Сегодня отмечаю свой тридцать пятый день рождения и снова один. Как и каждый год, единственные гости — мой старший брат с семьёй. Вот повезло Олегу: ещё на четвёртом курсе встретил свою Иру и столько лет душа в душу. И всё у них ладится и семья и работа и дочь красавица. Правда, Ира больше не может родить, но Машка одна даёт им жизни за троих с самого детства. То на дереве застрянет, то с мальчишками дерётся, то живность домой притянет. Кошки собаки, ей всех жалко, однажды крысу принесла, уж не знаю, как она её поймала.

Да, и Машка с самого детства влюблена... в меня. Сама столько раз говорила: "Вот вырасту и выйду за тебя замуж, дядя Миша, ты только не женись ни на ком." И с малых лет, в моём присутствии только ко мне на руки, только со мной обниматься. А я... что я? Я же её родной дядя. Всё воспринималось в шутку, детские шалости и грёзы. Но годы шли, Машка росла, а притязания не менялись. Ей было забавно наблюдать как я смущаюсь, когда она приоткрывала чуть больше дозволенного или прижималась чуть дольше приличного. А при виде меня с женщиной начинала ревновать и обижаться.

У меня же отношения не складывались, каждая попытка была обречена на провал. Мой рекорд пять месяцев до очередного разрыва. Видимо судьбой мне предначертано остаться одиноким.

Трель дверного звонка отвлекла меня от размышлений. Я чертыхнулся и пошел открывать.

— С днём рождения! — мне на шею первой бросилась восемнадцатилетняя племянница.

Она так плотно прижалась ко мне, что я через футболку явно ощутил упругую девичью грудь без бюстгальтера. И горячий поцелуй, вроде в щёку, но у самого уголка губ. Уже все привыкли, что Машкины объятия всегда едва на грани.

— Мария, — в голосе Иры прозвучали стальные нотки, — веди себя прилично.

— Да, мам, — девушка потупила взгляд и выпустила меня из своих объятий.

— С днём рождения, братишка, — Олег по мужски обнял меня и похлопал по плечу, а затем сурово взглянул на дочь.

Ира так же обняла и поздравила меня, не холодно, но и не так горячо как Маша. Уже вскоре мы вчетвером расположились за столом. Племянница, как обычно, устроилась поближе ко мне и периодически одаривала меня многозначительными взглядами. Снова и снова мы поднимали бокалы и рюмки, как всегда мне желали достатка, здоровья, удачи. Ира озвучила, что моему дому давно нужна женская рука и пожелала мне, наконец-то, найти ту единственную. Маша сказала короткий тост и пообещала всё остальное сказать наедине.

В какой-то момент Ира отошла, а Олег отвлекся на сообщение по работе. Я почувствовал как нежная ладошка скользит по внутренней стороне бедра от колена вверх. У меня перехватило дыхание от неожиданности. Этот лукавый взгляд тёмных как ночь глаз и бесстыжая улыбка племянницы. Такое нежное прикосновение обжигало сильнее огня, а возбуждение разгоралось всё сильнее.

— Маша! — шепнул я срывающимся голосом, чтоб Олег не услышал.

— Тс-с-с, — прозвучало в ответ, убирая руку она ноготками царапала тонкую ткань льняных штанов едва не коснувшись напряжённого члена и кокетливо улыбнулась.

Олег внимательно взглянул на дочь, но не сказал ни слова. Вскоре вернулась Ира и банкет продолжился. Подарочный коньяк оказался довольно приятным, жаль только одна бутылка. Девочки так же допили бутылку вина и было решено переходить к десерту. Я успел немного отвлечься и остыть после шалостей племянницы.

Убирал посуду я сам, со словами, что гостям не положено суетиться с тарелками. Маша всё же вызвалась помочь с тортом и напитками. На кухне мы оказались одни. Она подошла вплотную, почти прижимаясь всем телом, засунула что-то в мой карман.

— Это тебе мой подарок, только посмотри, когда будешь один, — тихий шепот горячих губ у самого уха заставил меня покрыться мурашками.

Она сразу отстранилась, словно ничего не случилось.

— Мам, тебе чай с мятой или просто зелёный? — окликнула Маша в комнату.

— С мятой, солнышко, — ответила Ира, — а папе чёрный без сахара.

— Я помню.

Разливая кипяток по чашкам она улыбнулась и подмигнула.

— Забирай чай, а я торт достану.

Она наклонилась к нижней полке холодильника, короткая юбка поднялась чуть выше и... мне показалось? Или она без трусиков? Или ткань телесного цвета? Маша заметила мой взгляд, снова улыбнулась и быстро вышла из кухни, а наваждение никак не отпускало.

Я вернулся к столу с чаем. Шутки и веселье вновь заполнили комнату. Маша незаметно старалась прикоснуться ко мне.

Рассказывая очередную забавную историю я развёл руки, в это время племянница подалась вперед и её грудь "случайно" легла в мою ладонь. Я запнулся, а она сделала вид, что не при чём и только суровый взгляд Иры заставил её немного сбавить обороты.

Ближе к вечеру гости засобирались домой. Я усердно делал вид, что огорчён, а сам уже не мог сдержаться, чтоб увидеть подарок племянницы.

— Чёрт, телефон, — вспомнил Олег, — Миша, там на столе...

— Понял, сейчас.

Я резко обернулся и наткнулся на наклонившуюся Машу. Ее круглая попка в аккурат уткнулась в мой пах. Лицо сразу залило краской, а дыхание перехватило. Я едва сдержался, чтоб не положить руку на столь притязательный объект. Маша на секунду замерла, смакуя ситуацию. Затем медленно выпрямилась, продолжая прижиматься ко мне. И лишь после этого обернулась.

— Прости, дядечка, я не нарочно.

Ира закатила глаза и махнула рукой. Ещё несколько минут прощаний и дверь закрылась отсекая меня от внешнего мира. Рука сама достала из кармана белый кусочек ткани. Трусики? Простые белые с вишенкой на передней части. Сам не понимая, что делаю, я поднёс их к лицу и вдохнул запах. Сомнений быть не может, она сняла их для меня. Сердце ухало бешеный ритм, кровь кипела, плоть натягивала ткань штанов требуя разрядки. И лишь в глубине сознания билась мысль, что всё не правильно, так быть не должно.

— Нужно остыть, — сказал я себе.

Стоя под струями прохладного душа я пытался повернуть мысли в другое русло. Думал о работе, о тренировках в зале, о списке покупок на выходных. Лишь бы не думать о такой взрослой созревшей племяннице. Но образы сами всплывали в памяти, заставляя сердце биться чаще. Нужно что-то срочно делать. Накинул на себя халат и пошёл в комнату.

За окном уже сумерки. Я включил телевизор, желая отвлечься. То что нужно — на экране какой-то профессор монотонно рассказывала о далёких звёздах и чёрных дырах. Очень интересная тема.

"... невероятно яркое и далёкое активное ядро галактики, в центре которого находится сверхмассивная чёрная дыра, активно поглощающая вещество и излучающая колоссальное количество энергии, часто превышающее светимость всей её галактики. Они выглядят как точечные звёзды из-за огромного расстояния, но на самом деле являются..."

...

— Дядечка, идём в море, папа меня одну не отпускает, — Машка тянула меня за руку.

Белый песок, яркое солнце. На загорелом девичьем теле яркими лоскутами выделяется модный зелёный бикини на завязках.

— Может немного позагораешь? — нехотя поднимаясь спросил я.

— Нет, я загорать и дома могу, а тут я хочу в воду, — она продолжала упираться ногами в песок.

— Ну хорошо, — сдался я, — идём.

Радостная племянница подпрыгнула на месте и побежала к морю, а я последовал за ней.

"Да, попка у неё красивая. О чем я думаю, чёрт!"

В воде юная русалка всё старалась прикоснуться или прижаться ко мне. Вокруг огромное количество купающихся, а она забавляется, поддразнивая меня показывала пикантные части тела перед самым лицом. Несколько раз я касался руками гладкой кожи, чем радовал девушку.

...

— И что мне с этим делать?

Я стоял в кабинке без плавок, а член не хотел опадать, все эти образы юного тела перед глазами и долгое воздержание сводили с ума. Я попытался сменить поток мыслей, но... тихий шорох у входа, я оглянулся, лишь тень скользнула в сторону, но я заметил ярко-зелёный росчерк. Неужели она подглядывала? Ещё этого не хватало.

...

Ну и жара, я ввалился в комнату в пансионате, где мы остановились. Кондиционер и не выключался, создавая приятную прохладу. В холодильнике меня ждала охлаждённая кола, стоило мне открыть дверцу как распахнулась дверь душевой и вышла обнаженная Маша.

— Ой, — она сделала вид, что испугалась и неловко попыталась прикрыться, но уронила полотенце.

Я потерял дар речи, когда она повернулась ко мне спиной и наклонилась.

— Что ты тут делаешь? — возмутился я, но голос предательски дрогнул.

— Там в душе мама с папой, ну ты понимаешь, а я хотела ополоснуться, ты же не против, дядечка, — её обезоруживающая улыбка дополнила образ и я сдался.

— Ты только оденься, пожалуйста.

...

Тёмная комната, телевизор автоматически выключился по таймеру. Я в халате на кресле, а под халатом до боли пульсировал возбуждённый член. Я не шевелился пару минут, просто смотрел в потолок и слушал, как стучит кровь в ушах. Было ощущение, что ещё немного и я кончу от одного дыхания. В голове продолжали крутиться кадры из сна. Рука словно не слушаясь сама достала из кармана брюк белый комочек ткани. Не осознавая себя я снова вдохнул её запах, сладкий, немного мускусный, такой родной, приятный и запретный.

— Что же я делаю? — прошептал я в пустоту, но ладонь уже обхватила трепетную плоть.

Давление уже было нестерпимым. Я снова вдохнул её аромат, касаясь носом тонкой ткани. Рука двигалась медленно раз, второй, третий, оргазм словно лавина обрушился на меня. Я буквально укусил руку с трусиками, чтобы не завыть. Горячие толчки продолжались, я изливаюсь на живот, на халат, на кресло. Последний стон, и я застыл, тяжело дыша, уткнувшись лицом в белую ткань с вишенкой. Сперма остывала на животе липкими каплями.

Стыд пришёл сразу, тяжелый и горький, но под ним, где-то глубоко тлело страшное постыдное облегчение: случилось то, о чём я боялся даже думать. Ещё какое-то время я просидел с закрытыми глазами. Потом, аккуратно сложил трусики и спрятал в ящик тумбочки рядом с креслом.

— Завтра всё уберу и постираю, к чёрту всё, — сделал я заключение.

Стоя под струями горячей воды я всё ещё пытался смыть стыд, но ничего не вышло. Мысли о содеянном преследовали меня каждый миг.

— Нет, больше такое не повторится, — пообещал я себе вытирая капли воды полотенцем.

...

6'45 писк будильника известил о начале рабочего дня. Я поднялся с тяжелой головой и противным липким ощущением стыда, понимая, что вчера случилось нечто неправильное. На кресле валялся грязный халат, я в порыве злости схватил его, достал из ящика тумбы трусики племянницы и закинул их в стиральную машину. Лёгкий завтрак, чашка кофе с сигаретой на балконе. Почему-то мысли постоянно возвращались во вчерашний день, не смотря на то, что я всеми силами старался отогнать приятные, но навязчивые образы.

9'00 завод, еженедельная планёрка с работниками. Довожу планы руководства, выслушиваю требования специалистов, всё как обычно. Но ощущение, что на меня все смотрят укоризненно не покидает ни на миг, словно все знают о произошедшем вчера. Голос чуть дрожит, ладони потные, замечаю ехидные взгляды. Пытаюсь избавиться от липкого страха, отпускаю людей на рабочие места. Работа закипела, завыли станки, громко заухали прессы. Я спешно шёл в кабинет чтобы избавиться от цепких взглядов.

Пиликнул телефон в кармане, я машинально извлёк его.

"Привет, дядечка, как тебе мой подарок?" — сообщение от Маши словно ударило обухом и моё лицо залило жаром.

Я не ответил, лишь чертыхнулся и ускорился, спрятав гаджет обратно в карман. Второе сообщение пришло, когда я уже был в кабинете.

"А я пол ночи думала о тебе"

И фото тех самых трусиков на юном теле с разведёнными в стороны ножками. Я стоял посреди кабинета, глядя в экран, и чувствовал, как кровь снова приливает вниз. Пальцы сами напечатали:

"Маша, прекрати! Ты не понимаешь, что делаешь"

Ответ пришёл почти мгновенно:

"Не-а, " — и хитрый смайлик.

Я закатил глаза и бросил телефон в ящик стола. Понимание, что всё так не закончится не покидало. И решения я придумать не мог. Пожаловаться Ире и Олегу, представляю себе их реакцию, да и своих проблем у них хватает. Поговорить с ней наедине, я уже не уверен, что выдержу её натиск. Чёрт, нужно было раньше чесаться, до её совершеннолетия.

Стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Я пригласил войти. В кабинете появились несколько слесарей. Тех самых, которые ехидно смотрели во время планёрки. Ощущение страха снова словно холодными щупальцами охватило меня.

— Михал Саныч, мы тут от всего коллектива, — начал один из мужчин, — у вас вчера был, своего рода, юбилей.

— Поздравляем вас с прошедшим днём рождения. — продолжил другой и от коллектива вручили мне пакет с элитным коньяком и коробкой конфет.

— Спасибо, друзья, — я буквально с облегчением выдохнул, — я очень ценю ваше внимание.

Когда все вышли я устало опустился в кресло и закрыл глаза. Нужно отвлечься, работа сама себя не сделает. Я с головой погрузился в отчёты и планы.

Мне почти удалось настроиться на рабочий лад, но снова пиликнул телефон. Борясь с собой я взял девайс и открыл сообщение. На фото тот же ракурс, но трусики сдвинуты в сторону. Лобок с интимной дорожкой волос и девственно гладкие губки.

"Я намокаю каждый раз, когда думаю о тебе"

— Да чтоб тебя! — со злостью выругался я, чувствуя новый прилив возбуждения.

Уже хотел написать гневный ответ, но дверь в кабинет открылась без стука и я едва успел выключить экран.

— Евгений Викторович, — я поднялся с кресла, приветствуя начальника цеха, — доброе утро.

— Здравствуй, Миша, я зашёл тебя поздравить с юбилеем. Не важно выглядишь, видимо, вчера хорошо погуляли? — мужчина расхохотался.

— Да, немного усугубил, — усмехнулся я нервно, чувствуя как горят щёки от мысли о вчерашнем.

— Ну, если работы не много, можешь сегодня взять отгул, отоспишься за одно.

— Я бы может и взял, да отчёты нужно срочно подать, спасибо.

— Хорошо, тогда вечером зайди ко мне, немного тебя подлечим.

Я лишь кивнул в ответ. До жути опасался, что прийдёт новое ещё более провокационное сообщение при начальнике. Но Евгений Викторович уже вышел.

— С этим нужно что-то делать, — тихо сказал я сам себе.

День незаметно клонился к вечеру. Маша меня больше не дёргала, но мысли о ней не покидали. Несколько раз я останавливал руку, чтоб не посмотреть фото ещё раз. Я понимал, что изменить это всё будет нереально трудно, но делать что-то нужно. К счастью, начальник после обеда заглянул и сообщил, что срочно вынужден уехать. С работы я спокойно отправился домой.

Магазин, парковка, лифт, уставший и измученный я стоял, прислонившись головой к холодной стенке в ожидании, когда смогу просто забыться. Дверь лифта открылась...

— Маша?

На меня смотрела улыбающаяся девушка в короткой клетчатой юбочке-плиссе и белой блузке завязанной на узел под грудью, с рюкзачком в руках. Высокие полосатые гольфы и длинная толстая коса русых волос через плечо добавляли образу школьницы особого шарма.

— Что ты тут делаешь?

— Ты обещал помочь мне подготовиться к экзамену по математике, помнишь?

У меня пересохло в горле.

— Только давай без разврата, пожалуйста, — взмолился я, чем вызвал звонкий смех племянницы.

— Я буду прилежной ученицей, — она нарисовала пальцем крестик на груди и снова хитро прищурилась.

Её внешний вид подразумевал обратное, но я подумал, что это не плохой шанс поговорить и избежать проблем в будущем. Войдя в квартиру Маша хотела что-то сказать, но я строго остановил её:

— Мы пришли заниматься математикой, не забывай.

— Оох, я помню, — насупилась девушка.

— И никаких... — я пригрозил пальцем, — ты меня поняла?

— Поняла.

Не смотря на все увещевания за столом она постоянно норовила прильнуть ко мне, прикоснуться, даже пару раз пыталась поцеловать изображая радость, когда получалось что-то решить. Когда она потянулась за укатившимся карандашом, демонстрируя прелестную попку обтянутую белыми трусиками. Между ног ткань была мокрая, почти прозрачная. Моё терпение лопнуло.

— Маша, нам нужно серьёзно поговорить, — начал я сиплым голосом.

— Я вся внимание, — обрадовалась она.

— Ты понимаешь, что... вот это всё... — я пытался подобрать слова, — оно не правильно? Так быть не должно.

— Почему?

— Ну... — я аж кашлянул, — мы родственники, кровные родственники, а такое поведение между нами...

— Ничего страшного не произойдёт, дядечка, — Маша смотрела на меня невинными глазами, — я безумно люблю тебя и ты это знаешь.

— Но это не та любовь...

— Та, поверь, — она взяла мою руку и притянула к груди, — почувствуй как бьётся моё сердце рядом с тобой.

Маша прижала мою ладонь к упругой округлости, от чего меня прошиб пот. Она с упоением наблюдала за моей реакцией.

— М-маша, — просипел я, — я так не могу.

Голова кружилась от перевозбуждения, а член до боли пульсировал в штанах. Мысли путались и я понимал, что сдаю позиции без боя.

— Ох, что-то мне нужно остыть, я же обещала без разврата. — эта улыбка, хитрющая хищная, она поняла, что коготок увяз, — Пойду умоюсь.

Не дожидаясь ответа она убежала в ванную. А я не мог подняться из-за стола, чтобы не показать торчащий бугор на брюках. Ох чертовка, как же я её недооценил.

— Дядечка, — Маша появилась в проёме двери с чистыми трусиками на пальце, — ты что, постирал их?

— Я... А... Э...

— Неужели ты их так сильно испачкал? — рассмеялась она, — Ну, это легко исправить.

С этими словами она задрала юбочку демонстрируя точно такие же трусики и потянула их вниз. Сердце пропустило удар, когда моему взору открылась та самая узкая дорожка волос на лобке. Маша протянула мне интимную деталь, ещё тёплую от её тела и влажную от возбуждения.

— Я хочу, чтоб мой запах всегда был с тобой, если ты испачкаешь и эти трусики, я принесу тебе другие, но у тебя всегда будет частичка меня.

Я сидел словно парализованный, рука сама потянулась, но я в последний момент отдёрнул её, словно обжёгся.

— Нет, Маша, так нельзя, нужно прекратить это, — голос дрожал и предательски срывался.

Она не обиделась. Просто шагнула ближе, присела на корточки прямо передо мной, так что юбочка задралась до самого верха, и я увидел всё: гладкие губки блеснули от соков, дорожка волосков аккуратно подстрижена.

— Ты же хочешь, — сказала она ласково, — я вижу, не противься.

Маша положила трусики на мою торчащую ширинку и нежно провела сверху рукой. Я едва сдержался, чтобы не кончить прямо при ней, невольно выдохнул со стоном. Это был её триумф.

— Сегодня я пойду домой, как и обещала, но ты знаешь, что я люблю и безумно хочу тебя.

Она поднялась, надела чистые трусики, поправила юбочку и нежно чмокнула меня в щёку. Словно ничего не случилось пошла к двери. На пороге Маша обернулась:

— Спокойной ночи, мой любимый дядечка. Я мечтаю однажды прошептать тебе это на ухо лёжа в одной постели.

Я остался сидеть за столом ещё минут десять, не шевелясь. Трусики лежали на коленях, тёплые, мокрые, пахнущие ею. Я знал, что этой ночью всё повторится, а утром я опять буду ненавидеть себя. Но в этот раз я оставлю их такими как есть, потому что она права, я безумно хочу её.