Комната была пустая. Диван, телевизор, холодильник. На полу коробки. друг снимал эту однушку недавно. Максим пришел в первый раз.

Они сидели на диване. Вернее, на матрасе, который лежал на полу. Пиво было тепловатое. На лэптопе шел какой-то боевик. Максим смотрел в экран, но ничего не видел. Ему было не по себе.

— Че такой тихий? — спросил друг. Он был крупный. Широкие плечи.

— Да так, — пробормотал Максим.

— Расслабься.

Друг подвинулся ближе. Их плечи соприкоснулись. Максим напрягся. Он хотел отодвинуться, но не стал. друг положил руку ему на колено. Рука была тяжелая, горячая.

— Холодно тебе? — спросил друг. Его голос был низким.

— Нет.

— Ага. А сам дрожишь.

Друг не убирал руку. Он медленно водил ладонью по колену Максима. Потом выше. По бедру. Максим замер. Сердце колотилось где-то в горле.

— Че делаешь? — тихо спросил Максим.

— Ничего. Сидим, смотрим кино.

Но это было не «ничего». Рука друга лежала теперь на внутренней стороне бедра Максима. Пальцы слегка сжимали мышцу. Максим чувствовал каждый палец сквозь тонкую ткань джинсов.

— Прекрати, — сказал Максим. Но голос его был слабым.

— Че прекращать? Ты же не против.

Друг наклонился. Его дыхание было горячим, пахло пивом и сигаретами.

— Расслабься, солнышко. Все нормально.

Максим попытался встать. Но друг легко прижал его к матрасу одной рукой. Вторая рука потянула за молнию на джинсах.

— Не надо, — зашептал Максим. Он пытался вывернуться, но друг был сильнее. Намного сильнее.

— Сиди смирно. А то хуже будет.

Молния расстегнулась. друг засунул руку внутрь. Максим ахнул. Он лежал, уставившись в потолок. Ему было стыдно. И страшно.

— Видишь? Ничего страшного, — сказал друг. Он расстегнул пуговицу на джинсах и стянул их вместе с трусами до колен. Максим закрыл глаза.

Пальцы друга скользнули между его ягодиц. Максим дернулся.

— Не дергайся, красавица. Сейчас только посмотрю.

Пальцы были грубые. Один из них надавил на вход. Максим закусил губу.

— Тесное у тебя очко, — хрипло сказал друг. — Никто не лазил?

— Нет, — прошептал Максим.

— Сейчас исправим.

Максим услышал, как друг что-то ищет. Потом щелчок тюбика. Холодная, скользкая субстанция коснулась его кожи. Он снова попытался вырваться.

— Я сказал, не дергайся! — голос друга стал жестким. Он шлепнул Максима по бедру. Звук был громким в тишине комнаты. — Лежи и не рыпайся. Понял?

Максим кивнул. Слезы выступили на глазах. Он не хотел плакать.

Пальцы снова вернулись. Теперь они были скользкие. Один палец медленно, с нажимом вошел внутрь. Максим вскрикнул от боли и неожиданности.

— Тише, принцесса. Терпи. Первый раз всегда больно.

Палец двигался туда-сюда. Боль постепенно сменилась странным, давящим чувством. Потом друг добавил второй палец. Максим застонал.

— Вот видишь, уже лучше. Твое очко понемногу привыкает.

Пальцы вышли. Максим открыл глаза. друг стоял на коленях перед ним. Он снял свои штаны. Его член был большим, твердым. Максим отшатнулся.

— Нет... Я не хочу...

— Молчи. Кто тебя спрашивает?

Друг наклонился. Он приставил головку к растянутому входа. Давление было огромным.

— Расслабься, мальчик. А то порву.

Максим пытался дышать. Он зажмурился. друг медленно, с непреодолимой силой, стал входить в него. Боль разорвала Максима изнутри. Он закричал.

— Заткнись! — прошипел друг. Он шлепнул его по лицу. Не сильно, но унизительно. — Кричишь, как девка.

Боль была огненной. Максим чувствовал, как его тело разрывается. друг вошел полностью и замер.

— Все. Самое страшное позади, солнышко. Видишь, ты принял его весь.

Он начал двигаться. Медленно. Каждое движение отдавалось новой волной боли. Максим лежал неподвижно. Слезы текли по его вискам и капали на матрас.

— Скоро тебе понравится, — обещал друг. Его дыхание стало тяжелее. — У всех так. Сначала больно, потом хочется еще.

Он ускорился. Боль смешалась с чем-то еще. С чувством полного подчинения. Стыд заполнил Максима с головы до ног. Но он лежал и терпел.

Друг трахал его долго. Менял ритм. То медленно и глубоко, то резко и жестко. Он разговаривал. Грубо. Грязно.

— Какое узкое очко... Хорошо берешь, красавица... Вот так, принимай весь...

Потом он глубже вогнал в Максима и застонал. Тело его напряглось. Максим почувствовал внутри горячий поток. друг вытащил член и отвалился на матрас рядом. Дышал тяжело.

Максим лежал, не двигаясь. Боль внутри была тупой, ноющей. По бедрам текли капли спермы, смешанные со смазкой. Он чувствовал себя грязным. Разбитым.

Прошло несколько минут. друг повернулся к нему.

— Ну что, как ты?

Максим не ответил.

— Я с тобой разговариваю.

— Болит, — тихо сказал Максим.

— Пройдет. В следующий раз будет легче.

Максим посмотрел на него.

— Какой следующий раз? Больше этого не будет.

Друг усмехнулся. Он сел и закурил.

— Будет. Ты теперь моя девочка. Ты это уже понял.

Максим попытался встать, подтянуть штаны. друг резко схватил его за волосы и притянул к себе.

— Куда собрался? Я тебя не отпускал.

— Я домой хочу.

— Твой дом теперь здесь. Со мной. Понял?

Он отпустил Максима. Тот упал на матрас.

— Ты будешь слушаться. Будешь делать, что я скажу. А я буду о тебе заботиться. Крыша над головой, еда. Все, что надо. Договор ясен?

Максим молчал. Он смотрел в пол.

— ЯСЕН? — друг крикнул ему прямо в лицо.

— Ясен, — прошептал Максим.

— Вот и умница. А теперь иди в душ. Отмойся. И вернешься ко мне.

Максим пошел в ванную. Он стоял под горячей водой и плакал беззвучно. Тело ныло. Он смотрел на свое отражение в запотевшем зеркале. Худое, бледное. На бедре краснел отпечаток ладони.

Он вернулся в комнату. друг все еще лежал на матрасе. Он кивнул на место рядом.

— Ложись. Спать.

Максим лег. друг повернулся к нему спиной. Через минуту он уже храпел.

Максим не спал до утра. Он смотрел в темноту и думал, как все это произошло. Как он оказался здесь. В чужой квартире. В чужой постели. С болью внутри и пустотой в голове.

Утром друг разбудил его толчком в бок.

— Вставай. Пора завтракать.

Максим сел. Боль вернулась, когда он пошевелился.

— Че смотришь? Иди, готовь что-нибудь. Яйца, колбасу. В холодильнике есть.

Максим молча пошел на кухню. Он нашел сковороду, яйца. Руки дрожали. Он разбил одно яйцо мимо сковороды.

— Эй, осторожнее там! — крикнул друг из комнаты. — Не гадь.

Когда завтрак был готов, друг сел за стол. Он ел молча, большими кусками. Потом отодвинул тарелку.

— Нормально. Будешь готовить каждый день. Убираться тоже. Квартиру платить я буду. Ты за хозяйку.

Максим стоял у стола, опустив голову.

— Понял?

— Понял.

— Хорошо. А теперь иди сюда.

Максим подошел. друг сидел на стуле. Он расстегнул ширинку.

— Сделай, что должна делать хорошая девочка с утра.

Максим замер. Он смотрел на торчащий из ширинки член.

— Че встал? Давай, работай. И смотри не укуси.

Максим медленно опустился на колени. Он взял член в руку. Он был тяжелый, теплый. Максим закрыл глаза и открыл рот.

— Вот так, солнышко. Аккуратнее... Да, вот так... Глубже бери, красавица...

Это было унизительно. Больше, чем вчера. Максим чувствовал, как член упирается ему в горло. Его тошнило. Слезы снова навернулись на глаза.

Друг положил руку ему на затылок и начал двигать его головой вперед-назад.

— Работай ртом, мальчик. Не ленись.

Через несколько минут друг кончил ему в рот. Горькая, вязкая жидкость заполнила его. друг вытащил член.

— Проглоти. Не выплевывай.

Максим сглотнул. Ему снова стало плохо.

— Молодец. Теперь можешь убирать со стола.

Так начался их первый день. Максим мыл посуду. Потом убирался в комнате. друг сидел на диване, смотрел телевизор. Иногда он подзывал Максима, шлепал по заднице.

Вечером друг снова его трахнул. На этот раз быстрее, жестче. Боль была уже привычной. Максим просто лежал и ждал, когда это кончится.

Потом друг сказал:

— Завтра после учебы сразу сюда. Без опозданий. И принесешь свои вещи. Тебе тут жить теперь.

— А моя общага?..

— Забей на общагу. Скажешь, что переехал. Все.

На следующий день Максим принес свой рюкзак с вещами. В нем были джинсы, футболки, носки. друг вытряхнул все на пол.

— Этот хлам тебе не нужен. Завтра купим тебе новую одежду.

Утром друг отвел его в магазин. Не в обычный, а в секс-шоп и потом в дешевый магазин женской одежды.

— Выбирай, — сказал друг. — Что-нибудь милое. Юбки, платья. Трусики кружевные.

Максим стоял среди стеллажей с женскими вещами и не знал, куда смотреть.

— Давай быстрее! — прикрикнул на него друг.

Максим наугад взял несколько вещей: черное платье без рукавов, короткую юбку, какие-то топы. друг одобрительно кивнул.

— Еще белье. И чулки.

На кассе девушка странно на них посмотрела, но ничего не сказала. друг расплатился наличными.

Вернувшись домой, он выложил покупки на кровать.

— Ну, показывай. Примерь.

— Я не хочу, — тихо сказал Максим.

— Я не спрашиваю, хочешь ты или нет. Раздевайся.

Максим медленно снял свои джинсы и футболку. Он стоял в трусах, чувствуя себя идиотом.

— И трусы долой. Будешь носить то, что купили.

Новые трусы были черные, кружевные. Они были ему велики, болтались на бедрах. друг засмеялся.

— Ничего, сойдет. Теперь платье.

Платье было из тонкого трикотажа. Оно обтянуло его худое тело. Было коротким, едва прикрывало зад.

— Повернись.

Максим повернулся.

— Неплохо. Задница хоть и маленькая, но форма ничего. Теперь чулки.

Максим никогда не надевал чулки. Он не знал, как это делать. друг сам натянул их на его ноги, закрепил подвязки. Его пальцы скользили по коже. Максим снова напрягся.

— Вот, смотри, — друг подвел его к зеркалу в прихожей. — Красавица. Настоящая принцесса.

В зеркале на него смотрел худой парень в женском платье и чулках. Лицо бледное, глаза испуганные. Максим отвернулся.

— С этого дня дома ты ходишь только в этом. Понял? В чем скажу. Юбка, платье. Трусы женские. Лифчик пока не надо, груди нет. Но может, появится, — друг злорадно усмехнулся.

Вечером, когда Максим готовил ужин, друг подошел сзади, задрал ему платье и шлепнул по голой заднице.

— Ужин побыстрее делай. Я проголодался.

После ужина друг снова его трахнул. На этот раз Максим был в чулках и трусиках. друг не стал их снимать, просто стянул трусы в сторону.

— Так даже лучше, — сказал он, входя в него. — Как настоящую девку.

Прошла неделя. Максим привык к боли. Привык к утреннему минту. Привык ходить по квартире в платье. Он учился, возвращался «домой», готовил, убирал. друг приходил позже, иногда пьяный. Тогда он был особенно груб.

Однажды вечером друг принес пакет.

— На, — бросил его Максиму. — Сегодня будем красивую.

В пакете была косметика. Тональный крем, тушь, помада, тени. Яркие, дешевые.

— Я не умею, — сказал Максим.

— Научишься. Садись.

Друг сам начал красить ему лицо. Делал это грубо, тыкая кисточкой в глаза. Потом накрасил губы ярко-красной помадой.

— Теперь смотри. Запоминай. Завтра сделаешь так же.

Он заставил Максима смотреть в зеркало. Тот видел свое лицо, искаженное густым слоем косметики. Глаза, обведенные черным, казались еще больше и испуганнее.

— Нравится, солнышко? — друг обнял его сзади, положил руки ему на грудь. — Красотка. Теперь ты моя настоящая куколка.

Он повернул Максима к себе и поцеловал. Грубо, с силой.

— А теперь на колени. Поработай ртом, красавица.

В другой раз друг принес лак для ногтей. Ярко-розовый.

— Руки давай.

Максим протянул руки. друг покрасил ему ногти. Делал это неаккуратно, лак затекал на кожу.

— Сиди, пока высохнет. Не шевелись.

Максим сидел, положив руки на стол, и смотрел на свои розовые ногти. Они выглядели чужими. Постыдными.

Каждую ночь было одно и то же. друг укладывал его на кровать, задирал платье или юбку. Иногда он просто шлепал его по заднице, долго, пока кожа не становилась красной. Максим молча терпел.

— Ты любишь, когда тебя шлепают, да, принцесса? — спрашивал друг, и его рука снова опускалась на ягодицы. — Признавайся.

Максим не отвечал. Тогда друг шлепал сильнее.

Перед тем как трахнуть, друг всегда играл с ним. Он долго водил пальцами вокруг входа, растягивал его.

— Какое хорошее очко. Совсем не то, что было. Привыкло ко мне.

Потом он медленно вводил головку. Максим уже не кричал. Он только закусывал губу и ждал. Член входил медленно, растягивая его изнутри. Максим чувствовал каждый сантиметр. Сначала головку, широкую и твердую. Потом ствол, толстый, прожилистый. Боль была тупой, глубокой. Он уже почти не замечал ее.

— Вот так, мальчик. Принимай. Все глубже.

Друг входил до конца. Его живот прижимался к ягодицам Максима. Он замирал на секунду.

— Весь внутри. Чувствуешь?

— Чувствую, — автоматически отвечал Максим.

И тогда друг начинал двигаться. Сначала медленно, почти нежно. Потом все быстрее и жестче. Он разговаривал. Говорил грязные слова. Называл его «шлюхой», «девкой», «сукой».

После этого друг всегда кончал внутрь. Он вытаскивал член, и сперма вытекала из Максима на простыню. друг заставлял его лежать так, не вытираясь.

— Пусть внутри остается. Так надо.

Однажды вечером раздался звонок в дверь. друг посмотрел в глазок.

— Это ко мне. Два парня. Старые приятели. Ты сиди тут, не высовывайся.

Но когда гости вошли, друг крикнул:

— Макс! Иди сюда!

Максим вышел из спальни. Он был в том самом черном платье. На ногах — чулки. Лицо было накрашено, ногти покрыты лаком.

Два парня, такие же крупные, как друг, уставились на него.

— Это что еще за шутки? — спросил один.

— Это мой Максик, — сказал друг, улыбаясь. Он обнял Максима за плечи. — Живет со мной. Хозяйничает.

Парни переглянулись. Потом один из них рассмеялся.

— Ну ты даешь! И он... в этом ходит?

— Дома — да. Так удобнее. Правда, солнышко?

Максим молчал. Ему хотелось провалиться сквозь землю.

— Ну, поздоровайся с гостями, — приказал друг.

Максим пробормотал что-то невнятное.

— Говори громче! Не стесняйся.

— Привет, — сказал Максим чуть громче.

Один из парней, тот, что помоложе, смотрел на него с нескрываемым интересом.

— И что, он... полностью?..

— Полностью, — подтвердил друг. — И готовит хорошо, и убирает. И во всем слушается. Идеальная девочка.

Он шлепнул Максима по заднице. Звук был громким. Парни засмеялись.

— Круто. Можно потрогать?

— Трогай. Он не кусается.

Парень подошел. Он сжал Максима за ягодицу через платье. Потом задрал подол.

— И чулки настоящие. Класс.

Максим стоял, опустив голову. Он чувствовал на себе их взгляды. Смех. Унижение было таким сильным, что перехватывало дыхание.

— Ладно, хватит издеваться над бедолагой, — сказал друг, но в его голосе не было сочувствия. — Иди, Максик, принеси нам пива. И закусь какую-нибудь.

Максим кивнул и пошел на кухню. Он слышал, как они смеются за его спиной.

— Где ты такого нашел?

— Сам пришел, — сказал друг. — Теперь никуда не денется.

Максим принес пиво, чипсы. Он хотел уйти, но друг сказал:

— Сиди тут. Рядом со мной.

Максим сел на край дивана. Он старался не шевелиться. Парни пили пиво, разговаривали о чем-то своем. Иногда они бросали на него взгляды. Молодой парень все смотрел и смотрел.

Через час они собрались уходить. Молодой, на прощание, снова шлепнул Максима по заднице.

— Береги свою девочку. Забавная.

Когда дверь закрылась, друг повернулся к Максиму.

— Ну что? Понравилось быть на выставке?

Максим не ответил.

— Я тебя спрашиваю!

— Нет.

— Ничего. Привыкнешь. Теперь они знают. Будут еще приходить. Может, и с тобой поиграют.

Он подошел и грубо сжал Максима между ног.

— Ты же не против, да, принцесса? Будешь делать, что скажут. Для всех.

Он потащил Максима в спальню. Сбросил его на кровать. Платье задрал до пояса. Чулки сегодня были сетчатые. друг провел рукой по его бедру.

— Красиво. Очень.

Он не стал снимать с Максима трусы. Просто отодвинул их в сторону. Пальцы скользнули внутрь, растягивая, готовя.

— Сегодня гости были. Ты вел себя хорошо. Молчал. Это правильно. За это будет тебе награда.

Он вошел в него медленнее, чем обычно. Почти нежно. Максим зажмурился.

— Расслабься. Сегодня все будет по-хорошему.

Он трахал его долго, монотонно. Говорил тихим голосом.

— Ты мой мальчик. Мой хороший мальчик. Никуда от меня не денешься. Мы всегда будем вместе. Я буду о тебе заботиться. А ты будешь меня слушаться. Так правильно.

Максим лежал с закрытыми глазами. В голове была пустота. Он почти не чувствовал тела. Только ритмичные толчки изнутри. Голос друга где-то далеко.

— Скажи, что ты мой.

— Я твой.

— Навсегда.

— Навсегда.

Друг кончил и вытащил член. Он лег рядом, обнял Максима.

— Спи. Завтра снова пары. Надо выспаться.

Максим не спал. Он лежал и смотрел в темноту. Внутри все болело. На бедре горел след от шлепка гостя. На душе было тяжело и пусто.

Утром, как всегда, был завтрак. Потом минтет. Потом учеба. Максим шел в институт в своих старых джинсах и футболке. Он чувствовал себя чужим среди других студентов. Они смеялись, спорили, строили планы. А у него был только вечер. Возвращение в квартиру. Переодевание в платье. Ужин. И ночь с другом.

После пар он зашел в свою бывшую общагу, забрал последние вещи. Сосед по комнате спросил:

— Ты куда переезжаешь-то?

— К другу, — коротко ответил Максим.

— Повезло. Однушку снимает?

— Да.

Он не стал ничего объяснять. Что за друг. Что за жизнь. Он просто ушел.

Друг был уже дома. Он лежал на диване.

— Опоздал на десять минут.

— Пары задержались.

— Не важно. Раздевайся. Надень то, что в шкафу висит. Новое.

В шкафу висело новое платье. Красное, короткое, с глубоким вырезом на груди.

— Надевай. И чулки вон те, с швом.

Максим молча переоделся. Платье было ему велико, висело, как на вешалке.

— Повернись.

Друг встал, подошел. Он взял со стола ножницы.

— Че...

— Молчи.

Друг взял край платья у бедра и сделал ножницами длинный разрез. Потом еще один, с другой стороны. Теперь платье едва прикрывало его.

— Так лучше. Видно ноги. Иди готовь ужин.

За ужином друг был задумчив. Он мало ел, много пил.

— Завтра мне надо уехать. На пару дней. По делам.

Максим поднял на него глаза. Впервые за долгое время в его душе шевельнулась надежда.

— Я буду один?

— Один. Но ты ничего не сделаешь. Потому что я все предусмотрел.

Друг достал из кармана телефон. Открыл галерею. На экране было фото. Крупным планом. Максим на коленях. Его губы обхватывают член друга. Лицо было хорошо видно. И выражение на нем — покорное, униженное.

— Если ты сбежишь, или сделаешь что-то не так, это фото получит твоя группа в институте. Потом деканат. Понял?

Максим почувствовал, как земля уходит из-под ног.

— Понял, — прошептал он.

— Громче!

— Понял!

— Вот и умница. Два дня. Будешь здесь сидеть. Готовить, убирать. Встречать меня. В этом платье. Если приду, а тебя не будет... сам знаешь.

Он потянулся через стол и сжал Максиму челюсть.

— Ты мой. Навсегда. Запомни это.

На следующее утро друг уехал. Максим остался один в тихой квартире. Он сидел на кухне, смотрел в окно.

Он встал, пошел в ванную. Снял платье. Посмотрел на себя в зеркало. Худое тело. Синяки на бедрах. Следы пальцев. Он повернулся. Задница была покрыта легкими красными полосами — следы от шлепков.

Вечером он попытался смотреть телевизор. Но не мог сосредоточиться. Каждый шум за дверью заставлял его вздрагивать. Ему казалось, что друг вернулся раньше. Что он сейчас войдет. Будет проверять.

Вечером второго дня он услышал ключ в замке. Сердце упало. Дверь открылась. Вошел друг. Он выглядел уставшим. Бросил сумку в прихожей.

— Я дома.

Максим стоял посреди комнаты.

— Ну? Че молчишь? Не рад меня видеть?

— Рад.

— То-то же. Что делал?

— Ничего. Убирался.

— Молодец. Подходи сюда.

Максим подошел. друг обнял его, понюхал шею.

— Хорошо пахнешь. Мылся?

— Да.

— Умница. А теперь покажи, что соскучилась.

Он повернул Максима, задрал платье. Шлепнул несколько раз по заднице. Звук был громким в тишине.

— Неплохо— Неплохо. Цветастая у тебя срака стала, — проворчал друг, разглядывая следы своих ладоней. — Без меня скучала?

— Да, — монотонно ответил Максим, уткнувшись лицом в спинку дивана.

— «Да» что? Уточняй, солнышко.

— Скучала.

— Вот и хорошо. А теперь иди, принеси мне пива. Холодного.

Максим поправил платье и пошел на кухню. Руки слегка дрожали, когда он открывал холодильник. Он вернулся, протянул банку. друг взял, отхлебнул, поставил на пол.

— Садись. Сюда, — он похлопал себя по коленям.

Максим сел, стараясь не опираться всем весом. друг обнял его за тонкую талию, провел рукой по бедру под платьем.

— Рассказывай, как тут без меня. Кто звонил? Кто приходил?

— Никто. Никто не звонил. Не приходил.

— А в дверь не стучали? Соседи?

— Нет.

— То-то же. Значит, сидела тихо, как мышка. Моя тихая мышка. — Его пальцы нашли резинку от трусов, засунули под нее. — А очко мое скучало? А?

Максим молчал, стиснув зубы.

— Я спрашиваю, скучало очко или нет? — друг резко щипнул его за внутреннюю поверхность бедра.

— Да! Скучало!

— Вот видишь, а молчишь. Всегда надо говорить прямо. Я ж тебя учил. — Он вытащил руку, облизал пальцы. — Иди, готовь ванну. И пену. Хочу расслабиться.

Пока Максим наливал воду, друг разделся в спальне. Он вошел в ванную голый, мускулистый, весь в татуировках. Осмотрел все.

— Полотенце свежее?

— Да.

— Мыло мое положил?

— Да, вот.

— Молодец. Заслужил похвалу. — Он шагнул в воду, застонал от удовольствия. — Садись ко мне на корточки. Мой меня.

Максим взял мочалку, налил гель. Стал водить по широкой спине. По плечам. друг сидел, закрыв глаза.

— Сильнее. Не жалейся. Я не фарфоровый.

Максим усилил нажим.

— Вот так. Хорошо. Теперь грудь. И живот.

Он мыл его, стараясь не смотреть в лицо. друг внезапно открыл глаза, поймал его взгляд.

— Чего уставился? Нравится, как я выгляжу?

Максим опустил глаза.

— Говори.

— Да.

— «Да» — это не ответ. Ты должен сказать: «Ты сильный, я твой». Говори.

— Ты сильный. Я твой.

— Вот. Запомни это. А теперь встань и повернись.

Максим встал, вода с него стекала на пол. Он повернулся спиной. друг долго смотрел на него.

— И платье это синее... Выброси его. Завтра купим новое. Поярче. Ты же моя принцесса, а ходишь в тряпках. — Он потянулся, схватил Максима за бедро, притянул к себе. Вода хлынула через край ванны. — А сейчас займемся делом. Здесь.

Он развернул Максима лицом к себе, грубо посадил на свои колени. Максим вскрикнул от неожиданности и боли.

— Тихо. Расслабься. Сам же сказал — скучало. Вот я и проверяю.

***

На следующее утро друг ушел на учебу, оставив на столе деньги и список продуктов.

— Купи все это. И зайди в магазин у метро, там платья висят. Выбери что-нибудь... эдакое. Короткое. Чтобы на тебе сидело. Не мешок. И чтоб цвет был не унылый. Понял?

— Понял.

— И ключи с собой не забудь. А то опять замок менять придется.

Максим кивнул. Дверь закрылась. Он остался один. Деньги лежали на столе. Небольшая пачка. Он взял их, пересчитал. Хватит на еду и на какое-нибудь дешевое платье.

Он долго не решался выйти. Переоделся в свои старые джинсы и толстовку. В них он чувствовал себя чуть более защищенным. Как будто это был панцирь. Но в кармане жгли ключи от чужой квартиры.

Он вышел. На улице было светло и ветрено. Он шел, опустив голову, стараясь ни на кого не смотреть. В супермаркете быстро собрал все по списку. Потом зашел в магазин у метро. Там действительно висели платья. Яркие, блестящие, все в пайетках и кружевах. Дешевые.

Продавщица, немолодая женщина с усталым лицом, посмотрела на него без интереса.

— Помочь?

— Мне... платье.

— Какого размера?

Он растерялся.

— Не знаю. Я... худой.

Она вздохнула, сняла с вешалки ярко-розовое платье без рукавов.

— Попробуй это. Размер универсальный.

Он взял платье, прошел в примерочную. Снял джинсы и толстовку. Надел. Оно было коротким, едва прикрывало зад. Вырез зиял на плоской груди. Он выглядел жалко и нелепо. Как клоун.

— Ну как? — крикнула продавщица из-за занавески.

— Подойдет, — тихо сказал он.

— Выносить будете?

— Да.

Он быстро переоделся, вышел, заплатил. Продавщица сунула платье в пакет, даже не глядя на него.

По дороге домой он купил еще бутылку дешевого лака для ногтей. Бордового цвета. Не знал, зачем. Просто купил.

Дома он разложил продукты, повесил платье в шкаф. Оно висело среди других, такое же чужое. Он сел на кухне, достал лак. Открыл. Резкий запах ударил в нос. Он взял кисточку, дрожащей рукой стал красить ногти на левой руке. Получалось криво, лак затекал на кожу. Но цвет был глубокий, кровавый.

Вечером друг вернулся. Увидел пакеты, кивнул.

— Молодец. Все купил. А платье?

— В шкафу.

Друг открыл шкаф, свистнул.

— Ого. Яркое. Это тебе идет. Наденешь завтра. А это что? — Он заметил лак на столе.

— Лак.

— Для ногтей? — друг ухмыльнулся. — Ну надо же. Моя принцесса решила похорошеть. Покажи.

Максим показал ему руку. друг взял ее, рассмотрел.

— Хреново красишь. Завтра сотрешь. Я тебе лучше накрашу. У меня рука тверже. А теперь иди, надень то новое. Хочу посмотреть.

Максим пошел в спальню, снял одежду, натянул розовое платье. Оно было холодным и скользким. Он вышел. друг сидел на диване, пил пиво. Он осмотрел его с ног до головы.

— Ну... Сойдет. Подойти сюда.

Максим подошел. друг задрал подол платья.

— Трусы где?

— Я... не надел.

— Умница. Учишься. — Он шлепнул его по голой заднице. — Теперь встань на колени.

Максим опустился на колени. Ковер ворсом колол голые ноги.

— Руки за спину. И смотри на меня.

Максим завел руки за спину, поднял голову. друг расстегнул ширинку.

— Ну давай, красавица. Покажи, как ты соскучилась. Аккуратно. Я сегодня устал.

***

На следующее утро друг действительно накрасил ему ногти. Сидел на кухне, курил, одной рукой держал его пальцы, другой водил кисточкой. Получалось ровнее.

— Вот видишь. Надо, чтобы кто-то сильный за тобой ухаживал. Сам ты только все испортишь.

Он дунул на ногти. — Пусть сохнет. А теперь иди, готовь завтрак. И надень то розовое. Сегодня дома сидишь, пусть хоть глаз радует.

День прошел в рутине. Уборка. Готовка. Максим ходил по квартире в коротком розовом платье. Лак на ногтях блестел при свете лампы. Он чувствовал себя нелепо. Но уже почти не обращал на это внимания. Как на форму.

Вечером друг пришел не один. С ним были двое парней. Один высокий, в спортивной куртке, другой пониже, с бородой. Они громко разговаривали, смеялись.

— Заходите, не стесняйтесь, — говорил друг, впуская их. — Это мой... ну, сожитель. Макс.

Парни кивнули, оценивающе посмотрели на Максима. На его платье. На голые ноги.

— Привет, — пробормотал высокий.

— Готовь нам поесть что-нибудь, — сказал друг Максиму. — Да побольше. Ребята проголодались.

Максим ушел на кухню. Он слышал, как они сели в гостиной, как друг открыл пиво. Слышал их смех.

— Ну ты даешь, — сказал голос с бородой. — И долго он у тебя уже так?

— А что? Удобно. И тихо. И порядок всегда.

— А на... ну, на все согласен?

Друг засмеялся.

— А ты как думаешь? Конечно. Он же умный мальчик. Цену себе знает.

Максим резал колбасу. Руки дрожали. Нож соскользнул, едва не порезал палец.

Он накрыл на стол, принес еду. Парни ели, громко чавкая, разговаривали о чем-то своем. О девчонках, о тачках. друг сидел, обняв Максима за талию, не отпускал его.

— Сиди с нами. Че там на кухне торчать.

Он налил Максиму в рюмку водки.

— Выпей. С гостями надо.

Максим выпил. Огонь прожег горло. Он закашлялся. Парни засмеялись.

— Не привык еще, видно, — сказал высокий.

— Привыкнет, — хлопнул друг Максима по бедру. — Ко всему привыкает.

Потом они смотрели телевизор. друг не отпускал руку. Иногда она сползала ниже, подол платья задирался, обнажая бедро. Парни переглядывались, ухмылялись. Максим сидел, не двигаясь, глядя в экран, ничего не видя.

Когда гости ушли, друг сразу насупился.

— Убери все. И быстро. Кончай валандаться.

Максим стал собирать посуду. друг подошел сзади, обнял его, прижал к столу.

— Понравилось? Сидеть с гостями?

— Нет.

— Правильно. Не должно нравиться. Ты здесь не для гостей. Ты для меня. Понял?

— Понял.

— Завтра уберёшься на совесть. А сейчас... снимай это тряпье.

Платье соскользнуло на пол. друг развернул его, наклонил над столом.

— Сегодня ты вел себя неплохо. Молчал. Это хорошо. Вот тебе награда.

Он не стал готовить его, как обычно. Просто плюнул на руку, провел между ягодиц и вошел. Резко и грубо. Максим вскрикнул, вцепился пальцами в край стола.

— Тихо, — прошипел друг. — Тихо, мальчик. Терпи. Это тебе за сегодня.

Он двигался медленно, почти не двигаясь, просто удерживая его на месте. Каждый микродвижение отзывалось острой болью.

— Вот так. Вот так надо. Без разговоров. Без этих всех «подожди» и «аккуратнее». Ты — моя вещь. И я делаю с тобой, что хочу.

Потом он вытащил, шлепнул по красной, воспаленной коже.

— Все. Иди мойся. И чтобы завтра все блестело.

Максим дополз до ванной. Сесть было больно. Он включил воду, сел под душ, свернувшись калачиком. Теплые струи били по спине. Он смотрел на свои пальцы. Бордовый лак уже облупился по краям. Он стал сдирать его, кусочек за кусочком. Под ним были свои, бледные ногти. Чужих рук.Он сидел под душем, пока вода не стала ледяной. Потом выключил ее, вышел. На полу лежало розовое платье. Он поднял его, повесил на крючок. В спальне уже храпели.

Утром друг ушел. Максим убирался. Мыл полы, вытирал пыль. На кухонном столе стояла пустая бутылка. Он поставил ее в мусорное ведро. Руки делали все сами.

Вечером друг вернулся. Бросил на стул спортивную сумку.

— Ну что, принцесса, порядок навела?

— Да.

— Покажи.

Он прошелся по квартире, проверяя. Засунул палец в угол на подоконнике, посмотрел.

— Нормально. Молодец. — Он потянулся, зевнул. — Готовь ужин. Я в душ.

Максим пошел на кухню. Достал курицу. Стал ее резать. Из ванной доносился шум воды.

Друг вышел, натягивая штаны. Подошел сзади, обнял за живот.

— Что, скучала?

— Да.

— Врешь. Не скучала. Но должна. — Он прижался к нему. — Завтра выходной. Никуда не пойдем. Целый день будем дома. Ты и я.

Он отпустил его, сел за стол, стал смотреть в телефон. Максим жарил курицу. Масло шипело.

После ужина друг включил телевизор. Смотрел боевик. Максим сидел рядом на полу, прислонившись к дивану.

— Че на полу? — спросил друг, не отрывая глаз от экрана.

— Так удобнее.

— Врешь опять. Иди сюда.

Максим поднялся, сел на диван. друг положил ему руку на голову, стал медленно гладить волосы.

— Вот так лучше. Ты должен быть рядом. Понимаешь?

— Понимаю.

— Завтра с утра сделаешь мне кофе. И все как обычно. А потом... потом мы с тобой займемся кое-чем. Я купил кое-что новенькое.

Максим не спросил что. Он просто кивнул.

Утром он встал первым. Сделал кофе. Принес чашку в спальню. друг спал. Максим поставил чашку на тумбочку, сел на край кровати. Смотрел, как тот спит. Лицо было спокойным, почти детским. Не таким, как всегда.

Друг открыл глаза. Увидел его. Улыбнулся.

— О, солнышко мое уже на ногах. Кофе принес?

— Да.

— Умница.

Он сел, потянулся, сделал глоток.

— Ну, иди готовь завтрак. А я встану.

Пока Максим жарил яичницу, друг покопался в шкафу. Вытащил какой-то пакет, положил на стол.

— Вот. Это тебе. После еды.

В пакете было черное платье. Короткое. И кружевные трусики.

— Наденешь. Без вопросов.

После завтрака Максим пошел переодеваться. Черное платье было еще короче розового. Ткань плотно обтягивала тело. Он вышел. друг свистнул.

— Вот это да. Прелесть. Повернись.

Максим повернулся.

— Хорошо сидит. Видишь, я о тебе забочусь. Красивые вещи покупаю. Теперь иди сюда.

Он сидел на диване. Максим подошел.

— На колени. Знаешь, зачем.

Максим опустился. Руки завел за спину. друг расстегнул штаны.

— Сегодня не торопись. День длинный. Сделай все красиво.

Потом он потянул Максима за руку, уложил на диван лицом вниз.

— Подожди. Расслабься.

Он ушел на кухню, вернулся с бутылкой масла. Вылил немного на ладонь, разогрел. Положил руку Максиму на поясницу.

— Лежи спокойно.

Руки были грубые, но движения медленные. Он массировал спину, ягодицы. Максим зажмурился. Было непривычно. Почти приятно.

— Видишь, я могу и по-хорошему. Когда ты слушаешься.

Пальцы скользнули между ягодиц, надавили.

— А здесь тебе нравится? Когда я так делаю?

Максим молчал.

— Отвечай.

— Не знаю.

— Не знаешь. Сейчас узнаешь.

Он надавил сильнее, один палец медленно вошел внутрь. Максим вздрогнул.

— Тихо. Лежи. Привыкай к этому. Это теперь твое обычное состояние. Понимаешь? Ты всегда должен быть готов. Всегда.

Он двигал пальцем, то медленно, то резче. другой рукой шлепал по коже.

— Вот твое место. Вот твое очко. Оно мое. Я им пользуюсь, когда хочу. И как хочу.

Потом он вытащил палец, вытер руку о простыню.

— Ладно, хватит на сегодня. Иди, переоденься в обычное. Пойдем в магазин.

В магазине друг вел себя как обычно. Шел впереди, складывал продукты в корзину. Максим шел следом, молчал. На кассе девушка-кассир улыбнулась Максиму.

— Хорошего дня.

Максим кивнул.

По дороге домой друг сказал:

— Она тебе улыбнулась.

— Да.

— Думала, ты девчонка. В твоей одежде. — Он засмеялся. — А ты знаешь, кто ты на самом деле?

Максим молчал.

— Ты мой мальчик. Мой личный мальчик. И больше никто тебя таким не увидит. Понял?

— Понял.

Дома они разложили продукты. друг сел на диван, закурил.

— Подойди сюда.

Максим подошел.

— Сними штаны.

— Сейчас?

— Да, сейчас. Я сказал.

Максим расстегнул джинсы, стянул их. Стоял в трусах и майке.

— И трусы.

Он стянул и их.

— Повернись.

Максим повернулся спиной.

— Хорошо. Стой так. Я хочу на тебя посмотреть.

Он курил, молча смотрел. Потом встал, подошел. Положил руку на его задницу.

— Завтра снова накрасим ногти. другим цветом. А теперь иди, готовь обед. И можешь одеться.

Вечером они снова смотрели фильм. друг пил пиво. Максим сидел на полу, у его ног.

— Знаешь, а ведь можно было и хуже, — вдруг сказал друг. — Мог бы ты один в общаге жить. Или снимать какую-то конуру. А тут у тебя все есть. Крыша. Еда. Я о тебе забочусь. Правильно?

— Правильно.

— Вот и хорошо. Не забывай об этом.

Он наклонился, поцеловал его в макушку.

— Моя хорошая девочка. Моя принцесса.

Максим сжался внутри. Но не отодвинулся. Друг потянулся, щелкнул пультом. Телевизор выключился. В квартире стало тихо.

— Надоело. Пойдем спать.

Он встал, потянул Максима за руку. В спальне было темно. друг включил только бра у кровати. Свет был тусклый, желтый.

— Раздевайся. Полностью.

Максим стал снимать одежду. Сложил все на стул. Стоял голый, опустив глаза.

— Ложись. На спину.

Максим лег. Простыня была холодной. друг разделся не спеша. Стоял над кроватью, смотрел на него.

— Раздвинь ноги. Шире.

Максим повиновался. друг сел на край кровати, провел рукой по его внутренней стороне бедра.

— Боишься?

— Нет.

— Врешь. Я вижу. Но это ничего. Страх — это нормально.

Он наклонился, взял с тумбочки презерватив, надел. Потом взял то же масло. Вылил себе на ладонь, нанес на себя.

— Смотри на меня.

Максим поднял глаза. друг смотрел на него жестко, без улыбки.

— Ты мой. Все, что у тебя есть — это мое. Эта квартира, еда, одежда. И твое тело. Особенно твое тело. Твое очко. Оно нужно мне. Понимаешь?

— Понимаю.

Друг придвинулся ближе. Одной рукой приподнял его бедра, другой направил себя. Головка уперлась в напряженное, неподготовленное место.

— Расслабься. Сейчас будет больно. Но ты должен принять. Это твоя работа.

Он надавил. Медленно, но с непререкаемой силой. Максим вскрикнул, вцепился пальцами в простыню.

— Тихо. Все нормально. Принимай.

Боль была острой, разрывающей. друг не останавливался. Он входил миллиметр за миллиметром, заполняя его собой. Дыхание Максима стало прерывистым, в глазах потемнело.

— Вот и все. Видишь? Ты принял. Ты можешь.

Когда он вошел полностью, то замер. Дав Максиму передохнуть. Потом положил его ноги себе на плечи, наклонился над ним.

— Теперь смотри на меня. Не отводи глаз.

Он начал двигаться. Медленно, глубоко. Каждое движение было точным и неумолимым. Максим стиснул зубы, чтобы не кричать. Слезы выступили на глазах.

— Плачешь? Не надо. Ты же мой храбрый мальчик. Мое солнышко.

Ритм ускорился. друг дышал тяжело, его лицо было сосредоточено. Он одной рукой держал бедро Максима, другой уперся в кровать. Постукивания тела о тело заполнили тишину комнаты.

— Скажи, чье это очко?

Максим молчал, закусив губу.

— Скажи! — друг резко толкнул его, заставив вздрогнуть.

— Твое! — выдохнул Максим.

— Чье?

— Твое! Твое очко!

Друг удовлетворенно хмыкнул. Он наклонился еще ниже, его дыхание стало горячим на лице Максима.

— Правильно. И я им пользуюсь. Как хочу.

больше подобных рассказов в моем канале https://t.me/funny_adult_stories