Солдаты вмиг разделись, за двадцать девять секунд. Вот она, военная выучка. Столько тренировок перед отбоем. И вновь приняв положение "смирно" стали ждать дальнейших приказов, прикрывая срам обеими ладонями.

– Что ж это, ты, доця? – удивленно спросил сержант обернувшись к девушке, – раздевайся, воины ждут...

Таня, медленно, обречено поднялась с дивана. Опустив глаза, дрожащими руками потянулась к подолу платья. У солдат вмиг вскочили и напряглись хуи, как ни старались они их прикрыть. Сняла платье, нерешительно потопталась на месте, расстегнула лифчик, спустила трусики. Неизвестно... попал ли Денис, а она уж, точно попала. Тихо легла на диван, замерла.

– Третий пошел! – скомандовал сержант.

Парнишка, мальчишка еще, стриженный наголо, сутулый и щуплый двинулся к Тане. Наверное точно такой же как и Дениска, исполняющий приказы самодуров сержантов, изголодавшийся по женскому телу, дрочащий под одеялом свой еще недоразвитый отросток, сдерживая срывающееся в хрип дыхание. Он осторожно лег на Таню.

– Давай солдат, задай ей жару! – Хохотнул сержант. – Помни, ты купил свое сегодняшнее счастье за сто баксов.

Парнишку затрусило от перевозбуждения. Он телёнком ткнулся губами в Танины плотно сжатые губы. Потыкал свой писюн между ног никак не попадая, два раза дернулся в конвульсии и потёк. Пристыжено поднялся и понурив голову пошел одеваться.

– Уууууу. Просрал ты свои бабки, воин, кто ж так ебётся? Четвертый, пошел.

Другой парень посмелее. Видно было, что исполнял приказ с удовольствием и знанием дела. Взял девушку за талию, поправил ее поудобнее, залихватски и с озорством налег, тронул грудь, тронул талию, поводил пальцами по ее губам, при это энергично двигаясь, вперёд, назад, вперед, назад... .

– О! Уже видно, человека, – восхищался сержант, в азарте хлопая себя по ляжкам. – Это уже Конь, с большой буквой на борту! Дай ей в рот.

Солдат подчинился, вернее, он уже сам намеревался это сделать. Усадив Таню на корточки гладил по голове, когда она глотала его сосиску вместе со слезами обиды и безысходности, приговаривал: " не плачь девочка, это так вкусно" Поменял позицию уложив ее на живот...

– Э, нет. Жопа стоит дополнительных сто баксов. Я еще там не бывал, – предупредительно воскликнул сержант и солдат остепенился. Вновь перевернул девчонку, продолжил свой труд, там где разрешалось.

Таня плакала. Как дорого... Как дорого она откупает свободу и жизнь своего любимого. Надо бы гордиться, за то, что она сейчас делает для Дениски, но она не может... нечем гордиться. Никогда, никогда в жизни она не скажет ему об этом.

– Заканчивай солдат, лейтенант с блядок возвращается, скоро уже в часть ехать.

Солдат вскочил, шустро оделся и стал у дверей по стойке смирно.

– Вольно! – разрешил сержант. – Твоя задача, четвертый; выходишь с девкой в сарай, там отсиживаетесь до прихода машины, когда прибудет патрульная машина быстро и незаметно садитесь в кузов. Приказ ясен?

– Так точно, товарищ сержант!

– Отлично. За это разрешу тебе кончить. Но не дай бог, хоть одна блядь на КПП ее унюхает. Ответишь.

– Так точно, товарищ сержант!

– Ты, третий, за то, что такое чмо, отвечаешь головой за баулы.

– Есть, товарищ сержант.

– Смирно!!! Вольно. Действуйте.

Её что? Не отпускают? Она не расслышала распоряжений сержанта, одеваясь после унижений, плакала размазывая слезы по лицу. Как спросить? Лучше молчать и ждать, когда сержант таки соизволит отпустить её. Он же четко сказал: "Обслужишь еще двух солдат... " Она обслужила... Но последнее распоряжение насчет вещей она расслышала и это ее взволновало...

– Пойдем. – сказал ей "четвертый"

Уф. Отпускают. Только вещи конфискуют, ну и бог с ними, с вещами, дело – наживное. Но "четвертый" не повел ее на улицу... он вывел ее во внутренний двор, направился к кособокому, дровяному сараю. Таня резко остановилась.

– Пойдем, пойдем, – ласково сказал солдат открывая двери сарая, – лейтенант тебя не должен увидеть. Увидит – тебе, пиздец.

– Отпустите меня, – сдавленным шепотом произнесла Таня.

– Отсосёшь?

Опять двадцать пять! Они что, все помешались на отсосать? Конечно она отсосёт, только пусть отпустят! Теперь ей всё равно, одним грехом, больше, меньше... Таня со всхлипом вздохнула.

– Да... – едва слышно шепнула она.

– Давай, только тихо, чтобы сержант не услышал, – он облокотился о вязанку березовых поленьев, расстегивая брюки, – двери прикрой плотнее.

Таня осторожно притворила дверь, не дай бог скрипнут ржавые петли, подошла к солдату, присела перед ним на колени, взяла в руки хуй.

– Ну не томи, же! Давай.

Приоткрыла рот нанизалась губами на плоть еще толком не восставшую от того мягкую и податливую. Хуй толчком вздрогнул и начал быстро восставать, напрягаться, заполнять собой всю полость рта. Это ведь самое удивительно в минете. Только что он был таким маленьким, беззащитным и вдруг пульсирующими толчками вырос, возмужал, стал твердым и агрессивным. Надо бы хоть использовать свое плачевное положение и удовлетворить своё любопытство, свои грёзы одиноких ночей, когда мастурбирую представляла, придумывала отдаваясь сексуальным фантазиям... Но тогда это лишь были фантазии, не подкрепленные знанием, о том как это происходит... Сейчас реально, всё. Нужно хорошенько запомнить, нужно прислушаться к своим ощущениям, нужно понять. Когда еще придется? Она прислушивалась, она наблюдала и запоминала. Нет, слишком хорошо не было, что то мешало. Что мешало? Наверное подневольное положение, дурацкая, идиотская ситуация в которую она попала. Надо будет как ни будь с Дениской такое проделать, !

когда всё плохое будет позади, когда они уединятся для встречи, когда будет хорошо и спокойно. Вот тогда она в полной мере ощутит и осознает все детали процесса...

– Молодец, молодец, – шептал солдат одобрительно, – так, так. Давай еще, пусти его до самого горла, пожестче, агрессивней. Еще! Еще!

Схватил ее за уши помогая себе руками и нанизывал ее на себя нанизывал, двигая жопой, стараясь, чтобы ее губы доставали до самой мошонки, закатывал глаза от блаженства. Таня мельком вскидывала взгляд, посмотреть на его реакцию. А когда он задрожал в нетерпении предвкушая оргазм задвигалась чаще, обхватила солдата обеими руками за бёдра, помогая себе, помогая ему. Солдат кончил глубоко в горло. Второй раз за этот день Таня ощутила тёплое томление в паху и под сердцем, но на этот раз значительно слабее.

– А теперь отпусти меня, – сказала Таня вытирая рот ладонью.

– Я не обещал тебя отпустить.

– Но... Ты же сказал...

– Я ничего не говорил, я только попросил тебя отсосать...

Таня бессильно опустилась на березовое полено где рубили дрова. В голове замутилось, стало нехорошо от того, что страхом заволокло сознание, сжалось сердце, замлели руки и ноги. Но может быть они не хотят, чтобы лейтенант ее увидел? Тогда они просто оставят её здесь, а сами уедут в часть. Эта мысль ее успокоила. Оставалось лишь ждать. Томительно и с чувством конфуза перед солдатом, что несколько минут назад так ловко ее использовал не обещая ничего. Там во дворе, заурчал мотор, захлопали дверцы машины, раздался окрик сержанта, всё пришло в движение. Ну наконец – то! Они сейчас уедут.

– Пора – сказал солдат. – Выходи, тихо.

Он взял ее за руку и повел к машине с маскировочным брезентом над кузовом.

– Лезь!

– Но...

– Лезь тебе говорят, в кузов. Быстро!

– Но...

Он нервно подтолкнул ее к борту с железной ступенькой под номером. Удерживая за спину, подхватил ладонью за зад. Таня в суматохе поставила ногу на ступеньку, схватилась за борт руками, подтянулась. Сзади ее подтолкнули и она оказалась в кузове, под тентом. Там уже сидел "третий" с ее вещами.

– Тиииихо! – шикнул "четвертый" – ложись к баулам.

Она легла и ее прикрыли куском брезента, вместе с вещами. Она лежала в кромешной темноте, в пыльной духоте и в голове не промелькнуло ни единой мысли, лишь сухой, шелестящий стук пульса в висках. Она не понимала, что от нее хотят эти солдаты, ведь всего – то нужно ее отпустить и не писать никаких протоколов. Ступор... Полный ступор в голове, в мышцах, в теле. Ни двигаться, ни думать, лишь лежать под душным куском брезента и ждать.

– Товарищ лейтенант, – раздался бодрый голос сержанта где – то рядом, – готово!

– Тогда, поехали.

Захлопали дверцы, заработал мотор и машина тронулась с места.

– Товарищ сержант, – спросил нагло и вальяжно "четвертый", – можно я после учебки останусь в полку, сержантом, после Вас?

– Можно, – буркнул сержант, – если осторожно.

– Я серьёзно... Духов буду гонять, как Вы. Я могу...

– Посмотрим на ебало твоего лица.

– Вы похлопочите за меня? Ну хотя бы командиром отделения... А я, блядёшку Вашу, охранять буду.

– Как козел капусту? – усмехнулся сержант.

– Нет, ну правда.

– Я тебе сказал, солдат, посмотрим, – раздраженно и устало ответил сержант, тем самым давая понять, что тема исчерпана.

Машина остановилась перед воротами части. КПП. Лейтенант доложил по форме дежурному по полку, капитану, предоставил рапорт, о том, что за время службы в городском патруле никаких происшествий не произошло. Потом они покурили с капитаном уже не по – уставному, похихикали над рассказанной лейтенантом истории об интересной блядище, что он сегодня подцепил в баре около вокзала и как он ее ебал прямо в парке, в глухом закутке, в кустах. А там по тротуару люди ходят, почти рядом и ничего не подозревают. А он ебёт ее, ебет, а она стонет, стонет...

– Мандавошек небось нахватался? – сказал капитан.

– Вроде нет...

– Ну давай, Лёха, послезавтра я, в город заступаю.

– Удачи. Повеселиться.

– А то ж...

Они ударили по рукам. Лейтенант сел в машину и машина заехала на территорию полка.

– Так, сержант, – сказал лейтенант, – я пошел домой, а ты давай, проведи вечернюю поверку в роте, позвонишь мне, доложишь...

– Есть, товарищ лейтенант!

Сержант знает свое дело. Он ночной вождь и бог желторотых писюнов, которых в роте аж девяносто штук. Практически беспредельльный властелин, потому что, он дед, а все остальные не доросли до его "седин". Даже старшина, по совместительству каптер и конченный алкаш, слушается сержанта с полдвижения брови. Значит, будет так: Блядёшку селим в каптерке, всех запугать до полусмерти... Если начальство пронюхает, рассчитаю батальон на первый, второй и заставлю друг друга выебать в жопу. Деньги снимать только с духов, с сержантами придется делиться, чтобы были за одно... Нехуй делиться... давать бесплатно ее ебать. Духов по отделениям в день пускать, да, не более десяти человек, а с сержантами после отбоя оргии устраивать. Сначала провожу операцию в батальоне, потом к "техникам", потом к "танкистам", потом к "связистам" Оч, хорошо! Итого, тысяча двести "духов", практически вся учебка. По сотне каждый... Ёб, твою мать!!! На "хаммере" домой поеду!

Машина вновь остановилась, Тане приказали подняться, вылезть из кузова. Ей набросили на голову тот же кусок брезента и повели вверх по лестничной площадке в роту. "Баба", "Баба", "Баба" легким шелестом, вздохом пронеслось по роте. "Четвертый" завел ее в каптерку, снял с головы брезент.

– Что со мной будет? – сдавленно пискнула Таня.

– Ничего особенного, ебать тебя будем, – усмехнулся "четвертый"

– Пожалуйста... . – всхлипнула Таня с мольбой глядя на солдата, – Пожалуйста... . Отпустите...

– Иди, иди, – жестко сказал он толкнув ее в грудь.

Таня ухватилась за косяк двери, твердо решив вырваться отсюда.

– Вот, сука! – гаркнул "четвертый" и силой схватив за шиворот, развернув швырнул ее вглубь каптерки.

Таня не удержалась, споткнулась, кубарем полетела на сваленные вещевые мешки в углу. Приподнялась на локтях... Перед лицом вещевой мешок, крупными буквами на нем вытравлено хлоркой, почерком любимого: "ВЧ 21142, рота 2А – 1, Денис Кашин". Дверь захлопнулась.