Будучи истинным джентльменом, я взял у Светки сумку и мы пошли брать такси на привокзальную площадь. Заговорить с ней не удаётся. Все мысли вокруг бутылки кока – колы с адским зельем торчащей из бокового кармана моей куртки. Как ей предложить? Охреневаю, задача из области фантастики. Она вообще молчит, поджала губы и невооруженным глазом видно, что не рада поездке. Блядь! Может, ну её нахуй, эту зануду? Есть же девчонки сговорчивей и доступней. С этой, каши не сваришь, хоть в пятизвёздочном супермаркете продуктов закупи. Я в волнении поглядывал на неё. Нет, не поможет Петрухин эликсир, такой девахе лошадиную дозу дай, ничего не зачешется и не проймёт. Да и как ей это зелье дать? Боже! Сделай чудо! Но, чуда не будет. И я смирился. Хер с ней, толстый и ржавый, даже рыпаться не стану.

Тётя Наташа засыпала меня вопросами всю дорогу к дому, о том, как живём, что кушаем, как учёба, как мама, как папа... Я отвечал невпопад, заикался и смотрел Светке в затылок, она села на переднее сидение, рядом с водителем, подчеркнув этим свою исключительность. А мы вчетвером едва поместились сзади. Лучше бы кабана, дядю Петю посадили вперёд, всё бы места больше было. Дя Костик похохатывал сквозь трубку чему – то своему, трубка ядрено воняла никотином перед самым моим носом.

– А папа, диссертацию защитил уже? – задала свой очередной вопрос тётя Наташа.

Откуда мне знать? Будто предки посвящают меня в свои дела. Я даже не знал, что он писал эту диссертацию. Тётя Наташа слишком много интересуется папой, это даже несколько неприлично перед дядей Петей. Ну и бог с ними, не мои заморочки. У меня своя проблема, как Светку приблизить хоть чуть – чуть. Хуже всего, я уже сам охладел к своей, такой страстной недавно идее. Я томился. Но осталось совсем немного потерпеть, мы уже подъезжали. Группой коммандос шумно ввалились в квартиру.

Встреча была трогательной. Мамы чопорно расцеловались, папы пожали друг другу руки, тётя Наташа поцеловала папу, с визгом повиснув на нем, мама дядю Петю чмокнула, как всегда меня, в лоб. Дя Костик оставался, как бы не при делах, просто стоял и на него, по ходу, напал столбняк. На диване скромно сидела Дана, в волнении поправляла свои ослепительные, белокурые волосы, беспокойно ёрзала. Эх, дядька, зацепила тебя тёлка? Ну, ну. Я украдкой глянул на то место его джинсов, где возможно что – то должно затопорщиться. Пока не топорщится, ну, наверное, он умеет собой таки владеть.

– Так ты и не повзрослел, Костик, – сокрушенно сказала мама вместо приветствия окинув его оценивающим взглядом, представила красавицу сидящую на диване, – Дана, моя лучшая подруга.

Дана зарумянилась, опустив глаза поднялась с дивана, мелкими шажками подошла к приезжим гостям.

– Здравствуйте, Константин Георгиевич, – высокопарно поздоровалась Дана.

– Привет... – сказал дядь Костик, – Я не ослышался? Дана? Царица вод?

– Да... Языческая богиня воды.

Я улыбаюсь с них, всех. Светка – коза, тётя Наташа – вешалка, мама – стерва, дядя Петя – дятел, папа... Зоопарк, бля. Ну их всех, нахуй. Я расстроен, я удручён. Вот уж вечерок предполагается быть. Сейчас, традиционно начнут тупую, великосветскую беседу на гостином диване, меня еще энергично втягивать будут. Нахер, забьюсь лучше в свою комнату, буду тихо страдать и жалеть себя. Снял куртку, повесил её в прихожей и незаметно прошмыгнул в спальню. Всё, наебался по самые глады. И правда, чего себе возомнил? Светка, как была козой год назад, ничуть не изменилась, да, похорошела, да, прибавилась в бюсте, на личико повзрослела, а характер, стервотный, так и остался. Я просидел в комнате без движения на кровати долго, пока не раздался оклик матери:

– Дима! Идём ужинать!

Хоть это хорошо. Жрать хочу, что стая амазонских пираний. Вышел в зал, сел на свободный стул рядом со Светкой и... кровь отхлынула у меня от лица. Ебит твою... К бутылке с водкой скромно прислонился мой пузырёк с убийственным дюшесом! Может совсем не он, а другой пузырёк? Пригляделся. Да нет же, он, с надорванной этикеткой. Вот и бутылка кока – колы тоже на столе. Пииииздец. Усраться и не жить, прямо сейчас не сходя с места. Сделать харакири вон тем тупым ножом для торта. Что делать? Схватить пузырёк с бутылкой кока – колы и рвануть на улицу, значит выдать себя с потрохами. Оставить всё как есть? У меня даже не хватило фантазии продолжить мысль на тему, что будет после. Я труп. Кто рыскал по карманам моей куртки, примерно, представляю. Да не примерно, точно – мама. Она всегда это делает в надежде уличить меня в курении. Не курю я, не курю! Затих, затаился едва дыша и во все глаза глядел на пузырёк. Он светится, будто ехидно прищурился, преломляя свет от свечи, поставленной!

на стол романтичной мамой. Этот свет неспроста, этот свет – знак божий. Шутник он, шутник, этот бог.

– Ну что ж, – сказал папа, поднимаясь, – сейчас по традиции выпьем.

Папа раскупорил бутылку. Мама тоже хлопотала рядом, подхватила пузырёк с эссенцией.

– Ребята, девчата, – затараторила она, наклоняя пузырёк над горлышком бутылки, – дюшес грушевый, рекомендую. Из водки делает чудо. Взболтай хорошенько, Женя.

Папа энергично замотал бутылкой в воздухе, с загадочной улыбкой Сфинкса на губах. Он то, ведь в курсе какое, это чудо, водка с грушевым дюшесом. Фокусник, бля... Разлил всем, кроме Светки и меня.

– Детям, кока – кола, – сказал папа, – Димка, ухаживай за своей дамой.

Я поднялся на млеющих ногах. Господи, я просил чуда, но не такого! Хотелось рвануть со всех ног в коридор, на улицу, в другой город, в другую страну, на луну в конце концов. Трясущейся рукой взял бутылку колы налил в рюмку Светки, свою рюмку оставил пустой. Поставил бутылку ближе к Светке, пусть сама себя обслуживает, я же не Штирлиц с железными нервами.

– А себе? – спросила Светка.

– Я не хочу, настроения нет.

– Ладно, мне больше достанется, – она впервые за сегодняшний вечер улыбнулась мне, – обожаю кока – колу.

Я пребывал в ступоре, тормозил, будто даун последней степени дебильности. Наблюдал в ужасе за развитием событий. Все подняли бокалы в воздух в торжественном порыве и ожидании тоста, опять же традиционного, из уст дяди Пети. Вообще – то не все, дядь Костик, бывший "панк", ему неведом этикет и приличное воспитание, опрокинул рюмку в рот без всякого тоста. И я, взмахнув пустым бокалом, поставил его на стол.

– Друзья, – сказал дядя Петя, сделал паузу в ожидании единения вздохов, – мы собираемся вместе уже семнадцатый раз по поводу и с единственной целью, отметить этот исключительный день в нашей жизни, день рождения, нашего друга, брата, мужа, отца, замечательного человека Евгения Георгиевича. Не скрою, я рад и польщён нашей долгой и прочной дружбой. Верю, что наша дружба будет крепнуть из года в год, а мы встретимся и в двадцатый, и в сороковой раз за этим или другим столом, встретимся с улыбками и открытыми сердцами. Будем счастливы бескорыстнейшей дружбе на свете. Выпьем!

Уф. Ну и сказанул, дядя Петя. Вообще меня от таких речей, высокопарных и с пафосом, мурашки бьют. А тут, плюс колотун от ожидания ужасного и непоправимого. Ну, хоть кто ни будь, проникнитесь моим состоянием! Все разом выпили. Светка зажмурилась от удовольствия и медленными глотками поглощала колу. Я же провожал взглядом каждый её глоток. Выждал несколько секунд, вглядываясь в лица присутствующих. Пока, ничего не произошло. Петруха говорил, что зелье просрочено, вот бы вообще не подействовало. Уж как бы я был рад!

– Ой, – воскликнула мама, – что – то слабенький аромат, наверное, выдохся весь, подолью – ка я еще.

"Ёб твою мать, ёб твою мать, ёб твою мать", – взмолился я мысленно, вжимая голову в плечи. Дозняк итак был нечеловеческий, а мама ещё подливает. У них же на завтра вместо мозгов решето будет. Петруха ведь, сказал вполне однозначно, извилины в спиннинговую шубу спутаются.

Мама плеснула из пузырька еще. Папа, опять улыбаясь по – Сфински, поработал барменом, встряхнул бутылку, смешивая жидкости. Разлил опять по рюмкам. Папа сейчас будет с ответным тостом. Традиция. Оскомина уже, как от ежегодного дедморозовского праздника. Вот эти два праздника ненавижу более всего из – за скучной режиссуры и заорганизованности. Я напряг память. Ага. Сейчас папа скажет о любви к семейству Петра Петровича.

– Петр Петрович, – папа задрал высоко в воздух рюмку, – Ты же знаешь, и все вы знаете, как я люблю вашу семью, ты для меня – брат и мой старый товарищ, такой, которому веришь, как себе. Если тебе и твоей семье понадобится, не дай бог, моя кровь или сердце, то... это ваше.

Я уже не могу. Ёрзаю на стуле. Свалить бы, зарыться с головой в подушку. В прошлом году было такое же состояние, но уйти нельзя. Официальная часть. Тут уж никто жрать не станет, пока главы семейств не обменяются комплиментами, отдающими многолетней тухлятиной. Потом должны сказать своё слово их жены, потом дети. Ну а тогда, можно и поесть. Я, честно, есть уже не хочу, у меня от страха желудок спёкся, все поджилки трясутся. Пока слава богу, ничего еще не произошло. Но, наверное, произойдёт. Оставалось лишь ждать. Вот уже наступила очередь говорить тёте Наташе, она поднялась с рюмкой в руке:

– Женечка, – выпалила тётя Наташа в эйфории, – я никогда не забуду наш, твой первый день рождения! Всю жизнь пронесу память... .

Всхлипнула и села на место. О. Кажется, появились первые симптомы. Такого экспромта, в прошлом не было.

– Браво, Наталья! – Воскликнула Дана и тоже всхлипнула в умилении, – Вы так это хорошо сказали. "Всю жизнь пронесу память... ". Я выпью за наше, за женское сердце.

Вот, блядь, дура сентиментальная. Я то был о ней лучшего мнения. Но это, похоже, зелье в ней уже заговорило. Видно было по ней, как она рисуется перед дя Костиком и строит ему глазки. Сразил он её, наверняка, глубокими познаниями Славянской истории. Наших – то, кровных, языческих богов, поди, кто сейчас помнит? Эй, тётка, ты моего дядьку толком не знаешь. Он тебя не мучил ещё трёхэтажными формулами из булевой алгебры? Ну, ну.

Дядька, тоже не дурак, кидал зажигательные взгляды в сторону этой фарфоровой девочки. Мне захотелось вдруг, страстно узнать, не стоит ли у него хуй, как у меня, когда я увидел её впервые. Эта забавная и лукавая мысль меня расслабила и сняла напряжение. Всё ведь нормально! Ничего с родоками не произойдет, раскрепостит малость, языки развяжет, поговорят хоть не по заложенной годами программе. Петруха свистун, однозначно, не такое это зелье и страшное. Я облегченно вздохнул, приободрился. Смотреть на это надо, как на забавное приключение.

Скосил глаза на Светку глянуть, как она пьёт колу. Закрывает сладострастно глаза и глотает, горло при этом плавно движется в такт глоткам. Очень сексуальное зрелище. И у меня вдруг возникла шальная мысль. А разве девочку нужно приворотной травой соблазнять? Вот дя Костик, в джинах, в куртке от бомжовского дома моделей, со смешной бородой – метёлкой – щеткой пришел и зацепил тёлку всего единственной фразой. Вот это высший пилотаж. Но это же дядюк! Он крут, всегда. Мысли мои потекли в другом направлении. Как завоевать Светку? Да, причем без обязательств жениться на ней. Хорошая задачка, надо порешать этот ребус на досуге, то есть сейчас. Досуг сейчас или что?

Наступила очередь мамы. Что же она скажет? По стандарту или, как тётя Наташа, внесёт свежую струю в традиции?

– Мальчики... Для меня наш праздник стал, чем то особенным, – сказала мама, при этом, как – то странно посмотрела на дядю Петю, – я его жду всегда с нетерпением и трепетом. И не потому, что это день рождения Жени. Он просто причина и повод наших встреч. Этот праздник стал нашей внутренней силой и поддержкой и, конечно же, отчетом за весь прошедший год...

Ух ты ж! Маман, двадцать тебе, по самой справедливой системе оценок в мире, латинской Америки. Даже я прослезился. Ну, я вообще – то прослезился от того, что всё сошло благополучно. Теперь моя очередь речи толкать. Не буду вякать всякую требуху, как в прошлых годах, теперь я должен сказать своё волшебное слово, как дя Костик. И даже знаю что скажу! Сейчас я вам вдохну новую жизнь в ваш трухлявый праздник. Поднялся с пустым бокалом. Все глянули на меня почти счастливо, пребывая еще под впечатлением маминых слов.

– Родные, друзья, – еще волнуясь, сказал я, но с каждым словом голос мой креп и становился твердым, – Если вы думаете, что после вашей смерти этот праздник умрёт, вместе с вами... ошибаетесь. У вас есть ваши дети, – я многозначительно при этом посмотрел на Светку, – А у ваших детей тоже будут дети... Это не просто день рождения конкретного человека, это день единения семей. Так пусть будет он, продолжением в вашей крови и детях.