** Глава третья Предсказание цыганки

Сэр Гилфорд мучился так, как мог мучиться лишь молодой рыцарь, совершивший в честь прекрасной дамы подвиг и не получивший за это никакой награды.

"Сказано в писании: "Не прелюбодействуй". И апостол Матфей говорил, что всякий кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем". (Матфей 5, 27 – 28) Ну так что же, тогда я согрешил достаточно, чтобы навсегда потерять возможность попасть в рай. Она меня не любит! – думал рыцарь, топя тоску в крепком эле, – меня колотит дрожь, как только я представлю возвращение лорда Хаксли! Он поведет ее на постель, а я: "

Грустные размышления были прерваны отчаянным женским воплем.

– Нет! Нет! Не надо! – Голос сорвался на визг. – Нет!

– Что там такое? – Гилфорд вышел из харчевни и увидел, как трое мужчин собираются повесить молоденькую цыганочку.

– Что здесь происходит, и какое преступление совершила эта женщина?

Цыганка, в разорванном платье была очаровательна: черные курчавые волосы выбивались из – под платка, грудь, увенчанная темным соском, выглядывала из разорванного платья, стройные ножки, выглядывающие из задранных юбок, довершали картинку.

– Эта египтянка (тогда ошибочное причисление цыган к народу египетскому было настолько распространено, что даже в королевских указах того времени цыган приравнивали к египтянам – прим. переводчика) один из стражников держал прокушенную руку, уже имен клеймо и по закону о бродяжничестве должна быть повешена немедленно!

– Эта девушка находится под покровительством лорда Хаксли! – Рыцарь не хотел расправы, а выпитый эль добавил мужчине добродушия. – Идите, выпейте за здоровье нашего лорда и можете быть свободны!

– Ура Лорду Хаксли! – Стражники отправились в харчевню, поверив на слово доблестному рыцарю, в доброй старой Англии слово рыцаря стоило дорого.

– Спасибо, сер рыцарь, – цыганка попыталась привести в порядок одежду. – Чем может отблагодарить настоящего джентльмена цыганка Меллюзина?

– Погадай мне девица! – Гилфорд протянул девушке руку. – Говорят, твой народ по руке предсказывает судьбу?

"Интересно, неужели я спас легендарную Меллюзину? – Гилфорд знал легенду о красивейшей женщине, превращающейся в дракона с съедающей любовников. – Нет, скорее всего родители просто дали ей такое имя!"

– Ждет тебя дорога дальняя, любовь страстная, разлука многолетняя, слава военная и: Ох, будет много горя на твоем пути! Тут девушка лукаво посмотрела на Гилфорда, не упусти свое счастье, сэр рыцарь! Твой соперник скоро уже вернется! Секрет один скажу: соберешься на свидание с любимой, не забудь розгу!

Меллюзина улыбнулась и тут рыцарь увидел, что язык спасенной им девушки раздвоен на конце. – Что, языка испугался? Эту операцию старые бабки некоторым новорожденным девочкам делают! Говорят, только для тех, кто судьбу наперед видит!

– Это как? – Не понял сэр Гилфорд. – Счастье твое близко, но и горе недалеко! В голосе цыганки появились озорные нотки, не упусти красотку!

– Я много лет служу моей госпоже, – сэр Гилворд решил рассказть Меллюзине о неприступной Эвелине, но заслужил всего лишь один ласковый взгляд и одно прикосновение ее рук и то, когда она перевязывала мне рану.

– Понятно, – цыганка еще раз помотрела на руку рыцаря, – похоже, на тебя налодила заклятие одна девушка, с которой ты слишком грубо обошщелся!

– Была такая, – честно признался рыцарь, – на войне как на войне!

– Проклятие на девственной крови, что ты пролил, очень сидльное, но я могу его снять! Доставая свой меч из ножен (игра слов – прим. переводчика) – Любая цыганка такое заклятие снимет!

Сэр Гилфорд снял штаны, а цыганка встала перед ним на колени.

– Ейчас мой сладкий, – раздвоенный язык прикоснулся к головке меча. Быстро набухающего от такой непривыйчной ласки. – Заклятие сильное, но мой язык сильнее.

Больше цыганка ничего не говорила, а сэр Гилфорд получил редкое по тем времена удовольствие, строего караемое церковью.

"Хорошую я получил награду, – в голове рыцаря вдруг поселилась крамольная мысль, – а вдруг откусил? От цыганок всего можно, ожидать!"

– Не волнуйся, мой спаситель, не откушу, – точно догадавшись о мысля Гилфорда, цыганка прервала свое занятие, и нежно сдавали пальцвми яички рыцаря. – сейчас проклятие выйдет наружу!

Цыганка обхватила обслюнявленный член сложенными кольцо большим и указательный пальцами и стала водить ими от основания к головке.

– И что интересного находят в девственницах? Они же ничего не умеют!

Второй рукой Меллизина продолала нежно сдавливать яички.

Член мелко задрожал и выпустил порцию спермы на землю.

– Ну вот и все! – Цыганка встала на ноги. – Теперь я знаю, ты справишься! Прощай, доблестный рыцарь!

– Интересное предсказание, – Гилфорд вернулся, чтобы допить эль и только тут обнаружил исчезновение кошелька. – Чертово племя! Прав был наш король – все египтяне мошенники и воры!

Впрочем, уже вечером он понял: цыганка сказала правду!

"Лорд Хаксли возвращается!" – гонец принес радостную весть, взбудоражившую весь замок!

Повара провели бессонную ночь, чтобы встретить хозяина должным образом. Из замковых подвалов достали лучшее вино, мелкие сорта дичи подавались на деревянных вертелах, а сэр Гилфорд Уэст завалил огромного кабана и теперь он на огромном блюде лежал и служил главным украшением стола.

Празднества, устроенные в честь возвращения, превзошли торжества по поводу их свадьбы. –

– Вот я и дома! – После долгих лет, проведённых на полях сражений, и жизни на скудном солдатском пайке, он не обрадовался пышному приему, и вёл себя довольно скованно.

"Наверное, его угрюмость усталость – результат долгого путешествия, – подумала она, – я клянусь сделать всё, что в моих силах – я верну наше счастье!"

К сожалению, усилия женщины не увенчались успехом: проходили дни и недели, а настроение лорда не улучшалось. За пять лет разлуки оба изменились: она больше не была той невинной юной невестой, жадно впитывающей каждое его слово и жест.

Лорд понял, что жена повзрослела, приобрела уверенность в себе, стала настоящей женщиной. Война заставила лорда расстаться с наивностью и ясностью юности, а несправедливость при дележе добычи и предательство самых близких друзей сделали злым. Услуги проституток, сопровождавших войско, привели к разочарованию в женщинах. Кончилось тем, что разум воина, словно искривился и неудержимо толкал не к жене в постель, а к вину и элю. Не удивительно, что огонек любви, как огарок церковной свечки, начал мерцать, грозя полностью погаснуть.

Слухи о том, что между супругами пробежала черная кошка, мигом разнеслись по окрестностям.

И вскоре, заметив одиночество, вновь слетелись юные рыцари. Назойливое внимание, оказываемое гостями, крайне раздражало господина. Молодая женщина была отчаянии: она не могла придумать, чем заполнить тоскливые дни. Выручал верный сокол и пес Фанге, с которыми она выезжала поохотиться.

Сэр Гилфорд Уэст, доказавший свою преданность, остался служить в замке. Был он крепок телом, любезен и хорош собой, и после того злосчастного штурма, не мог скрыть своих чувств к госпоже. Пожалуй, он был даже более откровенным, чем это было бы нужно для его собственной пользы. Но и пьяный загул господина до поры до времени спасали рыцаря от неприятностей.

Как – то раз, охотясь в лесу, он встретил свою знакомую цыганку.

– Ну вот, а я уж думала, что не придешь, – цыганка с невинным видом мыла в ручье ноги. – Что, сладенький, денег бедной девушке пожалел?

Сэр рыцарь смутился: дочь чужеземного народа была чудо как хороша. Лишь королевское клеймо на смуглом плече портило девичью красоту.

– Хочешь проверить предсказание? – Тут она встала, дернула за веревочку, и пышные юбки упали к ее ногам. – Раз ты поймал меня, получи награду!

Сэр Гилфорд не понял, куда ушла вся его злоба. Да и не у него одного. Фанге, верный пес, с которым можно было ходить на крупную дичь, вдруг лег на живот и подполз к цыганке, тихо поскуливая.

"Да она ведьма! – рыцарь потянулся к верному короткому мечу, но пальцы отказались служить господину. – Один только член не понял, что происходит, и налился кровью, готовясь к любовной схватке со всей серьезностью.

Снова он ощутилсладость раздвоенного языка Меллюзины. На этот раз девушка черодовала прикосновения языком вдоль члена и вокруг головки с глубоким проглотом, касаясь губами волос на лобке мужчины. И снова, за несколько секнд до разрядки цыганка прекратила столь приятные для мужчины ласки.

– Не понял ты нечего, сэр рыцарь, – цыганка легким толчком свалила его на землю и, довольная своей работой, – что же ты, мой медовый, за мечом потянулся, я же говорила, не забудь розгу!

"Меня насилует женщина, – сэр Гилфорд не понимал, как такое могло произойти, – и если честно признаться, делает это она уж очень приятно!"

– Исстрадался, мой золотенький, шептала цыганочка, – близка птичка, а не укусишь! Погоди, не успеешь в замок воротиться, как муж в очередной раз с твоей нареченной поссорится, а ты не упускай своего счастья!

Шепча эти слов, а цыганка выпивала всю его мужскую силу, всю неразделенную страсть.

Погоди, мой вкусненький, самое интересное тебя ждет впереди! Сейчас ты на перепутье между дорогой к счастью и дорогой к смерти! Впрочем, я знаю, смерть не пугает рыцарей!

– А теперь, мой верный рыцарь, отвернись! – приказала цыганка. – позволь девушке одеться!

"Интересно, думал рыцарь, почему раздеваться при мен не стеснялась, а как одеваться, мне отворачиватьсся?" Не выдержав искушения он обернулся и увидел на мете цыганки дракона.

– Я же предупреждала, что оборачиваться тебе нельзя! – Голос дракона. – Ну что сэр рыцарь, съесть мне тебя за ослушание?

Верный Фанге увидев такое превращение жалобно скулил, не решаясь прийти на помощь хозяину. Впрочем, собаку можно понять: никто никогда не учил его охотиться на драконов. Сэр Гилфорд понял, что попался в ловко расставленную ловушку. Когдастой дапой дракон отбросил короткий меч рыцаря далеко в сторону. Бежать некуда!

– Ты знаешь, почему я тебя не съела? – Дракон улыбнулся, показав раздвоенный язык. – Просто мне стобой как с мужчиной понравилось! Честно, я даже завидую твоей избраннице! Живи мой сладенький и борись за свою любовь! И не забудь розгу!

– Прощай мой сладенький! – Дракон расправил крылья и легко взлетел. . – Теперь я знаю, не сробеешь! А то вы, рыцари того и гляди, усохнете от неразделенных чувств!

Фанге, верный пес скулил у ног хозяина.

"Рассказать, так никому не поверят! А еще хуже – засмеют! – рыцарь встал на колени и прочитал все молитвы, какие только знал. – Так сробеть перед драконом! Где твоя храбрость и доблесть?"

Впрочем угрызения совести мучили его не долго. Теперь он знал, что точно добьется любви прекрасной Эвелины.

** Глава четвертая Сэр Гилфорд Уэст

"Самый ничтожный мужчина, если только он не потерял разума, выше любой женщины, даже если бы та была самой выдающейся женщиной своего времени" (Боккаччо, 1975, с. 481).

Цыганка и тут оказалась права. Впрочем, вся округа знала, что приступы ревности хмурого супруга становились всё яростнее, а ссоры – более частыми.

– Кого безмерное томит сладострастье, тот не умеет любить (Лорд цитирует один из постулатов "О любви" принадлежащем перу Андрея Капеллана (ок. 1184 – 1186), духовника французского короля. – Прим. переводчика) Вот в странах пустыни заведён прекрасный обычай, – выкрикнул он в сердцах, – мужчины обзаводятся несколькими жёнами! И не считают зазорным выпороть ту из них, которая ослушается мужа!

– Ну, так за чем же дело стало? – Услышав такое, леди Эвелина взяла ремень и протянула ему. – Кажется, Капеллан писал и другое: супружество не причина к отказу от любви! Накажите меня! Выпорите прямо здесь, в нашей спальне, если я чем – то вызвала Ваше неудовольствие! Вы можете пороть меня до тех пор, пока я не потеряю сознание, но если Вы будете любить меня, как прежде – я предпочту порку тому безразличию, которое Вы проявляете ко мне сейчас! Ну, я освобождаю Вас от клятвы данной мне во время венчания!

В спальне воцарилось молчание. Даже толстая муха перестала жужжать. "Ну, что же он медлит?" – леди Эвелина смотрела на мужа и не верила своим глазам: впервые в жизни лорд выглядел ошеломленным. Судьба в очередной раз кинула кости на кон, и выигрыш оказался не у юной леди.

Кто знает, позволь судьба внять лорду просьбе супруги – и поднять ремень, жизнь могла пойти совсем иначе. Огня, зажжённого на ягодицах, могло хватить, чтобы чувства вспыхнули с новой силой. Но он – он выронил ремень и выбежал вон!

Уже на следующее утро Эвелина не только приняла предложение сэра сэр Гилфорда Уэста прогуляться по лесу, но и рассказала обо всем, что произошло в супружеской спальне накануне.

"Цыганка не соврала! – рыцарь искал глазами дерево с длинными и гибкими ветвями, – значит надо ловить судьбу за хвост!"

– Моя прекрасная леди, – сердце рыцаря отчаянно билось, – мы вместе дрались на стенах замка. Тогда мне хотелось взять в руки розгу, чтобы прогнать ею тебя в безопасное место, и я этого не сделал. Так знай, смелая женщина, что если когда – нибудь я выпорю тебя, я сделаю это из любви, а не для того, чтобы наказать!

– Из любви, ко мне сэр? – поддразнила его женщина. – Это как же? Верный рыцарь, ты говорил о горячих чувствах, а теперь утверждаешь, что вполне можешь обойтись со мной столь сурово?

– Уверяю тебя, звезда моего сердца, с моей стороны это не было бы жестокостью! – рассмеялся он, прикасаясь губами к шейке. – Каждый Ваш крик был бы музыкой для моих ушей!

На берегу росла старая плакучая ива. Длинные ветви дерева клонились к воде, и казалось, плакали о несчастной судьбе: на этих гибких ветвях вешали из экономии веревок взбунтовавшихся крестьян и бродяг.

– Музыкой для ушей, говоришь? – Эвелина, глянув в ту сторону, вдруг высвободилась из его объятий, немного помедлив, наклонилась и сорвала с дерева несколько веток.

"Не забудь розгу! – в ушах рыцаря раздался смех цыганки. – Смелее!"

– Докажи, что ты мужчина! – Раскрасневшись, она сорвала с веток листики, сложила их в пучок, и протянула импровизированную розгу наподобие той, что пользовались отец и ученый клирик – воспитатель.

– Ты серьезно? – в последний раз сэр Гилфорд Уэст видел неприступную леди столь возбуждённой только во время штурма замка.

– Если ты действительно любишь меня – докажи! Кровь ты за меня уже пролил, так теперь пролей мою! Немедленно, здесь и сейчас. Сколько лет я вас мучила неприступностью, и вполне такое отношение заслужила! Выпори меня! – выпалила она. Глаза Эвелины яростно сверкали.

"Отступать нельзя!" – думал он, спокойно выдержав взгляд любимой женщины.

– Раздевайся, – приказал он.

"Ну вот, напросилась! – голая и дрожащая женщина стояла она, обхватив руками толстый ивовый ствол, накренившийся к воде. – Сейчас будет больно!"

Нежные половинки пышных ягодиц нервно сжимались и разжимались.

– Залезай верхом на ствол! – последовал новый приказ. – Свесь руки и ноги!

Леди подчинилась.

– Ну, начнем!

Удар за ударом покрывали гладкую кожу красными полосами, но мужественно молчала, не приказывая остановиться.

Плечи красавицы порозовели и сотрясались от учащенного дыхания, тонкие ноздри пугливо раздувались в предчувствии следующего удара. Три пурпурно – красные полосы пересекли ягодицы цвета слоновой кости и, все нежное тело девушки трепетало в ожидании продолжения наказания.

– Может, хватит? – Спросил он, понимая, что чистой, не тронутой кожи на попе уже не осталось ни одного нетронутого участка.

Вместе с тем, по движению желваков на скулах женщины было заметно, что она изо всех сил пытается настроить себя на дальнейшую порку. Очередной удар с отчетливым звуком врезался в расслабленные ягодицы. При этом кончик прута безжалостно рассек податливую плоть левой "половинки".

– Нет! – Коротко ответила она, продолжай!

Так длилось еще долго, до тех пор, пока женщина не осознала, что больше вытерпеть не в силах: кровь уже не раз и не два была пролита.

Решив напоследок оставить о себе наилучшее впечатление, ободренный этой мыслью, экзекутор полоснул одновременно оба полушария беспомощной жертвы со всей силой, на которую только был способен.

– Хватит, ты победил! – леди попыталась слезть с дерева, сохраняя достоинство, но это оказалось не так просто. – Пришлось воспользоваться помощью Гилфорда, проявившего себя в этот момент истинным джентльменом.

"Вот я, стою перед ним голая, высеченная, – думала леди Эвелина, – он может по рыцарски повалить меня на траву и взять силой! По глазам вижу, что он меня хочет, однако придется мне самой сделать первый шаг!

Сэр Гилфорд погладил женщину крепкой ладонью по лохматой лощине и почувствовал, как влажно и горячо. И тут произошло маленькое чудо: тело молодой леди сотрясла судорога, она схватилась за рукав рыцаря руками, закрыв глаза и запрокинув голову, глубокий стон вырывался изо рта.

– Иди ко мне, – Эвелина сама стала расстегивать гульфик на штанах сэра Гилфорда Уэста.

Он сбросил зеленую куртку, и теперь торс прикрывала лишь красная шелковая рубашка с широким вырезом вокруг шеи и без рукавов.

Впрочем, вскоре вся одежда валялась на траве. Леди впервые увидела, храбрый рыцарь, защитивший в свое время ее жизнь и честь, строен и мускулист как античный бог. Мышцы выступали под кожей, словно извилистые, сучковатые корни. Предмет главной мужской гордости, дождавшийся, наконец, своей главной награды, был выше всяких похвал.

Фанге, верный пес, сторожил влюбленную парочку, иногда с интересом поглядывая в их сторону. Казалось, он понимал больше, чем могла понимать любая собака, но Эвелине было не до любимого пса: настал звездный час, который стоит всей жизни. Старая Ива прикрыла ветвями любовников. Людские души – потемки, иногда сами люди едва способны разобраться в глубоких причинах, побуждающих встать на путь греха. "Нельзя!" – говорил разум, но, сильнее всего, что могло сдержать парочку, оказался древний – древний бог любви.

Пара слилась в греховном соитии. Нежные соски леди Эвелина были вдавлены в грубое дерево. До конца своих дней помнила она, как жёсткая ивовая кора царапала спину, как открылась она себя для его вожделения, как впустила в своё тело, и как волна бешеной дикой страсти смыла обеты и клятвы.

– Впрочем, кроме ивы и собаки был еще один свидетель – инкуб, верный слуга сатаны и охотник за человеческими душами.

Потирая руки, он видел, как два человека, предаваясь греху, стали его подопечными. Любовь, которой они не могли противостоять, сделала их слепыми и беспечными, не думающими о возможной опасности.

"Ласкайтесь грешники, ласкайтесь, – думал Инкуб, воспользовавшись на этот раз телом филина – ваши души считай уже в Аду!"

– Мы расстаемся ненадолго, – шептала совращенная красавица, – ибо Господь отдал нас друг другу!

– Совсем не Господь, – подумал Инкуб, расправляя крылья, – очень скоро ты в этом убедишься! Теперь жизнь леди обрела новый смысл. Она считала минуты от свидания до свидания с любимым рыцарем. "Дневник наказаний" был, вынут из тайника. Только ему леди могла доверить все чувства, что она испытала в объятиях доблестного рыцаря.

** Глава пятая Возмездие за блуд

"На то и допустил Господь существование врага рода человеческого, чтобы люди жили в страхе божьем! – Инкуб обдумывал план действий, – чтобы погубить навсегда души любовников. А женщина хороша! Так или иначе, обязательно полакомлюсь!" Инкуб, порождение черта и ведьмы, был охоч до грешных женщин.

"Пожалуй, воспользуюсь я старинным, проверенным способом: мужа на охоту, а любовников в лес! А уж встретиться я им как – нибудь помогу!" План Инкуба был прост, многократно проверен за последние полторы тысячи лет, и великолепно сработал: охота лорду была испорчена с самого начала, хитрый кабан, неуловимым. Верный конь споткнулся, уронив хозяина в ручей.

"Хватит, – решил Лорд, – видимо я недостаточно хорошо с утра помолился! Пора домой!"

И вот, когда его отряд гнал лошадей через лес, охотники наткнулись на обнажённых любовников. В самый неподходящий момент!

Закинув руки за распущенные волосы, гибко извиваясь, как большая рыбина попавшая в рыбацкие сети, спина двигалась вверх вниз. Под нею, раскинув ноги, лежал на спине доблестный сэр Гилфорд. Члена сэра Гилфорда Уэста под громкие стоны удовольствия входил в Эвелину. Их стоны и охи вздохи раскатывались по всему лесу. Тело Эвелины напряглось, замерло и она, прижавшись к груди мужчины, забилась в сильных конвульсиях. Нервы успокоились, во всём теле воцарилась слабость, глаза стали слипаться.

– Ах! леди Эвелина обнимала шею возлюбленного.

Стараниями Инкуба миг неосторожной страсти погубил женщину.

– Я умру за тебя, как Тристан за Изольду! – сэр Гилфорд Уэст, поняв, что от погони не уйти, хотел в бой. – Я умру рядом с тобой!

– Нет, во имя нашей любви ты спасешься и останешься в живых! Vale tandem, non immemor mei! (Прощай, но не забывай меня – лат. ). Овраг, отделявший их от слуг мужа, дал необходимые для бегства секунды.

– Я вернусь и спасу тебя! – Оборвав последний поцелуй, взлетел он на коня, – клянусь святым причастием!

А Эвелина осталась в лесу, нагая и беспомощная, решив сдаться на милость господина – мужа.

Безграничен был его гнев, и пламя ярости разгорелось ещё сильнее – при виде свежих красных рубцов, оставленных розгой на ягодицах и бёдрах жены.

"Так ты любительница розог – что ж, я доставлю тебе это удовольствие! Я сам выпорю тебя!" – взревел супруг.

Но не в супружеской спальне, а на дворе, как нерадивую прислугу!

Он заставил бежать, голую и униженную, рядом с лошадьми, всю дорогу, до самого замка.

Когда – то, после свадьбы, она гордо шагала по подъёмному мосту, переполняемая любовью. А сейчас она брела пунцовая от стыда, выпоротая и опозоренная.

Расправа началась прямо в замковом дворе. По приказу мужа конюх связал нежные запястья женщины пеньковой веревкой, привязал их к тяжелому металлическому кольцу, вделанному в верхнюю часть позорного столба. При этом припухшие соски, вынужденной встать на носочки женщины с силой вдавились в грубое дерево.

Несмотря на это, леди Эвелина почувствовала некоторое облегчение, прижавшись обнаженным телом к столбу, теперь он как бы поддерживал ее, помогая вынести наказание. Мужественная блудница пыталась наилучшим образом использовать представившуюся передышку для восстановления сбившегося во время бега дыхания. Со стоном склонив голову, леди Эвелина приготовила себя порке, ягодицы мелко дрожали, словно предчувствуя уготованную им долю.

– Клятвопреступница! – кричал муж. – C est pour vos peches – pour vos peches! – Это за ваши грехи, за ваши грехи (франц. ).

"Приговоренная", повернув искаженное болью лицо, увидела зловещее лицо мужа, раскручивающего над головой хлыст.

Хвост дьявольского орудия, шипя в воздухе, безжалостно и беспощадно врезался в грешное тело. Беспощадный удар словно вдавил тело женщины в столб, к которому она была теперь привязана.

– Аааах! – тихий стон сорвался с трепещущих губ.

Как только тонкий конец хлыста покинул трепещущее тело леди Эвелины, заалел, наливаясь кровью новый толстый рубец.

"С этого надо было начинать! – Подумал опозоренный муж. – Мало ее драл мой покойный тесть!"

Сделав небольшую паузу, экзекутор, слегка сместившись вправо, нанес, размахнувшись с тыльной стороной руки, безжалостный удар прямо в основание исполосованного зада красавицы.

Жалобное стенание вырвалось из задыхающегося рта женщины, при этом она запрокинула голову и с нечеловеческой силой прильнула обнаженной плотью к грубому дереву столба.

Малиновая, словно от ожога полоса пересекла вспухшие следы от ивовых прутьев, в то время как она воздела полные слез глаза к небу. Стоящая на носочках, со сжатыми трепещущими бедрами, воспаленными ягодицами, женщина словно излучала вокруг волны боли.

Кроме этого ограничение свободы уже не позволяло контролировать непроизвольные движения израненных ягодиц, что только усиливало унижение. Под этими обжигающими ударами бедра несчастной метались из стороны в сторону в тщетных попытках хоть как – то избежать их. Во время этой неистовой пляски боли ягодицы леди Эвелины подпрыгивали и сотрясались, а двор оглашался душераздирающими криками.

– Господи, спаси сэра Гилфорда! – Женщина изо всех сил прижалась нежным нагим телом к удерживающему столбу и ожидала продолжения своей Голгофы.

Слезы струились по измученному лицу красавицы, зрачки были расширены, глаза опустошены болью, наказанные ягодицы совершали беспорядочные спазматические движения, лаская похотливые взгляды находящихся вокруг мужчин. Только несколько бледных кусочков кожи, посреди перекрещивающихся багровых полос можно было заметить на нежных, жестоко иссеченных полушариях. Удар и леди Эвелина испустила пронзительный крик.

Диагональная, малиновая, словно от ожога раскаленным прутом, полоса пересекла трепещущие ягодицы, в то время как она воздела полные слез глаза к холодному бездушному небу. Почти обездвиженная, стоящая на носочках ног, с телом выгнутым вперед, сжатыми трепещущими бедрами, горящими ягодицами, девушка словно излучала вокруг волны боли всем своим немилосердно растянутым телом. Кроме этого ограничение свободы уже не позволяло ей контролировать непроизвольные движения израненных ягодиц, что только усиливало унижение.

Во время этой неистовой пляски ягодицы подпрыгивали и сотрясались, а двор оглашался душераздирающими криками.

"А ведь я ее когда – то любил! – муж обозрел разукрашенную наготу, в то время как Эвелина безуспешно вздрагивала на веревке, в бесплодной попытке защититься от жалящих ударов. – Пожалуй, она еще мало получила!"

– Женщины! Женщины! – простонал рогоносец. – Святое христианство справедливо назвало их radix malorum (Корень зла. – лат). Начиная с Евы, какой прок был от них?

Полный решимости покарать блудницу, он порол сильными длинными ударами, стараясь сделать так, чтобы тёмные полосы от плетки полностью скрыли под собой следы розги любовника.

Крики и стоны прекратились. Измученное пыткой тело безвольно повисло на веревке. Голова нежной красавицы бессильно склонилась в сторону и мертвенно – бледная щека коснулась плеча.

– Окатить ее водой! – супруг бросил хлыст на землю и пошел прочь. Очнется – в подвал!

Придя в чувство, страдалица тихо всхлипывала. Суровая трепка" превратила молочно – ягодицы леди Эвелины в сплошную сине – багровую массу, истерзанная плоть все еще продолжала непроизвольно судорожно пульсировать.

Присутствующие при наказании слуги начали нехотя расходиться.

Её бросили в подвал замка, обычно служащий тюрьмой для нищих и воров.

– Казню и тебя и любовника на одной веревке! – пообещал обманутый муж. – Вот только поймаю негодяя!

Целый месяц солдаты гнались за ним, через леса и деревни, и частенько лишь дерзость, хитрость и удача спасали сэра Гилфорда Уэста от неминуемой гибели. Но, в конце концов, ускользнул он от погони, и умчался в ночь, переодевшись крестьянином.

Лорд, поняв, что вторая птичка ускользнула, хотел публично казнить Эвелину, и помешало только то, что семья жены была слишком влиятельной. Тогда обманутый супруг нашёл другой выход. Он придумал, как отомстить за унижение, которому подвергся. Не в силах более терпеть присутствия изменницы под своей крышей, он дал ей один час на сборы и отправил в изгнание в замок на морском берегу, на самом краю его земель.

** Глава шестая Прекрасная узница

Когда леди Эвелину провозили через ворота замка,

– Увезите её, уберите с глаз моих! – пьяный муж, покачиваясь на нетвердых ногах, кричал вслед повозке.

– и не привозите обратно – до тех пор, пока не раскается она в причинённом мне зле, и не пожалеет о постыдном грехе! Подвергайте порке в первый день каждого месяца, и число ударов пусть будет равно числу дней в месяце, так чтобы выходило триста шестьдесят пять ударов в год! И секите до тех пор, пока она не решит приползти назад ко мне – на четвереньках! и не примется умолять меня о прощении!"

Путь был неблизкий, и почти две недели лошади уныло плелись по холмам и лесам. Гладкая, твердая, подметенная ветром дорога впереди них ныряла в лощинку, снова поднималась по косогору на той стороне и исчезала среди стройных сосен. Однажды они стали свидетелем сельской расправы.

Англосаксы, чтившие обычаи седой старины, гордились строгими законами, которые со времен язычников наказывали за нарушение брачных уз.

За первую измену мужу виновная подвергалась наказанию: толпа вела несчастную по деревенской улице, по дороге стегая березовыми розгами. Дело дошло до того, что с развратницы сорвали одежду и секли, не обращая внимания на стыдливость.

– Помоги несчастной святой Андриан! – Молилась леди Эвелина. – И смягчи сердце моего мужа!

В Англии многие часто поротые женщины прибегали к заступничеству святых и умоляли изображения их о смягчении сердца не в меру свирепых и расходившихся мужей.

Но всему когда – нибудь приходит конец, и настал тот день, когда перед Эвелиной выросли стены замка из серого камня, одиноко стоящего средь бесплодного пейзажа.

Её отвели на самый верх башни, в пустую комнату с толстой дубовой дверью. В комнате было холодней, чем в колодце, а кровать, когда она нашарила ее в темноте, оказалась сырой, как торфяное болото. Впрочем, наутро служанки привели комнату в порядок. Дверь спальни запирали на ночь, но во всём остальном она пользовалась полной свободой. Иногда ей даже позволяли – под бдительным надзором – прогуляться вдоль пляжа и поплескаться в море.

Утром во дворе замка началось оживление: крестьяне привезли дубовые бревна и доски. Стучали молотки и топоры. К вечеру во дворе замка стояла деревянная кобыла.

"Это, наверное, чтобы держать крестьян в повиновении! – Подумала Эвелина. – Интересно, почему это мой главный тюремщик так злорадно ухмыляется?"

Она читала Библию, свой "Дневник" и проводила дни в молитвах и размышлениях, снова и снова воскрешая в памяти события своей жизни. Постоянно думая о сэре Гилфорде, она гадала, что могло с ним случиться, и молилась за него.

Иногда ее покой нарушало привидение. Звеневшее цепями в замковых коридорах.

– Это дух леди Лорен. – шептались слуги. – Прадед лорда Хаксли замуровал ее живьем в подвале замка за супружескую измену! Впрочем, участь Эвелины не многим лучше!

Накануне страшного испытания Эвелина увидела призрак.

– Молись за меня, – прозрачная молодая женщина появилась из угла комнаты, – я наказана в полной мере за грехи, а тебе предстоит завтра первое покаяние. Молись и укрепи свои силы.

– Что такое первое покаяние? – не поняла перепуганная леди, но призрак исчез.

Ночь женщина провела на коленях перед распятием, а утром обнаружила, что дверь спальни по – прежнему заперта!

– Откройте! – Она забарабанила в дверь кулачками.

Эвелина забыла, какое сегодня число, и совсем позабыла о пьяных прощальных словах своего мужа.

Но капитан сопровождавших стражников – не забыл, и точно передал их местному тюремщику по приезду в замок.

Вот потому – то в этот полдень и вошёл в комнату капитан лучников и по совместительству главный тюремщик, бородатый здоровяк, мистер Жерар.

– Сегодня первое марта, – Жерар церемонно поклонился, – настало время первого из ежемесячных наказаний – во исполнение приказа мужа!

– Но нет, нет, вы не можете, – запротестовала она, – вы не можете выпороть меня! Разве моя ссылка не служит достаточным наказанием?

– Таковы были приказы господина, – настаивал тюремщик, – а жене подобает повиноваться воле мужа!

– Но он вовсе не имел ЭТО в виду! Он был пьян! Да, меня отправили в изгнание, но я – по – прежнему ваша леди, супруга вашего повелителя. Вы не можете сделать это со мной!

– Ну, имел он ЭТО в виду или нет, но он приказал это, при свидетелях. А я не намерен рисковать потерей места и жалованья, не выполняя распоряжений господина! Готовьтесь! И с этими словами он вышел из комнаты.

"Так вот, что имел в виду призрак! – думала Эвелина, спускаясь по каменной лестнице вниз, во двор. – Это для меня плотники возвели кобылу! Меня будут пороть как провинившуюся крестьянку!"

Двое стражников шли следом, как за важной преступницей.

Оказалось, что все обитатели замка уже собрались, посмотреть на исполнение приговора. Понятно, что при такой печальной и вместе с тем ужасной церемонии присутствовала многочисленная толпа народа, которая, как известно, всегда с какой – то непонятной страстью стремится посмотреть на подобного рода зрелища, так сильно действующие на нервы, потрясающие и волнующие каждого человека с душой и чувством. Были и такие люди, которые обожали смотреть на все ужасное и потрясающее.

"Вот они, верные слуги, – думала Эвелина, глядя на толпу, – да поможет мне святая Женевьева!"