2. Первый опыт: радость инцеста.

В поиске новых тем для моих бесчисленных сексуальных фантазий я как – то устроил ревизию тех полок в нашем шифоньере, которые занимала моя старшая сестра Татьяна. Хотя она на пять лет старше, то есть ей было тогда 18 лет, до этого дня я как – то не отдавал себе отчета в том, что я живу в одной комнате с уже взрослой девушкой. Мы всегда были на редкость дружны с сестрой. Она была надежным товарищем, готовым помочь, подсказать, "прикрыть" от родительского гнева, если нужно. А теперь я стоял и перебирал все это кружевное бело – розовое великолепие, которое она, оказывается, носила под своими юбками и блузками. Конечно, я понимал, что "наша невеста", как называла ее мама, в этом году заканчивает школу, а десятиклассница может, и даже должна иметь в своем гардеробе ажурные колготки. Но только теперь я стал понимать, что эффектная брюнетка, одевающая на свидание прозрачные трусики из тончайшего нейлона, и моя родная сестра – это одна и та же девушка. В ушах шумело, сердце колотилось в груди паровым молотом. Мной овладело безумное желание что – нибудь примерить. Торопливо стянув с себя брюки вместе с полосатыми "футбольными" трусами, я выбрал черный пояс с кружевными чулочками и узенькие кружевные трусики, и то и другое явно "закордонного" происхождения.

Сразу же выяснилось, что разместить свое хозяйство под тонкой, как паутина, тканью, мне не удастся. Мой боец вскочил по тревоге и был готов открыть огонь на поражение. Я надел пояс, натянул один чулок и понял, что мне вряд ли удастся закончить эту процедуру до начала "боевых стрельб". Я стоял на ослабевших ногах и смотрел на свой член, готовый взорваться от внутреннего давления. Сперма толчками поднималась от яичек и пульсировала на кончике головки, которая стала багровой от напряжения. Я обхватил рукой член и через секунду уже кончал, подвывая от наслаждения.

Минуту спустя, уничтожая следы своего преступления, я обнаружил несколько капель, попавших на трусики. Застирать их и высушить до прихода домашних я уже не успевал. Единственным выходом было спрятать. Я торопливо засунул Танины трусики под свой матрац.

Той же ночью я осторожно извлек их оттуда и, стараясь не шуметь, снова натянул на себя. Прикосновение гладкой ткани волновало необычайно. Остроту ощущениям добавляла возможность слышать ровное дыхание хозяйки этих трусиков, лежащей в трех метрах от меня. Впервые отцовские обещания о скором получении трехкомнатной меня не радовали. Я гладил свой член прямо через тончайшую ткань Таниных трусиков и думал о тех частях ее тела, которые эти трусики обычно скрывают. Оргазм был таким бурным, что, когда все кончилось, я долго с ужасом прислушивался, не разбудил ли я ее своим сопением? (Заведи себе русскую виртуальную любовницу – давалку! – добрый совет)

Несколько месяцев спустя, перебирая в очередной раз белье, я наткнулся на жестяную банку из под монпансье, которую Таня спрятала глубоко под грудой своих лифчиков и трусиков. В банке лежали всякие пустяки, которые девчонки часто хранят без всякой надобности – какие – то записки, фантики, засушенные цветы, а также – пачка презервативов. Мои догадки нашли свое подтверждение: вот эти трусики, что я держу сейчас в руках обтягивают ягодицы не невинной девственницы, а опытной (порочной?) женщины. Мое воображение получило новую пищу: "Интересно, а с кем она этим занимается? А как? В каких позах? А берет ли она в рот?" (Я почувствовал что – то вроде укола ревности, и присел на ее кушетку, продолжая онанировать. ) "Вот здесь она спит. Быть может и трахается тоже здесь? Вот так, например. Или вот так. А когда ее трахают в рот, она открывает рот вот так". Воображение рисовало мне все новые сексуальные сцены...

Вскоре я заметил, что меня стало волновать то, на что я никогда не обращал внимания раньше. Ее колени под коротким банным халатиком, холмики ее грудей, вздымающие тонкую ткань ночной рубашки. Я придумывал все новые поводы для того, чтобы быть всегда рядом с ней. Я старался вставать пораньше по воскресеньям, когда ей не надо было идти в университет, и у меня был шанс посмотреть на нее спящую. Иногда одеяло не прикрывало ее полностью. Это были самые счастливые дни. Я какое – то время рассматривал ее, а потом бежал ванную, боясь "расплескать" по дороге. Я хорошо помню, что после этого хорошее настроение не покидало меня весь день.

Очень скоро Таня стала главной героиней моих сексуальных фантазий. Что происходило в голове тринадцати – черырнадцатилетнего подростка, который, онанируя, мечтал о своей родной сестре? Инцест... Я и слова – то такого тогда не знал. Я просто ее очень хотел. Я понимал, конечно, что это неправильно, что она – моя сестра, и я не должен допускать этого даже в мыслях... . Но, мастурбируя по ночам в двух метрах от спящей Танечки, я хотел ее до умопомрачения, до обморока.

Мне было уже лет 18 когда, раскопав в стиральной машине трусики, которые еще хранили ее тепло, я надел их, присел на край ванны и занялся своим любимым делом. Как я мог забыть запереть дверь? Не понимаю. Она вошла, когда я кончал, мечтая, конечно же, о ней. Шок, который я испытал, не поддается описанию. Сказать, что я был готов провалиться сквозь землю, значит не сказать ничего. Она смотрела на меня с улыбкой, а я стоял перед нею, сжимая рукой член, и не знал, что мне делать – спрятать скорее фонтанирующий орган в ее же трусики, или снять их скорее и надеть свои брюки. Немая сцена длилась не больше секунды, но эта секунда показалась мне вечностью. Она вышла, весело рассмеявшись, а я запер закрывшуюся за ней дверь, закрыл руками лицо и расплакался. Она видела на мне свои трусики, она видела, как я дрочил. Она знает мою тайну. Это – конец. Она теперь всегда будет меня презирать. Я был раздавлен, убит. Скажу честно, среди прочих меня посетили даже мысли о суициде. Я просидел в ванной около часа, не в силах заставить себя выйти. Но не мог же я оставаться там вечно. Выйдя из ванны, я обнаружил, что свет в нашей комнате еще горит, то есть Таня еще не спит. Покрутившись еще с полчаса на кухне, я понял, что ложиться она не собирается, так как, по – видимому, ждет меня. Я шел, как приговоренный к смерти идет на эшафот, и молился о том, чтобы оказалось, что она просто забыла выключить свет. Однако, мои мольбы услышаны не были: она действительно ждала меня. Отложив книжку, Таня встретила меня улыбкой. Красный от смущения, я разделся и лег в постель. Пауза была недолгой. То, что она мне сказала, я запомнил на всю жизнь: "Не переживай. Я никому не скажу. Это нормально. Онанизмом занимаются все... " и, после паузы: "... включая меня".

Меня как будто ударило током. Таня тоже онанирует??? Невероятно... Нет, она, наверное, просто издевается надо мной. Отвернувшись к ковру на стене, я боялся пошевелиться. Она продолжала: "Очень скоро ты встретишь девушку, которую полюбишь. Если она не дура, то все у вас будет хорошо, в том числе в сексе". Я продолжал изображать спящего. "А пока можешь продолжать делать то же самое, это абсолютно нормально, не переживай!"

Таня всегда была добрым и внимательным другом. Я заснул умиротворенный. Последней моей мыслью было: "Как жаль, что мне нельзя на ней жениться!"

Я учился в восьмом классе, когда это случилось. Наша физичка внезапно заболела, следующим за физикой и последним в тот день уроком была физкультура, и я, резонно решив, что в такой теплый весенний денек глупо упускать возможность безнаказанно прогулять школу, отправился домой. Я открыл своим ключом, скинул кроссовки, открыл дверь в комнату, вошел и остолбенел. Похоже, я пришел не вовремя. Сестра была не одна. Обнажённая Таня лежала на своей кушетке поверх клетчатого покрывала в объятиях своего однокурсника Андрея. Мне была видна только его тощая белая задница, покрытая крупными веснушками, которая совершала ритмичные движения между широко разведёнными ногами сестры. Таня увидела меня сразу. Ничуть не смущаясь, глядя прямо мне в глаза, она обняла Андрея своими ногами за талию и начала такие же ритмичные движения навстречу. Судорожное дыхание, стоны, отчаянный скрип старой кушетки... неудивительно, что они не услышали, как я пришёл. Глядя прямо на меня, Татьяна стала кончать. Я никогда не видел раньше, как кончают женщины, но догадаться было несложно. Ее глаза подернулись дымкой. Она дернулась, потом еще и еще раз, и начала биться в конвульсиях оргазма, не отрывая взгляд от меня. Женщина, являющаяся главной героиней моих сексуальных грез кончала прямо на моих глазах! Затаив дыхание, стараясь, чтобы подо мной не скрипнула предательски половица, я бесшумно закрыл дверь и выскочил на улицу. Тёплый ветерок не остужал залитое краской лицо. Меня буквально трясло от увиденного. Ревность, ужас и... возбуждение! Ближайшее укромное местечко, где я мог разрядиться, была беседка за нашим домом. Спрятавшись за кустиками, окружавшими беседку я нетерпеливо вытащил свой напряжённый орган. После того, что я увидел, мне хватило пяти или десяти секунд, чтобы брызнуть на распустившиеся зелёные листики.

А через минуту, когда первое возбуждение улеглось, я почувствовал такую обиду, что просто расплакался. Одной рукой я застёгивал пуговицы на школьных брюках, а другой размазывал слёзы по щекам, ещё не знавшим бритвы. Ну что она могла найти в этом конопатом? Воспоминание о прыгающей заднице вызывало брезгливое чувство. И, хотя я и понимал, что личная жизнь моей взрослой сестры, моей родной сестры, не может иметь ко мне никакого отношения, горькие слезы ревности продолжали капать, оставляя тёмные точки на школьном форменном пиджаке...

Однако, жизнь не стояла на месте. Я успешно сдал экзамены и перешел в девятый. Окончание экзаменов было решено ознаменовать вечеринкой. Квартиру предоставили, как обычно, родители Ольги, самой компанейской девчонки нашего класса. Обладая весьма привлекательной внешностью и веселым нравом, Оля заслуженно пользовалась любовью всей мужской половины класса. Охотно купаясь в лучах всеобщего обожания, красавица Ольга, однако, до этого вечера со смехом отвергала робкие попытки ухаживаний всех потенциальных кавалеров.

Вечеринка удалась на славу. Окончив восьмилетку, все ощущали себя людьми, преодолевшими какой – то очень важный этап в своей жизни. К тому же, несколько человек из класса решили продолжить образование в ПТУ, и нам хотелось с ними по – доброму попрощаться. Девочки были обворожительны, мальчики остроумны и галантны, время от времени доставалась и разливалась очередная бутылка, делая всех еще более раскрепощенными. Ребята выходили в парадное к лифту, важничая, доставали импортные сигареты, добытые в валютных магазинах и на барахолке, и ломающимися басками обсуждали с солидным видом перипетии закончившихся экзаменов и перспективы начинающегося лета. Девочки, раскрасневшиеся от вина, выскакивали следом, требовали ещё танцев и уводили курильщиков назад в квартиру. Скромная трёхкомнатная "распашонка" ходила ходуном. В полумраке пары танцевали, тесно прижавшись друг к другу. Робкие объятия, поцелуи. С детской непосредственностью возникали и распадались новые пары, возникали новые симпатии и привязанности... Я не отходил от хозяйки. Сжимая в танце её стройное тело, ощущая упругую гладкую кожу под тонким шёлком летнего платья, я всё больше терял голову и к концу вечера был безнадёжно влюблён.

Натанцевавшись, отправились гулять. Мы с Олей шли позади всех, обнявшись, и я ловил на себе завистливые взгляды одноклассников. Вдоволь надышавшись июньским воздухом, до краёв наполненным пьянящим запахом цветущей сирени, стали расходиться. Я пошел провожать Ольгу. Вспоминая сегодня мои попытки произвести на нее впечатление, я понимаю, что они выглядели, скорее всего, очень неуклюжими. Однако, мы были молоды, наши головы кружились от выпитого вина и от теплого июньского воздуха... Ольга призналась, что я давно ей очень нравлюсь, и что она, в общем, не против, если наши отношения... В следующую минуту мы уже целовались в каком – то полутемном парадном. Это были мои первые настоящие поцелуи. Губы, язык, шея, упругие груди через тонкую ткань... Я неуклюже облапал ее с ног до головы, но она, кажется, была совсем не против.

Следующий день мы провели нежась под жарким солнцем на пляже. На другой день поехали кататься на лодках в городской парк, а потом ели мороженое в кафе. Потом – опять загорали на пляже. Теплое летнее солнце, обычно нечастый гость в наших широтах, горячий песок, одуряющий запах цветущих каштанов... Наши отношения развивались стремительно. Я влюбился быстро и бесповоротно. Ольга на время заставила забыть о моих безумных и несбыточных мечтах. Теперь я мечтал только об одном – поскорее перейти от невинных поцелуев к самому главному.

Все же летнее солнце весьма способствует романтически настроенным молодым людям. В полном соответствии с растущим столбиком термометра, наши ласки становились всё более горячими, так что довольно быстро мы путь от невинных объятий и робких поцелуев до вполне интимных нежностей. Вскоре Ольга впервые позволила уложить ее на узкую девичью кушетку в ее комнате. Мы исступленно целовались часами, постигая новую для нас науку любви. Поцелуи постепенно перемещались на шею, грудь, она уже разрешала гладить и целовать свои колени. Наконец, наступил день, когда она позволила расстегнуть, а потом и снять с себя халатик. Я чуть ли не ежедневно любовался ее стройной загорелой фигуркой в открытом купальнике на пляже. Но как она застеснялась, оставшись в трусиках и лифчике в интерьере городской квартиры! Меня же это зрелище воодушевило необычайно. Я рвался на штурм крепости, и, покрывая поцелуями ее плоский живот и смуглые бедра, я был уверен в скорой победе.

Через пару недель пал еще один бастион – она позволила снять с себя лифчик. Теперь между нами оставалась последняя преграда – тонкая ткань ее белых трикотажных трусиков. Понимая, что мне не стоит торопить события, я решил сначала насладиться тем, что мне открылось.

Как описать восторг пятнадцатилетнего парня впервые прильнувшего к девичьей груди? Я целовал, облизывал, щекотал языком розовые бутоны. Не имея достаточного опыта, я сначала несколько раз сделал ей больно, но быстро научился прислушиваться к Олиной реакции и по ее участившемуся дыханию понял, что именно доставляет ей наибольшее наслаждение. Преодолев легкое сопротивление, я просунул руку между плотно сжатыми бедрами Ольги, и почувствовал, что ткань невинных девичьих трусиков стала влажной между ног. Мои скудные познания в сексе были почерпнуты, кроме рассказов старших друзей, в медицинской брошюре со страшноватым названием "Психогигиена половой жизни", и о значении этой влаги я догадался сразу. Победа была близка! Я попробовал просунуть руку под резинку и встретил неожиданный отпор. Я попытался проявить настойчивость, но Ольга была непреклонна. Еще большая настойчивость непременно привела бы к крупной ссоре, и я решил отложить решительный штурм на следующий раз.

Однако, и в следующий раз наша отчаянная борьба закончилась ее победой. Судя по ее бешеному сопротивлению, она была готова сражаться не на жизнь, а насмерть, но не уступить врагу ни пяди. Кавалерийская атака была отбита, и я был вынужден перейти к длительной осаде.

Как же глубоко вбивают нашим девчонкам идиотские идеи о необходимости сохранить девственность! Она стонала от страсти, истекая горячим соком, но, стоило мне попытаться сдвинуть резинку ее трусиков хотя бы на сантиметр – она хваталась за них двумя руками, упиралась в меня коленями и отползала к стене с видом человека, решившего как можно дороже продать свою жизнь. Я пытался возбудить ее еще сильнее, пытался вразумить ее словами, применить силу, наконец. Все бесполезно! После часов изнурительной постельной борьбы яички начинали наливаться тяжестью и тупой болью. Я вставал с постели, полный решимости уйти, пока еще окончательно не стал импотентом. Она плакала и просила остаться. Я оставался, возобновлял свои попытки, но... всё так же безрезультатно!

Так прошел еще месяц. От постоянных упражнений с Ольгой, я ходил постоянно "на взводе". Отправляясь каждое утро с надеждой, что сегодня, наконец, мне удастся покорить неприступную вершину, я возвращался к вечеру усталый, злой и сразу шел в ванную. Однако, даже регулярная мастурбация не приносила желаемого удовлетворения. Сидя на краю ванны, я исступленно онанировал под шум воды и горько думал о том, как много вокруг красивых девчонок, а я вот сижу здесь и попусту расходую свои силы в борьбе с постоянным желанием трахнуть весь мир. Как же убедить ее? Какие еще ласки придумать? Какие слова выбрать, чтобы объяснить ей, что я больше так не могу, что мне нужна женщина срочно, сейчас? Кажется, еще немного, и я стал бы бросаться на девушек прямо на улице.

Приближался день рождения моей сестры, обещавший хоть немного скрасить мое тоскливое существование. По случаю круглой даты Таня пригласила человек 15 друзей и подруг (намекнув с лукавой улыбкой, что среди подруг будут "очень даже ничего"). Наша малогабаритная квартира не могла вместить такого количества гостей, и вечеринку было решено провести на даче одной из Таниных однокурсниц.

Целый день накануне Таня вместе с мамой строгала салаты. Отец замочил мясо для шашлыков по особенной технологии. Мне пришлось потрудиться, чтобы перетащить все это в старенький отцовский "Москвич".

Дача, аккуратный кирпичный домик с пристроенной дощатой верандой и вторым этажом, располагалась в престижном садовом обществе, в десяти минутах от залива. Хозяйкой дачи оказалась маленькая сероглазая Рита, которую я не раз встречал у нас дома. Ее родители занимали какие – то там посты, у отца была даже персональная "Волга", так что по нашим меркам, она была дочкой вполне обеспеченных родителей. Рита сразу же взяла меня в оборот, потребовав помощи. Помощь заключалась в том, чтобы развлекать ее разговорами, пока она расставляла на столе приборы.

Рита сразу же мне понравилась. Узкие джинсы (конечно же, фирменные), удачно подчеркивающие ее складную фигурку, и развитая грудь под тонкой тканью футболки (ни намёка на лифчик!), давали большой простор для моих фантазий. Мы непринужденно болтали об учебе, музыке, новых фильмах. Рита обнаружила завидную эрудицию и независимость в оценках. Обсуждая недавно вышедший на экраны фильм "Экипаж", она заметила, что наши режиссеры, наконец – то, перестали стесняться показать на экране обнажённую женскую грудь. Заговорили о фестивальных фильмах, которые она посмотрела в Москве. Рита заявила, что все эти фильмы гораздо более откровенные, что на Западе уже давно сексуальная революция, и что рано или поздно она докатится и до нас. Понятно, что подобная широта взглядов не могла не произвести впечатления на такого сексуально озабоченного подростка, как я.

Гости стали прибывать еще до назначенного срока. Парни складывали заманчиво позвякивающие сумки в углу веранды и отправлялись помогать отцу в разведении мангала. Девушки, нарядные, оживлённые в предвкушении веселой вечеринки, шли в комнату помогать нам сервировать стол, и Рита на правах старого знакомого представляла меня тем из них, кого я раньше не видел. Знакомясь, все они одаривали меня такой приветливой улыбкой, что я очень скоро освоился в этой компании и даже почувствовал себя приобщенным к какой – то другой, взрослой жизни.

Праздник удался на славу. После "официальной" части, сопровождающейся обязательным Советским шампанским и экзотическим Martini в сопровождении церемонных речей в адрес прекрасной именинницы, родители уехали, попросив нас на прощание постараться не сжечь дачу. В ознаменование ухода старших, ребята галантно угостили девчонок американскими сигаретами и, включив погромче магнитофон "Комета", дружно закурили. Под подоспевшие шашлыки из сумок была извлечена водка (к сожалению, уже тёплая), и началось веселье. Гости поднимали бокал за бокалом за здоровье именинницы, а потом и вовсе забыли о такой формальности, как тосты. Как часто бывает в большой компании хорошо знакомых людей, застольные разговоры превратились в равномерный гул, прерываемый громкими возгласами и смехом, когда все говорят одновременно, стараясь перекричать друг друга, но никто не обижается.

Я уже пробовал водку раньше. Её вкус казался мне отвратительным, и я предпочитал вино (не упуская при этом возможности произвести впечатление на окружающих такими терминами как "букет", "аромат" и "послевкусие", почерпнутыми мной из умных книжек). Но в этот вечер, глядя, как девчонки лихо опрокидывают полные рюмки, я старался не отставать. По телу разливалось приятное тепло, голова кружилась.

Наверное, количество выпитого не в полной мере соответствовало возможностям моего неопытного организма, но я чувствовал себя таким счастливым среди этих замечательных людей, таких добрых и приветливых, становящихся всё добрее и привлекательнее с каждой рюмкой, что как – то не хотелось об этом думать. Впрочем, по нетвердой походке и раскрасневшимся лицам остальных, было очевидно, что никто меня за это не осудит.

Рита с самого начала вечеринки села рядом со мной и, положив мне на колено руку, заявила многозначительно, что я – ее кавалер и должен за ней ухаживать. Слушая ее веселый смех и ощущая, как иногда соприкасаются наши бедра под столом, я стал мечтать о том, что наше знакомство могло бы и продлиться. Она – взрослая опытная женщина, и ее не пришлось бы так долго уговаривать, как этих "мокрощелок", моих одноклассниц.

Когда начались танцы, мои мечты стали превращаться в обоснованные надежды. Рита не танцевала почти ни с кем, кроме меня. Под волнующие звуки Smokie и Eagles мы танцевали, обнявшись, я вдыхал запах ее волос, она прижималась ко мне все сильнее, так, что я чувствовал ее грудь и живот через тонкий слой одежды...

Незаметно наступил вечер, стемнело, и кто – то предложил пойти на залив купаться. Я был так счастлив рядом с Ритой, что это предложение меня сначала расстроило. Но, отправившись в путь, я обнаружил, что прогулка может оказаться еще интереснее, чем танцы. Рита слегка покачнулась на крыльце и была вынуждена ухватиться за меня, чтобы не упасть. Остальные девчонки тоже весьма бойко разобрали кавалеров, и мы отправились на пляж, горланя во все горло песни и передавая друг другу бутылку. Светила луна, небо было усыпано звёздами, воздух напоён сладкими ароматами шиповника и каких – то садовых цветов. Мне было пятнадцать, рядом шла красивая девушка, мне казалось, что это лучшая ночь моей жизни.

Легкая освежающая прохлада, которой встретил нас залив, была встречена дружным воплем восторга. Все принялись раздеваться, с радостью стягивая одежду со своих разгоряченных тел. Ни у кого не возникло и мысли о плавках и купальниках. Я, как зачарованный, смотрел на тёмные силуэты девчонок, с визгом бегущих на глубину прямо по лунной дорожке, поднимая тучи брызг. Из оцепенения меня вывела Рита. Она подскочила ко мне, схватила за руку и закричала: "Ну, что же ты! Пойдем купаться!" Я начал торопливо раздеваться, стараясь не глядеть на темный треугольник внизу ее живота и желая только одного – добежать до спасительной воды раньше, чем моя реакция станет слишком очевидной. Мы пересекли узкую полосу песчаного пляжа и вбежали в воду, держась за руки. Рита бежала чуть впереди меня, высоко вскидывая ноги. Вдруг, она упала, увлекая меня за собой. Я повалился на нее, обнимая на лету ее упругое тело, она вырвалась и побежала, я за ней. Мы бегали друг за другом, брызгались, боролись, топили друг друга, оглашая округу криками восторга и вздымая фонтаны серебряных брызг.

К тому времени, как мы выбрались на берег, там уже потрескивал костер. Кто – то прыгал через него, заглушая радостными воплями надрывающийся магнитофон. Кто – то устроил танцы при луне, другие целовались, сидя в сторонке на песке. Олег, Танин одноклассник, знавший меня с детства, со словами "На, для сугреву" налил мне полстакана водки. Выпить такую дозу одним глотком я не смог, и водка долго не могла опуститься в желудок, грозя предательски выплеснуться наружу. Наконец, мне удалось справиться. Я вытер слезы и огляделся. Мне захотелось присесть. Костер, почему – то, оказался гораздо дальше, чем я думал, а залив, до этого совершенно спокойный, вдруг зашумел. Прибрежная линия потеряла четкие очертания и начала то приближаться, то отдаляться. Я отправился на поиски своей одежды и сразу понял, что найти ее будет нелегко. Я шел по берегу, внимательно глядя себе под ноги, и вдруг заметил, как на меня надвигается что – то большое и темное. В испуге, я вытянул вперед руки, чтобы защититься и... уткнулся лицом в холодный песок.

Дальнейшее вспоминается с большим трудом. Помню, как меня поднимали и одевали. Помню, как горланил вместе со всеми "Машину времени" под звуки расстроенной гитары, как лез целоваться к какой – то девушке, чье имя не могу вспомнить, а она, кажется такая же пьяная, положила мне голову на плечо, и мне было щекотно от ее волос. Потом я обнаружил, что ни Риты, ни Тани нет, и потребовал немедленно возвращаться. Два или три человека меня поддержали, и мы отправились назад. Кажется, мы еще что – то пили по дороге. Что было потом, я не помню, просто я вдруг обнаружил, что стою на крыльце, но почему – то один. Споткнувшись о высокий порог, и чуть не упав, я ввалился в темный коридор. Я пошарил по стене в поисках выключателя и скоро бросил эту глупую затею. Мне необходимо было немедленно лечь спать! Нащупав в темноте ручку двери, я открыл ее и вошел в комнату.

Луна тускло поблескивала в рюмках и стаканах, брошенных на столе в центре комнаты. На ближайшем диванчике лежали парень с девушкой. Лиц в темноте я не увидел. На кушетке, у окна, я узнал Таню. Она лежала на спине, укрывшись каким – то пледом, и, судя по дыханию, крепко спала. Больше прилечь было негде.

Направо от комнаты была лестница, ведущая наверх. Поднявшись на балкончик второго этажа (Рита называла второй этаж мезонином), я оказался перед двумя дверьми. Первая оказалась запертой. Из – за второй виднелся свет, но шепот, женский смех и скрип кровати недвусмысленно говорили, что и там меня не ждут. Становилось прохладно. Я спустился вниз.

Следующая дверь вела в сауну. Я вошел и остолбенел от неожиданности. В центре парной, боком ко мне, стояла обнажённая Рита, наклонившись и упершись руками в самый нижний полок. Олег, тоже голый, пристроился сзади, придерживая руками ее бедра. Движения его были ритмичными и сильными, так что после каждого толчка Рита качалась, и ей приходилось крепче упираться руками, чтобы не упасть. Она медленно повернула голову и посмотрела на меня, сквозь растрепавшиеся волосы. Пламя свечи окрашивало их обнаженные потные тела в неестественный красноватый цвет и отбрасывало на дощатую стену огромную пляшущую тень. Больше всего в память врезался вид грудей, раскачивающихся, как маятник в такт их движениям, и чёлка, прилипшая к потному лбу. Олег повернул голову в мою сторону, но тоже ничего не сказал и ритма не замедлил. Тишину нарушало только их дыхание и поскрипывание дощатого настила. Я шагнул назад, осторожно прикрыв за собой дверь.

С моими наивными мечтами пришлось распрощаться. Я для нее, наверное, ещё ребенок. Может быть, это Таня поручила Рите взять надо мной сегодня "шефство"? Странно, но мне совсем не было обидно. Хотелось только одного – спать. В животе что – то бурлило. В полусонной голове лениво шевельнулась мысль о том, что отсутствие в современных дачных домиках такой полезной вещи, как сеновал, является досадным упущением. Я поплелся обратно в первую комнату. Луна уже скрылась. Я постоял на пороге, вглядываясь в темноту, и пошел на ощупь к Таниной постели.

Осторожно, чтобы не разбудить ее, я лег на самый край, но вскоре понял, что уснуть в таком положении будет весьма сложно. Любое неосторожное движение привело бы к весьма неприятному пробуждению на полу. Я придвинулся ближе, положил голову на ее подушку и накрылся краем ее пледа. Поместиться в таком положении можно было, только лежа на боку и обняв Таню правой рукой. Чертыхнувшись про себя (в конце концов, сестра она мне или не сестра), я обнял ее, стараясь не разбудить. Ладонь легла на что – то мягкое и упругое. Грудь! Меня обдало жаром. Я боялся шевельнуться. Однако, судя по ровному спокойному дыханию, Таня продолжала крепко спать. Мне вдруг вспомнилась сцена в нашей комнате, невольным свидетелем которой я стал несколько месяцев назад, особенно, выражение ее лица, когда она, не сводя с меня взгляда, медленно подняла ноги и обхватила ими Андрея. И ее глаза, с каждым толчком заволакивающиеся какой – то мечтательной дымкой. И то, как она закусила нижнюю губу, чтобы не закричать, но все равно стонала, кончая. Я чуть шевельнул пальцами, не переставая прислушиваться к ее дыханию. Пальцы нащупали под майкой сосок. Я стал его осторожно поглаживать. Сразу же пришло другое воспоминание – моя несостоявшаяся подружка Рита и ее груди, прыгающие в неверном свете свечи. Таня не просыпалась. Причиной такого крепкого сна было, наверное, большое количество выпитого, и я осмелел. Я гладил и щупал ее груди по очереди, возбуждаясь все сильнее. Мой инструмент уперся в ширинку, стремясь вырваться на свободу, мне стало больно, и пришлось расстегнуть и чуть спустить брюки, чтобы ему стало хоть немного просторнее. Я опустил руку ниже, и на моем лбу выступила испарина: укладываясь спать, Таня сняла джинсы! Первой моей мыслью было остановить этот рискованный эксперимент, выйти в коридор и подрочить по старинке. Однако, любопытство, возбуждение, а главное – алкогольный угар, заставили меня продолжить. Таня лежала на спине, раскинувшись и согнув одну ногу в колене. Убедившись, что она продолжает спать, я осторожно коснулся ее кружевных трусиков. Решив, что в случае ее пробуждения, можно будет прикинуться спящим, я принялся изучать через тонкий нейлон рельеф того самого заветного места, где сходятся женские ноги. Затаив дыхание, я поглаживал все ее интимные бугорки и впадины. Реакция моего дружка была вполне предсказуемой. Он с такой силой давал понять, что все происходящее его крайне интересует, что мне пришлось полностью извлечь его наружу. Таня безмятежно спала. Ее модные импортные трусики имели только одну резинку – вверху, и, осмелев, я миллиметр за миллиметром просунул сначала палец, а затем и всю ладонь под кружева сбоку. Слегка поплутав в курчавой растительности, я нащупал то, что искал. С восторгом первооткрывателя, я нежно прикасался к ее бутону, поглаживал его, слегка раздвигая губы, погружал палец в горячую влажную щель, гладил маленький бугорок, спрятавшийся в складке, и думал о том, что если ей сейчас что – нибудь снится, то сны должны быть очень приятными...

Наверное, я увлекся. Дыхание Тани уже не было ровным и размеренным. Она продолжала лежать неподвижно, с закрытыми глазами, но не спала. Я замер. Тишину нарушало только тиканье ходиков у камина. Моля бога, чтобы она продолжала притворяться спящей, я стал медленно извлекать руку. Однако, притворяться спящей дальше Таня не пожелала. Она накрыла мою руку своей и прошептала: "Ещё!". Плохо соображая, что я делаю, я возобновил свои манипуляции. Она все также продолжала лежать с закрытыми глазами, но теперь уже не пыталась притворяться. Дыхание участилось, по телу пробежала судорога, ноги вытянулись и напряглись. "Ещё!" Я подумал, что она, возможно, принимает меня за кого – то другого, и, если она не откроет глаз, то у меня есть шанс остаться не узнанным.

Впрочем, игра начинала мне нравиться. Уже не скрываясь, я оттопырил резинку и просунул руку сверху. Чуть приподнявшись, она ловко, одним движением, сняла трусики совсем. Не будучи большим знатоком женской физиологии, я просто раздвинул ее бутон и засунул средний палец как можно глубже. Она застонала так громко, что я испугался, что проснуться те двое на соседнем диване. Наверное, мои движения в глубине ее лона больше напоминали манипуляции неопытного гинеколога, но ей это явно нравилось. Стоны уже не прекращались, они становились все сильнее, несмотря на закушенную нижнюю губу. Вдруг она притянула меня руками и прошептала: "Иди ко мне". Я был в замешательстве, но она просто затащила меня на себя, стянула с меня трусы и сама вставила вздыбившийся член в свою разгоряченную плоть.

Наверное, я просто перевозбудился. Все закончилось так быстро, что я ничего не успел понять. Она еще продолжала яростно толкать меня животом, обхватив сзади ногами и царапая мне спину, когда мой поникший боец просто выскользнул. Она в досаде оттолкнула меня и я, испуганный ее неистовством, отодвинулся на самый край кушетки. Таня накрылась пледом с головой и отвернулась к стене. В комнате стало светлее. Наверное, луна снова выглянула из – за облаков. В её неясном свете было видно, как ритмично подёргивается Танино плечо. Руку, скрытую пледом, видно не было, но можно было догадаться, что она находится между сдвинутых ног... Дыхание ее все учащалось. Я увидел, как по телу сестры пробежала судорога, она вся напряглась и выгнулась дугой, задержав дыхание. А потом со стоном выдохнула и затихла. (О том как в советские времена главный герой занимался сексом со своей сестричкой смотрите тут – прим. ред. )

Я лежал, боясь пошевелиться. Таня повернулась и несколько минут с улыбкой разглядывала меня, старательно изображавшего соляной столб. Потом сказала: "Ты хоть понимаешь, что ты сейчас сделал?" Я молчал, не в силах вымолвить ни слова. "Только что ты трахнул свою родную сестру". Она произнесла это громко, чеканя каждое слово. Я с опаской покосился на парочку, спавшую на соседнем диванчике. Таня зевнула, потянулась всем телом. И через минуту, устраиваясь на подушке поудобнее, сонным голосом добавила: "Никому об этом не говори, ладно? И вообще, забудь". Я поклялся себе тогда, что выполню Танину просьбу.

Удивительная ночь закончилась туманным утром. Мучаемый похмельем и угрызениями совести, я хмуро размышлял, помнит ли Таня то, что случилось. Было очень похоже, что нет. Во всяком случае, ни намеком, ни взглядом, ни жестом она себя не выдавала. Забегая вперед, скажу, что в течение многих лет мы с сестрой ни разу не дали друг другу повода вспомнить, что между нами что – то было. И когда недавно Татьяна недвусмысленно дала мне понять, что не только не забыла об этом маленьком приключении, но и не прочь была бы повторить его, я был искренне удивлен. Раз уж зашла речь об инцесте расскажу и об этом.

Случилось это прошлым летом. Я купил путёвки в Турцию, намереваясь провести две недели на берегу тёплого моря попивая пиво Efes в обществе своей красавицы – жены. Однако, накануне поездки мы с Настей сильно поссорились. Так сильно, что впервые было вслух произнесено слово "развод". Мы оба упрямые, никто не захотел уступать, так что перспектива развода была очень даже вероятной. Однако, за путёвки было уже уплачено, и я заявил Насте, что поеду в любом случае, а с кем – её не касается. Она тут же ушла к маме, хлопнув на прощание дверью.

Я встречался тогда с Тамарой – высокой эффектной брюнеткой из риэлтерской фирмы, расположенной этажом ниже нашего офиса. Впрочем, "встречался" – это не совсем точное слово. Просто время от времени она вела меня к себе домой и трахала. Просто и без затей. Удовлетворив свою похоть, она выпроваживала меня за дверь, а сама оставалась уничтожать следы моего присутствия. Нетрудно догадаться, что было тому причиной. Тамара замужем. И именно по этой причине ехать со мной в Турцию она не могла. Я перебрал с десяток других вариантов и к своему великому сожалению понял, что ехать мне не с кем.

Я сидел, предаваясь грустным размышлениям на тему "Как мне одиноко! Кого я буду трахать в Турции?", когда в дверь позвонили. Я побрёл открывать. На пороге стояла сияющая Татьяна с бутылкой коньяка в руках. Она была в очередном разводе и потому излучала веселье и оптимизм. Из худенькой девочки, с которой я когда – то получил свой первый сексуальный опыт, она превратилась в шикарную даму с весьма "отчётливыми" формами. В свои срок пять Таня полностью подтверждала правильность пословицы про "бабу – ягодку". Тонкая талия и полные бёдра делали её фигуру бесподобной, похожей со спины на гитару или виолончель... Бюст четвёртого размера, огненно – рыжие волосы, страсть к яркой косметике и вызывающей одежде (обтягивающие юбки и платья с разрезами "по пояс", блузки с глубоким декольте и т. п. ) до сих пор заставляли мужиков оборачиваться на улице. Таня была прекрасно осведомлена о своей привлекательности и отчаянно флиртовала со всеми подряд, не взирая на возраст (её последний любовник был на 18 лет младше).

Беззаботным голосом сестра поведала о своём предстоящем разводе. Я рассказал о своих бедах (кстати, после Турции мы с Настей помирились), мы допили Hennesy, и само собой пришло решение: мы, два холостяка, поедем в Турцию вместе. Будем искать приключения на свою задницу, будем развлекаться, знакомиться с новыми людьми, и, кто знает, может быть встретим свои новые половинки...

На следующий день я помчался в турагентство переоформлять документы на имя Татьяны, а через несколько дней, мы уже лежали под жарким турецким солнцем, лениво потягивали Martini со льдом и разглядывали сквозь тёмные очки наших соседей по пляжу: я – загорелых полуголых девиц, а Таня – не менее загорелых мускулистых парней, игравших в волейбол неподалёку.

Первый день промелькнул быстро. И вот вечер... Мы здорово набрались в баре (all inclusive) и пьяные в дымину приволоклись в свой номер. Маленькая проблемка, озадачившая меня днём, а именно, не две отдельные кровати, а одна большая двуспальная, теперь не казалась столь существенной. В конце концов, одеял – то было два! Я быстро принял душ и, оставшись, вопреки обыкновению, в трусах, залез под своё одеяло. Сестра долго плещется в ванне и выходит, наконец, в двух полотенцах – одно обмотано вокруг тела, второе – вокруг головы. Первым она снимает полотенце с головы, вытирает волосы и бросает его в кресло. Смело и даже с вызовом в глазах снимает второе полотенце, и, не торопясь промокнув влажное тело, . .. ныряет ко мне под одеяло! Обнимает меня одной рукой, а второй... лезет ко мне в трусы! Я замираю, не смея дышать! Мой дружок напротив, мгновенно отзывается благодарной эрекцией.

– Таня, Танюш, ты... ты что? Ты... Я же... Ты же сестра мне... Я же... Ну, нельзя же...

Таня отбрасывает одеяло, стягивает мои трусы и начинает энергично дрочить мой напряжённый член.

– Тань, ну, не надо! – Я делаю слабую попытку остановить сестру.

– Тс – с – с! Лежи спокойно! Я ебаться хочу. Мне что, идти среди ночи мужика искать?! – Татьяна говорит неожиданно грубо, – Ещё заразу какую – нибудь подхвачу! А ты свой, родной. – её голос снова смягчается, – Да и вообще, первый раз, что ли?

Я замираю, как громом поражённый. Впервые с той памятной ночи почти четверть века назад Татьяна вспомнила о нашей греховной связи! Воспользовавшись моим замешательством, сестра ныряет вниз и обхватывает моего дружка губами. О – о – о – о – о! Что это был за минет!!! Она лижет, обсасывает головку, заглатывает член почти целиком, поддрачивает рукой, сосёт яйца, засовывает палец в мой задний проход, перевернув меня на живот, раздвигает ягодицы и лижет анус, стараясь проникнуть как можно глубже в дырочку, снова переворачивает и всё повторяется! Моя многоопытная жёнушка не делает и половины того, что делает сестра! Я семимильными шагами двигаюсь к сильнейшему оргазму. Но Татьяна не даёт мне кончить. Она ложится сверху, целует меня долгим, совсем не сестринским поцелуем, и ловко, одним движением заправляет моего бойца в свою пещерку. Закрывает глаза и закусывает губу. Поёрзав немного, находит самую приятную позу, замирает и начинает движения. Она трётся своим лобком о мой, меняет "угол атаки", стараясь скорее достичь оргазма. Я для неё – лишь член, который должен доставить её максимум удовольствия.

Опыт – великая вещь! Уже через две или три минуты по её телу пробегает первая судорога. Я чувствую непроизвольные сокращения влагалища. Это чертовски приятно. А потом... Я видел много женских оргазмов, но это... Она не просто стонет, она орёт, как будто от страшной боли. Лицо искажено. Я боюсь, что она потеряет сознание. Конвульсии сотрясают её тело, она хрипит, уже не в силах кричать. Я чувствую, как сок заполняет её пещерку. Каждая фрикция сопровождается громким хлюпаньем. Вот, побежала по яйцам горячая струйка, ещё одна. Я ещё не видел, чтобы кончали так обильно и так долго. В следующий раз (нетрудно догадаться, что это – не последний раз, и мне предстоит ебать свою сестру все две недели) я попрошу её кончить мне в рот. Мне нравится, когда женский сок обильно льётся в рот!

Таня кончает минут пять, не меньше! Наконец, она падает обессиленная мне на грудь. С минуту она отдыхает. Дыхание постепенно успокаивается. И вот, она снова меня целует взасос, потом вынимает мой член и снова спускается вниз. Тщательно облизывает свои выделения и снова начинает свой коронный номер. Она отвлекается лишь на секунду, чтобы сказать мне, что я могу кончать ей в рот, что я с успехом и делаю через минуту. Таня деловито проглатывает мою сперму, вылизывает головку и снова целует меня долгим страстным поцелуем. Я ощущаю вкус собственной спермы и мне это неожиданно нравится...

Утром мы повторяем наши упражнения и идём завтракать. Таня неугомонна. На пляже она заявляет, что хочет ещё. Мы отправляется в номер, где она тут же встаёт "раком". Мне всегда нравилась эта поза. Я чуть медлю, наслаждаясь открывшимся зрелищем. Сестра понимает это по – своему. Она ложится грудью на подушку, заводит руки назад и раздвигает ягодицы. Более ясного призыва нельзя и придумать! Я смачиваю палец слюной и ввожу в задний проход. Стон наслаждения – лучшее доказательство того, что я всё правильно понял. Палец входит легко, ясно, что эта дырочка отлично разработана. Я добавляю слюны и вставляю член. Он входит, как по маслу! Я скоро понимаю, что Танина анатомия позволяет получать оргазм от анального секса почти так же быстро, как от вагинального. К тому же, она активно помогает себе рукой, надрачивая клитор (я невольно вспоминаю её давнее признание о том, что она тоже мастурбирует, и улыбаюсь). Через пару минут она начинает так бурно кончать, что предыдущие разы просто меркнут перед этим безумством!

За две недели, проведённые в Турции, мы, кажется, чаще были в постели, чем на пляже или у бассейна. Таня была ненасытна. Она требовала ещё и ещё. Если я уставал, в ход шёл рот, руки, всё, что угодно. C каждым разом я убеждался, что при всей своей свежести и обаянии юности, молодые длинноногие старлетки, с энтузиазмом демонстрирующие у бассейнов и барных стоек свои загорелые плечи и ягодицы, ещё нескоро научатся дарить мужчинам тот ураган наслаждений, которым столь щедро одаривала меня моя многоопытная сестра.

Впрочем, в своих воспоминаниях я забежал слишком далеко вперёд. Попытаюсь вернуться назад, чтобы хоть немного восстановить хронологию моего сексуального воспитания. Итак, Олечка, моя первая любовь...