И, наконец, вышла. Я кинулся к Юрке, откинул простынь, готовясь не увидеть ложку: по закону физики, открытому еще Ломоносовым – Лавуазье, и по устройству Юркиного жопешника, которого я никак забыть не мог за годы разлуки, ложка должна была уже утопнуть! Но самый краешек ручки все – таки блестел снаружи.

Я попытался осторожненько ухватить ложку за кончик ручки, но вазелиновое масло служило плохую службу.

– Сделай такое движение, как будто ты хочешь пукнуть, – попросил я Юрку.

И он пукнул. Так пёрнул, как умирающим, думаю, не свойственно.

Ложка пулей выскочила на простыню. У меня отлегло от сердца. Самое главное, что резинка в жопе не осталась, а то бывает, что с члена сползет, потом и не достанешь:

Но рано я радовался: ложка в Юрке не утонула, зато член больного взвился с новой силой.

– Сейчас уже некогда, – шептал я торопливо, – она едет с обедом! Потом, после!

Но Юрка спешил жить:

– Пошла она в жопу с ее обедом – хочу спустить, хочу кончить, Алеша! Еби меня дальше!

Ну, что ты будешь делать с этими умирающими! Нельзя же отказать в последней просьбе:

Повернул Юрку опять на бок, ввел черпало в очко – и стал ебать: туда – сюда, туда – сюда, а рукой член надрачиваю. Юрка блаженствует! А у меня сердце колотится: неровен час – какой там час! Минута! – войдет со своей тележкой чуткая Люся – слон!

– Да кончай ты скорее, я слышу тележку, уже, наверное, у соседней палаты!

Тут Юрка, наконец, осознал опасность момента.

– После обеда, – распорядился он. – А то еще Юленьке расскажет. Они ей по мобильнику все докладывают, каждый мой шаг. Шпионки.

Я вынул ложку, быстро стянул с нее резинку, и умирающий вернулся в исходное положение: вновь повернулся на спину.

– Никогда еще у меня так не стоял, – сказал он, когда я вернулся из туалета.

Отворилась дверь. Вошла торжественная Люся, держа в руках две железные миски. За ней следом вошла девушка с чайником и потребовала порожнюю чашку. Из носика в чашку полилось что – то сиреневого цвета.

– Что это? – спросили мы с Юркой хором.

Девушка ответила:

– Как что? Кисель.

Люся важно ушла. Девушка – за ней.

Мы вгляделись в содержимое мисок. На дне одной колебалась желтая вода:

– Гороховый суп, – сказал обреченно Юра.

На дне второй было размазано что – то серое: картофельное пюре. На нем слабо распластался рыбий бочок.

– А ты ничего, кроме йогурта, не принес? – робко спросил Юрка.

Я признался:

– Знаешь, есть куриная ножка и отварная картошка. Взял на всякий случай.

Юрка не поверил:

– Неужели прямо здесь? В портфеле?!

Я вымыл руки, как перед операцией, затем достал из портфеля коробку с куриным бедром и банку с картошкой. Юрка набросился на передачу и всю сожрал.

Минут через пять скрипнула дверь – Люся забрала обе миски.

– Опять ничего не съели! – сказала она в сердцах. – Откуда в вас будут силы – то?

Посмотрела на меня – я пожал плечами.

Как только дверь закрылась, мы продолжили.

В больнице наступил тихий час.

Натянул на ложку новую резинку – и проебал своего любимого Юрку так, как еще никогда не ебал членом! Он извивался от счастья, стоны глушил в подушку. Спустил короткими очередями, поцеловал меня, благодарный, – и тут же уснул. Еще бы: мужик впервые поел по – настоящему:

Уже стемнело, когда в палату вошла другая оплаченная шпионка – Вера. Я попросил ее не шебуршиться, дать больному поспать.

Вера, женщина приземистая и с лицом, как НЛО – круглым и загадочным, попятилась и скрылась за скрипнувшей дверью. Минуты через три у Юрки заиграл мобильник. Юрка вздрогнул и проснулся, схватил трубку. Звонила жена Юленька.

Юрка стал оправдываться, что к нему пришел товарищ Алеша, вот навестил: Долго объяснял про своего товарища: "Я тебе про Алешу говорил, ты забыла!. . " Из его разговора я понял, что любимая Юленька недовольна моим приходом. Ее возмутило особенно то, что я пришел без ее разрешения. Сначала я должен был написать заявление, она бы его рассмотрела, написала бы резолюцию. На меня она не жалела денег – Юрка никак не мог ей втолковать, что Алеша – это "один там товарищ". Потом перешли собственно к Юрке. "Я пообедал: – оправдывался он. – Врет, ее в обед не было, Люсю спроси: я съел обед: Ну, значит, Люся ее обманула:". Наконец, разговор закончился.

– Любит меня безумно, – сказал, потягиваясь, Юрка. И добавил с тоской: – Скоро ужин.

Действительно, через минуту дверь отворилась и медсестра Вера внесла железную миску. За ней шла та же девушка с чайником. Из его носика в порожнюю чашку полился слабый раствор мочи.

– Что это? – хором спросили мы с Юркой.

– Как что? Чай, – ответила, уходя вслед за Верой, девушка.

На дне железной миски было что – то черное. Я понюхал – ничем не пахло.

– Что это? – спросил я Юрку.

– Гречневая каша. Вывали ее в унитаз.

Я взял чайную ложечку и в два приема кашу съел.

– Больничная еда выглядит непривлекательно, но она безопасна, – высказал я ученую сентенцию.

Из портфеля я достал банку и коробку.

– Что это у тебя? – спросил Юрка.

– Знаешь, это вторая куриная ножка. Я ее приготовил в сметане. Ее можно макать в холодную сметану – вот она. Или макать хлеб, заедая ножку.

Я достал белую булку. Юрка хорошо все уплел.

В середине трапезы раздался телефонный оркестр. Звонила Юленька.

– Я ем, – оправдывался Юрка, – она все врет, я кашу съел, вот, доедаю:

Он обсасывал куриную ножку и доедал сметану. И тут же вошла вечерняя шпионка.

– Ой, кашу съели.

– Сегодня вкусная, – сказал Юрка, зажимая косточку в руке.

НЛО скрылась за дверью.

Наевшись, Юрка взял меня за обе руки. Он говорил мне о своей любви ко мне и о том, как ему не хватает в жизни именно меня. Я слушал его – кивал согласно и не верил ни единому слову. Юрка жил своей жизнью. Еще при входе в больницу, когда я получал пропуск, регистраторша сказала мне, что я – первый посетитель за полтора месяца. А Юрка пел мне песню о Юленьке, которая обещала наложить на себя руки, если он уйдет раньше нее.

– Мы поклялись, что уйдем вместе, что не будем жить друг без друга:

Больница засыпает рано. Вскоре после ужина у Юрки стали слипаться глаза. Я ушел.

Утром позвонил в справочную – мне сказали, что состояние Голубцова средней тяжести, температура нормальная.

Я приехал в больницу после обеда, принес уже полный горячий обед: первое, второе, третье. В сумке был и ужин. Набил холодильник, чтобы не таскаться сюда каждый день с баночками и кастрюльками, нужными продуктами. Юрка поел, захотел сесть.

Сел. Я у него хорошо отсосал, он хорошо кончил.

Склонял меня к греху после ужина, но дежурила опять глазастая и ушастая Люся, и я ушел.

Назавтра я снова был тут, снова накормил Юрку. Мы с ним походили по палате, сделали один круг в коридоре. И тут в больницу примчалась любимая Юленька.

– Я на минуту – меня ждет машина.

Затем начались ужасы:

– Боже мой! Чем это вы наполнили холодильник?! Творог! Творожник!! Боже мой, колбаса!!! Сыр!!! Рулет!!! А это что в какой – то банке?!

– Котлеты.

– Вы знаете, что Юрочке ничего этого нельзя?!

Я ей сказал:

– А это не ему.

Она оху: Извините, обалдела:

– А кому же?

– Я это принес себе. Должен же я что – то перекусить. Это пища для здорового человека, ясно.

Юленька кинулась к Юрке, обняла его:

– Юрочка, ляг, тебе нельзя вставать. Ты советовался с врачом: тебе можно подниматься? У тебя кружится головка?

Юрка доверчиво отвечал:

– Первое время кружилась, Юленька, а теперь уже я твердо могу стоять. Я дохожу уже до окна. А утром сегодня сам ходил в уборную. Стул обильный, цвет характерный и хорошая консистенция. С Алешей ходили по палате и по коридору.

– По коридору?! – закричала в ужасе Юленька. – Не надо. Мне дурно. Ни в коем случае! Не повторяй этого! Ты можешь упасть, тут везде острые углы – стол, батарея: Только постельный режим! Вот у тебя утка рядом, девочки всегда помогут. Для большого – судно.

– На судне, Юленька, неудобно, у меня не получается.

– Получается. Попроси девочек помочь. Я им не зря доплачиваю. На будущей неделе освобожусь, обязательно забегу, поговорю с врачом и передам тебе, можно ли тебе вставать. Лежи. Постельный режим.

– Хорошо.

Юрка побежал к койке, стремительно лег и с подушки взирал на Юленьку, как на икону. На меня Юленька не кинула больше ни одного взгляда, я для нее не существовал. Она обратилась ко мне только в самом конце своего визита:

– Вы не уходите еще?

– Да нет, я недавно пришел, посижу с полчасика.

– А я бы не рекомендовала беспокоить Юрочку. Вы все – таки в больнице, а не на товарищеской встрече.

Что ей скажешь? Ответить нечего. Ее муж – что хочет, то с ним и делает: Пришлось уйти.

Жаль. Как раз на этот вечер планировал засадить ему по – настоящему, раз он начал вставать. Уже разработал стратегический план: ставлю его передом к подоконнику, сгибаю и всаживаю, не снимая брюк, из ширинки. А если в это время в палату кто – то входит – Слон или НЛО, то я как будто стою за его спиной и страхую:

Что ж делать, значит, не судьба.