Спустя вечность она вернулась. Пока я жмурился от вспыхнувшего под потолком света, она принесла в комнату ноутбук и установила его так, чтобы мне было видно. Она была одета по – уличному, и явно провела всё это время вне дома. Наконец экран ноутбука засветился, и вскоре я ошеломлённо увидел там сам себя – голого, связанного в комнате и беззаветно терзающего свой возбуждённый член. Бешено взглянув под потолок, я попытался определить, где находится камера, но так и не смог. Тем временем картинка на экране сменилась, и там снова оказался я, корчащийся в очередном оргазме. И снова я. И снова. Все наши встречи были там, в ноуте, записанные на камеру, и все они разворачивались сейчас перед моим отчаянным взором. Самой её там не было.

– Нравится? – посмотрев наконец на меня, холодно спросила она.

Я с отвращением промычал что – то.

– Ну, ну. Я же вижу, что нравится. Тебе всё – таки идут верёвки с цепями. Особенно цепи. Можешь, конечно, говорить, что тебе не нравится, но вот тут, например, очень хорошо видно, что это не так. – На экране, привязанный к стулу, я снова разряжался очередным оргазмом. – Думаю, твои родные, друзья и коллеги оценят это по достоинству.

Я посмотрел на неё, не веря собственным ушам.

– Съездила сейчас к тебе домой, – сказала она, не спеша начиная раздеваться. – Спасибо, что держишь все ключи в одном кармане. Посмотрела там в твой компьютер, нашла все нужные адреса, да и отправила им все наши милые шалости. У вас на работе разрешён ютьюб?

Я смог только простонать в кляп. Это было невозможно, немыслимо.

– Да наверняка разрешён. Коллегам твоим в понедельник будет, чем развлечься. А родственникам, может, и сегодня.

Последними она сняла с себя джинсы. Остановившимся взглядом я смотрел, как она, голая, подходит к шкафу и достаёт оттуда чёрный страпон.

– Я не хотела этого делать, – спокойно продолжала она, застёгивая ремешки один за другим. – Я так надеялась, что ты будешь вести себя хорошо. Но ты зачем – то начал возражать. Как будто тебе это не нравится. Хотя вот же, мы оба сейчас видим, как тебе нравится. Зачем ты мне врал?

Она подошла ко мне, выдавливая на ладонь смазку из тюбика. Я в ужасе видел, как меж её ног покачивается, приближаясь всё ближе, огромный искусственный член.

– Я ещё ни разу не пробовала трахать мужика страпоном, – сказала она, усаживаясь на кровать и начиная втирать смазку мне промеж ягодиц. – Даже не думала никогда об этом. Но потом как – то раз увидела в кино и вдруг представила тебя. Как ты скулишь подо мной, как девчонка. Как толстый блестящий член ходит туда – сюда в твоей девственной попке. Как ты бьёшься, связанный и не в силах вырваться.

Её пальчик уже проник в меня, исследуя стенки моей кишки. Вскоре к нему присоединился другой. Корчась от неприятных ощущений, я пытался увернуться от них, но всё было бесполезно.

– Я помню, как ты кончил, в тот раз, когда я дотронулась тебе до попки. Посмотрим, кто кончит сейчас быстрее.

Она легла сзади и начала входить в меня по – настоящему. Я пробовал напрячь сфинктер, но это было бесполезно – мягкими, но настойчивыми движениями страпон неуклонно, сантиметр за сантиметром проникал в мой зад. От нарастающей боли я взвыл, но это было так же бессмысленно, как и всё остальное сопротивление – меня некому было услышать в этой чёртовой комнате, и некому было спасти меня от этого позора.

– Никогда, никогда, никогда не нужно мне врать, – шептала она, войдя в меня до упора и неторопливыми, размеренными движениями начиная насиловать меня. – Я же не хочу делать тебе больно. Я же вижу, что тебе со мной хорошо. Я же вижу, что тебе нравится быть моим пленником. А пленник не должен врать своей госпоже. Иначе госпожа накажет его. Как сейчас. Я не хочу, чтоб тебе было больно. Это для твоего же блага. Чтобы мы больше не ссорились. Чтобы мы были вместе. Как настоящие пленник и госпожа. Чтобы нам было хорошо. Хорошо... Хорошо... Ах, как же хорошо...

* * *

– Сейчас я сниму с тебя кляп, – сказала она, – но обещай, пожалуйста, не кричать. Ты же знаешь, что тебя тут никто не услышит. К тому же это будет значить, что тебе не нравится быть моим пленником. А мы оба знаем, что это не так. Ты же не хочешь, чтобы я опять наказала тебя за враньё?

Мой зад горел тупой, ноющей болью. Я до сих пор не мог осознать тот факт, что меня только что изнасиловали – как пидора, как последнюю шлюху. Но выхода у меня не было. Я лежал голый, прикованный к кровати, в квартире свихнувшейся на почве садо – мазо девки, и об этом, кроме нас двоих, не знала ни одна живая душа.

Я отрицательно покачал головой. Она сняла с меня кляп и отстегнула мои ноги от спинки кровати. Я медленно выпрямился. Она тем временем сняла страпон и снова легла рядом со мной – на этот раз лицом к лицу.

– Ну почему ты такой? – грустно спросила она, заглядывая мне в глаза и гладя меня по щеке. – Нам же так хорошо. Зачем ты хочешь всё испортить?

– Ты действительно разослала всё это всем моим знакомым? – помолчав, спросил я.

– Конечно. Но я бы не стала этого делать, если б ты не начал мне врать. Мы же всё равно будем вместе, так или иначе. Я не хочу с тобой расставаться. И записывала это просто для себя – чтобы смотреть на тебя, пока тебя нет тут. Но когда ты начал кричать... я просто потеряла голову. Почему ты не остался сам, по доброй воле?

Мне показалось, что передо мной забрезжила надежда.

– Понимаешь, – как можно более мягко сказал я, – для меня это просто игра. Я не хочу жить так всё время.

– Почему? Разве тебе не хорошо?

– Мне очень хорошо, – сказал я, стараясь не думать о боли в заду. – Но у меня есть и другая жизнь, которая мне тоже нравится. Работа, друзья, родственники...

– Ерунда какая, – рассмеялась она. – Как думаешь, им очень понравятся эти ролики, которые я им послала?

– Думаю, нет, – медленно сказал я. – Думаю, не понравятся.

– Ну и какой тогда от них толк? Как они могут сравниться со мной, с этой комнатой? Что может быть лучше оргазма? Ты же сам говорил, что никогда не получал такого удовольствия, как здесь, со мной. И мне тоже никогда не было ни с кем так хорошо, как с тобой. Зачем тогда расставаться? Работа тебе не нужна – всё равно ты сам говорил, что её не любишь. Прокормить нас обоих и я могу. А друзья и родственники всё равно не захотят с тобой разговаривать после твоих роликов. Видишь? Ты сам знаешь, что лучше, чем тут, тебе нигде не будет. Но почему – то всё время споришь.

Она смотрела мне в глаза, и я наконец понял, где я видел этот взгляд, смущавший меня с самой первой нашей встречи. Так во всех виденных мною фильмах смотрели маньяки и сумасшедшие, когда разговаривали с нормальными людьми. Это не был страх, и это не было смущение. Это было чистое безумие – помрачение разума одинокой некрасивой девушки, слишком много времени проведшей в комнате самосвязывания.

Я был в плену у сумасшедшей. И путь в нормальный мир мне был отрезан – всего лишь каким – то десятком роликов на ютьюбе.

– Обещай, что будешь вести себя хорошо, – сказала она ласково. – Обещай, что будешь моим послушным пленником. Ты же знаешь, что я умею быть благодарной.

– Обещаю, – сказал я. Теперь уже не имело значения, что я говорю. Любое моё возражение было бы теперь оправданием для очередного сеанса со страпоном. Или чего похуже.

– Ты моя умница. Мой хороший мальчик.

Она начала покрывать моё лицо поцелуями, тяжело дыша. Затем, всё более возбуждаясь и шепча ласковые слова, понемногу начала тереться о меня. С удивлением и ужасом я осознал, что возбуждаюсь. Она тёрлась всё активнее и я чувствовал, как мой член всё сильнее прижимается к её животу, как её набухшие соски касаются моих собственных. Наконец она перевернула меня на спину и встала на колени прямо над моим лицом. Я видел перед собой её щель, влажно поблёскивающую в путанице курчавых волос, со свисающими оттуда губками. Наверху, над ними, она мяла и тискала руками свои грудки и смотрела на меня взглядом, полным сумасшествия и похоти.

– Лижи меня.

Нежная, сморщенная кожа коснулась моего носа. Затем опустилась ниже, к подбородку. Затем её половые губы соприкоснулись с моим ртом и властно прильнули к нему, а на лицо моё опустилась покрытая густыми волосами, жаркая тяжесть. Задыхаясь, я ощутил на языке терпкий вкус её сока, ощутил скользкую горошину её клитора, мягкую и сочащуюся глубину ниже. Она издала стон и начала двигаться на моём лице, нежно лаская всё своё тело и пощипывая себя за соски. Цепь моего ошейника позвякивала в такт.