– Что тебе дать? – отозвался Марат, в свою очередь выпуская из губ член Артёма. Марат понял, о чём Артём говорит – что стоит у Артёма за словом "давай", но Марату вдруг захотелось, чтобы Артём своё желание проговорил внятно... ну, то есть, чтобы сказал он о том, что он хочет, так же внятно, как внятно он говорил час назад "я не педик", "я не хочу".

– Ну, это... – Артём, вдруг растерявшись – не зная, как следует правильно сформулировать своё желание, на мгновение запнулся. – Сзади давай... ну, то есть, в зад... – На языке у Артёма вертелось "в жопу", но в самый последний момент, уже открыв рот, он, сам не зная почему, заменил грубоватую "жопу" на нейтральный и при этом вполне синонимичный "зад".

– В зад – не обязательно сзади, – улыбнулся Марат, наблюдая за невольно возникшей растерянностью Артёма. – Или ты хочешь, чтоб именно сзади?

– Ну... я не знаю, – снова запнувшись, проговорил Артём, и Марату показалось, что Артём растерялся ещё больше. – Я же не педик! – Артём произнёс это неожиданно, и было непонятно, то ли, сказав так, он тем самым исчерпывающе объяснил, почему он не знает, чем "в зад" отличается от "сзади", то ли, осознавая свою растерянность и на растерянность эту досадуя, он таким образом попытался в качестве моральной компенсации бросить камешек в огород Марата.

– Блин! А кто... кто, интересно, здесь педик? – тихо рассмеялся Марат, прижимая Артёма к себе. – Может быть, я?

– Не знаю, – буркнул Артём; говоря "давай", Артём предполагал дальнейшее продолжение – а точнее, углубление – знакомства, а вместо этого вдруг повеяло дискуссионным клубом... нах им теперь все эти разговоры! Мышцы сфинктера у Артёма зудели так, что впору было гасить там огонь чем – то более существенным, чем разговор.

– Ты не знаешь, а я знаю... – рука Марата, скользнув по бедру Артёма, раскрытой ладонью легла на горячую, сочно – упругую ягодицу лежащего на боку парня. – Хочешь, скажу на ухо? – Марат явно дурачился, но дурачился он легко, ничуть не обидно. – По секрету скажу... хочешь?

– Ну! – коротко отозвался Артём. – Скажи...

Лаская ладонью Артёму ягодицу – чуть потискивая, поглаживая атласно – нежную кожу, Марат в самом деле приблизил губы к Артёмову уху – и ухо Артёма обдало горячим шепотом:

– Деточка! Все мы немного педики – каждый из нас по – своему педик... из чего, как ты понимаешь, следует вывод: никогда не плюй в колодезь... это очень хорошее правило! Можешь запомнить...

Про то, что не надо плевать в колодезь и что это очень хорошее правило, Марат проговорил уже во второй раз, но теперь эти слова прозвучали не абстрактно и отвлеченно, а наполнились новым, совершенно конкретным смыслом – в ответ на слова Артёма "я же не педик", сказанные после всего, что у ж е было, – слова про колодезь теперь можно было расценить как камешек в огород Артёма.

– Ладно, Артёмчик! – Марат, оставив в покое Артёмовы ягодицы, приподнялся – сел на постели, свесив ноги на пол. – Будем трахаться в зад... думаешь, я не хочу этого? Хочу, Артём... ещё как хочу! И если б об этом не сказал ты, об этом сказал бы я... элементарно! Потому как это – кайф! Впрочем... – Марат улыбнулся, – вначале будет немного больно... ты не боишься боли?

– Ну... смотря что за боль! – Артём, глядя на Марата, непроизвольно стиснул мышцы сфинктера, и это невольное сжимание тут же отозвалось всплеском полыхнувшей сладости в ноющем члене, в промежности, в туго сомкнутом отверстии ануса.

– Нормальная боль, – отозвался Марат, вставая. – Сейчас я смазку возьму, и... всё будет классно! – Марат возбуждённо засмеялся. – Вчера прикупил я тюбик вазелина – как чувствовал, что пригодится...

Легким рывком взметнув тело вверх – встав с кровати, Марат направился в сторону шкафа, где были его, Маратовы, вещи. В комнате был всё тот же полумрак, но глаза уже давно адаптировались, так что виделось всё без особого напряга, – Артём, оставшись лежать на смятой простыне, проследил за Маратом взглядом, думая, что вчера... вчера они ещё не были знакомы – ещё друг друга не видели, ничего друг о друге не знали, а Марат купил вазелин... "чувствовал, что пригодится"... как он мог чувствовать?

– А почему будет больно? – проговорил Артём, скользя взглядом по телу Марата. – Если со смазкой... что – всё равно будет больно?

Собственно, только теперь, когда отошедший в сторону Марат оказался от Артёма на расстоянии нескольких метров, Артём смог впервые увидеть обнаженного Марата полностью – с головы до ног, – всё предшествующее время они были в постели, были в непосредственной близости, или, как ещё говорят, нос к носу, их тела постоянно соприкасались, и только теперь Артём увидел Марата со стороны; фигура у парня была идеальной – в том смысле, что всё в ней было пропорционально, всё было соразмерно... и Артём, рассматривая Марата, поймал себя на мысли, что он хотел бы, чтоб у него, у Артёма, была б точно такая же фигура – фигура античного воина.

– Смазка лишь облегчает вход, но не делает норку шире... тем более, если ты ещё девственник... в смысле: анальный девственник, – Марат, говоря это, вновь оказался у постели Артёма. – Ты ведь ни разу ещё не трахался – попку ни разу не подставлял?

– Нет, – коротко – односложно – произнёс Артём, глядя на вздёрнутый вверх напряженный член Марата... член, который он только что брал в рот – сладострастно сосал, ощущая во рту солоноватую, жаром налитую плоть обнаженной головки... член, который сейчас, через минуту или две, окажется в его теле – в его, Артёмовой, жопе... большой, напряженно твёрдый, возбуждённо горячий, хищно залупившийся член парня, о котором он, восемнадцатилетний Артём, ещё вчера не имел никакого понятия... где – то, далеко отсюда, были родители – отец и мать... где – то были друзья – и школьные, и дворовые... а он, Артём, едва поселившись в студенческом общежитии, уже лежал, обнаженный и возбуждённый, в полумраке комнаты на постели, смотрел на чужой торчащий член, и... он хотел продолжения! И это при том, что он никогда о подобном не помышлял – не думал, не фантазировал... всё это было похоже на сон – и в то же время это всё было реальностью, было наяву!

– Так вот, Артём... в природе всё предусмотрено, – Марат, отвинтив колпачок на тюбике, приставил головку тюбика к головке члена, и Артём тут же уловил запах вазелина. – Смотри: у любого парня есть от природы данная – потенциально существующая – предрасположенность к сексу с парнем... ну, то есть, с представителем своего пола. Кто и как этой предрасположенностью распоряжается, кто её реализует, а кто нет – это уже другой вопрос. Но сама по себе такая предрасположенность есть у каждого – это, к слову сказать, научно доказанный факт.

Ну, а поскольку такая предрасположенность предусмотрена самой природой, то, соответственно, этой же самой природой предусмотрен и механизм слияния парня с парнем, то есть анальный контакт, для чего мышцы ануса сформированы природой эластичными и растяжимыми – чтобы можно было в анус вставлять член... эволюция, блин! Всё продумано – всё предусмотрено... – Марат, глядя на Артёма, рассмеялся. – Так что, Артём... не бойся! Если и будет больно, то эта боль не смертельная. Трахались так всегда и везде – во все времена и на всех континентах... то есть, не ты первый – ты не последний... давай, ноги вверх поднимай – я тебе норку смажу...

– Значит... выходит, что т а к может – каждый? – проговорил Артём, думая про себя.

– Блин! Ну, а я тебе в самом начале о чём говорил? – Марат, не дожидаясь, когда Артём поднимет ноги, сам обхватил Артёмовы ноги за лодыжки – сам, разводя послушные ноги Артёма в стороны, поднял их вверх, отчего ягодицы Артёма, вслед за ногами подавшиеся вперёд и вверх, разошлись, широко распахнулись в стороны. – Может – каждый, и многие это делают, то есть кайфуют по полной программе, реализуя такую возможность, но... не каждый при этом становится геем. Как говорит народная мудрость, много званых, да мало избранных...

– Марат, говоря это, снова оказался на кровати – аккурат напротив ягодиц Артёма; в полумраке очко Артёма матово темнело небольшим кружочком, и Марат, выдавив из тюбика на палец вазелин, подушечкой пальца мягко прикоснулся к туго стиснутому отверстию, почувствовав, как мышцы сфинктера под пальцем конвульсивно дёрнулись, зашевелились. – Что – приятно? – тихо засмеялся Марат, делая пальцем плавные круговые движения – втирая вазелин Артёму в наружную область сомкнутого входа.

– Не знаю... – чуть слышно и потому неневнятно отозвался Артём, думая о том, что это действительно... действительно приятно! Но уже в следующее мгновение Артём непроизвольно дернулся всем телом, почувствовав, как палец Марата, преодолевая сопротивление, скользнул вглубь. – Ой, блин! Ты чего...

– Тихо, тихо! – возбуждённо прошептал Марат, глядя Артёму в глаза – чувствуя, как указательный палец, на треть введенный в очко, плотно обжался, обтянулся – стиснулся тугим конвульсивным жаром. – Лежи спокойно...

Артём почувствовал, как палец плавно и тоже как бы по кругу зашевелился внутри, не углубляясь дальше... в принципе, это было не больно, и Артём в ответ не отозвался... Артём лежал с запрокинутыми, полусогнутыми в коленях ногами, удерживая колени ног на уровне своего лица, в то время как Марат, на коленях стоя перед Артёмом, круговым движением пальца смазывал вход изнутри, медленно втирая вазелин во внутреннюю область входного отверстия, – ничего не говоря, они смотрели друг другу в глаза, и Артём, чутко вслушиваясь в новое ощущение, невольно думал о том, что сейчас... сейчас вместо пальца... эта мысль – "вместо пальца... сейчас... туда... " – и возбуждала Артёма, и пугала: и боязно было, и вместе с тем хотелось... неистребимо хотелось!