Я кивнула. Маринка раздумывала буквально секунду, потом сказала:

– Не стесняйся, Ник. Я тогда тоже босиком пойду. Я так часто делаю, хотя папка и ругается.

– Да ты что? Брось, – только и успела сказать я.

И вот потом, представьте, я увидела впервые такое. Маринка лёгоньким движением сбросила сначала один сланец, потом другой и: встала своими обеими босыми ножками прямо на голую землю, прямо в свежую грязь. Это для меня был шок, я и стояла как громом поражённая. Маринка нагнулась и подняла сланцы, взяв их в руку за те штуки, которые продеваются через палец.

– Разувайся, Ника! – подбодрила Маринка. Я не решалась, хотя уже понимала, что по – другому никак и что уже нельзя отступать, и туфли было жалко. Прошли, переговариваясь, какие – то ребята постарше нас, в спортивной одежде и в заляпанных грязью кроссовках, с тренировки или ещё откуда – то (уже был вечер). Один мельком глянул на босые Маринкины ноги, на меня, чему – то усмехнулся, а потом они пошли дальше.

Я оглянулась. Вокруг вроде никого не было, ребята удалялись, а остальные люди были неблизко. Я надеялась, что никто не увидит, что я делаю. В тот момент, наверное, я покраснела так, что у меня лицо стало одного цвета с волосами, потому что Маринка смотрела и улыбалась во весь рот. А меня это ещё больше смущало – теперь сама с улыбкой вспоминаю. Ведь чувствовала я себя так, как будто меня заставляли раздеваться догола, или даже хуже.

Я наклонилась, расстегнула сначала на одной туфле застёжку, потом на другой, вдохнула поглубже, как перед прыжком в бассейн – и впервые за жизнь наступила босой ногой на голую землю. Почему – то я думала, что она будет холодной и противной, но оказалось, что она достаточно тёплая и мягкая. Я пощупала землю мысочком, потом нерешительно наступила всей стопой. Танкетка была высотой сантиметров пять, так что я как будто сошла с небольшой ступеньки. Второй ногой наступила уже смелее и чуть – чуть потопталась по земле.

Да, я все ещё не верила. Я стою на земле. Босиком. Я. БОСИКОМ! Не дома, не в бассейне, не на пляже, а посреди села, на голой земле. Это, наверное, было самое яркое событие за несколько лет, хотя вроде бы ничего такого и не произошло.

И вот меня чуть – чуть отпустило. Маринка стояла и улыбалась, и мир вокруг был по – прежнему такой же. Тучи растянуло, выглянуло вечернее солнышко. Сестрёнка сказала, что идти ещё минут пятнадцать и чтобы я себе ноги не сбила с непривычки. Догадалась, что я никогда босиком не ходила раньше!:)

Я постояла неуверенно, потом подняла туфли и посмотрела на них. Всё ещё непривычно было понимать, что они вот они, в руке у меня, только чуть – чуть испачканные грязью, а мои чудные ножки с изумрудными ногтями топчут эту тёплую апрельскую грязь.

– Чего стоишь – то? Пойдём! – позвала Маринка. Она наступила одной ногой прямо в лужу и махнула, как будто била по футбольному мячу, так что вперёд полетели брызги. Потом наступила в лужу и второй ногой, подпрыгнула раз и ещё раз. – Чего бояться – то, Ник?

– Не знаю, Маринка, – сказала я. – Как – то не привыкла я босиком. Никогда не ходила. И грязно же:

– Да забей ты, Ник! – засмеялась сестрёнка и со всего размаху шлёпнула босой ногой по луже, так что брызги разлетелись в разные стороны и долетели даже до меня.

– Ах ты! – крикнула я, но мне уже тоже стало весело. Я пошла на Маринку, всё ещё с туфлями в руке, и не заметила, как наступила в лужу.

Боже, вот это оказался кайф! Я не сразу даже поняла, что случилось, но тёплая ласковая вода обволокла мои ножки, я почувствовала пяточками и каждым пальчиком мягкую грязь на дне, посмотрела вниз и увидела, как мне почти по щиколотку встала мутная вода. Я завороженно смотрела на это и шагала. Прошла через лужу, взбаламутила воду и наступила пару раз в грязь, оставляя забавные босые следы, которых никогда раньше в жизни не оставляла: отпечаток пятки, от него дуга и каждый из пальчиков пропечатан в земле. Сами ножки были чуть грязноватые: все стопы по самую щиколотку вместо белых были сероватыми, след можно было чётко увидеть. Представляю, что было бы с моими туфлями, если бы я в них в это озеро вступила!

– Охренеть, – ругнулась я. – Маринка, я босиком иду, ты прикинь!

– Конечно, босиком, Ник, ты чего? – удивилась сестрёнка и встала рядом, поставив свои чуть полноватые босые ножки возле моих. – И ничего тут нету такого.

И вот мы зашагали по улице. Это была моя первая босоногая прогулка, ещё и прилюдно сразу же. Навстречу шли жители села, с некоторыми Маринка здоровалась. Я старалась идти, как ни в чём не бывало, тем более что шагалось легко. Грязь была тёплая и мягкая, камушков не было, а Маринка всё так же рассказывала про учёбу, про тренировки и про сериалы, болтала без умолку. Пару раз навстречу попадались молодые парни, они смотрели на наши босые ноги – я это понимала – и улыбались. И тогда я ничего не могла с собой поделать, краснела как рак.

– Да ты стеснительная, оказывается, Ник, – сказала Маринка. И расхохоталась. – Ну скажи сама, босиком ведь лучше идти? И туфли не запачкала.

– Лучше, – не могла не согласиться я. Ноги у Маринки уже были все в грязи, но она совершенно не волновалась. Я, хоть и старалась не наступать больше в лужи, тоже уже вся измазалась: грязь проступала между пальчиков, оставляла следы поверх белой кожи и изумрудного лака на ногтях – я это до сих пор отчётливо помню.

Я остановилась и подняла по очереди ноги, обернувшись назад. Обе пятки уже были в грязи, и подошвы тоже.

– Как же мы домой к тебе зайдём? – спросила я. – Ведь ноги грязные теперь.

– Да там ванна за входом. Помоем сразу, – успокоила Маринка. – Какая ты замороченная, Ник. Ты правда никогда босиком не ходила раньше?

Я помотала головой.

– Да ладно, это как во дворе, ну то же самое же! – Сестрёнка спокойно шлёпала по грязи и не волновалась. – Я так часто хожу, летом особенно. Летом вообще не обуваюсь, считай. А сейчас уже прямо тепло. Можно и побосячить. Ну клёво же, Ник?

Я всё ещё ничего не отвечала, пыталась справиться со смущением.

– Ну представь, что ты дома у себя, и не парься, – посоветовала Маринка.

– Так я дома тоже босиком не хожу! – сразу сказала я.

Тут уж пришла пора сестрёнки удивляться. Сначала она вытаращила глаза, потом прыснула от смеха:

– Серьёзно?! Ахах, ну ничего! У меня научишься.

– Да ладно, – сказала я и почувствовала, что опять краснею. – Неудобно же.

– Неудобно на потолке: – ответила Маринка и загнула такое, что у меня чуть уши не свернулись в трубочку. – А тут что? Ты же не будешь вечно в своих этих шлындать. Да и вредно. Дай ногам отдохнуть хоть немножко!

Я не знала, что ответить, и только кивнула.

Шли мы и правда минут пятнадцать, но для меня как будто вечность. Под ногами была тёплая мягкая грязь, местами земля даже не размокла и чем – то напоминала ковёр или что – то вроде. Это было свежее, новое и яркое ощущение. Я горела от стыда и в то же время понимала, что мне нравится это новое чувство: быть босоногой, идти босиком и нести туфли в руке. И уже даже было не страшно от того, что я прямо так зайду в дом:

Дом у Маринки был большой, двухэтажный, за высоким металлическим забором. Я всё ещё смотрела на сестрёнку так, как будто была немножко во сне. Она сошла с дороги на траву, достала из кармана шорт ключи и воткнула их в замочную скважину. Провернула с лязгом и открыла калитку:

– Заходи.

И зашагала, босая, по бетонной дорожке, которая вела через небольшой садик к дому. Я наступила сначала на траву, она была мокрая и мягкая, и щекотала каждую клеточку кожи. А потом на бетон. Бетон оказался грубый, на него было больненько наступать. Но к счастью, путь до порога предстоял короткий.

– Захлопни калитку там! – крикнула уже от дома Маринка. Она со сланцами в одной руке взлетела на три ступеньки. Я увидела, что на бетоне остаются грязные следы от её босых ног. Посмотрела – и от моих тоже!

Я перехватила туфли левой рукой, дёрнула тяжёлую калитку – она лязгнула, замок закрылся. Я медленно пошла, боясь поранить чувствительные ножки. Бетон был весь в мелких щербинках, такой же я могла видеть много где в городе, но, понятное дело, я никогда по нему не ходила босиком! И кто бы мог подумать, что он так впивается в подошвы, что каждый камушек норовит воткнуться и делает так больно!

– Да ты чего, Ник? – удивилась Маринка. – Иди скорей!