— Вставай, соня! Домой-то поедем? Нет?

Я открыл глаза. Было утро и мама стояла надо мной уже одетая.

 — А скока времени?

 — Да девять уже! Умывайся, пей кофе да поехали уже!

Я оделся, умылся, быстренько позавтракал и минут через сорок был уже готов. Вещи были собраны и через два часа мы уже катились в Ростов, домой. Мы приехали, сестры дома не было. Мать позвонила ей и та сказала, что заскочила в универ, а потом поедет к подруге и будет вечером.

 — Мам, иди сюда, — позвал я её на кухню.

Я поставил на стол две чашки. Налил чай.

 — Садись.

Она села напротив:

 — Что такое?

 — Мы дома...

 — Да...

 — Что мы будем делать?

 — Всё забудем и будем жить дальше.

 — Нам жить осталось меньше месяца!

Её глаза округлились.

 — Нет, извини, мам! Я не удачно выразился! Я имел ввиду, что мой отъезд не за горами...

 — Будем жить, как раньше, Саш...

 — Как раньше «до» или как раньше «после»?

 — Ты же обещал мне, что мы всё забудем!

 — Извини, мам... У меня нет в мозгу переключателя «помнить-забыть»... Это было слишком ярко и мне не два годика, чтобы забыть события вчерашнего дня. Наверное... я не забуду это... уже никогда... А ты? Неужели ты через год, например, начисто забудешь обо всём? Или через два года? Или через пять?... Годов...

 — Господи, что же я натворила?... Нет, малыш... Я тоже не забуду — я знаю!

 — И-и-и?

 — Ну что «и»? Что??? Это нельзя, понимаешь? Это не правильно!...

 — Но-о-о?

 — Но... видимо... я, теперь, всегда буду твоей... Сама виновата...

 — Вся будешь моей?

 — Нет!

 — Не понимаю, чего ты боишься, мам?

 — Бога... То, что я сделала — ужасно! И я даже не знаю, как это назвать...

 — Я знаю, мам, но произносить не буду. И, мам, это не первый и, я думаю, не последний случай в истории человечества. Да, опасность трагедии в отношениях существует, но... Но прошло уже два дня... И что? Ты перестала мне доверять? Ты теперь думаешь, что я предам вас? Брошу? Возненавижу? Ты боишься теперь о чём-то меня просить?

Она вскочила, бросилась ко мне, обняла мою голову и прижала к груди.

 — Ну, что ты, малыш... Нет, конечно... Нет же!

Она заплакала.

 — Это я вино... виновата в этой ситуац... ции. Это мой эг... Х!... эгоизм... Я просто очень зах... Х!... тела. Если б я... знала, что... Х!... всё будет так...

Я обнял её и посадил себе на колени. Она обняла меня за шею и положила голову мне на плечо. Её плечи вздрагивали.

 — Не плач, мам — всё будет нормально, вот увидишь! Мир изменился и Бог изменился вместе с ним! Повзрослел, что ли...

 — Сашка... Х!... Ты — богох... Х!... хульник...

 — Ктооооооо? — я притворно нахмурился.

Она прыснула смехом сквозь слёзы и плач.

 — Мир не тот, что 30 лет назад, мам... Нынешнее поколение, я например, это чувствует и не видит в этом трагедии! Вот если бы мы решили родить ребёнк...

 — Фу, сумасш... Х!... шедший!

 — ... это было бы опасно, а в нашем случае... По-моему, всё не страшно: ты любишь меня, я люблю тебя, мы любим Иру и она любит нас, и всё очень взаимно! Мы всегда будем вместе! Может не рядом, но ВСЕГДА ВМЕСТЕ! И я никогда не подумаю о тебе плохо, мам! Ничего катастрофического не случилось и не случится, поверь!

Она почти успокоилась и только кусала мне плечо, и чувствовал в этом месте её жаркое дыхание:

 — Я люблю тебя, малыш...

 — Я знаю, мам... Мам...

 — ... Что?..

 — А тогда, в первый раз... тебе, ведь... нужен был только ОН? Ты же не думала, что... что ОН — мой?

 — Да, малыш... мне нужен был он... А когда ты сказал, что давно не спишь... ОН... Он вдруг стал ТВОИМ... И вчера... яхотела уже... уже ТЕБЯ!... Вот я дура!..

 — Не вини себя, мам... Вчера хотела... А сейчас?...

 — И сейчас хочу! — сказала она, прижав моё лицо к своей шее.

Я провёл по ней языком — мама задрожала и ещё сильнее прижала меня.

 — Пойдём в комнату, — прошептала она мне на ухо и я смог только кивнуть.

Она встала, взяла меня за руку и повела по лестнице на второй этаж. Мы вошли в комнату, она закрыла дверь и, прильнув ко мне, стала гладить меня по спине, по бокам. Она ласкала языком мою шею, щёки. Прошло уже два дня, но она не делала попыток поцеловать меня в губы. Я тоже не пытался и не настаивал, поскольку понимал, что это снова приведёт к сомнениям, угрызениям совести и самобичеванию. Я обнял её и тоже гладил по спине, по попке... Она закинула голову вверх и я припал к её шее, положив при этом руку ей на грудь. Мать застонала в голос!

Внезапно она оттолкнула меня:

 — Стой!... Смотри!...

Она отошла от меня ещё на пару шагов, пристально посмотрела мне в глаза, зацепила пальцами низ бело-серой полосатой кофточки и сняла её через голову, бросив её себе под ноги. Не мигая, глядя мне в глаза, она завела руки за спину. Слабый щелчок, движение плечами и лифчик составил компанию кофточке у её ног. Я чувствовал, как пульсирует мой член: каждый удар сердца отдавался в нём, заставляя его набухать, увеличиваться и скоро ему стало тесно в плавках. Продолжая неотрывно смотреть на меня, она расстегнула пуговицу на джинсах. (специально для .оrg— BestWeapon.ru) Тихо прожужжала «молния» и она стала медленно стягивать их с бёдер вниз. Я шагнул, было, к ней, но она, по-прежнему глядя мне в глаза, прошептала:

 — Стой!... Смотри!..

Я замер, а она, освободившись от грубой и тесной ткани джинс, осталась стоять передо мной почти голая. Только розовые трусики хранили за собой ещё какую-то тайну, хотя и не скрывали гладко выбритый лобок и какую же аккуратную киску.

 — Ты никогда не видел меня такой, — произнесла она глядя мне в глаза — нравлюсь? Как женщина?

 — Никогда не видел, — соврал я.

 — Очень нравишься, — сказал я чистую правду.

 — Давай, теперь ты, — попросила она.

Я так же, как она, взглянул ей в глаза и медленно стянул через голову футболку. Так же, не отрывая взгляда, я опустил спортивные штаны до колен и они упали на пол. Я вышел из них и стоял напротив матери в одних плавках. Она глубоко дышала: её грудь вздымалась от каждого вздоха. Я зацепил резинку плавок с двух сторон... Она задышала глубже, рот её приоткрылся. Я потянул их вниз и её рот приоткрывался всё больше, а глаза медленно закрывались. Я тянул их ещё ниже... Показалась головка члена и мать издала тихий стон... Я спускал плавки ещё ниже и, наконец, член показался полностью: он стоял, слегка покачивался и вздрагивал время от времени. Его бордовая головка была оголена и я увидел, как мать, глубоко дыша и заворожено глядя на неё, непроизвольно облизала губы. Снова застонав и не в силах больше сдерживать себя, она сделала два быстрых шага ко мне, упала на колени, рывком опустила плавки до пола и, широко раскрыв ротик, насадила свою голову на мой член.

 — Мммммм... Мамочка... Дааааа... Ещё, прошу тебя, ЕЩЁ!...

Она сосала быстро, но нежно. Язычок бегал по головке, губки гладили её, смыкались на ней и мать движением головы загоняла член в рот до упора.

 — Милый... ты поцелуешь меня... там?... У тебя тоже... чудесный язычок...

 — Да, мам... Даааааааааааааа...

 — Только сначала, — она взяла его в руку и посмотрела на меня — я хочу насладиться им...

Она гладила и надрачивала его.

 — Я пососу его, я проглочу... ммммм... а потом... Ты же сделаешь маме приятно?...

 — ДААААААА, МАМ!

Я схватил её голову с двух сторон руками и воткнул член ей в рот. Глубоко! Она поперхнулась и я, одумавшись, ослабил хватку и давление. Она не подала виду, что ей неудобно. Наоборот, она отстранилась на секунду и быстро прошептала: «Ещё, милый! Очень хорошо!». Тогда я, закинув голову назад и прикрыв глаза от наслаждения, стал трахать её рот! Она сжимала мои яйца и, схватившись за ягодицы, насаживалась своим ртом на член ещё глубже.

 — Аааааааааааааа, кончаю, мам... ммммм... Даааа!...

 — МНЕВРОТДАВАЙМАЛЫШ!...

Я засаживал ей в рот всё глубже, всё быстрее.

 — КОНЧАЙ! НАПОИ МЕНЯ!...

Услышав это от матери, я от возбуждения стал спускать ей в ротик:

 — ДААааааа... дааааааа, маааааамочка... да, так...

Она со стоном замерла, набрав в рот первую, самую большую порцию спермы и, закрыв глаза, медленно проглотила её. Я увидел, как из уголка рта, по подбородку, потекла струйка спермы. Указательным пальцем она вытерла эту струйку и, выпустив член изо рта, облизала свой палец. Тщательно вымыв член ротиком, она поднялась и поцеловала меня в шею, гладя ладонью яйца. «Мама... « — прошептал я и, поцеловав её в щёку, вдруг резко толкнул её от себя! Она упала спиной на кровать, находившуюся за ней. Мама любила большие двуспальные кровати. Упала и тут же, приподнявшись на локтях, стала отползать дальше, к стене. Я хотел упасть лицом к её киске, но она плотно сжала ноги, подтянула их к груди и не пускала меня.

 — Мам... раздвинь ножки... Пусти меня...

 — Саш... А может, мы одумаемся и...

Она не договорила: я навалился на неё, сложил средний и безымянный пальцы, облизнул их в всадил в её киску. Её глаза широко раскрылись, раскрылся рот, она вцепилась мне в спину и судорожно выдохнула. Её ноги расслабились. Всё ещё сжатые, но уже не так плотно, они стали опускаться на постель. Я поймал губами сосочек на правой груди и стал ласкать его, опускаясь на бок рядом с ней по мере того, как её тело вытягивалось на кровати. Пальцем я ласкал и гладил клитор, а губами и языком лизал и пощипывал сосок, который благодарно напрягся, принимая эти ласки. Она нашла рукой мой член, который начал тут же оживать в её ладони. Она дышала всё глубже и глубже. Её дыхание стало походить на какое-то поскуливание, которое с каждой секундой набирало силу и превращалось в мощный, сладострастный стон! Я играл с горошиной клитора.

 — ммммм... Ааа... аааааммммм... дааа... Сашенька, да... так... ещё, ещё, милый... ААААААА... ммм... АААААААААААААА... ДА, МАЛЫШ!... ДААААааааааа...

 — Мам, раздвинь ножки... Раздвинь, моя хорошая... давай, мам...

Её ноги разлетелись в стороны!

 — Давай, малыш... мммммм... Поцелуй меня там... мммм... сделай это, давай!

Я, продолжая играть с клитором, наклонился к её киске (мммм, какая же она красивая и гладкая!), прикоснулся к нему и сделал звонкий «чмок».

 — Пожалуйста!..

 — Нееееееет... Малыш... Ну поцелуй меня там... ну пожалуйста!... ммм... Я хочу, я очень хочу... давай, малыш...

 — Как скажете, мадам!

Ещё один «чмок» громко прозвенел, отражаясь от стен полупустой комнаты. Большим пальцем я продолжал ласкать клитор, не давая ей «остыть».

 — Ааааааа... Малыш!... АААааааааа... Вылижи меня!... Пососи мне... Потрахай меня...

Она осеклась и я увидел в её глазах испуг. Я всадил свои пальцы ещё глубже во влагалище, быстро-быстро потеребил большим пальчиком клитор и через секунду её стон снова ворвался в мои уши:

 — Мммм... Язычкоооооооом... Даааа... Язычком, милый... Трахни меня язычком... Ммм...

Никогда ничего подобного я от матери не слышал! Член от этих слов сразу же подскочил снова! Моя милая, кроткая, скромная мама... Чем же ты ещё меня удивишь?

Я рывком стащил с неё трусики. Она свела ножки, помогая мне стянуть их полностью, и потом снова, неотрывно и не мигая глядя мне в глаза, медленно развела их передо мной.

Я припал губами к её киске! С таким напором и азартом я ещё не лизал ни одной девочке! Никогда не думал, что мать у меня такая горячая штучка: она громко стонала, она металась по кровати, сжимая и вновь раскидывая ноги, двумя руками вцепившись мне в волосы, она прижимала моё лицо к себе. В себя! Она что-то полустонала-полупела про «лизать», про «язык», про «трахать». Что-то про «милых малышей» и про то, что не надо бояться желаний! При мысли о том, что сейчас произойдёт, мой член налился ещё сильнее, пульсировал и нетерпеливо подрагивал (а в том, что это произойдёт, я уже нисколько не сомневался!). Я ещё раз глубоко всадил в неё свои пальцы, пошевелил ими внутри и, нежно облизав клитор, стал подниматься выше, лаская по пути лобок, животик, грудь с расслабленным, но мгновенно напрягшимся соском, шею... Она попыталась обнять меня за голову и я взял её руку за запястье и завёл её за ей за голову. Я взял другую её руку и тоже поднял её. Недвусмысленная ситуация: мать лежит голая, широко раздвинув ноги, я тоже голый лежу между ними на ней и удерживаю своей ладонью её руки за головой... Она мигом всё поняла и попыталась скинуть меня с себя! Я резко двинул тазом вперёд...

 — Сашк!!!...

... член вошёл в неё до упора. Она вздрогнула, её глаза и рот широко распахнулись, но сразу же она сникла и её голова стала медленно опускаться на подушку... Она лежала с повёрнутой набок головой, закрыв глаза и закусив нижнюю губу. Она лежала, опустив руки на постель и вытянув их вдоль тела. Она молчала и только вздымающаяся грудь выдавала её недавнее возбуждение.

 — Мама...

Глядя на её крепко сжатые глаза и губы, я сделал первое движение: наполовину вышел, а затем снова медленно завёл член до конца. Никакой реакции.

 — Мамочка...

Я стал несильно, но ритмично двигаться в ней. Я приподнялся на руках и посмотрел на неё чуть издали: её грудь колыхалась в такт моим толчками. Как же это было красиво! Я смотрел на эти качающиеся бугорки, поднятые вверх заведёнными за голову руками, и не мог поверить, что я... ебу... Свою мать! Как же я раньше не замечал её стройных ног, её красивой груди?... Миллион раз она касалась меня своими руками и пальцами и только щас я понял, насколько они нежные... А её губы... Ммм... Даже русский язык тут бессилен! Я смотрел на её тело и эти мысли неслись в моей голове. Я заметил, что дыхание её стало сбивчивым и судорожным. Мой взгляд поднялся выше, к её губам — они были приоткрыты и она дышала ртом. Ротиком...

 — Мамочка!!!...

Я двумя руками взял её щёки и повернул её лицо к себе. Я загонял свой член в неё сильнее и резче. Ещё... ещё сильнее... Её веки были по-прежнему сжаты, но дышала она носом часто и рывками, и эротично, сама о том не подозревая, закусывала нижнюю губу. Толчок... Ещё толчок... Ещё... ещё... Я долбил членом её киску и довольно сильно сжимал её грудь. Она перестала сдерживаться и застонала:

 — мммм... АААААААААААааааааааа... аааааа...

Она схватила меня за скулы, притянула моё лицо к своему совсем-совсем близко и как-то дико посмотрела мне в глаза: в её взгляде был и страх, и стыд, и вина, и безбрежная страсть, и желание продолжить! Задыхаясь от возбуждения, она быстро зашептала:

 — Пообещай мне... Нет! Поклянись, что всё будет так, как ты сказал! Поклянись, что я никогда не потеряю тебя! Что ты никогда не увидишь во мне блядь! Что то, что случилось между нами, не разрушит нашу жизнь! Поклянись!

Я не хотел произносить ничего пафосного, поэтому посмотрел в её близкие глаза и просто произнёс:

 — Клянусь, мам...

Она тут же обняла меня, сцепила свои ноги на моей спине и, приподнявшись и уткнувшись мне в плечо, прошептала:

 — Продолжай, малыш... Да, давай... ммм... аааааа... Возьми меня!...

Я всадил член в неё! Я снова взял быстрый темп и засаживал ей сильно и глубоко! Вот уж не думал, что моя мама может так стонать! Её стоны очень заводили меня.

 — АААаааа, мам... Я щас кончу!... ааааааа... мамочка... какая ты классная!...

 — МММмммм... дааааааа!... Кончай, милый!... Давай, малыш, кончай!..

 — Ты не боишься?... мммм... а если?...

 — Нет, милый... Ааааа... Можно!... Давай!... Кончи в меня...

 — Ты правда... мммм... аааа... хочешь этого... ААААдааааа... ты хочешь так?...

 — М... М... М... АААА, ДА!... ЕЩЁ, ДА... ЕЩЁ... ДА, МАЛЫШ, ОЧЕНЬ ХОЧУ... ДААА! АААААААААААААААааааааааааа...

Она кончила бурно и громко, а через несколько секунд мой член взорвался в ней потоком спермы...

... Я лежал на её груди и мы вместе приходили в себя, после пережитого. Потом я лёг рядом и взял её грудь в ладонь. Она спросила: можно ли ей помыть его? Я лениво поинтересовался: с каких это пор она спрашивает у меня разрешения? Она слизала с члена всю оставшуюся сперму, особое внимание уделив его головке.

Мы ещё долго лежали с ней в обнимку и ласкали друг друга. Разговаривали тихо, полушёпотом, легко и ни о чём. Уже скоро должна была прийти Ирка и нам пришлось разойтись по разным комнатам, по разным этажам. Приближалась ночь...