— Ведьма! И ты еще посмела прийти ко мне?! Да я убью тебя своими руками прямо здесь! — заорал он на перепуганную девушку, прижавшую руку к пылающей щеке.

— Что случилось? Генри! Остановись! — но он с силой вытолкнул из кабинета, продолжая яростно дышать, напоминая разъяренного дракона. Мария затравлено смотрела на него, впервые столкнувшись с таким открытым гневом со стороны того, кого так жаждала.

— Если ты немедленно не скажешь, где скрывается твой подельник, клянусь, я разорву тебя на куски, и отдам своим псам на съедение твою плоть! — прошипел он, сжав с силой ее горло так, что она аж захрипела, а глаза от страха еще больше расширились.

— Я... я не понимаю... про что... ты говоришь... Пусти меня... мне больно!

— А будет еще больнее! Ну, я жду, черт бы тебя побрал!

На их крики прибежали Николос и Метэйнэй, которые в это время были неподалеку. Оба встали как вкопанные, увидев такую ненависть в глазах графа, что она словно бы ощущалась физически в воздухе в коридоре.

— О, Ник! Помоги мне... — пропищала Мария, побледнев от страха и злости.

— Аааа... что происходит? — спросил Николос, смотря на разгневанного брата.

— Твоя жена причастна к освобождению Вейна. — кратко бросил Генри, даже не повернувшись к нему лицом, а испепеляя взглядом свою бывшую любовницу.

Каким же он был дураком! Все было так просто, а его люди запутались в этой цепочке специально расставленной ловушки. И теперь, когда он пришел в себя, он смог разобраться во всем, что происходило вокруг, смог с людьми установить всех причастных лиц к освобождению его заклятого врага. И теперь он не сомневался, что эта чертовка прекрасно знала, где тот находится! Он отомстит за смерть своей жены и их нерожденного ребенка, и смерть Вейна будет медленной и мучительной!

— Да! Да! Да! Я помогла ему сбежать, чтобы он забрал твою проклятую женушку, которая встала между нами! И, поверь мне, он по полной оприходовал ее, уж я то знаю этого самца! Идиот! Ты думал, что все это время оплакивал труп своей жены? Неееет... Все это время она была в его руках... — с ее пересохших губ выплескивались ненавистные слова, покрытые ядом и желчью, заставляя сердце графа бешено колотится от мысли, что его нимфа жива, что его в очередной раз обманули...

И теперь для него главным было найти свою жену и Вейна, который за все заплатит. Глаза Генри вспыхнули, и он сильнее сжал ее горло, ощущая, как прерывисто она задышала, глотая последний воздух, а глаза ее стали тухнуть и закатываться. Но в последнюю секунду он резко откинул девушку так, что та отлетела и упала на пол, зацепив стоявшую на столике вазу. Осколки разлетелись на много метров, из правой руки девушки хлынула кровь, когда один из осколков глубоко впился в ее нежную кожу. Волосы и платье пришли в беспорядок, из груди вырывались хрипы. Она затравлено смотрела по сторонам, понимая, что ее игра проиграна, что граф не отпустит ее. Мария посмотрела на мужа, но тот лишь молча развернулся, обняв за талию чертову дикарку, и направился к выходу.

— Я жду.

— Пошел ты к черту! Я ничего тебе не скажу!

— Поверь мне, милая, сейчас не в твоих интересах мне перечить... — вкрадчивым голосом проговорил Генри, склонившись над ней, и рывком ставя на ноги. — Смею заметить, что у меня есть несколько хороших людей, которые, поверь мне, умеют выбить из человека нужную информацию... Так что, если не хочешь остаться без пальчиков или ушей, в твоих же интересах мне рассказать все, что ты знаешь... И тогда, гарантирую, ты будешь сидеть в тюрьме невредимая, и все такая же красивая...

Мария сглотнула, стараясь взвесить все «за» и «против». Мысли путались, а голова шла кругом. Она сейчас явно видела, что граф вполне серьезно вознамерен выполнить свой план...

***** ***** ******

Уже было довольно темно, когда дверь со скрипом отворилась, и на пороге появился ее мучитель, шатаясь от чрезмерно выпитого бренди. От него дурно пахло потом и алкоголем, а еще перегаром и чем-то еще. Вейн мутным взглядом окинул комнату, и остановился на обнаженной Кэтрин, которая сидела на полу, прикованная к стене цепью. Его губы гнусно расплылись в сальной улыбке, а руки сжали член.

— А я успел соскучиться по твоему ротику, дорогуша... Местная шлюха так и не смогла меня удовлетворить, так что, придется тебе постараться сделать мне приятное...

Кэтрин ощутила прилив тошноты, когда он приблизился к ней на шатких ногах, и ухватился за ее спутанные волосы, рванув голову вверх, поставив ее на ноги, и прижав к холодной стене. Девушка почувствовала, как шершавее бревна впиваются в ее спину, а мужчина стал грубо шарить руками по ее продрогшему телу. Она вновь вся сжалась, прекрасно зная, что за этим последует, но теперь она заставила сосредоточиться на поставленной цели. Закрыв глаза, Кэтрин запустила руки в его волосы, и, притянув его голову к себе, стала пылко целовать. Вейн замер от неожиданности, так как привык слышать только ее крики и проклятия, стоны и мольбы, а теперь она сама целует его. Мужчине это нравилось, и он стал более жарко впиваться в ее губы, просунув свой язык, а девушка старалась как могла изобразить пылкие чувства. Вот он просунул свою руку между ее бедер, и грубый палец глубоко проник в нее, отчего она тихо застонала, но постаралась не отвлекаться, и до конца выполнить свой план. Девушка стала гладить его грудь, бедра, член сквозь штаны, который уже был вздыбленным и готовым к бою, продолжая целовать его. И когда Вейн совсем потерялся в желании, Кэтрин незаметно вытащила ключ от ошейника из его кармана. Маленький кусочек железа приятно холодил кожу ее ладони, сжатой в кулачок, теперь она пыталась собрать всю свою силу и волю в кулак, чтобы не закричать от ликования.

— Ох, дорогуша, не думал, что ты так соскучилась по настоящему мужчине...

— Да... да... я поняла, что только ты можешь меня удовлетворить... — прошептала она, выгибая спину, пока его пальцы терзали ее плоть.

Внезапно его глаза сощурились, и он остановился, в упор посмотрев на свою жертву. Ее блеск глаз насторожил его, а он всегда готов был доверять своей интуиции. Хмель все еще держал его в плену, но голова стала постепенно проясняться.

— Что ты задумала?!

— Что задумала? Ничего... правда... — Кэтрин испуганно посмотрела на него, крепче сжав заветный ключик к своей свободе. Ее мысли стали быстро работать, она должна была как-то его отвлечь, и поэтому, вновь припала к его губам, ощущая привкус бренди и кислоты.

Вейн резко развернул ее к стене, и прижав, стал кусать ее шею, плечи, спину, пока руки лапали и терзали ее содрогающееся тело, словно пытались наказать за что-то. Кэтрин закусила губу, стараясь не кричать от боли, и незаметно просунула ключик в щель между бревнами. Вот его член ворвался в ее лоно, горевшее от боли, но девушка шептала про себя, что это последний раз... последний раз он насилует ее!

Сделав еще один толчок, он излился в нее, и оттолкнул ее от себя. Застегнув брюки, Вейн шлепнул по ее попке, удовлетворенно вздохнув, когда увидел свои новые следы на ее нежной коже. Что ж, девчонка все еще ему нравилась, и он пока ею сполна попользуется!

А Кэтрин смиренно опустилась перед ним на колени, склонив голову так, как он ее этому научил после многочисленных побоев и пыток. Сейчас она не должна была никоим образом его разозлить. Сердце ее бешено стучало, когда краем глаза она увидела, что он повалился на кровать, и уже в следующую минуту громко храпел на весь домик. Она затаила дыхание, продолжая так стоять еще некоторое время, и когда, убедилась, что он не проснется, тихонько встала, достала ключик, и дрожавшими руками открыла замок. Ей показалось, что цепь сильно скрипнула, и она замерла, боясь, что Вейн проснется. Но тот лишь вновь всхрапнул, и перевернулся на бок. На цыпочках подойдя к стулу, на котором валялись какие-то обноски ее вещей, девушка аккуратно схватила их, и подошла к двери. Здесь ее поджидала очередная опасность, так как петли дверей не были смазаны. Глубоко вздохнув, девушка стала медленно открывать дверь, замерев, когда та скрипнула, и молясь, чтобы ее мучитель не проснулся. Сейчас все мысли ее были о побеге, убежать подальше, спрятаться, скрыться из этого адского места, уйти! И вот свобода! Она полной грудью вдохнула ночной воздух, вознеся быструю молитву звездному небу. Глянув в сторону стоявшей неподалеку лошади, девушка направилась к ней, на ходу накидывая изорванную одежду. Успокоив лошадь, Кэтрин взобралась на нее, и дернула поводья...

***** ****** *******

Николос прижал к себе любимую, вдыхая аромат ее темных волос, поглаживая руки девушки, которая все еще не могла поверить в то, что сказал граф.

— Любимая, теперь, когда стало ясно, что моя жена преступница, я могу с легкостью аннулировать наш брак! И мы поженимся с тобой! — он нежно поцеловал ее сомкнутые губы, удивившись, что она не ответила на поцелуй.

— Мы не можем... Пойми, мы из разных миров... Мой отец, он никогда нам не разрешит...

Ее голос дрожал, а в глазах зажглись слезы. Николос погладил ее по щеке, и более пылко заговорил:

— Моя птичка, поверь, как только судья выдаст все необходимые документы, мы отправимся с тобой к твоему отцу в Америку... Я сам с ним поговорю, все объясню...

— Нет, что ты! Он убьет тебя, даже не дав ничего сказать! Прошу тебя, не надо! Ты ведь и сам знал, что мы никогда не сможем быть вместе...

— Метэйнэй! И не думай от меня сбежать! Я люблю тебя! Ты первая и единственная, которая смогла меня изменить в лучшую сторону!

— Но... твое общество никогда не примет меня... Я для них навсегда останусь дикаркой... Хотя, так оно и есть на самом деле! Я, ведь даже не знаю, как правильно пользоваться всеми теми приборами за столом! Я ничего не знаю, лишь то, чему успела меня научить леди Кэтрин!

— А к черту все эти глупости, птичка! Если тебе так хочется, то я согласен жить с тобой в твоей стране, где тебе будет хорошо и комфортно!

Он с нежностью поцеловал девушку, заставив затрепетать от приятных воспоминаний. Она не могла поверить, что полюбила этого англичанина, что сразу же отдалась ему, не задумываясь о последствиях, что он согласен уехать с ней на край земли... Это, наверное, волшебный сон? Но нет, его губы и руки были реальностью, а под ее ладонью билось сильное и доброе сердце, которое принадлежало теперь ей. Метэйнэй вздохнула, и решила, что чтобы ни приготовила им судьба, она будет всегда рядом с этим мужчиной...

****** ****** ******

Пыль взвивалась из-под копыт скачущего галопом коня, который тяжело дышал, неся своего хозяина. Мужчина был сосредоточен и решителен, его глаза сверкали пламенем жажды мести. Он вновь хлестнул Грома хлыстом, впервые так жестоко подгоняя коня, который, казалось, просто летел над землей. А Генри казалось, будто они стоят на месте. Он вспомнил, как смог выбить из бывшей любовницы информацию. Вспомнил, как она смеялась над ним, сообщив о том, что его жена оказалась жива. В тот момент он был шокирован, а потом ужаснулся, прекрасно поняв, каким пыткам она подвергалась все это время, пока он оплакивал ее на могиле, пока беспробудно заливал горе выпивкой. «О, нимфа! Милая, любимая, строптивая! Я найду тебя во, чтобы то ни стало!»

И вдруг его конь резко встал на дыбы, чуть не сбросив со спины наездника. И только годы тренировок, и опыт спасли графа от неминуемого падения. Генри увидел впереди лежащую лошадь, которая медленно умирала от переутомления. Но мужчина вдруг остолбенел, когда увидел рядом лежавшее тело девушки. И пусть ее одежда была изорвана, а тело искалечено, он узнал ту, которую любил больше жизни. Через секунду он был рядом, нежно сжимая Кэтрин в руках, рассматривая ее милое и родное лицо, покрытое ссадинами, синяками и кровоподтеками. Приложив ухо к губам, он услышал слабое дыхание, значит, она жива! Аккуратно взобравшись на своего уставшего коня, граф нежно прижал ослабленное тело жены, которая все еще была в обмороке. Все мысли о мести и расплате исчезли. Сейчас он должен как можно скорее увезти ее подальше отсюда...

... Вейн с трудом разлепил глаза, окидывая комнату взглядом, и заметив, что что-то не так. Потом он резко вскочил на ноги, когда понял, что девчонки нет на месте. Пошарив рукой по штанам, он не нашел ключ от ошейника, который сейчас валялся на полу. Вот идиот! Она воспользовалась вчера его опьянением и стащила ключ! Сучка! Он найдет ее! В том состоянии, в каком она была, она не могла далеко уйти. Он догонит ее, и тогда ей не поздоровится! Выбежав на улицу, мужчина с яростью крикнул от досады, когда увидел, что она уехала на его лошади...

... Тупая боль разливалась по всему телу, сдавливая, сжимая, выворачивая его. Голова раскалывалась и гудела, мысли путались, а во рту так пересохло, что больно было глотать. Девушка попыталась разомкнуть веки, но у нее ничего не получилось, тогда она усилием вновь постаралась открыть глаза, и тут же их закрыла, так как свет свечи резанул ее утомленный взор. Собрав силы, Кэтрин вновь открыла глаза, и внимательно осмотрела комнату. «Наверное, я все еще сплю...», подумала она, списав все это на мираж. Рядом послышались тихие шаги, потом теплая рука сжала ее прохладную ладонь, и это прикосновение было до боли знакомым и приятным, которого она так давно не ощущала... Слезы сами собой увлажнили ее глаза, и потекли по щекам, когда Кэтрин поняла, что каким-то чудом находилась дома. Повернув голову, она встретилась с глазами янтарного цвета, наполнившими ее теплом и нежностью.

— Генри... — прошептала девушка, слабо улыбнувшись мужу, и вновь впала в забытье.

Граф засиял, когда через три долгих дня его жена открыла глаза. Эти дни были наполнены тревогой и страхом за жизнь его бедной нимфы. Врач не давал никаких прогнозов, констатировав сильное истощение, многочисленные травмы и разрывы, а также воспаление. Поэтому, он лишь молча качал головой, а когда на второй день ее охватила лихорадка, так и вообще ничего не сообщал графу, который просто места себе не находил. Неужели судьба настолько зла, что разлучит их вновь, тогда, когда он нашел свою любимую, тогда, когда он так и не успел ей об этом сказать?

Граф прилег рядом с женой, нежно обняв ее исхудавшее тело, словно старался влить в нее свою силу. Он знал, что она сможет победить свой недуг, верил, что она поправится, и тогда они уедут далеко, чтобы быть лишь вдвоем, дабы постараться забыть обо всех пережитых кошмарах...

Кэтрин медленно открыла глаза, ощущая какую-то тяжесть. Голова не так уже болела, хотя все еще была немного затуманена. Она была одета в чистую ночную рубашку, раны обработаны и перевязаны, а волосы вымыты и заплетены в косу. Повернув голову, девушка посмотрела на спящего рядом мужа, который крепко обнимал ее, словно боясь вновь потерять. Его щеки были покрыты темной щетиной, вокруг глаз и губ пролегли морщинки, а на лбу отпечаталась хмурая складка. Девушка подняла руку и с трепетом прикоснулась к его щеке, все еще не веря, что он реален, а не плод ее больного воображения. Но вот его глаза открылись, и губы расплылись в теплой улыбке.

— Ты очнулась, милая... — он крепче сжал ее, стараясь не задеть наиболее серьезные ссадины, и нежно поцеловал в уголок рта.

— Как... как я здесь оказалась? — прохрипела она, так как горло немного саднило от пересыхания.

— Сейчас. — Проговорил граф, и вскочив на ноги, налил ей стакан воды. Бережно поднеся к губам, он помог жене выпить воду, неотрывно наблюдая за супругой.

Девушка откинулась на подушки, и закрыла глаза, ведь она была все еще слаба. И, неожиданно, страшные воспоминания нахлынули на нее с головой, заставив Кэтрин

всхлипнуть, а потом и вовсе разрыдаться. Тут же теплые и крепкие руки любимого обняли ее, прижали к сильной груди, укачивая ее, словно малого ребенка. Он что-то ей шептал, говорил, стараясь успокоить девушку, а она продолжала сотрясаться в рыданиях, сжав воротник его рубашки, которая вся пропиталась соленой влагой.

— О, Генри! Я... я... потеряла нашего ребенка... Я не смогла его защитить! Я... — она сквозь слезы пыталась выплеснуть все то, что накопилось у нее на душе, говоря и говоря о том, как страдала, как думала о смерти, как не смогла противостоять жестокости и силе мучителя.

А ее муж слушал, продолжая утешать девушку, клятвенно заявляя, что они непременно отомстят тому животному, которое сотворило с ней все те ужасные вещи. И вот Кэтрин замерла, истощив все свои малые силы, и тихо прошептала:

— Я теперь не достойна, быть твоей женой... — с этими словами она вновь погрузилась в целебный сон. А граф продолжал ее держать в своих объятиях, зная, что чтобы не произошло дальше, они будут отныне и навеки вместе!

... Прошло еще несколько дней, в течение которых Кэтрин все еще была ослаблена, но уже спала сном спокойным и благотворным. Все это время Генри не отходил от нее, заботясь о всех ее потребностях, подпуская к ней лишь доктора, который значительно повеселел, отметив улучшения в здоровье пациентки, которая, несомненно, шла на поправку. Но как же Генри устал от ее разговорах о том, что она не может быть его женой, что она испорчена и изранена душой и телом, а ему нужна здоровая и крепкая жена! В один из таких дней они даже поссорились, отчего граф не выдержал, и выскочил из комнаты, громко хлопнув дверью. Кэтрин упала на подушки, горько рыдая и вздрагивая, когда в комнату тихо вошла Метэйнэй. Она присела рядом, погладила подругу, и стала ей рассказывать о том, что жизнь двоих всегда крепко связана нитью судьбы, которая не рвется ни при каких обстоятельствах. И чтобы ни приготовила им судьба, если два сердца любят друг друга, то все препятствия и трудности не смогут встать на пути их безграничной любви! Кэтрин внимательно слушала, постепенно успокоившись, и поняв, что несмотря ни на что, Генри нашел ее, привез домой, заботился все это время о ней, шептал о своей любви, когда думал, что она спит и не слышит его.

А граф тем временем сердито пыхтел, расхаживая по кабинету, и злясь на упрямство своей жены, которая вот уже который раз заводит этот дурной разговор. Неужели она не понимает, что он всем сердцем любит ее? Так, стоп! А, ведь он так ни разу и не сказал ей о своей любви! Вот, дурак! И он молниеносно помчался в комнату, где его ждала его нимфа, его любимая, которую он поклялся отныне и всегда оберегать и ограждать от любых неприятностей. Войдя в спальню, граф замер, увидев сияющие глаза жены, которая с надеждой смотрела на него. Вмиг забыв обо всем, он кинулся к ней, сжал в объятиях, и крепко поцеловал.

— Люблю тебя, моя нимфа! Люблю, во что бы то ни стало! — он нежно сжал ладонями ее лицо, которое уже приобрело нормальный вид, лишь бледность все еще была на нем да одна более глубокая ссадина на щеке. Граф покрыл легкими поцелуями все ее лицо, продолжая шептать слова любви, ощущая, как его душа и сердце освободились от груза невысказанности.

— Ох, Генри! Я тоже тебя люблю... — прошептала девушка в ответ, и их губы вновь слились в долгом и сладостном поцелуе, смывающем все былые страдания и печали...

Эпилог.

Волны несли корабль, белые паруса раздувались под ветром, а мачта скрипела, когда корабль подымался и опадал с высоких волн. Генри крепко обнимал свою жену, которая уютно устроилась в его объятиях, положив свою голову ему на плечо. Прошло полгода после того, как он нашел ее на дороге и привез домой. Она окончательно поправилась, окрепла, набрала нужный вес. Через два месяца его людям удалось напасть на след Вейна и привезти того в заброшенный замок Норфилк, славившийся тем, что в нем очень много пропадало без вести людей. Мужчину встретил граф, нацеленный на уничтожение своего заклятого врага, и тот понял, что живым ему не уйти. Состоялся бой не на жизнь, а на смерть, и через некоторое время Вейн валялся бездыханным на пыльной земле, оставленный там, на съедение падальщиков и шатавшихся поблизости зверей, ожидающих свою добычу.

Мария же теперь сидела в Тауэрсе, остриженная и превращенная в обычную девку, которой в любой момент мог попользоваться изголодавшийся стражник. И через несколько месяцев, юная красавица превратилась в жалкое подобие девушки, и, не выдержав такой жизни, Мария в один из дней, покончила жизнь самоубийством...

После этого Генри был обеспокоен здоровьем жены, но его нимфа стала выздоравливать, крепнуть, и вот спустя полгода, они направлялись в Америку, где впервые стали мужем и женой, где началась их бурная супружеская жизнь, наполненная ненавистью и презрением, а потом переросшая во что-то большее и глубокое. Теперь они возвращались поистине в свой дом, туда, где не было пересудов и сплетен, где никому не было до тебя дела, где была свобода.

С ними рядом стояла еще одна влюбленная пара, которая ехала изменить свою судьбу. Николос и Метэйнэй также уехали из страны, где ты был важен до тех пор, пока у тебя были деньги, где ценилась лишь голубая кровь, даже не обращая внимания на то, что она была гнилой и пропитанной ложью, презрением, лицемерием. Мужчина прижал к себе свою любимую птичку, как он ласково называл индианку, заверив ту, что сможет убедить ее отца в своих серьезных намерениях. А еще за него замолвит слово брат, которого уважали в ее племени...

... Полная луна освещала воды озера, скрытого высокими кустарниками и золотистый берег, на котором стояли двое. Кэтрин и Генри молча наблюдали друг за другом, словно вспоминая те сказочные моменты, которые они провели здесь так давно.

— Ты действительно этого хочешь, милая? — прошептал он, склонившись к ее уху, и целуя в шею, давая ей возможность остановить его. Но девушка решительно кивнула головой, обвив его шею руками, и приподняв губы для поцелуя. Ее муж легонько поцеловал ее, все еще оставляя время для отступа, но девушка сама прильнула, показав, что готова к восстановлению их интимных отношений. Сейчас ей были важны его прикосновения, поцелуи, объятия. С каждой нежной лаской, из памяти стирались те жуткие часы ада, проведенного в домике в лесу. Теперь для нее существовал лишь любящий и нежный муж, который сейчас все больше и больше распалялся, крепче сжимая жену в объятиях.

Их губы неистово слились, языки заново изучали друг друга, а руки нетерпеливо срывали одежду, мешавшую и раздражающую. И вот уже оба нагие, тесно прижались друг к другу, лаская и разжигая огонь страсти, поглотившей обоих с головой, и радость переполнила, когда их тела слились в извечном танце любви и страсти, унося на столь знакомые берега оргазма, когда он медленно и осторожно вошел в ее лоно, наполнив девушку до самого конца. Она тихо вскрикнула, и Генри остановился, боясь, что причинил любимой боль, но девушка лишь мило улыбнулась, сказав, что любит его, и что все остальное пустяки. А потом он начал медленно двигаться, и постепенно боль прошла, сменившись жгучим удовольствием. И оба рухнули в мир наслаждения и кайфа, погрузившись друг в друга, оставив весь мир где-то в стороне от себя...

... А ровно через девять месяцев на свет появился их долгожданный сын, огласивший мир своим громким и требовательным криком, отчего оба родителя счастливо засмеялись, нежно обнявшись и сжимая комочек своего безмерного и долгожданного счастья...