Сам себя я обыграл... Очень хорошо знаю почему. Сейчас расскажу как всё получилось.

Когда она написала в диалоге «угу», мне стало ясно что всё получиться. Её звали Маша. Классная девочка. Ничего сугубо гламурного, реальная девчонка. Во Вконтакте есть такие. Ей было 23 года, не замужем, но есть дочь.

Фотографии на странице Маши были реальными. Не всё можно было увидеть по ним, но многое. Среднего роста, блонди с великолепной фигурой... Много фоток из тренажерного зала.

Она сосала хуй. Не в тренажерном зале, нет... Хотя, этого я не знал. Может в тренажерном зале тоже)

Парней у неё было достаточно. Я хочу сказать, что Маша любила сосать хуй, причем у группы. Она даже состояла в паблике который назывался как-то так — « Я люблю сосать. У меня от этого крышу сносит».

Разумеется, это все выяснилось не сразу, это на разных фейковых страницах во Вконтакте всё как бы на поверхности...

С Машей мы пару месяцев переписывались, привыкали друг к другу. Я выяснил кое-что о её пристрастиях. Иногда, когда слова заводили нас, она становилась откровенной. Немного это было похоже на то как партнеры кончают в реале или в вирте. Хотя виртом собственно мы не занимались.

Я всё больше уговаривал её на реал. Рассказал, что есть у меня надежный друг, Пётр. Мы всегда можем встретиться втроем без проблем Тем более, жили мы с Машей в разных городах, но совсем недалеко друг от друга — пара часов езды со всеми пробками. Даже удобно — никто ничего не будет знать в близком окружении, ни про нас, ни про неё.

Она вроде бы согласилась, но телефон дать медлила.

Хотя, совершенно искренне (по крайней мере, мне так казалось) говорила, что не против чтобы нас, парней, было больше на предстоящей встрече — трое или четверо.

Короче, возникла неясная и неприятная пауза в нашем деле.

Вместо «была 15 минут назад» теперь стали появляться фразы «заходила такого-то числа фиг знает во сколько».

Мне оставалось только ждать когда она будет онлайн и снова уговаривать её на реал.

Но один раз, совершенно случайно, вообще в каком-то незнакомом сообществе, я наткнулся на её лайк под очень интересным видео. Девочка отсасывала у коня. Деревенский пейзаж, зеленое всё кругом, лают собаки, а у корявой изгороди привязан конь и девушка примерно одних с Машей лет развлекается... Она даже внешне была похожа на Машу.

Но это я позже сообразил, тогда я решил посмотреть — есть ли женщины в списке тех, кому это видео понравилось.

И увидел Машу.

Похоже, я ничего не знаю по женщин, подумалось мне.

Как по наитию, при нашем следующем разговоре, я сначала намекнул ей а потом и прямо спросил — хочет ли она пососать хуй у коня?

Нет, «угу» она сказала не тогда) Тогда она исчезла минут на пятнадцать-двадцать,

потом снова появилась и написала, что не знает что мне и ответить. Мол, маньячина ты наверно...

Но я знал, что надо немного подождать.

Ждать пришлось недолго. На следующий день, когда я опять стал соблазнять её, Сначала повторилась вчерашняя картина — исчезновение на какое-то время, «не знаю что ответить»,

А потом она спросила, а есть ли на самом деле у меня конь.

В общем, уже тогда стало ясно, что она будет сосать у коня.

Но нужно было ещё время.

Потребовалась еще две недели примерно, чтобы уговорить её. Главным было теперь не число партнеров, главным был теперь этот новый, как она сказала, «фетиш».

Я хоть и считал себя интеллигентом и даже носил очки, фетишем считал исключительно разные трусики.

Наверно я ошибался, да и ладно — мне нужно было заниматься конкретикой)

Никогда раньше я не сталкивался в реале с таким видом секса, но было к кому обратиться. У меня был товарищ по охотничьим делам — Иван Степанович. Жил он в деревне, держал лошадей и, самое главное,

со времен одной совместной пьянки, я знал, что найду у него полное понимание. Прямо сказать — респект и уважуху.

Маша согдасилась и дала телефон. Она только несколько раз повторила, что больше все таки любит парней, а это так, экзотика.

Ну конечно, отвечал я, разумеется...

Мы договорились с ней, что я скажу своим, тем кто будет, что эта девочка согласна чтобы её повафлили (Маше нравилось это слово) несколько мужчин. А про коня... Про коня я должен был сам добавить, что хочу её раскрутить на это, но типа не знаю удастся или нет.

Всё должно было получиться как бы само собой.

Маша на самом деле, кажется, немного смущалась.

Именно тогда она и сказала «угу», когда я сказал ей что всё устроил, что нас, мужчин, будет четверо и она одна.

Договорились, что мы в пятницу вечером заедем за ней домой, работала она в какой-то серьёзной айтишной фирме и могла встретиться только на выходных.

Это у Степановича в хозяйстве что выходной, что любой другой день...

Степанович не удивился, узнав, что я ему предлагаю завафлить одну клиентку.

— Под коня её хотите? — спросил, — Иначе зачем ко мне везти-то?

Он расспросил подробно о Маше, причем по ходу моего рассказа глаза его становились всё более прозрачными, — на охоте с ним так бывало, — а лысина краснела от приливавшей к ней крови.

Конечно, он спросил, отчего я решил что эту девочку можно будет отвести к жеребцам.

— Насиловать и принуждать никто никого здесь не собирается, так? — спросил Степаныч и посмотрел конкретно.

Пришлось улыбнуться ему в ответ и сказать, что девочка сама почти согласна.

Степаныч ухмыльнулся и ответом удовлетворился.

— Попка как у неё, разработанная?

— Судя по всему нет, но сказала, что даст в попку. Если все будет так как я думаю, она всё будет делать.

— Даст... Конечно даст, — засопел Степаныч, — Сколько ты говоришь ей? Двадцать три?... Всё будет делать... Ну посмотрим, ладно. Брата своего позову, хоть в баньке попаримся.

— Только, Степаныч... Надо будет камеру поставить как приедем.

— В бане что ль?

— Нет, там, в сарае, где кони твои.

— Аааа, понял, — он опять изобразил на лице ухмылку. Только на этот раз она была более кривоватой.

Маша была категорически против любой съёмки. Её можно было понять.

Я обещал её что этого не будет, но не удержался, сказал вот Степанычу...

***

Мы сразу увидели Машу, когда она вышла к нам из подъезда — ослепительная вспышка на фоне стекла и бетона. Крики играющих во дворе детей и гул большого города куда-то исчезли, наступила если не тишина, то что-то пронзительное.

Она улыбалась, в зеленых глазах её играло солнце, на губах влажно блестела какая-то невероятно дорогая помада. Увидев её не на фотках в инете, а наяву и я и Петр реально слегка прибалдели. Грудь у девушки была такой, что казалось, достаточно подержаться за неё чтобы кончить тут же, прямо в джинсы. Пятый размер это на любителя, а у нашей Маши был наверное четвертый. Но самое главное, такй ладный, такой красивый... мммммм.

Оделась она так как я и говорил — чтобы удобно было в дороге и там, в деревне... придется ведь идти в сарай. Черные леггинсы, спортивная курточка, что-то типа мокасин.

Видно было как долго и тщательно она расчесывала свои русые, мелированные, кажется, волосы перед тем как выйти сейчас к нам.

Я знал, что Петр свои обликом очень располагает к себе женщин. Сам он типичный таксист, в меру таксистый, но ещё в нем есть что-то такое, мягкое, округлое и веселое.

Он, кстати, похож был на охотника, особенно походкой своей. Похож более самого Степаныча, который, в отличие от таксистов разных и завсегдатаев Вконтакта, как раз и был настоящим охотником, разве что на мамонта не ходил со своим арбалетом.

Садится девушка в его машину и как бы в покой попадает. Ещё и анекдоты ей расскажут дурацкие, а ей от этого реально смешно станет.

Короче, в дороге мы подружились и все втроем чувствовали себя очень комфортно. Остановились на заправке и зашли перекусить зачем-то в кафе, хотя есть никто особо не хотел.

Я взял пару чипсов и через стол поднес их к Машиным губам. Она на мгновение замерла, посмотрела на меня и взяла их, приласкав чуть кончики моих пальцев. Потом она взглянула на Петра и тот также полез за чипсами. Взглядом она словно просила делать что-то подобное.

Если кто из посетителей кафе видел нас в этот момент, то ему абсолютно ясно было бы куда и зачем мы едем сейчас.

Впрочем, в большинстве случаев эта ясность была бы не полной. Далеко не полной.

Когда Маша на минутку отошла. Петр предложил прямо сейчас отъехать от заправки, остановиться где-нибудь и дать Машеньке в рот. Я конечно тоже думал об этом. Можно было вообще не останавливаться, а выебать её по очереди на заднем сиденье, пока другой за рулём. И привезти Степанычу с братом уже откормленную.

В конце концов, уже когда наша спутница вернулась, мы не говоря ни слова решили порастягивать удовольствие — ехать как ехали. А там уж, в деревне...

Машенька, несомненно, знала о чем мы говорили и думали и со своей стороны поддержала наше решение потомиться всем троим ещё немного.

Ехать до Степаныча оставалось минут двадцать, мы уже свернули с трассы на боковую дорогу, уводящую в предгорья. Я указал Петру на опушку леса и сказал остановиться. Он наверно подумал, что мне приспичило, но нет, дело было в другом. Я достал из кармана небольшой сверточек и обернулся к Маше.

— Выйди из машины.

— Здесь? — удивилась девушка, посмотрев на меня во все глаза.

— Здесь. На вот, вставь сейчас, — я положил ей в ладонь сверток, — подарочек...

Ещё в инете я говорил ей, что куплю анальную пробку — мне нравится когда девочка отсасывает с пробочкой в попке, сильнее заводится. Маша сказала тогда, чтобы покупал самого маленького размера.

Она уже вышла из машины, когда подарок оказался в её руке.

— Но как здесь? — она реально растерялась и немного оробела.

Надо было начинать...

— А что ты?... Никого же нет. Спусти леггинсы и трусики и вставь. А мы посмотрим, — мы с Петром переглянулись.

— Да как-то неудобно здесь... Может там уже?

— Давай здесь. Тебе сейчас кайфово будет.

Маша подняла куртку и стала спускать леггинсы.

— Нет, ты подойди сюда и встань перед нами, — в голосе Петра вдруг тоже появились твердые ноты.

Повинуясь им, девушка подошла к открытым дверям автомобиля и, смотря на нас из-под ресниц, стала спускать трусики.

Они у неё оказались пастельно-розового тона. Сейчас он символизировал полное подчинение и, кажется, робкую надежду на милость победителей. Пальчики с длинными зелеными ногтями сжимали отливающую серебром пробку.

— Смочить надо, — подсказал я, рассматривая пристально симпатичную темную полоску на лобке.

— А чем? — спросила девушка.

— Слюной.

Маша облизала пальцы и чуть было не стала натирать ими пробку.

— Не так, — одёрнул девушку Петя, — В рот её возьми и пососи как хуй.

Мы не отрываясь следили как её губы обхватывают анальную пробку.

— Вот так, хорошо... — командовали.

Налюбовавшись, приказали Маше повернуться и вставить пробочку в попу. Я и не заметил, когда и как мы стали разговаривать с девушкой тоном приказа. Но сейчас именно такой тон казался самым подходящим.

— Наклонись. Очко показывай. Шире.

С едва слышным стоном девушка воткнула пробку в попочку.

— Дай на ногти твои полюбоваться, — Петро не спешил продолжать дорогу, — Ещё шире растяни очко... Вот так.

Теперь, после этого, он уже улыбался не столько девушке, сколько каким-то своим мыслям. Когда мы продолжили путь, он короткими отрывистыми фразами расспрашивал Машу кто научил её брать взаглот, когда и как это происходило. Иногда Маше перепадали комплименты: « У тебя рабочий ротик»,» ммммм», «классная сосочка».

Я иногда смотрел ей в глаза, пытаясь увидеть нравится её такое обращение или нет, но ничего не понял.

— Там птицы так пели... — вдруг сказала она.

***

— Ждём вас, ждём, — Степаныч распахнул ворота, вглядываясь в стекла автомобиля наподобие коршуна, высматривающего добычу. Ну бывают же лысые коршуны...

— Ух ты девку какую привезли! — восхитился он, увидев Машеньку и довольно причмокнул губами, — Нууу, Константин, вы молотки.

— А то...

— Как зовут? — обратился он к девушке.

— Маша.

— А я Степаныч, Маша... Живешь где?

— Ну зачем это?

— Зачем?... Ладно, пошли в дом, перекусите с дороги. Водочку сейчас из морозилки достану.

После пары стопариков водки стало легко и чуть ли не душевно. Я вовремя поправил себя — душевненько, не душевно.

Тем более мы со Степанычем сразу сходили в его конюшню и замаскировав, установили мою камеру.

— Сюда, сюда ставь, — приговаривал он и указывал на косящего огромным глазом вороно-пегого жеребца, — На Зевса наводи. Кинематографично чтобы...

Маша вроде бы чувствовала себя здесь вполне свободно, была улыбчивой и смело расхаживала по дому. Её ничуть не смутил видок брата хозяина, Александра тоже Степановича, весьма брутального типа, похожего на дальнобойщика международного класса. Правда, уже основательно залившего глаза.

С таким Александром и конь не нужен, подумалось мне.

Через полчаса мы уже ебали Машу в рот.

Сначала она, повинуясь моим словам, встала раком на столе и как следует показала обоим Степановичам свою попку с пробочкой в очке. Пробку пока решено было оставить там. Все высказались в том смысле, что с пробкой сука будет сосать лучше. Хотя этот вопрос, был признан спорным. Короче, мы были открыты для дискуссии. Даже, похоже, Александр блин Степанович.

Заглатывала она действительно замечательно. У Петра, который уже накидал нашей девочке в глотку, член был побольше 20 сантиметров, но, как все увидели, взяла она его весь. Я подрачивал член, дожидаясь своей очереди. Думал присунуть Машеньке в самом конце этого вафлёжа, рассчитывая на то, что она очень сильно распалится, но кончить не успеет. Таким образом мне достанется самое сладкое. Впрочем, до самого сладкого было ещё очень далеко.

Петр, спустив сперму в рот соске, развалился в кресле и закурил. Настала очередь Степаныча. Он не стал подниматься, а позвал девушку к себе:

— Давай, Машенька, почмокай залупу.

Девушка опустилась на колени между широко расставленных волосатых ног. Раздались громкие чмоканья и стоны. Маша опытными губками ласкала набухшую залупу хозяина, следуя его указаниям. Неожиданно то ли я очнулся от столбняка, то ли действительно в комнате сам по себе включился телевизор или приемник — вкрадчиво запели трубы, волной тихо накатила музыка и раздалась утесовская мелодекламация:

Ай, Чёрное море!..

Вор на воре...

— Заправь ей в глотку, Степаныч, — сказал Петр, — За гланды. Она вафлерша, ты разве не видишь?

— Заправим... — протянул тот в ответ, сам причмокивая губами от удовольствия, — Глубоко хочешь, Маша, За гланды?

— Дааа, — выдохнула девушка, на мгновение оторвавшись от хуя.

— Ну-ка, дай-ка, я посмотрю, — хозяин полез рукой девушке между ног, — Мокрая... Хорошо. Хорошо, сука, нравится тебе в рот брать...

— Она хуесоска, Степаныч, конечно ей нравится, — сказал Петро и обратился к девушке, — Скажи, скажи, Маша, как тебе, сучке, нравится, говори — нравится чтобы как шлюху тебя...

— Нравится, — снова сквозь стон ответила она, — Завафлите меня как шлюху...

Все тяжело дышали. Даже те, кто курил в перерывах. Помада на её губах ещё держалась, хоть девушка часто вытирала рот ладонью, в воздухе стоял запах спермы и ни с чем не сравнимый аромат течной суки. Тушь на ресницах тоже потекла и казалось Маша плачет. Но когда ей приказывали смотреть в глаза, в них было одно туманное наслаждение. Все утонули в этих глазах...

Машенькин заглот превзошел все ожидания. Член исчезал у неё во рту и со сладким кайфом головка проскальзывала куда-то

глубоко, где её нежно сжимали невидимые тисочки. Волосы девушки я намотал на руку. Надо было иногда оттаскивать соску от себя — ей отдышаться а мне испытать короткое предвкушение нового неземного кайфа. И надо было дать ей поласкать залупу, звуки которые она при этом издавали дико заводили меня. Да и не только меня.

— Вот это сосняк вы нашли! — восхищался Александр и вдруг резко выбросил руку вперёд, указывая куда-то вниз, туда, где поднималась и опускалась попочка нашей девочки, — Оп! Она очко себе заласкала сейчас! В очко хочет, вафля.

Машенька издала такой сладкий стон, что я просунул свой член ещё глубже, совсем в пропасть.

— Что, вафля, прикайфовала? В попку сейчас будем тебя ебать, — Александр поднялся и надрачивая свой только что отсосанный хуй подошел к Маше сзади.

Но Степаныч сказал ему присесть и подождать, — У нас программа есть, ты что, не помнишь, братка?

Кончил я держа девушку за голову, прямо в горло. Потягал ещё немного её голову, дал облизать залупу и ствол.

— Ещё! — произнесла Маша, когда я отошел, обессиленный.

Все засмеялись.

— Пойдём, — бросил ей довольный Степаныч, — Только оденьтесь все, светло ещё на дворе.

Мы повели Машу в сарай, неосознанно окружив её словно стая волков. Жертву окружади волки или главную в стае волчицу, я не задумывался. Петр шел сзади и легонько подстегивал девушку каким-то неизвестно взявшимся прутиком.

— Сейчас... сейчас... — приговаривал.

Внутри было темно, Степаныч запер дверь и щелкнул выключателем. Мы оказались друг перед другом. Рядом где-то похрапывали кони. Они с интересом смотрели на нас.

— Ну как? Посмотри, — сказал Степаныч и указал Маше на того самого коня, на Зевса, — давай, приласкай его.

— Я не знаю как, — она не отрываясь смотрела куда указывал Степаныч.

Зевс мотал головой и тоже смотрел.

— Разберешься. Ты девка хорошая. Иди к нему, погладь, потрись...

Мы расселись в заранее приготовленных раскладных креслах и предоставив девушке самой знакомиться с конём, занялись выпить-закусить. Только наши коневоды иногда давали ей советы.

Следуя им, Маша сняла трусики и лифчик и потерлась о бок коня попкой а потом грудью. Зевс фыркал когда она это делала. Я хотел приказать девушке вытащить пробку, но потом решил пока этого не делать.

— Тебе как с пробкой, приятно? — спросил, — Или может вынешь?

Она замотала головой в ответ.

Меж тем, Зевс выпустил уже свой огромный член. Видимо ласки девушки действовали на него также как и на нас.

— Давай, возьми, подрочи ему, — наставлял хозяин.

Оторвать взгляд от того что делала Машенька было невозможно. Какое-то время мы все завороженно следили за ней и все дрочили себе члены. Она сама увлеклась ещё больше нашего, засасывая огромную головку, она ласкала себе пизду все неистовей. Конь всхрапывал и дергался. Кажется, он тоже хотел вывернуть шею и посмотреть как ласкает его агрегат эта кобылка.

Никто ничего не говорил, наоборот все вслушивались в издаваемые девушкой и конём звуки. Реально от этого можно было обкончаться.

Возможно, кто-то из нас так и сделал, не знаю..

Обхватив губами кончик залупы, Маша перестала его выпускать и заметно быстрее принялась отдрачивать набухший черный шланг. Очевидно она чувствовала, что сейчас Зевс кончит. Теперь она удерживала его обеими руками, потому что, похоже, шланг этот норовил вырваться из её рта.

— Ууууумммммм... — услышали мы громкий стон наслаждения. Зевс заливал партнершу своей спермой.

Маша лакала ее чуть ли не на лету, глотала, удерживая член коня в руках.

— Ешь, ешь, вафелька... — приговаривал кто-то. Кажется, Степаныч.

Мутная жидкость какого-то табачного оттенка стекала по её телу, стремясь проникнуть своими сверкающими струйками между ног девушки в самое жаркое место. Наверно там эти струи смешивались с соками великолепного женского оргазма, свидетелями которому мы стали. По пути сперма ручейками оставалась на коже, жемчужинами дрожала и капала с торчащих от восторга сосков.

Маша все неистовей терла себе клитор и ставшие ярко-развратными и абсолютно бесстыжими губы.

Ей надо было отрываться от своей пизды, успевать схватить своевольный член, то и дело вырывавшийся изо рта и из рук, вытереть сперму и слюну с подбородка.

Она хотела продлить наслаждение, набрасывалась на бело-розовое пятно у конской залупы, прилипая к нему языком и губами, словно зная, что именно там Зевсу особенно приятно.

Потом она задергалась, изогнулась в жестокой судороге, застонала и откинулась от хрипящего коня, одобрительно ударившего её напоследок хвостом.

— Ну как, заебись сучке? — наконился к ней Степаныч.

— Эт... то очень классно, — дрожа, ответила Маша, — Как хотите отблагодарю вас за это.

— О, нормально. Давайте её уже в очко пялить! — зарычал Александр.

— В баню пошли, — сказал Степаныч, — У меня там розги замочены, стоят.

Девушка снизу вверх посмотрела на него, как говорится, так, будто видела впервые:

— Какие розги? Зачем?

— Как зачем? — улыбнулся хозяин, — Выпорем сейчас тебя. Или ты, соска, думаешь, что не заслужила порку?

— Следы останутся. Не хочу. Что я своему парню скажу?

— Своему парню... Вот мы и подумаем, что ты ему скажем. Видео заодно посмотрим. У меня там плазма, в баньке.

Машенька... Она догадалась сразу о каком видео идет речь.

Она заглянула мне в глаза, а я, извращенец, в этот момент хотел только чтобы этот её взгляд попал в камеру. Только мгновение спустя, слыша в голове Машин голос «как хотите отблагодарю вас за это», я понял, какие удовольствия мы только что потеряли.

Другие удовольствия предстояли нам. Александр держа в руках свой здоровенный хуй, жадовался Петру:

— Ни один презерватив не налазит. Нет таких гандонов. А я её хочу в жопу натянуть в презервативе... чтоб потом с него покормить суку.

— Эх, нечего терять, — вместо ответа запел Пётр и, наклонившись к девушке, сильно стеганул ее ладонью по попе, — ЭЭээхх! Слишком низко чтобы встать...

— Видишь, какая елда у него? — Степаныч подал Маше руку, веля подняться, — Ко мне такие люди приезжают охотится... у них ещё похлеще, у-у-у, Криворожсталь вообще! Будешь им обрабатывать, у тебя это хорошо получается... Но ты мне не только за этим нужна. Видишь, как Зевс доволен? Погладь его по холке, погладь... Вон ещё Калигула стоит и Пират. Кобылок им не всегда хватает, надолго иногда забирают под седло. Поняла? Будешь приезжать, сосать им.

— Я замуж скоро выйду! — выпалила Маша.

— Конечно выйдешь. И хорошо. Не так часто звать буду, не беспокойся, хватит и на мужа времени. Или, может, он у тебя такое видео любит, где его девочка сосет коню, а?

— Точно. И у меня поработаешь. У меня пруд зарыбленный, — Александр, смеясь. вмешался в разговор.

— Ты это о чём сейчас, брат, я не понял? — удивился Степаныч.

— Ну видел в интернете порно с карпами? Вот и попробуем...

— Блин, да ну тебя нахер, несешь хер знает что. В баню пошли.

FIN

(но продолжение следует)