Ещё раз хочу предупредить — в тексте от Ники, сплошные АшиПки, поэтому прочтите всю часть, прежде чем снижать баллы за ошибки.

Павел.

Мы с Никой помахали ручками отъезжающим родным, присели в тенёчке дома. Решили часок отдохнуть, так как устали закидывать тонны три-четыре металлолома. Покемарив, принялись за разбор сарая на ближайшем дворе. Это только говорится, что она женщина, а сил у неё не меньше чем у меня. Работалось споро. К обеду от строения остались только кора от горбылей и прочий мусор.

Вода в бане была тёплая, мы омыли чресла. Разогрели остатки вчерашней еды. Покушали и ещё на час-полтора прикорнули.

Из остановившегося по среди нашего двора Лексуса вышла дама. По возрасту не старше мамы. Всё бы ничего и фигура не отталкивающая и мордашка в моём вкусе — портила картину кожаная папка. Женщина походила туда-сюда, потом спросила:

— А где хозяйка мотеля и где сам мотель?

— Во-первых, здравствуйте. Вы видимо приняли нас за чернорабочих, что не должно являться презрением к таким людям. Во-вторых, разрешите представиться. Я, Павел Петрович Токарев, сын хозяйки. Это моя гражданская жена, Вероника Николаевна. И в-третьих, вот это всё и есть мотель.

Моя шпилька заставила эту гордячку заблеять.

— И... извините. Я... я... Я налоговый, так сказать, инспектор. То есть я представитель налоговой инспекции. Мне нужно осмотреть ваше хозяйство, всё ли в нём как указано в патенте. Где кассовый аппарат?

— Ника, похоже мы не сможем докончить начатое, иди растопи баню, я покажу...

— Ох! Извините, молодой человек. Это на мне сказывается дорога. Меня зовут Таисия Львовна. Фамилия моя Корчмарь. Вот мои официальные документы.

Небольшая месть зазнайке — я долго всматриваюсь в корочку. Читаю постановление на проведение инспекции. Таисия переминается с ноги на ногу. Внюхиваюсь в её запахи. Слой пудры на лице пахнет сиренью. Запястья источают аромат лаванды. И всю эту красоту поганит вонь подмышек.

— С чего начнём, Таисия Львовна? Предлагаю с крайних домов и затем вернуться в так называемую контору.

— Пётр...

— Павел, можно просто Павел. — Поправил я её.

— Павел, давайте с кассового аппарата начнём. Покажите чеки, записи в журнал.

— Тогда в этот дом, прошу.

Ника уже сменила робу на платье, из печи бани вырывается дым. Она взялась за приготовление чая. Я достал журнал записи постояльцев, чеки кассового аппарата. Инспектор сличала записи и чеки. Всё довольно безобидно и правильно.

— Ника, возможно мне придётся трахнуть её. Во всяком случае, что бы не случилось, не паникуй и принимай это как нашу защиту. — Прошептал я ей, обняв как свою жену. — Можешь ей предложить вина.

— Она за рулём.

— Всё равно предложи.

Чеков было ещё немного, поэтому с ними покончили быстро.

— Почему вы не записываете данные паспортов? Это грубая ошибка, если только не сознательное нарушение.

— Вот же журнал, который порекомендовали приобрести в вашем управлении, здесь отсутствует графа, куда надо записывать такие данные.

— Это журнал старого образца. Делаю пометку, что есть одно нарушение.

— Погодите, портить протокол. Я созвонюсь с мамой, может ей разрешили применять такой журнал.

— Созванивайтесь. — И листом протокола, обмахнула лисью мордочку. Смотри, мол, парень, вас ждёт пронумерованный бланк и штраф, с занесением в историю налогоплательщика, или непосредственный расчёт со мной, в таком же суммарном эквиваленте, но без марания анкеты.

Да, инспектор, вот таким образом ты купила Лексус! Делаю вид что звоню маме, тяну время.

— В не зоны доступа. Может пока по помещениям пройдём?

— Ладно, пойдёмте. — Таисия следует за мной.

В домах не может быть ни чего такого, что подпадает под юрисдикцию налоговой. Ну, что же. Крайний дом. Она осматривает его, считает количество кроватей, записывает наличие душевой и биотуалета.

— Вы настолько богаты, что закупили дорогое оборудование?

Я понимаю куда она клонит — откуда финансы.

— Всё задекларировано при пересечении госграницы. У вас должны быть данные о нашем состоянии на тот момент.

— Я сравню ваше заявление с данными имеющимися у нас.

В следующих домах опять такие же придирки.

— В трёх домах установлено по три кровати. В остальных по две. Вы сдаёте их как? По кроватно или по номеру?

— Да, мы сдаём дома как один номер, в независимости от количества постояльцев. Бывает, что в номер с тремя кроватями заселяется один человек. Но согласитесь, это наш убыток? Мы работаем над этим. Хотим построить ширмы из гипсокартона.

— Ваш убыток — это недостача в казну. Ещё замечание. Звоните матери.

Я опять тяну время. Делаю вид, что пишу СМС маме.

— Таисия Львовна, извините. У меня ноги устали. Пойдёмте в дом, жена нас чайком напоит.

Зайдя в дом первым делом иду переодеваться в цивильное. Включаю все камеры на запись.

— Ника, я хочу попить чай. Угостишь?

— Конечно, угощу. Вот я сегодня вскрыла новую пачку. Мама хвалила ево. Таисия... , вам как покрепче или слабый?

— Спасибо. Средний. Где можно помыть руки?

— Вот тут рукомойник или в бане есть краник. Лудше идите в баньку, там и мыло душистое есть.

— Собаки нет... ? Боюсь я их.

Потом вечером мы с Никой просмотрели видео. Таисия в бане не только руки помыла, но и подмылась. Протёрла подмышками влажным полотенцем. Ну хоть слышит свои запахи.

— Я приготовила ей засаду. Видишь под машиной пятно? Налила растительного масла, скажу чо у ейной машины поломка, может останется ночевать, выебем сучку.

— Молодчина! Но меньше матерись. Я не хочу, чтобы ребёнок рос матершинником. Значит если она согласится на посещение бани, ты её разогреваешь, а потом в парилку зайду я.

— Сфоткать бы её.

— Уже всё снимается, потом тебе покажу.

Вернулась инспектор.

— Паша, ты должен выпить вино... Это я ево так лечу. У нево мало красной крови. Да, милый?

— Малокровие, но твоими усилиями я уже практически здоров. Выпьете с нами, Таисия Львовна?

— Я за рулём, мне нельзя.

Ника смотрит в окно. Смотрит будто ни разу не видела.

— У вас чо-то накапало под капотом.

Женщина, подходит к окну, смотрит на пятно. Мы трое выходим из дома, Ника наклоняется под машину, пробует пятно на ощупь. Нюхает.

— Какой-то сальник пропускает. Есть у вас инструмент, я бы глянула полудше.

— Нет. Инструмента нет. А вы, Ника, разбираетесь в авто?

— Конечно, я с пяти лет под капотами машин лазию. — Таисия поморщила нос. «С кем приходится общаться!? Темень деревенская!», — вот что можно прочитать на складках его.

— Что же делать? Эвакуатор вызывать?

— Возможно всего лишь сальник травит, а возможно протечка прокладки. Но в обоих слущаях лудше эвакуатор. Вдруг движок заклинит. Пиздец тогда ему. Ой, прости, милый, всё моя шофёрская привычка не забудется. И вы, Таисия, извините. Пойдёмте в дом, чай стынет.

Наша гостья, охотившаяся на нас, потихоньку впутывалась в наши сети. Она уже не так гордо держала осанку, пыталась с кем-то созвониться, но пальцы у неё дрожали, попадали не на ту кнопку смартфона. Мы Никой переморгнулись. Она налила в бокалы вино. Протянула Таисии. Та машинально выпила. Взглянув на этикетку прочла «Киндзмараули». Не плохие вина пьют деревенщины. Это её несколько успокоило. С кем-то переговорив, произнесла обречённо:

— Пипец! Эвакуаторщик за перевоз дерёт бешеные деньги, мой супруг только завтра с утра подъедет с мастером. Что делать?

— Варианты такие. Вы остаётесь у нас ночевать. Либо едете автобусом в город. Он ходит каждые два часа. Зато полчаса в пыльном автобусе, и вы в городе. Я бы выбрал такой вариант.

— А с машиной что?

— Мы то некуда отсюда не уедем, проследим.

— Или вот ещё. Вечером начнут подъезжать дальнобойщики. Можа у них инструмент взять. Там можа поломки на копейку, а в сервисе сдерут по полной как за настоящий ремонт.

— Ника, можно ещё глоток вина?

Ника налила не глоток — почти полный бокал. Таисия пила вино как воду — такое кого хочешь выбьет из колеи. Ника начала вспоминать какие поломки случались у них с отцом. Рассказывала, что однажды ехали с серьёзной поломкой заднего моста. А до ближайших городов по пять сотен километров в обе стороны.

— И тут видим такой же КамАЗ лежит на боку. Ну, а чо делать? Вдруг вообще развалится? Давай с папаней мост с той машины снимать. Почти день ушёл на то чо бы разобрать, поставить ево на колёса. Потом ещё с нашева КамАЗа снять. Двое суток сами делали. Так и продали ево потом с чужим мостом. Таисия, а не хотите баньку принять? Пока дальнобойщики не подъехали. Она уже давно готова.

— Пожалуй искупнусь. Только у меня полотен...

— Я вам дам. Паша, ты почему вино не допил? Давай, давай. Я вот уже свою порцию допила... и даже Таисия выпила.

Эта хитрая лисица таким образом заставила Таисию выпить до дна. Пошла в большую комнату, нашла там свежее полотенце. Принесла два.

— А давайте я вам покажу свой опыт массажа? Такой расслабляющий... Ну не стесняйтесь. Мы ведь женщины.

Выпитое вино плохо сказывалось на сознании Таисии — она согласилась. Даже засмеялась от своей шутки:

— Сделайте Таисии тайский массаж. Ха-ха-ха.

Вероника.

Кода она сняла платье, то я офигела. Ножки в чулочках, которые держатся на поясе. Я мечтаю о таком поясе и чулках именно такова кащества. А трусики! А лифчик! Бля! Как же красиво сиськи выглядят в таком лифчике. Вроде они не меньше моих, а такая великолепность. Ни тебе жира, выпирающего из-под него, ни тебе вываливания груди. Умеют же некоторые выбирать бельё. У меня так не получается. Вроде нравится вещь, куплю. Дома одену, ни хуя не нравится. Надо будет с Верой сходить, пусть она научит.

— Таисия, а как вы умудряетесь такое красивое бельё покупать?

— Милочка, такое красивое бельё стоит в десятки раз дороже обычного. Нужно заходить в дорогие салоны. Вы уже рожали? Сколько вам лет?

— Изнасиловали меня. Родила. Ребёнок умер. Двадцать лет мне. — Чуть приврала.

— Ой как тут жарко стало. Давно я не была в деревенских банях.

— Ага, тут хорошо. Пахнет натуральным деревом. Я-то городская девушка, а как попарилась здесь, так будто заново родилась.

— А я деревенская... Ностальгия по тем временам, тревожит душу. Мама, тётка, две моих сестры, как зайдём перед мужчинами в баню, забываем о времени. Папа с дядькой нам напоминают, что уже третий час возрождаемся.

— Одна женщина, которая со мной рожала, тоже хвалила такое. Плакалась, что мама её родила в бане и ничего, а в городе, всякие патологии новорождённых и тому подобная муйня. Говорит, что в бане была зачата и там же рождена.

— Смотрела я однажды как в бане зачинали... Двоюродного брата...

— Подглядывала... ? Я тоже страсть как люблю подглядывать.

— Как трахались подглядывала? — Спросила Таисия, когда вышли остывать.

— Нет, как парни переодевались в спортзале. Особенно любо было смотреть на старшеклассников... Хуи, ой, извините. Руку в плавки запустят, мудья почешут, члены раскладывают как на полках товар. Пошлые движения друг другу показывают, будто девушку трахают... И чо? Долго строгали братика?

— У тётки, маминой сестры это был второй брак. — Таиска даже руки сложила как бабки у подъезда, когда начинают сплетничать или хвалиться чем-нить. — У обоих уже по двое детей, и хотят ещё общего завести, а зачать не могут. Мы с сестрой в тот день напарились, нас родители послали типа в магазин, мол хлеба не хватит. Мне сестра и говорит: «Сейчас в бане ебаться будут. Я подслушала, что мама говорила: «Для того чтобы стопроцентно зачать нужно это делать в бане». Давай подглядим?», «А хлеб? И как? Через окошко?», «За хлебом мы за минуту сбегаем. И только через окошко можно подглядеть».

У окошка, что из парилки, росла густая сирень. Так что даже днём в парилке горел свет. Первой заглянула, Диана, так мою сестру зовут. И говорит, что там уже во всю трахаются. Папа с мамой и тётка с мужем. Заглянула я. Мама моя стоит в третьей позиции... Раком. Попку выпятила, а папа выше её ростом, присел и на полусогнутых ебёт. Получается будто он тазом, что-то приподнимает-подталкивает. Дядька супругу на полкЕ. Она лежит на животе, попка тоже приподнята, а супруг загоняет её. Кончил он, помог тётке спуститься на средний полок, задрал ей ноги к потолку. Наказал упереться в потолок ступнями и лежать пока сперма до матки не доберётся. И лежит она так, что в окошко видна её промежность. Губы на вульве... На пизде... красные как варёные раки. Мама бесстыдница облизала член дядьке и потом ещё папкин не забыла облизать. Дядька супруге сказал: «Вот почему ты не можешь забеременеть — не сосёшь. Если опять не забеременеешь, то заставлю сосать каждый день».

— И чо забеременела?

— Конечно... И первое что я сделала, когда мой муж сказал, что пора детей заводить, так это отсосала. Так и сказала ему: «Для верности!».

— Сразу забеременела?

— А то? Всё по маминой науке... — Женщина отвалилась на спинку дивана. — А тебя где изнасиловали?

— Сосед, по подъезду. Я можа и сама виноватая. Хихикала, когда он подкалывал, говорил чо я уже взрослая девушка. Позволяла попку погладить, сиську взвешать. Гармоники мои прут... А... ? Ага, гормоны мои прут, самой охота этого. Но не так как он, пиздюк. Заманил в квартиру к себе, мол он хочет картину повесить, и нужен глазомер, чобы по середине стены. Показывает где мне встать, чобы значит весь обзор был. Поставил у дивана. И толкнул меня на нево. А на мне из одёжи, тока халат да трусы. Легко ему было оголить меня, потому что я щитай не сопротивлялась. Засадил так больно, чо я сознание потеряла на несколько секунд. Лежу, плачу. А он: «Ну чо разлеглась, пиздуй отсюда, щас жена придёт». Один раз выебал — всё, я беременна. Сказала ему чо залетела от нево, а он: «Вы, бляди, с кем попало ебётесь, а на честных людей сваливаете». Я потом его жене пожаловалась, так мол и так. Та в слёзы: «Не говори никому, посадят ево на 18 лет, а нас дети. Давай, мы тебе денег на аборт дадим». А мне как по сердцу резанули. Моё дитя, да в мусорку? Послала её на хуй. И они практически сразу в другой город съебались.

Просто пересказала Таисии, чо мне роженица говорила о своём случае. Она как-то обернулась, будто посмотрела нет ли кого рядом и говорит:

— Меня пять парней насиловали — целкой оставили.

— Пиздишь!? Как? — Я тожа придвинулась к ней.

— До моей свадьбы оставалось полмесяца. Поехала я к родителям в деревню. Насчёт мяса, колбас деревенских договориться. У самой деревни, влетела на своей «шестёрке» в колдобину с грязью. Опыта нет, как выбираться из такой ситуации не знаю, газую и ещё сильнее зарываюсь. И вылезти из машины не могу — кругом грязь, боюсь испачкаться. Но час проходит, никто не проезжает, второй. Разделась я до трусов и лифчика, сложила всё в пакет. На ноги тоже намотала пакет, что оказалось бесполезным — в первые же шаги они остались в месиве. Вылезла из лужи, накинула платье, и босоногая пошла в село. И тут, как тут, парни на тракторе. Сено грузить едут. Я сразу к ним. Помогли, вытащили мою бибику. Расчёт. Сую деньги, не берут, давай говорят мы тебя по кругу раз. Я убегать. Запрыгнула в машину, закрыла двери на блокировку. Ага, уехала. Сзади лужа, впереди трактор. Парни кричат или открывай, или мы стекло выбьем и всё равно добьёмся чтобы ты пропустила нас по разу. Мобильной связи тогда ещё не было. Эх, говорю себе, ведь просил же у меня жених отдаться ему, а я? «После свадьбы, да в первую ночь!». И что теперь? А я его так любила, так страдала без него, думала в моей жизни всё будет по-честному.

Открываю двери, объяснила им свою ситуацию и прошу парней оприходовать только мою попку. Поклялась, что через пару недель после свадьбы приеду и ублажу их передком. А в попу дать меня надоумило то, что у меня случается запор. Иногда два-три дня по большому не могу сходить, а уж если схожу, то такую палку откладываю, что самой дивно, как она мне там ничего не разорвала. Так что можно сказать — попа моя к тому времени уже давно не целка была.

— Честно с тобой поступили значит? После свадьбы рассчитывалась? — Вижу бабец разговорилась, пытаюсь ещё больше выведать.

— А то? У мужа то причандал оказался не таким, о каком я мечтала после того как увидела члены парней. У всех звенят от возбуждения. У-у-ух! Аж сейчас дрожь пробирает. Раздели они меня наголо, сиськи намяли, жопу вскрыли. Я даже хотела на второй круг напроситься, до того прелестно было, сама, наверное, знаешь. — Женщина облизнула губы, будто до сих пор молофья тех парней у неё на губах. — Но время не позволяло. Но зато после свадьбы... Ой, мама рОдная! Накувыркалась с мальчишками. Влагалище сутки дёргалось, будто сжимая члены, попку так раскочегарили, что потом год о запорах не вспоминала.

— Пашка мой просится тоже в жопу. Очкую чо та. — Несу такую муйню, аж сама верю. — Рожала тяжело, много разрывов было.

— А я первого нормально родила, даже можно сказать выплюнула. Он то маленьким родился всего два шестьсот. Зато второй бугай, под пять кило. Весь в отца. Всю меня изорвал. Хирург штопал, не доштопал, подлец.

— А первый чо не от мужа?

— Наоборот, первый от мужа, я же рассказывала о том, что засосала у супруга. Второго вот от одного из тех парней. Посмотрела я какой хилый мой первенец, решила родить от парня, он один из той компании к тому времени остался в деревне родителей. Назвала сына в честь него, Славиком. Бугаём родился, бугаём вырос. Ручище — во. Шея — три моих. И голос, сейчас у восемнадцатилетнего, как рёв быка.

— Эх. — Я потянулась, будто только чо из-под мужика. — Щас бы под таким бугаём поплющить сиськи. — И на женщину посмотрела, будто ищу сощуствия. — Однажды мне снилось... , ещё до Павла, чо у меня секс с Арнольдом... Терминатор, который... Ага. Но говорят у таких бугаев, хуи маленькие. Правда?

— Ничего не маленький. Как у отца прибор. — Проговорилась Таиска, но не подала виду. И я тоже будто у меня свободные уши, пропустила.

— А я вот решила Павла на себе женить, он то лох. Любит он видите ли таких женщин как ево мать, упитанных, с большими сиськами. А мне-то чо? Ебёт нормально, деньги есть, работа тут не пыльная. Песпективная... А? Перспективная? Однажды дальнобойщик один пытался отъебать меня. Тода я очконула, щас жалею. Да, будут, наверное, ещё такие случаи. Вот приедет какой-нить, как Арнольд или как твой Славик. Лягу под него.

— Я тебя понимаю — пока молодая, нужно всё брать от жизни. Потом захочешь Арнольдика, а он на тебя старую и не посмотрит, не то что выебет. У Павла нормальный член?

— А мне сравнивать не с чем. Сосед и Паша, вот кто окунали свой член в меня. Соседов хуй и не видела толком — Ответила я, когда снова зашли в парилку. И опять решила про инцест с ней поговорить. — Раз уж так откровенничаем, расскажу. Брат мой пытался меня выебать. Умолял, дразнил хуем. А потом как-то резко перестал домогаться. А мне и легще. Думаю, можа девушку нашёл, ей боекомплект скидывает. Хер там. Мамочку нашу поёбывает, пиздюк. Папка наш постоянно в рейсах, маменькин огород раз в две недели вспашет и адю... А... ? Ага, адью. Так-то я с папой в рейс ходила, а тут месячные начались, боль резкая. Он отправил меня домой. Уже вечер был, вхожу в квартиру — картина Репина «Не ждали». Петечка маму в интересную позу загнул и наяривает, не слышит, как я вошла. Мамка увидела такое, выскочила из-под него, рванула в ванную, а у Петьки как стоял, так и продолжает стоять, хочь я на нево бесстыдника смотрю. Мама потом изложила свою позицию: «Я женщина уже невостребованная, папа всегда в разъездах, а Петя никому не скажет, никто не догадается что у меня такой любовник». Давай меня на свою сторону заманивать, одёжку новую пообещала. Даже предложила с ними вместе поиграть. Хотела я, но у меня к тому времени Паша был на примете.

— Значит многие мамочки позволяют себе такую шалость. Твой четвёртый случай. Я ведь тоже Славика своего соблазнила. Умишка то у него маловато, но тестостерона уйма. И член у него побольше, чем у родного отца, как говорится — ведро воды на хую за километр донесёт. Как раз для моей, просторной после его родов, вагины. Под ним я вспоминаю тот случай, свои последующие поездки, будто бы к родителям, а на самом деле перепихнуться с молодцами.

— Не боишься чо муж поймает? — Зря я такое спросила. Она только помотала головой и сказала чо уже пора приниматься за обещанный массаж. Я от наших разговоров текла, так и она, наверное.

Погнала её на полку, начала делать как учила мама. Женщина повизгивала, просила быть осторожней. Я её поняла — боится синяков. Сказала, чобы она легла на вторую ступеньку. Там хоть не так широко, но попрохладней. Потом сказала чобы меня похлестала. Разогрелись обе. Вышли остудились. Присмотрелась — у неё волос на манде также нету. Еённая щель прям на лобок вылезла. У меня то, чобы начало щели увидеть, нужно пригнуться. Интересная манда у неё.

Загнала её на самый верх, давай мёдом мазать. И тоже, то на сиське задержусь, то живот нежно глажу. Раздвинула ей ляжки. Вот это губищи? Манда в два раза больше моей — не врала про разрывы. Да, Пашенька, провалишься ты в такую дыру. Но я натираю ляжки, долго вожу по губкам. Она потекла, сучка. Подмахивает моей руке. Я вставила пальчик в дыру, ебу им потихоньку. Гляжу, что это творится то. Глазки еённые уже вовнутрь головы смотрят.

Перевернула её на живот, и давай сразу в манду четырьмя пальцами. Гляжу на жопу. Она будто поцелуи шлёт. Я её погладила указательным пальчиком. Таисия ажно раком выгнулась — я ей и засадила палец в очко. Её ебу, а сама теку. Начинаю себя пальцем поёбывать. Сиську подняла ко рту, всосала сосок и вернула руку на пизду.

Таиска поймала такт, и подмахивает моему пальцу, запустив руку к своему клитору. Пальцы в огромной манде, большой — в сраке, я там наяриваю как делала мне гинеколог, когда ощупывала мою матку перед родами. И тут она начала кончать. Мне понравилось как она отлетала. Как-то видела, как бетонные сваи забивают. Так эта штуковина равномерно подпрыгивала и загоняла ствол в землю. И Таиска также равномерно стала дёргаться и ОХ... ОХ... ОХ... ОХать. Видать молотобоец кто-то из деревенских парней был.

Вынула я пальцы из влагалища женщины, слизала её соков — можа с утра чо та вкусненького поела Таиска, фрухты, овощи заморские.

— Так ты тоже значит бисексуалка? — Сказала непонятно Таисия, когда она сидела на нижней полке. Но я кивнула.

— У тебя тело такое, как у мамы. А ты тожа любишь и с мужиками, и с женщинами?

— Я же говорю, что я бисексуалка. Ты кончила?

— Не успела.

— Сейчас.

Таисия вышла в предбанник, где еённая сумочка лежит. Вернулась с маленькой игрушкой.

— Ложись на полку.

Я легла, раздвинула ляжки. Игрушка зашумела и начала дрочить мой клитор. Мы с Колей смотрели порнушку, такую там видели. Но не купили — на хера? Если у него хуй маячит дай Бог каждой бабе такого мужа. А Таисия видимо знает, как ублажаться игрушкой. Она то ею меня дрочит, то языком сикель потеребит. Лежу я, кайфую. И тут входит Пашенька. Как он подгадал ко времени, думаю. Потом понимаю чо он как-то записывает. У Таиски аж игрушка выпала из рук. Она пытается руками прикрыться, но евонный хуй, торчащий как сук, завораживает её.

— Шалите, девушки? Можно я с вами? Только погреюсь.

— Милый, — говорю, — вот эта штуковина говорит явно не о погреться. Красавец! Правда, Таисия?

— Мммм... Молоденький... Ккккк... Крепенький... — Аж заикается подруженька. Я бы тожа не сразу сладила с языком.

— Да, вы не бойтесь. Я вас насиловать не собираюсь, у меня вон супруга есть... Но она почему-то любит смотреть как я забавляюсь с другими женщинами. Ты почему такое любишь, родная?

— Я люблю делиться счастьем. Мне нравится слушать как они стонут под тобой, как пердит влагалище. Как пахнет чужая манда... Ой! Прости, Паш.

Говорю я так, а сама дрочу ему хуй. Таисия смотрит, слюну глотает. Сейчас засосёт. Поворачиваю головку в её сторону. Не сосёт. У сына насосалась, подруженька? Хорошо. Сама прикладываюсь. Чмокаю даже. Опять предлагаю. Да куда же ты денешься, сучка такая. Не каждый день хуи молодых парней можно за щеку взять.

Ты посмотри какие проворные у неё губки и язычок. Вот оказывается от чего больший кайф был — не от игрушки, а от язычка. Макаю пальцы в еённую манду, вынимаю и даю пососать Пашеньке. Милок легонечко посасывает их и подмаргивает мне — молодец, мол, любимая, хорошо подготовила блядину. А она то, сучка погляди чо вытворяет — мой любимый хуй полностью в рот засосала, будто хвастается передо мной — смотри, мол салажонок, как нужно брать в рот. Ну уделала, уделала. Я так не могу — рыгаю сразу. Отбираю у Таиски хуй и пытаюсь поглотить ево.

— Расслабь горло. Будто большой глоток воды пропускаешь... во... , во... Передохни. Ещё попытка.

Как только она сказала про воду, так я сразу поняла. Залупа у Паши большая, чуть не задушила меня. Но ведь эта блядь смогла! И... я тоже... смогла. Таисия тем временем мне сикель дрочит, и мне стало так кайфово, чо захотелось Пашиного хуя в пизде.

Приглашаю их выйти в предбанник, чобы там на диване продолжить ебать Таиску пальцами и языком, но эта сучка хитрожопая ложится сиськами на стол, как я вчера, Пашенька конечно начинает ебать её. Хуй с тобой, инспектор, лягу на диване и поиграюсь с вибратором.

Вот говорила, что нравится мне глядеть, как Пашенька ебёт другую, оказалось правда — мой любименький разошёлся, подкидывает ей дров в топку, удары о жопу как топором по полену и мне это нравится.

— В меня нельзя. — Кричит бабец. — В попку можно.

И чего это я так поздно стала в попку давать? Когда нужно с презиком ебаться, то лудше в жопу. Паша кончает ей в сраку. Помогает Таисии лечь на диван. Сам идёт подмываться. Одев одёжу, уходит от нас.

— Куда это он?

— Можа кто-то сигналил.

Павел.

В бликах, которые отразились от окон дома деда Макара, я заметил, что кто-то ходит по нашему участку. Решив изловить чужака, обошёл дом с другой от бани стороны. У обочины стоит ещё один Лексус. Только чёрного цвета. Выхожу на встречу чужаку.

— Здравствуйте. Вы хотите снять дом? — Спрашиваю у мужчины обычного вида.

Иногда таких замечаешь только, столкнувшись с ним на пути, до того они невзрачны, неинтересны. Но его рыскающий взгляд мне сразу не понравился. Что он тут забыл? Может не обучен этикету?

— Парень, ты знаешь где хозяйка этого авто? — Указывает на Лексус Таисии.

— Ещё раз здравствуйте, уважаемый. — Делаю паузу, жду может он хотя бы поздоровается. — Да, я знаю где Таисия Львовна. А вы кто?

— Позови её сюда, суку. Кто ещё кроме тебя здесь?

Та-та-та-да! Ревнивец!

— Вы бы хоть представились. Возможно вы нехороший человек, преследующий налогового инспектора.

— Я её супруг, Корчмарь Эдуард Эдуардович. Так где она?

— Посмотрите под её машину. — Я веду его к машине, оттуда его могут увидеть из окна бани. — С ней какая-то неисправность. Видите, лужу масла? Она сказала, что вы только завтра сможете привести инструмент, чтобы моя супруга могла произвести хотя бы первичную диагностику.

— Так где всё-таки она?

— В бане с моей супругой, да вот, кстати, и они. — Таисия успела одеться, но волосы были влажные. Ревнивец побежал в баню. Ника едва успела прикрыться.

— Чего это ты по чужим баням купаешься? Своей не хватает?

— Замолчи, идиот! Мылась, потому что вспотела от волнения. Знаешь ведь мой организм. Как мне надоела твоя ревность. Иди, обыщи всё здесь вокруг, найдёшь всех моих ебарей. Скотина.

Я-то знаю о неё всё, о чём она поведала Нике, посчитав мою жену, простушкой, которая вмиг забудет о её исповеди. Хотя я подозреваю, что ей просто надо было похвастаться перед Никой.

— Сама идиотка! Разве нельзя было поехать на служебном авто? Зачем тратиться на горючее?

— А ты потом будешь ревновать к водителю? Привёз инструмент?

— Я думал, что поломка фиктивная.

— Ну и кто из нас после этого идиот?

Таисия, пока огрызалась, успела поправить одежду, прилипшую к мокрому телу. Волосы требовалось высушить и расчесать. Они ещё некоторое время пикировались. Я подошёл к Нике, обнял её и прошептал.

— Это рогоносец. Мы же знаем, как она слаба на передок.

— Ослабеешь тут. Если бы меня так ревновали я бы сама бля... , извини, понаставила ему рогов. Чо делать будем?

— Видел я как вы откровенничали. У тебя талант развязывать людям рты. Иди со стола убери бокалы и бутылку. Готовь опять чай. А там посмотрим.

Подходило время, когда водители, следующие по длинным маршрутам, останавливались у нас на ночлег.

— Таисия Львовна, Эдуард Эдуардович, прошу по полдничать с нами. Мы с супругой привыкли в это время пить чай. «Файф о клок» своеобразный. Скоро подъедут дальнобойщики, у них можно попросить инструмент.

— А проезжающих, что нельзя было остановить? — Искра ревности вновь возгорелась огнём.

— А вы бы смогли дать инструмент и ждать пока кто-то будет им пользоваться. — Моя логика затушила пожар.

Ника уже наливала в чашки напиток, предложила ежевичное варенье. Самое время нанести удар по мздоимке.

— Таисия Львовна, вы прекрасный инспектор, правильно указали на наши мелкие ошибки. Мы завтра же начнём их устранять.

— Ах, Павел Петрович, знали бы вы какие есть отвратительные налогоплательщики. Вас нужно ставить в пример. Ваша мама, наверное, знает все нюансы нашей тяжёлой службы?

— Да откуда же ей знать? Всё меня, восемнадцатилетнего оболтуса, воспитывает.

Это конечно не китайский фарфор, но всё равно нужно же быть осторожней. Я ведь этой информацией мог и убить женщину. Ника бросилась вытирать платье Таисии, скатерть. Собрала осколки. А в глазах инспектора захлопывались решётчатые двери острога, куда она может попасть за совращение...

— Наш младший сын такого же возраста, как и вы, Павел. И такой же разгильдяй! Это всё твоё воспитание, Таисия!

— Может перестанешь при посторонних закатывать сцены?

Так и хотелось сказать Эдику, чтобы он последил за парнем, которого он считает сыном. Ведь не в тех местах он высматривает любовника супруги. Я улыбнулся своей мысли. Ника, глядя на меня, тоже улыбнулась. Нужно будет потом спросить у неё. А вот и первый скрип тормозов, следом второй. Два тягача остановились у обочины.

Ба! Да это же латыши.

— Ника, твои знакомые остановились, иди встречай горячих прибалтов.

Вот кому простоты не занимать. Вышла во двор, по-мужски поздоровалась с парнями. Повела их заселяться.

— Вон смотри, на них! Павел не ревнует Нику к чужим людям. Паш, она не забудет про нас?

— Она даже уговорит парней, помочь ей с вашим авто.

Мы вышли из дома. Подошли к машине Таисии. Она, торопясь, открыла капот. Прошло десять минут, прежде чем Ника вернулась к нам.

— Сейчас они переоденутся и помогут мне. Я тоже пойду чистое сниму. Паш, поможешь?

Я пошёл вслед за Никой. Она начала переодеваться в ту одежду, которую мы называем робой.

— Я примерно накидала ситуасыю, чобы парни подыграли нам. Может даже срубим деньжат малехо.

— Прямо так и рассказала? Что мы трахнули представителя закона?

— А чо? Правда ведь! Сказала, чобы сначала зарегитил... Ну, ты понял.

— Вы две сестрички-лисички. Вера с продавцами умеет общаться, ты подставить вражью морду.

— Они мне предложили перепихнуться с ними. Но я сказала чо у меня три мужчины. Ты, папа и Вольво. Но они не обиделись, наоборот сильнее зауважали.

Рыжий парень, зарегистрировался как гость мотеля, оплатил проживание на сутки. Всё это под бдительным контролем Таисии.

Полчаса Ника с парнями изображала диагностику и ремонт.

— Дольше добирались до вала, на котором побежал сальник. А подтянуть его пришлось всего на один оборот. Но такой сёдня автопром. Всё кОпактно делают. Через полгода, перед зимой, парни советуют пройти диагностику. С вас по десять евро каждому — на пачку сигарет. Янис! Десять евро в рублях это скока?

— Я знаю, не надо! — Ну да, мы имеем дело с людьми, приближёнными к финансам, которые родную валюту за деньги не считают.

Эдик передал Нике тысячу шестьсот пятьдесят рублей.

— Здесь по десять евро на троих.

Лексусы рванули в сторону города. Их место занял длинномер. По номеру понял, что транспорт из Казахстана. Наверное, сегодня женский день — водитель и её штурман, обе женщины. Штурман между прочим — азиатка. К смуглой коже шёл полный набор — узкие, но не сильно, глаза. Опять же не сильно заметна кривизна ног. Видимо может хорошо охватить ими таз мужчины! А ещё, я конечно этому не верю, говорят, что у казашек щель поперёк — чем шире раздвинет ноги, тем уже щель. Лингам дёрнулся, но всего раз.

— Здрасте, Вера и Паша. Нам порекомендовали ваш мотель.

— Она сестра Веры. Ника. Здравствуйте, леди.

— Привет, подруги. Откуда и куда? — Ника встретила родственные души, протянула руку.

— Сейчас из Новосиба в Ульяновск. А семьи наши живут в Казахстане. Я Надя, — Говорливая протянула руку. — Это Алия. Не все дома ещё заняты?

— А кто вам нас рекомендовал?

— Вон те орлы! Прибалты. — Кивнула она на машины латышей. — Мы с ними в Новосибе познакомились, вот только здесь нагнали... А ты парень не промах — Вера в отъезде, ты сестричку тискаешь. — Говорливой судя по лицу лет тридцать. Алие чуть больше. Но я могу ошибаться, возможно это усталость старит девушек.

— И чо я тут должен окоченеть в постели? — Я тиснул хохочущую Нику за грудь. — Может вы тоже сэкономите, согреете парней, тем более знакомых АЖ с самого Новосибирска.

— А чо дельный совет. Алька, ты кого из них будешь согревать?

— Свой брюнет надоел — рыженького хочу, но ты ведь тоже на него глаз положила.

— Ладно, уступлю. Буду с Андрисом греться. Пошли быстрее к ним. А то они могут нас не дождаться и согревать друг друга.

— Не, они не педики — предлагали мне разделить... их ужин. — Похихикивая доложила моя простая женщина.

Ну вот. Сам себе навредил, упустил выгоду. А да ладно. Делай добро и бросай его в воду.

Через час, повесив на дом большой лист фанеры, на котором написано: «Свободных мест нет!», приступил к вечерней трапезе. К нам постучались.

— Ребят, приглашаю вас на свой день рождения. — С приятным акцентом сказал Андрис.

Мы с Никой поздравили его, сказали, что будем через десять-пятнадцать минут. Но это я переусердствовал, посчитав Нику копушей как мама или Вера. Не придумав ничего лучше, что подарить, взял те две монеты из клада.

Да, девушки стали моложе. Покупались, естественно потрахались. Лёгкий алкоголь.

— Андрис, ещё раз с днём рождения! Счастья и удачи на дорогах. Вот, прими в подарок. Нашёл в дедовском доме. Я в них не разбираюсь. Может они грошовые, а может миллионные. Но на счастье и память о нашем мотеле.

— Много нашёл?

— Только эти две. — Зачем полностью раскрываться перед незнакомыми людьми?

— Ну так оставил бы их себе, как память о деде.

— Прими. Это от всей души. А о деде мне будут напоминать его фронтовые письма бабушке. Надя, Алия! Я поначалу вас не узнал. Думал откуда здесь две молоденькие красотки.

— Спасибо, Паш. Это так называемые последствия секса, животворящего... Чего ты пихаешь, Аль? Все люди взрослые, понимают, что происходит между парнями и нами.

— Ага, ещё дойдёт до мужей.

— Парни! Вы не разболтаете... ? А вы, Паша и Ника?

— А как же? Только этим и живём. Спрятали в домах камеры и сразу на ютуб выкладываем. С вас, с каждого по тысяче бакинских, потом прекращу шантаж.

Только Алия не поняла, что я шучу. Но и она потом смеялась до икоты. Разговоры велись на разные темы, кроме политики. Растягивая удовольствие беседы, медленно пили вино, вспоминали о поездках и знакомствах, об авариях и счастливых исходах поломок. Наши гости сидели по парно, при разговоре основательно расслабились. Женщины наклонили головы к плечам мужчин, создавая таким образом одновечернюю семью, в которой нет места бытовым неурядицам, возможным трениям с супругом. В воздухе закружились запахи, знакомые мне по возбудительным вечерам с мамочкой. Андрис пригласил Надежду на танец, объяснив такой порыв тем, что привык встречать ДР в кругу друзей в рижском пабе. Янис потянул Алию в компанию с напарником и Надей. Я попытался потанцевать с Никой, она медленно помотала головой, как бы говоря: «Что хочешь проси, но только не танец!».

Когда мы с Никой поняли, что танец есть прелюдия к сексу, Алия склонила голову в бок, позволяя Янису целовать себя. Рука мужчины лаская спину, иногда вдавливала ткань платья в разрез попочки...

К полуночи мы вошли в свой дом. Опять ополоснули тела от пыли. Легли как супруги под одеяло.

— Паш, я в тебя влюбилась. Дура, да?

— С чего дура то? Нормальное человеческое чувство. Но я не могу его выказать к тебе. Хотя в первые часы знакомства я хотел трахнуть именно тебя. Но это ведь всего лишь похоть.

— Чо мне делать, чтобы ты полюбил меня?

— Не матерись... Да, всё! Но и потом это будет не такая любовь, которую ты ждёшь. Не такая как я испытываю к Вере. НО! Я дам тебе кое-что, которое ты будешь любить сильнее меня и папы... Это ребёнок, который будет любить тебя сильнее всех. До тех пор, пока не встретит другое существо, которое она будет любить сильнее тебя. Такова природа любви.

— Плохой! Ты плохой! Мог бы соврать.

— Таиска врёт. Разве она тебе не пример? Она только до свадьбы любила его и в первое же соитие мысленно изменяла ему с парнями из деревни.

— Я всё равно тебя люблю.

— А папу?

Ника долго думала, что ответить. Я тоже думал. О Вере. Маме. Взял мобильник, написал СМС.

«Привет, любимая!»

«Пашенька, привет»

«Где вы?»

«До Омска сотня осталась))) Сняли два номера в мотеле.»

«Они тебя оставили мёрзнуть?»

«Да!))) Вы как?»

«Готовимся делать твою тёзку».

«Вам хорошо! Надо было у мамы взять имитатор))). Хоть бы обняла его, пососала.))) Я не пошлая?)))»

«Главное, что не материшься))!»

— Паш, я его тоже люблю. — Влезла под мою руку Ника. — С Верой переписываешься?

— Ага.

«Значит, пошлая?»

«Такая пошлость мне по душе!!!»

— Папу любишь как меня?

— Да. Это плохо?

«Я бы обсосала его, затем начала трахать себя в попку))) Довела бы себя до оргазма, шепча сквозь расстояние «Пашенька, муж мой, я тебя люблю!!!»

— Нет, Ника, это хорошо. Способность любить, главное достоинство нормального человека.

«Я целую тебя в мочку ушка, посасываю его. Мурашки пробегают по твоему телу. Я сжимаю сосок, он твёрдый, хрустит, ломается, но сразу восстанавливается для последующих ласк.»

— Ника, вон там на шифоньере, стоит ноутбук. Тащи его сюда, посмотришь, что там записалось.

«Потом прокладываю дорожку от соска до пупка, языком вылизываю из него пот. Ладонью сжимаю твой лобок. Он чисто побрит, скрипит как струна скрипки. Ножки твои непроизвольно раздвигаются. От промежности твоей исходят дурманящие меня ароматы!»

— Чо тут смотреть?

Мне приходится отвлечься. Открываю нужные файлы, включаю проигрыватель.

«Я начинаю лакать твою сокровищницу. Соки, льющие потоком, такие сладкие, что я мгновенно пьянею. Я дурею. Потому что тот орган, который я хочу ввести в тебя до того огромен, что может разорвать тебя до пупка».

— Так вот о какой записи ты говорил. Таисия, кстати, обронила свою игрушку. Щас я её принесу.

«Ты видишь его величие! Тебя трясёт от страха! Ты боишься за целостность своего тела! Но похоть пересиливает твой разум. Ты примеряешь его к своему прелестному ротику. И чудо происходит. Ты смогла поглотить лингам. Оказывается, ты сама Богиня Рати. Ты повелительница страсти. От вожделения я теряю сознание. Когда я очнулся то вижу твой прелестный грот, из которого продолжает течь нектар. Вскоре мы устаём работать ртами. Ты повелеваешь лечь на спину. Фалдусом я указываю на созвездие Андромеды, которая стала женой Персея.»

— Вот. Смотри... Ну, Паш.

— Я сейчас оттрахаю Веру, потом тебя. Поиграй пока сама.

«Но кто по сравнению с тобой, Богиней любовной страсти Рати, жалкая Андромеда? Своим маленьким гРОТИКОМ, ты покрываешь столп, на который опирается мироздание. Твои алые уста шепчут мне о любви, твои прелестные перси трутся о мою грудь. Ты требуешь возлечь на тебя и входить со всей своей мощью. Перекинувшись на тебя, я взираю на твоё ангелоподобное личико. Оно полно желания. Моя попка, упёртая в Луну, придвигает фалдус к твоему райскому вместилищу, покуда ты лежишь среди альпийских лугов Земли. Я вхожу в тебя весь. С большими яйцами, с мощным тазом.»

Рядом Ника подрачивает мой член, и третирует свой клитор вибратором.

— Ты его можешь в вагину полностью погрузить и сжать ножками. Я видел порно с такой игрушкой. Там актриса очень кайфовала.

Ника так и сделала. Чего там стОит поместить десятисантиметровый вибратор туда, где помещается ещё больший орган.

«А когда я отодвигаю свой таз от тебя, то опять отталкиваю Луну попой. Ты, закатив глаза требуешь наполнить твой океан влагой. Вот какова причина всемирного потопа.»

Обратная СМСка пришла только через несколько минут.

«Это была не опечатка? гРОТИКОМ? Спасибо, любимый мой Кама! Теперь я могу спокойно уснуть. Приятного соития с сестричкой. Поцелуй её от меня.»

«Куда хочешь!)))»

А Ника уже теряла сознание. По крайней мере глаза её смотрели в черепную коробку. Я поцеловал её в губы, приложился к соску, который ещё толком не распробовал. От этих действий Ника затряслась с такой же энергичностью что и вибратор.

Пока она лежала отключившись, я выудил скользкий от слизи вибратор из глубин «чёрной дыры».

— Пашенька... , такой... кайф... Он мне там всё размассажировал.

— Он и кончил там. Теперь ты родишь вибратор. А шептала мне — Паша, я тебя люблю. У-у-у, изменщица!

— Ты тоже с телефоном влюблялся. Не наспускал на нево?

— Мой телефон зовут Вера. Она просила поцеловать тебя. Я начинаю.

Разгорячённое тело легко управлялось — нужно ножки развести? — пожалуйста, от одного касания пальцем. Надо чтобы они поднялись? Всего лишь тычок под них. Груди. Бёдра. Живот. Всё в моём вкусе. С единственным минусом. Опасность быть навечно потерянным в глубине «Чёрной дыры». Надо будет сказать Зинуле, чтобы она научила Нику тренировать мышцы влагалища. А что с этой дырой будет после рождения Веры?

Галактика, твердящая о своей любви, начала постукивать меня пятками по ягодице, требуя прекратить расширять «чёрную дыру». Дыра всосала мой десант космонавтиков.

— Я... подмываться... не пойду.

— Спокойной ночи, родимая.

***

Если б я был султан... Третья жена (если начать отсчёт от мамы) приготовила завтрак. Разбудила меня, взяв колыбашечки ртом. Так назвонила, что пришлось отстреливать её зубки спермой.

— Паш, там уже одна машина уехала, видимо торопятся.

— Доброе утро, Ника. Я в туалет.

И понеслось. Надя с Алиёй, на подобии Зинули, потягиваясь после бурной ночи, дождались пока мы с Никой выйдем их провожать, оставили свои номера. Просили не стесняться, звонить если нужна будет какая помощь. Андрис с Янисом тоже желали оказать посильную помощь. Делай добро и бросай его в воду.

Сегодня Ника предложила взять повышенные обязательства и разобрать два сарая и один нужник.

— Ты не надрывайся. Ты уже беременна!

— Это чо? В смысле больше трахаться не будем?

— Не-е-э-э. Я боюсь.

— Чево?

— Что ты разозлишься и убьёшь меня. Недотраханная женщина — свирепое существо.

— Паш, у меня уже ярость наступает. Бойся... А пошли в тот дом, где Надя и Алька с парнями... Мне охота поваляться на таких грязных постелях. Можа они там обвафляли всё?

— Обвафляли? Это как? — Имитирую удивление.

— Ну накончали там, наспускали. — Ника берёт меня за руку, тащит в тот дом.

Мы ещё не убирались в домах, решив оставить лёгкое на потом, когда устанем махать инструментом. Кровати в доме заправлены. Ясно дело — женщины любят порядок. Впрочем, и я не любитель оставлять после себя грязь.

Ника откидывает покрывало с одной кровати, падает на неё лицом вниз. Внюхивается в запах чужих тел, совокуплений. Смотрит и проводит рукой по местам где находились тазы постояльцев. Что-то находит. Протирает меж пальцами, нюхает. Идёт к другой кровати. С ней повторяет тоже самое.

— На этой кровати Янис с Алиёй трахались. Вот рыжий волос с мошонки и чёрный с пизды... ОЙ! Прости, прости! — Сквернословящий Пинкертон блин!

Подходит ко мне, оголяет мою задницу. Шершавые пальцы ласкают мою мошонку, ствол. Ласковый рот вбирает в себя пенис. Второй рукой она расстёгивает свои штаны, лезет в трусы.

Мы падаем на кровать, где рыжий Янис возносил скромняжку Алию к высотам эйфории. Ведь утром, когда прощались, обе женщины цвели как сакура. Также и Ника сейчас расцветает алым. Глаза блестят серым топазом. Слова, разделённые по одиночке, складываются во фразы любви.

Я уже не обращаю внимания на пустынность влагалища, прислушиваюсь к мягкости тела, к безграмотности слов. Мне ясно, что женщина желает доставить мне удовольствие и сама наслаждается соитием.

Мы, утомлённые, засыпаем. Нас будит звонок мобильного.

— Алло? — Отвечаю я, не взглянув на вызывающий номер.

— Здравствуй, сынок. Мы с Верой в Омске. Папа поехал дальше. Завтра вернётся. Мы здесь прозондируем рынок.

— Мам, я рад слышать твой голос. Вчера нагрянула инспектор из налоговой. Мы с Никой устроили ей двойную западню.

— Что-то серьёзное предъявляла?

— Интересовалась источником финансов. Затем журнал ей не понравился. Но компромат на себя она оставила. Так что если не будет другого инспектора, то можно не торопиться с журналом.

— Чем занимаетесь?

— Ника решила разнообразить секс. Трахаемся поочерёдно во всех домах.

— Мам, он врёт, всего в одном. — Кричит в трубку Ника.

— Ну, там, где один, там возможны и все. — Говорю в трубку, а смотрю на Нику. — Мам, дай Веру... Здравствуй, любимая. Ты там не голодная?

— Нет! Мы с мамой завтракали в кафе... Погоди! Ты почему интересуешься? Паша, Паша! Ты хочешь сказать, что у тебя спермотоксикоз? Чтобы я примчалась, перекусила?

— Мне не даёт покоя гротик. Эта, и другая моя подсознательная ошибка — спросить тебя о голоде, смущают меня. Мне не терпится потискать твои пополневшие сиськи, попку.

— Хорошо, я твои пожелания услышала. Вернусь, каждый час буду перекусывать твоей спермой, мой сладенький. Ника, ты меня слышишь?

— Ага! Слышу! — Громко говорит сестричка.

— Ты мне мужа голодом не мори. Коитусы ограничь двумя в сутки. Поняла?

— Ой, чо-то связь тут плохая. Ничево не поняла.

— Ладно. Пока, наши родные!

— Пока! — Говорю в трубку. — Встаём?

— Конечно. Пойду, пописяю.

— Я за тобой.

— Поссышь... ? Паш, хочу... ! Хочу чобы ты нассал на меня...

— Серьёзно?

— Или хотя б поссы на мой живот, а я подмоюсь. Пошли в кабинку.

Я не знаю, как это объяснить чисто психологически, но мне самому захотелось обмочить её с головы до ног. Она залезает в кабинку, приседает. Её моча с шумом бьёт в борт поддона, принуждает и меня начать мочиться. Струя льётся на волосы, шею, грудь Ники, она старается поймать её ртом, подставить лицо.

Её руки собирают стекающую с живота влагу, направляют на промежность. Складки лепестков громко хлюпают, чавкают. Они становятся ритмичными — Ника мастурбирует. Жидкость во мне иссякает,

а женщина продолжает наслаждаться необычной мастурбацией. Я тяну её на себя, целую в губы, сохраняющие вкус моей мочи, прикладываюсь к соску, с которого срывалась струя жидкости.

Ника ласкает мой восставший член пальцами, пытается поднять ногу и поласкать головкой клитор. Ей удаётся частично вставить пенис в пещерку. Придавив её к стене, я вхожу глубже. Вхожу резко и глубоко. Ника вскрикивает в экстазе наслаждения, обвивает мою шею руками, забирается на меня, охватив мои бёдра ногами. Так мне не удобно. Подхватив её под попку, несу на кровать, там падаю вместе с ней.

К запаху чужих тел примешивается запах моей мочи, пот Никиного тела, газов из кишечника молодой женщины. Частота фрикций достигает максимума — я просто физически не могу двигать тазом быстрее.

Женщина подо мной теряет сознание — тряпичная кукла с гигантским влагалищем портит мне кайф. Нике понадобилось с полминуты на воскрешение. Но нега тела не желает подчиняться разуму.

— Паш... , в жопу... давай.

Мне некогда её переворачивать, готовить анус. Просто закидываю её бёдра на свои плечи и по стекавшей из влагалища слизи, прикладываю головку к сфинктеру. Он расслаблен оргазмами, легко пропускает меня.

От минутной долбёжки, душа женщины опять покидает нас. Меня, мой лингам и Нику. Но плотный сфинктер хорошо обжимает пенис, ласкает его лианы. Я кончаю. Кажется, что мои кокушки собираются окончательно перейти в это тело — так долго дёргается мой член.

Просыпаюсь перед обедом. Ника сложилась калачиком у моих подмышек. Аккуратно встаю, но чувствительная женщина тоже открывает глаза. Вспоминает произошедшее, потягивается, закинув руки над головой и выворачивая тело штопором.

— Пашенька, любимый мой, я ещё ни разу так не кончала. В мозхгу моём будто бомбочки взрывались, с этими... салютами. А пиз... писька то болит. На сёдня хватит трахаться. До обеда прокувыркались.

— Беги купайся, я соберу постельное.

— Нет. Ты не должен делать женскую работу.

— Тогда и ты мужскую. — Парирую и начинаю собирать простыни, наволочки, полотенца.

Ника купается долго, я успеваю выйти голым во двор, посмотреть на облака. Потянувшись, сбросить напряжение мышц. Женщина тоже повторяет за мной — погожий майский день. Тепло как летом. Только с гор тянет прохладой.

— Иди ополоснись, оденься. Или голышом будем ходить? А чо? Прикольно. Как дикари походим голышом. Наша собственность, как хотим, так и ходим. Правда?

— Да, родная. — Чувствуя в её голосе нотки возбуждения. — Но сначала надо хотя бы перекусить. За моё истощавшее тело, Вера тебя по головке не погладит.

— Я и сама жрать хочу. Точно — я беременна. Тот раз также было — жрала круглый день.

— Ника. — Я опускаюсь перед ней на колени, глажу животик. — Ты обязана перестать сквернословить. Начать правильно говорить. Я не хочу, чтобы мой первенец в этом походил на тебя. Прежде чем, что-то сказать проговори это про себя.

— Моя ж ты умница, любимый. Я перестану ругаться. Но ведь рано ещё.

— Дети слышат даже в утробе. И не стоит считать, что они ничего не понимают. Я пошёл купаться.

Ника

Я смотрю как мой любимый мужчина кушает. Такая ласкатня меня пронимает, чо я не могу сдержаться и проливаю каплю слезов. Чо бы такова ещё сделать, чобы он был доволен как щас? На ужин вкуснатень!

— Паш, я погляжу тырнет?

— Интер... нет. Повтори.

— Интернет. — Вижу чо он доволен. — Хочу вкусняшку тебе приготовить.

— Смотри, конечно. Я буду разбирать сарай, а ты не торопясь найди, что хочешь сварганить. Продукты правда не под все рецепты найдёшь.

— Ни чо я умею заменять. Щас бы морскую рыбу. Я речную не люблю, она нилом воняет.

— Ты, наверное, хотела сказать илом воняет? Нил — это река, а речная рыба пахнет ИЛОМ.

— Паш, я всё равно забудусь и опять скажу так. Вера уже мне исправляла. Давай грамоте ребёнка будет учить папа, а я просто любить?

— Только без матов мне!

Мы завязали жирок после обеда. Потом любимый настроил интер... нет. Пошёл разбирать сарай. Слышу кричит.

— Ника, ты посмотри кто к нам пришёл. — Паша показывает на собаку.

Собак свернулся калачиком на обочине. Вернулась в дом, нашла старую плошку. Накрошила в неё остатков еды, добавила ломтей хлеба. Поставила перед собаком. Он тихо встал, нюхнул и начал, не торопясь кушать. Я поджала подол под колени, присела. Смотрю. Так же как мой Пашенька, медленно кушает, когда попадается большой кусок, разгрызает ево.

— Куда ты шёл, пёс? — Пашенька тоже присел рядом со мной. — Останешься у нас?

Животина повилял хвостом — гляди ты, понимает человечью речь.

— Паш, а как мы ево назовём?

— Давать имена животным должен хозяин. Значит я. Ты будешь откликаться на имя Верный? — Собак опять вильнул хвостом. — Пошли, я покажу где ты будешь прятаться от непогоды.

Родимый повёл ево в сарай. Расстелил там брезент, свернул в нескока слоёв. Верный вильнув хвостом, лёг.

— Обживаемся, родимая. Скоро и кошки сюда своим ходом придут.

— Корову, овец парочку.

— А овцы то зачем?

— Тожа молоко ихнее хорошее. На Кавказе сыры такие из овцовова молока делают.

— Овечьего.

— Любимый, ну не переиначивай ты меня... Хорошо — овечего... Не правильно?

— Всё! Больше не буду исправлять тебя. Видимо так и придётся привыкать к твоему лексикону. Верный, охраняй хозяйку. Я работать.

Он назвал меня хозяйкой. Кайфово. Я опять пустила слезу. Так и готовила ужин, гладила высушенное бельё — временами роняя слезинки.

К вечеру начали останавливаться авто. Паша их заселял, я сказала Верному чобы он не лаял на гостей. Пару раз махнул хвостом. Я погладила ево за ухом. Опять меня пробило на слезу. Вечером Пашенька читал мне письма с фронта. И вот тут я совсем разревелась. Не в голос конечно, Паша поначале даже не заметил, что подол ночнушки мокрый.

— Ник, ты чего?

— Не знаю. Просто плачу. На душе так тепло и хорошо. Можа ты объяснишь?

— Ты сильно эмоциональная девушка. Такие девушки становятся очень хорошими матерями, которые затем станут ещё лучшими бабушками. Верочка нарожает тебе внучат, ты станешь поить их овечьим молоком. Намазывать им хлеб сливочным маслом. Поплачь если охота. Только помни! От соплей нос становится картошкой. Во-о-от такой здоровенной!

— Значит не надо будет садить огород. Наплакала картошку, отрезала и сварганила покушать. — Мне даже хихикать не хотелось. Просто улыбнулась. Что же ему, любимому, завтра вкусненького приготовить?