Она была одета просто, но элегантно — обтягивающие темно-синие джинсы-стрейч хорошо гармонировали с приталенной полупрозрачной черной безрукавной блузочкой из тонкого шелка, расшитой белыми узорчиками. Конечно же, Аленка не была ТПешкой, которая любит хвастаться своим топовым прикидом. Это был ее, так сказать, образ на выход, усредненный хайповый шмот. Дома, сидя за компом, она предпочитала помятые, затертые до дыр, шорты и непременно толстовку с капюшоном, увенчанным кошачьими ушками, который всегда низко опускала, полностью скрывая лицо. Зачем? По ее словам, капюшон был обусловлен нежеланием отвлекаться. Он очень сужал поле обзора (если конечно натянут на голову нормально). Но мне кажется, ей просто нравилось входить в образ хакерши, помешанной на анонимности. К слову сказать, мне тоже нравились вещицы с капюшоном. И у меня тоже имелась одна любимая толстовка — розовая с кошачьими ушками. В общем ни дать ни взять два чеховских человечка в футлярчиках...

— Прикинь, кого видела, — продолжала лепетать Аленка, откручивая крышку на бутылке с минералкой. — Нашу стритрейсершу Линку.

— И чё она? — дежурно отреагировала я.

— Кружит по району на папиной «маздочке», прав пока нет, поэтому на трассу ни ногой. Остановилась, потрёкала с ней, перетерли пару тем. Приветик тебе передала.

— Одна была?

Аленка сделала приличный глоток из горлышка и с облегчением вздохнула.

— Уф, пипец, трубы горят... Ты же знаешь ее. Днем — примерная папина дочка, а ночью, ну если папик с корешами зависнет до утра, — тусуется со своим чупокабриком и такими же помешанными на «Форсаже» Шумахерами и разными там шмаровозами... Выпендриваются, ну типа у кого тюнинг круче и все такое... Хи-хи... Понторезы обосанные...

— А-а, — рассеянно кивнула я, наливая масло в поставленную на плиту сковородку. Увидев, что подруга направляется к холодильнику попросила: — Ален, там кетчуп с майонезом достань. Ой, и салат тоже. Надо доесть, а то пропадет....А напитки пока забрось в морозилку.

Роясь в холодильнике, помогая мне накрывать поляну и то и дело прикладываясь к шипучей, с пузырьками, минералке, она продолжила мило щебетать обо всякой ерунде.

— Сама-то как, лапуль? — наконец переключилась на мою персону Алена и, не дав ответить, снова спросила: — Кстати, а чего это ты в «Еву»[1] не заходишь? Ни вчера, ни позавчера не было. Мы там амаррцев так причесали. — И в нескольких словах описала примечательности виртуальных баталий, свидетелем которых я, увы, не стала.

[1] Имеется ввиду EVE Online — космическая онлайн-игра (Прим. авт.).

— Да у меня чё-то последние несколько дней игра лагает. Не знаю почему.

Это было действительно так. Какая-то несуразица, эпидерсия и конфуз в одном флаконе. И я очень расстраивалась, что не получалось нормально повисеть в игрульке, от чего мой фангерлинг был в накладе.

— Кстати, еще один прикол хочешь?, — не унималась подруга.

— Какой?

— На днях в игровом чате твой бывший нарисовался.

— Игорь? — насторожилась я, непроизвольно стрельнув взглядом на Аленку.

— Ага.

— А как ты поняла, что это именно он?

— Там и понимать-то ничё не надо было — сам назвался. Кто такой, откуда. Короче, у него ник...э-э-э...блин...щас подожди-ка, вспомню. А! Вульфбой666. Во как! Хи-хи...Волчонок типа. Ну короче, кобель. Только маленький.

Она весело рассмеялась.

— Понятно, — стараясь выжать улыбку, отозвалась я. — И чё он там трекал? В чате-то...

— Ой, блин такую хрень выложил, я чуть не упала. Прикинь, да, чё сказанул: «когда хочу пустить шептуна, раздвигаю булки. Но это опасно — легко можно подливку выпустить.... »

— Фу, блядь, — поморщилась я. — Больше тем что ль у него не нашлось!

— А потом разные понты гонял, — продолжала трёк Аленка, —скорефанился с какими-то нубами, рисовался перед ними, хотя сам такой же нуб. Глянула на его стату — точно нуб! Это ладно. Приколись — через какое-то время переселись наши с ним пути-дорожки в ПВПешке. Опаньки, думаю, ну чё, тоси-боси, хрен в поносе, ща проверим, из какого ты теста, волчара вшивый. Фи-и-и, да он, оказывается, бодаться как следует не может. С какой-то дохлой пукалкой вылез на поле брани. Дамага от нее почти никакого, трекинг слабый. Короче, оружейные риги -— полное фуфло. Таких мочить даже не интересно. Короче, едва завязался баттл, принял жопомученическую смерть.

— От тебя конечно же? — вяло поинтересовалась я.

— Не, — пренебрежительно махнула она рукой, — кто-то другой устроил камикорос этому ведру с болтами. Я просто смотрела, как его какашки разлетаются по всему сектору...Ну в общем, облажался поц по полной и в итоге ёбу дал с сервака... Вот...

В ней явно пропадал талант лицедейки. Ее беззаботная трескотня в духе наших привычных «тоси-боси, трали-вали — посидели — поорали» о последних событиях в игре, разных там баттлах, изобиловала шутками и подробным описанием геройств членов нашего игрового альянса. Все это она изображала живо, изменяя интонацию голоса, корчила рожицы и непрерывно жестикулировала. В общем, мочила корки по полной. Я же старательно прятала лицо, концентрируясь на процессе готовки — очищала от пленки сосиски, нарезала ломтиками сыр. Чувствовала дискомфорт от того, что мое настроение не дотягивает до беззаботной жизнерадостности Аленки.

...Подкравшись сзади, подруга ткнула меня пальцами в ребрам, от чего я вздрогнула, едва не пролив кетчуп.

— Ай, блин, Ален! Дура что ль?! Ты же знаешь, что я щекотки боюсь. Падла!

Она захихикала и обвила руками меня за талию, прижавшись к спине.

— Лапулечка, обожаю тебя, — ни капельки не обидевшись, дурашливо пролепетала подруга и продолжила более серьезно: — Я обязательно посмотрю, что с твоим Компи. Ерунда, разберемся. Давай я сыр натру, а ты начинай сосисоны жарить — масло уже накалилось. Кстати, тетя Вера, мамкина подруга, купила в Интернете сыронатиралку, электрическую. Классная штука! Опускаешь внутрь кусок — и вжик! Получаешь гору тертого. Мечтаю о такой.

— Хм, круто, — пожала я плечами без особого восторга и попыталась всецело сконцентрироваться на приготовлении еды, чтобы не пускать в голову мысли о своем бывшем, но они все равно неутомимо возвращались и возвращались. Я поймала себя на том, что постоянно бросаю взгляд на мобильник. У меня было такое ощущение, что мои мысли о последнем разговоре с Игорем печатаются на лице, как надпись на мониторе, предупреждающая о системном сбое. И Аленка, ведающая не только языком айтишников, но способностью безошибочно улавливать колебания в моем настроении, это увидела.

— Мне это кажется или у тебя действительно мрачняк на фейсе? — сказала она и, повернув меня к себе, заглянула в мое лицо. — Только не говори, что это из-за компа. Что стряслось, подруженька? А ну, давай —выкладывай.

— Да ничё не стряслось, — отстранилась я и рассеяно стала перебирать ножи, вилки — все что попадалось под руки. Наконец, не выдержав буравящего меня, как лазерные лучи, настойчиво-вопрошающего взгляда подруги, вздохнула и хмуро глядя в некуда промолвила бесцветно: — Игорь звякнул на сотик.

— Опа! Сириусли?— Аленка хлопнула себя по бедру и сразу стала серьезной. — Так, а теперь с этого места можно поподробнее? Чё он хотел?

Я снова вздохнула. Попыталась вести себя как ни в чем не бывало, но упоминание о Игоре выбивало из колеи. Честно говоря, мне не хотелось развивать тему, но я знала, что Аленка не отстанет, пока я не выплачусь в жилетку и не облегчу душу.

— Ну-у..., — я не знала с чего начать. — Поболтали ни о чем. Привет... Как дела... И все в таком духе. — Я поискала взглядом сигареты. Очень захотелось чем-то занять свои трясущиеся губы. Найдя искомое, закурила и, выпустив тонкую струю дыма, робко стрельнула глазами на Аленку. — Короче, извинялся он. Просил его простить. И это... в общем, давай, говорит, забудем, попробуем начать все с начала. Типа «я тебя по-прежнему люблю, я тебя не могу забыть» и все такое.

Я почувствовала как взмокли ладони и сдавило грудь,

— Вот урод, бля! — в сердцах выругалась подруга. Если бы она могла, то с удовольствием взяла бы на себя мою боль. Поскольку это было невозможно, вся ее худенькая фигурка превратилась в живую аллегорию сострадания. Заметив, что сосиски остались без присмотра, начала в темпе орудовать вилкой, мешая и переворачивая содержимое сковороды. — Ты рассказывай, рассказывай.

— Да чё рассказывать?! — мученически выдавила я. Чувствуя все большее замешательство, я нервно впечатала недокуренную сигарету в пепельницу. — Послала его и сказала, чтобы больше не звонил. Короче, адьёс, милый.

— Это ты, конечно, правильно сделала, — рассудительно заметила Алена, — но я что-то не уверена, что твое «больше не звони» будет на него долго действовать.

— Может «симку» поменять, — неуверенно предложила я. — Правда, надо будет потом всех обзванивать, чтобы знали мой новый номер...

— Ага, и кто-нибудь Игоречку рано или поздно этот номерок скинет, — скептически отозвалась Аленка. — Нет, нужно что-то посерьезнее. — Она лукаво прищурила глаза и недобро усмехнулась. — То, что ему конкретно перебьет желанку тебе звякать. Сделать так, чтобы при воспоминании о тебе у него тряслась мошонка и кишки скручивались в тугой узел.

Она хотела сказать что-то еще, но вдруг осеклась и, задумчиво помолчав, медленно повернулась ко мне. На ее личике играла широкая лучезарная улыбка. Увидев ее, всякий с первого раза сказал бы, что у этой девочки веселая натура и всем ветрам открытая добрая душа. Только хорошо знающие Аленку люди понимали, что это улыбка хищной и коварной кошки.

— А есть мыслишка.

— Да? И какая же? — без особого энтузиазма спросила я.

Она подняла указательный палец и выдержала эффектную паузу.

—Лучшее средство отвадить звонить парня — это другой парень.

— Другой? — Я в недоумении посмотрела на Аленку. Куда она клонит? — Но у меня ведь сейчас нет никого. Да и не хочу я никакого парня. — Я почувствовала раздражение и с неожиданной для себя решительностью резанула: — Пошли они все на хрен! Ты это... смотри лучше за сковородкой.

— Ах, да... — Она вернулась к плите и стала энергично помешивать содержимое сковородки.

— Блин, чуть не подгорели.

Потом прошлась по кухне туда-сюда, треся на себе блузочку.

— Фу, жарень такая... — поморщилась она и с притворной возмущением накинулась на меня: — Ты когда-нибудь себе кондиционер поставишь или тебе подарить? Принеси хотя бы вентилятор что ли. Я щас изжарюсь не хуже этих сосисок.

Жара действительно была адской, и я, не споря, сходила в зал и принесла вертушку, которую примостила на подоконник. Зажужжав, вентилятор одарил нас волнами прохладного ветерка.

— Так-то лучше, — с облегчением сказала подруга, проводя рукой по волосам. Потом в задумчивости остановилась и с ехидцей сказала: — А ваще прикольно было бы, если Игоречек однажды нарвался бы на мужской голос из трубки, который натолкал бы ему хуев.

— Да ну на фиг, — насупившись, отмахнулась я, но по неволе представила такой разговор. Два бодающихся оленя, а глупенькая самочка в сторонке наблюдает — кто кому лучше ебасосину подрихтует.

— Ладно, не кипешуй, мы что-нибудь придумаем, — успокоила Аленка, отправляя в рот недотертый кусочек сыра и вновь приложившись к бутылке с минералкой. — Есть и более простые способы. Например, самое элементарное — забить на него. Так, словно его не существует. Звонит — а ты не поднимаешь трубку или ваще в наглую сбрасываешь.

— Ну да, — скупо улыбнувшись, неуверенно выдавила я, и, распрямив лежащий в пепельнице цибарку, закурила. И задумалась.

Моя жизнь в последние два месяца менялась на глазах, и столь бесцеремонно и вне зависимости от желаний меня самой, что я порой ощущала себя безвольной марионеткой в руках безжалостной судьбы. Тот уютный мирок, который я забрала с собой из детства, растворился в почти взрослых проблемах, растаял, словно белое сладкое эскимо в летнюю жару. Помню книжку, где героине предстояло расстаться на время с парнем. Он уезжает, а она знает, как это: «неделю умираешь, неделю просто больно, потом начинаешь забывать, а потом кажется, что ничего и не было, что было не с тобой»... Наверно, поэтому сейчас во мне и родилось желание вытрясти все из себя, излиться подруге, ибо уже надоело, что в душе мыши колются, но продолжают жрать кактус. Возможно со стороны было виднее, как мне быть.

— Знаешь, Ален, я совсем запуталась, — со вздохом начала я исповедь. — Когда я вспоминаю, как их застукала в ванной, когда они...ну это... В общем, меня пипец как начинает трясти, бля. Сука, думаю, падаль, чтобы ты сдох, кобель! Ненавижу!

Аленка, стоя ко мне спиной, возилась у плиты и кивала головой, слушая.

— А потом, знаешь, через день-другой обидка куда-то уходит, — продолжала я, стряхивая пепел с кончика сигареты, — и я начинаю вспоминать Новый год, свою днюху и тот день, когда мы погоняли ночью на тачке его брата, а потом нас сцапали копы. Бля-я-я, вот пистонов мне тогда мамань всыпала, а ему папик так накандылял, что...

Я нервно засмеялась, но тут же осеклась. От нахлынувших воспоминаний перехватило дыхание. Прикрыла на секунду глаза — и перед мысленным взором пронеслись кадры из прошлого. Счастливого прошлого. Самые яркие, пронизанные теплом и чувством к этому... козлу. Кадры шли в хронологической последовательности и заканчивались на впечатанных, как в гранит мавзолея, ощущениях от мужских рук, медленно стягивающих с меня трусики, обжигающего шепота у самого уха, горячей упругой головки, скользящей по складочкам моей влажной писи. Кажется я никогда не забуду тот прилив возбуждения, когда трусики вдруг сами сползли по ногам, застряв на лодыжках, и почти теряя сознание от наплыва страсти, я прогнулась, после чего...

— Диан! – вдруг выдернул меня из мира ностальгии голос Аленки. — Хватит жевать стекло.

Я смахнула непрошеные слезы тыльной стороной ладони, пытаясь не придавать значения тому, как потеплело на душе от этих воспоминаний.

— Ладно, хуйня все это, — шмыгнув носом, отмахнулась я. — Просто я...

— Просто ты дура, вот и все! Извини, конечно. Тебя Катька предупреждала? Предупреждала. А Полинка чё говорила? Помнишь? А ты все: «Ой да, нет, девочки, вы чё, он не такой, он меня реально любит, я без него жить не могу...»

Надувшись, я отвернулась, в душе понимая — я должна быть благодарна Аленке за откровенность. Кто, как не она, скажет правду, но правда была неприятной настолько, что в уголках глаз снова почувствовала влагу, хотя плакать мне ой как осточертело.

— Эй! — растерялась подруга и притянула меня к себе, обнимая. — Не смей обтекать. Дианусик, ты чего? Я же знаю, что ты больше его не любишь. Ведь так? Ка-а-роч, голову не забивай, в топку этого козла, с глаз долой из сердца вон! Просто забудь его и все.

— Как ты дядю Миху? — нечаянно вырвалось у меня.

Аленка сразу скуксилась от воспоминаний, которые пронеслись вихрем в ее мыслях, невольно вызванные этим именем, которое я произнесла. Она отстранилась, плечи ее поникли.

— Ой, прости, Ленусик, я не хотела...

Идиотка, обругала я себя. Черт дернул меня напомнить ей про Миху.

Это имя было негласным табу. Запрещенной темой, хотя время от времени Аленка вспоминала его, а потом начинала искать в душе такое потайное место, чтобы запихать туда и больше никогда не возвращаться. Дядя Миха был двоюродным братом Аленкиной мамы, только что отмотавший срок в тюряге за мошенничество. Едва он вышел, жена подала на развод, и в результате он потерял семью и квартиру. Некоторое время мыкался по родственниками, друзьям, знакомым. Искал работу. Все давали ему от ворот-поворот, пока наконец тетя Ира, мать Аленки, не сжалилась над ним и не приютила его у себя на некоторое время, попутно устроив грузчиком в супермаркет, в котором работала. Все бы ничего, но через недельки полторы он всерьез положил глаз на Аленку, стал вешать ей лапшу на уши, короче клеиться по полной. В общем однажды так получилось, что родственничек оказался в квартире один на один с Аленкой и, воспользовавшись ее неопытностью и доверчивостью юной племянницы, соблазнил ее. А после первого раза начал периодически наведываться по ночам в ее комнату. То сладкими посулами купить какую-нибудь безделушку или пополнить счет на мобиле, то намеками, что все расскажет ее друзьям и подругам, заставлял раздвигать ножки. На тот момент ей было всего четырнадцать лет, а этому мудаку тридцать. Кончилось все тем, что этот дядя попался на краже в супермаркете, в котором работал, и опять загремел за решетку. Ни Аленкина мать, ни ее отец так и не узнали, что приютили не только родственника, но и кобеля, снявшего пломбу с их дочери. Лишь я и несколько близких подруг знали об этой истории... Помню, как Аленка, учась в школе долго вздрагивала и краснела, если слышала, проходя мимо кучек взрослых пацанов, смачные выражения типа «дырка», «блядь», «пизда рваная» и т.п. Конечно, эти эпитеты адресовались каким-то неизвестным девчонкам, по большей части «знаменитостям», королевам селфи из социалок, но подруга сразу уходила в себя, злилась, норовила отпроситься с уроков домой. Нет, она не скурвилась, а просто ушла в себя. Интернет, мир компьютерных войн и анимешных героев стал для нее отдушиной. Только с близкими друзьями из сети и лучшими подругами — Полинкой, Катюхой и мной — она проявляла жизнерадостность в духе «Мы орём на весь трамвай: «ня, кавай! ня, кавай!»

Я затушила сигарету и обняла ее за плечи. Сейчас они мне казались такими хрупкими, родными и маленькими!.. Захотелось бережно гладить, нежно целовать.

— Ленусь, прости, с языка сорвалось.

— Да, все нормалек, — тихо, почти беззвучно промолвила она в ответ. Потом повернулась ко мне лицом, обхватила меня руками за талию, крепко прижавшись, и уткнулась носиком мне в плечо.Я ощутила, как напряглось ее тело.

— Почему мы с тобой такие несчастные? — с грустью сказала она. — Почему нам с тобой попадаются вот такие — как Игорь и этот...блядь... Миха. — Помолчав, дрожащим от злости голосом добавила: — Очень надеюсь, что на зоне какие-нибудь хачики или даги его уже опустили... Блядь, чтобы он сдох, сгнил где-нибудь этот педофилище гребаный!..

Я открыла было рот, но лишь закусила губу. Я отлично понимала, что она чувствует сейчас. Что значит быть зашкваренной... Так, надо срочно сменить радиостанцию, подумала я. Больше позитива из настоящего и меньше разной херни из прошлого.

— Да уж, — протянула я задумчиво. Потом посмотрела на поджаренные сосиски и тут меня осенила кавайная мысль. И, надо сказать, очень своевременная, чтобы отвлечься и чтобы аккуратно перевести разговор в другое русло.

— А знаешь что? Давай забьем на них всех, — с энтузиазмом предложила я. — И не будем больше вспоминать. Хм, по крайней мере сегодня, в этот вечер. И без того хватает по уши разной фигни. Лучше сообразим как поступить с ними.

Я кивнула на сковородку.

— А чё тут соображать? — она проследила за моим взглядом и ее тонкие брови удивленно вздернулись. —Щас выложим на тарелку и слопаем.

— Слишком просто. Мне тут мыслишка пришла. Вспомнила один рецепт. Ты не слишком голодна? Можешь потерпеть еще чуть-чуть, пока я не сделаю запеканку.

— Запеканку? — мгновенно изменилась в лице подруга. — Хм, а что, классненько! — И нежно чмокнула в щечку. — М-м-м, ты умничка. Моя пусечка-лапусичка.

— Правда, придется еще немного повозиться. И...

Я прикинула, что мне потребуется для осуществления замысла. Пробежала глазами по разложенным на столе продуктам. Потом постаралась вспомнить содержимое холодильника. Так, соленые огурцы, яйца... Ну картошка само собой. Что еще? Вроде все. Значит, остается дело за малым — состряпать блюдо.

Эта моя затея сгладила предыдущий негативный момент, и на кухне снова воцарилась дружеская атмосфера.

— Тебе помочь? — услужливо поинтересовалась подруга, наблюдая за моей возней.

— Пока буду чистить картошку, можешь порезать огурцы.

— Лады, — ответила она, приступая к делу.

Несколько минут мы молчаливо орудовали ножами. Из зала доносилась подвижная, зажигательная музыка, шелестел пропеллерами вентилятор. На какое-то время мы освободились от тяжелого груза прошлого, который сдавливал наши юные сердечки, испытывали облегчение, окунувшись с головой в милую и дружескую возню.

— Кстати, как там Юлька? — поинтересовалась я.

Я имела в виду двоюродную сестру Аленки по отцовской линии. В начале лета она приехала из деревни, чтобы поступить в какой-нибудь ВУЗ. Я пару раз видела ее, когда была в гостях у подруги. Наивная деревенская простодыра, не испорченная цивилизацией.

— Да так, катает вату, дурью мается. Косит под бунтарку-анархистку.

— Под твоим руководством? — добавила я шпильку.

—А под чьим же еще? Но этой глупой ламповой няше-стесняше до меня как до Китая пешочком. Конечно, чем могу, тем и помогаю ей осваиваться в сити. Ну там как правильно намейкапиться для выхода в свет, какой шмот одеть, где реальный флэт ловить и все такое.

— Она уже решила, куда будет поступать?

— Да вроде бы в аграрный мылится. На факультет биотехнологии и ветеринарной медицины. Зверушек колхозных лечить хочет.

— Ну для деревни это в самый раз... А ты сама-то пока не решила куда?

Отрицательно качнув головой, Аленка невесело засмеялась:

— Неа. Ничего особо не цепляет, хотя папик уже взял за горло и настаивает, чтобы шла в универ имени Королёва на факультет информатики.

— А что, для тебя это самый раз.

— Угу, —усмехнулась она, — для того чтобы стать матерой хакершей... Ну а ты куда думаешь?

— У меня два варианта, — пожала я плечами. —Либо на филологию, либо на журналистику. И похоже тоже в универ имени Королёва.

— Супер! Значит будем в одном ВУЗе, только на разных факультетах.

Потом показала кончиком ножа на горку порезанных кубиком огурцов.

— Столько хватит?

— Нормуль, — кивнула я, очистив от кожуры последнюю картофелину.

— Так, и чё теперь дальше?

— Включи духовку и вытащи форму...Там круглая такая есть. Чуть-чуть масла в нее плескани. А я пока картошку накромсаю.

— Ага... Поняла.

С самого раннего детства я любила готовить! Не просто, что-то жарить парить или помогать маме. Я иногда закрывалась на кухне и представляла себе, что веду передачу. Говорила с вымышленными зрителями, готовила, подробно все рассказывала, а потом устраивала дегустацию! Бывало — приспичит заняться кулинарией, и я с радостью ощущала небывалый душевный подъем. Сразу хотелось напевать и выделывать на кухне какие-то па под музыку. Я любила готовить — вовсе не потому, что мне никто другой не приготовит. Это интересно. Это вид творчества, искусства, способ выразить, себя. Удивить друзей своим творением. И сейчас как раз был том самый момент немножечко хайпануть талантом.

А вот Аленка готовить не очень-то любила, видимо от природы это было не ее, хотя считала, что достаточно научиться готовить первые блюда и десерты, выпечку, а приготовить салаты, котлеты, пожарить или запечь мясо не составит никакого труда даже большому ребенку. Что ж, я ее не осуждала. Я вообще принимала людей такими какие они есть, а подруг — тем более. По крайней мере, когда Аленка зависала у меня, никогда не отказывалась помочь на кухне.

— Тип-топ, лапуля, — весело рапортовала подруга, выполнив данное ей «ответственное поручение».

Поскольку занять себя было нечем, она села в сторонку на стул, чтобы не мешать моей деловитой суете, лениво поковырялась в своей мобиле, то и дело теребя на себе блузку и поругивая духоту. Потом встала, опять незаметно подкралась ко мне сзади, ткнула пальчиками меня меж ребер, и, получив порцию незлобивых восклицаний типа «ну ты сука, Ален, может хватит», сказала, что идет в душ.

— А вы не трогайте, не трогайте меня, не задавайте мне вопросов глупых зря...И так сердито не качайте головой, сегодня к маме я приехала домой, — весело подпевала она группе «Краски», сквозь шум льющейся воды.

Я тоже начала подпевать, одновременно двигаясь в такт музыке и ловко кромсая на ровные кубики нарезанную «соломкой» картошку. Покончив с ней, быстренько выложила прожаренные сосиски в отдельную чашку, в освободившуюся сковороду плеснула масло, и, когда оно накалилось, приступила к обжарке картошки.

Все мои движения были отточены до автоматизма — сказывалась практика.

...Так, теперь что? А вот что: кромсаем сосисоны на «колясики»... Ага, готово. Идем дальше? Ну само собой! И что же делаем? Разбиваем четыре яичка... взбалтываем...Отлично, отлично... Так, берем майонезик... Где он? Ага, вот он — под рукой. Четыре ложки хватит? Нет лучше пять — я не жадная... И смешиваем с яйцами. Ай, блин, картошку же надо помешать — подгорит! Мешаем, мешаем, и, конечно же, не забываем посолить... У-у-у! Почти готова. Еще пару минут. Ладно, пусть доходит. Пока выложим в форму сосиски...

...Рецепт этого блюда я как-то выцарапала в инете. Его можно было назвать как угодно — сосисками в яйцах, омлетом, яичницей, запеканкой... Главное — прекрасный вкус от этого не изменится! Получалось сытно, просто и действительно очень вкусно!

...Ну вот — картоха готова. Выкладываем ее поверх сосисончиков. Так... Теперь огурчики... Положили, разровняли... Ага, есть! Аккуратненько топим всю эту вкусняшенку яично-майонезной смесью. Ну и завершающий штришок — посыпать сверху тертый сыр. Р-р-р-р... И пихаем форму в духовку. Оки-доки!

Уф, замаялась... Я присела, чтобы перевести дух. От нечего делать взяла свой мобильник, стала перебирать файлы, просматривать контакты, кто у меня там есть. Нет, номерок Игоря, естественно, давно оттуда выбыл вместе со всеми его фотками и СМСками. Числился в черном списке. Поэтому он звякнул, используя другую «симку». Урод козлоидный... Так, а кто у меня ваще остался из числа «белых и пушистых»? Может Катюхе позвонить? Да нет, вряд ли она поднимет трубку. Сейчас скорее всего джемится по полной со своим сасным поциком. В лучшем случае получиться мяукнуть ей, чтоб потом перезвонила... Так, Бегемот, Гугл, Димуся, Ершик... Ой, блин блинский! Мля-тля! На фигаси мне эти пидарки и их номерки? Однокласснички... От этой шелупони лучше держаться подальше, не знаешь, что этим дебилам может в голову прийти. Не хуже Игоречка... Нет, мои одноклассники вовсе не гады. Просто у большинства мозги осели в штанах... Так, что тут дальше... номера всяких знакомых, полезных-бесполезных челов, соседей, училок... Так, дядя Жора, знакомый сантехник и склерозник в одном флаконе. Кстати, спасибо ему за пиво, которое он забыл выпить, ну и за пачку цибарок... Так, Полинка-малинка, наша стритрейсерша-эксремалка. Весёлая, креативная, фанатка тачек и латиноамериканского рэпа. Одна из моих лучших подруг, несмотря на большой нестык в увлекалочках. Единственное, что меня в ней бесило — любовь к дико коротким юбчонкам и мини-топикам. Ой, а это... Рикко? Мой... то есть наш бывший учитель литературы и русского языка. Юрий Владимирович. Тот самый, который... Тот, которого я...

В мозгу в долю секунды крутанулся калейдоскоп воспоминаний связанных с этим именем. Волнительных, приятных воспоминаний. Аж, задрожали руки!