Мы шли домой и больше молчали, чем общались.

Мокрые трусы и привкус во рту не давали мне расслабиться, да и ноги уже совсем устали от этих каблуков.

Наша парочка была больше похожа на двух подружек, но я то шла рядом с Олей вся помятая, а она вся такая приличная, чистенькая.

Со стороны можно было даже предположить, что она вызволила меня с жаркой ночки, где меня всю ночь сношали. Люди наверняка бы так и подумали если бы Оля перед сборами вытерла мои выделения моей же одеждой.

Я стала постоянно отдаляться от происходящего и придумывать, что могло бы меня ещё больше опустить в чужих глазах. Например, если бы она перед выходом порвала мои чулки, или просто заставила бы поползать в них по грязному полу стройки. В таком случае бы и колени покраснели, как будто меня и правда использовали по прямому назначению...

Возможно это был результат того, что я постоянно ощущала запах своей смазки которая была щедро размазанна по лицу и смешанна с собственными слюнями.

Угнетало также то, что уже больше половины дня у меня никак не удавалось довести ласки до логичного конца.

Оля смотрела в свой телефон, а я фантазировала и поэтому практически больше не обмолвившись с хозяйкой мы дошли до моего дома.

Я открыла дверь домофона и пропустила Олю вперёд.

Мы ещё даже не дошли до почтовых ящиков, когда она прервала своей репликой тишину.

— Ты же здесь себя ласкала? Я видела на записи тебя надрачивающую возле этой двери.

Я снова залилась краской. Любой кто спускался сейчас по лестнице или курил в подъезде услышал эти слова. Выдавать же себя я не горела желанием, поэтому только кивнула.

Тут же последовала пощёчина.

— Я задала тебе вопрос.

Я закрыла лицо руками. От боли и обиды у меня потекли слезы и напряглись скулы. Хотелось бросить всё и бежать прочь из собственного подъезда, но я сдела над собою усилие и оторвала руки от лица, посмотрела в глаза Хозяйке и ответила: «Да, именно здесь».

— Похвально, а теперь веди к той злосчастной двери.

Мы поднимались по ступеням вверх, а внутри меня уже начинал клокотать гнев и, когда мы уже поднялись на мой этаж, я развернулась к ней готовая выпалить ей всё накатившее прямо в лицо, но она как будто предугадала это, прижала меня к себе и поцеловала, а свою руку снова засунула между моих ног.

Моего негодования как и не бывало. Я ответила на поцелуй и дала волю рукам которые начали бродить в районе её талии и попы.

Это длилось ещё где-то с минуту, пока мы не оторвались друг от дружки. В её глазах я увидела блеск возбуждения и, кажется, какую то нежность во взгляде.

Она позвонила в дверной замок.

Как только открылась дверь, она поздоровались с моей матерью и попросила меня отвести её в мою комнату.

Я провела ей мини экскурсию по нашей квартире и, прикрыв за ней дверь, пошла на кухню к маме.
Когда я вернулась к Оле, то застала её за тем, как она копается в моём шкафу раскладывая вещи по трём разным стопкам.

Она обратила на вошедшую меня внимание и протянула мне длинную футболку.

— Переоденься.

Затем снова вернулась к отбору вещей.

Периодически она просила меня надеть тот или иной элемент одежды.

Когда с одеждой было покончено, она перешла к комоду с нижним бельем.

Не поворачиваясь ко мне, она вытянула руку и сказала:

— Дай мне какую-нибудь объёмную ненужную сумку.

Такой оказалась моя пляжная сумка из шкафа, которую я сразу отдала ей.

Она взяла её и вытряхнула содержимое на пол. Из сумки вылетели все мои купальники (старые и новые), комплект из беруш и очкив для плавания, под кровать закатился крем для загара и ещё что-то.
Она оглядела всё это выпавшее добро.

— Вечером примеришь всё это и пришлёшь мне фотки по вотсапу. Ясно?

— Да, но часть на меня уже не налезут.

— А ты постарайся.

И она снова вернулась к нижнему белью. Что-то она сразу кидала в сумку, что-то разглядывала и клала на крышку комода. В основном, сверху оставалось просвечивающее бельё и практически все имеющиеся у меня стринги.

Казалось, что всё что-либо приличное и скрывающее моё тело летело сразу в раскрытую на полу сумку, наверняка она также поступила и с верхней одеждой.

После отбора она застегнула сумку и поставила возле двери.

На комод она поставила ещё две стопки вещей которые она вытащила из шкафа.

— Это будет твоим гардеробом. На днях ты обязана это всё примерить и отправить результат мне. А сейчас иди подмойся и переоденься в это.

Она передала мне стопку вещей: футболку (которую я примерила первой), спортивные штаны, толстовку и белые трусики.

— Затем проводишь меня.

Отказавшись от перекуса мы удалились из квартиры.
На последок она прихватила ту сумку и велела мне нести её.

Пока мы шли к ней, Оля задавала мне различные вопросы, в основном про секс и мои увлечения.

Добравшись до дома, мы поднялись на лифте на последний этаж. Там она велела мне раздеться и ждать её в таком виде на общем балконе.

Дожидаться пока я управлюсь она не стала, взяла сумку и удалилась.

Я разделась и встала на кросовки.

Вещи я решила не пачкать и держать в руках.

На лестнице было тихо, так что ожидать гостей оттуда пока не приходилось, а вот замечательный обзор на меня с улицы никак не давал мне расслабиться.

Чтобы не отсвечивать с улицы я опустилась на корточки и начала обдумывать как же встретить Олю.
Она наверняка хотела меня помучать и знала что я не сбегу, в ином бы случае она забрала бы мои вещи с собою.

От подобных мыслей держать самообладание было сложно, а терпеть было всё тяжелее.

На грани сознания я понимала, что если начну себя ласкать сейчас, то стопов уже не будет. И абсолютно не важно — выйдет на балкон Оля, или посторонний человек.

К моей радости, первой оказалась именно она.

Моей сумки с ней уже не было, зато она прихватила небольшой мешочек, из которого, распутав завязки, вытряхнула мне на вещи анальную пробочку и вагинальные шарики.

— Считай эти вещи моим тебе подарком. Заслужила.

— Спасибо.

— Чего ждёшь? Я же вижу, что тебе хочется их ощутить в себе, так что смачивай и вводи.

Шарики погрузились легко, а вот пробочка никак не хотела входить. Оля видя мои мучения опустилась на корточки, отобрала у меня пробку и велела развести ягодицы руками.

Я почувствовала, как она спустила слюну мне на сфинктер и затем в одно движение протолкнула в попку пробку.

Оказавшись внутри меня, она через стеночку надавила на шарики и игрушки заиграли по-новому.

Оля велела мне одеться и следовать за нею.

Каждое телодвижение сопровождалось перекатыванием этих шариков внутри меня, я даже начала идти от бедра чтобы активнее их ощущать.

Шли мы не долго и, в итоге, Оля привела меня на школьный стадион рядом с её домом. Там она отобрала мой телефон и включила на нём секундомер.

— Видишь жёлтые брусья? Добеги до них и вернись назад. Время пошло.

Я побежала, каснулась металлических труб и вернулась назад.

Это задание мне казалось крайне глупым, радовали лишь ощущения от взаимного движения в киске и попке шариков и пробочки.

По возвращении она показала мне результат и велела его запомнить.

— А теперь добеги до брусьев, сними и оставь там толстовку и вернись назад.

Я, чтобы не войти в немилость у хозяйки, бежала так быстро как могла.

Молнию я расстегнула ещё пока бежала.

Добежав до брусьев, стянула кофту не расправляя рукава, и сбросила её с себя на трубу.

Она не удержалась на перекладине и упала на землю.

Я потеряла ещё пару драгоценных секунд на то, чтобы поднять её и зафиксировать на трубе просто обернув несколько раз вокруг неё.

Справившись я побежала обратно.

— Ты не улучшила результат. Повторим процедуру. Теперь ты оставишь там свои штаны.

После этих слов она включила камеру на своём

телефоне.

Я оглядела школьный двор.

Мне он казался пустым. В самой школе светились только окна в районе вахты. А вот за территорией сновали машины, сквозь редких кустарник можно было даже разглядеть пешеходов. Да и жилой пятиэтажный дом в метрах пятидесяти от стадиона тоже добавлял ненужных свидетелей этой экзекуции.

Пока мы стояли в тени дерева и прикрытии бетонных блоков, я была относительно скрыта, но вот во время движения я оказывалась на открытом пространстве...

Одновременно я почувствовала шлепок по попе и команду «пошла».

Я ринулась к трубам.

Там я скинула кросовки, стянула штаны, закинула их на трубу и, наскоро надев кросовки, метнулась к хозяйке.

То, что я опять наверняка не уложилась, было видно по довольному лицу Оли.

На мне оставалось всё меньше одежды.

Футболка открывала край моих трусиков.

Ещё пара забегов и я останусь голышом, и очень надеюсь что не в итоговом виде мне придётся идти домой.

Оля осмотрела мой внешний вид и полезла к себе в сумку.

Бежать от меня больше не требовалось, но на этом мои мучения не закончились.

Оля велела мне снять трусики, взяла ножницы и сделала надрез по середине трусов, затем остригла всё вокруг кроме швов.

Я осмотрела трусики на себе.

Теперь это было одно название, скорее они теперь больше напоминали пояс для чулок, потому что не мешали обзору на мои прелести ни сзади, ни спереди.

Оля отдала мне теперь уже бесполезные кусочки материи.

— Выкинь это тряпьё в мусорку у центрального входа.

Она протянула мне свой телефон.

— Между тем как выкинешь и вернёшься ко мне — ты обязана кончить. Действовать можно только пробочкой. Процесс запишешь.

Добежать до ближнего крыльца скрываясь за кустами было просто, а вот дальше путь был вдоль стены школы по бетонной отмостке, прикрываемой только кустами акации.

Уже стоя у угла школы, я, замерев, смотрела, как Оля дошла до брусьев, взяла мои вещи и помахав мне рукой уселась на лавочку напротив центрального входа.

Тут то и заключалась вся загвоздка:

Выкинуть то будет не сложно, а вот бежать к ней придётся по открытому пространству, да и за спиной её центральные ворота.

Ладно, буду решать проблемы по мере их поступления.

Перебежками от куста к кусту я следовала к центральному входу.

Как только я присаживалась — футболка уже ничего не прикрывала, а только выделяла меня белым пятном на фоне жёлтого фасада здания.

Мусорка рядом с флагштоком была уже совсем рядом, всего метров пять от стены, но проблема оказалась в том, что они находились как раз напротив окон, где всё ещё горел свет.

Я собрала всю волю в кулак.

Встала.

В одной руке зажала телефон, в другой тряпки.

Большими и средними пальцами ухватила подол моего импровизированного платьица и натянула его максимально вниз.

Озираясь на окно я пошла...

Я была уже в шаге от мусорки когда заскрипел замок входной двери.

Я бросила тряпки в урну и метнулась обратно к окну в угол где примыкало крыльцо к зданию.

Сердце было готово выскочить из груди.

Сторож что-то ковырялся с дверью за стеною от меня.

Я замерла внизу прикрыв рот и нос.

Скоро снова всё стихло и я немного расслабилась.

Я устанавила камеру на земле, оставив в качестве точки опоры свой кросовок (прислонять к стене казалось не разумным, ведь в углу я была более-менее скрыта от случайных взглядов).

Я повернулась к камере попкой и начала потихоньку вытаскивать пробку.

Она там засела плотно — похоже слюна Оли уже успела впитаться.

Я напрягла попку и вытолкнула пробочку из себя.

Наученая опытом, я хорошенько оплевала пробку, а затем и пальчиками смоченными в ротике увлажнила попку.

Пробка вошла спокойно, практически без дискомфорта.

Я вытащила и снова сплюнула на неё — затем стова ввела.

Попка начала легко принимать и выпускать из себя эту игрушку и с каждой последующей фрикцией ощущения становились всё приятнее.

Я действительно начала получать от этого удовольствие. Начала даже пробовать вводить её под разными углами — сильнее воздействуя на стеночки.
От удовольствия я даже зарыла глаза.

Чтобы громко не стонать я прикусила запястье и меня выдавало только учащённое дыхание и периодически не сдерживаемые стоны.

Сколько я так себя ласкала — не знаю, но в какой-то момент я открыла глаза, обернулась на камеру и увидела проходящего спиною ко мне мужчину с коляской.

В тот момент меня накрыл оргазм.

Таких ощущений я не испытывала никогда.
Это была смесь возбуждения, стыда, похоти и блаженства.

Я получала удовольствие от экстримальности всей этой ситуации.

Когда меня немного отпустило и мужчина зашёл за угол, я уселась на корточки, отряхнула колени и ладонь, которой опиралась всё это время на бетон.

Потихоньку начинали проявляться чувства дискомфорта от холода, всей этой грязи на теле и моей обнаженности.

Я оглядела округу — поняла, что вроде как чисто, надела кросовок и побежала к уже успевшей заскучать Оле.

Там я вручила ей её телефон.

Она потрепала меня за щеку, улыбнулась, пожелала мне хорошего вечера и, оставив мои вещи лежать на лавочке, удалилась.