Сергей с юных лет мечтал стать фотографом. Но не просто фотографом, а таким, который снимает непременно эротику. Ещё бы: длинноногие доступные модели, глянцевые обложки крутых журналов, конечно же, с его снимками, презентации, богемные тусовки, реки шампанского. Вот она — подлинная жизнь.

Но по окончанию школы всё оказалось не так радужно. В Академию культуры, где существовало отделение, готовящее профессиональных фотографов, Сергей не поступил — художественные способности, необходимые в фотоделе, у него напрочь отсутствовали.

Пошёл заниматься в одну из последних сохранившихся фотостудий. Кое-чему научился, расширил представления о любимом деле, появились первые снимки. Но не поняли, раскритиковали, сказали, что необходимо ещё работать и работать.

От последних слов наш герой содрогнулся — они напомнили ему чеховскую пьесу и школьную программу, которую он освоил с большим трудом. И вообще, что за чушь? Ему нужны настоящие модели и обложки «Плейбоя» и «Космополитена», да желательно поскорее. Конечно, кого удивишь фотографиями голой тридцатилетней проститутки Люськи, которая служила «моделью» Сергею для первых опытов (и не только в фотографии). А что теперь делать с дорогим японским фотоаппаратом «Никон», купленным для него отцом за тысячу баксов? Не идти же трудиться туда, где в душных каморках под вывеской «Фото на документы» пекут серые снимки 3х4 и 4х6, на которых у всех одинаковые постные , ничего не выражающие физиономии?

Кстати, папаша у нашего героя был просто замечательный — из крепкой старой номенклатуры. Благодаря связям в бурные годы приватизации, на фоне бардака, охватившего страну, он удержал в кулаке предприятие, где директорствовал, вовремя превратив его в акционерное общество. А спрос на продукцию этого предприятия — как ни как мукомольный комбинат — не переводился никогда. Папа и квартиру отпрыску приобрёл, и увлечение фотографией поощрял, и немалые суммы ежемесячно отчислял. Только вот в Академию поступить не помог, не нажал вовремя нужные рычаги — в отъезде был. А другой каприз любимого сынули, в виде крутой иномарки, не хотел исполнять принципиально, ибо знал, что тот большой любитель заложить за галстук и вполне может гонять в нетрезвом виде. Зачем ему были лишние проблемы? А в остальном батя был суперский. Не батя, а волшебник страны Оз.

Подумав хорошенько, Сергей определил свой путь восхождения в фотоэлиту. Небрежно перекинув ремень «Никона» через плечо, он начал тусоваться по фотовыставкам и заводить «нужные» знакомства. Но настоящие мастера — довольно замкнутый клан, войти в который весьма непросто. И амбициозного новичка быстро раскусили.

Конечно, после презентации Сергей мог с компанией завалиться в чью-нибудь студию, с глубокомысленным видом посмотреть работы хозяина, потрепаться с юными красавицами. Но когда он предъявлял свои беспомощные снимки, то они вызывали кривые ухмылки или, в лучшем случае, оценки типа: «Да, вроде бы ничего...» Действительно, зачем же обижать парня с такой широкой душой, который щедро платит за всех и за всё? Богемный народец делится на две категории: одни платят, другие пьют за их счёт. Сергей, естественно, угодил в первую.

Изящные, тонконогие фотомодели, вежливо улыбаясь, отказывались работать с бездарным новичком, ссылаясь на обязательства перед другими фотографами и большую занятость. И однажды наш герой, хлебнув лишнего, завалил одну из них на диван в боковой каморке мастерской, задрал ей юбку, извлёк свой вялый отросток (с «ванькой-встанькой» у него был серьёзный напряг) и стал совать его в ладонь ошарашенной девушки.

— Не хочешь у меня сниматься, дрянь?! Не хочешь?! Да?! Тогда сейчас я тебя выебу! Давай, дрочи, а потом суй в свою пиздёнку.

Девица расчехлила «сигнализацию», заверещав, как животное на бойне. Сергея оттащили, съездили пару раз по морде и вышвырнули с матюгами из мастерской.

Не одобряя чрезмерных трат сына, папаша значительно урезал содержание. «Японца» пришлось загнать за полцены. Богемный путь оказался тупиковым, но маниакальное упрямство толкало Сергея дальше.

Он купил простенькую дешёвую мыльницу и стал шататься в ближайшем парке, высматривая девушек для съёмок. Но и тут оказалось непросто.

Как оказалось, далеко не каждая девушка мечтает сниматься для эротических журналов. Их не так уж и много. Существовал определённый круг моделей средней руки, чьи фото кочевали из одного издания в другое. Был и гораздо более широкий круг девушек, похуже фигурами и менее ухоженных, но зато готовых на всё. Такие обычно приплывали в гавань порнокино. Но поиск и подготовка новых достойных моделей весьма труден. И тут проще обратиться в какое-нибудь «элитное агентство», где с вас, правда, заломят бешенные деньги. Был такой случай, когда издатель одного эротического журнала чуть ли не на коленях упрашивал случайно встреченную на улице студентку, российскую мулатку (мать — русская, отец из Танзании), сняться в весьма безобидных сценах для альбома по эротическому массажу. Золотые горы сулил. А та — ни в какую.

Почти всё лето Сергей чуть ли не каждый день таскался по дорожкам парка, валялся на небольшом пляжике у пруда, заговаривая с хорошенькими девчонками. Но всё в пустую. Сниматься никто не желал. Не помогал даже «контракт» собственного сочинения, распечатанный на принтере. А объявление, данное в местную газету, принесло ему лишь несколько писем от немолодых толстух.

— Слышь, братулёк, а чего ты мучаешься? Ты снимай старых бомжих! За стакан согласятся. Теперь такие фотки в моду входят. Точно тебе говорю, — предложил как-то раз приятель, которому Сергей изливал душу за столиком местной разливухи (а пил он, надо сказать, всё больше и больше).

И сунул в руки потёртую порно-газетку, где со снимков смотрели опустившиеся голые полупьяные старпёры и старпёрши.

От одного их вида Сергея передёрнуло. Это было отвратительно. Он вскочил и запальчиво бросил:

— Издеваешься?! Чтобы я снимал это... это... — Он не нашёл в лексиконе подходящего слова для выражения своего восприятия от вида подобной мерзости. — Да ну их на хрен! Кому надо, пусть снимает это дерьмо. Хоть за стакан, хоть бесплатно. А я найду свою супермодель!

И действительно, в конце августа ему неожиданно подфартило.

Вовосемнадцатилетняя Маргарита целый день провела дома, листая учебники — хотелось первого сентября явиться на институтские занятия во всеоружии. Одной в квартире было совсем тоскливо. Молодого мужа в разгар медового месяца услали в командировку. Часов в пять, прихватив учебник по алгебре, она вышла в парк.

Сергей, увидев девушку, обомлел: голубоглазая блондинка с короткой стрижкой, изящный носик с лёгкой горбинкой, вздёрнутая верхняя губка. Худенькая, но грудь большая. Вот она, его супермодель! Его муза!

Он подсел к красавице и осторожно заговорил. На сей раз не в лоб, как обычно, в своей излюбленной манере: «Я известный фотограф... Предлагаю сняться для журнала «Вог»...», а заметив в руках Риты учебник, деликатно поинтересовался о том, зачем такой красивой девушке нужна алгебра?

Вспомни Рита вовремя слова Михаила Александровича Булгакова — «Да, человек смертен, но это было бы ещё полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!» — и ничего последующего не произошло бы. Но она недавно приехала сюда из провинциального городишка, поступила в институт и с ходу выскочила замуж. Знакомых почти никого не было, чувствовала себя простодырой, деревней. И она охотно приняла шутливый тон в общем-то симпотного, но какого-то излишне напряжённого парня.

Сергей пригласил Риту в кафе, и она вдруг согласилась. Дорогое сухое вино оказалось очень вкусным и сделало своё дело, хотя почти не пьющей Рите много и не потребовалось. Как в итоге она оказалась в квартире молодого человека, Рита не смогла потом объяснить и на следствии.

Дома наш герой откупорил бутылку шампанского, но девушка пить отказалась, она уже с тревогой поглядывала в сторону двери. Сергей пил один и говорил, говорил... Как сквозь туман до Риты доносился, словно горячечный, бред нового знакомого: «Эротические съёмки!.. Модель для лучших журналов!.. Супергонорары!..» Наконец она поняла, чего от неё хотят, сжала в кулак волю и, резко поднявшись, заявила:

— Ни о каких съемках не может быть и речи! Я тебе не шлюха подзаборная. Короче, выпусти меня из квартиры. Я хочу уйти.

Сергей мрачно упёрся взглядом в стол. Всё опять рушилось! Мечта в очередной раз обращалась в пыль. Этого нельзя было допустить. Ни за что!

Он поднялся, достал из холодильника бутылку водки, плеснул грамм сто, залпом опрокинул в себя. Девушка смотрела на него с немым испугом. Сергей вперился в неё налитыми кровью глазами:

— В последний раз предлагаю! Подумай...

— Ты чего, русского языка не понимаешь?! — разозлилась Рита. — Я же сказала: нет!!! Пошёл на хуй со своими журналами и гонорарами! Всё, я ухожу... Заебал уже в конец...

И тогда Сергей нанёс девушке резкий удар в висок.

...Придя в себя, Рита с ужасом обнаружила, что лежит совершенно голая на тахте навзничь, руки и ноги накрепко прикручены верёвками ко всем четырём ножкам ложа, а в рот засунуты её же трусики. Висок, в который ей нанесли удар, ломило дикой болью. Тем не менее она нашла в себе силы, стала биться, выгибаться дугой, но всё напрасно — распята она была надёжно.

Раздетый по пояс, полупьяный Сергей стоял у неё в ногах с «мыльницей» наготове и криво усмехался:

— Что ж, сучка, не захотела по-хорошему, будет по-плохому. Та-а-а-к, короче... щ-щ-щасс поснимаем это самое... бля, как его... А! Садо-мазо! На это тоже будет...ик... спрос.

Он сделал несколько кадров, затем лёг на девушку и постарался ввести свой по обыкновению вялый стручок во влагалище. Он лизал и кусал ей грудь, живот, теребонькал сухие половые губки. Но всё было тщетно — «торпеда висела на полшестого».

Тогда Сергей присел над лицом девушки на корточки:

— Щ-щ-щасс ты, шалава, возьмёшь его в рот...ик... И хорошенько поработаешь языком!

Он не сомневался, что оральные ласки разбудят дружка. Но как только он вынул кляп изо рта Риты, она завизжала так, что у Сергея заложило в ушах и он испугался, что этот дикий визг могут услышать соседи, поэтому вновь заткнул своей «супермодели» рот.

— Значит, дрянь, сосать и лизать ты не хочешь?! У кого-то, наверное, постоянно берёшь в рот, глотаешь кончу, а тут ломаешься! Ничё, сучка, ничё... Шас ты у меня получишь за это!

Сергей схватил ремень и прошёлся им по лицу, груди и животу жертвы.

— Не хочешь, говоришь, да?! Не хочешь?! На, получай, сука! На тебе... На... на... блядь такая... На!!!

Держа «мыльницу» в левой руке, он не забывал запечатлевать на фото извивающуюся от дикой боли девушку.

После экзекуции садист удалился на кухню и вернулся оттуда с довольным видом, пряча что-то за спиной.

— Не получится так, получится эдак! — с похабной ухмылкой заявил он, показывая Рите пустую бутылку из-под шампанского.

Её глаза округлились от ужаса, она замычала и задёргалась, что было сил. Со стороны могло показаться, что через её обнажённое тело, покрытое следами от ремня, пустили электрический ток. А потом бедняжка почувствовала, как холодное горлышко бутылки касается половых губок, раздвигая их в стороны. В следующий миг бутылка тараном вонзилась во влагалище, заставив Риту зажмуриться от острой боли.

Держа в одной руке вялый член, Сергей усердно дрочился, другой трамбовал бутылкой писечку Риты. С перекошенным лицом, распаляясь всё больше и больше, он осыпал свою жертву похабными словами и явно получал удовольствие от происходящего. Вид голой красавицы , распятой на кровати, беспомощной и покорной его воле, действовал как наркотик.

Наконец мясистая упругость плоти отвердела, член запульсировал вздутыми венами и безудержным желанием. Не мешкая, Сергей отбросил в сторону орудие пытки, снял полностью брюки с плавками и, забравшись верхом на девушку, вошел в неё.

Глаза Риты, залитые слезами, молили о пощаде. Она ещё брыкалась и дергалась, но под весом навалившегося сверху мужского тела быстро утратила подвижность. Возбужденный, в пьяном угаре фотограф-садист прессовал и прессовал её распятое тело. До хруста сжимая руками плечики девушки, он то и дело больно кусал её соски и шею, обдавал жарким дыханием и пошлыми комментариями.

— Нравится, да!? Нравится, сучка!? Каждый... сантиметр... моего хуя... А-а-а... а-а-а... в твоей пиздёнке, грязная... шлюха!?. Чувствуешь его...а?... чувствуешь, давалка, бля?.. Хочешь его ещё?.. На-а-а...ещё...а-а-а-а...вот так...ещё...ещё... Смотри мне в глаза, сука, когда я тебя ебу! Хочу видеть, как тебе нравится!

В эти мгновения самого низкого морального падения Рита ни о чём не думала, мысли куда-то исчезли, осталась только жаркая боль в промежности. Её грязно насиловали, но сгорать от стыда, осознавая, что сама позволила этому ублюдку завлечь себя, она будет потом, когда всё закончится. Знать бы только когда...

Наконец, утробно взревев от удовольствия, Сергей кончил, его тело напряглось, впечатав Риту ещё глубже в ложе, потом резко обмякло. Девушку передёрнуло от мерзостного ощущения горячей спермы, заливающей влагалище.

С трудом подавив рвотный рефлекс, она вдруг испытала приступ надежды, что сейчас этот садюга, удовлетворив свою похоть, отпустит её. Но надежда сменилась отчаянием и ужасом, потому что Рита увидела, как Сергей, поднявшись с неё, опять берёт в руки бутылку.

«Не-е-е-ет!!!» — завопило всё её существо, когда влагалище снова обожгло холодом бутылки, которую фотограф вогнал резко, будто пырнул ножом. Пуская слюни и тяжело дыша, Сергей широко раскрытыми безумными глазами смотрел, как сантиметр за сантиметром пустая стеклянная тара из-под шампусика с чавканьем буравит промежность строптивой «супермодели», широко раздвигая розовые лепестки половых губок, измазанных спермой. Просто секса ему было мало, хотелось новых ярких впечатлений. Например, впихнуть бутылку целиком, увидеть, как она исчезнет в сочной дырочке, потом вытащить и втолкнуть её вновь. После чего можно было заняться попочкой девушки. Сделать ей потрясающую, необычную клизму. Да!

Предвкушая новые забавы, которые рисовало разыгравшееся «творческое» воображении, Сергей с силой давил, заставляя бутылку погружаться всё глубже и глубже. Он продолжал насиловать Риту даже когда она перестала дёргаться, потеряв сознание, но он, казалось, не замечал этого и, оскалившись, как зверь, продолжал буравить лоно беспомощной жертвы.

...Рита провела в больнице две недели. Ей сделали операцию, наложили несколько швов. А её медовый месяц так и не получил продолжения — муж, узнав о происшедшем, никаких оправданий не принял и подал на развод.

События того злосчастного дня закончились тем, что наш герой, вдоволь нащёлкавшись своей «мыльницей» и заодно удовлетворив свою похоть, привёл Риту в чувство и, после того как она оделась, отпустил, дрожащую, истекающую кровью, пригрозив при этом:

— Если кому расскажешь —убью тебя, сука! Ты меня ещё не знаешь... Из-под земли достану. Поняла?

— Да, — с трудом выдавила из себя девушка и, шатаясь, направилась к выходу. Всхлипывая и размазывая по лицу слёзы, она не верила, что наконец обрела долгожданную свободу.

Но до дома не дошла. Внезапно потеряв сознание, упала на улице, прямо в толпе прихожих, которые, к счастью, не оказались равнодушными, как это часто бывает в подобных случаях, и немедленно вызвали «скорую».

На следующий день, когда Сергей подходил к подъезду своего дома и по привычке нашаривал в кармане ключи от квартиры, перед ним, как из-под земли, выросли два серьёзных крепыша в спортивках, преградив дорогу. «Посветив» красными корочками, они поинтересовались его фамилией и, когда он её назвал, толково завели ему руки за спину и защёлкнули наручники. А ещё через пятнадцать месяцев горе-фотограф был водворён в камеру РОВД. Он никак не мог предположить, что Рита так быстро сдаст его ментам, сумеет, несмотря на полуобморочное состояние, запомнить номера его дома и квартиры. А также побороть страх перед возможной расправой, которой пригрозил он на случай, если девушка проболтается.

То, что Сергей наснимал в тот день, было, как всегда, некачественно, далеко от профессионализма, но следователи не собирались оценивать эстетический аспект фотоснимков, поскольку изучали их с позиции другого искусства — криминалистики. Эти снимки с обнажённой девушкой, между ног которой торчала бутылка из-под шампанского, с телом, исполосованным вдоль и поперёк ремнём, с глазами, полными дикого ужаса, изобличали фотографа-маньяка красноречивее любых показаний. В итоге отправился наш герой в места, где не было и в помине длинноногих улыбающихся фотомоделей в коротких вечерних платьях и ажурных чулочках, зато было множество суровых, коротко остриженных ребят с наколками и сильными накаченными руками, питавших особые «тёплые» чувства к насильникам. Отправился на долгих восемь лет. И папа в этой ситуации уже ни чем не мог помочь.