4. Генеральная уборка.

Где-то упала крышка от кастрюли. Необычный для моей берлоги звук заставил меня проснуться. Несколько секунд я восстанавливал в голове события вчерашнего дня, удивляясь мягкой чистой постели и тёплому обнажённому телу у меня под мышкой.

— Разбудила? Извини. Я такая неуклюжая сегодня. — подошла ко мне Лена и поцеловала в губы. — Это всё из-за тебя. Заебал так, что до сих пор ноги трясутся. Спасибо.

— Ты куда собралась? — вспомнил я её обещание сходить к гинекологу.

— Как куда? На работу. Нам же надо на что-нибудь жить. Всё, я ушла. Еда на плите. Смотри девчонку не затрахай до смерти.

— С моей спиной это скорее она меня заебёт. — глянул я на мирно сопевшую девушку.

— Чтобы тебя спасти я постараюсь прийти пораньше. Так что оставь что-нибудь и для меня.

— Хорошо, уговорила. Ладно ступай, а то опоздаешь. — оттолкнул я её руку, потянувшуюся к замершему в утреннем стояке члену.

Мне пришлось встать, ссать хотелось конкретно. Подталкивая членом Ленку в зад и пресекая её попытки взять его в рот, я вытолкал женщину за дверь.

— Ушла? — встретила меня вопросом Катя.

Она развалилась на спине, разведя свои культяшки и закинув руки за голову. Вся её поза кричала — «Возьми меня!». Даже клитор уже затвердел и тянул вверх набухшие срамные губки, которые увлажнённо поблескивали.

— Я едва дождалась, когда она уйдёт. Ну же! Иди ко мне! — протянула она руки.

— Вчера, то есть, ночью она тебе не мешала. — нырнул я в её объятья.

— Я же чувствую, что она ревнует. — обхватила она обмякшую писульку. — Ты не хочешь?! — удивлённо потрясла она вялой плотью.

— Хочу, девочка, хочу, но это потом. Хорошо? Надо пёрышки почистить. Я пойду к себе. Побриться надо, зубы почистить, подмыться наконец. Я скоро.

— Ладно. Мне тоже не помешает привести себя в порядок. Только не задерживайся, а то завтрак остынет.

— Лишнее это. Я могу и дома поесть.

— Не можешь! Видела я вчера содержимое твоего холодильника. Иди, я буду ждать.

...

Вчерашнее поспешное бегство из квартиры оставило незапертой входную дверь.

— «Совсем голову потерял. « — самокритично констатировал я.

— «Боже! Какое убожество!» — осматривал я комнату, как будто впервые её увидел. Мне стало стыдно за себя.

— Надо бы произвести капитальную уборку. — сказал я вслух, — Ладно. Потом. И не уборку, а ремонт. — решился я.

Тщательно побрился, принял душ, сбрызнулся остатками прежней роскоши, дорогущим одеколоном от «Гуччи». Свежего белья не оказалось.

— «Да и ладно, всё равно снимать. « — успокоил я себя, натягивая шорты на голое тело.

— «Пивасика бы сейчас!» — мечтательно подумал я, прикидывая сколько времени у меня займёт бросок к ближайшему ларьку. — «Ладно, обойдусь. Меня уже ждут. « — убеждал я себя, покидая квартиру и закрывая, на сей раз дверь на ключ.

— Я вот и я! — объявил я с порога о своём возвращении.

— Иди на кухню, я здесь! — крикнула Катя.

Я думал, что она оденется и может быть даже нарядно, но меня встретило её обнажённое тело в коротком фартучке и прилаженном на задницу коврике.

Увиденное, больно ущипнуло меня и к горлу подкатил комок сострадания. Глаза предательски увлажнились, и чтобы скрыть своё состояние я притворно чихнул, благо, что запахов от разогретой пищи на кухне хватало. Я совсем, казалось, забыл о её немощи.

— Давненько я на завтрак горячего не едал! — с деланной бодростью потёр я руки, — Ну, хозяюшка, что тут у тебя? — подхватил я её подмышки вместе со сковородкой и посадил на стул. — Давай посмотрим.

Довольная Катя раскладывала на тарелки макароны и посыпала их натёртым сыром. Почему-то вспомнилось детсадовское время.

— А перец у вас есть? — вспомнил я свою слабость — макароны с перцем.

— Ой! Я сейчас. — воскликнула Катя и с ловкостью обезьянки соскочила на пол, вспрыгнула на табурет, на стол и открыв дверку настенного шкафчика, обернулась ко мне. — Тебе черного или красного?

— Чёрного. — захлопнул я удивлённо открытый рот. — Сказала бы, я и сам бы взял.

— Пустяки. — Уже вскарабкивалась она на свой стул.

Щёки её горели. Локон тёмных волос выбился из-под налобной повязки, подчёркивая её бледность.

«Чёрт побери! А она ведь очень симпатичная. А я, скотина, как обычно, трахнул, ладно хоть имя узнал. « — укорял я себя.

— Спасибо. — поцеловал я её в губы, пахнущие какими-то фруктами.

— Ешь, а то я сейчас не выдержу и сяду к тебе на... на колени.

Горячие макароны растопили сыр и его тягучие нитки мешали сунут вилку в рот. Она смеялась, глядя как я дурачусь, наматывая их себе на нос или на её возбуждённые соски с которых потом собирал сырные кружки губами.

Чай я разлил сам. И мы молча хрустели овсяным печеньем, поглядывая друг на друга.

— Наелся?

— Нет. Я ещё десерт не пробовал.

Её брови удивлённо вздёрнулись. И чтобы не вдаваться в дебри блудословия я потянулся к ней, чтобы взять её себе на руки. Дурак! Стоило мне в этом согбенном положении чуть приподнять её, как спину опять прострелило и с со стоном застыл, упираясь ладонями в её ляжки.

— Опять спина?

— Как она меня достала. Всё! Пора на свалку. — с трудом выпрямился я.

— Пойдём, ляжешь, а я тебе спину лазью намажу.

— Пойду-ка я лучше домой. Где-то был у меня перцовый пластырь. Раньше помогал вроде.

— Не пущу! Даже не думай. Иди ложись, а перцовый пластырь, твой, уже давно наверно выветрился. Если хочешь пластырь я сейчас позвоню, и мне принесут. Есть у меня хорошая знакомая в аптеке.

— Раздевайся и ложись на живот. Пока пластырь принесут, я тебе мазью натру.

Катя шустро, как гимнастка на брусьях, прыгала по стульям, скамейкам и пуфикам, как я потом понял, расставленным в определённых позициях, позволяющих ей без особых проблем дотянуться в нужное место. Я же с удовольствием поглядывал на мелькающую голую попку и подпрыгивающие грудки.

— Ну и куда она её засунула? — ругалась она, шаря по шкафам.

— Да ты не гоношись, а позвони матери, и нет проблем.

— Ага! Позвони. Она же сию минуту прилетит. «На секунду оставить одну нельзя... !» — передразнила она Лену гнусавым голосом.

— А под подушкой смотрела? — предположил я.

Катька нырнула ко мне в постель навалилась на меня и начала шарить руками под подушкой.

— Ах, ты зараза! Сам специально спрятал? Чтобы я искала? — начала она колотить кулачками по моей груди.

— Что ты, что ты! Ой! Ой! — шутливо отмахивался я от неё, а потом схватив за запястья, привлёк к себе и поцеловал в податливые губы.

— Ладно уж. Прощаю. — оторвалась девушка от моих губ. — Однако, эка как торчит. Ложись на живот, а то я сейчас на него наденусь. — подрочила она некстати вскочивший член. — Погоди, я ещё до него доберусь! — хищно клацнула она зубами.

Руки у Кати были нежнее и не такие распущенные, как у матери. Намазав положенные места, она встала.

— Лежи смирно, а я пойду позвоню в аптеку и, пока их ждём, посуду помою. Можешь вздремнуть. Я постараюсь не шуметь.

Тепло и нега разливались по моему телу и я, следуя совету, задремал.

...

Меня разбудил дверной звонок.

Катя, накинув на плечи блузку и не утруждаясь её застегнуть, проскакала в прихожую.

— Привет, Катя. Кому это мазь от радикулита потребовалась? Елена Васильевна, что ли опять тебя таскала?

В комнату заглянула симпатичная мордашка, а следом, удивлённо тиская пакет с рекламой аптеки, вошла стройная не высокая брюнетка в коротенькой юбочке и в белой блузке, застёгнутой под пышной грудью, как минимум, третьего размера.

— Здрасть! — кивнула она мне.

— Привет. — прикрылся я одеялом.

— Я Таня.

— Николай. Коля.

— Коля наш новый сосед. Он меня из подъезда выносил и потянул спину. Вот мы его с мамой и лечим. — взглянула Катя на меня и прыснула, видимо каким-то своим похабным мыслям.

— Вы с мамой? — угадала Таня ход мысли подруги.

— Вдвоём?! — начала она рассматривать меня совсем с другой точки зрения и уже смелее, я бы сказал развязаннее, подошла вплотную к кровати.

— Ну-с, больной! Где у вас болит? — бесцеремонно откинула она одеяло оголяя мой зад.

— Поясница, доктор. Где-то, примерно, здесь. — моя рука, поднимаясь вверх под её юбчонкой, прошлась по голой ляжке, по такой же голой ягодице и остановилась на крестце, чуть выше полоски стринг.

— С вами всё ясно, пациент. Диагноз — кобель. — не спеша отошла Таня в сторону, позволяя мне ощупать ускользающее от меня тело.

— Таня! Ну зачем ты так сразу? Он хороший. — встала Катя на мою защиту.

— Возможно, но под юбку ко мне сразу полез.

— Я просто поднял руку, чтобы показать, где у меня болит, и я совсем не виноват, что из этого не удобного положения моя рука умудрилась погладить вашу хорошенькую попку.

— Ну! А я что сказала? Кобель!

— Извините я не понял. Вам что не понравилось, что я вас потрогал или потрогал, но мало?

— Нахал!!

— Ничего подобного! Это вы начали меня раздевать, пользуясь моим беспомощным состоянием! И вообще вы врач, или фармацевт? Хотя мне всё равно. Вы будете накладывать пластырь или поручите это Кате?

— Ну... ну... — пыхтела, успокаиваясь девушка, — Катя, принеси немного растительного масла и немного ваты. Ложитесь поудобнее, больной, я вам массаж сделаю.

— А умеете? А то сходил я как-то на массаж, а потом месяц шею повернуть не мог.

— Не бойся. У неё диплом. Она нам с мамой иногда делает. — вошла Катя.

— Знала бы, что тут такое дело, хоть халат бы захватила. — жаловалась Таня, задирая мешающую ей мини-юбку.

— Можешь её совсем снять. Попку я твою уже пощупал. Стриги с кружавчиками, симпатичные. Так что, можешь не стесняться. Да и вероятность заляпать чем-нибудь будет меньше.

— Чем это я могу её заляпать? — не удивилась девица предложению.

— Сперму я в виду не имел. Растительным маслом, например.

— Какой же ты хам! — замялась Таня.

— Да сними ты её, чего мучиться? А и что увидит, так фигурка у тебя, что надо. Грех такую прятать. — поддержала меня Катя.

— А не боишься, что уведу? — стягивала Таня юбку виляя задом.

— Сама сказала — кобель. Побегает, побегает, да и вернётся. Ты бы видела сколько у него чужих женских трусишек валяется. Обалдеть!

— Ха! — села Таня голой прохладной задницей на мои ляжки.

...

Когда Таня закончила манипуляции я чувствовал себя «отбивной».

— Теперь смажем спину маслицем, чтобы не слишком сильно жгло, но действовать будет дольше. Пластырь к маслу не приклеится, поэтому Катя тащи длинную тряпицу, что не жалко выбросить.

— Простыня пойдёт? Постирали, а она от старости разорвалась посредине.

— Самое то. Вставай болезный, а то лёжа обматывать не с руки.

И я встал вместе со своим дружком, который, пока я охал от боли, мечтал оказаться между ёрзающих по мне ляжек.

— Соскучился? Хоть бы посторонних постеснялся. — подскочила ко мне Катя и не обращая внимания на опешившую Таню, начала ласкать член. — Боже! Как он мне нравиться! — вынув головку изо рта, прижала она торчащую плоть к щеке. — Хочешь попробовать?

Насей раз опешил и я, хотя перспектива сунуть хуй в пухлые губки Тани, меня вдохновила.

— П-Р-Р-Р! Ишь как взбрыкнул! — засмеялась Катя, ловя вырвавшийся из её рук член. — Танюха, а он тебя хочет! Смотри как вздыбился! О! — оголила она налитую головку.

— С ума сошла, что ли? — не понятно у кого спрашивала Таня, как загипнотизированная опускаясь на колени рядом с Катей.

— Держи, а я пока его обмотаю. — передала член в руки товарки.

— Можно? — неожиданно спросила меня Таня.

— Можно, только осторожно, не откуси. Ты уже сосала когда-нибудь?

— Нет, не сосала. Меня в рот насильно выебли.

— Насилие — это вообще неприятно. Не люблю.

— А как ты любишь?

— Нежно, с желанием, а не по принуждению или по обязанности.

— По обязанности? Как это? — тискала Таня член, поглаживая им свои щёки.

— Ну, проститутка, например, за деньги, или жена за шмотки.

— Так ты женат?

— Уже нет и больше не собираюсь.

— А ты всё ещё играешься? Смотри, скоро я его у тебя заберу и суну совсем в другое местечко, так что поторопись. — появилась Катя, отрывая кусок простыни.

Таня не уверенно коснулась пухлыми губками головки и член выпрыгнул из её рук.

— Я же говорила — брыкается! Ха! — ха! Держи крепче. — смеялась Катя, обматывая меня тканью.

Таня решилась и погрузила в рот головку полностью и замерла, ощущая подёргивание нетерпеливой плоти.

— А теперь потри головкой нёбо, а языком поиграй по уздечке. Не спеши. Почувствуй нежность его кожи, трепет сдерживаемого нетерпения его твёрдого ствола, мягкость и чувствительность головки. Да не суй ты так глубоко, подавишься.

Но Таня вошла в раж. Она обеими руками ухватилась за мои ягодицы и с остервенелым упорством насаживала себя глоткой на член. Слёзы катились по её щекам, тягучая слюна длинными сосульками капала на её груди, которые я успел освободить из плена чашек лифчика.

— Таня, девочка, перестань, остановись! — выдернул я член из её губ. — Зачем ты насилуешь себя? Мне так вовсе не нравится. Посмотри во что ты себя превратила! Думаешь мне будет приятно потом целовать тебя в губы? — сунул я ей в руки зеркальце.

— Я хотела сделать тебе приятно... как им тогда...

— Иди умойся, глупышка, и приходи сюда.

Девушка вскочила и потрясая телесами метнулась в ванную.

— Фу! Обслюнявила-то как! — стала бережно обтирать член обрывком простыни Катя. — А тебе было хорошо, когда она так делала?

— Хорошо, но мне не нравится, когда мои удовольствия обходятся другим неудобствами или неприятностями.

— Мне тоже было неприятно, когда ты мне вчера вставил в задницу.

— Просто я знал, что потом тебе это понравится. — осторожно стал я опускаться на кровать.

— Знал он! А если бы нет?

— Тогда бы вынул...

— Вынул! Тоже мне выдумал! — прилегла рядом Катя и начала играть опадающим членом.

Оказавшись в горизонтальном положении, я почувствовал себя значительно лучше. Видимо дали эффект и массаж и пластырь, который уже ощутимо припекал кожу на пояснице, и конечно, нежные прикосновения оттягивающие крайнюю плоть с медленно набухающей залупы.

— Так лучше? — вышла из ванны Таня, полностью лишившая своё личико макияжа, а тело одежды.

— Ой! Таня, ты как большой пупсик! У меня была такая кукла. Так и хочется потискать, правда? — обратилась она ко мне.

— Я бы не отказался. — стал рассматривать я пухлый лобок девицы и вздымающийся над ним шикарный бюст. — А сиськи у твоей куклы тоже были? — призывно протянул я руки.

Таня встала на кровать коленями и опустилась на четвереньки.

— Таких не было. — начала Катя тискать и мять нависшие над нами упруго колышущиеся груди, соски которых плотными шариками перекатывались в моих пальцах.

— А ведь ты её хочешь! Вон как торчит! Я его тормошу, тормошу, а он на другую вскочил! — возмущённо дёрнула меня за член Катя.

— Всё верно, Катёнок. Тебя я уже попробовал, а её ещё нет. А как известно — «запретный плод... «.

— Да шучу я. Я же сама её тебе подсунула. Стала бы я ей твой член предлагать коли ревновала? — раздвигала срамные губки девицы моей головкой Катя, смешно, от усердия высунув язычок.

А Таня молча отдавалась ласкам покачивая телом в так движениям наших с Катей рук. Её буфера чуть опустились и напряжённые соски начали скользить по моей груди. Я прижал девушку к себе и прильнул к её пухлым губкам. Член рвался из рук Кати во влажную глубину Тани, но девчонка продолжала играть головкой на набухших лепестках вульвы подруги и не позволяла ни мне вонзится в желанную плоть, ни ей насадиться на мой вздыбленный фаллос.

— Катя, пусти, я больше не могу!!! — взвыла Таня и навалившись промежностью на руку Кати напялила своё узкое влагалище на член по самые яйца.

— ООООО! — дружно вырвался из нас удовлетворённый вопль.

— Какая ты узенькая! — наслаждался я вновь обретённой вагиной.

— Что, даже уже чем у меня? — возмутилась Катя.

— Нет девочка, ты ведь была девственницей. — привлёк я Катю и поцеловал в губы.

— То тоже! — довольная девочка прижалась ко мне и начала катать по моей груди сиську Тани.

А Таня ушла в «нирвану», закрыла глаза и то облизывая, то прикусывая губы плавно и размашисто ёрзала на моём члене.

Я балдел, переполненный ощущениями перекатывания венца головки по неровностям плотно обнявшего член влагалища, упругости налитой груди в моей ладони и обжигающей пальцы нежности хлюпающего влагалища Кати, трущейся о меня своими острыми грудками.

— Всё это прекрасно и удивительно! — начал я, когда почувствовал первые симптомы приближающегося оргазма, — А как насчёт контрацепции у нашей Танечки?

— Ум! Ух! М! Я на таб-лет-ках! — в такт толчкам выдохнула Таня, — Кон-чай в ме-ня. О! О!

— И это замечательно! — затащил я Катькину вульву себе на нос. — Будем кончать вместе.

Клитор и капюшон Катькиной вульвы возбудились настолько, что казались упругими дольками мармелада и вкусно перекатывались во рту, заставляя меня ещё яростнее впиваться в плоть этого плода. Таня выбивала на мне чечётку своим лобком, ударяясь бугорком мотки об одеревеневшую залупу. Член застыл в напряженном ожидании последнего заключительного аккорда. И вот сперма рванулась вибрирующей струёй по каналам раздувая член в тесных объятиях возбуждённого влагалища. Залп!

— А-А-А! — заорала Таня, терзая мой член восхитительно-болезненными спазмами и заливая живот и грудь горячими струями мутной жидкости, которые докатились волной и до Катькиного зада.

— ОЙ — ЁЙ! — ЁЙ! — ЁЙ — задёргалась Катя, быстро-быстро елозя клитором по моему носу. — У-У-У-У! Всё! У! У! — упал её животик мне на лицо.

Катя вырубилась, перекрыв мне кислород, Таня если и была в сознании, то настолько обессилила, что повалилась на Катю, упёршись щекой в её зад.

Да, уж. Как говорится — «спасения утопающих — дело самих утопающих. « Пришлось аккуратно, чтобы на уронить с кровати, столкнуть неподвижные тела в сторону, благо, что скользили они по мне лучше, чем по маслу. Уф! Кайф.

Однако сквозь блаженство охватившее тело после столь бурного финала начала просачиваться реальность. Разогретое тело усиленно впитывало эфиры перцового пластыря и даже масло не помогало. Жгло конкретно и чесалось ужасно. А ещё ссать захотелось, не в терпёж. Бля! Весь кайф обломился!

Осторожно, без резких движений встал, вроде не болит, и направился в сортир. Пока поливал унитаз снял повязку. Стряхнул и повернулся спиной к зеркалу. Два пунцовых прямоугольника раздраженной кожи украшали мою поясницу, ну ни дать, ни взять гамадрил в брачный сезон. Смыл остатки масла, не помогло. Лезть в душ не в своей квартире? Нет лучше я пойду домой.

Тихонько, чтобы не разбудить девчонок, натянул шорты и по-английски слинял. Свобода!!!

Приняв душ, я ощутил жестокий голод. Заглядывать в холодильник не имело смысла, я и так знал о девственной пустоте его полок. Что ж, пора сделать вылазку во внешний мир.

Погода радовала летним безветренным зноем, поэтому буквально через пару минут майка на спине промокла и солёный пот начал издеваться над моей пятнистой задницей. Я ускорил шаг и нырнул в прохладу универсамовских кондиционеров.

Бродя между рядами мне пришла в голову шальная мысль — устроить моим новым женщинам, моим соседкам, ужин при свечах. Мои руки уже на автомате бросали в тележку фрукты, ананас, конфеты, шампанское... Стоп! У меня не было даже стола, куда это всё поставить. Опять идти к ним? Нет ни этого я хотел. Мне вдруг нестерпимо захотелось иметь свой уютный уголок.

Я так и оставил набитую продуктами тележку посредине торгового зала и выскочил на улицу. Мысли роились обгоняя друг друга, наслаиваясь, перемешиваясь. Мебель, обои, ремонт, другая квартира, а может быть дом, коттедж? Время! Время! А куда спешить? Ты хотел всего лишь ужин при свечах. Ресторан. Катя с культями. Блин!! Каталка... Протезы... Костыли...

Боже! Как много оказывается нужно сделать! И нужно начать с малого.

Я позвонил в клининговую компанию и заказал срочную капитальную уборку с вывозом мусора до 17:00.

Пугая своим затрапезным видом охрану и продавцов мебельного салона заказал мебель с срочной доставкой и сборкой. Доставка к 17: 00 сегодня обошлась мне в несколько дополнительных «зелёных». Мастеров по сборке на месте не оказалось, но те же «зелёные» решили и эту проблему.

Готовить ужин мне будет не на чем и не когда, поэтому заказал обед в ресторане с доставкой и сервировкой к 19: 00.

Перехватил у киоска чебуреком с пивом и вернулся домой. Вовремя. Уборщики уже стучались в дверь.

Определив задачи по чистке, помещения и отложив в сторону то немногое, что представляло для меня ценность я вышел на улицу. Ноги сами по привычке понесли меня к пивному ларьку.

— Привет, Семёныч. — приветствовал я бывшего полковника. — Жарко сегодня.

— Здравствуй, Коля. Да припекает. А ты чего такой взмыленный, будто бежал от кого?

— Нет, Семёныч, не убегал, а скорее догонял. — отхлебнул я сразу полкружки холодного пенного пива.

— Догнал?

— Ещё нет. Понимаешь, Семёныч, случилось у меня как в том анекдоте: — «Хозяйка дай воды напиться, а то так есть хочется, что переночевать не с кем.»

— И что же случилось?

— Познакомился я тут со своими соседками и захотел устроить ужин при свечах, а для этого нежно убраться в хате, купить мебель и приготовить ужин.

— А не проще было в ресто...

— Одна из них без ног. — перебил я, — Так-то.

— Ситуация. — почесал дедок седой затылок.

— Семёныч, ты же в Афгане бывал? Там многих наших покалечили. Может знаешь кого, кто может хорошие протезы организовать?

— Так сразу, Николай, не скажу, поспрошать надо. А ты бы нашего «главврача» тряхнул. В их ведомстве тоже неплохие спецы есть.

— А это идея. Спасибо за подсказку.

— Привет бедолаги! — подошёл к нам «программист» — О чём гуторим? Опять о бабах?

— О них, окаянных. — сально улыбнулся Семёныч, глянув в мою сторону. — Сань, Колька решил ужин при свечах устроить, а баба его на костылях.

— А здоровых, нету что ли? — удивился Саня.

— Была у меня здоровая, обобрала, как шелкопряд тутовницу. А эти простые.

— Все они простые да хорошие пока штампа в паспорте нет. Стервы да бляди!

— Все ни все, а эти мне приглянулись. — вставил я.

— Так их сколько, две? И все на костылях что ли?

— Это мать и её дочь — инвалид. — уточнил я.

— Ну и на кого ты свой член навострил? — хамил Саня.

— Саня, я сейчас не об этом. Девчонке хорошие протезы сообразить, а то скачет на подушке, привязанной к заднице. Стыдоба! 21й век, протезы нормальные сделать не можем!

— Почему не можем? Можем. У меня ребята знакомые сейчас какие-то экзоскелеты для вояк разрабатывают, а протезы — это у них типа запчастей.

— Саня, дружище, может познакомишь? Проставлюсь как надо.

— Лады. Вечерком и позвоню. А от кружечки я и сейчас не откажусь.

— Халявщик, ты, Саня. — возмутился Семёныч.

— Есть немного. Была бы у меня такая же пенсия как у тебя, может и я угощал.

— Ладно мужики, побежал я. Саня вечером жду звонка. Пока. — бросил я на стол сотку.

У подъезда стояла машина под завязку набитая мусором, который тащили и через двери подъезда и через распахнутое окно.

«Что-то уж слишком разошлись мои уборщики» — подумал я, пробиваясь в квартиру.

Сквозь клубы пыли я смог рассмотреть только абсолютно голые оштукатуренные стены и кучу отложенных мой вещей, аккуратно завёрнутых в пластиковые пакеты.

— Мусор убрали. Сейчас начнём мыть. — подошла ко мне дородная женщина, видимо старшая в этой бригаде. — А подумала, что вы будете ремонт делать, так за одно и рваные обои сняли, вы не против?

— С вопросом, вы немного запоздали, но что сделали, то сделали.

— И это совсем не дорого... — назвала она трёхзначную цифру.

— Ладно. Заканчивайте. В 17: 00 привезут мебель.

— Может нам подождать? Надо будет упаковку убрать.

— Разумно. Хорошо, если вы не спешите.

— На сегодня вы у нас один клиент.

— Если что, я у соседей.

На звонок выскочила Катя и приподнявшись на культи протянула ко мне руки. Я взял её на руки, почувствовав ничем не прикрытую бархатистость её попки.

— Ты куда пропал? Мы просыпаемся, а тебя нет! Выглянула на лестницу, а там твою квартира громят. Хоть бы позвонил, или записку оставил. Есть хочешь? Отпусти. Я сейчас быстро разогрею.

Катя тараторила, обнимая меня за шею и прижимаясь к груди. Её ягодицы ерзали на моих ладонях. Милая девочка.

— Спасибо. Сейчас я есть не хочу. — сел я вместе с ней на диван. — А ты сама ела?

— Да. Мы с Танюшкой, пообедали. Она от тебя в восторге! Обещала ещё как-нибудь заглянуть. Ты согласен? — хитро прищурилась Катя.

— А оно тебе нужно? Влюбится, чего доброго, отваживай потом.

— Не влюбится. У неё парень есть.

— Это ничего не значит. Ради хорошего траха женщины семьи бросают, а ты парень.

— Ну и что теперь делать?

— Тебе — ничего. Придёт ко мне — выгоню. Придёт к тебе жаловаться — я тебе никто и ты здесь не причём. Ну, а если вдруг приспичит перепихнуться, то если у меня появится желание можем организовать групповушку, если ты не против.

— Ну а я-то тут причём? — довольно зарделась Катя.

— Ты смотри сама случаем не влюбись. Я просто самец. Любовь и я вещи не совместимые.

— Нужен ты мне больно.

— Вот и хорошо. Тогда я пошёл.

— Куда? — вцепилась в меня Катя.

— Проверю, как там у меня уборку делают.

— А с чего это ты вдруг всё затеял?

— Надоел бардак. Приличную женщину пригласить не куда.

— Значит мы с мамой неприличные, а так себе, шалавы? — милое личико воспылало негодованием, глаза заблестели жгучей обидой. Она ударила меня в грудь и попыталась слезть с колен. Как она была прекрасна в этот миг.

— Я и говорю, что мне неудобно приглашать к себе приличных женщин таких как вы.

Недоумение, удивление, восторг. Эти эмоции мгновенно меняя друг друга промелькнули на лице девушки, и она молча в порыве страсти прижалась в поцелуе к моим губам.

Мои руки гуляли под тонким халатиком, лаская ничем не прикрытое тело девушки, а её губы устремились вниз к бугрящейся ширинке.

Всё бы и кончилось очередным бурным соитием, если бы не звонок в дверь.

— Я открою. Это вероятно за мной.

В дверях стояла дородная бригадирша.

— Жарко. — Объявила она, размахивая полами плотной рабочей куртки и демонстрируя здоровенную грудь в ажурном бежевом лифчике.

— Женщина, вам что надо? — вынырнула у меня под мышкой Катя.

— Счас помру. Можно в душ? — переместила женщина взор с ширинки на Катю.

— А у меня душ тоже есть. — заметил я.

— Лейки нет. Выбросили. — констатировала бригадирша.

— Так. Значит нужно и смеситель заказывать.

—... и раковину. Она была вся в трещинах. — добила меня своей инициативностью женщина.

— Сегодня, вероятно, мне уже не успеть.

— Жену встречаешь? — поразила меня вопросом женщина.

— С чего ты взяла?

— Лена. Лена я. Весь жёнкин отпуск квасил, а ремонт решил в последний день сделать.

— Нет больше у меня жены! Гостей я жду.

— А. Это хорошо. Так можно в душ? — двинулась Лена в квартиру. — А сантехника я тебе счас подгоню. Классный мужик, но не пьёт. — снимала Лена робу, — Детка, лифчик расстегни, руки устали.

— Давай я. — пришёл я на помощь растерявшейся Кате.

— Помоги, коль не боишься.

Лифчик взмок и крючки никак не желали выскакивать из петель, но после того как я придавил Лену к дверце туалета они нехотя сдались.

— Спасибо. — повернулась к нам лицом Лена демонстрируя две ведёрного размера груди. — А то как бы я сама. — начала стаскивать она не по размеру маленькие трусики.

— Я сейчас полотенце принесу. — удалилась Катя.

— Жаль девку. Живёшь с ней? Ну и правильно, а то совсем... хоть вешайся. Вот и я... — она скрылась в ванной.

— Какая она большая, а ведь вроде не толстая. — принесла Катя большущее махровое полотенце.

— О таких говорят — кость широкая. А мужа у неё нет.

— С чего ты взял.

— Она тебя пожалела и себя за одно.

— А ты смог бы её трахнуть?

— С чего бы это?

— Ну так, пожалеть.

— Ты что? Серьёзно?

— А тебе жалко, что ли. — ухватилась Катька за член сквозь ткань чувствуя его некоторую озабоченность. — Да и дружок твой кажись не против.

С этими словами Катька сдёрнула с меня шорты.

— И чего я ей скажу?

— Предложишь спинку потереть. — прильнула она к члену, приводя его в боевую стойку. — Так-то лучше. Вперёд. — распахнула она дверь.

Лена стояла, отдуваясь под прохладным душем. Вода удивительным образом собирались на её сосках и струями, как из крана, слетала вниз. Те немногие брызги, которым удавалось избежать притягательной силы её грудей, робкой струйкой стекала с кустика редких лобковых кучеряшек не способных скрыть широкий распадок её половой щели.

Несмотря на всю несуразность её фигуры в ней была какая-то атлетическая привлекательность.

— Что? Спинку пришёл потереть? — упредила она мой вопрос, протирая она глаза. — Попробуй, коли не боишься. — не дожидаясь ответа развернулась она, выставляя мне не широкую, для её габаритов, мускулистую задницу.

— А чего мне бояться, коли само идёт в руки? — забрался я в ванную и начал прокладывать пальцами путь к цели путешествия своего друга.

— Куда полез? — гаркнула Лена, — У тебя для этого другой орган есть. Я не к гинекологу на приём пришла.

— Как скажите, сударыня. — удивился я, и направил член в указанном направлении.

Чистая до скрипа вульва, никак не хотела открывать мне преддверье и член метался вдоль губок к клитору и обратно. Лене вероятно это понравилось, и она начала шумно дышать, склоняясь головой к смесителю. Постепенно поскрипывание чистой кожицы сменилось хлюпаньем, а шумное дыхание постаныванием. Тут я поддел член рукой и направив его под другим углом вонзился в желанную пещерку. Женское влагалище, что кот в мешке, никогда не угадаешь, что тебя ожидает. Вот и сейчас, вместо ожидаемой широкой проезжей дороги я ткнулся у узкий, но как оказалось позже, глубокий лаз. Головка проторила дорогу едва ли не треть длины члена и застряла, вызвав вскрик женщины.

— Ох! Да не спеши, ты, жеребец!

— И давно же никто не ходил этой дорогой! — удивлённо смерил я свой напор и перешёл на лёгкие толчки.

— Да. Так. Так. Глубже. Ещё. Так. Ещё. Ещё! Сильней! Ещё! — руководила Лена моим погружением в свою теснину.

Но вот лобок упёрся в промежность, а головка так и не достигла дна её ущелья. Предел достигнут и мошонка начала интенсивно шлёпать яйцами по пухлым срамным губам, вызывая удовлетворённые стоны хозяйки.

«Везёт мне последнее время на узенькие вагины. « — думал я, наслаждаясь нечаянной близостью и чувствуя приближение оргазма. По виду баба уже пережила климакс, но...

— Лена, ты кончать собираешься? А то я уже близко. В тебя можно?

— Кончай, кончай. В меня кончай, мне можно.

— А ты?

— Я? Я не умею.

— Во те раз! — открыла дверь Катя, подслушивающий наш разговор. — Как это — не умеешь?

— Ну, не знаю я, что это такое! Не-зна-ю! — зло глянула на Катьку Лена и выпрямилась, выпроваживая мой член из нежной тесноты своего влагалища.

— Коля, а разве так бывает? Я слышала говорят, что нет фригидных женщин, а есть неумелые мужчины. Коля, ты же умеешь? Вон и мама и я и Таня, все обкончались.

Лена оценивающе оглядела меня, мой вздёрнутый член и усмехнулась — Умелец!

Это меня задело.

— Тащи её в спальню. Что здесь? Баловство. — пришла мне на помощь Катя. — Пошли. На, оботрись. — бросила она полотенце Лене.

— Что это вы надумали? — насторожилась Лена.

— Ничего особенного. Просто продолжим, что начали.

— Меня там уже наверно ждут. — неуверенно сказала бригадирша.

— Мы долго тебя не задержим. Правда милый? — подтолкнула Катя обнажённую Лену в спальню матери.

— Лена, насиловать я тебя не собираюсь, но давай договоримся, ты подчиняешься мне во всём без разговоров и сопротивления. — поставил я Лену спиной вплотную к кровати.

— Да! Не сопротивляйся. Плохого мы тебе ничего не сделаем. — подтвердила Катя, быстренько скидывая с себя халатик.

— ВЫ? Ты что тоже...

— Ага. Я ему буду ассистировать. — влезла Катя на кровать и погрузила руки в сдобу Ленкиных грудищь, прижимаясь к женщине колокольчиками своих грудок.

— И скольких же деток выкормили эти дойки? — присоединил я свои руки к замесу.

— А ни сколько. — уныло села Лена на край кровати.

— Как это?! — не поверила Катя, — Откуда же они такие? — с трудом взвешивала она груди на ладонях.

— Грустная это история. Незачем она вам. Пойду я. — попыталась встать Лена.

— Выкладывай, я мы уж решим, что с тобой делать. — удержал я порыв, придерживая за плечи и почти уткнувшись торчащим членом в её лицо.

Лена подняла голову и взглянула мне в глаза, грустно улыбнулась и протянув руку прижала пылающий член к щеке.

— Был у меня муж, шалопай и гуляка, как и я в то время. Одни гулянки в голове. Забеременела я двойней. А он по бабам. Психанула я, выгнала его. Он к другу и на машине к нему с тёлками на дачу. Авария. Четыре голых трупа. А у меня выкидыш на позднем сроке. Осложнения. Детей больше не будет, а грудь осталась.

— Весёленькая история. — погладил я Лену по голове, бессовестно прижимаясь к её лицу чреслами. — И замужем больше не была?

— Была, ещё два раза. Но стало мне в постели неуютно. И приятно вроде от ласк, и в чреве, но не заводит и всё тут!

— А с первым так же было?

— Так же, но тогда всё в новинку было. Думала, что так и надо. Только потом узнала от подруг, как это по-настоящему бывает. Вот и выходила за муж, да всё не в прок. Загуляла потом по-чёрному. Драли меня, как последнюю шалаву, во все щели и по одиночке, и группой. Да хули толку? Надоело мне всё это. Стала одна жить, а тут вы нарисовались. Ну, что, умелец, не расхотелось тебе меня удовлетворить? — с ехидцей глянула она мне в глаза, погружая головку во влажно блестящие губы.

— Попытка не пытка. Не догоню, так согреюсь. Так вроде бают? — взял я женщину за щёки и погрузил член в умело открытый рот по самые яйца.

— Мне во только не понятно, почему влагалище у тебя такое узкое, коли драли тебя хором?

— Так давно это было. Вот и заросла стёжка-дорожка. Что? Понравилось?

— Да, не хило зацепила. Приятненько эдак.

— Ёбаная, переёбаная, а уже чем у меня? — возмутилась Катя.

— Катёнок, мы это с тобой уже обсуждали. Ты моя узенькая целочка. И не надо себя ни с кем сравнивать. А для мужчины каждая новая женщина самая, самая. Ты, Катя, только глянь, как она заглатывает! Пиздец! Всё, Ленок, хватит, а то кончу. — вынул я член из жадного рта и толкнул женщину на кровать.

— Связывать её будем? — гоношилась Катя.

— Обязательно! Тащи верёвки. — навалился я на Лену впиваясь поцелуем в припухшие губы и пальцами в закинутые на плечи груди.

— А зачем связывать-то? Я и так никуда не убегу. — обвила Лена мою шею.

— Так. На всякий случай, вдруг драться начнёшь. — выкручивал я ей набухающие соски.

— Чем дальше, тем интересней. Вот связывать меня ещё не связывали.

— Давай руки и поднимись повыше, на подушки. — командовала Катя, распутывая клубок бельевой верёвки.

Лена послушно перетащила тело и раскинулась звездой подставляя конечности своей мучительнице.

— Не очень туго? Ноги пошире, ещё, ещё! Вот так, хорошая девочка. — связывал я Лене лодыжки разведя её ноги на всю ширину кровати.

— Какая ты неухоженная! — возмутилась Катя, зарываясь пальцами в лобковые заросли пленницы. — Побреем?

— Нет! Не надо! — задёргалась Лена.

— Вот! А ты — зачем связывать? Неси бритву. — шлёпнул я ладошкой по влажной вульве.

— Ну не люблю я с голой пиздой ходить! — канючила Лена, ёрзая задом увёртываясь от назойливо теребящего клитор пальца.

— Не рыпайся и я тебе небольшой хохолок оставлю, а будешь дёргаться выбрею всё под чистую.

— Попку подними. — командовала Катя, подсовывая пластиковый пакет.

— Умница. — взбивал я мыльную пену на лобке затихшей женщины, продолжая теребить бугорок клитора и скользкими пальцами проникая к преддверью.

— Теперь, ноги пошире. Кать, подложи что-нибудь под зад. А теперь — замри, а то могу порезать.

Заросла она капитально, даже очко ануса обрамляли кучерявые волосёнки. Развалив в разные стороны лепестки вульвы и большие срамные губы лезвием бритвы, я начал освобождать склоны распадка от запущенных зарослей, освобождая пядь за пядью коричневатые гребешки нежного соцветия. Пальцы мои порхали по пизде то касаясь клитора, то как бы случайно проваливаясь в расщелину влагалища. Лена при этом дёргалась и всё пыталась заглянуть себе между ног. Бугорок клитора приподнялся и потянул за собой лепестки наливающихся кровью губок. Сморщенная бахрома набухла и стала напоминать вытянутые в ожидании поцелуя полуоткрытые губы. А в глубине этого жаждущего поцелуя рта пульсировало преддверье влагалища выталкивая капельки сока сладострастия.

К концу процедуры Лену уже трясло. Прикосновение махрового полотенца к промежности заставил тело Лены выгнуться дугой и утробно застонать.

— Вот и всё, а ты боялась. Сейчас закончу, вот только проверю качество бритья. — сказал я, выдыхая горячий воздух на раскрывшийся в ожидании бутон.

— Нет! Не надо! Что ты делаешь?! — задёргалась Лена, когда мои губы начали пощипывать её бедра, неумолимо приближаясь к распахнутой настежь вульве.

— М!!! — закусила женщина губу, когда мой язык прошёлся по её взмокшей щели, а губы втянули клитор. Её таз непроизвольно задёргался навстречу ласкам.

— А! О! Шшш! — толи втянула, толи выдохнула она воздух, когда два пальца вонзились в её разгоряченную плоть и начали мерное погружение в поисках пресловутой точки «G», без которой удовлетворить эту странную женщину у меня вероятнее всего не получилось бы.

Подушечки моих пальцев перебирали ребристую, как стиральная доска, поверхность влагалища, погружаясь всё глубже и отнимая у меня надежду, как вдруг на последних миллиметрах Лена вскрикнула, выгнулась, подтянула ноги к животу и подалась навстречу моей руке. Ура! Есть!

— Ну, что ты милая? — оторвался я от её клитора, — Зачем так кричать?

А сам засунут во влагалище уже три пальца истязал её сладострастной болью.

Катя, ехидно улыбаясь, прикрывала ей рот ладошкой и по-садистски выкручивала шарики уже пунцовых налитых сосков.

Финал был вполне предсказуем. Вопль, содрогающееся в пароксизме наслаждения тело, судорожно сжимающее влагалищем мои пальцы.

Вот теперь можно было и мне насладиться плодами своей работы. Член мой хоть не торчал колом, влетел в жерло вулкана и тут же был зажат в объятьях благодарной вагины.

— Развяжите! Развяжите меня! — умоляла нас Лена, пытаясь вырваться из пут.

— Зачем? — гонял я набухшую головку в пульсирующем влагалище, норовя лишний раз пройтись венцом головки по волшебной эрогенной точке. — Разве тебе так плохо?

— Я хочу обнять тебя. Прижаться. А! А! А! Ещё-О!! Развяжи! Прошу-У! У! У!

Я наслаждался своей победой и торжественно загонял в поверженное мной в пучину блаженства тело свой жезл, вызывая всё новые и новые содрогания.

Свой финальный залп я задерживал как мог, медленно перекатывая головку по ребристой поверхности её влагалища, а перевалив за точку невозврата погрузился в её утробу по самые яйца, впервые уткнувшись головкой в шейку матки и залил её тягучей горячей струёй спермы.

Наш крик слился в один вопль. Наши тела забились в синхронной судороге отнимая последние силы. Всё.

Я распластался на Лене, уткнувшись лицом в её груди. Катя молча снимала путы с рук и ног нашей пленницы.

— Всё! Ты мой! — опрокинула меня на спину Лена, как только её освободили от верёвки и начала покрывать меня липкими поцелуями.

— Тётенька! Ты сюда глянь. — выпятила свой пухленький лобок Катя. — Тебе сделали приятное, так не хамей. Ты у него не одна. И вообще одевайся. Скоро мама придёт и ей может не понравится, что её любовник кувыркается с другой. Тебя твои работяги уже заждались, наверное. Теперь ты знаешь, что такое оргазм, так что можешь поискать его и в другом месте.

— Катя. Ну что ты на женщину набросилась? Ты вспомни свой первый оргазм.

— А что она — ты мой? Она одна что ли?

— Это я от радости. Тебе девочка не понять, как прожить больше полжизни и вдруг узнать, что ты женщина. Женщина, которой нужен секс, вот такой безудержный секс! Как тут не влюбиться в мужчину, подарившему тебе столько счастья.

— Или боли? Как ты теперь без этого будешь жить? — добавил я ложку дёгтя.

— Наплевать. Если не ты, так найдём другого. А тебе спасибо. Умелец. — сползла она к паху и вылизала поникший член от наших бурных излияний.

— Ну что я теперь маме скажу? Просила же, чтобы я и ей что-нибудь оставила. А я не только сама так и другим тебя подсовывала?

— Не переживай, Катёнок. Вдуем мы и мамке твоей. А сейчас за работу. — глянул я на часы. — Мебель уже на подходе. Так ты, Лена, поможешь. Твоим доплатить нужно будет?

— Или может тоже вдуть? — спросила Катя и осеклась, увидев расплывшееся в улыбке лицо Лены.

— А это я сейчас у них узнаю. — усмехнулась, уже одетая Лена, и направилась к дверям.

— Да ты что?! Не вздумай! Не пущу! Не дам! — легла, заслоняя меня от её взгляда, Катя.

Хлопнула входная дверь.

— Не ходи больше никуда. — чуть не плача обвила меня за шею девушка. — Не уж-то тебе ещё кого трахнуть хочется? Ну зачем тебе другие? Возьми меня, я так тебя хочу. — покрывала она поцелуями моё лицо.

— Катя, никого мне больше не хочется, а вот куда мебель разгрузить и где что собирать, организовать надо. — Нежно, но уверенно отстранил я девушку и начал одеваться.

Вышел я вовремя. Удивительно, но всё складывалось как по нотам.

Уборка поразила меня своей тщательностью. Запущенную квартиру я не узнал. Окна сияли кристально чистыми стёклами, а облупившаяся краска вместе с въевшейся в неё пылью исчезла, открывая скромную структуру сосновой рамы. Выцветшие, кое-где заляпанные, кое-где разодранные обои пропали, выставив на показ ничем неприкрытую оголённость потрескавшейся, а кое-где и отвалившейся от кирпичной стены штукатурки. Потолок, некогда качественно побелённый, приобрёл белизну девственного снега. Единственное, что так и не удалось привести в подобающий вид, так это пол с потёртым дешёвым линолеумом.

На кухне кафельные стены оказались не грязно зелёного, а небесно-голубого цвета и газовая колонка, несмотря на щербатые выбоины на эмалированных боках гордо белела рядом со старенькой, с перекошенными панелями, но сияющей чистотой кухонной плитой.

— Лена, ты просто фея чистоты! И подруги твои волшебницы! — нахваливал я работу. — Подвиг Геракла в Авгиевых конюшнях ничто по сравнению с тем, что вы сотворили с этой халупой. Мне за такую работу с вами не рассчитаться.

— Почему же? Всё имеет свою цену. — выступила вперёд девица в небрежно сбившейся на бок косынке на копне рыжих, похоже не крашенных волос. Её рабочая форма скорее подошла бы девочкам с панели, но сидела она на ней как влитая и чётко подчёркивала, чем она занимается. — То, что делали вы с нашей Леной может и не дотягивает до подвигов Геракла, но лично я хотела бы на себе испытать отчего это она так орала? Правда, девочки?

— Кому что, а Вале секс подавай. И ничего я не кричала...

— Ровным счётом — ничего непонятно. Вот и жильцы спрашивали: — «чего она орёт-то?»

— Мне вроде секс ни к чему, но мне почему-то тоже стало интересно, что такого можно сделать, чтобы заставить женщину так кричать, а она вышла после этого счастливая, как...

— Как кошка после случки! Не, девочки, я лучше возьму деньгами, если он не шутит, конечно, что доплатит. Мне детишек кормить надо.

Обсуждение о возможной форме вознаграждения было прервано звонком в дверь.

— Здесь мебель собирать надо? — спросил меня парень в комбезе на лёгкую майку.

— Здесь, проходите. — пропустил я в комнату двух парней с инструментальными сумками.

— Мебель уже везут фургоном, а мы на своей. — пояснил парень обстановку, когда я посмотрел на часы.

— Парни, ваш гонорар полностью зависит от вас. Будет мебель стоять на месте в 19: 00 — получите в двое, а нет в половину меньше. В договоре этот пункт прописан.

— Хозяин, но...

— Никаких «но», в 19: 00 приедут из ресторана сервировать стол. Если обстановка к этому времени будет не готова, то неустойка за их простой вычитается с вас. Поэтому прошу поспешать, не торопясь. А эти милые девушки помогут вам распаковать и занести мебель. За дополнительную плату, разумеется.

Я показал парням, где что должно стоять и отозвал Лену в сторону.

— Что можно по-быстрому сделать с полами? Не менять же линолеум.

— Как раз сейчас было бы самое время. Ничего не мешает. А потом мебель придётся выносить.

— Долго, не успеть. — прикинул я фронт работ. — Это надо снять старый, выкроить новый. А потом, клей вонять будет, да привезти его ещё надо.

— Да-а. Тогда ковролин. Хотя нет. Возни с ним не меньше. О! Палас или ковёр какой-нибудь.

— Поехали со мной, поможешь палас выбрать. — набирал я вызов такси.

— Ты бы хоть руки вымыл, а то от тебя пиздятинкой пахнет. — хитро прищурилась Лена.

Чувствуя подвох, я открыл дверь ванной и оторопел. Ленкин знакомый сантехник знал своё дело. Новая модная фаянсовая раковина на ножке, с изящно изогнутым смесителе заменил убогое детище советских времени. Провал под ванной спрятался за декоративной панелью. Зачуханная шторка на шнурке заменена на красивую занавеску с аляповатым, по-моему, пейзажем. О чистоте я уже и не говорю.

— Обалдеть! И когда это он всё успел? Ох! и дорого тебе обойдётся эта услуга. — притянул я Ленку к себе и поцеловал в губы, сжав ягодицы.

— Теперь-то я знаю, как и чем ему отплатить. Потом сам бегать за мной станет.

— А вот, кстати и счёт. — взял я в руки стопку чеков и смету работ. — Скромный он у тебя.

— Да почему у меня? Просто я ему иногда клиентов подкидываю. И я знаю, что люди будут довольны и качеством, и ценой.

— Ладно. Поехали. Такси уже ждёт, наверное.

Удобная штука — такси, особенно если грамотный водитель, а не прокладка между сидением и рулём. Стоило намекнуть, что нам надо и водитель отвёз нас в новый мебельный гипермаркет, где был отдел напольных покрытий на любой вкус и кошелёк. Когда я попросил его нас подождать, то предложил пройти по магазину с нами. Может и себе что присмотрит.

Одна голова — хорошо, а два сапога пара. В три головы мы выбрали коротковорсный палас с пёстренькой расцветкой под летний лужок.

Водитель помог нам доставить ношу по квартиры мимо кучи деталей и остатков упаковки, за что получил заслуженную плату.

— В любое время. — поделился он со мной визитной карточкой.

На кухне, в тесноте, мешая друг другу, завершали процесс сборки стола парни. В комнате девчата наводили марафет, вытирая пыль с поверхности мебели. К счастью середина комнаты ещё пустовала нам с лёгкостью удалось расстелить палас, лишь немного подсунув его под ножки диван кровати.

Я с удовольствием оглядывал мою преобразившуюся берлогу, как взгляд упал на кем-то включённую засранную мухами лампочку.

— Юра! Ты далеко отъехал? Нет? Хорошо. Заедь в «Электротовары». Я люстру и светильник на кухню забыл купить. Да. Трёх рожковую. На твой вкус. Конечно с лампочками. Жду. Постарайся по шустрей.

— Мы закончили. Принимай работу.

— И даже с опережением графика. — доложились сборщики мебели.

— Это вы девчонкам спасибо скажите. Самим бы вам не за что не справиться.

— Правильно! Правильно! — крутила задом рыжая уборщица. — Чем расплачиваться будете?

— Хозяин нас затрахать обещал! — прыснула Лена, увидев ошарашенных вопросом парней. — Может и вы также рассчитаетесь? А? — и выкатила из лифа свою огромную грудь.

— Если девочки не против, то мы с великим удовольствием. — Откинул клапан комбеза парень постарше и доставая уже набухающий здоровенный член.

— Ох! И ничего себе агрегат! Девочки, я первая! — опустилась на корточки перед парнем рыжая Валя.

— А ты малец, чего застыл? Доставай свой черенок. Видишь — женщины ласки хотят! Правда, Оля? — надвинулась на молоденького парнишку Лена.

— Николай, вы извините меня за назойливость, но не могли бы показать мне что вы делали с Ленкой, что она так орала. — глаза Ольги горели похотью и от неё прямо-таки разило желанием.

— Пойдём, Оля опробуем новый диванчик. — подтолкнул я женщину к почему-то разложенному широченному дивану.

Надвигаясь на Ольгу, я спустил шорты выпуская на волю уже напрягшийся член.

— Чего ждёшь? Раздевайся.

— При всех? — вдруг съёжилась Оля.

— У меня только одна комната. И потом, это кажется никого не смущает. — кивнул я в сторону увлечённых минетом пар.

— Но они же одетые, а вы...

Звонок в дверь оборвал спонтанно начавшуюся оргию.

— Кто? — гаркнул я, натягивая шорты.

— Это я — почтальон Печкин, привёз люстру для вашего мальчика. — шутил таксист.

— Молодец. Быстро обернулся. Мы даже трахнуться не успели. Девочки! Снимайте упаковку. Парни, люстру повесить слабо?

— Обижаешь, командир. Это нам как два пальца об... асфальт. Правда, Петруха?

— Вот и хорошо. Люстра за вами, а я светильник на кухне повешу.

— А мне чего делать-то? — оглядывался Юра.

— Ты деньги ждёшь? Торопишься?

— Да нет, я не тороплюсь, просто без дела сидеть не удобно. Завёл ты меня своим напором.

— Ну тогда, я полез лампу вешать, а ты можешь пока свободных девок пощупать, или верность блюдёшь?

— Какая к чёрту верность! Моя проблядь, сколько я её знаю, ни одного мужика не пропускала. Даже в день бракосочетания и то с несколькими гостями трахнулась. Ну и я, конечно, отвечаю ей тем же.

— И на кой ты с такой живёшь? — подошли к Юрке девицы.

— Хозяйка она хорошая, за детьми ухаживает, кормит вкусно, в постели никогда не отказывает. А что на стороне имеет, так от меня из-за этого не убудет. — вёл неспешный рассказ Юра, расстёгивая одной рукой кофточку Валентине, а другой тиская задницу Ольге.

— Не уж то все мужики такие кобели? — задумчиво сказала, четвёртая уборщица, которая пожелала получить доплату деньгами.

— Восемь из десяти. Можешь не сомневаться. Просто хорошо маскируются. Тебя, как звать-то? Подай отвёртку. — обратился я к ней.

— Надя я. Эту?

— Да. Спасибо. Ты, Надя, пойми, что мужчина от природы осеменитель. У него в генах записано, что он должен покрыть как можно больше женщин. Это общество пытается ограничивать мужчин, привить им ответственность за своё потомство, за женщин, которые понесли от них. Это правильно. Не можешь прокормить — нечего нищету плодить. Но ебаться — то всё равно хочется.

— Так на то вам жёны и дадены.

— Я не встречал ни одного мужика, довольного сексом с женой. Ну может быть в медовый месяц. И всё. А потом, то устала, то голова болит, то по-женски что-то, то дети мешают, то тёща. Вот и приходиться искать на стороне. Вот сколько раз в неделю у тебя с мужем секс?

— Так я тебе и сказала. — зарделась Надя.

— Лампочку дай.

— Что?

— Лампочку, говорю, дай!

— А!

— Ну так я тебе скажу. Раз, а то и меньше.

— Откуда знаешь? — подняла она понурый взгляд.

— Ты в молодости мастурбировала?

— Нет, ты что?

— До свадьбы с парнями трахалась?

— Нет, конечно!

— А до оргазма тебя муж доводил?

—...

— Вот и прошла ты мимо огромного женского счастья — полноценного всепожирающего секса. Из-за которого женщины бросают всё, мужей, детей, состояние, отдают всё и даже жизнь.

— Тоже мне — счастье!

— А ты на Лену вашу глянь. Наверняка раньше она никогда такой любвеобильной не была. Ну-ка, щелкни выключателем. Ага. Горит. Всё. Готово. — соскочил я с табуретки и прижал Надю к стенке.

— Так видела такой Лену раньше? — тискал я Надины ягодицы.

— Не видела. Пусти.

— А вот побывала в моих руках и теперь, поверь мне, без секса жить не сможет.

— Не дай Бог, такого счастья! Нет и не надо! Жила без него и дальше жить буду. Пусти.

— Ну смотри, я насиловать не стану, но коли вдруг взгрустнётся — заходи, не прогоню.

В дверь снова звонили. Ага. 19: 00. Пунктуальные черти.

— Быстро наводим лоск. Прибыла сервировочная команда. Через пять минут всех жду у подъезда за расчётом. — пошёл я открывать дверь, мимо тискающихся пар.

Официанты прибыли в форменных белых рубашках с бабочками и двумя тележками. Мне пришлось выталкивать из квартиры не довольных любопытных женщин. Я указал место где планировался торжественный ужин и вышел с кошельком к своим новым друзьям.

Юрий предпочёл перевод на карточку. Ребята получили обещанное двойное вознаграждение. Девушек я немного помурыжил, но каждой дал по сотне баксов, чем вызвал бурю восторга откровенных объятий и поцелуев.

— А как же вторая часть расчёта? — игриво вертела задом Валя.

— Да! Ведь обещал! — поддержали её подруги.

— Адрес мой вам известен. Заходите. А пока, я предлагаю вам отметить знакомство с ребятами. Думаю, этого вам хватит. — сунул я в лиф Лены ещё две сотки. — Всё. Пока.

— Поехали! Я знаю отличное недорогое кафе.

— Нет. Спасибо я домой. — ретировалась Надя.

— Я, пожалуй, тоже не пойду, меня дома ждут. — отнекивался Петруха.

— Дело хозяйское. Нам больше достанется. По машинам! — Объявил Юра.

— Спасибо, умелец! — помахала рукой Лена.

...

Официанты накрыли стол, расставили салаты, соусницы, фрукты, вина, ведёрко со льдом с шампанским. Показали в каких термосудках какие блюда, получили деньги за выполненный заказ, договорились о времени возврата посуды и инвентаря и уехали. Всё быстро и красиво.

Мой выход.

Душ, бритва, одеколон.

Я распахнул дверцы двустворчатого шкафа и с удивлением стал рассматривать аккуратно развешанные костюмы. И когда успели? Я выбрал лёгкий бежевый, рубашку цвета сафари в крупную полоску, замшевые мокасины. Глянул на себя в зеркало. Вполне.

Оглядел комнату. Уютно. Но чего-то не хватает.

Совсем памяти не стало! ЦВЕТЫ! А ваза? Вот ещё проблема!

На кухне отыскал трёхлитровую банку с рисом. Рис в пакет. Банку сполоснул, вроде чистая. Цветочный магазин за углом. Вперёд.

Букет чайных роз с дурманящим ароматом водрузился в банку, прикрытую несколькими бумажными салфетками.

Всё готово. Скоро придёт с работы Лена. Я сел у окна и стал ждать.

Лена появилась без четверти восемь. Её согбенная под тяжестью огромны сумок фигура выползла из-за угла здания и повергла моё радостное состояние в пучину щемящей жалости. Я выскочил ей навстречу и ухватился за ручки сумок чтобы помочь ей.

— Помогите! Грабят! — заорала Лена глядя на меня не видящим взглядом. — А! А!

— Лена! Лена! Это я — Николай. Твой сосед! Лена! — пытался я вывести её из панического состояния. — Лена! Очнись!

— Ты? — она глядела не меня не узнающим взглядом — Что случилось? Коля.

— Простоя вышел помочь тебе донести тяжёлые сумки. Ничего не случилось, всё очень хорошо. У меня даже спина не болит.

— А что это ты вырядился как на свиданку?

— А вот это секрет. Скоро узнаешь.

Катя открыла дверь и долго не могла понять, кто это пришёл с её матерью.

— Катёнок, ты что на меня так смотришь, как будто мы не трахались пять часов назад?

— Коля ты что ли? Ой мамочки! Тебя не узнать! Ты чего так вырядился!

— Вот это правильный вопрос. Я приглашаю вас, мои дорогие женщины на торжественный ужин по поводу нашего знакомства. Форма одежды — нагишом. Для перехода можно использовать любые средства маскировки. Жду вас через десять минут, а то всё остынет.

— Коля, но мне бы хоть душ принять, а то...

— Примешь у меня. Только полотенце прихвати. Десять минут, можно и раньше. Всё, жду.

«Так ждёт любовник молодой минуты первого свиданья. « Эти строчка точно описывают моё состояние. Я волновался. Как они отнесутся к столь разительной перемене в обстановке и расходам на них? Жаль про шторы забыл, а то очень много света через чистые стёкла. И какой ужин при свечах если нет ни свечей, ни подсвечников. Голова дырявая!

Звонок. Прошло пять минут. Спешат. Иду к двери. Ну, с Богом.

— О! О! О! Ни чего себе? Ты, когда это всё успел сделать?

Катя с Леной ходили по квартире заглядывая то на кухню, то в ванную. Открывали дверцы и выдвигали ящички.

— Боже! Здорово-то как! Красотища. А раковину видела? Ты на люстру глянь!

— Прошу к столу. — позвал я, откидывая в сторону скатерть.

— БА!!! Охуеть! Я в ресторанах такого не видела! — округлила глаза Лена глядя на сервизы и столовые приборы с вензелями.

— Как в кино! Мама родная! А это что? — растянулась она на новом диване. — Какой огромный.

— Это чтобы нам не было на нём тесно. — улыбался я довольный произведённым эффектом. — Хватит скакать. Раздевайтесь и к столу. Потом насмотритесь.

— Боже! Шампанское в ведёрке! Мне это снится. — стянула с себя рубашку Катя.

— Настоящий хрусталь? — откинула в сторону халатик Лена.

Шампанское с какими-то импортными буквами открылось с лёгким хлопком, и я наполнил высокие бокалы искрящимся в лучах заходящего солнца напитком.

— За наше знакомство, мои дорогие женщины. Не знаю, как у вас, но на меня это знакомство сильно подействовало.

— Ага! Аж спину свело. — засмеялась Катя. — А меня девственности лишило!

— А меня позволило почувствовать женщиной.

— За знакомство.

— Вкусное.

— Дорогое?

— А ты почему до сих пор одет? — протянула ко мне руки Катя.

— Пусть побудет эдаким денди в кругу голых кокоток. Ты этого хотел?

— Об этом я как раз не думал. Я хотел доставить вам удовольствие. А одежду я сей...

— Нет! Не надо. Ты такой красивый, как настоящий джентльмен. Правда, Катя?

— Да. Одежду мы потом сами с тебя снимем.

— Давайте есть. Я почему-то очень проголодался.

Попробовали и обсудили вкусовые качества четырёх салатов. Допили шампанское в прикуску с губами моих развратниц, которые вытащили из ширинки мой член на свет божий и облизывали его пачкая соусами и снимая с него губами ожерелья из кусочков мясной нарезки. Под мясное жаркое я открыл со всеобщего одобрения коньяк, а с меня, наконец, догадались снять брюки и трусы. Осетрину мы запивали белым вином, которое я разливал в растянутые пальцами вагины, курицу в яблоках мне пришлось выебать, а девчонки обсасывали жирные бока хуя и запивали водочкой. На десерт я сунул девчонкам по эклеру в пизду и потом вытягивал губами откусывая маленькими кусочками и слизывая с возбуждённых вульв растаявший шоколад вперемежку с их соками. На столе осталось ещё столько не тронутой нарезки, фруктов, выпечки, что можно было накормить взвод.

— Давайте танцевать. — предложила Катя.

— У меня музыки никакой нет. Не подумал об этом как-то. — смутился я.

— Включим телевизор на Муз ТВ.

— Надо же какие стёкла прозрачные. С улицы, наверное, всё видно?

— А мы свет выключим. — стаскивала с меня рубашку неугомонная девчонка.

— И как она тебя сегодня не замучила? — Прижалась ко мне обнажённой грудью Лена.

— Он сам кого угодно заебёт. — заговорчески подмигнула мне Катя. — Так вы пойдёте танцевать?

— Пойдём, обязательно пойдём. Разрешите пригласить вас на танец, мадам? — склонил я голову перед Леной, в то время, как мой балбес задрал её к пупку.

— Разве такому откажешь? — протянула руку женщина к члену.

Катя щёлкала кнопками пульта в поисках музыки, но медленной не было. Мы с Леной постояли в ожидании, потёрлись телами лаская друг друга, да и рухнули на диван в объятиях страстного поцелуя.

— Может так оно и лучше. — прижалась к нам Катя, покрывая мою спину и ягодицы поцелуями. Её шаловливые ручонки развели в стороны мокренькие дольки материнской вульвы и направили в неё мой несгибаемый жезл.

То, что я сегодня многократно кончал, растянуло наше половое пиршество в классической позе после серии бурных оргазмов до полного Ленкиного изнеможения.

— А теперь давай я. — подползла Катя и вскарабкалась на меня втискивая набухшую головку в своё девичье влагалище. — Боже! Какое это счастье!

Медленными покачиваниями Катя насадила себя до самого дна и начила кружить влагалищем вокруг корня зеба. Головка хера описывала замысловатую траекторию, то тыкаясь в шейку матки, то почти выпадала из жерла сладострастия, то скоблила венцом переднюю стенку влагалища, то бодала заднюю.

Я не мешал девушке наслаждаться процессом, а только поглаживал её нежное тело, покручивал сосочки.

Лена положила голову ко мне на плечо и с умилённой улыбкой наблюдала за счастливым лицом дочери.

Когда-нибудь всё кончается. Кончилось и терпение Кати. Её мерные движения стали порывистыми. Член влетал в неё по самые яйца и попка девушки звонко шлёпала по моим бёдрам. Она откинулась назад и сдерживая крик начала быстро-быстро тереть головкой члена по передней стенке. И без того узкая вагина сжалась, выталкивая из себя струйку эякуляции и мой член.

Но я тоже находился на гребне оргазма и собирался упустить момент высшего наслаждения. Опрокинув Катю на спину, я почти грубо развёл ей ноги и со скрипом вонзил свой дёргающийся фаллос на всю его длину в дёргающееся в экстазе тело. Мне хватило нескольких размашистых движений, и сперма толчками залила влагалище девчонки. Она вся выгнулась, сгребая в кучу покрывало и поднимая меня на себе, глаза её закатились, и она потеряла сознание.

— Что ты с ней сделал?! — взвилась Лена.

— Да успокойся, ты. Сердце у неё здоровое? Вот. Значит ничего страшного. — старался говорить я как можно спокойней и уверенней, но сердечко у меня и самого ёкнуло.

— Катя, Катенька! Очнись! У тебя нашатырь есть? Нет. Я сейчас принесу. — начала искать халат Лена.

— Мама. Мамочка! Ничего не надо. Это было божественно! Напряжение до сладостной боли и взрыв. Я просто улетела!

— Ты опять сознание потеряла. — грустно сказала Лена

— Ты, моя дорогая, тоже сознание теряешь. — обняла мать девушка. — Но ведь хорошо же? Особенно когда он кончает!

— Этого я ещё на знаю, но ты ведь будешь в меня кончать? — обняла она меня, и поцеловала в губы.

Женщины, мои женщины, улеглись мне на плечи и нежно гладили моё потное от трудов праведных тело и мокрые гениталии.

Я впервые за последние несколько лет почувствовал себя счастливым. Меня любят, меня хотят, обо мне заботятся, а я делаю для дорогих мне людей то, что могу и делаю это с радостью. И это не только и не столько секс, хотя и это меня радует.

— Ну что мои любовницы, угодил я вам? — поднялся я, стряхивая с себя женщин. — Предлагаю выпить за вас мои хорошие, которые вывели меня из спячки и вернули к жизни. За вас!

— Коля, как я тебя люблю! — обняла меня Катя покрывая лицо поцелуями.

— Глупышка. Это ещё не любовь, а только половое влечение. — наставлял я.

— Тогда меня тоже к тебе влечёт и похоже не только как к кобелю. Давай выпьем за тебя, Коля. Ты вошёл в нашу жизнь, как слон в посудную лавку. Всё смял, всё разбил и нет теперь ни предрассудков, ни морали. Остались только голые стены правды, которая состоит в том, что как бы плохо не было, нужно не терять надежду на лучшее.

— Ну как я раньше жила? Работа, чтобы есть, есть чтобы хватало сил на дочь и нет никакого места для себя. Для живой себя. И тут, как снег на голову, полупьяный сосед — БИЧ с кобелиной натурой. И что? Стоило мне получить капельку мужского тепла, и я оттаяла...

— Ага! Ноги раздвинула, распустилась, как чайная роза. Ты бы только видел, как она суетилась, когда хотела пригласить тебя на обед.

— Да, я волновалась. Не каждый день незнакомый мужчина кладёт тебя в кровать и доводит до оргазма, от которого ты сознание теряешь.

— Вот я и решила поближе посмотреть, кто этот герой.

— Кто-кто? БИЧ с больной спиной. — вставил я.

— Посмотрела? И в миг девственности лишилась.

— И ты этому только способствовала. А я познакомилась со своим первым мужчиной, ласковым, сильным и любвеобильным, который любил меня ничуть не меньше чем других женщин, и не делал между нами никакой разницы. С ним я перестала чувствовать себя неполноценной. И хотя бы только за это я готова для него на всё.

— Девчонки, посмотрите там, сзади. Что-то чешется очень.

— Нет там ничего.

— А я подумал, что у меня ангельские крылышки режутся.

— Дурачок. — махнула на него рукой Лена. — Шутишь, а ведь ты действительно всю нашу жизнь изменил.

— Изменил и надеюсь, что к лучшему. — прижалась к моему плечу Катя.

— Я тоже на это очень надеюсь. Давайте за это и выпьем.

Спать они остались у меня. Ночью у меня была только одна главная задача — не перепутать и случайно не кончить в Лену. Я несколько раз просыпался от нежных прикосновений обнаженных тел и не в силах отказать им с удовольствием доводил девчонок до оргазма изредка позволяя и себе прыснуть каплю другую или в мокрую вагину Кати, или в рот, или попку Лены.

Утром я проснулся на удивление рано и был бодрым и трезвым. Женщин я расталкивал с удовольствием, сначала Лену, поставив её раком, потом, пока мылась мать, Катю в традиционной позе, доведя себя до семяизвержения.

— Лена, сегодня ты подаёшь заявление об уходе по собственному желанию. Я думаю, что чинить препоны твоему уходу никто не будет.

— А как же мы будем жить?

— Систематически. Потому, что ты записываешься к гинекологу и ставишь себе спиральку.

— А я? Я тоже хочу систематически. — возмутилась Катя.

— Ты пока обойдёшься таблетками. Таня тебе подберёт.

— С сексом разобрались, но я о деньгах. На пенсию по инвалидности нам не прожить.

— Я официально нанимаю тебя домработницей со всем положенным соцпакетом.

— Может я не хочу. Чего это ты раскомандовался? — возмутилась Лена.

— Просто, я думаю, что в три раза большая зарплата, да ещё у себя дома, рядом с дочкой, тебя привлечёт.

— Во сколько? В три?

— Мало? Хорошо. Этот вопрос можно обсудить дополнительно.

— Откуда у такого Бича — такие деньги?

— Абсолютно законные. Я заканчиваю приводить эту хибару в порядок. Бригада у меня уже есть.

— Ты про Лену с её девицами? — усмехнулась Катя.

— А чем они тебе не нравятся? Смотри, что за несколько часов с моей ночлежкой сделали.

— Я не про работу, а о способе расчёта за неё.

— Не ты ли милая мне его предложила?

— Я чего-то не знаю? — вступила в разговор Лена.

— Ничего нового. Пока мне уборку делали я бригадиршу трахнул. Тоже мужиками обойдённую, кстати.

— И совсем даже не кстати!

— Катя, ты не как ревнуешь? Вчера сама меня к ней в душ толкала.

— Да, ревную. Не хочу, чтобы ты с другими ебался.

— Желать — это твоё право, но ты мне не жена, и моё право выбирать, когда и с кем.

— Ну и ебись с ними, а я пойду домой. — соскочила Катя на пол и метнулась к двери.

— Вот и хорошо! Мне больше достанется! — ей в след крикнула Лена.

— А ты разве не со мной? — остановилась у дверей девушка.

— С какого рожна? Если ты не хочешь делить его с другими — это твоё дело. Лично мне наплевать с кем он кувыркается на стороне, лишь бы мне с ним было хорошо.

— Предательница! — скрылась Катя за дверью.

— Юношеский абсолютизм. Всё должно крутиться вокруг них. Ладно пройдёт.

— Так насчёт бригадирши — правда?

— Да. За то теперь, что угодно сделает.

— То есть она, как и я, твоя сексуальная рабыня?

— Ну ты хватила!

— И много у тебя таких?

— И ты туда же? Хватит! Ты хочешь жить по-человечески, или будешь до пенсии швабру таскать? Я не предлагаю тебе ни роль содержанки, ни роль любовницы, ни роль жены. Я предлагаю тебе работу домохозяйки. Если тебе кажется, что я буду тебе платить только за секс, то ты очень ошибаешься. Моё предложение остаётся в силе, даже если ты откажешься от секса со мной. Как просто, вы женщины, можете всё разрушать. Всё. Иди, а то опоздаешь на работу.

Я молча доедал свой завтрак, вернее ковырялся в остатках вчерашнего ужина. Радостное настроение было скомкано в хлам.

— Я согласна. Я подам заявление об уходе. — сказала Лена, прежде чем закрыть дверь.

Ладно хоть одной ума хватило не ставить своё личное благополучие от количества женщин на земле.

И день вошёл в свои права.

Вскоре приехали официанты и скрупулёзно осмотрев, и пересчитав инвентарь уехали.

Бригада Лены была на выезде, но я с ней договорился о том, чтобы она занялась капитальным ремонтом моей квартиры, подыскала, дизайнера, рабочих и прочее. Вдуть ей и её девчонкам я пообещал в субботу на пикнике.

Звонка от программиста — Сани я вчера не дождался поэтому периодически позванивал ему сам, но она был недоступен.

— Семёныч, привет. Ты уже на посту?

— Привет, Коль. Дома скукотища. По ящику лабуду гонят, а тут вроде среди людей.

— Ты Санька случайно не виде? Обещал он...

— Я помню. Про протезы. Он перебрал вчера. Много ты ему вчера оставил.

— Так я дума он с тобой...

— Санёк? Он за копейку удавиться. Так вот. Повязали его менты вчерась. Демокритизаторами своими слегка рехтонули. Сейчас или дома, или в больничке отлёживается.

— И телефон не отвечает.

— Может разбили, может забрали.

— Домашнего адреса не знаешь, случайно.

— Нет. Откуда?

— А со своими не встречался?

— Нет, пока. В воскресенье на поминки пойду там может кого и встречу.

— Валеру — главврача тоже не видел?

— Кто-то говорил, что его на дачу увезли.

— Ясно. Тогда пока.

— Может по кружечке?

— Нет. Дела. — с лёгкостью отказался я от заманчивого предложения.

В этом направлении пока застой. Надо комп купить и в сети погуглить. Вот этим и займёмся.

Через час фургон «IT-Sеrvicе» разгружался у нашего подъезда.

Я никак не думал, что моя бригадирша, развернёт столь бурную деятельность. Вчера собранная мебель стопками упакованных в целлофан панелей лежала на улице. В квартире обдирали полы — многоярусную дощатую конструкцию, покрытую несколькими слоями линолеума.

Здесь же крутились вчерашние сборщики мебели.

Поздоровавшись я осмотрел руины и понял, что несколько дней мне придётся ночевать на улице, если Лена или Катя встанут в позу.

Решено. Катя дома. Я звоню.

— Ты!? А я думала ты с ней. — обхватила она меня за бёдра.

— Куда я от вас денусь? Катя я тебе подарок привёз. Можно занести?

— Заноси, конечно. А что за подарок? — пыталась она разобрать надписи на коробках.

— Ты школу закончила? — спросил я неожиданно для себя.

— Восемь классов. Без троек.

— А почему дальше не стала учиться?

— Та школа далеко, а на транспорте... ну сам знаешь.

— Ясно. Вот тебе компьютер. Мы устроим тебя на дистанционное обучение. Сдашь экзамены, поступишь в ВУЗ. Нечего у матери на шее сидеть. В интернете люди миллионы зарабатывают.

— Я на компьютере не умею. — Сникла Катя.

— Ерунда. Устроим тебе курсы ликбеза по компьютерной грамотности и вперёд.

— А так можно?

— Сейчас всё можно. — «если деньги есть», додумал я мысль.

IT-шники быстро распаковали коробки, соединили всё кабелями и на экране загорелся весёленький пейзаж.

— Для этого нужен специальный стол и стул.

— И место куда его поставить.

— Ладно. Это вечером мы с мамой решим.

— Теперь ты у нас ночевать будешь?

— Если не прогоните.

— Ну, что ты! Конечно не прогоним.

— Хорошо. Давай попробуем поработать с компьютером.

Она, как малый ребёнок, долго не могла справиться с мышкой, а я терпеливо с самого начала объяснял, что такое папки, иконки, панели, курсор, клики и т. д. и т. п. Первый её восторг, когда она сама смогла выйти в интернет и найти какая завтра будет погода.

Честно говоря, я устал, а она всё задавала и задавала вопросы. Тогда я нашёл ей курс уроков для «чайников» и, сославшись на дела, оставил девушку наедине со всемирной паутиной.

— Как у тебя всё быстро получилось! — зажал я Ленку в подъезде, облапив её грудищи.

— Так ты же попросил. — мяла она набухающий член через ткань брюк.

— А ребята здесь откуда?

— Их наши девчонки попросили так, что они не смогли отказаться. — расстегнула она ширинку. — Катя ведь дома? Пошли ляжем.

— Катя тебя сильно ревнует меня к тебе, впрочем, как и её мать. Не знаю, что с ними случилось?

— Влюбились. Тут и к гадалке не ходи. Ладно, пошли хоть к тебе в ванную. Там ещё ничего не делают. — потянула она меня за член в квартиру.

Не обращая внимание на снующих рабочих, она завела меня в ванную и задрав юбку оголила зад.

— Что ты со мной делаешь? Я тебя так хочу, что потеряла всякий стыд. Ну же возьми меня.

— Я сейчас проверю, так ли велико твоё желание. — сунул я руку в её промежность.

Там действительно разве что не капало. Наклонив Лену вперёд, так что она достала руками дна ванны, я сунул два пальца к заветной точке на передней стенке влагалища, а член погрузил до самого дна, уперев головку в шейку матки. Такого двойного воздействия Лена не выдержала и воплем обдав меня струёй эякуляции, рухнула на дно ванны.

— Что здесь происходит? — просунулось в двери сразу несколько голов, в том числе и рыжая бойкой девицы, Вали.

Увидев меня со спущенными штанами она, растолкав любопытных, вошла в ванную.

— Всё нормально! Я сейчас разберусь! — вытолкала она незваных зрителей и закрыла дверь на защёлку.

— Опять? — осмотрела она лежащую на дне ванны женщину с блаженной улыбкой. — Ты и меня в прошлый раз отодрать обещал.

— Я и не отказываюсь, но обстановка здесь и сейчас этому не очень способствует. Тете так не кажется?

— Её отодрать до беспамятства — обстановка подходит, а для меня нет?

— Валя, она уже была готова к такому финалу, причём в любой обстановке, а я стал только катализатором, запалом. Ты ждёшь от меня таких же фееричных ощущений, но тебя к ним нужно подготовить. Это не просто перепихон в туалете. Здесь я могу тебя просто грязно выебать, а ты уйдёшь разочарованная с затаённой обидой на меня. Ты этого хочешь?

— Нет. Извини. Ты вероятно прав. Тогда, когда?

— Сделаете ремонт и милости прошу, заходите. Только не все сразу.

— Так ты собрался всех?...

— А чем они хуже?

— Хорошо. Договорились.

Она вышла в опустевший коридор, а я стал приводить в чувство объёбанную Лену.

— Это пиздец! Никогда ничего подобного не испытывала. — поднялась она на ноги, счастливо улыбаясь и вытирая своё сияющее радостью лицо от слёз.

— Ты так кувырнулась, что я даже испугался. Тут твои набежали. Осторожно, не поскользнись, ты тут налила маленько. — помог я вылезти Лене из ванны.

— Не хера себе — маленько. Тебе костюм тоже чистить придётся. Извини я не нарочно.

— Ладно. Ерунда всё это. Ты умойся, а я побежал. Дела.

— Вот так просто? Выебал и убежал?

— Ленусь, ты чем не довольна? Чем я тебя обидел?

— Иди, иди, Коля. Это я по-бабски о своём.

— Хорошо. Сколько денег надо и когда — звони. Сразу передам. Пока.

«И эта, о своём, по-бабски. Вот мудрилы!» — думал я, окунаясь в пекло полуденного города.

Я направился в центр травматологии и ортопедии. Битый час я искал человека, который смог бы на профессиональном уровне рассказать мне о состоянии дел в этой области. Ещё час я ждал, пока профессор закончит операцию. Понимая, что это человек занятой, я коротко изложил суть проблемы и попросил рекомендаций по её решению.

— Родственница? — поинтересовался он.

— Просто соседка.

— И откуда такое участие?

— Не знаю. Была бы она здоровой, я может быть подумал о том, чтобы на ней жениться. А так, просто жалко её и её мать.

— Проблема решаема. Заграницей создали адаптивные протезы, управляемые микропроцессорами. Человек с этими протезами способен ходить без костылей и вести активный образ жизни. У нас таких нет. Цена вопроса — несколько миллионов.

— Долларов?

— Нет, слава Богу, рублей.

— А как заказать?

— Вы серьёзно?

— Более чем.

— Врать не буду, не знаю. Вот вам мой телефон. — протянул он мне визитку, — позвоните во вторник до 10. Позже я буду занят.

— Большое спасибо. До свидания.

— Всего хорошего. Соседка, говоришь? — улыбнулся он одними глазами.

«Лёд тронулся, господа присяжные и заседатели!»

Хоть я и не Остап Бендер, но чувствовал себя авантюристом. Постепенно просыпающиеся во мне инстинкты менеджера среднего звена нашёптывали о том, что на этом деле можно даже подзаработать. Мысль пока не обрела окончательной формы, но постепенно обретала четкие контуры.

На всякий случай я заглянул в рюмочную.

Саня-программист грустил в компании с фингалом и забинтованной рукой, которую баюкал как младенца.

— Привет! Где это тебя так? — поставил я перед ним кружку пива.

— Сотню твою пропивал. Перебор получился. Менты отдубасили. — жадно отхлёбывал он живительную влагу.

— Про мою просьбу ты конечно забыл?

— Обижаешь. Я бы тебе давно позвонил, но телефон, толи посеял, толи украли. А наизусть я твой номер не помню.

— И что узнал? Не тяни.

— Есть у них модели в «железе», но их до серии доводить надо. Причём интересное, что управляется модель с одной стороны от нервных волокон человека, а мелкая моторика отдана чипу. Понимаешь? Два уровня управления, глобальный человеческий и локальный электронный.

Саня взял салфетку и начал рисовать какие-то блоки, стрелки, кружки и взахлёб рассказывать все военные тайны.

— Саня, извини, я в это ничего не понимаю. Ты лучше скажи, могу я с ними встретится?

— Подходи сюда завтра вечером, часам к семи.

— Замётано!

— Ещё кружечкой угостишь? — по-собачьи верные глаза Сани выманили из кошелька мелочь на дозу для пивного алкоголика.

Дело к вечеру, а я не обедал. Кружка пива с кальмарами только разожгла аппетит и нос явно выискивал запахи жареного мяса. Открытое кафе оказалось в шаговой доступности, на берегу реки. Аромат шашлыка манил посетителей и свободных мест было мало. У самого края площадки огороженной низким заборчиком, почти на проезжей части, сидели две девушки, уткнувшиеся в толстенные фолианты. Студентки, вероятнее всего.

— Здравствуйте. У вас свободно!

Быстрый равнодушный взгляд одной, оценивающий взгляд другой.

— Свободно.

Я подождал официанта, сделал заказ на салат, двести грамм шашлыка с ткемали и лавашем и бутылку коньяка.

Салат с коньяком принесли сразу, и я принялся молча есть, пропуская коньяк рюмку за рюмкой.

— Вы алкоголик? — вдруг спросила меня девушка с оценивающим взглядом.

— А вы вероятно учитесь на нарколога,

если так точно определили моё социальное положение.

— Да, мы учимся на врачей. Наркологию мы тоже изучали, но наша специализация психология.

— И здесь вы отрабатываете способы воздействия на пациентов с цель порчи им аппетита?

— Нет, что вы. Просто вы так часто опрокидывали рюмку.

— А других версий у вас не возникло? Может я поссорился с кем-нибудь и теперь переживаю. Или я просто спешу, а заказ никак не несут, салат я доел, и чтобы чем-нибудь занять себя я наполняю рюмку. Или может я преступник и пью, чтобы подавить страх. Ещё варианты?

— Интересный подход. Ещё.

— Я иду на свидание к женщине при близости с которой я кончаю и не успеваю удовлетворить её, а коньяк сильно замедляет процесс достижения оргазма.

— Очень интересно. А вы не пробовали перед свиданием опорожнять семенники.

— Пример не из моих жизненных ситуаций. Хотя семенники я опорожняю достаточно часто.

— Ваш заказ. — поставил на стол ароматнейший шашлык официант.

— Вы на диете, или финансы поют романсы?

Девушки переглянулись. Уставились в книги.

Я с удовольствием поглощал кусочек за кусочком поливая мясо кисло-сладким соусом и запивая коньяком.

— Я понимаю, что мазохизм воспитывает волю, но избыточное выделение желудочного сока приводит как минимум к гастриту. Девчонки, без обиды, давайте я вас накормлю.

— Вот ещё!... — вскинулась безразличная, на внимательная удержала её за руку.

— Без обязательств? — спросила она.

— Ни каких.

— Тоня! Ты с ума сошла?

— Нет, Вера. Я просто очень хочу есть.

— Тоня, а что вас настораживает?

— Сейчас накормите, напоите и в постель?

— Я вам не спиртного ни постели не предлагал.

— А кто говорил, что часто опорожняет семенники?

— Это диагноз. Вы, Тоня, спите и видите, что вас ласкают, теребят соски, мнут груди, ягодицы, целуют тело опускаясь от мочки уха к шее, по ключице к соску, по ложбинке живота к паху, вы раздвигаете ноги и губы щиплют ваши ляжки, приближаясь к распадку вульвы, где уже вздрагивает головка возбуждённого клитора. И вот жаркое дыхание накрывает ваш лобок ноги сами раздвигаются и шустрый язычок начинает порхать по клитору, по нежным губкам настойчиво раздвигая их в стороны и шершавой змеёй скользит по влажным от желания стенкам преддверья. Вы распахиваете перед ним проход к самому дорогому, входу в девственное влагалище...

— Ой. — вскрикивает Тоня, роняя книгу на пол и засовывая руку между ног.

— Ты что? — поворачивается к ней Вера.

— Кажется я кончила. — покраснела она, — Он поимел меня словами. Колдун чёртов. Я чувствовала на себе его губы.

— Я ещё не сказал тебе, что лобковая поросль у тебя рыжая и не стриженная.

— Но откуда?

— Вы же у нас психологи. Ну так будете есть, или вас сказками кормить.

— А у меня?... там. — краснея, поинтересовалась Вера.

— Бритая и тоненькая полосочка. — показал я пальцами её ширину. — И ты не девственница.

Я позвал официанта.

— Ещё пару рюмок, два мясных салата, и ещё три шашлыка по сто пятьдесят грамм.

Я разлил коньяк.

— За знакомство. Я — Николай.

— Я целоваться не буду. — заявила Вера.

— И не надо. — глядя ей в глаза сделал я языком движение снизу-вверх.

— Ой!

— Что? Опять кончила? — издевалась Тоня.

— Тебе смешно! А я вся мокрая. — опустила Тоня глаза в тарелку.

— Ты серьёзно! — вздёрнула бровь, Вера и перевела взгляд на меня. — НЛП?

— Я не знаю, что это такое.

— Нейролингвистическое программирование — НЛП.

— Я даже не гипнотизёр. Она сама этого страстно хочет, но очень боится. Я же просто озвучил её грёзы и вот результат.

— А обо мне как узнали?

— Сейчас так модно. Ещё по рюмашке? Под шашлычок.

— Я перед вами чувствую себя голой. — Вдруг заявила Тоня, покачиваясь на стуле с закрытыми глазами. — Я физически ощущаю, как вы ощупываете меня не взглядом, но руками. Мнёте мою грудь, лобок. Мне хорошо. Я хочу вас.

— И часто с ней такое? — шёпотом спросил я, наклоняясь к Вере.

— Впервые такое вижу.

— Может ей пить нельзя?

— Да, нет. Мы с ней больше выпивали.

— Не хочу показаться сволочью, но может... лишить её девственности, вместе со всеми её страхами.

—... — потеряла она дар речи от столь наглого предложения.

— Всё почестному. При тебе, чтобы не было потом непоняток.

— Ты охуел что ли? — открылись нежные уста Веры. — Да ещё и при мне.

— Так. Значит без тебя всё же можно? А как насчёт того чтобы вместе с тобой? За компанию, так сказать.

— Налей ещё! Тоня! Пить будешь?

— За что? — открыла девушка глаза.

— За потерю твоей девственности, например. — предложил я.

— А где? — наивно поинтересовалась Тоня.

— Ты, что? Согласна? — Вскочила Вера.

— Ты же согласилась? Почему мне нельзя? Он меня и так давно раздел и заласкал.

— Ничего не понимаю! Она всегда такая скромница.

Я отошёл к барной стойке.

— У вас есть комната, где можно уединиться с девушкой? — вертел я десятидолларовой бумажкой перед барменом.

— Пятьдесят и я открою кабинет директора. Там удобно. — нагло глянул он на меня.

— Открывай. Тогда и закуску со стола перенесите туда.

— Будет сделано.

Девчонки о чём-то спорили.

— Вера ты идёшь с нами?

— Куда? — хором спросили девушки.

— В кабинет.

Минуты две девушки молча переглядывались.

— Идём. — решилась Вера и взяла Тоню за руку. — Веди.

За стойкой бара оказалась дверь, за ней длинный коридор упирающийся в массивную двустворчатую дверь. Кабинет оказался угловой комнатой со стеклянными окнами от пола до потолка. Здесь было две зоны. Рабочая с длинным столом для совещаний и отдыха, отделённая от рабочей декоративной решётчатой перегородкой с вьющимися растениями. Здесь стоял стеклянный стол, на который переносили наши закуски и мягкий кожаный диван.

— Начнём? — шепнул я Тоне в ушко, обнимая её со спины и накрывая руками груди и лобок.

— Говори. — выдохнула она, погружая пальцы в волосы на моей голове.

— Теперь я буду делать то, что говорил.

Куснул я мочку и мои губы начали опускаться вдоль её шеи. Руки расстёгивали пуговки, крючочки, молнии и завязки. Одежда слетала с неё как шелуха с луковицы, обнажая белую, совсем не загорелую кожу.

Я глянул на Веру. Девушка стояла, расставив ноги на ширину плеч и раскачивала бедрами из стороны в сторону, одна её рука мяла грудь, другая спускалась вниз по животу.

— Тонь. — подозвал я девушку.

Когда она подошла, положил её руку на обнаженную грудь подруги, а сам молча уверенными движениями стянул с неё юбочку вместе с трусами и топик с лифчиком и поставил её уперев животом в бедро Тони. Руки девушек сплелись. Воспользовавшись передышкой, я стянул с Тони мокрые трусишки и прижался лицом к их голеньким животикам.

Дальше по сценарию я должен был уложить Тоню на диван делая кунилингус довести её до оргазма.

— Я хочу посмотреть, как ты будешь входить в неё. — вдруг выдала Тоня.

— Ты же хотела...

— Да, да! Но я сначала хочу посмотреть, как это выглядит со стороны. Что тебе жало?

— Мы так не договаривались!

— Мы вообще ни о чём не договаривались. Даже о том, кто, например, будет раздевать меня? Будут ли мне делать минет или сразу в бой. Можно ли в вас кончать или нет? Здоровы ли вы, и нужно ли мне использовать презерватив, в конце концов? Так, что хватит ломаться, пусть идёт всё как идёт. Скажу только — я здоров.

— Мы тоже, ведь медики. В меня кончать можно, я на таблетках.

— А я не знаю. — смутилась Тоня, — есть вроде три безопасных дня. — загибала она пальцы.

— Рисковать ни к чему. — начал я раздеваться, расстёгивая рубашку. — обойдёшься на первый раз и без семяизвержения.

— Жаль. Это очень приятно. — присела передо мной Вера и начала расстёгивать брюки.

— В сексе почти всё приятно. — притянул я к себе Тоню и прижав к груди поцеловал в губы. — Раз Вера будет первой, то сделаем так: я делаю кунилингус ей, а ты в это время минет мне. Потом меняемся. Пока так, а дальше видно будет.

— Но я никогда не делала.

— Ничего. Когда-нибудь надо начинать. Порнуху смотрела? Значит знаешь суть вопроса. Смотри, только без зубов. Поехали.

Я толкнул Веру на диван, и её задница утонула в мягкой коже обивки. Почему — то целовать её в губы у меня желания не возникло, но пройтись по её объёмным упругим сиськам я не отказался. Продолжая тискать груди, я опустился по впалому животику к идеально эпилированному лобку и вспорол носом слипшиеся половинки её сдобного пирожка, выпуская на свет божий соцветие влажной вульвы.

Тоня пролезла у меня между ног и оперлась затылком о край дивана. Теперь мой член болтался перед её лицом, но она никак не решалась взять его в руку. Мне пришлось на ощупь вложить член ей в ладонь и подведя головку к губам сунуть её в рот. Первые предвзятые мнения улетучились, брезгливость сменилась приятным удивлением и вот девочка уже не может оторваться от этого удивительно нежного, но замечательно твёрдого органа.

Мои пальцы уже углубились во влагалище девицы в поисках заветной точки, а её вагина изливалась соками в мучительном ожидании скоропостижного финала.

— Тоня, девочка, вылезай. Сейчас будет самое интересное, ради чего, собственно, и нужен весь этот цирк. — я теребил девушке эрогенную зону во влагалище, тёр клитор и разбухшие губки, она выгнулась, выстрелила в меня струёй горячей мути и забилась в судорогах. —

— А теперь мой черёд. — влез я на Веру и ввёл напряженный член в раскрытые створки дёргающегося влагалища, так чтобы Толя видела всё в мельчайших деталях.

И когда фаллос скрылся в пучине, Тоня радостно захлопала в ладоши. — Я тоже так хочу!

— Обязательно, но сейчас должен кончить я. В тебя ведь нельзя? — работал я, чувствуя тесноту пульсирующего в затяжном оргазме влагалища.

Мой оргазм долго ждать не пришлось. Вот он! Вот! Вот! — спустил я семя, а Вера вдруг заорала и забилась в судорогах с новой силой.

— Что с ней? — со страхом смотрела девочка на свою подругу.

— Ей очень хорошо. На-ка попробуй спермы, когда такое ещё случится.

Тоня, немного брезгливо взяла мокрый от слизи член двумя пальцами и слизнула капельку на кончике.

— Не поняла, но не противно.

— Тогда обсоси его весь, так быстрее до тебя доберёмся. А я отдохну не много, да тобой полюбуюсь голенькой.

— А мной уже можно и не любоваться? — подала голос Вера.

— Отдыхай, сладенькая. — разлил я коньяк по рюмкам. — За удачное начало?

— За тебя. И откуда ты такой нарисовался? — хлопнула рюмку Вера и потянулась к члену, вырывая его из рук Тони. — Ты пей, а я пока закушу.

— Вера, не борзей! Ты своё уже получила. — опрокинула рюмку Тоня и начала оттеснять Веру, которая не желая отпускать мой конец сильно всосала его в себя и прижала языком к нёбу.

— Сейчас оторвёте и никому ничего больше не достанется. — больно шлёпнул я по голым попкам.

— А чего она? — чуть не плача вопрошала Тоня.

— Иди, сюда, маленькая моя. — притянул я девушку на себя и припал к её мягким губам, тиская и раздвигая упругие ягодицы.

Член усилиями Веры ожил и начал рваться из её губ к губам девственной вульвы.

«Хватит игр. « — цинично подумал я, опрокидывая девочку на спину, наваливаясь на неё всем весом и сгребая в охапку её хрупкое тело. Продолжая жадно целовать её в губы, я мял её груди и ненавязчиво продвигал член к преддверью.

«Вот он — момент истины.»

Наши глаза встретились, и я к своему удивлению не увидел в них страха только решимость. Наши тела подались навстречу друг другу, и я провалился в теснину её влагалища по самые яйца. Зрачки на мгновенье расширились и глаза увлажнились.

— Ну же! Чего замер? — качнула она тазом мне навстречу.

— Жду пока ты привыкнешь к моему присутствию. Больно?

— Совсем нет и я не хочу привыкать к твоему присутствию, я хочу ощущать твоего красавца в себе. Давай, выеби меня! Я хочу стать настоящей женщиной, а не сломанной целкой! Я хочу кончить!

И я её выебал. Сильно, жестко, в разных позах, не обращая внимания на её крики. Она уже кончила несколько раз и я, забыв осторожность и доведя её до очередной кульминации, загнал фаллос на всю длину и спустил в её истекающее влагалище горячую струю семени. Я ожидал, что это произведёт какой-то эффект, но не такой. Она не стала кричать, не стала биться в судорогах, нет. Она окостенела с широко распахнутыми глазами, закушенной до крови нижней губой и сжавшимся в точку влагалищем.

— Это пиздец! — безрезультатно попытался выдернуть из капкана пережатый у корня член. — Вот только вагинизма мне и не хватало! Больно-то как!

— Дайка я ей в лицо брызну. Может очухается! — предложила Вера, до сих пор сидевшая в ступоре. Она набрала воды в рот и пыхнула в лицо подруги.

Тоня очнулась, быстро заморгала пытаясь в памяти восстановить события.

— Что это со мной было? Больно. — потянулась она к низу живота.

— У тебя, вероятно, шок от слишком сильного оргазма. Мышцы влагалища судорожно сжались. Это и вызывает боль. И не только у тебя. — попытался улыбнуться я, — Я всё ещё в тебе и твоя жадная киска не хочет выпускать моего дружка из своей норки.

— Пусть теперь там и живёт. — обвила Тоня мою шею и потянулась к губам.

— Пусть. Хотя бы последние два часа моей никчёмной жизни. — припал я к мягким губам.

— А почему последние два? — подняла бровь Вера.

— И кто тут на врача учиться? Через два часа без кровообращения...

— Ой! Вспомнила! Трупный яд, гангрена. Нужно срочно снимать спазм. У меня что-то было.

Она нашла свою сумочку и вытряхнула её содержимое на стол.

— «Спазмалгон». Что там? Ага, ага, дозировка. Максимальная 6 таблеток. — бубнила Вера, читая инструкцию.

А мы нежно целовались и это, как ни странно позволило Тоне расслабиться. Член почувствовав некоторую свободу, начал тыкаться набалдашником головки в дно влагалища, вызывая её страстные движения навстречу. Когда, наконец, Вера подошла к нам с пригоршнею таблеток в ладони и стаканом воды, Тоня уже билась в моих объятиях в новом оргазме.

— Ну вы даёте!? — восхитилась она. — Для кого я тут старалась?

— Иди к нам. — притянул я Веру к дивану и уложив рядом с Тоней перелез на неё, тут же загнал распухший член в нежную вагину. Здесь я и закончил свою вылазку опорожнив яйца в трепещущую в оргазме вагину.

— Мы ещё встретимся? — повисли на мне девицы, когда мы прощались.

— Всё в руках Божьих. Может и свидимся. Пока, девчонки, пока. — помахал я им рукой и перебежав дорогу на красный свет заскочил в подвернувшуюся маршрутку.

«Хорошо я, однако, отобедал! Благо, что член не оторвали. Зря я в неё кончил. Ладно обойдётся. Скоро шесть. Что там у нас по плану?» — думал я, подъезжая к своему району.

А планов у меня на сегодня больше никаких не было. Стоило мне подумать о Кате или Лене, которых по любому, а пялить мне сегодня придётся, так у меня сразу начинало ломить у корня. Посмотреть бы, что у меня там. Дома у меня разгром, да и девки покоя не дадут. Пойду пивка выпью, а там и сортир есть.

— Колян! Иди, что скажу! — махал мне издали Семёныч.

— Привет, старый. Что-публику-то пугаешь?

— А ты послушай, для тебя стараюсь. Был у меня сослуживец. После распада СССР в заграницу подался. Ну да бог с ним, не он один такой был. Он хоть знал, что хотел. Так-то. — задумался Семёныч, приложившись к кружке.

— А я тут причём? — вяло поинтересовался я.

— А, да. Он в Афгане ногу потерял, вот и хотел там, за бугром, хороший протез себе сделать. Стал где-то работать, потом дело открыл, преуспевающим стал. А вот помирать на Родину приехал. Протез он себе сделал, а вот от рака не увернулся. Узнал я об этом и к нему, ну к его вдове, то есть, мол так и так говорю, а она в слёзы, зачем он ему теперь, забирай мол. Я хвать и сюда. Саня тут сидит. Я ему железяку на стол, кстати лёгкая, не подумаешь. Он покрутил её покрутил, крышечку какую-то снял, да как подскочит. Протрезвел даже. Обнял меня и говорит, будут, мол, Колькиной бабе ноги и убежал. С ногой убежал. Вот. — приложился промочить горло Семёныч.

— Это, конечно, всё интересно, ну а дальше-то что?

— Он попросил, если я тебя увижу, всё рассказать, и чтобы завтра ты не вечером, а в три часа ждал его здесь. Он придёт не один. Всё.

— Неожиданный поворот. Ладно. Спасибо за хорошие вести. Пивка?

— Нет, не надо. Мне сегодня хватит. Домой пора. Это я тебя ждал. — поднялся Семёныч.

— Ну, бывай.

Я допил кружку и пошёл в туалет. Член напоминал о себе тревожным нытьём.

— Ни хуя себе!!! Вот это я пообедал!!! — выразил я своё впечатление после того как вывалил своё синюшное хозяйство из ширинки.

— Ты где его так?!! — скосил на меня взгляд сосед по писсуару.

— Ох, ёб твою мать! — вытянул шею другой зевака. — Сифилис?

— Окстися! С чего взял, глупость такую?

— Так как в анекдоте:

«Приходит мужик к доктору.

— Сифилис у меня доктор.

— С чего ты взял?

— Симптомчик у меня.

— Какой?

— Так почернел и отвалился.»

— Нет. На пизду с зубами напоролся. Чуть не откусила. Едва выдернул.

— А. Это бывает. Синяк бодягой снимать надо. — раздался знакомый голос бывшего главврача. Коль, ты что ли?

— Я, Валера. Вот сунул неудачно.

— Я сказал наоборот. Повезло тебе такую редкую женщину встретить.

— Мне от такой удачи радости мало. Делать — то, Валера, чего?

— Да ничего ты не сделаешь. Само рассосётся. Для ускорения бодягу в аптеке купи, прикладывай.

— Что я бабам своим скажу?

— Скажи, что по яйцам ногой получил. Сюжет сам придумай. Семёныч сказал, что у тебя зазноба появилась? И вроде без ног даже? Отчаянный ты парень.

— Вот, трепло!

— Он по-доброму. Это ей ты протезы ищешь?

— Не просто протезы, а функциональные заменители конечностей.

— Эка! Куда махнул!

— И самое интересное, что уже и подвижки есть. Уверен, что будут у неё ноги!