Так мне вчера приснилось еще веселее: будто мы с твоим Сашей обменялись телами. Махнули не глядя. Ты представляешь?! Хожу по дому, а у меня тут болтается натуральный хрен с яйцами. Причем садиться надо осторожно, чтоб не придавить эти яйца. Все офигенно реально – иду в туалет, приходится разгибать и держать, чтоб не залить доски. А самое главное – член функционирует как настоящий. Я попробовала руками – встает как миленький и исправно работает! Жалко тебя не было поблизости, так бы и засадила! Красавица моя, как я понимаю мужиков, у которых на тебя встает... (звук поцелуя)...

Между прочим твоему Сашке тоже кино приснилось, тебе-то он вряд ли расскажет, так что не спались перед ним, а то мне будет неудобно. Он рассказал, что я застукала его голого с Оленькой, вроде бы еще на стадии петтинга и выпорола его ремнем прямо при Оле. Хотела и ее, но он не позволил, закрыл своим телом. Вот какая я садистка в глазах детей! Потом мы обе в голом виде его жалели и давали по-всякому. И вообще приняли в семью, стали вместе жить и спать втроем в одной кровати. Вот такой инцест с групповухой. Он еще стих смешной сочинил во сне... Э-э... Вспомню - расскажу.

— Что правда признался тебе, что во сне тебя и Олю трахал? – у Полинки проявился интерес и она даже приподняла с лица шляпу. – А вы не слишком ли стали близки для таких откровений?

— Да уж, болтали мы порой на очень сокровенные темы... Я даже рассказала как меня щупал Олежка в десятом классе, просто для того, чтоб он не повторял его ошибок... Полин... если тебя успокоит, наяву Саша меня ни разу не трахал, и я ему не давала.

И добавила про себя, это он мне давал... И тут меня поразило: точно такую же обтекаемую формулировку я услышала не так давно от Оли. Неужели он и с ней обменивался потрахавшись? Вот такая я мать – спокойно воспринимаю, что мою дочь имеют, и удивляюсь тому, что своего приятеля имеет она...

— Ну что ты замерла, - Полинка снова прикрыла глаза шляпкой, - не бойся, я не ревную, я же говорила, обучить бы его тебе... Ой, Маринка, моя писечка так соскучилась по твоим ловким пальчикам. Как бы Коля ни старался, у тебя все же получается лучше, нежнее и в нужной точечке. Жалко, что нам так редко удается теперь...

— Ты не боишься получить ожог интимной зоны. Твой Сашка, подпалил задницу. Не сказал еще? Обрадовался, что все девки уехали и уснул без трусов на солнце. Так-то он уже коричневый и не остерегся. Кожа точно слезет. В это время ему и приснилось, что я его ремнем хлещу. А ведь это вполне могло бы случиться. Я не про ремень, ты же знаешь, я Олечку ни разу не ударила, я про дальнейшее... Мы ужинали голыми, потом я обучала их обоих и целоваться и трахаться...

— Маришка, пока ты держишь на лобке ладонь – ничего не боюсь. Кстати, я уже на пороге... Если тебе еще далеко...

— Я тоже близко, давай, отпускаем вожжи.

Пальцы одновременно погрузились во влагалища, и клиторы тоже оказались востребованы. Сейчас Полинку ничего не сдерживало и она взвыла волчицей. Во дворе наискосок залаяла собака.

Мы еще долго приходили в себя после заключительного трепета. Я сладко вспоминала как Сашкиными руками трогала похожее женское тело, но мысли от Сашки перекинулись на всех грибников, что скоро набегут голодной оравой...

— Пойдем, дорогая, в дом. Пора ставить вариться что-нибудь на обед, сейчас наши амазонки придут. С амазонами, - я легонько похлопала по лобку правой рукой... А ведь всегда задействовала в наших играх левую... Открыла глаза – на лице еще лежит шляпа. Полинкина шляпа.

— Полина, признайся, позавидовала мне, когда я рассказала, что с членом баловалась? Добро пожаловать в кружок смены тела! Не пугайся, произошла обычная телепередача. Ты отелилась, в смысле обзавелась новым телом, телохранительница моя. Не бойся, это временно.

— Нашла время шутить! Блин, какая я толстая! Все, питаюсь только укропом! Но что произошло?

— У Сашки есть теория, что переселение души случается в момент одновременного сильного оргазма с человеком с тем же именем. Он Александр, я – Александровна, а ты, Александрова, не забыла свою девичью фамилию? Обратный переход случается в обычном сне...

Шинкуя овощи для борща, мы обсудили происшествие со всех сторон. Полинка сейчас прозрела, она, как каникулы начались, заметила странности в детях... И внезапно покраснела:

— Похоже, я не Шурку, а Сашку просила помыть мне спину, потом еще показывала ему матку, раскрыв влагалище, да к тому брила губы.

Я кивнула, подтвердив:

— Я видела это воспоминание, пока была в Сашкином теле... Полиночка, а можно?..

— Колю? Ох и хитрая ты баба! Можно, милая моя, можно. Я же вижу какими глазами ты на него смотришь. Почувствуй моей писечкой Колин хрен, а он и не догадается. Он такой невнимательный, я подстригусь - он никогда не замечает Да и все остальные дырочки можешь использовать. У меня горло избыточную чувствительность давно потеряло, да и анус легко расслабляется. Это твои замшелые дырочки надо раздразнить как следует... да потренировать... А Саша Олю точно уже трахал?

— Полинка! Да вырос твой мальчик, а ты и не заметила... «обучить бы его» говоришь, так он все давно знает, ему практика нужна, - я болтала, а до меня медленно доходили ее предыдущие слова, бросив нож в кастрюлю, я обняла ее красными от свеклы руками, - за Колю так благодарна. Можешь эксплуатировать мое тело как хочешь, вплоть до левых заработков.

— Фу, пошлячка! – Полина гладила мою спину сладкими от моркови руками, но было видно, что она крепко задумалась. - А ведь в твоем теле это не инцест... Во всяком случае для него! Когда, ты говоришь, произойдет обратный обмен?

Полина Ивановна

И раньше мы с Маринкой были «не разлей вода» а теперь и вовсе. Особых изменений я не почувствовала, по комплекции мы не сильно отличаемся... Манера говорить у нас тоже одинаковая выработалась за годы общения. А интересно было бы к деткам подкатить и узнать что-нибудь такое, о чем они маме никогда не признаются. Как вот Ольга, на следующий же день рассказала мне про свою беду, а Маришке проговорилась буквально на днях. Но самое главное, надо с Колей соблюдать дистанцию, а то забудусь, разденусь при нем или игриво потреплю член Маринкиной рукой. А может наоборот – сблизиться, пусть он лучше с Маришкой изменяет, чем неизвестно с кем? Чего я себя накручиваю, фактов никаких, кроме субъективных ощущений, но все равно, чувствую задницей, что дело нечисто. Надо... надо будет Маринкиными глазками похлопать-пострелять, сисечку приоткрыть, подол поддернуть – Коля и клюнет на Маринкины телеса. А она в моем теле потрахается с ним и попривыкнет сама.

О, вот и грибники с добычей. К счастью грибов не так много, чтоб до утра чистить, но достаточно, чтоб сварить да пожарить.

— Марина, - шепчу, - девчонки с Сашей на речку собираются искупаться, я с ними схожу, задержу, и у тебя с Колей не меньше получаса. Потом расскажешь в подробностях.

Я взяла полотенце, накинула на плечи и спину, сегодня уже хватит загорать и пошла на визг девчонок. Через забор сиганула Оксана уже в раздельном купальнике, она успела обрадовать добычей бабушку, и восторги той все еще были слышны из–за забора:

— Я девкой была – одни белые приносила корзинами, а маслят мы за грибы не держали... Моховики-то почто брала, их же четыре часа только варить да в трех водах... Дубовик вот... только и сгодится засунуть этой бестолочи в...

Мы с Оксаной, смеясь, просочились через калитку к реке, я еще спросила, чего она Сашу не попросит такую же дверцу сделать между огородами, мол, не устала по заборам шастать?

— Тогда от бабушки не сбежишь к вам, она догонит и работы надает. А сейчас пока она по улице пройдет, да еще и встретит кого... в общем я искупаться успею или еще куда денусь. А забор помогает мне поддерживать форму, да и титьками за него не цепляюсь... – все это без передышки выпалила Оксанка и только потом задумалась, прозвучала бестактность или нет.

А я подумала что Маринке тоже нужно худеть. Вот так размышляя каждая о своем, по крапивному коридору мы вышли к иве. На небрежно брошенном одеяле валялись полотенца, футболки и шапочки. Оксана собралась скинуть лифчик, но взглянула на меня и оставила на грудках. Из-за поворота выгребал Саша-буксир, за него держалась Шурка, а за нее – Оля. Оксанка вбежала в реку и поплыла им навстречу. Хм, значит, без меня Оксана в присутствии парня купалась бы топлесс. А спровоцирую-ка я их. И сняла с Маринкиных сисек купальный бюстгальтер, надеюсь еще полчаса ультрафиолета они выдержат.

Забыла совсем, её-то сиськи основательно загоревшие! Чего я боюсь, дурочка, в этом теле можно до самого вечера голой проходить. Расправила одеяло и улеглась на бок, сиськи друг на друге, как недоделанный снеговик. И мне даже не стыдно. Может мне и плавки снять? А что, у Саши в бане было время на Маринкину лохматушку насмотреться, когда я попросила проверить ориентацию мальчика, так что ничего нового он не увидит, тем более через эти заросли. Решено, минут через десять-пятнадцать. Тогда Саша точно с берега не уйдет и у Коли с Маришкой будет больше времени.

Тем временем дети затеяли возню. Это Саша, устав работать вагиновожатым (хм!) нырнул и первой завизжала Шурка, следом Оленька, дочка моя молочная. Как я мечтала, чтобы она стала невесткой и (тьфу, тьфу, тьфу, ) к этому похоже все идет. Во всяком случае сны у Саши правильные.

Саша вынырнул чуть в стороне. Глотнул воздуха, сориентировался и опять нырнул, мои девчонки, не заметив его, молотили воду под собой, пока не завизжала Оксана. Чего так визжать? Ну потрогал мальчик сисечки и у кого есть, и у кого нет. Вон он вынырнул и берегу несется. Девчонки погнались за ним все трое. Саша подплыл почти к иве и бросил на песок разноцветный комок. Тут же отвернул и поплыл дальше. Комок в полете распался на три части. Три нижние части купальников. Девчонки, одержимые жаждой мести, не спешили восстановить форму одежды и в результате облавы прижали уставшего мальчика к берегу и насели на него. Саша встал на дно, приподняв двух из них, лежавших пузами на его плечах. Из воды выставились две голые загорелые попы. Третья, не такая загорелая, сползла, не удержавшись, в воду. Оксана (это она не удержалась) вдруг вынырнула с победным воплем, и четвертые плавки полетели ко мне, чтоб повиснуть на ветке ивы.

А я еще сомневалась! Встала, собрала с песка девчоночьи трусики, сполоснула и, не отжимая, повесила рядом с Сашиными. Посмотрела на стоящих и задыхающихся, но хохочущих ребят. А ведь мои девушки сразу купались без лифчиков. Одна Оксана скрывает то, что можно было бы и не скрывать. Впрочем никто не обращает внимания на ее единственный у всего квартета предмет одежды. А ведь и правда, выросли дети, приобрели характерные женские и мужские формы. Да и Оксана тоже, мало ли женщин без груди...

Сняла свои плавки, повесила в ряд с другими и не прикрывая Маринкину волосню, спокойно даже слишком, вошла в воду рядом с сыном. И ощутила разницу: Маринкино тело плавало легче. Мне в реке никогда не удавалось без движения оставаться на поверхности. На море другое дело - там лежала на воде раскинув руки-ноги как все, а теперь и здесь. Поплавав, перевернулась на спину и замерла, отдыхая. На грани слышимости сквозь воду в ушах донесся голос:

— А давайте тетю Марину покатаем...

Мне в подошвы уперлись, надо думать, плечи и еще чья-то рука вдавилась в промежность. Готова спорить на что угодно – это мужская. Никак не отреагировала. Мимо проплывали верхушки деревьев, неразборчиво через воду звучали звонкие голоса, палец во влагалище (чтоб рука не соскользнула, разумеется) слабо и ласково шевелился. Ай да Сашка, ай да сукин, то есть мой сын. Хи-хи. Хорошо! Так бы и сплавлялась до самого моря. Нет, меня плавно развернули и потолкали обратно. Все так же неторопливо и спокойно, разве что к пальчику во влагалище добавился еще один и вероятность непредусмотренного оргазма увеличилась вдвое. Девчонки устали и почти перестали подталкивать в стопы ног. О, в левую пятку кто-то уперся, видимо подключился свежий резерв. И сразу пальчики во влагалище зашевелились активнее. Как ножницы. Нет, кончать нельзя, вдруг там Маринка как раз под Коленькой и неожиданно вернемся по своим телам. Она-то свое успела получить, а я так хотела оценить Сашин член, а не пальчики.

Затылок мягко ткнулся в песок – села на мель, конец круиза. Дала возможность Саше остаться незамеченным – открыла глаза через минуту после того как его пальчики покинули вагину. Девчонки уже лежали на одеяле грудками вверх и с плотно сомкнутыми ногами, Саша стоял над ними, обсыхал, по мере согревания его член надувался. Ну еще бы, такой вид под ним! Девчонки без всякого смущения разглядывали как со скоростью подъемного моста распрямляется над их головами пенис моего мальчика. Попу он предусмотрительно окунул в густую тень ивы. Я вспомнила Маринкины слова про ожег и, обойдя сына, потрогала его красную задницу. Воспаления нет, краснота остаточная, но кожа слезет непременно.

— Не болит? – спросила я, желая показать, что трогаю с медицинской целью, а не с какой-нибудь еще, и, улыбнувшись добавила, - ты не рассказал Оле как защищал ее от карающего ремня?

— Какого ремня, кому, когда? - заинтересовались девки и хоть бы одна спросила «за что?» Ишь соревнуются, кто больше губки выпятит и при этом останется лежать на попе и ног не раздвинет. Даже Шурочка, ремня бы ей тоже...

Саша хохотнул, и начал рассказывать гораздо подробнее Марины:

— Мне приснилось, как играл с Олей в карты на желание и проиграл. Вот Оля меня раздела и осуществляет свое желание осмотреть и потрогать призовой кубок руками. А я неподвижен и тверд как мраморная статуя в музее. А Оля, этакая ценительница искусства, которая глазам не верит, и ей непременно надо потрогать. Тут появляется Марина Александровна в роли старушки-смотрительницы зала, видит, что на шедевр мраморной статуи посягают и пресекает нарушение. Вот Оле по голой заднице и досталось бы ремнем, если бы я не подставил руки. Ну а мою беззащитную поверхность для побоев прикрыть было уже нечем, вот мне и досталось от ремня. Зато Олечка прикрывала мне другое место обеими руками, а то что в ладони не вошло, защитила ртом. Заодно и свое желание осуществила. Но от этого появилось желание необычайной силы у меня. Я же не мраморный, хоть и кажусь таким на ощупь... Местами... Временами.

Девчонки захихикали, а покрасневшая, но довольная Оля протянула руку проверить последнее утверждение, но не дотянулась чуть-чуть, а привстать подружки с боков не позволяли. Саша косил глазами, следя за моей реакцией на откровенный рассказ касающийся уже меня, (хотя чего сомневаться, я же сама его попросила):

— . .. Пришлось это огромное желание гасить им уже вдвоем с тетей Мариной... Ну, а после утоления наших с Олей главных желаний мы пили чай и задумались над неожиданно возникшим третьим желанием, которое, накрывая на стол, порхало по кухне туда-сюда, сверкая белой голой попой и навевая поэтическое настроение.

И тут я услышала то, что не смогла вспомнить Маринка:

Нет, вы видали дуралея,

Который попою алея,

Но ни о чем не сожалея,

Глядит на дефиле филея?

Себя надеждами лелея.

Девчонки не устояли, точнее не улежали от хохота – выпали из своего дружного рядка, кто перекатившись на четвереньки, кто просто согнувшись. Я тоже трясла сиськами, не сдержавшись. А Саша невозмутимо продолжил, отследив мою правильную реакцию:

— Переместились в спальню и там осуществляли это и все последующие желания до тех пор, пока моя попа не задымилась. Ведь все это время я спал в миссионерской позе на одеяле в вашем девичьем уголке за сараем, традиционно без трусов.

Завершив забавную интерпретацию сна Саша протянул руку, снял с ветки подсохшие плавки и осторожно натянул – все же своего стоящего члена перед девушками и Маринкой он стесняется. И это он еще не знает, что на него смотрю я.

Ну что, прошло минут сорок. Там в доме уже наверняка стерли мою писечку, а то и попу. Я тоже натянула Маринкины трусы и лифчик, надо бы и мне такие же прикупить, хотя мне подошли бы и посмелее, мне же волосы прятать не надо. Девчонки нехотя разобрали свои трусики и майки, уверена, не будь в доме Коли, они так бы и пошли в голом виде. Совсем совесть потеряли тут на сельских просторах! Дома Шурка без халата даже в трусах не рисковала в туалет выскочить. А впрочем если у них и правда обмен был, то насмотреться, натрогаться времени хватило. Ладно пусть тоже попой вертит, учится.

Марина Александровна

Сбылась моя голубая мечта. Голубая в смысле цвета, а не ориентации. Вот ведь опошлили красивое слово, на людях и произнести стыдно. Особенно в классе.

Заскочила в баню, наспех подмылась, ополоснулась от пота и холодея от страха накинула Полинкино короткое кимоно на голое тело. По пути на веранде выключила газ под кастрюлей, накрыла ее полотенцем – пусть так дойдет до готовности и боязливо вошла в дом. Ну где еще искать мужика – конечно на диване напротив телевизора. К счастью никакого футбола не было, а то накрылось бы мое приключение этой самой... Полинкиной безволосой прелестью. Может и мне побрить? Ольга засмеет! Да и Саше нравится волосики там перебирать... Блин, подступаю к одному мужику, а думаю о другом!

— Устали, Колюнчик? – уж Полинкины ласковые обращения к мужу я послушала вволю.

Присела рядом, подобрав подол из-под попы (чтоб не измять, конечно) Коля покосился на белизну ягодиц и глазки загорелись.

— Не очень... Ты знаешь, нам в Северосибирске давали на работе компот из шиповника - наливай из бачка и пей сколько влезет. Так что навитаминизировался насквозь... Представляешь, даже поллюции почти каждую ночь... регулярно были как в юности. Вот и сейчас смотрю на тебя и...

— А ты смотри и действуй. Мариночка обещала минут на сорок задержать детей на речке. Так что если хочешь...

Я развязала пояс кимоно и шелк соскользнул с грудей за спину.

— Кстати, - ворковала я, балдея от Колиных рук на груди, - Марина ночью все слышала, зря мы думали, что она спала. Бедная так и не нашла себе никого. Хоть бы ты был поласковей с ней, ну попу погладь от меня незаметно, сосок пощекочи, улучив момент. Мне кажется она тебя любит... даже если и не без ума, но как эталон сравнивает тебя со своими кандидатами в женихи и те проигрывают.

— Что и ревновать к ней не станешь?

— Колюшечка, я тебя когда ревновала? Ну ворчала когда-то пару раз, но ты прекрасно понял, что не всерьез. С той же Маринкой на Новый год целовался взасос, танцуя. Даже Шурка рот открыла и покосилась на меня, а Сашу я, танцуя, успела отвернуть от вас, он и не заметил ничего. Марина же нам не чужая давно, Олю я наравне с Сашей выкормила... ты тогда в армии был. Тем более наш Саша с Оленькой полюбили друг друга. Так что она нам и в самом деле близкая родня будет.

— О-о, Полиночка, ты уже готова... Будешь целовать или так...

— Так. Потом поцелую и подниму еще раз, может быть... Подожди, кимоно скину, порвешь... Не удобный этот диван, ни ноги развести как хочется, ни голову откинуть, чтоб о валик не билась. Все не соберусь выкинуть и вместо него новый купить... (сболтнула, дура, блин!). .. Марине на день рожденья.

Никогда до этого я не накидывалась так на мужика - то и дело меняла позы, сбавляла или наращивала темп, то прижималась грудями, то вскакивала и насаживалась сама, хватала за руку и подставляла ему клитор, в то время как сама поглаживала мошонку или высверливала пальцем его сжатый анус.

— Я люблю тебя, Коленька!- прошептала перед самым финалом, - Сильней, мне скоро уже... вот-вот... А-а-а... А-А-А!!!

Позже я ласкала и облизывала Колин член, и радовалась что телу Полины в эти дни безопасно, в отличие от моего организма. Я-то совсем голову потеряла и могла бы им третьего ребеночка устроить... А интересно, Полинка с Сашей мне на радостях зародыша не наладят? У меня-то самое время. Чихнут – забеременею.

— Коль, ты уже... Хочешь еще? А куда пожелаете, мужчина, я вся ваша!

— Полинька, а ты шиповник не пила?

Я заткнула ему рот поцелуем, а сама семенной жидкостью из влагалища смазывала попу у входа и внутри, а член и так сырой еще от слюны. Так что когда Коля меня перевернул на живот, попа послушно расслабилась и член легко заполнил Полинкину задницу. Вот бы мне свою так же потренировать. А то после того самца Котэ, я так и не научилась расслаблять. Несмотря на то, что Полинкина сестра залечила мне разрывы довольно быстро. Какая же дура я была в молодости! Да и теперь – та же дура, только с высшим образованием.

Вот почему, пока Коля в вагину трахал, все мысли улетучились, а когда начал в попу - так и лезут, так и лезут?! Видимо правда, воздействие на задницу стимулирует умственную деятельность. Ремнем или членом - без разницы. Дотянулась пальчиком до клитора. И затряслась под Колей и его спровоцировала этим. В попу так и хлынуло. Коля осторожно вынул член. Представляю, какая там дыра, скомкала простыню, заткнула промежность. Встали, позвала:

— Я прямо так побегу в летний душ, там вода согрелась на крыше. Трусы себе захвати и мое кимоно, вдруг Саша раньше придет. Нет, белье сама потом выберу.

Так верхом на скомканной простыне поскакала к бане.

Сашка

Повеселил я своих девок и женщин удачно. Мы оделись и пошли к дому. Когда подошли к огороду, обнаружили над забором, на обычном Оксанкином месте голову Нины Ермолаевны.

Она закричала, едва увидев нас:

— Наташшила мне работы, а я порезалась, иди, дочисти остатки, а то я уже варить поставила.

Оксанке до слез не хотелось уходить из нашей веселой компании. Добрая Оля переглянулась с Шуркой:

— Мы поможем тебе, а потом у нас тоже все вместе почистим.

Они втроем повернули к перелазу, а я двинул дальше.

— Саша, - остановила меня тетя Марина, - пойдем, в баню зайдем, я там пантенол нашла, крем хорошо увлажняет кожу и она трескаться не будет, а может и даже не слезет лоскутами.

В предбаннике я снял трусы и лег на широкую лавку. Тетя Марина недолго покопалась в аптечном шкафчике. Осторожно выдавила холодный крем на зудящую попу и осторожно размазала его руками.

— У тебя и задняя часть мошонки сгорела. Не чувствуешь?

— Нет, видимо задница заглушила.

— Полежи, пока крем не впитается. Девчонки вернуться и пойдем обедать... Саш, тебе Оля сильно нравится?

— Сильно, я же говорил.

Она сила на лавку рядом с головой, я подполз и лег щекой на бедро. Очень близко оказался сосок под купальником и я ткнул в него носом.

— Так интересно? Признайся, подглядывал за мамой?

— Специально нет. За Шуркой да, подглядывал, по молодости... Сейчас бы не стал.

— Ну еще бы, после ваших водных баталий... А у мамы, что даже сиськи не видел?

— Видел, она сама попросила меня занести в ванную полотенце. Ну и занес, и спину ей тер. И еще она мне матку показывала...

— Вот тебе за честность, - тетя Марина, скинула с плеч бюстгальтер купальника, посмотрела как я ловлю губами сосок, вздохнула странно, с сожалением, что ли, - а хочешь я тебе тоже матку покажу? Из нее Оленька появилась.

Я живо соскочил с лавки и присел, перед тетей Мариной, стараясь не коснуться ягодицами пяток. Вообще-то мне девчонки уже показывали шейку матки тети Марины, когда мы играли в Робин Гуда и проводили допрос попавшей в плен женщины, но лишний раз увидеть, не упускать же такую возможность.

Тетя Марина, привстав, стянула плавки, погладила волосы на лобке, потянула за отдельные прядки, как будто увидела впервые, и чуть развернувшись к солнцу в открытой двери раздвинула влагалище.

Что сказать, у мамы такая же. Тогда меня весь вечер трясло, а сейчас намного спокойнее посмотрел. Привыкаю наверно.

— Ты онанизмом часто занимаешься? – тетя Марина решила, что разглядывание ее влагалища поспособствует лишней откровенности.

— Вы это уже спрашивали... перестал почти...

После паузы выдал:

— Можно бесконечно смотреть на чужую работу, горящий огонь и текущую письку...

Тетя Марина хохотнула на актуальное изменение афоризма. Я погладил опушенные волосами пухленькие отсыревшие губы, ее пальцы перестали растягивать вход вагины и переместились мне на голову. А я как с вышки нырнул и стал быстро целовать, и большие губы прямо через волосы, и растянутые уже мной малые.

— Можно я буду звать вас мама Марина? - неожиданно даже для себя спросил, и вновь впился ртом в слизистую оболочку.

— Можно, сынок, можно... А ты хотел бы еще на голенькую маму посмотреть? На маму Полину?

Вместо ответа я воткнул язык во влагалище и вертел им там как собака хвостом, пока он не онемел. Палец запустил в анус. Видимо это было опрометчиво, потому что первую фалангу закусило так, что ни туда, ни сюда. Как в мышеловке. Уставшим языком я сместился к клитору и плоским кончиком накрыл, а во влагалище запустил большой палец. Другой рукой продолжил копошиться в тонких и густых волосах на лобке.

Мама Марина судорожно вздохнула, повернулась и легла вдоль лавки.

— Ложись на меня, - она пошуршала каким-то пакетиком, а когда я встал над ней, ловко навернула презерватив, – не бойся, ложись, а то не сомневаюсь, что яйца болят, и сиськи и письки кругом, когда вот так сильно захочешь, скажи мне, «мама Марина, можно?»

Я лег сверху, стараясь не надавить на сиськи, рука тет... мамы Марины подхватила и направила член, и я обстоятельно (не первый раз уже) начал качаться, сминая прессом мягкий как тесто живот. Впрочем от этого ощущения тут же отвлекло необыкновенное блаженство члена. Мама Марина сжала мышцами и так не очень большой мешочек влагалища, но все равно я справился и даже моей слишком короткой (что, думаю, простительно) минуты хватило. Подо мной началось землетрясение... Не такое конечно как у ковбоя на родео, но меня прорвало. Как я еще презерватив не потерял, он наполовину слез и пришлось рукой придержать его на головке, вынимая из дырочки.

— Брось в печку, чтоб девчонки не обнаружили и не задумались.

Я шагнул в баню, не закрывая дверь, закинул в золу за печной дверкой резинку, зачерпнул и вылил на опавший конец пол ковша прохладной воды и повернулся к предбаннику. Там напротив двери стояла голая мама, она как раз кинула в стиральную машину простыню, распрямилась и только тут увидела меня.

— Мы тут подгоревшую попу мазали, - совершенно невозмутимо сообщила мама Марина.

Мама Полина, так же невозмутимо стоя передо мной совершенно голой, с белым лишенным волос лобком, с такими же белыми грудями с контрастными вылезшими сосками, сказала совершенно обыденно, будто мы не стоим впервые оба голые:

— А я хотела душ принять, к речке идти лень, да и обедать пора, где там девчонки задержались? Коля следом идет, полотенце и кимоно принесет мне.

Мама Марина за руку вытянула меня из бани, повернув к свету, потрогала мне попу и удовлетворенно разрешила:

— Крем впитался уже, можешь надеть плавки, – и обратилась уже к маме Марине, - Я не буду вам, Полинка, мешать и создавать очередь в душ, тут в бане песок смою после речки, чтоб в дом не тащить. Девчонок покричу, они у Ермолаевны.

Подруги, неотрывно глядели друг на друга, а на меня больше не обращали внимания. У меня сложилось впечатление, что идет беззвучный, но активный диалог, потому что их лица отражали сменяющиеся эмоции. Не подмигивали конечно, так - чуть-чуть приподнялась бровь, еле заметно дрогнули ресницы, уголки губ едва-едва приподнялись.

Мама Полина наконец широко улыбнулась, кивнула, непринужденно повернулась и, слегка покачивая белой, в отличие от мамы Марины, попой, зашла за угол бани к легкомысленной будке уличной душевой.

Я, успевший надеть трусы на поднимающийся член, вышел. По дороге к дому навстречу попался папа, перед собой он нес ворох из полотенца, маминого кимоно и еще чего-то. Разминувшись с ним, я оглянулся – в дверях предбанника все так же спокойно стояла голая мама Марина. Кустодиева на них нет!