Измученное тело в теплой воде возвращало жизненные силы. Лилия лежала в ванной и нежным, выразительным взглядом смотрела на сына. Она не стыдилась собственной наготы, наоборот, сейчас, после грязного осквернения это был единственный во всем мире родной, близкий человек, настоящая отрада. К тому же, после проведенной в одной постели холодной ночи, женщина больше не воспринимала его вечным ребенком, что свойственно матерям независимо от возраста их чада. Здесь другое, странное, незнакомое чувство нежной привязанности и страсти обладания. Лилия боролась с неясным проявлением этого порока, осознавала всю тяжесть последствий, но сейчас, в ослабленном состоянии, продолжать борьбу стало невозможно.

Юноша и взрослая женщина наслаждались присутствием друг друга, упивались загадочными томными взглядами, многозначительным, тяжеловесным молчанием. Максим возбуждался наготой женского тела, а Лилия наслаждалась создаваемым ей впечатлением. Она лежала в ванной с властной улыбкой женщины, убежденной, что желание, которое она внушает мужчине, делает ее всесильной. Беспричинная радость вдруг обуяла ее, заставила забыть отвратительное впечатление от недавнего соития, когда в угоду извращенного неудачника приходилось жертвовать своим телом. Куда охотнее она отдалась бы любому, первому встречному мужчине, если бы это не было связано с безвыходным финансовым положением.

Лилия двинула ножкой и остывающая вода начала убегать в черную воронку, образуя завихрения. Нехотя она оторвала истомленное тело и встала, протянув руку за полотенцем. Макс подал его, проявив услужливость кавалера, преисполненного надежды на благосклонность; он вложил его в руку и намеренно прикоснулся к влажной коже запястья. Желание неумолимо нарастало. Юноша понимал, что происходило в комнате в его отсутствие и чувство жалости выливалось в такую нежность, что вызывало неведомую ранее потребность. Макс страшился  желания собственной матери, но жаждал ее настолько сильно, что инстинктивные порывы одолевали осознанные нравственные запреты.

Перед ним Лилия обтирала собственное роскошное тело, махровые ворсинки впитывали с кожи капельки влаги, сама поза не оставляла загадок, а налитые свинцовой тяжестью груди свисали при наклоне, когда женщина вытирала ножки. Лиля нескромно смотрела на сына, когда намеренно прижала мохру полотенца к ложбинке между аппетитных бедер. Молчаливый свидетель ее невеселых раздумий теперь испытывал на себе всю силу женских чар. Игра становилась опасной, инстинкты грозили вырваться наружу и смести неуклюжее нагромождение запретов и табу.

— Халат забыла, - рассеянно сказала Лиля, накрыв плечи полотенцем, - сходишь в комнату?

Максим кивнул и выглянул в коридор, ревниво оберегая нагую мать от чужих случайных взглядов.

— Макс, никого в коридоре?

— Нет, пусто, - ответил мальчишка и попытался было прокрасться в комнату, будто это он был укрыт одним только полотенцем.

Неожиданно для него Лиля толкнула дверь, протиснулась между его плечом и косяком и как пигалица просеменила в спадающих тапочках в сторону комнаты. Макс смотрел на бегущую по коридору раздетую женщину, край полотенца доходил до поясницы и пухлые ягодицы колыхались от мелких шажков. Вода в сливе ванной звучно заклокотала и смолкла.

Максим собрал мамино платье и прошел в комнату, а когда дверь захлопнулась за его спиной, наконец они были в безопасности. Неожиданное приключение заставило сердца стучать и в тишине убежища и казалось, что их биение отчетливо разносилось по комнате. Взгляды встретились, установился немой диалог глазами и вдруг раздался неудержимый смех - от миновавшей опасности сделалось так легко. Макс не отводил взгляда, но молчал, не решаясь нарушать хрупкого единения с матерью.

Лилия все не одевалась, единственным ее укрытием было влажное полотенце, что не прятало и половины груди. Она присела на кровать, обняла согнутые ноги и смотрела на паренька, без слов, без ожиданий, просто радуясь его существованию. Максим неловко переминался с ноги на ногу, уйти в свои книжки сейчас было немыслимо, а бороться с похотливым желанием доступного женского тела становилось все труднее. Воспитание и представление многих сотен поколений о семье не позволяли ему вот так просто, как не связанному кровными узами любовнику, взять женщину, которая возбуждала его аппетит.

— Подойди ближе, - попросила ласкающим голосом Лилия.

С шаловливой грацией она скинула полотенец и предстала перед сыном неглиже, она устроилась на краю кровати, подогнув ножки под себя, и потянула его за руку.

— А что, если мне немножко поозорничать? - сказала женщина, совещаясь сам с собой.

Лиля взглянула снизу в глаза юноши и подцепила край резинки его спортивных штанов, оттянула ее вниз и напряженный фаллос обрел свободу. Природа отметила Макса достоинством выше среднего даже по меркам взрослого мужчины и этот дар не остался незамеченным. Теперь, когда Лиля видела крупный пенис сына при свете дня, трепет разливался в ее груди, сам вид и величие мужского органа внушали почтение к себе. Снизу у основания была тяжелая мошонка, в которой вырисовывались крупные яйца. Лилия утвердилась в решении - борьба с настойчивым возбуждением, преследовавшим ее несколько последних дней больше не имела смысла и приносила только страдания.

Не способная больше прислушиваться к голосу разума, Лилия приблизила лицо к напряженному члену, закрыла в предвкушении глаза и прижала губы к головке. Макс вздрогнул, потом их взгляды снова встретились, легким движением век соблазнительная Лилия позволила мальчишке отбросить предрассудки. Эта молодая, упругая плоть казалась неиспробованным лакомством. Женщина развела губы и впустила сочную, фиолетовую от напряжения головку в жаркое, влажное пространство.

Несмотря на обуявшую обоих страсть, состоявшие в кровном родстве любовники, не спешили удовлетворять животные желания, они наслаждались другим, возвышенным чувством. Само прикосновение рта к члену сына позволяло Лилии чувствовать эмоциональный всплеск. С ее внешностью она могла менять партнеров, как перчатки, позволять им вытворять со своим телом все, что только вздумается, она могла ежемесячно расплачиваться с хозяином квартиры своей попкой, но такого удовлетворения, как сейчас она бы не способна была получить.

С точки зрения внешних приличий теперь она могла сохранять непререкаемую репутацию - никто не имел бы оснований подозревать ее в связи с собственным отпрыском. Новые горизонты, что она с таким усердием отвергала, теперь захватывали всю ее без остатка. Составив себе предвзятое убеждение, Лилия слишком долго терзала себя тщетной борьбой, не приносившей ничего, кроме страданий. Не довольствуясь малым, она провела языком вокруг крупной головки, потом высосала из нее сочащийся солоноватый секрет, отчего щеки глубоко впали. Лилия не хотела выпускать лакомство изо рта, не хотела грязных ласк, просто наслаждалась удерживанием шаровидного окончания члена между своих пухлых губ. Неспешное удовлетворение приносило куда больше наслаждения, чем животный секс. Обворожительное создание, она торжествовала, уступив своему собственному соблазну, зато теперь безраздельно пользовалась его дарами. Лилия выпустила головку, сопроводив влажными губами очертания сливовидной головки, не прикасаясь руками, она опустила голову под торчащий пенис и вобрала губами одно тяжелое, безволосое яичко.

Максим изнывал от сильнейшего ощущения, его пенис от возбуждения покачивался в такт пульсации крови, а ноги с трудом держали. Пока Лилия втягивала в ротик мошонку, он смотрел на ее лицо и оно не казалось развратным или похотливым, наоборот, оно было чистым и девственным. Как она увлечена своим занятием, сосредоточена на тщетных попытках всосать сразу всю мошонку - крупные яйца не вмещались между ее губ. Второе яичко не помещалось и на половину, эластичная кожа мошонки не пускала его. Как одержимая, Лилия предавалась бесплодным попыткам удержать во рту мужские яйца.

Когда она пресытилась этой забавой, испуганно посмотрела - Макс бессвязно шевелил губами. В ответ Лиля прижала палец к губам - ничего не говори. Преграды здравого смысла были отброшены, женщина смотрела в глаза, стараясь угадать малейшее желание сына. Подчиняясь бессознательному побуждению, она отстранилась от юноши, но только для того, чтобы изменить положение. Лилия опустилась грудью на поджатые коленки, ступни свешивались с края кровати, чтобы не вынуждать созревающего мужчину на шаг, способный вызвать сожаления, она предоставила ему право распоряжаться своим телом.

Макс уже не противился природе, перед ним в покорной позе была женщина, прижатые к груди ноги раскрыли промежность, обычно скрытую от взглядов. Он видел растянутую дырочку заднего прохода с воспаленными, припухшими краями, она пульсировала и приоткрывалась. Максим интуитивно понимал, что еще час назад хозяин комнаты терзал именно это место. Видел он и сочащуюся, розовую, зыбкую щель чуть ниже, она обещала наслаждение одним своим необыкновенным видом. Одуряющий аромат женского тела кружил мальчишке голову, сейчас он был волен отказаться от предложенной чести, а мог заполучить любую из дырочек без сопротивления Лилии.

Макс стоял со спущенными до колен штанами и раскачивающимся напряженным до предела членом, он медленно придвинулся, чувствительная головка едва прикоснулась к бархатистой коже ягодиц. Лилия покорно ждала, готовая принять любую прихоть созревающего мужчины. Сквозь туман юноша видел, как головка, блестящая от натяжения, скользит по ложбинке между ягодиц, готовая остановиться в любой момент. Он задержалась возле ануса, прислонилась к его шишковидным краям и скользнула ниже. Прикосновение к влажной, разгоряченной вульве своей сладостью подсказало верность выбора.

Головка медленно погрузилась между размякших краев скользкой воронки, трепетное чувство разлилось в груди. Макс явственно ощущал власть над своей волей, он мог пойти на поводу у внутреннего чувства и спустить прямо сейчас, а мог и удержать, накопить нарастающее возбуждение. Оно одновременно требовало скорейшей разрядки и томительного ожидания. Прикосновение половых губ было таким тонким и нежным, что мальчишка обрел способность сдерживать собственный оргазм без особенных усилий.

Лилия покорно ждала, она чувствовала прикосновение члена, его медленное движение внутрь и трепетала. Медленно, миллиметр за миллиметром пенис погружался, растягивая стенки жаждущего влагалища своей мощной головкой, а свод влагалища благодарно облизывал его ствол. Круги шли перед ее глазами, томление было так велико, что даже малейшее прикосновение к нетронутым областям вызывало всплеск эмоций. Радость переполняла и душила женщину.

За окном было уже темно. Макс теперь боялся прервать игру преждевременным, эгоистичным окончанием, он старательно вводил член, уже половина его томилась в теплом, скользком вместилище. Влечение к смиренной женщине требовало резких, неоправданно жестких рывков и стоило немалых усилий сдерживать животный порыв. Сейчас он был исследователь, он изучал новизну близких отношений. В какой-то момент желание одержало над ним верх, таз двинулся и член вошел в самую глубину. Макс ощутил новое, незнакомое ощущение - низ его живота прижался к мягким круглым ягодицам женщины.

— Не двигайся, - проникновенным голосом просила Лиля.

Она стиснула зубы и сопела, учащенно вдыхая воздух и мотая головой. Лилия понимала, стоит ей дать волю чувствам и допустить оргазм, как стенки ее влагалища рефлекторно сожмутся и заставят мальчишку испустить семя в ее матку. Беспечность подвела ее, не оставила и шанса своевременно задуматься о контрацепции. Макс так дрожал, что малейшее движение ее тела могло привести к худшему, даже медленно сползти с длинного шомпола было рискованно. Лилия наслаждалась самим чувством растянутости влагалища и близостью мужского тела, кольцевидные стенки тоннеля плотно облегали очертания члена, одаривали его медовым наслаждением.

И Макс не двигался, интуитивно он понимал, что стоит пойти на поводу бесенка, требующего заработать бедрами, неистово вгонять член в размякшие хляби, он сразу сольется в теплую глубь. Юноша стоял и глубоко дышал, раздувая ноздри, он ожесточенно сопротивлялся желанию прямо сейчас выпустить рвущийся наружу поток. Вдруг Лилия шелохнулась, уперлась руками в кровать и подняла спину, мало-по-малу она перешла в сидячее положение, нанизанная на жесткий штырь.

— Макс, обними меня, пожалуйста, - тихим, ласковым голосом просила женщина, - подержись еще чуть-чуть, прошу тебя.

Паренек, этот сгусток слабоумного энтузиазма, обнял Лилию, сложив руки под грудью. Чтобы еще больше оценить прелесть настоящей минуты, он томно дышал ей в ухо, пытался ловить его губами, избегая щекотных волос. Максим упивался ощущением близости, он передвинул руки на увесистые груди, гладил их, зажимал затвердевшие соски и бессильно выл. Дойдя до вершины, он внезапно выдернул член из изогнутого канала влагалища и закрыл глаза - сперма хлынула нескончаемым потоком. Она заливала спину и ягодица Лилии, стекала в ложбинку и щекотала своей горячей лавинообразной массой эрогенные зоны разомлевшей женщины. Время потеряло счет, трудно было понять, как долго мальчишка пребывал в забытьи, но когда сознание вернулось, он рухнул на кровать, обнял сзади обессиленную Лилию и уснул.

*  *  *  *  *

Светлое утро застало город сонным и пустынным. Михаил шел в сторону кофейни, пряча руки в глубоких карманах куртки от сырого, холодного воздуха. Приподнятое настроение совсем не хотелось омрачать напрасными терзаниями и беспочвенными подозрениями относительно жены. Это трудовое утро мужчина решил начать в объятиях своей белокурой бестии. Как это часто бывает, его планам не суждено было сбыться - первое разочарование застигло его на пороге заведения - у стойки стояла не Люся.

– Галина, доброе утро, - скрывая неприятное удивление, приветствовал Михаил, - а разве сегодня не Люда должна работать?

– Доброе утро, Михаил Борисович, - с нарочитой почтительностью отозвалась бариста, - Люся сегодня подменилась, попросила меня выйти, у нее самочувствие...

Женщина завела глаза под лоб и с жестом, полным недоверчивого предубеждения к неоднократным ухищрениям девицы, приоткрыла рот. Галина, женщина, внешний вид которой скрывал ее истинный возраст за избыточным макияжем и совсем немного избыточным весом, была прилежной работницей. А также не менее прилежной сплетницей. Она питала надежды в один прекрасный день заменить собой более молодую и привлекательную Люсинду, как она ее называла в порыве фальшивой симпатии. Заменить исключительно на поприще сексуального удовлетворения среднего во всех смыслах слова мужчины - хозяина кофейни.

"Люся могла бы найти себе молодого и богатого ухажера, - рассуждала Галина. - А ей самой прекрасно подошел бы практичный и взвешенный Михаил. Звезд с неба не хватаем". Галина прилагала массу усилий, чтобы привлечь внимание хозяина, но самое большее, на что она решалась, была лишняя расстегнутая пуговичка на блузке. С такой грудью, выгодно отличающей ее от хорошенькой конкурентки, по мнению Галины, можно быть спокойной - достаточно подать знак, раскрыв декольте еще на пару-тройку сантиметров и любой мужчина будет покорен.

Когда клиентов не было и она оставалась с директором один на один, Галина специально выходила в подсобку приподнять лифчик, расстегнуть блузку, чтобы виднелись молочно-белые дыньки и край лифчика и в таком презентабельном виде соблазнять неприступного мужчину. Случалось и обслуживать посетителей, забыв о своем чарующем оружии, в такие дни кофеманы становились особо предупредительными и галантными.

Михаил сидел за столиком и вбивал в калькулятор цифры из ведомостей. Он, не оставляя надежд, пересчитывал бухгалтерию, но каждый раз получал отрицательные показатели по доходам. Михаил в эти моменты имел такой сосредоточенный и серьезный вид, что Галина опасалась его отвлекать из-за почтения к большому уму. Директор бросил ручку на стол и откинулся в пластмассовом кресле. После безнадежных расчетов снова начали напирать мысли о верности жены, он уже хотел было их выразить вслух, но вовремя остановился - Галина не была посвящена в тайну, каждодневно терзавшую его. Молчать было тоже невыносимо, невысказанные мысли томили мужчину и громоздили все новые и новые подозрения. В какой-то момент он уже готов был сорваться с места и мчаться домой, чтобы уличить супругу в неверности очередной раз.

Галина, даже если бы она сейчас вывалила свои богатства на прилавок и позволила ими любоваться любому желающему и тогда не возымела бы успеха - хозяин непреклонно игнорировал ее очарование. Она ловила его взгляд с заискивающей улыбкой, готовая услужить и, черт побери, отдаться. Вдруг она спешно застегнула блузку и приняла сосредоточенный вид - в кофейню вошла посетительница. Однако, вопреки обыденности, женщина не подошла к стойке, она присела на соседнее, возле прокрастинирующего хозяина кресло. Ни одного мускула не дрогнуло на лице Михаила, он скучно посмотрел на откинувшую капюшон визитершу и принял внимающий вид.

– Михаил, доброе утро.

– Доброе, - ответил директор заведения с кислой улыбкой, - почему не позвонила заранее?

– Миша, нам деньги нужны, - с мольбой в глазах произнесла женщина.

– Лилия, денег нет, бизнес накрылся, - Михаил обвел руками по несуществующим толпам посетителей, - Я - банкрот!

– Миша, два месяца ты не переводил...

Мужчина не ответил. Хоть и прожили они когда-то вместе 6 лет, для государства эти годы в счет не пошли - ЗАГС эту пару так и не увидел на своих коврах. Теперь, когда он был официально женат на молодой, жгучей красотке, Михаил все реже вспоминал о родном сыне. Денег становилось все меньше и он лез из кожи, чтобы угодить капризной супруге. Первой жертвой кризиса как раз и стал Макс. Пока дохода кофейни хватало жемчужине ревнивца, что-то еще перепадало и на его содержание. Теперь пандемия лишила одинокую мать средств к существованию.

Чем больше Лилия причитала о голодной смерти и безысходности, в надежде разжалобить должника по алиментам, тем глубже Михаил уходил в свои тревожные мысли. Нынешняя супруга уже не раз досадовала на его мизерный, иссякающий доход, напоминала о собственной привлекательности и ставила под сомнение достоинства Михаила. Чувства были накалены и Лилия напрасно пыталась пробиться сквозь толстую, непроницаемую защиту - Михаил был погружен в свои самоуничижающие размышления. Внезапно он подскочил, схватил куртку и выбежал. Женщины переглянулись в недоумении и Галина пожала плечами.

Михаил спешил, минутная стрелка на его часах неумолимо замедлила ход. С нетерпением он поднимался по лестнице, перешагивая ступеньки. Тревога настолько овладела его душой, что положиться на нерасторопный лифт мужчина уже не мог. Да и стоять в кабине лифта, переминаясь с ноги на ногу, было бы невыносимо. Своим ключом Михаил открыл входную дверь и ворвался в квартиру. Не разуваясь, он прошел мимо комнат и вдруг остановился, пораженный неожиданным зрелищем. В спальне на супружеском ложе молодая супруга, стройная брюнетка, предавалась страстным ласкам с...

Да, да, у Михаила не укладывалось в голове, он отказывался верить собственным глазам - это была Люся. Очаровательные любовницы не обращали внимания на замеревшего в дверях, побледневшего мужчину. Люся лежала на брюнетке и впивалась губами в промежность между широко раздвинутыми, согнутыми ногами. Сама она терлась попкой о жадное лицо партнерши. В комнате стоял нестерпимый аромат измены, языки, губы и гениталии вызывали столько хлюпанья, что мужчине становилось невыносимо это терпеть, но оцепенение не отпускало его, мучило омерзительным зрелищем.

Брюнетка нащупала рукой черную нить с фиолетовыми шариками, поднесла к лицу и опустила цепочку в широко раскрытый ротик. Она тщательно смешала цепочку со слюной и, сжав губки, вытянула шарики по одному. Мокрые фиолетовые шарики. Женщина снизу с усилием развела худенькие ягодицы Люси и усердно вылизала тугую, розовую дырочку, она ввинчивала язычок в упругое колечко. Пизда Люси сочилась обильными липкими выделениями. Жена Михаила была слишком увлечена, чтобы обнаружить его присутствие, она откинулась головой и приставила смоченный слюной и выделениями шарик к заднепроходному отверстию подруги и надавила. Первая фиолетовая дробинка расширила сфинктер и замерла широкой частью в его стенках. Брюнетка пальчиком протолкнула его и анус поглотил, оставив черную нить.

Второй шарик последовал за первым, брюнетка с наслаждением наполняла прямую кишку подруги. Чтобы вместить пятый, самый крупный шарик, женщина ввела палец в анус любовницы над своим лицом и протолкнула скопившийся затор. Последний элемент цепочки, размером с маленький мандарин, долго не мог растянуть кольцевую мышцу блондинки. Люся уже оторвалась от медовой вульвы и подняла испачканное в белесых выделениях симпатичное личико. Она наслаждалась.

С огромным трудом последний шарик натянул сфинктер, края которого побелели от напряжения. Брюнетка надавила и предмет исчез внутри, оставив полузакрытый анус и черную ниточку. В пылу страсти Люся обернулась и увидела Михаила, от неожиданности она подняла корпус и придавила попкой голову любовницы, прежде, чем встать с кровати. Михаил обводил жену и любовницу по очереди рассеянным взглядом. Если Люся оцепенела от страха и неожиданности, то супруга лежала с самодовольным лицом - чтобы ни происходило в ее постели, это являлось следствием вины муженька. Лицо мужчины было напряжено от усилия сдержать нервную судорогу.

Михаил не сказал ни слова, ревность, доведенная до бешенства, побудила его бежать. Бежать далеко, бежать долго. Жена была так непреклонно жестока, что даже в этой пикантной ситуации не взяла себе труд изобразить виноватое лицо. Это вызывало самое большое негодование у Михаила. Во всем виноват он: в отсутствии денег, в скуке неработающей супруги, в ее дурном подчас настроении и даже сейчас, в ее измене виноват он.

Михаил громко хлопнул входной дверью, заменяя невысказанное этим красноречивым жестом. С еще большим наваждением он спускался по лестнице, перескакивая по нескольку ступеней. Ярость ослепляла его, но не позволяла направить разрушительную энергию на виновницу-жену. Михаил стонал в бессильной злобе. Он вошел в метро. Глаза видели словно в тумане, он шел расталкивая редких прохожих, с трудом попал карточкой, чтобы открыть турникет.

– Мужчина, подойдите пожалуйста, - окликнул перед самым эскалатором полицейский.

Михаил остановился, он часто дышал, раздувая ноздри, и сжимал кулаки в немой злобе.

– Будьте добры надеть маску, - нарочито вежливо попросил полицейский, - и Ваш пропуск, пожалуйста.

Михаил скорее упрямый, чем твердый, не ответил и попытался шагнуть на эскалатор. Высокий и крепко слаженный полицейский с напарницей его не пугали, слишком велика была ярость, что требовала незамедлительного выхода. Мужчина демонстративно развернулся и побежал по ступеням опускающейся ленты. Полицейские бросились за ним. Погоня. Михаил быстро перебирал ногами и мчался вниз, он не думал о возможности скрыться в уходящем поезде, ревность помутила его рассудок и лишила способности к здравому рассуждению. Внизу, на платформе, тяжелая рука полицейского схватила его за плечо. Михаил развернулся.

Вместо раскаяния он вынул из кармана ножик, с щелчком разложил лезвие и направил на настигнувших его служителей правопорядка. "Ну что, что теперь скажете?" - думал обезумевший мужчина. Он улыбался как безумный и водил кончиком ножа перед полицейскими. Необузданный страх сковал прапорщика полиции, образцового патрульного. Олег шевелил безмолвными губами и не мог собрать мысли. Он думал только об одном - это был первый за время его службы случай нападения. Мигранты обычно покорно платили, а дебоширы испуганно замирали при виде полицейских. Сейчас перед лицом Олега раскачивался кончик ножа, готовый в любую секунду проткнуть его плоть. Мысли роились в голове, но они были настолько хаотичны и бессвязны, что не позволяли найти выход из сложившейся ситуации.

Поддавшись внезапному порыву, Олег рванул в сторону, схватил сзади напарницу за плечи и вжал голову. Олег лавировал, скрываясь за Вероникой, когда разъяренный Михаил в пылу агрессии принялся размахивать ножом и пытался подступиться то справа, то слева. Поединок длился невыносимо долго и закончился, когда патрульные сбежали по эскалатору и схватили мужчину за руки.

КОНЕЦ.