Пропал Колька Снегирев. Замели его. Застукали. Спалился он. И педсовет уже назначили на после уроков...

Педсовет собрался в составе завуча школы Евгении Васильевны Метлевой, классного руководителя Лидии Сергеевны Сергачевой и учительницы английского языка Ирины Степановны Морозовой. Протокол должна была вести секретарь комсомольской организации школы Вера Комлева, но она ушла в очередной декрет, и поэтому за секретаря была старшая пионервожатая Валечка Степашина, студентка-вечерница педвуза с хорошим почерком и активная участница школьной самодеятельности.

— Я не умею вести протокола! – сразу заявила Валечка. – Я умею писать сценарии и пьесы.

— Пишите пьесу, – пожала покатыми плечами Евгеша. – Потом подрихтуем. Итак?

Валечка вывела на пока еще девственно белом листе бумаги: «Педсовет. Пьеса в одном действии и трех актах. Драма. Место действия – школа, время действия – четырнадцать ноль-ноль.

Действующие лица:

Евгения Васильевна Метлева – завуч, учительница русского языка и литературы, среднего роста, полная, с громадным бюстом, разговаривает громко. Властная женщина! (Бойбаба)

Лидия Сергеевна Сергачева – выше среднего, худощавая, в очках, вредная (Сухофрукт).

Ирина Степановна Морозова – учительница английского языка, носит все в обтяжку. С очень большим бюстом (Шатап).

Валентина Степашина – секретарь, маленькая, щуплая, с писклявым голосом, носатая, но симпатичная (Гоголь).

Николай Снегирев – комсомолец, практического ума, активный участник самодеятельности. Застигнут на школьном дворе между строительных плит за недостойным советского комсомольца занятием.

Елена Прокудина – комсомолка, мечтательного склада ума, блондинка с голубыми глазами. Там же, между плит, застигнута за занятием, недостойным звания советской комсомолки.

Алексей Поликарпович Епифанов, военрук, полковник в отставке, низенький, но широкий (Напра).

Иван Ильич Дубов – учитель труда, среднего роста, кудрявый, любитель выпить (Стеклотара).

Акт первый

Евгеша встает, водолазка белая, бюст колышется, соски торчат: Введите!

Напра и Стеклотара вводят соответственно Снегирева и Прокудину. Снегирев бледен, под глазами - темные пятна. Прокудина розовая, глаза полузакрыты. Мечтает!

Евгеша: Что Вы, Снегирев делали во дворе между плит?

Снегирев мотает головой, медленно краснеет.

Сухофрукт: Да-да!

Шатап, гневно: Open your mouth!

Снегирев: Мы, эта, дрочили мы...

Замолкает.

Евгеша: Продолжайте и поподробнее, пожалуйста!

Снегирев: Когда я пришел, Ленка была уже там...

Евгеша: Ну?

Сухофрукт: Да-да?

Шатап: Go on!

Снегирев: Ну, она сидела на бревне...

Евгеша: И?

Сухофрукт: И что?

Шатап: What did she do?

Снегирев: Она сидела на бревне, как на коне, и, эта, туда-сюда, вперед-назад...

Стеклотара: Как рубанком?

Напра: Как затвором.

Снегирев, мстительно: Да, вдоль бревна.

Евгеша: Леночка, это правда?

Сухофрукт: Неужели?

Шатап, гневно: Tell us the truth!

Прокудина, мечтательно: Я онанировала с помощью бревна. Я сняла трусики, села на бревно, оно было теплое. Пока ждала Колю, кончила три раза!

Евгеша, ласково: Детки, вы нам все покажете?

Сухофрукт: Ничего не утаите?

Шатап: Show must go on!

Детки, кивают: Покажем, покажем! Не утаим!

Евгеша: Кто там, внесите бревно!

Кто там, встают и уходят. Возвращаются с бревном, кряхтят. Прокудина снимает трусы, отдает Снегиреву, тот кладет в карман.

Прокудина: Не в тот, в левый!

Снегирев: В правом у меня дырка, это чтоб дрочить на уроках.

Улыбается. Прокудина тоже улыбается.

Евгеша: Понимаю!

Сухофрукт: Еще бы!

Шатап: Тhat's cool!

Напра, мечтательно: Бывало, лежишь в окопе...

Стеклотара, тоже мечтательно: Да-а, приходишь с работы, баба в магазин ушла, ну и...

Евгеша, зычно: Мужики, заткнитесь!

Сухофрукт: Да-да!

Закатывает глаза.

Шатап: Shut up!

Евгеша, опять ласково: Леночка. Покажи нам!

Все замолкают, напряженно ждут.

Прокудина, задирает подол школьного платья, поднимает ногу.

Напра и Стеклотара присаживаются на корточки, смотрят, кряхтят.

Евгеша: Мужики, не бздеть тут!

Сухофрукт: Фи, как грубо!

Шатап: But right!

Прокудина, наконец, садится на бревно, опускает подол, начинает елозить.

Евгеша: Наглядно!

Сухофрукт: Должно быть, приятно?

Шатап: You try it!

Все смеются. Занавес.

Акт второй. Те же, там же

Евгеша: А Вы, Снегирев, что делали?

Снегирев: Дрочил, что ж еще!

Сухофрукт, с придыханием: Покажите нам!

Шатап: Caress yourself! Oh yeah!

Снегирев расстегивает гульфик, Напра расстегивает гульфик, Стеклотара расстегивает гульфик. Пахнет застарелой мочой, табаком и перегаром. Прокудина ползает по бревну, стонет, Снегирев стонет, Напра стонет, Стеклотара стонет. Все кончают. Занавес.

Акт третий. Те же, там же, через некоторое время

Прокудина сидит на бревне (расслабленно), вся в сперме. Достает платок, утирается.

Евгеша Снегиреву: И все?

Сухофрукт: Сомневаюсь!

Шатап: Great! But not enough!

Снегирев, скромно: Могу еще.

Напра, мечтательно: Вот помню, под Варшавой...

Стеклотара, мечтательно: Это что, вот когда бабы в пруду купались...

У них встают. Занавес. Голос за занавесом.

Евгеша, тяжело дыша: Леночка, выйди, тебе еще рано...

Акт половой

Много позже. Под лестницей Коля и Лена.

Лена, натирая между ног: И что там было?

Коля, дрочит вялый член, стеснительно: Еблися, что...

Лена: А я?

Коля: Прямо сейчас?

Лена: Да!

Коля: Видишь, не стоит. Устал!

Лена, сосредоточенно:

— Это поправимо!

Присаживается на корточки, берет свободной рукой Колин член, открывает рот...

Больше не могу писать! (прим. Степашиной). Занавес!!!

На следующий день завуч Евгения Васильевна вызвала к себе в кабинет Валентину Степашину, старшую пионервожатую и сказала в доверительном тоне.

— Прочитала Ваш опус.

— И что же?

— Хорошо, живо, образно, свежо. Надо поставить пьесу в кратчайшие сроки для ограниченного круга лиц.

— А что же Коля и Лена? Их накажут?

— Поставим им на вид. Ах, молодость, молодость...