Винс

— Боже мой, Винс, тем летом после школы у меня было больше денег, работая на обслуживании реслинга, чем сейчас.

Это был мой брат Томми. Мы сидели за моим кухонным столом и поправляли его финансы. У Томми не было хороших результатов за два года после развода.

— Хорошо, Томми, — снова попытался объяснить я, — ты получаешь пятьдесят две тысячи долларов в год после уплаты налогов. Это примерно четыре тысячи долларов в месяц, что ты приносишь домой. Теперь сначала отнимем пятьсот долларов в месяц, что ты платишь в качестве алиментов на каждого ребенка: Томми-младшего и маленького Фрэнка — после этого у тебя останется три тысячи долларов в месяц

— У меня нет проблем с этим, — перебил Томми. — Для моих сыновей — все что угодно.

Это было правдой. Бывшая жена Томми Бренди использовала все возможное, чтобы удерживать Томми вдали от двух его мальчиков. Бренди всегда находила оправдание, когда наступали выходные, что Томми должен был проводить с мальчиками. Когда Томми тренировал их детскую команду по бейсболу, Бренди вытащила детей из команды, утверждая, что она ухудшает их оценки. Когда Томми вызвался быть в качестве наблюдателя за обеденным залом в школе своего сына, Бренди позвонила владельцу компании, в которой работали мы с Томми, и сообщила, что Томми уходит с работы, не отмечаясь. Однако старик Альверез, которому принадлежала наша компания, не только заплатил Томми за это время, но и одолжил ему служебный фургон. Г-н Альверез сделал это время оплачиваемым, введя в политику компании помощь школе. Черт возьми, даже я был вовлечен в работу столовой три раза в неделю.

— Обрати внимание, — проинструктировал я Томми, — затем суд вынес постановление об алиментах Бренди в размере одной тысячи долларов в месяц — теперь у тебя остается две тысячи долларов в месяц.

— Это такая ерунда, — выпалил Томми, хлопнув по столу, — Бренди оставалось всего шесть месяцев до получения диплома медсестры, когда мы поженились. Почему я должен платить ей алименты?

— Обслуживание.

— Извини меня, ОБСЛУЖИВАНИЕ?! Я работаю своим задом, чтобы она могла оставаться дома с мальчиками. Почему она не может получить диплом и устроиться на работу! Нет, она трахалась спиной у меня, и я же должен оплачивать все, в то время как она продолжает трахаться на стороне.

— Мы рассмотрели это. Содержание — или алименты — рассчитаны только на шесть лет. Это способ с точки зрения суда, позволяющий Бренди получить навыки, необходимые для выхода на ограниченный рынок труда. Это обычное дело, когда один из супругов какое-то время не работал. У уже прошло два года обслуживания, и осталось еще четыре

Томми откинулся на спинку стула:

— Шесть лет — она могла получить еще одну степень менее чем за четыре года. Кроме того, она еще даже не пошла ни на одни курсы.

Я попытался продолжить:

— Теперь у тебя есть выплаты за дом — ипотека, налоги и т. д. Это составляет еще одну тысячу долларов в месяц. На данный момент у тебя остается около одной тысячи долларов в твоей ежемесячной зарплате.

— Отлично, — сказал Томми, глядя вверх. — Бренди выбирает какой-нибудь массовый особняк, из-за которого я нажил себе горб, а потом мне требуется платить за этот дом, а я сплю в своей машине.

— Томми, ты не спишь в машине, хотя лучше посмотреть, где находится твоя квартира. Бренди останется в доме только до тех пор, пока маленькому Фрэнку не исполнится восемнадцать лет, а потом ты сможешь его продать.

— Да, и она получит пятьдесят процентов. Я плачу за дом, а она получает бесплатную аренду и пятьдесят процентов прибыли прибыли. Разве это справедливо?

— Судебный волнует стабильное место проживания для детей. Вот почему тебе было приказано продолжать платить за дом. Бренди получает половину от будущей продажи, потому что должна содержать ваш дом в хорошем состоянии, пока ты оформляешь ипотеку, страховку и т. д. и налоговые платежи.

— Это даже еще большая ерунда, — возразил мой брат Томми. — Каждый раз, когда что-то нужно сделать, мне звонят. Я бы сказал Бренди идти к черту, но это — один из немногих случаев, когда я вижу мальчиков без борьбы.

— Из твоей последней тысячи долларов, Томми, ты должен оплачивать медицинскую и стоматологическую страховку Томми-младшему и Фрэнку около трехсот долларов в месяц.

— Нет ничего важнее здоровья моего мальчика. Но у меня есть две проблемы. Первая: почему я должен оплачивать медицинское обслуживание Бренди.

— Потому что стоимость семейных планов нашей компании одинакова для двух мальчиков, как с Бренди, так и без нее. Судья сказал, что ты должен включать Бренди также в течение того же периода времени, что и выплата алиментов. Судья указал, что это не является дополнительным финансовым бременем.

— Ему легко говорить, — ответил Томми, — меня приводит в ярость то, что Бренди использует эту медицинскую страховку против меня. Каждый раз, когда у меня выходные, чтобы забрать мальчиков, они всегда слишком больны. Мне требуется месяц, чтобы попасть в суд и вытащить Бренди перед судьей. Бренди машет всеми этими врачебными счетами — кстати, за них плачу я — как доказательство того, что мальчики были слишком больны, чтобы увидеться со мной. Черт, Винс, это не что иное как насморк, боли в горле, ободранные колени и все такое. На той неделе, на которой я должен забирать детей, если кто-то из них кашляет, Бренди срочно отправляет их к врачу. Единственные выходные, которые у меня бывают, — это когда им нужно что-то новое — обувь, стрижка, школьные принадлежности — все в таком роде. Куда идут мои деньги на содержание ребенка, и половина моего пенсионного плана, что получила Бренди? Насколько это справедливо?

— Томми, никто не говорил, что правосудие справедливо — оно просто слепо.

— Так что, у меня остается шестьсот долларов в месяц или сто пятьдесят в неделю. Я должен просто уйти и сказать: к черту все.

В этот момент вошла моя жена Лиза и поставила на стол два пакета с продуктами.

— Как вы уволился с работы в прошлый раз? — Лиза прослышала конец нашего разговора.

Томми просто посмотрел в стол. Через год после развода и получения постановления о разводе Томми уволился с работы и перестал производить какие-либо выплаты, предписанные судом. К сожалению для Томми, в нашем штате есть жесткий закон о нерадивых отцах, позволяющий штату изолировать тех, кто просрочил алименты на срок от шестидесяти дней до года. Через два месяца после личной забастовки, Томми был брошен в тюрьму графства. Томми продержался двенадцать дней, прежде чем согласился выполнить постановление суда. Хорошо, что Томми был таким великим профессионалом, старик Альверез взял его обратно на работу. Томми был прирожденным технарем и мастером; он мог починить все что угодно, также как и делать что угодно: накладывать гипсокартон, укладывать бетон, ремонтировать дом, что угодно. Томми действительно был блестящ в сложной электронной технике. Даже старшие инженеры приходили к Томми, когда упирались в тепик, хотя у Томми и не было ученой степени. Томми, вернувшемуся на работу, повезло, так как он должен был заплатить не только за два просроченных месяца, но также и судебные издержки.

— Что ж, у меня в было полно соседей в заключении, — проворчал Томми. — Партия «репы» в камере.

Термин «репа» использовался для обозначения отцов, не способных платить алименты или пособие на детей — «Невозможно выжать кровь из репы». В любое время до тринадцати процентов заключенных округа составляли «нерадивые папаши или репа». Это — форма тюремного заключения для должника, вынесенная как неуважение к суду. Но поскольку это было гражданским наказанием, мужчина даже не имел права на адвоката, что для Томми было бы нехорошо.

Вслед за своей мамой Лизой прибежали оба моих мальчика и бросились прямо к Томми.

— Дядя Томми! Дядя Томми! — кричали мои восьми и десятилетние пацаны, прыгая на Томми: — Ты привел Кенди?! Ты привел Кенди?! Где Кенди?! Где Кенди?

Томми засмеялся и указал на раздвижную стеклянную дверь, ведущую в наш задний двор. По другую сторону стекла плясал на задних лапах от возбуждения и громко скулил, увидев двух мальчиков, большой доберман.

Кенди, черный с рыжими подпалинами кобель доберман-пинчера весом в пятьдесят килограмм, был собакой, которую мой брат приютил после того, как полицейские спасли его из дома, где проводились собачьи бои. Собаку назвали Кенди, потому что использовали ее в качестве сахарной косточки для питбулей, чтобы подготовить тех к матчу. Кенди выжил — но с серьезными травмами, и Томми убедил ветеринара не усыплять его. Томми сменил работу ветеринара в лечебнице на новую на открытой площадке в обмен на расходы на операцию Кенди. Кенди выглядел ужасно с одним пережеванным ухом и шрамами, пересекавшими все его тело от морды до хвоста. Однако в то время как Кенди выглядел как ад и следовал за Томми через врата ада, он обожал моих мальчиков и сыновей Томми. Кенди позволял мальчикам делать с ним все что угодно, и держался рядом с ними как приклеенный.

— Мальчики, — сказал Томми, — не кормите Кенди слишком сильно, — когда мои мальчики ворвались в холодильник в поисках хот-догов и мясных продуктов, чтобы передать Кенди. Хотя Томми мог быть любимцем мальчиков, и единственным дядей, Кенди являлся их любимой собакой.

Лиза открыла раздвижную стеклянную дверь, чтобы мальчики выбежали наружу. Можно было заметить, что она колебется:

— Винс, ты уверен, что с ними все будет в порядке? — Лиза была не большой поклонницей собак. Кенди все еще слегка пугал ее, а вид изрезанной шрамами морды и больших зубов Кенди так близко от ее детей заставлял Лизу тревожиться.

Лиза смотрела на мальчиков с Кенди, а мы с Томми смотрели на нее. Мы с Лизой во многих отношениях были противоположностями. Ростом чуть ниже метра восьмидесяти, светловолосая и с голубыми глазами Лиза по-прежнему выглядела как звездная волейболистка, благодаря своим навыкам и стипендии в колледже. У Лизы были ноги, которые длились вечно, они могли бы вызвать ревность у любого танцора в Лас-Вегасе. И не зря, Лиза гордилась своими ногами и всегда носила наряды, подчеркивающие ее длинноногую фигуру. У нее был небольшой бюст — едва ли не первый размер, и, хотя два рождения слегка наполнили ее бедра, Лиза все еще имела внешность своих северных немецких предков и могла вскружить голову в свои тридцать восемь лет. Даже после двенадцати лет брака я не мог на нее насмотреться. Мы же с Томми походили на наших итальянских предков: ростом не выше метра шестидесяти восьми с темными волосами, пришедшими из южной Италии. Хотя я и не был греческим богом, но тоже не пугал детей, а тренировки спортивной команды мальчиков сдерживали мою расширяющуюся талию, что было труднее сделать сейчас, когда только что прошел мой сороковой день рождения. Лиза была упряма, как мул, и не отступала, занимая позицию. Я был более расслабленным и чувствовал, что жизнь слишком коротка, чтобы заниматься мелочами. Мы давно привыкли к тому, что выглядели как Матт и Джефф из газетных комиксов.

Томми обожал Лизу. Это Лиза обнаружила, что Бренди изменяет Томми, и сказала ему. У Лизы были твердые убеждения, и когда Бренди отказалась остановиться или рассказать Томми, Лиза выставила Бренди ультиматум. Бренди думала, что Лиза блефует, Лиза не блефовала никогда и позвонила Томми прямо перед Бренди. Развод был неприятным, но Томми восхищался Лизой за то, что она сделала, и часто говорил мне об этом.

***

— Сколько на этот раз? — спросила Лиза в тот вечер, выходя из ванной и втирая в руки лосьон.

— Сто долларов, — ответил я: — Томми-младшему и Фрэнки требуются новые туфли.

Лиза легла в постель в нравящейся мне ночной рубашке.

— И что Томми собирается сделать?

После развода мой брат постоянно занимал деньги для своих детей. Но Томми не был халявщиком, он всегда делал что-то, превышающее ссуду — я думаю, за последние два года он переделал половину моего дома.

— Повесить потолочный вентилятор на крыльце, который тебе нужен, и установить проточный водонагреватель. — Я был опытным бухгалтером, но не мог прибить вместе две доски.

— Похоже, для нас эта сделка лучше, — взбила подушку Лиза.

— Томми определенно не заключил сделки с Бренди, — сказал я, подходя к Лизе.

Следующее заявление Лизы шокировало меня:

— Ну, Бренди виновата не во всем.

— Огоооо, — я сел, — Ты хочешь мне сказать, в том, что Бренди изменяет моему брату и обманывает его — это не ее вина?

Лиза наморщила бровь, прежде чем ответить:

— Изменяя, Бренди поступила неправильно. Для измены нет никаких оправданий. Но твой брат отреагировал чрезмерно.

— Чрезмерно отреагировал?!

— Ты знаешь, что суды почти всегда передают опеку матери. Тысячи исследований показывают, что детям всегда лучше со своими матерями. Что ни говори о Бренди, но она всегда была хорошей матерью.

— Исследования, Лиза, также показывают, что детям лучше жить в семье с матерью и отцом. Как то, что Бренди разбила семью в результате развода, сделало Бренди хорошей матерью?

— Бренди не подавала на развод, подал Томми. Бренди развода не хотела.

— Лиза, ты ведь знаешь эту историю не хуже меня. Бренди даже не извинилась. Она отказалась перестать встречаться с парнями и хотела, чтобы Томми не вмешивался, пока она не будет готова вернуться.

— И что, Томми сейчас лучше? Было всего три парня, и с одним из них был лишь минет. Бренди сказала мне, что все равно почти закончила и хотела вернуться к Томми.

— Ну, конечно, это должно было успокоить Томми.

— Винс, не будь таким драматичным. Это был всего лишь секс, к тому же, плохой секс, судя по тому, что сказала мне Бренди. Помнишь, после рождения Винса-младшего? У меня были осложнения, и почти каждый день в течение двух месяцев болел живот. Я знала, что у тебя есть нужды и дала тебе бесплатный проход, чтобы потрахаться. Я даже нашла некоторых девушек в школе Тони, чтобы меня заменить

— Лиза, я люблю тебя, но иногда ты сводишь меня с ума. Я помню то время. Во-первых, после рождения Винса-младшего твои гормоны были повсюду, поэтому я не воспринимал тебя всерьез. Во-вторых: наши свадебные клятвы включают отказ от всех остальных, не говоря уже в болезни и в здоровье. Я серьезно отношусь к этим клятвам. Ты сказала, что измене нет оправдания, а теперь что, говоришь, что бывают случаи, когда измена — это нормально? Потому что я так не считаю.

— Я все еще думаю, что измена — это никогда не нормально. Но немного понимаю, что чувствовала Бренди. Бренди чувствовала, что стареет, и считалась ни чем иным, как только матерью и женой Томми. Я не согласна с ее изменой, но понимаю, почему Бренди сделала это.

— Лиза, я думаю, моя голова сейчас взорвется. Как ты можешь согласиться с изменой Бренди, но верить в то, что это было неправильно?

— Что ж, если бы Бренди все сказала Томми, это не было бы изменой. Если бы Бренди рассказала Томми о своих чувствах, возможно, они бы как-нибудь все уладили. Тогда не было бы никакой измены.

— Все уладили? Не измена, если все рассказать своему партнеру? Лиза, ты не можешь быть серьезной. Если бы Бренди хотела сыграть ковбоя и школьную учительницу или чирлидершу и звезду футбола — Томми был бы в игре. Но секс с другим парнем недопустим.

— В таком случае Томми сделал выбор и должен смириться с последствиями. Ты снова должен спросить себя, а лучше ли Томми сейчас? Посмотри на это логически — то, что сделала Бренди, было неправильным, не сказав ему, но это уже сделано. Ничто не может изменить прошлое, нет возможности отменить уже прозвучавший звонок. Решение, которое должен был принять Томми, касалось его будущего и будущего его семьи. Серьезно, чувствует ли он сейчас себя лучше, чем если бы позволил провести пару глупых бессмысленных секс-сессий, в любом случае не угрожавших ему и лишь повышающих самооценку Бренди?

— Хорошо, Лиза, какое количество сексуальных партнеров должен позволить Томми провести? Три, пять, десять?

— Ты ведешь себя глупо, Винс. С женщинами все по-другому, чем с мужчинами. На прошлой неделе я видела несколько седых, и это меня действительно расстроило. О женщинах всегда судят по их внешности.

— В чем дело? Ты всегда отлично выглядишь. Если тебя беспокоят несколько седых волосков, отправляйся в свой любимый салон и выбери цвет волос по собственному желанию.

— Более того. После определенного возраста женщины становятся невидимками. Никто не смотрит на нас, не хочет нас, это похоже на то, как будто нас просто нет. Это не должно иметь значения, но имеет. Я знаю, что мужчины и женщины становятся более равными, по сравнению с временами наших родителей, но до тех пор пока женщина не сможет ходить с пивным животом и редеющими волосами, и при этом думать, что она все еще сексуальна, это не изменится.

— Значит, измена и прыжки на незнакомом члене сделают тебя равной, улучшат брак?

— Дело не в сексе, и это не измена, если другой партнер об этом знает. — Лиза наклонилась и ласкала меня. — В постели у нас с тобой все великолепно, и ты это знаешь. Речь о том чувстве восхищения, волнения от первого раза. Что-то новое, другие ощущения, этот прилив адреналина от того, что тебя хотят, от принятия решения идти или нет.

— Лиза, ты же знаешь, что до развода Томми обожал Бренди, и знаешь, что мы с детьми — твой фан-клуб номер один, и мы обожаем тебя. Но ты говоришь, что измена сделает... — я заколебалась на мгновение. — Лиза, тебе есть что рассказать мне о прошлом? — Я чувствовал, как у меня поднимается артериальное давление, а мой стояк опадает.

Лиза придвинулась ко мне ближе, и ее руки работали внизу, чтобы вернуть к жизни мой пенис.

— Винс, я никогда не изменяла тебе и никогда не изменю.

Лиза знала, как нажимать на мои кнопки и прижимала рот к моему члену. Она обхватила мои яйца, в то время как сосала, и теперь мой член теперь получал все внимание. После нескольких минут этого небесного ощущения я повернул Лизу так, что мы оказались в позиции 69. В первые несколько лет совместной жизни мы называли ее 68, 5 из-за нашей разницы в росте. Лиза любила давать и получать оральные ласки, а мне нравилось вылизывать ее.

Через несколько минут движения Лизы стали более бессвязными, и я с трудом сдерживался. Лиза оторвалась от моего члена и развернулась, чтобы насадиться на мою мужественность. Я почувствовал спазм ее киски, когда ее оргазм крепко сжал меня. Это перебросило меня через порог, и я выплеснулся в нее... Лиза кончила второй раз, затем несколько минут качалась на мне, прежде чем спуститься со своего оргазма и оторваться от меня, чтобы обнять.

Я гладил ее по спине, и она удовлетворенно мурлыкала. Лиза прошептала мне на ухо:

— Просто подумай, что Томми упускает все хорошие разы с Бренди, как у нас с тобой, и все из-за некоторых глупых свиданий в прошлом, с которыми он ничего не может поделать.

— Лиза, ты меня пугаешь. — Я перевернулся, чтобы заснуть. — Бренди выжимает из Томми столько денег, что у него их скоро не останется. Невозможно выжать кровь из камня... или репы, — и я отключил свет...

***

Три недели спустя поздно вечером я подъехал к дому и увидел две машины, припаркованные у моего тротуара. Рядом с машинами последних моделей стояли парни и несколько девушек из университета, судя по их одежде. Я вошел в дом и увидел крупного молодого мужчину, сидящего на моем диване, смотрящего телевизор и пьющего одну из моих банок пива.

— Не могу ли помочь тебе, сынок? — спросил я великана. Он на одном со мной уровне, хотя и сидел, его руки были почти такими же большими, как мои ноги.

— Нет, со мной все в порядке, — сказал гигант. — А ты, должно быть, старикан Лизы. Чувак, тебе повезло, что у тебя каждую ночь есть такая милфа. — Он поставил пиво. — Сегодня вечером у меня с ней свидание.

Я поставил свой портфель:

— Ты сказал, что у тебя сегодня свидание с Лизой?

— Да, чувак. Эта Лиза — горячая хищница, но она и впрямь заставила меня прыгнуть через обруч на этом свидании. Онлайн-собеседование, медицинское обследование, две встречи в торговом центре, похожие на чертово собеседование при приеме на работу. Я катался на лыжах, когда она сняла меня. Чувак, надеюсь, оно того стоит. — Он потер рукой промежность. — Скажи мне, парень, она хороша, верно?

— Ну, «хорошо», это не то слово. Прости, — я поднялся наверх, шагая через две ступеньки. Я застал Лизу в спальне, когда она красилась. Лиза была одета в сильно обтягивающие джинсы, туфли на шпильке и обтягивающую блузку.

— Лиза, что делает в нашей гостиной этот веселый зеленый гигант? И что это за чушь насчет свидания?

Лиза даже не отвела взгляда от зеркала, крася губы.

— Его зовут Рэнди, он входит в университетскую команду по борьбе и специализируется на коммуникациях, — затем Лиза повернулась ко мне. — Мне жаль, что сегодня вечером ты вернулся с работы так поздно — я хотела во всем разобраться, пока не подошел Рэнди. Но мне нужно спешить, поэтому я выдам тебе краткую версию. Присядь на секунду, — Лиза похлопала по кровати, и я сел на наше цветочное одеяло.

— Винс, я не становлюсь моложе. Более двенадцати лет я была хорошей женой для тебя и более десяти лет — матерью для наших детей. Просто мне это требуется прямо сейчас в данный момент моей жизни, ты должен это понять. Это не имеет никакого отношения ни к тебе, ни к детям.

— Так ты собираешься идти по стопам Бренди? — Я едва мог говорить, мое сердце колотилось в груди.

— НЕТ... то, что сделала Бренди, было неправильным. Это же — не измена, потому что я совершенно открыто говорю тебе о том, что происходит. Мы говорили об этом в прошлом месяце.

— Лиза, ты придираешься... это неправильно, и это — измена, что бы ты ни говорила. Я требую, а не просто говорю тебе, как твой муж в течение двенадцати лет и отец твоих детей, прекратить эту ерунду. Думаю, тебе надо пройти медицинское обследование. Это не ты! — Мое лицо вспыхнуло, и я начал потеть.

Лиза, наконец, повернулась ко мне.

— Что ж, уже слишком поздно — Рэнди уже здесь.

— Лиза, еще не поздно, пока ты не выйдешь через парадную дверь. Я позабочусь о Рэнди. — С этими словами я вышел из спальни и бросился вниз по лестнице, мое сердце все еще билось со скоростью миллион миль в минуту.

— Рэнди, — сказал я, и парень встал, возвышаясь надо мной. — Произошло недоразумение. Лиза не пойдет с тобой на свидание.

— А? — Рэнди выглядел сбитым с толку, а затем в его голове словно загорелась лампочка. — А, чувак, я понял. Послушай, Лиза сказала мне, что тебе это нравится.

— Ну, мне это не нравится, и я был бы признателен, если бы ты ушел прямо сейчас.

— Слушай, чувак, мне жаль, что у тебя с Лизой возникли разногласия, но это все между тобой и ней. Мы же с Лизой договорились, а ты знаешь, договоренность есть договоренность, и я буду здесь, пока она не скажет мне иного.

— Ну, Рэнди, мое имя — единственное в названии дома, так что, если ты не хочешь, чтобы я позвонил в полицию... — я схватил Рэнди за руку, это было все равно, что схватиться за ветку дерева, —... тебе пора уходить.

Рэнди отдернул руку. В этот момент по лестнице спустилась Лиза.

— Винс, прекрати это сейчас же. Рэнди, пожалуйста, подожди в своей машине. Я сейчас выйду.

Рэнди подождал секунду, но вышел за дверь.

— Позже, чувак.

Лиза повернулась ко мне.

— Винс, мне очень жаль, что ты расстроился, и я вижу, что все идет не так, как планировалось, — Лиза глубоко вздохнула. — Мы говорили об этом, и я думала, ты будешь более понимающим, — Лиза подняла палец и указала на меня. — Как тебе такое: если ты еще не будешь спать, когда я вернусь домой, то я устрою тебе сеанс в спальне, который ты не забудешь. Ты даже сможешь взять мою задницу — я знаю, тебе это нравится.

— Полоскаться в чужой сперме? Нет, спасибо, — пробормотал я, чувствуя, что вот-вот у меня случится сердечный приступ. — Лиза, что я когда-либо делал или сказал такое, что заставило тебя поверить в то, что меня это устроит? — Мой голос был напряженным, и Лиза могла видеть, что я был зол.

— Хорошо, — сказала Лиза, вскидывая руки. — Винс, ты выиграл. — Позволь мне пойти на этот раз, и ты увидишь, что это ничего не изменит. Но если я вернусь с этого свидания, а назавтра ты все еще будешь расстроен — я не пойду опять, пока мы не поговорим об этом еще раз.

Я встал и подошел к двери, стараясь не хватить кондратия.

— Лиза, вот мое требование: прекрати эту чушь. Вернись наверх, а завтра утром мы первым же делом увидимся с врачом и терапевтом. Но если ты выйдешь из этой двери — мы закончим. Конец... История. Твой выбор: наши дети и я или... — он указал на дверь, —... это.

— О, не будь таким драматичным, — Лиза взяла сумочку. — Ты слишком сильно любишь меня и детей. А также я знаю, что ты не захочешь жить как твой брат. — Лиза посмотрела на себя в зеркало в холле. — Кроме того, Винс, я даже не знаю, случится ли что-нибудь сегодня вечером. А даже если и случится, то хоть Рэнди и чист, но я заставлю его надеть презерватив, несмотря ни на что. Теперь ты доволен?

— Нет, ТЕПЕРЬ я недоволен, и если ты выйдешь за дверь, тебя в моем будущем не будет. Но отчасти ты, Лиза, права: я люблю своих детей, и жить как мой брат не буду. Но как только ты выйдешь за эту дверь, моя любовь к тебе тоже уйдет.

Лиза прошла мимо меня, открыла дверь и повернулась ко мне.

— Знаешь, Рэнди сказал мне, что у него была симпатичная студентка, у которой, насколько он знает, были «проблемы с папой», и я устрою тебе с ней перепихон. Но если ты собираешься быть таким — забудь об этом. — Лиза сделала шаг за дверь. — Дети — в постели, а то, что осталось от обеда, — в микроволновке. На случай чрезвычайной ситуации у тебя есть мой телефон. — На этом она ушла, и дверь за ней закрылась.

Я сел и попытался заставить свой пульс перестать нестись вскачь, в то время как сам пытался думать. Это было нереально — такого не могло быть!

Наконец, я вырвался из этого и стал обдумывать варианты. Я был удивлен, что моя любовь к Лизе испарилась. Говорят, что любовь нельзя отключить, в противном случае она превращается в ненависть. Но сейчас я к ней ничего не чувствовал — ни любви, ни ненависти... просто ничего. Моим главным чувством был страх. Страх потерять детей. На короткую секунду я подумал о том, чтобы позволить действиям Лизы идти своим чередом — так я смогу сохранить свою семью. Но сразу понял, что не могу допустить, чтобы Лиза встречалась с другим парнем или парнями — этого просто не было в моей ДНК.

Это была не та Лиза, на которой я женился, я не знаю, кто она, но я любил не этого человека. Страх потерять детей заполнил мой разум и вытеснил все остальные мысли. Я продолжал видеть будущее: словно мой брат бороться за каждую секунду, проведенную с моими сыновьями. Упускать ключевые моменты своей жизни. Я перебрал с десяток вариантов от насильственных действий до сложных планов. Все закончилось тем, что я попадал в тюрьму или Лиза забирала детей. Все вело к одному и тому же выводу: в разводе меня поимеют и я потеряю своих мальчиков. Лиза и в самом деле загнала меня в угол.

И тут в голову пришла дикая идея. Это был путь, по которому я решил пойти, потому что действие было настолько необычным и нехарактерным, что срывало предохранители в мозгу человека, которым стала Лиза.

Сначала я проверил мальчиков. Они крепко спали. Я спустился по ступенькам и остановился перед зеркалом в коридоре.

— Это будет больно, — пробормотал я про себя. Потом напомнил себе, что это — ради моих мальчиков.

Через три минуты я был готов. Моя рубашка была разорвана, на груди и лице были царапины. Мой нос был в крови, а губа кровоточила. Один глаз опух и скоро станет черно-синим. Лучше всего был мой лоб, я влепился им в зеркало, разбив его в большую паутину. Мой лоб кровоточил, как недорезанная свинья. Еще много лет назад из опыта оказания помощи при рукопашной борьбе я знал, что лоб сильно кровоточит, при отсутствии реальных повреждений. Я был осторожен, чтобы не поранить суставы пальцев, когда бил себя.

— 911, что у вас за экстренная ситуация.

— 911, — сказал я по телефону. — Мне требуется помощь. На меня напали моя жена и ее парень. В доме находятся мои дети, и я боюсь, что они вернутся.

— Сэр, у меня есть ваш адрес, а сейчас будет и патрульная машина. Сможете ли вы защититься в этом месте? Вы чувствуете себя в опасности? — спросил оператор 911.

— Черт возьми, я чувствую себя в опасности. Пожалуйста, скажите полиции поторопиться, — говоря по домашнему телефону, я написал своему брату Томми со своего мобильного, чтобы тот пришел ко мне как можно скорее. — Я могу запереть двери, но не знаю, когда они вернутся.

— Вам требуется медицинская помощь? Вы потеряли сознание?

— Да, мне нужна скорая помощь. Меня, должно быть, вырубили, потому что я ничего не помню, кроме своей жены и того парня, что меня ударил, и думаю, что меня еще пнули несколько раз.

— Хорошо, сэр, помощь уже в пути. Постарайтесь сохранять спокойствие и оставаться на связи.

Мой брат, должно быть, был где-то неподалеку, поскольку появился первым. Он был ошеломлен, но я сказал, что отвечу на его вопросы позже — теперь же мне требовалось, чтобы он присмотрел за мальчиками и сфотографировал мои травмы. Когда приехали полиция и скорая помощь, Томми делал снимки на свой мобильный телефон и мою цифровую камеру. Кенди не обрадовала суматоха, и Томми пришлось поместить собаку в комнату мальчиков, которые все еще крепко спали.

***

Было около полчетвертого утра, когда я вышел из такси перед своим некогда счастливым домом. Доктор залатал меня в больнице, а сочувствующий детектив принял мое заявление.

«Какого черта?» — подумал я, глядя на переднюю часть своего дома. На лужайке были следы от шин, кусты были вытоптаны, а перила крыльца криво свисали. На подъездной дорожке стояла машина местной полиции. Я открыл входную дверь, и меня поприветствовал Кенди, попытавшись лизнуть меня, помахивая своим коротким хвостом со скоростью милю в минуту. Гладя на Кенди, я услышал, как крикнул мой брат Томми:

— Винс, мы здесь, на кухне, — а когда вошел на кухню со следующим за мной Кенди, то увидел, что за столом сидит маленькая женщина-полицейский, разговаривает по мобильному телефону и что-то пишет в блокноте. Что меня потрясло, так это Томми.

Томми прижимал к правому глазу пакет со льдом, угол его губы был рассечен, а в ноздрях Томми торчали ватные палочки. Его одежда была порвана в нескольких местах, и у него не было обуви. Томми увидел, что я смотрю на него, и криво усмехнулся.

— Что смотришь, Винс? Ты пропустил все самое интересное, — Томми сдвинул свой пакет со льдом. — Хочешь поменять бинты? Надеюсь, я выгляжу не так плохо, как ты.

Наконец, я смог произнести, заикаясь:

— Томми, какого черта ты сделал?

Томми откинулся на спинку стула:

— Ты пропустил довольно интересную ночь. Все началось с офицера здесь, — Томми указал пальцем на женщину-офицера, которая все еще говорила по телефону и помахала мне рукой. — Рассказавшей мне все о нападении твоей жены и ее мальчика-игрушки — молодого любовника. Мы сидели здесь и пили кофе, ожидая возвращения домой Лизы, пока не разразился ад. — Томми погладил Кенди по его огромной голове. — Офицер сказала мне, что в домашних ссорах, где есть насилие — по любой причине — один человек попадает в тюрьму на двадцать четыре часа. Так сказать, период охлаждения.

Томми снял свой пакет со льдом и положил его на стол.

— Примерно в два часа ночи домой пришла Лиза, и у дверей ее встретила офицер и... ну... Лиза привела с собой своего мальчика-игрушку Лося — он большой мальчик.

— Рэнди — его имя, — пробормотал я.

— Да, конечно, со старым Лосем был еще один парень, — продолжил Томми. — В любом случае, объяснив Лизе проблемы, офицер попыталась надеть на нее наручники... И тут все сошли с ума. Лиза начала сопротивляться, и вмешались мальчики-игрушки... затем вмешался я и, — Томми указал на свой глаз, — как видишь, не очень удачно. Пока Лось и его приятель меняли мне черты лица, через открытую дверь пролетел старина Кенди. — Томми погладил Кенди, сидящего рядом с ним. Тогда это был пятидесятикилограммовый смерч из зубов, меха и клыков. Лось с приятелем получили по полдюжины укусов каждый, прежде чем Кенди вцепился в промежность Лося — он некоторое время не будет думать своим членом. — Томми засмеялся. — К этому моменту полицейская выстрелила в Лизу из тазера и вызывала по радио старым кодом: «999 ОФИЦЕР НУЖДАЕТСЯ В СРОЧНОЙ ПОМОЩИ», когда из машины Лося выскочили некоторые из его приятелей и тоже решили вступить в игру.

— Иисус Христос! — воскликнул я.

— Погоди, — Томми поднял руку. — Все стало лучше! Ты знаешь, Хуана, старшего сына твоей соседки Мари Родрикес?

— Конечно, большой ребенок, сейчас, я думаю, он — в армии, в Афганистане. Мы оба тренировали его в нашей футбольной команде Католической Молодежной Организации (КМО), — сказал я, — ее младший сын Альберто и мои дети постоянно ночевали.

— Да, похоже, он а также Джамал Франклин, тоже из нашей старой футбольной команды КМО, — здесь в отпуске. Они и несколько их приятелей подъезжали к дому после ночной прогулки и увидели, как чертовски избивают Старого Тренера Томми. Эта банда ворвалась через лужайку перед домом, как первая бронетанковая дивизия, к которой они принадлежат, — хлопнул в ладоши Томми. — Товарищи по играм Лизы летали, как кегли на Матче звезд по боулингу! Плюс Кенди рвала любую конечность, оказавшуюся в пределах досягаемости.

Я мог лишь сидеть с открытым ртом.

Томми наклонился вперед, с явным удовольствием рассказывая историю:

— Но подожди — это еще не все! Наконец-то прибыла полицейская Голгофа — городская полиция, шерифы округа, даже машина патруля с автобана! Они появлялись, вращая дубинки, и в течение минут десяти это выглядело как сцена из фильма «Храброе сердце»! — Томми коснулся своего затылка. — Черт возьми, даже мне досталось, когда я пытался утащить оттуда Кенди, прежде чем кто-нибудь застрелит моего щенка. — Это принесло Кенди царапину за разорванным ухом.

— Наконец, дубинки, тазеры и Кенди уладили проблему, и все оказались в наручниках и лежали на земле. Нам с офицером пришлось ходить, отделяя хороших парней от плохих. эротические рассказы Все непослушные дети и Лиза сейчас в тюряге, проверяются через базу

Слово «дети» вывело меня из ступора:

— Где мальчики! — вскакивая, воскликнул я.

— Расслабься, — сказал Томми, указывая на мое кресло. — Твои малыши проспали все это испытание. — В этот момент женщина-офицер закрыла свой мобильный телефон и ноутбук.

— Мистер Фонтини, я рада, что вы сейчас здесь. Надеюсь, вам лучше. — Она положила свой телефон и записную книжку. — Скорее всего, завтра поздно вечером ваша супруга и ее друзья будут привлечены к суду, если вы не захотите внести залог. — Томми фыркнул. Офицер посмотрела на него. — Вероятно, ваша супруга будет обвинена в сопротивлению аресту, нападению, нападению на сотрудника правоохранительных органов и по некоторым другим статьям.

Офицер направилась к двери.

— Вам рассказали о процедуре запретительного судебного приказа?

— Да, — ответил я, — мне объяснили, что мне надо быть в зале суда № 564 завтра в 10:00.

Она повернулась к Томми, но все еще говорила со мной:

— Думаю, на этом все. Прошу прощения за то, что случилось. Пожалуйста, позвоните мне, если вам что-нибудь понадобится. — Затем она вышла из кухни к входной двери.

Томми бросил пакет со льдом в раковину и сказал:

— Что теперь, Винс, ты не хочешь поговорить?

— Нет, ложись спасть. Можешь занять гостевую спальню. Позже утром я провожу детей в школу и отправляюсь в суд. У тебя раннее свидание в магазине строительных материалов Хоум Депот.

— Ради?..

— Замков. Я хочу новые замки с засовом на каждой двери, и запереть каждое отверстие в этом доме.

***

Утро было напряженным. Томми направился в Хоум Депот, чтобы быть там, когда откроются двери. Я же вышел в интернет и закрыл все наши банковские счета, расплатился, затем аннулировал кредитные карты и мобильный телефон Лизы (чертовское наказание). Детей накормили и отвели в школу. Затем я остановился в банке, чтобы забрать суммы со счетов, затем — в другой банк для открытия новых счетов и кредитных карт. Слушание запретительного судебного приказа, как только оно дошло до судьи, было быстрым и без задержек. Приказ действовал только тридцать дней, прежде чем его придется возобновить, но он удержал Лизу в ста метрах от меня, детей и дома. Лиза могла получить свои вещи только в отсутствие меня и в компании судебного пристава.

Следующим был адвокат по разводам. Я воспользовался тем же парнем, что и бывшая жена Томми Бренди. Он был акулой, но теперь он — МОЯ акула. Я хотел, чтобы документы были вручены Лизе, прежде чем она выйдет из тюремной камеры. Он сказал, что времени недостаточно. Я был удивлен, когда моя акула заговорила о том, чтобы сначала остыть в разлуке, возможно, о семейной терапии. Был ли это тот же самый парень, что содрал кожу с моего брата? Я хотел кампанию выжженной земли.

— Посмотрите, — начала акула, — дайте мне на минутку сыграть Адвоката Дьявола. Мы даже не знаем, изменяла ли вам ваша жена. В любом случае это не имеет значения. У вас действительно нет доказательств. У вас есть какие-нибудь веские доказательства? Фотографии? Заявления свидетелй? Вы слышали, что кто-то утверждал, что видел ее с другим парнем в положении прелюбодеяния? Все, что вы знаете, это то, что она была с группой молодых девушек и парней. Они могли пойти на футбольный матч

— Сейчас — не футбольный сезон, да и какой футбольный матч длится до двух часов ночи?

— Хорошо, я не говорю о том, что у вас нет веских доводов. С обвинениями в нападении и запретительным судебным приказом у вас больше шансов, чем у вашей жены, получить опекунство. Но никогда не знаешь, чего захочет судья, судья может увидеть, что ваше слово против ее, и никто не выиграет. Вы же не хотите, чтобы ваши дети росли без одного родителя?

— Да-да-да, но я не хочу закончить, как мой брат, встречаясь с детьми, может быть, раз в два месяца и живя как безработный студент.

Моя акула наклонилась через свой стол:

— Вы все еще можете. Это состояние без вины, если только она не заключена в тюрьму, вам все равно придется разделить активы пятьдесят на пятьдесят. Я сделаю, как вы хотите, но суд очень сильно склоняется в пользу матери. В вашем случае у вас гораздо больше шансов, чем у большинства, но... Есть ли хоть малейший шанс, что вы оба сможете пройти через это... мероприятие? — он сложил руки.

— Просто сделайте это, — сказал я и начал выписывать чек на его гонорар.

Лиза вышла через два дня. Я не знаю, кто заплатил за нее залог. Мне позвонила залоговая компания — Лиза требовала указать дом в качестве обеспечения залога. Я сказал им, что этого не будет, и я буду оспаривать любой такой документ. Я упаковал в машину Лизы столько вещей, сколько поместилось в ней, и припарковал ее в ста метрах от дома. Ключи и подписанный паспорт транспортного средства были в бардачке. После этого автоответчик и мой сотовый были заполнены звонками Лизы. Я прослушал первые несколько, которые были полны историй о том, как не было никакой измены, ничего не случилось, она могла все объяснить, она была шокирована, что я оказался каким-то образом ранен, но я зашел слишком далеко, все это было ошибкой, недоразумением. Неудивительно, что не было ни слез, ни рыданий. Лиза осталась Лизой и приняла решение. Я знал, что Лиза думала, что если она сможет заставить меня понять ее мысли, то все будет хорошо. Лиза была права в том, что она знала меня более десяти лет, но и я знал Лизу после более чем десяти лет совместной жизни. Она попыталась добраться до меня через детей.

***

Я шел со школьной стоянки в кафетерий, выполняя свои обязанности по наблюдению, когда Лиза и — сюрприз для меня — Рэнди, он же Лось, торопливо подошли ко мне из-за колонны у двери школы. Рэнди, он же Лось, шел немного медленно, слегка прихрамывая — без сомнения, это — постоянное напоминание о Кенди, добермана моего брата.

Лиза начала первой, едва попав в зону досягаемости:

— Винс, будь разумным, измены не было... — и тут ее прервал Рэнди, он же Лось:

— Чувак, ты должен отказаться от обвинений... Я никогда не трогал тебя... я и она... там не было ничего страшного... эта тюрьма завалит мою стипендию... — затем поверх него заговорила Лиза, и это стало беспорядком: «Никакого развода...», «Горячая милфа... не стоит того...», «Я люблю только тебя...», «Все уладить... « — каждый из них говорит все громче и громче.

— Стоп! — сказал я, подняв руку и показывая небольшой диктофон. — Я требую, чтобы вы оба ушли от меня — сейчас же! — Я указал на Рэнди, он же Лось. — Вы освобождены под залог за нападение и теперь заставляете меня опасаться за свою безопасность, — затем в сторону Лизы: — а ты нарушаешь судебный приказ!

— Ой, да хватит так драматично, — сказала Лиза, протягивая руку, чтобы схватить меня за рукав. — Меня не волнует, что какой-то бесполезный суд сказал на листке бумаги.

Рэнди, он же Лось, возможно, специализировался в области коммуникации, но не думаю, что понял концепцию записывающего устройства, потому что сказал:

—... приятель, если это испортит мне жизнь, я тебя убью!

Мне пришлось скрывать улыбку, когда я повернулся и побежал обратно к семейному минивэну, а за мной следовали Лиза и Рэнди, он же Лось. Я направил дистанционный ключ на минивэн и нажал кнопку, активировавшую автоматические раздвижные двери (с обеих сторон).

Знаете ли вы, что можете нанять офицеров городской полиции в полной форме, если они не при исполнении служебных обязанностей, в качестве частных охранников? Городская полиция настолько рациональна, что на их веб-сайте есть форма для услуг, стоимость которых может быть оплачена с помощью кредитной карты. Это было недешево, но стоило каждого пенни, когда из семейного минивэна вывалились четверо громоздких полицейских из городской полиции.

Рэнди, он же Лось, оказавшись в наручниках и заслушивая свои права, был кротким и молчаливым, но я думаю, что Лиза, наконец, поняла, что я не собираюсь выслушивать ее «причину». Лиза была немного менее спокойной, но все же твердо сказала:

— Винс, это то, чего ты хочешь! Правда?! Мать твоих детей в наручниках — развод! Хорошо, я заберу дом, твои пенсионные накопления, детей, каждый цент, который ты заработаешь, и тебе лучше начать откладывать на двадцать первый день рождения твоих детей, потому что, когда все это закончится, только в этот момент ты сможешь увидеть их в следующий раз! Я выжму все, что у тебя есть! Говоришь, из репы не получить крови? Так вот, я собираюсь выдавить ее из тебя! — Лиза все продолжала и продолжала, пока мы ждали машины Городского патруля, чтобы отвезти пару в заключение. Я просто кивнул Лизе и проверил, что в диктофоне не закончилась память.

***

Вы когда-нибудь слышали старую поговорку «Враг моего врага — мой друг»? Думаю, это правда. Вы могли бы сбить меня с ног, когда на следующий день Лизу выручили, а внесшим залог была ни кто иная, как бывшая жена Томми Бренди. Я думаю, Бренди получила удовольствие от того, что деньги, которые я одолжил Томми для выплаты алиментов, Бренди использовала, чтобы выручить Лизу. Теперь Лиза жила с Бренди в доме Томми.

Томми и Кенди буквально переехали в наш дом. Мои мальчики были немного смущены тем, что пропала мама. Я сказал им, что мама уехала навестить свою тетю Флоу (лучшее, что смог придумать на месте), но обмен их мамы на дядю Томми и его собаку Кенди, похоже, их покорил.

Лиза боролась с разводом и судебным запретом, но у нее были проблемы, потому что без средств у Лизы оказались проблемы с адвокатом. Кажется, юристы хотят получать деньги, а юридические маневры моей акулы держали деньги подальше от рук Лизы. Лиза жила за счет Бренди, а потом это прекратилось.

Ко мне в офис на работе зашел Томми.

— Винс, просто хочу сообщить, что я — инвалид и не буду на работе.

— Томми, с тобой все в порядке? Что не так?

— После той маленькой рукопашной схватки у тебя дома у меня головокружение и проблемы с вестибулярным аппаратом. Страховка по инвалидности, которую ты уговорил меня платить в каждую зарплату, будет выплачивать шестьдесят шесть процентов моей зарплаты, — Томми подмигнул мне. — Винс, ты знаешь, что инвалидность не облагается алиментами. Также должны быть изменены условия алиментов и развода в случае инвалидности со стороны одного из партнеров — Томми сел в мое кресло. — Посмотрим, как Бренди будет себя вести, когда ей придется иметь дело с затягиванием ремня.

После того как Томми не прислал чек, Бренди начала быстро действовать. Менее чем за тридцать дней Бренди попала в суд, и ей это не понравилось. Судья был разочарован тем, что Бренди не нашла работы или не поступила на курсы. «Обслуживание» Бренди было прекращено, а алименты также сократились. На Бренди также были навешаны коммунальные платежи. Это было продлено до тех пор, пока Томми не вернется к работе на полную ставку.

Тем не менее, через неделю я был удивлен, увидев у моей двери Бренди с Томми-младшим и маленьким Фрэнком.

— Дядя Винс, а Винс и Тони дома? — спросили оба моих племянника, уже входя в дверь.

— Конечно, мальчики, они — на заднем дворе. Идите, поиграйте с ними, — мальчики побежали через дом на задний двор.

— Винс, можно мне минутку поговорить с тобой? — спросила Бренди, входя в дом. В этот момент из-за угла выскочила доберман Томми Кенди. Собака заметила Бренди, и волосы на ее спине встали дыбом. Ее верхняя губа скривилась и обнажила множество зубов, что сопровождалось низким рычанием.

Я осторожно вытолкнул Бренди за дверь и крикнул:

— Винс, Томми, возьмите Кенди и отведите его на задний двор. — Теперь мы с Бренди стояли на крыльце.

— Винс, это было необходимо? — Бренди казалась потрясенной. — Ты не можешь контролировать эту шавку?

— Бренди, я ценю, что ты привела с собой детей. Но чего ты хочешь?

— Ладно, Винс, я перейду к делу. У меня остановилась Лиза, и она в высшей лиге злится на тебя. Лиза очень скучает по своим детям. В отношении той маленькой сказке, что ты крутил о ней, и о том тупике, где тебя избивают, Лиза изрыгает пламя и клянется получить полную опеку, огромные выплаты алиментов, пособия на детей, дом, твои пенсионные накопления, все дела

— Что ж, Лиза может привести этот аргумент в суде, хотя без адвоката это будет непросто, а есть ли у нее хоть один? Я слышал, как другой ушел после того, как Лиза надругалась над ним. Но какое вам дело?

— Потому что маленькие медицинские каникулы твоего брата Томми сильно повлияли на мой образ жизни. Предлагаю сделку: возвращение к старому статус-кво. Думаю, что смогу заставить Лизу вернуться и простить тебя за все твое ребячливое недалекое поведение, а ты заставишь Томми вернуться к работе и делатб выплаты, первоначально предписанные судом

— Я думаю, я пас, Бренди. Скорее, рискну в суде.

— У тебя в суде нет шансов. Ты и твой брат — два самых больших дурака. Вы оба нарубили дров в своем браке, намного превысив свой уровень заработной платы, и через десять лет думаете, что мы с Лизой — ваше имущество. Ты готов выкинуть все это из-за того, что Лиза пошла на свидание с каким-то ребенком вдвое моложе тебя? Так? Что, ушиб свое маленькое эго? Черт, Винс, Лиза сказала мне, что ничего даже и не произошло.

Я посмотрел на Бренди и приподнял брови:

— И я должен верить вам обеим, потому что... изменщицы никогда не лгут?

— А зачем мне лгать? А та разовая вечеринка Лизы — за все двенадцать лет брака единственный вечер, из-за которого ты так вышел из себя — была не более чем небольшим подростковым сеансом обжиманий, — выплюнула Бренди.

Я уставился на Бренди, которая после паузы продолжила:

— Ну ладно, Лиза сказала, что там были ласки... — Бренди немного посомневалась, —... и ее немного пощупали... возможно, какие-то движения пальцами... но Лиза сказала, это было поверх трусиков...

Я продолжал смотреть на Бренди, которая бормотала:

— Ну, возможно, небольшая работа рукой...

Я пристально посмотрел на Бренди, которая, наконец, выпалила:

— Ну, ладно, может, Лиза также сделала ему минет, но это было по-быстрому, в машине, по дороге домой. Черт, даже для этого Лиза заставила его надеть презерватив. Неужели это — настоящий секс? Боже правдивый! Ты не можешь ожидать, что Лиза возьмется за дело и оставит его без помощи... Да ладно, Винс, даже старый Билл Клинтон — президент, за которого ты дважды голосовал, — сказал, что сделать минет не считается сексом.

— Бренди, ты же знаешь, что это не заставляет меня чувствовать себя лучше.

— Господи Иисусе, Винс! Ты был с Лизой четырнадцать лет, более д. жины лет женат, и знаешь, что как только у Лизы складывается в голове мнение, ничто не может его изменить. Лиза не видит измены в своих поступках. И в любом случае это — спорный вопрос. Лиза была разочарована своим большим «свиданием» и не собиралась делать это еще раз. Она привела домой этого нового парня, чтобы они оба могли сказать тебе, что ничего не произошло

— Что-то произошло, не только минет, который ты так быстро обошла молчанием. Что-то более важное — Лиза не уважала нашу семью, наш брак и меня. Я потерял к Лизе всякое доверие, и даже если я все еще ее люблю, то все равно не могу ей доверять. А без доверия не может быть брака. Лиза несколько раз имела возможность выбрать между своей семьей и свиданием. Теперь — это мой выбор, и я выбираю свою семью

— Винс, ты не можешь быть таким тупым. У тебя не будет семьи. Лиза превратит твою жизнь в ад; и все потому, что ты не можешь смириться с Лизой, у которой преувеличенный сеанс поцелуя с каким-то гигантским учеником. так же плохо поступают на пьяных рождественских вечеринках в офисе

— Я не знаю, какие рождественские вечеринки устраиваются в твоем офисе, но не секрет, что Санта всегда принсил мне подарки меньше двадцати долларов ценой. Оральный секс был бы намного лучше подарком, чем кекс или билеты в кино. Спасибо за юридическую консультацию, Бренди, этот разговор окончен. Благодарю, что заглянула. Ты не хочешь, чтобы я привел твоих детей?

Бренди отвернулась, чтобы идти по подъездной дорожке:

— Нет, Томми может держать их до понедельника. Скажи ему, что им обоим требуются новые рубашки для представления в школе на следующей неделе.