Вторая женщина. Послесловие

Автор: М. и С. Д-овы. 2021.04.12

Художественная проза. Научная фантастика. Длинные рассказы и повести.

Молодая женщина. Странный случай. Для женщин. Без грубой лексики.

(Окончание рассказа «Вторая женщина»)

Лина проснулась, задыхалась от жары. Недаром она не любила приезжать в этот старый дом. Перед сном она с трудом отворила тяжёлые створки окон, надеясь, что морской бриз освежит спальню. Но собиралась гроза, и воздух был неподвижен.

Лина давно сбросила с себя простыню и лежала на кровати в одних трусиках, чувствуя, как струйки пота скатываются по бокам. Что-то лежало прямо между полушариями её груди. Лина подняла руку, чтобы смахнуть это, но, скосив глаза на грудь, оцепенела от ужаса.

Это была маленькая серебристая змейка, свернувшаяся в кольцо. Лина очень не любила змей. И это ещё мягко сказано! Всё тело покрылось мурашками, словно его обвеяло морозным ветром. Сердце часто застучало, да так сильно, что змейку начало подбрасывать. Она развернула своё кольцо и быстро поползла вниз по животу. Лина сморщилась в ожидании неприятных холодных прикосновений, но сообразила, что не чувствует разницы температур, и поспешно развела ноги, чтобы змейка поскорее убралась с её тела. Но та вдруг занырнула под трусики и, безошибочно нащупав вход во влагалище, стала заползать туда. У Лины потемнело в глазах от страха и омерзения. Она протянула было руку, чтобы ухватить змейку ха хвост. А вдруг та её укусит?! Виляющий хвостик скрылся под трусиками, и Лина ощутила, как словно огромный мягкий штопор ввинчивается в её вагину. Видимо, витки штопора, по мере преодоления сфинктера, укладывались друг на друга подобно пружине. Когда кончик хвоста вошёл внутрь, Лина почувствовала, как эта «пружина» упёрлась в дно влагалища.

Похоже, змейка не собиралась прогрызать внутренности её тела. Лина осторожно приподнялась, сняла трусики и уставилась на свою промежность. Наверное, с таким чувством древние охотники стерегли медведя у его берлоги, промелькнула мысль. Это была первая мысль с момента её пробуждения. Если подождать, то змейка выползет, с надеждой подумала Лина, и сама куда-нибудь денется. Змейка медленно пошевелилась, укладывая свои витки поудобнее. Она что, собирается там уснуть?

Где-то в горах загрохотало, и тут же занавески окон встрепенулись, пропустив в спальню немного прохлады. Лина осторожно взяла стакан с тумбочки и сделала маленький глоток. Ей показалось, что вода камнем обрушилась в желудок. Что, если это разозлит змейку? Но та не подавала признаком жизни, и Лина с наслаждением осушила весь стакан. Пульс начал успокаиваться, а горло уже не продирало каждым вдохом. Это приободрило Лину.

Так, поехать в больницу? На приём к кому? Лина явственно представила, как старушка-гинеколог заглядывает ей во влагалище и падает, схватившись за сердце. Да и как поведёт себя змейка в дороге? Вызвать сюда спасателей? А может, ещё дрессировщиков из цирка?! Лина разозлилась на себя. Так, змейка могла её укусить десяток раз, если бы захотела. Никаких повреждений ей пока не нанесено. И, возможно, их не будет вовсе. Обращаться не с чем. Надо ждать. Посмотрим, можно ли сходить в туалет...

Благополучно вернувшись из туалета, Лина сменила простынь и легла в постель. Трусики она решила пока не надевать. Ночь ещё только начиналась, и будет она, естественно, бессонной. К тому же приближалась гроза, и гром бил всё яростнее...

Дом был старый, построен в самом начале века прабабушкой Лины. В детстве она приезжала сюда летом, то с мамой, то с бабушкой, встречаясь с тётями, двоюродными и троюродных братьями и сестрами. Повзрослев, Лина почти не появлялась здесь, предпочитая места повеселее. Но когда в середине мая прабабушке стало плохо, вызвали именно Лину. Через два с половиной часа она уже бежала по коридору больницы в Геленджике.

– Баб Лиль! – только и смогла сказать Лина, увидев серое лицо на каталке.

– Найди шкатулку, – успела та пробормотать, прежде, чем её увезли и погрузили в искусственную кому.

Врачи дали понять, что в коме её продержат недолго, а в целом прогноз неблагоприятный. Бабушка у вас молодец, но... Сто двадцать четыре года!

Приехав сюда, в этот непривычно пустой дом, Лина нашла бабушкину шкатулку. Когда-то в детстве Лина попробовала открыть её – безуспешно. Баба Лиля заметила Лину за этим занятием, но не отругала, а заставила надавить большим пальцем на кнопку в крышке шкатулки. Шкатулка всё равно не открылась. «Ну, значит, ещё не время» – баба Лиля погладила разочарованную Лину по голове и отправила играть на улицу.

И вот, вчера Лина с волнением приложила большой палец к кнопке. Крышка с тихим щелчком приподнялась. В шкатулке находилась старая фотография, похожая на картину. На ней была изображена молодая прабабушка в компании двух женщин со странными причёсками и в непривычной одежде. Все трое держали по грудному младенцу на руках. И, что удивительно, лица у всех были грустны и, похоже, даже заплаканы. Это фото было знакомо Лине – та же самая, только увеличенная, картина-фотография висела на стене гостиной в окружении многочисленных портретов дочерей, внуков и правнуков. Все знали, что баба Лиля когда-то в молодости участвовала в съёмках фильма, а это были её подруги-актрисы со своими детьми.

И ещё в шкатулке лежало металлическое яйцо. Когда Лина взяла его в руку, чтобы поближе рассмотреть, в яйце что-то отчётливо щёлкнуло. Побоявшись сломать, очевидно, очень ценную вещь, Лина положила яйцо и поспешно захлопнула шкатулку...

Лина поднялась с постели и подошла к полке со старыми бумажными книгами. Её движениям ничто не мешало – чувствовалась лишь некоторая тяжесть внизу живота. Взяв «Мифы Древней Греции», Лина положила под спину ещё пару подушек и попыталась читать.

Эта книга с подросткового возраста привлекала Лину странной смесью интеллектуальности и разнузданной фантазии. Боги, люди, животные и уж совсем удивительные создания совокуплялись здесь друг с другом в самых непредсказуемых сочетаниях. Частенько раскрасневшаяся Лина, представляющая себя в роли то одной, то другой героини, на вопрос взрослых «Что читаем?» смело показывала обложку, а взрослые, одобрительно кивая, проходили мимо. Это было забавно...

Сегодня почитать не пришлось... Едва Лина, усевшись поудобнее, наугад раскрыла книгу – на странице с изображением мужчины со змеиным туловищем, внутри что-то зашевелилось. Сердце Лины снова заколотилось. Она отложила книгу, осторожно сползла с подушек пониже и

медленно раздвинула ноги, согнув их в коленях. Ну, давай, выползай! – взмолилась она про себя. В этой позе змейка теснее прижималась к стенкам влагалища, и Лина немного разогнула ноги, попытавшись расслабиться. Шевеления змейки не прекращались, та словно обследовала своё убежище, водя головкой в разные стороны и время от времени то ли выпуская язычок, то ли слегка покусывая. Хвостик тоже участвовал в «исследованиях» – Лина чувствовала его щекочущие движения возле самого выхода. От этих толчков и поглаживаний внутри стало стремительно сыреть. Лина застонала, ощутив серию покалываний-укусов в каких-то особенно чувствительных точках. Змейка тут же стала ритмично растягивать и сжимать свою «пружину». Она вовсе не собирается выползать, удивлённо подумала Лина, и тут же пришло осознание: Кажется, она не живая! Это какое-то устройство. И оно меня имеет!

Конечно, Лине раньше приходилось пользоваться разными женскими игрушками, но это было по-другому! Змейка не колотилась внутри, как какой-нибудь заурядный вибратор, а словно угадывала желания Лины, моментально подстраиваясь под её реакцию. Стоило Лине рефлекторно выгнуть поясницу вверх, подставляя толчкам нижнюю область влагалища, как пружина изогнулась, и её движения стали волнообразными, словно следуя направлению изогнувшихся стенок. Разум Лины уже не воспринимал уже ничего, кроме этих быстрых толчков, скользивших от дна влагалища к его входу. Не в силах больше терпеть, Лина закричала и сдавила ладонями промежность, пытаясь ЭТО остановить. А-а! Наконец, справившись с судорогами, она смогла дышать. У-ух! Вот это да!

Змейка замерла. Лина лежала, раскинув ноги, ощущая, как прохладный ветерок гладит её мокрое тело. Удары сердца отдавались в голове. Гроза уже начинала раскачивать деревья. Наверное, вот-вот хлынет дождь. Лина встала, прислушиваясь к ощущениям внутри, подошла к окну, тому, что было со стороны приближающейся грозы, и плотно прикрыла створки. Окно на противоположной стене, со стороны моря, осталось открытым. На часах было половина второго. Лина взяла пустой стакан и пошла на кухню наполнить его. Ходить голышом по этому дому, в котором Лина никогда раньше не оставалась в одиночестве, было так непривычно! Она поняла, что оттягивает миг, когда снова придётся лечь в постель, и вместе с тем ожидает его...

Лина легла на бок, поджав ноги. Ничего не происходило. Она там что, сдохла? Чувствуя, как от нетерпения внутри неё стало увлажняться, Лина выпрямила одну ногу и осторожно постучала себя по лобку. Змейка откликнулась лёгкой вибрацией, и Лина снова поджала ноги. Частота вибрации постепенно нарастала. Когда она стала почти нестерпимой, Лина обхватила ладонями грудь и больно сдавила пальцами соски. Подольше протянуть это ощущение! Пожалуйста, помедленнее! И змейка словно услышала её, уменьшив частоту, но увеличив амплитуду колебаний. Вот так! Вот так! Лина, закусив губу, из последних сил терпела... терпела... Но тут мышцы живота скрутило узлом, и Лина громко застонала...

Очнулась она от грома прямо над головой. По крыше забарабанили крупные капли, и вот уже ливень заревел водопадом. В окно со стороны моря стали залетать брызги, и Лина поспешила его прикрыть. Молнии то и дело озаряли ярким светом спальню, и тогда раздавался страшный треск, словно ломаются огромные сухие деревья. Ветер раскачивал дом за высокую остроконечную крышу...

Лине стало так жутко! Она села, прикрыв тело подушкой, борясь с желанием залезть под кровать. Внутри неё зашевелилось, и Лина поспешила раздвинуть ноги. Из щели влагалища показалась маленькая головка, осмотрелась по сторонам и уставилась на Лину. Глаза её были зелёного цвета, а зрачки – не вертикальными щёлками, а большими и круглыми. Змейка уже не вызывала ни ужаса, ни отвращения.

– Ну, что ты? Вылезай, – подбодрила её Лина. – Будем бояться вместе...

Вдруг Лина ощутила круговое движение хвостика змейки далеко внутри себя. Кончик его безошибочно находил самые чувствительные места. Змейка нагло пялилась Лине в глаза, вызывая в её животе щекочущие спазмы. Узкий рот змейки, который та так ни разу и не открыла, напоминал насмешливую улыбку.

– А-ай... – простонала Лина. – Прекрати, гадкая тварь!

Но больше всего ей хотелось, чтобы движения хвостика не прекращались никогда.

Змейка вытянула шею и куснула Лину за клитор. Хотя она не открывала рта, и из него не высовывался раздвоенный язык, но, когда головка змейки прикоснулась к верхушке мягкого бугорка, Лину словно пронзило током.

– А-ах!

Лина даже протянула руку, но не решилась дотронуться до змейки. А та, уже не отрывала головку, посылала менее сильные, но непрерывные импульсы. Они проходили от клитора к дну влагалища и обратно, от хвостика к головке, вызывая у Лины почти невыносимые судороги наслаждения. Лина изо всех сил раздвинула ноги, вцепилась в подушку и зарылась в неё лицом, пытаясь отдалить приближающийся оргазм. И, наконец, разразившись громким криком, который потонул в грохоте грозы, Лина упала на спину и почти потеряла сознание...

Кажется, змейка выползает. Лина откинула подушку и увидела, как змейка выскользнула на постель между её ног, приподнялась, и вдруг её тельце опоясало колечко электрического разряда, которое насколько раз пробежало от головки до хвостика и обратно. В воздухе стал рассеиваться дымок.

– Ну, хорошо, я поняла, что ты не змея, – серьёзно сказала Лина. – А кто тобой управляет? И вообще, разве ты не должна меня поцеловать?

Вместо ответа змейка подползла к руке (Лине стоило труда, чтобы не отдёрнуть её) и дважды обвила запястье. И тут Лину осенило. Она вскочила с кровати, выбежала в гостиную и кинулась к фотографиям. Вот она! На фото, где молодая баба Лиля, держала на руках младенца, стоя рядом с двумя актрисами, тоже с младенцами на руках, Лина увидела змейку. Та красовалась в виде браслета на левом запястье бабы Лили – ну, конечно, два витка, головка на передней стороне, и вон, он, хвостик, торчит сзади. Лина подняла руку и взглянула на змейку.

– Где же ты всё это время пряталась?

Ведь мода на кольца, браслеты, серьги и прочие побрякушки прошла где-то в середине века, задолго до рождения Лины. Вот почему она никогда и не видела эту змейку – женщина с браслетом воспринималась бы так же, как когда-то туземец жарких стран с кольцом в носу.

– Что же ты такое?

Браслет вдруг ослабил хватку. Змейка упала на пол и, свернувшись в пружину, покатилась обратно в спальню, но не к кровати, а к столу, на котором лежала бабушкина шкатулка. Лина поспешила вслед и увидела, как «пружина» распрямилась, и змейка стрелой взлетела с пола, опустившись на стол рядом со шкатулкой. Лина открыла шкатулку – как она уже догадывалась, металлического яйца в ней не было. Змейка подтянулась за край шкатулки и плюхнулась внутрь. Там она вытянулась едва ли не на всю длину и упёрлась в противоположные стенки. Фото-картина вдруг приподнялась – дно оказалось с секретом. Лина осторожно вытащила змейку, фото, подняла дно и достала запечатанный старинный конверт. Дрожащим почерком на нём было написано только одно слово – «Лине». Лина неумело вскрыла конверт и прочла письмо:

«Здравствуй.

Я пишу тебе это письмо, но имя твоё мне пока не известно.

Надеюсь, ты моя внучка или правнучка. Я выбрала тебя. За желание искать и воспринимать неведомое. За стремление сочувствовать и сопереживать. За умение зажигать огонёк новой жизни.

В конверте два камешка. Когда-то их было три. Один я продала в начале века. На вырученные деньги я установила памятник Лиилле. Остаток ушёл на строительство этого дома. И ещё я расплатилась за металлолом, который когда-то украла для своих детей.

Не ищи ответов на все вопросы в этом письме.

Может быть, Лия, Лилия и Лиилл расскажут тебе всё, что ты должна знать, если они повстречаются на твоём жизненном пути... Отдай им один из камешков. Как я хотела бы сделать это сама!

Другой оставь себе. В них – колыбельные и сказки, для ВСЕХ моих потомков. А значит, и для твоих. Чип поможет.

Чип – это микробот, ну, такой маленький робот. Не обижай его – он хороший друг. И охранник, и даже – врач. Жаль только – старость лечить не умеет. Держи его существование в тайне до тех пор, пока... Ну, я верю, что ты всё поймёшь сама.

Твоя далёкая, но любящая бабушка Лилия.»

Из конверта Лина осторожно достала прозрачный камешек величиной с горошину – тот светился изнутри, отбрасывая вокруг себя бесчисленные блики. Лина полюбовалась камешком и повернулась к змейке.

– Так значит, ты Чип?

Лина протянула ему камешек. Чип приподнялся и взял камешек в рот. Глаза его заиграли разноцветными огоньками, и откуда-то послышалось пение. Лина вспомнила! Когда-то в детстве она не раз слышала эту колыбельную! Баба Лиля сидела рядом с её кроваткой и пела молодым звучным голосом: «Далеко-далеко, где кочуют туманы...». И точно так же по стенам бегали разноцветные огоньки... Глаза Лины наполнились слезами, и она шмыгнула носом.

– Отдай.

Лина взяла камешек изо рта Чипа и положила в конверт вместе с письмом. Что-то не давало ей покоя. Что-то важное... Ага, Лиилла. Это надпись на чёрной скале, похожей на огромный глаз, что торчит на лужайке перед домом. Считалось, что скала была здесь всегда, вот только её вершину аккуратно стесали, видимо, чтобы не портила вид на море. На плоской поверхности была высечена надпись: «Лиилла». И одна дата: «22.05.2004». А ниже цифры: «08.41». По-видимому, это было время. Баба Лиля почему-то не разрешала детям играть на этой скале. Но ведь никто из них и не предполагал, что скала была рукотворной...

Постой-ка, но ведь сегодня как раз двадцать второе мая! Раньше Лина была здесь только на летних каникулах. Что должно произойти в 8-41? Сейчас только три ночи...

– Ну что, споёшь мне колыбельную?

Лина взяла Чипа в ладонь и легла в кровать. Освежив всё вокруг, гроза уходила на юг. Дождь утихал, и среди его шелеста уже были слышны звуки падения отдельных капель. Измученная Лина поставила будильник на половину девятого и быстро уснула...

Она открыла глаза, ощутив, шевеление во влагалище. Фу-ух, это же Чип! До звонка будильника оставалось десять минут, пожалуй, можно успеть принять душ...

Она вышла из дома, на ходу запахивая халатик, и поспешила к «скале». В небе плыли лишь редкие белые облака, и солнце уже нагрело восточную стену дома. Лина повернула за угол и остановилась. У скалы стояло трое девушек, одетых в какие-то допотопные чёрные брючные костюмы, странно гармонировавшие со свежевымытой поверхностью камня, на которую падала длинная тень островерхой крыши. Девушки обернулись, но не сдвинулись с места. Лина подошла. Надпись на камне, заполненная водой, блестела, отражая небо.

– Здравствуйте, – сказала она.

– Здравствуй, – хором ответили девушки.

Почему их лица так грустны? Какие у них интересные причёски. Наверное, иностранки. Что они здесь делают?

8-41. Тень от крыши точно совпала с острым концом скалы, обращённым к морю. И тут девушки, как по команде, положили ладони на поверхность камня и произнесли, снова хором:

– Лиилла...

Так им известно, кто такая эта Лиилла? Интересно, они так и будут всё время говорить хором? Лина поняла, что стала свидетельницей какого-то ритуала, по-видимому, поминального. Все молчали. Тень крыши, наконец, подвинулась, и Лина осмелилась спросить:

– Вы знаете, кто это?

Ответила высокая, с резкими чертами лица. И голос её был каким-то... грубоватым:

– Лиилла была пилотом корабля. Она погибла, спасая наших родителей. И поэтому мы живы.

«Родителей»? Наверное, она имела в виду «предков». Иностранцы... А вслух спросила:

– Какого корабля?

– Космического. Это – место его падения. И могила Лииллы...

– Погодите, а вы кто? – цепенея от догадки, спросила Лина.

По-видимому, на её лице отразился испуг. Девушки переглянулись. Самая женственная из них, с ласковым выражением глаз, с которым она всё время смотрела на Лину, обошла скалу.

– Мы инопланетяне, – виновато сказала она. – Ты ведь уже поняла, да?

– Н-нет. – Лина приложила все силы, чтобы не отодвинуться от девушки. – Пока...

Хотя цепь странных событий, начавшихся вчера, стала обретать в её голове логическое объяснение. Девушка взяла Лину за руку и протянула ладонь к её животу. Краснея от стыда, Лина почувствовала, как из её влагалища выскальзывает змейка, и увидела, как та послушно перекочевывает в ладонь собеседницы. Девушка, не выказав брезгливости, с любопытством рассмотрела змейку, по которой пробегал поясок электрического разряда.

– А это ведь Чип? Какая забавная модель.

Девушка вынула у него изо рта крохотный цилиндр, спрятала куда-то и вложила взамен другой.

– Я заменила источник питания, – пояснила она Лине, ревниво наблюдавшей за её манипуляциями. – И заодно сняла информацию.

Девушка передала Чипа Лине, и та положила его в карман халатика.

– В моей вагине космический шпион? – попыталась она пошутить.

Девушка нахмурилась. Затем, по-видимому, что-то процитировала:

– Мы не вправе использовать информацию, собранную наблюдателями, против обитателей планет, ни во зло, ни в добро, независимо от направления и степени их развития.

Затем улыбнулась и сказала, глядя в глаза Лине:

– Впрочем, межзвёздные законы не так давно были переписаны. Благодаря одной земной женщине. Меня назвали в её честь.

Она протянула руку:

– Я Лилия.

Рука Лины остановилась на полпути. Она с потрясением осознала, что, в сущности, ничего не знает о своей прабабушке. Поспешно прикоснувшись пальцами к ладони Лилии, она сказала:

– Лина.

Спутницы Лилии уже подходили – впереди улыбчивая и стройная, за ней высокая, первая заговорившая с Линой.

– Лия.

Лина, кажется, уже догадалась, что услышит после.

– А вы Лиилл?

– Да. И я – мужчина.

– Так это о вас я читала в письме моей прабабушки? Это из-за неё были переписаны межзвёздные законы? А откуда она вас знает?

Облегчение от того, что когда-то такие же пришельцы были близки её бабушке, вылилось в фонтан вопросов, от которого собеседники, похоже, слегка оторопели. Первым опомнился Лиилл:

– Э-э, да. И ещё раз, да. И... Лилия нас родила.

– Что?! Бабушка Лилия – ваша мама?

Наступило молчание.

– Мама, – задумчиво сказала Лия.

– Как жаль, что мы не застали её в живых! – горестно воскликнула Лилия.

– Но бабушка ещё жива! – закричала Лина. – Она в больнице... ну, там, где лечат людей! Ей стало плохо, она оставила Чипа в шкатулке, вызвала меня...

Лина осторожно заглянула в палату. Медсестра, присоединив какие-то трубочки, удалилась. Лина вошла и присела на краешек кровати. Высохшее лицо, всё в мелких морщинках, уже не пугало вчерашней серостью. Оглянувшись на дверь, Лина приложила серебристую змейку ко лбу бабушки. Та открыла глаза и нашла взглядом Лину.

– Баба Лиля... – Лина попыталась подобрать слова.

Глаза вопросительно расширились. Лина сняла Чипа со лба бабушки и показала ей.

– Они прилетели... Твои дети.

Глаза стали испуганно-требовательными. Еле слышное пиканье приборов участилось. Лина поспешно положила Чипа на грудь бабушки, встала и открыла дверь. Три фигуры тихо проникли в палату и остановились перед кроватью. Лина встала за ними. Она увидела, как глаза бабы Лили пристально сузились и засверкали. Бабушка вытянула дрожащую руку в сторону вошедших. Одна из них, Лия, встав на колено, взяла эту руку и сказала:

– Мама...

И глаза бабушки вдруг словно потонули в родниках из нахлынувших слёз...

К О Н Е Ц