Я проснулся рано утром с мыслями о произошедшем вчера вечером и о том, как теперь может измениться наша жизнь. Поскольку до завтрака было еще часа два, то я решил скоротать время конной прогулкой по окрестностям нашего поместья. Все-таки поездка верхом – это залог хорошего настроения. Я нахмурился лишь подъезжая к дому, увидел рядом с каретой леди Монтгомери одного из тех ее слуг, которые напали на меня вчера. Однако тот снял свою широкополую шляпу и учтиво раскланялся со мной.

Когда я вошел в гостиную, все уже были в сборе. Я немного удивился тому, что мама надела платье, которое я давно не ней не видел. Внешне все походило на наш обычный завтрак с гостями, но чувствовалось, что мама несколько озабочена и даже нервничает. Я понадеялся, что это связано с предстоящей поездкой, а не с тем, что за ночь как-то испортились ее отношения с леди Монтгомери. Когда мы после омлета и холодного окорока перешли к ритуальному для англичан чаю с медом, мама сказала:

— Дети, я прошу минуту вашего полного внимания.

Мы все переглянулись.

— Во-первых, пользуясь любезностью леди Алисы, мы с Гэйл сегодня едем в Лондон. Выезжаем сразу же, как только соберем нужные для поездки вещи. Думаю, часа через два. Сколько времени мы будем отсутствовать, пока не понятно. Будем писать вам из Лондона письма каждый день, чтобы вы меньше скучали тут без нас.

Я заметил, как Мэрри и Анжела сразу хитренько посмотрели на меня, словно задумали какую-то касающуюся меня проказу.

— Во-вторых, леди Алиса показала нам вчера возможность несколько иного и более раскованного образа внутрисемейной жизни, чем тот, к которому мы с вами привыкли. А это значит, что у нас появилась тайна, которую мы должны хранить от любого постороннего нам человека. Возможно, число таких наших семейных тайн увеличится. Я пока на этот счет ничего не решила. Просто пока отложила решение до поры до времени. Я знаю, что откладывание легких вещей делает их трудными, а откладывание трудных вещей делает их невозможными. Но все же мне нужно еще присмотреться и основательно подумать обо всем этом.

— Бриджит, часто причина, почему люди не делают что-то новое для себя, состоит в том, что они хотят сделать это идеально с первого раза, - мягко сказала леди Монтгомери, - никакое дело не покажется невыполнимым, если правильно разбить его на более мелкие составляющие. Двигать вперед в неизведанное нужно по шагам, а не прыжками. Просто почаще напомните себе о целях, которые вам нужно достигнуть, и это все расставит на свои места.

— Поэтому я и еду в Лондон с вами, Алиса. Моя цель в том, чтобы жизнь моих детей сложилась счастливо в этом непростом и слишком часто опасном мире. Именно эта цель придает мне стойкость в испытаниях, которые посылает судьба. Поэтому мне интересен ваш опыт двойной жизни, и я совсем не против присмотреться к нему самым внимательным образом без излишней поспешности.

— Все-таки что-то ночью у них случилось, - подумал я.

— Моя эмоциональная жизнь действительно двойная. Среди тех немногих, кому я доверяю, я искренняя. А с другими - совсем иная. На публике я такая же лицемерная ханжа, как и полагается придворной даме, - вздохнула леди Монтгомери, - просто я создала себе убежище с близкими мне людьми, в которое могу спрятаться от мира фальши. Убежище, о котором никто посторонний не знает и потому не может осудить меня. Признаться, я хотела бы включить в это убежище и вас, Бриджит, с вашими детьми. Вы все мне и моим дочерям очень нравитесь. Я говорю вам это совершенно искренне. Я очень рассчитываю на то, что наша с вами дружба и дружба наших детей будет крепнуть, чтобы ни случилось во внешнем мире.

— Так и будет. Потому что не стоит бросать тех, с кем прошел длинный путь. А пока … собираемся в дорогу, которая куда-то нас приведет.

— - -

После завтрака, когда мама с Гэйл ушли укладывать вещи, леди Монтгомери подозвала меня и предложила вместе прогуляться по аллее.

— Дэниэл, что ты думаешь о вчерашнем вечере? Я все-таки вела себя с вами вначале довольно жестко и хочу еще раз извиниться перед тобой.

— А вы действительно все это придумали только для того, чтобы осуществить месть моему отцу?

— Не только, хотя этот мотив тоже присутствовал.

— А что еще тогда?

— Знаешь, я устала быть одинокой среди множества своих подруг по светскому обществу. Потому что присутствие рядом человека, который тебя не понимает, это то же самое одиночество. У меня есть два друга мужского пола, с которыми я могу быть абсолютно искренней, но нет ни одной подлинной подруги, про которую я могу сказать то же самое. Я перебирала в памяти своих давних знакомых и подумала о твоей маме. Подумала, что если восстановить наши отношения, то они могут вырасти в нечто большее, чем сумма двух женских одиночеств. В Бриджит есть то, чего не хватает мне в остальных женщинах, которых высший свет считает моими подругами.

— Я надеюсь, что ваши отношения не испортились после того, как мы ушли из маминой спальни… - осторожно заметил я.

— Нет. Просто после моих ласк, когда она достигла вершины и потом пришла в себя, с ней вдруг случился истерический припадок. Она стала безудержно рыдать о своей жизни с мужем, и я еле-еле смогла ее успокоить. С нами женщинами такое случается, когда накапливается внутреннее напряжение, а потом вдруг снимается. Все было совершенно искренне и никто из нас не замкнулся в себе…

Она немного помолчала, и дальше продолжила:

— И все же вернемся к моему вопросу тебе. Что ты сам думаешь о вчерашнем вечере?

— Это было для меня ошеломляюще. Я и подумать раньше не смел, что такое возможно наяву.

— Ты очень милый юноша. Хочешь стать мужчиной со мной и поучиться искусству быть хорошим любовником той, кого ты потом сам выберешь себе в спутницы жизни?

Я смутился.

— А это возможно?

— Ближайшие полтора часа я никуда не уеду. Так что время у нас есть, если тебе хочется получить урок наслаждений.

— Конечно, хочется.

— А кого из моих дочек ты бы сейчас выбрал для ласк втроем? Но только одну – либо Мэри, либо Анжелу. Кстати, они между собой уже поспорили, кто из них будет ласкаться с тобой первой. Так что выбор за тобой…