В самый последний момент перед тем, как садиться в карету леди Монтгомери, мама сказала мне, Бет и Кэти фразу над которой мы потом долго ломали голову:

— И помните, дети мои: все хорошо в свое время, на своем месте и когда ничего сверх заранее оговоренной меры.

Как только сопровождаемая всадниками карета скрылась за поворотом дороги, Бет повернулась ко мне с вопросом:

— Что это значит - в свое время, на своем месте и когда ничего сверх заранее оговоренной меры?

— Я не знаю, Бет.

— Ясно, что это о тайных ласках, Дэниэль. Но что значит? В какое время, в каком месте и с какой мерой?

— Вы же сами слышали - мама ничего на это счет не сказала. Нам остается только ждать, когда она сама разъяснит. Ждать ее возвращения.

Лица обеих моих сестер тут же приняли разочарованное выражение, и мы вернулись в дом к своим повседневным делам.

— - -

Перед ужином мы втроем отправились на конную прогулку. Вначале она была неспешной, но потом Бет предложила скачки наперегонки со ставками. Она всегда любила азарт, так что мы с Кэти ничуть этому не удивились.

— А на что будем играть? – спросила Кэти.

— На поцелуи. Проигравшие двое должны будут поцеловать победителя.

— Куда именно поцеловать? – уточнил я, уже смутно предчувствуя ее ответ.

— Можно, конечно, поцеловать в щечку – но это банально и скучновато.

— Ага, - согласилась с ней Кэти, бросив на меня быстрый взгляд.

— А можно и не в щечку, а в какое-то более приятное место. Например, в животик и между ножками.

— Через одежду?

— Нет.

— Бет, это уже тайные ласки. А мама не дала на это прямого разрешения, - возразил я.

— Дэниель, но мама и не озвучила нам прямой запрет, - резонно заметила Кэти.

По ее интонации у меня возникло подозрение, что сестры уже сговорились между собой. И как же мне теперь поступить? Я решил просто потянуть время, чтобы ситуация больше прояснилась.

— Я согласен на скачки, но вопрос о премии для победителя давайте отложим до ужина.

Бет с Кэти переглянулись и заметно повеселели.

— Ну точно сговорились, - подумал я, - посмотрим, что будет дальше.

А вслух сказал:

— Предлагаю забег отсюда и до поворота на ветряную мельницу. Это будет примерно полторы мили – так же как на скачках лорда Дерби. Но мой жеребец-трехлетка все-таки порезвее ваших кобылок, и поэтому я дам вам обеим фору, стартовав через минуту после вас. Устроит вас такое?

Сестры согласились. Я достал из нагрудного кармана свои часы на цепочке и скомандовал старт. Бет и Кэти азартно рванули вперед по дороге, подняв позади себя легкий шлейф пыли. Через минуту вслед им устремился и я, постепенно сокращая расстояние между нами. За триста ярдов до финиша я поравнялся с сестрами, которые часто оборачивались на меня. А за двести ярдов до поворота на мельницу я стал немного придерживать своего жеребца, чтобы посмотреть, как поведут себя Бет и Кэти. Они явно тоже стали придерживать своих лошадей, чтобы не обогнать меня. Мы выровнялись и к финишу все пришли уже мерным шагом, хохоча друг над другом.

— С вами все понятно, - объявил я, - вы явно заранее сговорились проиграть мне в этом забеге. Это жульничество с вашей стороны. Так что будем считать, что нет ни победителя, ни проигравших.

— - -

По окончанию ужина мы встали из-за стола, чтобы пожелать друг другу спокойной ночи и разойтись по своим спальням. Бет и Кэтти как обычно чуть приобняли меня, но потом – уже повернувшись друг к другу – стали целоваться, играя языками во рту друг друга. Это продолжалось почти минуту, за которую напряженность моего члена сильно выросла. После чего сестры со смиренным видом святош вышли из столовой.

— А они сейчас вообще каждая к себе идет или решили провести ночь вместе? – подумал я.

Совершенно ясно, что этот демонстративный поцелуй Бет и Кэти был протестным посланием персонально мне. Посланием о том, что ситуация вовсе не находится под моим контролем. Мне явно было над чем задуматься…

— - -

На неспешной утренней конной прогулке я объявил сестрам:

— Хочу поговорить как ваш любящий брат и как отвечающий за вас мужчина.

Бет и Кэти кивнули в знак своего внимания.

— Я вчера много думал о последних словах мамы перед отъездом. О том, что они могут означать для нас. И особенно о том, что они могут означать для перспектив вашего замужества, которые так сильно зависят от мнения общества о вас. Пока что мы живем тут в своем имении, мало с кем общаясь из людей своего круга. Но, как вы сами понимаете, мама не может выдать вас замуж, не вывозя вас в Лондон для представления обществу и возможным женихам. Город – это совсем другой мир, чем наша деревня. И это мир, в котором для девушек более чем важно умение держаться на достойном уровне в глазах общества. В городе вас могут легко осудить за то, что вполне простительно в деревне.

— Словом, в полном ханжей городе нам придется быть ханжами, - вздохнула Бет с горестной интонации актрисы.

— Мама как-то сказала мне о Лондоне: «Чем больше ты искренен, тем больше жесток и лицемерен мир вокруг тебя». Но без Лондона и подчинения своего поведения правилам лондонского приличия вам останется только незавидная участь одиноких старых дев.

— Мы как раз говорили вчера с Мэри и Анджелой об этом. Они сказали, что королева не одобряет слишком ранние браки и считает разумным возрастом для замужества девушки из высшего общества 24 года. Время от обручения до свадьбы по ее мнению должно составлять год, а разумным возрастом для выхода девушки в свет на балах она считает 21 год. И кстати, королева ободряет сейчас именно белое платье невесты, а не золотисто-бежевое, серое или лавандового цвета, как раньше.

— Мама повезла Гейл в Лондон, потому что ей подходит срок. Ах, и когда только мне исполнится 21 год, - вздохнула Кэти, - так долго ждать еще. Вот во Франции девушки вальсируют на балах уже с 17 лет!!! Ах, надеюсь, у Гейл все получится – ведь леди Монтгомери обещала ей свое покровительство.

— Думаю, нам всем многому нужно поучиться у леди Монтгомери, - сказал я, - в том числе, и ее умению сохранять искренность в своем домашнем мире, отгороженном от мира ханжества. И это именно то, что мама хотела сказать нам своими словами: «В свое время, в своем месте и когда ничего сверх заранее оговоренной меры».

— Согласна с тобой в этом, Дэниель, - кивнула Бет, - но что делать нам до следующей встречи с леди Монтгомери? Просто терпеливо ждать?

— Давайте будем благоразумны. Я предлагаю дождаться либо возвращения мамы с Гейл, либо - может быть - мама даст нам какой-то знак в своем первом письме из Лондона. Если она пошлет его сегодня после обеда, то есть шанс, что уже завтра вечером письмо будет уже на станции. Я пошлю завтра посыльного на станцию. А пока мы будем следовать всем правилам приличия и при посторонних, и наедине…

— Ох уж эти правила приличия, - притворно вздохнула Бет, - особенно после того урока тайного сладострастия, которые преподала нам леди Монтгомери...