ГЛАВА 2

—. ..И, конечно, ОНАНИРУЮЩИЕ будут гореть в Аду рядом с убийцами во Веки Веков, Аминь.

Пэнси Кеннерли была самопровозглашенным лидером молодежной группы. Все ненавидели эту бойкую чирлидершу и боялись ее одновременно. Она была самодовольной всезнайкой, которую обожали все наши родители. Каждого ребенка в нашей церкви в тот или иной момент спрашивали: — Почему ты не можешь быть больше похожей на Пэнси?

Она была отстойной.

Но, похоже, на пастора Рэнди не действовало ее обаяние.

— Ты действительно веришь в это, Пэнси, или ты просто говоришь так, потому что думаешь, что я бы так сказал?

Пэнси засомневалась. Ее никогда раньше не называли по имени, это было очевидно, и остальные были в восторге. Она искала поддержки у остальных, но мы так устали от нее, что просто тупо смотрели на неё ей в ответ, заставляя ее нервничать еще больше. — Я... э...

— Ты никогда не слышала об искуплении, мисс Кеннерли? О Прощении? Наш Господь и Спаситель любит нас. Если мы искренне ищем Его Прощения, неужели ты не думаешь, что у нас может быть шанс сесть по правую руку от Него? Неужели ты настолько уязвлена в столь юном возрасте?

Я не могла не ухмыльнуться ее неловкости и почувствовала себя немного легче от слов пастора Рэнди. Может быть, я все-таки не попаду в Ад. Может быть, если я раскаюсь — а я раскаивалась — Он простит меня. В моем сердце разгорелся маленький огонек надежды, и моя улыбка стала шире.

— Тебя забавляет эта дискуссия, мисс Ричардс?

Локоть Лины ткнул меня в ребра, и я села прямо, моя улыбка исчезла.

— Эм, нет! Я... я... — Я сглотнула и попыталась снова. — Просто это такое облегчение — услышать, что даже самые ужасные грехи могут быть прощены, если наши сердца искренни.

Пастор Рэнди бросил на меня всёзнающий взгляд, от которого у меня по позвоночнику пробежала дрожь. Мелкие волоски на моих руках встали дыбом, а лицо покрылось румянцем. Знакомая влажность начала распространяться между моими бедрами. О-о-о.

Я опустила глаза на свои руки, сжимающие колени. Последнее, что мне было нужно, так это "разгорячиться" прямо здесь, в молодежной группе! Многие из нас расположились на мягких стульях и креслах — один парень лежал в кресле-мешке — свободным кругом в церковной комнате отдыха. Было не время для таких мыслей, и уж точно не место.

Пастор Рэнди встал, хлопнул в ладоши и направился ко мне, говоря при этом: — Давайте продолжим на следующей неделе, а пока я хочу, чтобы вы все прочитали об Онане в 38 главе Бытия, и как Господь уничтожил его, потому что он пролил свое семя на землю.

Мы все встали и взяли друг друга за руки для последней молитвы. Меня словно пронзило электричеством, когда теплая рука пастора Рэнди нежно облекла мою. Моя голова была склонена для молитвы, но я не могла оторвать глаз от наших рук, тепло текло вверх по моей руке и прямо к трем моим самым чувствительным точкам. Как могли мои соски стать такими твердыми — и как могла запульсировать моя "сами-знаете-что" — только от того, что кто-то держал меня за руку?

— Дорогой Иисус, наш Господь и Спаситель на Небесах, — произнес пастор Рэнди, его голос был шоколадным и карамельным для моих чувств. Девушка в другом конце комнаты вздохнула. — Пожалуйста, прости нас, грешных, и осияй нас небесной милостью за те грехи, которые нам еще предстоит совершить.

Его рука слегка сжала мою при этих словах, и мои глаза распахнулись от его слов. Говорил ли он, что Бог простит мне Грех похотливых мыслей? Или, что он знал, что у меня будет больше похотливых мыслей, поэтому мне лучше следить за собой? Или, что у него самого были похотливые мысли обо мне? Нет! Это просто смешно. Пастор Рэнди мог иметь любую женщину в нашей общине, может быть, во всем мире. Его никак не могла заинтересовать такая чудаковатая, тощая девчонка, как я. Кроме того, он был слишком набожным.

—. ..Аминь. — Я так сильно задумалась об этом сжатии руки, что пропустила остальную часть молитвы. Еще одна черная метка в моем послужном списке. Отлично!

Я хотела отпустить руку пастора Рэнди, но он лишь крепче сжал ее, удерживая меня рядом с собой, пока все вокруг собирали свои сумки и пальто. — Всем спокойной ночи. Спите хорошо, оставайтесь чистыми помыслами, и я увижу вас всех в церкви в следующее воскресенье!

Я с ужасом смотрела ему в глаза, зная, что он намерен поговорить со мной о том, что я сделала в его кабинете. Я пыталась увильнуть от сегодняшнего визита, но мама поступила "по закону" и сама отвезла меня в церковь.

— Я заеду за тобой в девять, и если я не увижу тебя выходящей из этих дверей вместе с другими детьми, ты будешь лишена Интернета на неделю!

Для меня, компьютерной ботанички, это был пожизненный приговор.

И вот я здесь, меня собираются отругать, а возможно, даже и наказать за немыслимые поступки в кабинете пастора, в любом другом месте. Как я была глупа! Я просто молилась, чтобы мама не потеряла работу из-за этого.

Пастор Рэнди понизил голос, чтобы его слышала только я: — Оставайся здесь, мисс Ричардс. Я бы хотел поговорить с тобой наедине.

О, Боже!

Я была оставлена наедине с собой, пока он выпроваживал всех из церкви. Каково было наказание за такой грех? Рассказал ли он кому-нибудь? Понравилось ли ему то, что он увидел? Остановите это! Мысли о том, что пастор Рэнди наслаждался шоу, которое я случайно ему устроила, заставили меня затрепетать. Я пыталась выкинуть их из головы, но как только семя было посажено, оно разрослось как сорняк.

Через несколько минут он вернулся в комнату и придвинул стул к тому месту, где я сидела. Усевшись, он откинулся на спинку и посмотрел на меня таким взглядом, от которого у меня одновременно запульсировала кровь и захотелось заползти внутрь себя от смущения. Его темно-синие глаза пронзили мою душу, как огонь. Я ерзала и пыталась оторвать взгляд от его глаз, но всё, о чем я могла думать, это "купаться" в них.

— Я сказал твоей маме, что ты предложила помочь мне прибраться и что я подвезу тебя домой, — сказал он, спустя вечность. Я кивнула. Это не могло быть моим наказанием, не так ли? Уборка после молодежной группы?

— Теперь я знаю, что ты, вероятно, была смущена... — Я надулась на это.

— Тем не менее, эта ситуация не может быть просто замята. Необходимо принять меры, для твоего же блага. Для блага твоей души. Понимаешь?

Я покорно кивнула, опустив глаза на свои руки.

— Интересно, что бы сказала твоя мать, если бы узнала, чему я стал свидетелем в своем кабинете.

Я задохнулась от ужаса при одной мысли об этом. Не может быть! Он собирался рассказать моей маме?! Выражение его лица говорило о том, что он абсолютно серьезен.

— И я полагаю, что, если бы я сообщил об этом дьяконам, тебя бы выгнали из церкви. Конечно, твоя мама потеряла бы работу, это естественно...

— Нет!

Его лицо помрачнело, а глаза зловеще сузились. — Ты бросаешь мне вызов? — спросил он, его обычно громкий голос стал пугающе тихим.

Я заставила слезы, наворачивающиеся на глаза, исчезнуть, но они отказывались повиноваться. Они хлынули, прорвав плотину.

— Мне так жаль, пастор Рэнди! Я не хотела! Меня просто захватила ваша проповедь, а потом я оказалась в вашем кабинете и начала чувствовать то, чего никогда не чувствовала раньше. Это было впервые в моей жизни, клянусь!

К тому времени меня охватили страх, горе и жажда прощения от пастора Рэнди. Я зарылась лицом в свои руки и безудержно рыдала. Еще до того, как всё начнется, моя жизнь была уже кончена. Маме придется вернуться в службу горничных, если они вообще возьмут ее обратно. Скорее всего, мне придется пойти туда вместе с ней, если она не выгонит меня.

Пастор Рэнди осторожно отнял мои руки от лица, вытирая слезы с моих щек большими пальцами. — Теперь, Стейси, успокойся. Сделай глубокий вдох.

Успокоиться? Как он мог сказать мне — успокоиться? Моя жизнь разваливалась на части, потому что я не могла себя контролировать. Я была так слаба. О да, и попала в Ад. Это заставило меня застонать еще сильнее.

Он встал и сел рядом со мной, обхватив меня за плечи. Я прислонила голову к его плечу, уткнувшись лицом в его шею. Его пряный мускусный аромат одновременно успокаивал и распалял меня. Все, чего я хотела, — это вдыхать его. Я могла бы остаться здесь до конца своих дней и умереть счастливой девушкой. Мои рыдания стихли, и мое дыхание замедлилось, в то время как его ускорилось. Его сердце застучало быстрее. Я слышала, как оно стучит под его свитером, кашемир был таким мягким под моей горящей щекой.

Его большая рука успокаивающе погладила мои волосы, когда он прижал меня к себе. — Тише, дитя. Мы что-нибудь придумаем. Шшш...

Мне нравились его прикосновения, и я хотела, чтобы он гладил меня так по всему телу. Мои губы были так близко к пульсирующей жилке на его шее; если бы я была вампиром, я бы точно поддалась искушению укусить ее, но я просто хотела поцеловать ее, лизнуть. Слюна собралась у меня во рту, заставив меня громко сглотнуть. Теперь я ни за что не попаду в Рай.

— Шшш..., — продолжал шептать он, поглаживая мою голову. Я вздохнула.

— Шшш... — Его рука с каждым движением пробиралась все дальше по моей спине. Я прижалась к нему.

— Шшш... — Теперь его рука касалась моей ягодицы. Мой клитор покалывало.

— Шшшшшш... — Наконец, его рука опустилась на мою попку, потирая её сладкими кругами. Мои соски напряглись, и я затаила дыхание. Пастор Рэнди ласкал мою задницу? О Боже, да! О, сладкие небеса, я была на вершине блаженства. Но в то же время — в замешательстве. Что происходит?

— Пастор Рэнди...? — Я вопросительно подняла на него глаза.

— Шшш..., — прервал он, глядя на меня с таким жаром в очах, который я видела только тогда, когда он сильно разгорячался во время проповеди. Это был взгляд страсти, и я растаяла под ним.

Когда он наклонил свою голову к моей, я почувствовала запах мятного чая в его дыхании. Я не могла оторвать глаз от его губ, желая, чтобы они приблизились, но в то же время боясь.

Я наклонила голову назад, и через мгновение его губы уже были на моих. Сладкие, нежные и мягкие, они всегда были такими, какими я представляла себе свой первый поцелуй, и я боюсь сказать, что в ответ на это в моем горле что-то защекотало.

Пастор Рэнди слегка отстранился, полуприкрытые глаза искали мои. — Тебе это нравится?

Я кивнула. — Ммм...

— Хочешь еще, грязная маленькая шлюха?

Я начала кивать, потом моргнула, смущенная его словами, и отпрянула назад. — Что...?

— Я спросил, хочешь ли ты еще того, что я тебе дал. Ты. Грязная. Маленькая. Шлюха. — Каждое слово сопровождалось жгучим шлепком по моей заднице.

Отскочив от него, я забилась в угол маленького диванчика, смущенная как никогда. Он только что поцеловал меня, как мужчина целует женщину, а теперь он шлепал меня и называл ужасными именами. Я не понимала, что происходит.

— Вернись сюда, блудница! — Он схватил меня за запястье и потянул к себе на колени, положив моё тело себе на колени. У меня закружилась голова, перехватило дыхание, я висела вниз головой в ожидании наказания.

— Неужели ты думала, что тебе сойдет с рук совершение столь отвратительного поступка в моем кабинете?! Отвечай!

— Нет! То есть, да! То есть, я не знаю. Мне очень жаль, пастор Рэнди. Я не подумала...

— Ясно. И сейчас ты узнаешь, что бывает, когда ты делаешь такие вещи. Я просто молюсь Иисусу, чтобы он принял мое наказание как свое собственное, чтобы ты не мучилась Вечность в адском огне.

С этими словами он задрал мое платье на талии, его теплая рука слегка огладила мою попку. — Такая молодая и свежая..., — прошептал он, почти про себя.

Затем он стянул мои трусики вниз настолько, что я оказалась полностью обнаженной снизу. Я извивалась от смущения и страха перед тем, что сейчас произойдет. Слезы стыда капали с кончика моего носа, когда я тихо всхлипывала в ожидании экзекуции.

Он приласкал меня еще раз, а потом — Бац! Я дернулась и вскрикнула от неожиданности и боли.

Хлоп! Хлоп! Его шлепки сыпались на меня быстро и сильно, чередуясь от одной ягодички к другой, иногда ниже, иногда выше. Моя попа вся горела, и я была полностью унижена.

Но также я была полностью возбуждена.

Каждый шлепок вытягивал еще больше влаги из моих глубин. Кровь приливала к нижней части моего тела, а когда он шлепал меня ниже, губы моей киски покалывало. Я не знала, сколько еще смогу выдержать, но не хотела, чтобы он останавливался. — О, пожалуйста, пастор Рэнди!

— Пожалуйста, что, шлюха? Пожалуйста, остановись? Пожалуйста, не останавливайся? Скажи мне!

Рыдая на его коленях, я потерпела поражение. Я не могла лгать ему.

— Пожалуйста, не останавливайтесь, — прошептала я.

— Я так и думал, — пробормотал он, потирая мою горящую кожу, успокаивая ее. Его пальцы проследили расщелину на моей попке, вплоть до дырочки. Больше всего на свете мне хотелось надавить своей задницей на его руку, но я боялась, что он остановится, поэтому лежала совершенно неподвижно, ожидая, что будет дальше.

— Ты говоришь, что это был твой первый раз, когда ты совершила грех онанизма. Это правда? Не лги мне, дитя.

Я кивнула, мои волосы свисали мне на лицо. — Это правда. Я даже никогда никого не целовала... до сегодняшнего вечера.

Я услышала резкий вздох.

— Значит, ты девственница.

Еще один кивок.

Палец у моего проходика работал взад-вперед, проникая все глубже и глубже. Я сдержала стон, который должен был вырваться у меня.

— Ну, если ты обесчестила Дом Нашего Господа, как ты сделала это сегодня утром, то ты с таким же успехом можешь и лгать. Думаю, мне не остается ничего другого, как выяснить все самому. Если это правда, то, возможно, твоя душа — и работа твоей матери — могут быть еще спасены.

Я судорожно кивнула, больше желая, чтобы его палец вошел в меня еще глубже, чем я хотела спасти мамину работу.

Медленно, он пошевелил пальцем, одна рука крепко лежала на моей попе, удерживая меня. Все, что я могла сделать, это не извиваться в ответ, это было так приятно. Свободной рукой он раздвинул мои щечки, и я немного раздвинула ноги, чтобы дать ему лучший доступ. Хлоп!

— Ай!

— Не двигайся, пока я тебе не скажу, слышишь меня?

— Да, сэр. — Пот покрывал мою кожу, и все мое тело дрожало от предвкушения и стыда.

Его теплая рука гладила мои покрасневшие ягодички, а его палец скользил вверх и вниз по моей девственной щелке. Никогда еще никто не прикасался ко мне, но я мечтала, что этим мужчиной будет пастор Рэнди.

Он надавил сильнее, жидкость потекла из моих складок, когда он проникал в меня, медленно... очень медленно. Я чувствовала давление внутри себя, когда он погружал в меня палец и так же быстро вытаскивал. Его палец был влажным от моего возбуждения, и он скользнул им вниз к моему напряженному узелку.

— Ты такая мокрая, Стейси. — Его голос был густым, и я чувствовала, как какая-то выпуклость вдавливается в мой бок. Эрекция! Он хотел меня так же сильно, как и я его!

— Да.

Он прижал второй палец к моему клитору и стал тереть, как я теребила себя раньше. Я старалась не двигаться, но это было почти невозможно. Напряжение нарастало во мне, как и раньше, и мне нужна была разрядка.

— О, Боже...

Хлоп! — Как ты смеешь произносить имя Господа всуе, блудница! — Хлоп! Хлоп!

Я застонала в ответ, отпустив голову. Его два пальца снова прощупывали мои складочки, проталкиваясь в меня, пока не встретили сопротивление. Он продолжал давить, пока они не прорвались, глубоко погрузившись в меня. — Гаааа! — вскрикнула я от удовольствия.

Пастор Рэнди медленно вводил и выводил их из меня, приучая меня к новым ощущениям. Его пальцы казались чужими, но действовали очень правильно. Я тихо всхлипывала от стыда, желания и похоти. Я жаждала высвобождения, но боялась, что за это попаду в Ад.

— Ну, по крайней мере, ты не лгала об этом, — наконец сказал он. — Интересно, а в других местах ты тоже девственница?

Я не знала, что он имел в виду. Сколько еще было способов быть девственницей?

Я узнала об этом, когда он поднес свои хорошо смазанные пальцы к моему плотно сжатому заднему проходу и начал кружить по нему. Я задохнулась от ужаса. Моя голова поднялась, а тело напряглось от его прикосновения. Он тихонько хихикнул и убрал палец от этого страшного места.

— Думаю, да.

Я расслабилась на его коленях, надеясь, что он продолжит ласкать меня. Я почувствовала твердость у себя под боком и прижалась к нему так сильно, как только осмелилась. Этого было достаточно, чтобы сделать резкий вдох.

Его руки блуждали по моей попке и бедрам, гладкие ладони — руки проповедника — легко скользили по моей горячей коже.

— Что я собираюсь делать с тобой, Стейси? Хм? Тебе нужно преподать урок, это очевидно.

Его пальцы снова скользнули в меня, медленно двигаясь и дразня меня. Я сильно сжала стеночки своей киски, чтобы она могла сжать его пальцы, что привело меня на новый уровень наслаждения. Я продолжала сжимать эти внутренние мышцы, пока он входил и выходил из меня, трение и пульсация усиливали напряжение внутри.

— Ммм, ты такая тугая, — простонал он, когда его вторая рука потянулась вниз и начала обводить мой клитор.

О, Боже! Я больше не контролировала ни свое тело, ни голос. Как и сегодня утром, когда я дрочила в кабинете пастора Рэнди, я слышала свои собственные крики радости... как будто на очень большом расстоянии от себя. Я смутно осознавала, что мое тело раскачивается взад и вперед на его коленях, но могла контролировать себя не больше, чем контролировать приливы и отливы.

— Вот так, дитя мое, высвободи демона внутри себя. — Даже слова пастора Рэнди были почти заглушены шумом крови в моих ушах.

Мгновение спустя весь мой мир взорвался, и мое тело напряглось в сильных спазмах. Последующие толчки были почти такими же сильными, потому что пастор Рэнди продолжал водить по мне пальцами и играть с моим клитором. Я билась об его тело, бессильная, безмолвная. Я хотела, чтобы он остановился. И я бы убила его, если бы он это сделал. Наконец, он замедлил свои манипуляции, и я опустилась в "ванну" на его коленях.