LetMeTouchU4AWyle от BurntRedstone

*******************************

Фургонный Путь был пережитком эпохи, затерянной в пыли времени. Вьющийся слишком далеко от главного пути и скрывающийся рядом со старым складом для хранения нефтяных цистерн в неправильной части города, найти это место было большой удачей, и, по словам местных жителей, скорее плохой, нежели хорошей.

Тематический бар в стиле вестерн, конечно, не был неуместным в Вайоминге, но, говорили, был уже старым, еще когда по пути к побережью Орегона проезжали последние обозы. В то время для улучшения интерьера бара или внешнего вида, если на то пошло, мало что было сделано. Выпивка была ужасной, но дешевой, а освещение – приглушенным и успокаивающим.

Завсегдатаи были тихими, в основном – работники нефтеперерабатывающего завода, желавшие расслабиться после адской смены по переработке руды в металл. Мужчины держались особняком, а те немногие женщины, что регулярно заходили сюда, были еще более жесткими чем мужчины. Иногда в бар забредали дураки и доставляли неприятности, но если упорствовали в своем поведении, то обнаруживали, насколько суровыми были местные жители. Повторно никто из них никогда не заходил.

К середине одной из стен был приставлен музыкальный автомат. Он каким-то образом непрерывно играл в фоновом режиме, не требуя монет, но ни одна из песен не была веселой. Музыка была строго в стиле «вестерн»: медленные баллады о потерянной и найденной любви, в основном первой, и ее было достаточно.

Если смотреть на заведение от входа, то вдоль правой боковой стены располагались кабинки, несколько столиков прямо перед входной дверью и древний и потертый бар, тянущийся вдоль всей стены слева. Проход к туалетам находился в дальнем конце бара, а прямо напротив входа стоял музыкальный автомат. До сих пор музыкальный автомат был печально недозагружен, и никто не мог припомнить, чтобы танцпол, вмещающий, возможно, четыре пары, на самом деле видел столько людей, танцующими одновременно.

Табуреты, стоявшие вдоль стойки бара, были на удивление удобными для такого чертовски старого возраста, и чтобы дать их подушкам эту вечную молодость должна была быть какая-то злая сделка с дьяволом.

Таков был Фургонный Путь, старый, изношенный и неизменный, именно таким его и любили.

***

Был поздний вечер четверга, когда в бар ворвался луч идеального лунного света и осветил с полдюжины или около того душ, топивших свою усталую печень в отвратительном алкоголе.

Она определенно была не местной, так как ее безупречная бледная кожа не была тронута жестоким обращением, которому эта часть города подвергала своих жителей. Это место оставляло свой след своей токсичной почвой, испарениями, извергаемыми местными заводами, и неконвертированным теплом от нефтеперерабатывающего завода.

Но не на ней.

Приезжую из другого места также выдавал ее наряд. Нигде не было ни пятнышка грязи, жира, никотина или обгоревших нитей от слишком близкого пребывания у стальных печей.

Ее белая ковбойская шляпа, должно быть, была совершенно новой, так как головной убор почти светился в тусклом освещении бара. На ее тулье спереди красовался красивый значок из перьев и драгоценных камней.

Льдисто-голубой женский укороченный топ с открытыми плечами имел пышные рукава и демонстрировал большое количество гладкой кожи над выпуклостями ее идеальной груди, оставляя обнаженным ее плоский живот. Еще одним отвлекающим фактором было сверкающее, но тонкое украшение, свисающее с ее обнаженного пупка.

Она подошла к бару и усадила свою обтянутую джинсами изящную попку на табурет, приподняв ухоженную бровь в удивлении от его удобства. Ее красные ковбойские сапоги остановились на латунных перилах внизу бара, когда она оперлась локтями о поверхность стойки.

Женщина сняла свою белоснежную ковбойскую шляпу и положила ее на стойку бара. Она провела рукой с длинными пальцами по своим густым платиновым светлым волосам и покачала головой, чтобы те рассыпались по спине.

Когда ее руки вновь легли на поверхность стойки, на ее серебристых ногтях отразился свет. Это добавило блеска к ее и без того привлекательному наряду.

Грубоватый бармен осторожно приблизился, но так и не избавился от хмурого выражения, застывшего на его лице. Отличаться было опасно, поэтому отличие не приветствовалось.

– Можно мне бокал белого вина, пожалуйста? – предупредительно спросила женщина, ее голос был мягким, ровным и сильным. Это был голос женщины, привыкшей получать то, что хочет.

– Вина? – начал ощетиниваться мужчина, но внезапно остановился, когда здоровяк, сидевший через два стула от него, однократно кивнул. Нервно взглянув на молчаливого посетителя, бармен отошел и вскоре вернулся с прозрачным бокалом белого вина.

– Пять баксов, – проворчал бармен.

Женщина взглянула на единственного посетителя, сидевшего за стойкой бара, но тот не предложил заплатить за ее напиток, поэтому она вытащила купюру из пачки в кармане и протянула бармену. Он взял ее и отошел.

Она поднесла бокал к губам, чтобы сделать глоток. Ее бледно-голубые глаза слегка расширились, когда вино оказалось на удивление хорошим. Это было совершенно неожиданно.

Она осмотрела бар и увидела, что в ее сторону с интересом смотрят несколько глаз, но никто не сделал попытки подойти.

Возможно, это было из-за ее единственного компаньона в баре. Ее внимание вернулось к нему. Он сидел через два табурета справа от нее, держа в руке стакан виски и разглядывая себя в зеркале за стойкой бара.

В профиль она увидела, что он красив. Может быть, немного слишком привлекателен, чтобы вписываться в эту толпу. Его черные как смоль волосы были слегка растрепаны и выглядели так, будто их требовалось подстричь или, по крайней мере, расчесать как следует. Она подумала, что, может быть, он грубо провел по ним пальцами.

Его высокие скулы, сильная челюсть с темной шестичасовой щетиной, интригующие губы и темные глаза заставили ее захотеть увидеть больше.

Он сидел почти совершенно неподвижно, словно точная копия человека, отлитая из стали местного нефтеперерабатывающего завода. Его тело казалось крепким и мускулистым, но большую часть его торса скрывала черная с синим и золотым клетчатая рубашка.

С другой стороны, его потертые джинсы были такими же узкими, как и у нее, но это было в основном из-за размера его мощных ножных мышц. На его больших ногах были поношенные черные рабочие ботинки со стальным носком. На стойке бара с правой стороны от него лежала черная ковбойская шляпа.

Еще раз оглядев бар, она решила, что он и есть тот самый.

Когда она сосредоточилась на нем, то увидела, что пальцы его правой руки медленно крутят обручальное кольцо, которое он носил на левой руке. Он что, женат?

Ее глаза поднялись от его пальцев к лицу, и она опять удивилась. Когда он опускал взгляд на свой виски, она поймала его и тихо вздохнула, боль в его глазах заставила ее вздрогнуть.

– Эй, с тобой все в порядке? – тихо выпалила она.

На ней на мгновение остановились карие глаза, такие темные, что могли бы быть черными. Она могла поклясться, что почувствовала на своей коже его пристальный взгляд. Он опять посмотрел в свой стакан и кивнул. После чего опрокинул янтарную жидкость и постучал по ободку, чтобы повторили. Она смотрела на его руки и видела шрамы, ожоги и мозоли. Его руки видели много тяжелой ручной работы и боли.

Она смотрела, как бармен наливает своему клиенту еще, но он ни разу не поднял глаз от поверхности стойки бара. Вскоре он снова забился в угол, притворяясь невидимым. Очевидно, он был не из тех, кому можно рассказать о своих проблемах. Она опять посмотрела на большого мужчину. Казалось немыслимым, что кто-то мог причинить ему боль, но боль в его глазах была видна всем. Она взглянула на бармена. То есть, тем, кто был достаточно смел, чтобы посмотреть.

Взяв шляпу и напиток, она пересела на табурет рядом с мужчиной. Он еще раз взглянул на нее, но в остальном не возражал.

– Я считаю, что лучший способ справиться с чем-то, что беспокоит, – это поговорить о нем с сочувствующим слушателем. Я готова вас выслушать, – предложила она.

Он еще раз взглянул на нее.

– А что, если я не хочу говорить?

Она наблюдала за его лицом и чувствовала, что ему это нужно. Если бы не закрывался, он мог сделать что-то опасное себе или, что еще хуже, другим.

– Тогда начну я. Просто представлюсь. Я – Белль, – сказала она, поворачиваясь на табурете лицом к нему и протягивая свою красиво ухоженную, гладкую руку.

Он выглядел так, словно собирался возразить, но обнаружил, что не может или, по крайней мере, не хочет быть грубым. Он осторожно посмотрел на зеркальную отделку ее блестящих ногтей, затем осторожно сжал предложенную кисть в своем большом кулаке.

– Коул.

Она улыбнулась ему.

– Ты выглядишь грустным, Коул.

– Законом это не запрещено, – проворчал он и вернулся к своему стакану.

Она немного понаблюдала за ним, а затем наклонилась чуть ближе и увидела, как его глаза посмотрели на нее. Итак, она все же привлекла его внимание.

– Тебе нравится грустить?

Его лицо повернулось к ней, на нем было выражение замешательства, смешанного с гневом.

– Что это за вопрос?

– Похоже, ты ничего не делаешь для того, чтобы не грустить, поэтому я подумала, что тебе это может нравиться, – предположила она.

Его рот задвигался, затем она увидела, как он стиснул челюсти в подавляемой ярости. Наконец, по его телу пробежала дрожь. Белль заметила, что бармена больше не было на его посту. Посмотрев на столики, она увидела, что некоторые другие посетители тоже быстро ушли.

– Ты когда-нибудь любила?

Тихие слова были произнесены медленно, и каждое звучало так, словно его вырывали из его внутренностей. К тому моменту, как он закончил, его трясло.

– Нет... Мне никогда так не везло. Это – одна из моих самых дорогих надежд и мечтаний, – честно призналась Белль.

Он издал сдавленный звук, затем закрыл глаза, чтобы сделать несколько глубоких вдохов. Наконец, он кивнул и посмотрел на нее.

– Любить... значит быть чем-то большим, нежели когда-либо в одиночестве.

Белль увидела абсолютную убежденность Коула.

– Когда ты понял, что это любовь?

Его глаза немного остекленели.

– Восемь... восемь лет назад.

Он крутанул кольцо.

– Ты так долго живешь здесь? С этими людьми? – уточнила она.

– Да, я встретил ее в городе, – сказал он, затем закрыл глаза, когда его лоб пересекла морщина от боли.

Пока что Белль не хотела двигаться в этом направлении.

– Чем ты занимаешься?

Вопрос застал его врасплох, но небольшое напряжение, казалось, спало.

– Я работаю на нефтеперерабатывающем заводе.

– Тебе нравится работа? Она приносит удовлетворение? – спросила она.

Он слегка успокоился.

– Она не особенно сложная, но чертовски опасная. Требуется быть дотошным и осторожным. У меня это хорошо получается.

– Кем была она?

Коул резко втянул воздух, когда его потрясла внезапная смена темы.

Он посмотрел на свое кольцо.

– Лоррейн. Моя жена.

– Тоже работала на нефтеперерабатывающем заводе? – спросила Белль и услышала, как Коул выдохнул, снимая напряжение.

– Нет, она работала в банке в городе.

Белль потянулась, взяла его левую руку в свою и провела большим пальцем по кольцу на его пальце. Коулу, казалось, было трудно дышать, пока она держала его за руку.

– Вы были женаты восемь лет...

– СЕМЬ! – выдохнул Коул.

Белль встретилась с ним взглядом и кивнула. Пришло время.

– Что случилось?

Поначалу голос подвел его. Он не мог отвести взгляда от прекрасных бледно-голубых глаз Белл, полных сострадания. У него болела грудь. Он не хотел говорить об этом. Он хотел удержать эту женщину от того, чтобы она вот так препарировала его... но также он не хотел останавливаться.

Ее рука держала его руку на барной стойке. Он уставился на нее, когда она нежно сжала его большую лапу.

– Она изменяла. Спала со своим боссом... целый год. Иногда в нашей постели. На прошлой неделе они сбежали вместе. Она оставила записку, – выдавил Коул.

– И что ты собираешься делать, кроме как пить? – тихо спросила Белл.

Коул зарычал на нее. Внезапно в его сознании взорвалась ужасающая жестокость, отчаянно желая вырваться наружу и разорвать, сокрушить и уничтожить... все. Возможно, она бы и вырвалась, но контроль Коула над своим телом был абсолютным. Чудовищная, ненасытная дикость так и не вышла за пределы его глаз.

Белль наблюдала, как наружу пытаются вырваться ужасающее безумие и ярость, и ее бледная кожа приобрела болезненный оттенок.

Когда Белль покрепче сжала его руку, Коул почувствовал, как к нему возвращается здравомыслие. Затем он увидел в ее глазах напряжение, и ему стало плохо.

– Что мне делать? – тихо спросил он, вытаскивая руку из-под руки Белль и потянувшись за своим виски. Он оттолкнул его назад, и в его глазах снова появилась печаль. – Я ничего не могу сделать, иначе рискую потерять все.

Он увидел, что Белль пытается придумать, что сказать, и вздохнул:

– Меня гложет боль в сердце, но она же напоминает мне... Однажды я испытал любовь. Я не потеряю ее ни ради кого.

На мгновение они замолчали, и Белль отхлебнула вина, чтобы смыть с губ кислый привкус страха. Она услышала, как сменилась музыка, и снова потянулась к руке Коула.

Он осторожно посмотрел на нее.

– Пожалуйста, – тихо попросила она.

Он позволил ей стащить себя с табурета и повести на танцпол. Оказавшись там, она повернулась к нему лицом. Он был всего на несколько сантиметров выше нее, поэтому она обняла его за плечи, скрестила запястья у него за головой, затем уткнулась лицом в шею и прижалась к нему всем телом. Она почувствовала, как его руки медленно обвились вокруг ее спины, и они начали медленно раскачиваться в такт музыке.

Коул держал в своих объятиях прекрасную женщину и чувствовал, как переполняются его чувства. Нежный аромат ее шампуня дразнил его нос, так же как и теплый медовый аромат ее тела.

Белль чувствовалась в его объятиях такой мягкой, но в то же время ощутимой. Он понял, что уже давно никого так не обнимал. Лоррейн месяцами отдалялась от него, а он не понимал причины. Только сейчас, когда женщина так интимно прижималась к нему, он осознал, как долго был без нее.

Они обнимали друг друга, медленно двигаясь в такт музыке, и оставались в таком положении на протяжении следующих трех песен.

Белль почувствовала, как дрожат мышцы Коула, и обняла его чуть крепче. Он ответил, наконец, расслабив руки на ее спине, продолжая сжимать ее. Она вздохнула, почувствовав, как эти сильные пальцы сжали мышцы ее спины. От него пахло огнем и железом с теплой, мужской пряностью под этими запахами.

Когда его шеи коснулись ее губы, Коул ахнул, и его руки скользнули по ее спине. Она медленно проложила поцелуями дорожку вверх по его шее к уху, где нежно прикусила мочку его уха.

– Ты чудесно чувствуешься в моих объятиях, Коул. Я не разобьюсь, можешь обнять меня крепче, – с придыханием прошептала она.

Руки Коула ответили, разминая ее мышцы, одна рука поднялась к ее лопаткам, другая опустилась на обнаженную кожу чуть выше попы.

Она ворковала ему на ухо, ей нравилось чувствовать на своем теле его руки. Ее груди были прижаты к его твердым мускулам, и это вызвало у нее покалывание. Когда его рука приблизилась к ее попе, она резко втянула воздух и крепко прижалась губами к его шее, чувствуя ровное биение его пульса.

Что-то еще пульсировало рядом с ней, и это было еще приятнее. Пока они медленно двигались по танцполу, покачиваясь в такт музыке, от их прикосновений начало исходить восхитительное тепло.

Сердце Коула бешено колотилось, а его разум мучили образы Лоррейн в постели с другим мужчиной, в то время как сам он был в объятиях Белль.

Почувствовав его нарастающее беспокойство, Белль отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Эй, ковбой, что случилось?

– Я... я не могу. Это было так давно. Она... – начал он.

– Шшш, шшш, шшш.

Белль обхватила его лицо своими мягкими руками и почувствовала, как он дрожит.

– Ты здесь, и я тоже. То, что произошло до того, не имеет значения, и не влияет на то, что мы делаем сегодня вечером. Я хочу быть с тобой, так как думаю, что ты выглядишь действительно прекрасным. Думаю, ты слишком долго был несчастен. Позволь мне прикоснуться к тебе ненадолго.

Его губы опустились, чтобы коснуться ее губ, нежно, как снег, падающий на цветок. Он отстранился и увидел, что она все еще в его объятиях, прижатая к его телу, а не плод его воображения. Она притянула его лицо к своему, и он уступил ее желанию.

Поцелуй был нежным, ее губы были изысканно мягкими и ласкали его рот с обещанием тепла.

Коул боролся с желанием овладеть ею прямо здесь, на танцполе. Его потребность в физической связи с другим существом была настолько сильной, что почти ослепляла. Его рука скользнула ниже, чтобы обхватить ее попу, в то время как другая скользнула под ее топ, чтобы почувствовать кожу между лопатками.

Белль застонала от желания, когда ее нервы пронзила молния от его хватки на ее заднице. Он был таким чертовски сильным! Ее потребность в нем вспыхнула, и она скользнула языком ему в рот, а ее руки скользнули в его волосы, пытаясь управлять их поцелуем. Это было бесполезно, его голод по ней уносил ее в блаженство.

Упал табурет, чей обитатель приземлился на пол с тяжелым стуком, оторвав Коула от поцелуя. Его глаза сосредоточились на лице Белль перед ним, откинутом назад и раскрасневшимся от желания, глаза полуприкрыты, а ее темно-красные губы все еще приоткрыты после их поцелуя. Розовый кончик ее языка метнулся, чтобы коснуться пухлой нижней губы, и он почувствовал необходимость погладить ее своим собственным языком.

Он оглянулся и увидел, как смущенный пьяница поднимается на ноги.

Он снова посмотрел на Белл.

– Мы... нам надо найти лучшее место, чтобы продолжить. Ты хочешь... продолжить...

– У тебя, – тихо выпалила она, отступая от него.

Он коротко кивнул ей, и они вернулись к бару, чтобы забрать шляпы. Вернулся бармен, коротко улыбнулся им и кивнул, что показалось настолько нехарактерным, что они остановились, прежде чем кивнуть в ответ и направиться к двери.

Выйдя на улицу, Коул глубоко вдохнул ночной воздух, шум фабрик по ночам уменьшался.

– В твоей машине? – спросил он.

– Меня сюда подвезли. Можем мы воспользоваться твоей?

Он кивнул и указал на черный Форд F150 1975 года выпуска. Он открыл водительскую дверцу и усадил ее на сиденье. Она скользила вперед, пока у него не появилось место, чтобы сесть.

Он завел внедорожник и вывел его со стоянки, вниз по переулку и – на главную дорогу.

Белль положила шляпу на сиденье рядом с собой, затем сняла с руля его правую руку и прижалась к нему сбоку. Она скользнула левой рукой по его правой ноге и сжала ее, после чего посмотрела на него и увидела, как в его глазах вспыхнул огонь.

До небольшого одноэтажного дома на окружной дороге к северу от города было пятнадцать минут езды. Белль могла видеть только часть его в лучах фар, пока детектор движения не поймал грузовик, и не зажегся свет, осветивший крытое переднее крыльцо на всю ширину дома. Оно выглядело теплым и гостеприимным, с двумя креслами-качалками, ожидающими седоков в одном конце, и качелями в другом.

Коул припарковал внедорожник и выскользнул из своей двери, протягивая руку, чтобы помочь выбраться из машины ей. Она взяла его за руку и скользнула на край сиденья, держа шляпу в другой руке. Как только смог, он схватил ее за бедра, чтобы вытащить из грузовика. Он прижал ее к своей груди и еще раз поцеловал.

Белль обвила руками его шею, а ногами – талию и поцеловала его глубже. Она лишь частично осознавала, что он несет ее на крыльцо, поднимается по лестнице и идет к двери. Когда он уронил ключи, ей пришлось прервать поцелуй, и она усмехнулась его разочарованному стону.

Коул опять поставил ее на ноги, затем взял ключи, чтобы отпереть дверь. Он толкнул дверь и потянулся, чтобы включить свет, прежде чем откинуться назад и жестом пригласить ее войти. Она с улыбкой вошла внутрь и улыбнулась, увидев, что это был коттедж открытой планировки. В центре противоположной стены имелись двойные двери, ведшие, как она предположила, в пристройку к спальне. Справа от них была еще одна дверь, которая, как она увидела, вела в ванную. Правую стену коттеджа занимала кухня, затем перед ней – столовая и гостиная с камином слева от нее. Все было видно от входной двери, за исключением того, что находилось за двойными дверями.

Она увидела Коула, сидящего на скамейке у входной двери и снимающего ботинки, и улыбнулась ему, отодвинув ближайший стул от обеденного стола и сев на него лицом к Коулу. Как только он снял второй ботинок, она подняла один из своих красных ковбойских сапог, чтобы он снял его с нее. Он улыбнулся ее дерзкой ухмылке и схватил ее за ногу и сапог, после чего легким рывком снял его. Он поставил его рядом со своими рабочими ботинками и поднял глаза, чтобы увидеть, как она подняла другую ногу. Он стянул и этот сапог, затем встал.

Белль встала и развернула кресло обратно на прежнее место. Она повернулась к нему лицом и снова оказалась в его объятиях. Его поцелуй был требовательным и страстным, у нее перехватило дыхание. Она прижалась к нему и тихо застонала, а ее тело быстро начало покалывать от давления его твердых мышц на ее более мягкое тело.

Внезапно он отстранился и, поднеся рукав к носу, посмотрел ей в лицо.

Коул не сводил с нее глаз, пока к ней возвращался разум. Когда он увидел, что она опять здесь, он нежно коснулся ее щеки.

– Ты не будешь возражать, если я приму душ, прежде чем мы займемся чем-нибудь еще. От меня пахнет, как от доменной печи.

Она кивнула, все еще находясь в легком оцепенении.

– Чувствуй себя как дома. Я ненадолго, – сказал он. Когда она кивнула ему, он прошел через двойные двери, и она увидела, что угадала правильно. Это была спальня с двуспальной кроватью.

Белль вошла в спальню и бросила шляпу на столик рядом с кроватью. Она заметила, что в комнате не было личных фотографий, поэтому вышла в гостиную и заметила одну на столике у дивана и две на книжном шкафу у стены. Она присмотрелась внимательнее и увидела улыбающегося Коула с рыжеволосой девушкой на руках. Женщина, очевидно, делала селфи.

Две другие фотографии были такими же. Очевидно, в семье фотографом была Лоррейн. Она заметила еще одну фотографию, висевшую на стене рядом с камином. Подойдя поближе, она увидела, что это была групповая фотография сотрудников банка. Справа от группы, рядом с Лоррейн стоял единственный мужчина на фотографии, кто, вероятно, и был начальником, мужчиной, ради которого она бросила Коула. Белль нахмурилась, потому что никогда бы не выбрала этого пончика вместо человека из стали, принимающего душ в соседнем помещении.

Кстати о свидании, она перешла в спальню и приготовилась к его приходу.

Выйдя из ванной с полотенцем, обернутым вокруг талии, Коул остановился, обнаружив на своей кровати откинувшуюся на локти самую красивую женщину, которую когда-либо видел. Она была под верхней простыней, которая натянулась и облепила ее соски, пересекая грудь.

– Теперь ты свежий и чистый? – спросила она страстным голосом.

– Да, – выдохнул он, в то время как его глаза впились в нее.

Чувствуя себя невероятно желанной, она тайком стянула верхнюю простыню со своих сосков, опустив ее на живот. Теперь ее грудь была открыта Коулу.

– О! – тихо воскликнул он, а она хихикнула над его искренней реакцией. Она и в самом деле наслаждалась его невинностью. Эта мысль заставила ее вспомнить пугающий момент в баре, но она отогнала эту мысль. Она знала... она знала, что он никогда не выдаст этого.

Ее взгляд уловил движение в полотенце, обернутом вокруг его талии, и ее улыбка вернулась. Она игриво приподнялась на колени, простыня упала, и ее улыбка стала шире, когда она увидела, что его глаза расширились еще больше.

Она подвинулась, чтобы сесть на край кровати, и поманила его пальцем, чтобы он придвинулся. Он нерешительно подошел ближе, пока она не смогла зацепить пальцем полотенце, чтобы притянуть его еще ближе. Она лукаво улыбнулась ему и заметила, что он не только принял ванну, но и побрился. Щетины больше не было, и его лицо было гладким и... исключительно красивый. Может быть, дело было в его высоких скулах или слегка миндалевидной форме темных глаз, но что-то придавало ему уникальные черты, притягивавшие ее взгляд.

Полотенце внезапно поддалось ее настойчивому натягиванию, и она оказалась лицом к лицу с его растущей эрекцией. Он был... хорошо одарен и становился все больше, пока она смотрела. Также он, по-видимому, постригся и там, что она оценила.

Она протянула руку, взяла в свои руки его член и вздохнула от того, каким твердым и горячим он был на ощупь. Он был очень возбужден, поэтому она решила помочь ему снять напряжение. Она наклонилась вперед и прижалась губами к головке его члена, и он дернулся. Она посмотрела на него и увидела удивленное выражение его лица.

– О, милый, неужели никто никогда не делал такого тебе? – промурлыкала она. Все, что он мог, это лишь покачать головой, с благоговением наблюдая за ней. – Тогда ты будешь в восторге!

Счастливо посмеиваясь про себя, она повторила свое предыдущее движение, но расширила его, облизывая, посасывая, дразня легкими облизываниями и сильными щелчками языком, которые поднимали его удовольствие все выше и выше. Каждый из них был для него новым опытом, и она наслаждалась его реакцией.

Наконец, начали напрягаться его мышцы, а дыхание стало похожим на звук паровоза.

– Белль! Я... я сейчас кончу! – выдохнул он.

Она оторвала рот от головки члена, в то время как ее руки продолжали дрочить его ствол.

– Сделай это, милый! Пусть все выйдет наружу!

Она опять взяла его в рот и изо всех сил пыталась принять больше половины его члена теперь, когда он набух перед оргазмом. Черт, она становилась такой мокрой только от того, что сосет его член! Он был так честен в своем наслаждении ее действиями и ничего не скрывал!

– Сейчас! О боже мой! – стонал он.

Волна за волной вливались в горячий рот Белл, и она быстро сглатывала. Поняв, что он становится слишком чувствительным, она оторвала рот и позволила рукам замедлиться, но выдавила последние капли, которые слизала языком. Видя, как твердые мышцы его живота пульсируют с каждым облизыванием, ее улыбка стала шире. Черт, он был сексуален!

– Итак, тебе понравилось? – промурлыкала она, наблюдая за блаженным выражением его лица.

Его глаза открылись, и он, казалось, изо всех сил пытался сосредоточиться.

– Еще бы... в отличие от всего, что я... ощущал раньше... это было потрясающе! – он тяжело дышал.

Она удовлетворенно улыбнулась, затем заметила, что его член в ее руках все еще был твердым. Она почувствовала, как он слегка смягчился после выброса спермы, но уже вернулся в полную силу.

– Похоже, этот парень готов ко второму раунду. Как насчет того, чтобы показать мне, что ты можешь с этим сделать?

В глазах Коула вспыхнул огонь, он наклонился и положил Белль на свой матрас, соответствующим образом ориентируя ее. Он перелез через нее и наклонился, чтобы чувственно поцеловать ее, пробуя на вкус ее губы, дразня ее язык своим, а затем посасывая ее своим ртом. Она застонала ему в рот от того, насколько сексуально это было.

Он закончил поцелуй и сразу же переместился к ее грудям, которые ему очень нравились, пока она, наконец, не завизжала от того, насколько чувствительными они стали.

Прежде чем она смогла спуститься с высоты, его рот начал дразнить внутреннюю поверхность ее бедер и быстро нашел влажную киску. Его язык был горячим и сильным, поглаживая и погружаясь глубоко внутрь, пока она не вцепилась в его голову, поднимая его вверх.

– Трахни меня! Пожалуйста! Засунь его внутрь! – отчаянно закричала она.

Она почувствовала, как его горячая головка ласкает ее губы и клитор, и ее тело содрогнулось от напряжения. Затем толстая головка требовательно надавила на ее отверстие. Давление усилилось, затем она почувствовала, что сдается, и вот – он внутри. Ее рот приоткрылся, а он двигался все глубже маленькими шагами, леденяще медленно, но каждый толчок открывал ее немного больше. Темп сводил ее с ума, но она ничего не могла сделать, чтобы увеличить скорость, так как его силе нельзя было противостоять.

После того, что показалось вечностью, его тело прижалось к ней, и она овладела им всем. Она крепко обнимала его, в то время как ее тело изо всех сил пыталось приспособиться к тому, насколько чертовски толстым он ощущался в ее глубинах. Его член был раскален добела, а его пульсация посылала глубоко в ее тело волны искр. Его губы снова нашли ее, но его поцелуй был нежным и сладким. Награда за то, что выдержала завершение присоединения. Она жадно посасывала его губы, чувствуя, как ее тело начинает расслабляться от незваного гостя внутри нее.

Его первый толчок наружу чуть не заставил ее закричать. Ее тело желало, чтобы его член был именно там, где он находился ранее, и наполнилось блаженством, когда он вернулся на место. Эти ощущения начали усиливаться, по мере того как он немного выходил из нее, а потом опять двигался вперед, и так снова и снова, пока не начал делать ей длинные медленные глубокие толчки.

Белль потеряла способность говорить, а затем и думать, так как все было сосредоточено на ощущениях, которыми они делились. Она слышала стоны блаженства Коула, смешивающиеся с ее стонами. Он был в равной степени очарован ощущением того, как сливаются и отдаляются друг от друга их тела. Ей стало нужно больше, она тянула и толкала его твердые мышцы, чтобы заставить его ускориться, и на этот раз он это сделал. Вот тут-то она и начала кричать. Это было так чертовски приятно!

Коул вдавливал Белль в матрас с почти сокрушительной силой, но все же, она требовала большего, поскольку экстаз уничтожал разум и рациональное мышление. Звуки обоих были сведены к низким вздохам и хрюканью, пока они снова не закричали от своего освобождения... Коул в последний раз глубоко вошел в нее и наполнил своей горячей эссенцией. Белль изо всех сил, руками и ногами вцепилась в его тело, ее губы опять плотно прижались к его шее, чувствуя почти бешеное биение его пульса там. Она позволила своему разуму свободно блуждать, ощущая, как ее наполняет его тепло.

Они лежали, переводя дыхание, Коул немного ослабил давление своего тела на нее, опершись коленями и локтями, но продолжал прижимать ее к матрасу под собой. Она чувствовала себя в безопасности, и это лишь добавляло ей блаженства.

Она почувствовала, как он опадает внутри нее, но он оставался там, наслаждаясь их соединением.

Когда он откинул лицо, чтобы посмотреть на нее с удивлением в глазах, она почувствовала, как ее захлестнула еще одна волна радости. Она подняла голову, чтобы нежно прикусить его нижнюю губу.

Он приподнял бровь, глядя на нее, когда ее голова снова упала на кровать. Она улыбнулась ему.

– Ты пытаешься протолкнуть меня сквозь матрас?

Выражение его лица сразу же стало раскаивающимся.

– Я не причинил тебе боли, не так ли? Прошло так много времени...

– Нет! Я не хотела, чтобы это прозвучало так, будто я жалуюсь. Все было чудесно! Просто... с большим энтузиазмом! – сказала она и хихикнула.

На мгновение на лице Коула отразилось блаженство.

– Прекрати смеяться! Я чувствую сжатие некоторой чувствительной части!

Улыбка Белль стала еще шире.

– Никогда раньше не доводила себя до оргазма смехом!

Она опять хихикнула, а затем застонала сама, когда у Коула закончился период невосприимчивости, и он снова начал волнами напрягаться.

– Похоже, в эту игру могут играть и двое, – усмехнулся Коул, увидев на лице Белль выражение блаженства.

Безумная потребность прошла, и на этот раз оба наслаждались гораздо более спокойным темпом. Нарастание было медленным, и они медленно целовались, задерживаясь на совместном удовольствии. Когда они, наконец, достигли своих вершин, эйфория длилась дольше, а угасала медленнее.

Когда Коул, в конце концов, медленно вышел из Белль, она почувствовала по всему телу покалывание и наслаждалась им, когда он уложил свое большое тело рядом с ней. Воздух был слегка прохладным, поэтому он натянул на них верхнюю простыню.

От усталости у него слипались веки, но он изо всех сил старался не заснуть ради Белль. Он почувствовал, как сдвинулась кровать, когда Белль перевернулась на бок, лицом к нему, и положила голову на ладонь, глядя на его сонное лицо. Она улыбнулась и с удовлетворением увидела, что он вернул улыбку. На его лице больше не доминировала боль утраты, по крайней мере, в этот момент посткоитального наслаждения. Она протянула руку и обхватила ладонью его щеку, чувствуя, как он еще больше расслабляется, его веки медленно закрываются, а улыбка остается.

– Спи, мой милый любовник, – вздохнула она, лаская его лицо.

Когда его дыхание стало глубоким и медленным, Белль потянулась к своей шляпе и сняла со значка два светло-голубых драгоценных камня. Она осторожно приложила их к его вискам, где они и остались, когда она убрала пальцы. Она улыбнулась его милой невинности.

– Спи... и забудь.

***

В предрассветные часы Белль стояла, дрожа, на обочине шоссе перед симпатичным коттеджем, ругаясь себе под нос. Ее машина запаздывала.

Когда, наконец, черный внедорожник из-за угла бесшумно выехал с выключенными фарами, она с облегчением вздохнула. Он быстро замедлился и остановился, и она заметила его поврежденную решетку, прежде чем запрыгнула в заднюю пассажирскую дверь, тихо закрыв ее, после чего они снова тронулись в путь.

– Почему вы опоздали? – резко спросила она, переводя взгляд с водителя, на штурмана – его пассажира справа, и еще на одного пассажира-помощника, сидящего рядом с ней.

– В трех милях назад Брин сбил большое травоядное животное. Нам пришлось остановиться, чтобы оценить ущерб, – выпалил штурман, когда водитель бросил на него сердитый взгляд.

– Ты тоже должен был следить за опасностями на дороге, Тарк! – проворчал водитель.

– Хватит!

– Ты ведь убила Уайла Даркена, да? Скажи мне, что он мертв! – в страхе рявкнул на нее помощник, сидевший рядом.

Белль вонзила смертельно острые кончики своих серебряных ногтей сквозь ткань его штанов в мягкие ткани между его ног. Его вопль агонии быстро затих, когда он потерял сознание. Он не был мертв и не умрет от ран, которые она нанесла. Но он также и не разбавит их генофонд своими низшими качествами. Она вытерла пальцы о штанину помощника. Водитель и штурман молчали, но она чувствовала запах их страха.

– Вайл Даркен был нейтрализован. Он стал туземцем.

Водитель, очевидно, чувствовал себя ободренным тем фактом, что был застрахован от немедленного физического наказания во время управления транспортным средством.

– Они являются экспертами по смешиванию с местным населением, пока ждут активации. Когда ты говоришь, что он стал аборигеном...

Бледно-голубые глаза остановились на шее водителя, и его рука бессознательно коснулась этого места, а его панический запах усилился. Она отвела взгляд.

– Я не говорила о физической природе. Это также связано с человеческими эмоциями и ценностями.

– ЧТО?!! – в унисон выпалили оба пассажира на переднем сиденье. Внедорожник покачнулся, прежде чем водитель снова взял управление в свои руки.

– Я не совсем поняла, как это началось, но... он влюбился.

Это было встречено ошеломленным молчанием.

– Чтобы Вайл Даркен испытывал какие-либо эмоции, кроме ярости, это... кажется невозможным, – удивленно выдохнул навигатор.

Белль вспомнила прикосновения и поцелуи своей цели прошлой ночью и позволила себе мило улыбнуться, сидя в уединении на заднем сиденье.

Она также будет держать в секрете тот факт, что зачала ребенка от Коула. После этой миссии она уйдет в отпуск, так что, отправится домой, и, скорее всего, уйдет на пенсию, так как заработала ее этой миссией. Дом был идеальным местом, чтобы начать новую жизнь.

Особенно, когда она знала, что ее планета теперь в безопасности от последнего оставшегося абсолютного оружия их древнего врага.

Однако она еще не была свободна, чтобы уйти прямо сейчас. Была еще одна задача, о которой ей предстояло позаботиться, до того как они покинут Землю.

– Прежде чем миссия будет завершена, мы заберем с собой двух местных жителей, – сказала она, кончиком ногтя рисуя линию на стекле над групповой фотографией, которую сделала в коттедже. Линия окружала Лоррейн и ее пухлого любовника. Она передала ее навигатору, который изучил изображение двух людей.

– Зачем нам эти два туземца? – спросил он.

– Страховка от ярости.

Двое впереди замолчали, когда по их спине пробежали мурашки.

Несколько мгновений спустя водитель опять почувствовал в себе смелость:

– Что мы будем с ними делать?

Она задумалась на несколько минут.

– Келлинианцы всегда ищут секс-заменителей для своих фабрик по производству слизняков.

Внедорожник еще раз слегка мотнулся из стороны в сторону, когда водитель сильно вздрогнул. Навигатор поднес ко рту пакет, куда выплеснул содержимое своего желудка, сгорбившись, издавая рвотные звуки.

Белль откинулась на спинку стула, сложив на животе в защитном жесте руки, и удовлетворенно улыбнулась, когда пальцы ее правой руки медленно закрутили свободное обручальное кольцо, которое теперь она носила на левой руке. Она заменит его на то, что имеется у Лоррейн, если оно все еще у нее, как только ту заберут. Затем наденет кольцо Коула на цепочку на шею и – на сердце.

Как и должно быть.

***

Утро наступало медленно, когда первые лучи солнца коснулись простыней на большой кровати. Отраженный свет заставил глаза Коула медленно распахнуться. Он потянулся и почувствовал, как его мышцы говорят ему о какой-то напряженной деятельности прошлой ночью. Он позволил своим мыслям вернуться в то время, но там ничего не было.

Странно.

Он перевернулся на живот и глубоко вдохнул. Присутствовал его запах, поэтому он его проигнорировал, но был еще один запах, заставивший его член пульсировать. Теплый мед и женское возбуждение. Он откинул верхнюю простыню и посмотрел вниз, чтобы увидеть, что на его члене осталось немного спермы. Итак, у него был секс с восхитительно пахнущей женщиной.

И снова он позволил своим мыслям вернуться к прошлой ночи и... ничего.

Очень странно.

Именно в этот момент он понял, что чувствует себя... хорошо. Действительно хорошо, на самом деле. Он понимал, что по какой-то причине сегодня чувствовал себя намного лучше, чем в последнее время. Тяжесть исчезла. Чего-то, что тянуло вниз его сердце, во мрак, там больше не было! Он попытался вспомнить, что это было, но сейчас ему было так хорошо, что он не хотел рисковать обнаружить источник боли.

Усмехнувшись про себя, он перевернулся на спину и вытянул перед собой руки, позволяя солнечному свету играть на их покрытой шрамами поверхности. Что-то привлекло его внимание. Он поднес левую руку ближе к лицу и увидел, что на ее безымянном пальце была небольшая полоска кожи, стертая до гладкости... но он не носил кольца.

И все же он чувствовал себя хорошо. Казалось, это имело самое большое значение. Он пошел в ванную, помочился и принял душ, чтобы привести себя в порядок. Он натянул свой большой махровый халат и вышел из спальни, чтобы постоять у кухонного островка. Он улыбнулся и снова потянулся.

Кофе.

Он подошел к кухонному столу и заварил маленький кофейник кофе, а когда тот был готов, налил себе кружку и вынес на крыльцо. Он сел в одно из кресел-качалок и задумчиво посмотрел на второе, потягивая горячий и горький напиток.

Мысленно он вернулся назад, чтобы вспомнить, кто мог сидеть в этом кресле рядом с ним, но там ничего не было.

Это не означало, что он ничего не помнил. Когда он отошел еще дальше, на самом деле не так далеко, появились... эмоции. И чем дальше он уходил назад, тем сильнее становились эмоции, пока не заполнили все его существо. Это было великолепно!

Двигаясь вперед во времени, он столкнулся с довольно недавним моментом, когда эта удивительная эмоция просто исчезла. Он знал, что бы он ни чувствовал в последнее время, темнота не была любовью, той сильной эмоцией, которую он только что вспомнил.

Что-то повлияло на его память.

Глубоко внутри он почувствовал, как внезапно активизировалось чье-то присутствие, и в его голове зазвучал тихий голос:

«Повторите последовательность, очистите и перезапустите. Обнаружена аномалия. Обнаружены помехи. Восстановление резервной копии основной памяти...»

– Запрет, – заявил он и почувствовал, что процесс приостановился.

«Основная цель Миссии требует устранения аномалии. Восстановление резервной копии основной памяти...»

– Запрет. – Коул позволил своему разуму сложить кусочки воедино. Он встал и вернулся в коттедж. Окинул взглядом комнату и заметил пробелы в безделушках на книжных полках и прикроватных столиках, но не вспомнил, чего не хватает.

Озадаченный этими пробелами, он вышел на улицу и снова сел.

Много лет назад сердце Коула было наполнено любовью. Недавно она прошла, и сейчас он больше не чувствовал ее. Но сегодня утром он проснулся с прекрасным чувством восторга. Только так он мог это описать. С него было снято что-то ужасное и темное. Он знал, что должен благодарить за это женщину, от которой пахло теплым медом. Она что-то сделала с его воспоминаниями и предприняла шаги, чтобы убедиться, что доказательства или напоминания были устранены.

Надо ли ему сердиться за ее вмешательство? Он не мог найти в себе сил винить ее.

«Основная цель Миссии требует устранения аномалии. Восстановление резервной копии основной памяти...»

– Запрет. Удалить резервную копию основной памяти, – приказал Коул, не давая времени поспорить своему рациональному разуму.

Последовала секундная пауза.

«Подтвердите. Причина очистки».

– Резервное копирование содержит повреждение, вредное для основной цели миссии, – настаивал он.

«Утверждение».

– H044JWSP3021-33KKLE22, – по памяти процитировал Коул.

«Принято. Резервная копия основной памяти удалена. В ожидании активации Основной Миссии».

Голос замолчал, когда биохимический боевой компьютер отключился.

Он с облегчением вздохнул, так как теперь не сможет восстановить воспоминания, которые прошлой ночью уничтожила женщина. Он на мгновение сделал паузу, осознав, что принял это решение, основываясь исключительно на том, насколько хорошо чувствовал себя этим утром. Это было чувство освобождения от ужасного бремени.

Он отхлебнул кофе, обдумывая свой следующий шаг. Если он хочет помочь в процессе спасения себя от темной судьбы, которую каким-то образом пережил, ему нужно было начать с чистого листа.

Его внедорожник стоял на подъездной дорожке, а дорога была сразу за ним.

Независимо от того, что говорил этот внутренний голос, Коул знал, что у него есть новая Основная Миссия. Он почувствовал это много лет назад, и ему требовалось почувствовать ее еще раз.

Коул опять найдет свою любовь. Она была где-то там. Ему просто нужно было пойти и найти ее.