Я молча сидел и смотрел на свою рыдающую жену. Ее краткое признание не ошеломило меня. Оно не вызвало у меня тошноты в животе. Подозрение, которое у меня было по поводу ее неверности, только что подтвердилось. Теперь тревога, с которой я жил, с тех пор как нашел ее тайник с сексуальным нижним бельем в багажнике ее машины, покинула меня, оставив пустую эмоциональную оболочку.

– Если ты его любишь, то думаю, это означает конец нашего брака.

Мой голос был по-прежнему спокоен.

– О, боже, нет, Пол! – вскрикнула Кэти, и на ее лице появилось испуганное выражение. – Я все еще люблю тебя, Пол! Моя любовь к Карлу не умаляет любви, которую я испытываю к тебе.

Голос Кэти надломился, и ее тело затряслось, как будто ее только что коснулся порыв холодного воздуха.

– Ну, ты глубоко ошибаешься, если полагаешь, что я когда-нибудь соглашусь на роль куколда. И я не хочу жить с женщиной, которая признается в любви другому мужчине. Я не вижу для нас другого выхода, кроме развода.

Я вышел из кухни в кабинет, где плюхнулся в свое любимое глубокое кресло. Я больше не хотел смотреть на свою неверную жену. Для меня решение о разводе теперь было предрешено.

Кэти потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя настолько, чтобы заговорить со мной. Она села на диван напротив меня, и некоторое время сидела молча, прежде чем заговорила:

– Я знаю, что для тебя это должно быть ужасным потрясением, Пол. Узнать, что я была тебе неверна. Но я правда думаю, что тебе следует выслушать мои объяснения, прежде чем ты расторгнешь наш брак.

Она пыталась говорить мягким любящим голосом, но я просто отвернул свое лицо от ее.

– Скажи мне одно, Кэти. Ты все еще хочешь иметь сексуальные отношения с этим парнем, Карлом?

Она закрыла глаза, глубоко вздохнула и просто ответила:

– Да.

– Тогда от нашего брака ничего не остается. Поскольку ты – изменщица, утром я подам документы на развод. И буду добиваться первичной опеки над детьми. Не хочу подвергать своих маленьких, впечатлительных детей воздействию среды прелюбодеяния. Если хочешь, чтобы Карл был твоим любовником, то это должно быть без опеки над детьми.

Мой голос приобрел агрессивный оттенок. Пришло время проявить свое положение главы семьи и обиженного мужа. Измена Кэти, возможно, ранила мое самолюбие, но я не собирался сдаваться и позволить ей получить детей.

– Пожалуйста, Пол! Не делай этого! Я же сказала тебе, что все еще люблю тебя. Я не хочу развода и особенно не хочу, чтобы у меня отняли моих детей.

Кэти опять всхлипывала и дрожала, когда в ее сознание проникла реальность моего решения.

– Твое заявление «я люблю тебя» – это фарс, коль скоро одновременно ты признаешься в своей любви к другому мужчине. Твои действия говорят громче чем любые твои слова. Твои действия говорят мне, что я – не тот мужчина, кто может полностью удовлетворить тебя как женщину. Я не могу и не приму статус куколда.

Я опустил голову и более мягким голосом сказал:

– Я хочу, чтобы ты собрала чемоданы и немедленно покинула этот дом. Я больше не хочу находиться в одном доме с тобой. Ты потеряла свое право проживать в нем.

– Нет, Пол! Ты не можешь просто вышвырнуть меня как старый башмак! Это – мой дом. Мои дети и я, мы живем здесь.

Кэти была почти в истерике, когда я поднялся на ноги.

– Здесь живу я! Я живу здесь со своими детьми! Ты – прелюбодейная шлюха, и я не позволю тебе жить с нами в одном доме! – закричал я на нее, когда во мне поднялся гнев. – А теперь собирай свою одежду и покинь дом. Я собираюсь забрать детей у Эвелин, и когда вернусь, не хочу застать тебя в этом доме.

Я подошел к двери, повернулся и сказал:

– Я вернусь через час. Чтобы тебя здесь не было. Скажи Эвелин, где будешь жить, и я прослежу, чтобы ты получила остальные свои вещи.

Я закрыл за собой дверь, в то время как Кэти продолжала умолять меня передумать.

***

Едва я вошел в дом Хантеров, Тодд сразу понял, что что-то ужасно не так. Он никогда не видел меня таким расстроенным.

– Что, черт возьми, с тобой случилось? – спросил Тодд, подходя ко мне.

– Полное дерьмо, Тодд. Просто полное дерьмо, – сказал я, прислонившись к стене. Говоря это, я медленно поворачивал голову из стороны в сторону. – Кэти завела себе любовника и не хочет прекращать этот роман. Для нас двоих все кончено. Я сказал ей собрать кое-какую одежду и уходить из дома. Утром я подам на развод.

Тодд стоял, ошеломленный словами, что я только что произнес. Никогда не было никаких признаков того, что наш брак – под угрозой. Как раз наоборот. Мы с Кэти казались идеальной супружеской парой с двумя прекрасными детьми.

Как раз в этот момент из-за угла вышла Эвелин и увидела нас, стоящих в потрясенном молчании.

– Что здесь случилось? – Ее глаза быстро перебегали с лица мужа на мое и обратно.

– Пол только что узнал, что Кэти ему изменяет, – печально сказал Тодд, пристально глядя на свою жену. – Ты что-нибудь знаешь об этом? Кэти рассказывает тебе все, не так ли?

Лицо Эвелин не смогло скрыть того факта, что она знала о секрете Кэти.

– Она не рассказала мне всего. Только то, что встретила своего давно потерянного школьного возлюбленного. Она не говорила мне, что спит с ним. – Ее голос звучал не очень убедительно.

– Значит, ты знала, что с этим что-то не то, не так ли, Эвелин? – рявкнул я на нее обвиняющим голосом.

– Я пыталась сказать ей, чтобы она не связывалась с Карлом. Их отношения в старшей школе остались в прошлом, и она не должна подвергать опасности свой брак, пытаясь пережить какую-то подростковую фантазию.

Теперь ее глаза были сосредоточены на какой-то точке на полу. Она не могла смотреть мне прямо в глаза.

– Как давно это случилось, Эвелин? – рявкнул я на нее.

– Около восьми недель назад, – тихим голосом сказала Эвелин.

– Что еще ты знаешь?

Мой гнев все еще сильно нарастал.

– Кэти говорила, что Карл владеет небольшой строительной компанией. Он не знал, что Кэти работает в Cablenex, когда подавал заявку на субподрядную работу. Кэти была потрясена, впервые увидев его имя в анкете.

Эвелин вышла из коридора и села на диван. Ее голова была опущена, как будто в смущении.

– После того как сказала мне, что встречалась с Карлом за обедом, она больше не говорила о нем со мной. Я пыталась выяснить, происходит ли что-нибудь между ними. Она отказалась говорить со мной о Карле.

Эвелин глубоко вздохнула.

– У меня было смутное подозрение, что у нее с Карлом начинается роман.

Тодд ничего не сказал, когда его жена призналась в том, что ей известно о контакте между Кэти и Карлом. В этот момент он понятия не имел, что делать или говорить.

– Чертовы женщины!!! – закричал я на свою невестку. – Несмотря на то, что она – твоя сестра, ты должна была сказать Тодду или мне, что с Кэти может что-то случиться. Теперь уже слишком поздно. Нашему браку конец. Я сказал Кэти, чтобы она собирала свои вещи и убиралась из моего дома.

Вены на моей шее сильно выделялись, покуда мой гнев выходил из-под контроля.

Когда Эвелин посмотрела на меня, в ее глазах мелькнул ужас.

– Ты же не выбросишь Кэти на улицу! Она – твоя жена, и я знаю, что она тебя любит, Пол!

Теперь Эвелин начала громко плакать.

– Также она сказала мне, что любит Карла и что хочет продолжить с ним свой роман! – крикнул я ей в ответ. – Эта чертова шлюха заслуживает того, чтобы быть на улице!

Я знал, что мне нужно убраться подальше от Эвелин, пока моя ярость не вышла из-под контроля.

– Где Джейсон и Кристи? – повернулся я к Тодду.

– Играют на заднем дворе, – сказал Тодд, и я повернулся и пошел к задней двери.

Когда я вышел, чтобы забрать детей, на дальнем столике зазвонил телефон. Двое подростков подбежали ко мне, едва меня увидев.

– Давай, банда. Пойдем, купим бургеров в «Микки Ди», – сказал я с вымученной улыбкой на лице.

– Папа, а «три А» могут пойти с нами? – спросила Кристи с томной улыбкой на лице.

– Конечно, могут. Если их мать и отец разрешат, – ответил я.

– Давайте войдем и спросим их! – окликнула остальных Кристи, вбегая в дом. Эвелин разговаривала по телефону с Кэти.

***

– Почему тетя Эвелин плакала, когда я вошла в дом? – спросила Кристи с заднего сиденья машины.

– У нее был плохой день. Думаю, она получила какие-то плохие известия, которые ее встревожили, – ответил я своей дочери.

– Так вот почему она сказала, что хочет, чтобы Аллан, Алексис и Алисса остались сегодня дома, папа? – прервал разговор Джейсон.

– Полагаю, да, Джейсон. Сейчас случается много такого, что расстраивают многих людей. Мы сможем подробнее поговорить об этом, когда вернемся домой.

Джейсон и Кристи доедали свою картошку фри, когда я отвернулся от них и нажал кнопку быстрого набора на своем мобильном телефоне. Телефон прозвонил несколько раз, затем ответил женский голос.

– Алло. – Это был голос Эвелин.

Тихим голосом я сказал ей:

– Мы скоро уедем отсюда, и когда вернемся домой, Кэти лучше там не быть.

Детей больше интересовало происходящее вокруг, чтобы обращать хоть какое-то внимание на мой телефонный разговор.

– Пол, будь благоразумен. У Кэти из-за этого серьезный эмоциональный кризис. Ей некуда идти, и она не хочет оставаться без своих детей, – пыталась быть посредником для своей сестры Эвелин.

– Мне плевать, куда она пойдет. Она может идти жить со своим новым любовником, мне на это плевать! – во мне опять нарастала ярость. – Лучше бы ей не быть там, когда мы вернемся домой, иначе дети на собственном горьком опыте узнают, какая на самом деле изменщица-шлюха их мать.

Я нажал кнопку выключения и глубоко вздохнул, пытаясь подавить свой гнев.

– Что случилось, папа? – спросила Кристи, увидев странное выражение моего лица.

Я изо всех сил старался улыбаться и вести себя беззаботно.

– Ничего особенного, милая. Мы поговорим еще, когда вернемся домой.

Когда мы втроем вернулись, дом был пуст.

– Где мамочка? – спросили они оба, увидев пустой дом.

– Ей нужно было кое-что сделать. Мамочки не будет некоторое время, пока все не уладится.

Я уклонился от серьезного ответа на детский вопрос. Я знал, что очень скоро мне придется иметь очень трудный разговор с ними обоими.

– А теперь поднимайтесь наверх в свои комнаты. Я хочу, чтобы в течение следующего часа было сделано ваше домашнее задание. Я поднимусь, чтобы уложить вас и пожелать спокойной ночи.

Когда я вошел в спальню, то заметил, что из стороны Кэти в главном шкафу пропало много ее одежды. На туалетном столике в ванной также отсутствовала ее косметика. Несмотря на то, что мой гнев все еще был превыше всего, я испытал сильное чувство потери, осознав реальность отсутствия Кэти. И все же, я знал, что впереди меня ждут еще более мучительные моменты.

Я лежал на спине в темной спальне и смотрел в потолок. Было так много мелочей, которыми мне предстояло заняться в ближайшем будущем. Самым важным было эмоциональное здоровье и благополучие обоих моих детей. Как сказать им, что их мать больше не будет с ними жить? Что ее не будет рядом, чтобы каждую ночь любить и утешать их? Что, когда они заболеют, ее не будет рядом, чтобы быть мамой-доктором?

По моему собственному разумению, я боролся со своим решением бороться за опеку над детьми. Я хотел, чтобы они выросли счастливыми и здоровыми. Не будет ли им лучше жить со своей матерью и ее новым любовником?

Может быть, это – мое уязвленное эго, может быть, на самом деле это – моя преданность своим детям, но вскоре я отказался от мысли, что могу отдать детей своей неверной жене. Я буду бороться зубами и ногтями, чтобы они продолжали жить здесь, со мной.

***

Следующие несколько дней были для меня травмирующими и душераздирающими. Я сразу же начал бракоразводный процесс. Через своего адвоката я смог получить запретительный судебный приказ, запрещающий Кэти вступать в контакт со мной или детьми. Кэти наняла адвоката и боролась с судебным запретом, но для получения результатов в судах требовалась неделя или больше.

Джейсон и Кристи теперь были сбиты с толку и расстроены событиями, происходившими в их некогда счастливом и любящем доме. Я сел с ними и попытался объяснить, что у их мамы и папы имеются серьезные проблемы с тем, чтобы оставаться в браке друг с другом. Дети не могли понять, что случилось и почему их родители не могут просто поцеловаться и помириться. Я сказал им, что есть проблемы, которые слишком серьезны, чтобы просто забыть о них. Я специально не говорил им о новом любовнике их матери.

Какими бы мучительными ни были эти эпизоды с детьми, я был полон решимости придерживаться своей позиции. Когда я, наконец, поговорил с Кэти по телефону, через неделю после того как заставил ее съехать из дома, то высказал ей свои первые угрозы.

Я сказал, что в нашем штате существуют законы, запрещающие отчуждение привязанности третьей стороной. Я сказал Кэти, что если она продолжит бороться против моей опеки над детьми, я выдвину обвинения против Карла и подам на него в суд за отчуждение привязанности и разрушение нашего брака. Также я сказал, что сообщу о ее романе высшим руководителям Cablenex как о конфликте интересов с ее стороны. Ее, вероятно, уволят с работы, а компании Карла запретят вести дела с Cablenex.

Кэти продолжала умолять меня отменить бракоразводный процесс и позволить ей вернуться домой. Эти мольбы были встречены моими саркастическими замечаниями о том, что она сделала свой выбор. Я совершенно ясно дал понять, что не буду куколдом, и не стану жить в открытом браке. Телефонный звонок закончился тем, что Кэти все еще умоляла меня передумать.

Затем у меня был долгий разговор с моей невесткой о Джейсоне и Кристи, которые гостили у своих двоюродных сестер и брата. Я недвусмысленно сказал ей, что не разрешу Кэти находиться в доме Эвелин, если там будут дети. Я установил правила поведения, которые будут регулировать мои отношения с семьей Хантер. Эвелин, наконец, капитулировала перед моими требованиями ради пятерых детей. Она знала, что если я ограничу или отменю визиты племянников, пострадают обе семьи.

Документы о разводе были составлены так, чтобы я оставался лицом, осуществляющим основную заботу, и имеющим право опеки над детьми. Кэти серьезно отнеслась к моим угрозам и сняла свои возражения против этой части соглашения. Она получила право на посещение каждые вторые выходные, при условии, что ее любовник во время этих посещений будет отсутствовать. Она забирала и высаживала детей в доме своей сестры, чтобы мне не пришлось присутствовать, когда она приходит к ним домой. Это взаимное соглашение позволило продолжить бракоразводный процесс.

Через месяц после того, как Кэти съехала из дома, я посмотрелся в зеркало в ванной и увидел мужчину, который за четыре недели постарел на десять лет. Каждый вечер дети настаивали на том, чтобы я помирился с их матерью, чтобы та могла вернуться к нам. Эти столкновения сказывались на нас троих. В дополнение к потере жены я теперь чувствовал, что нахожусь на грани потери любви своих детей.

Я взял ранний отпуск на работе, чтобы проводить с детьми больше времени. Постепенно напряжение между детьми и мной уменьшилось. Но я все еще видел, что они скучают по своей матери и своей некогда счастливой семейной жизни. Быть родителем-одиночкой становилось для меня очень напряженным. В конце концов, я нанял домработницу, чтобы вести домашнее хозяйство и выполнять работу горничной. Я также сделал это, чтобы гарантировать, что когда дети возвращаются домой из школы, дома есть взрослый.

Маргарита была пожилой латиноамериканской бабушкой, согласившейся на эту должность. Она переехала в одну из гостевых спален и сразу же взяла на себя все домашние дела. Джейсону и Кристи не потребовалось много времени, чтобы принять ее в качестве своей приемной бабушки. В дополнение к своим домашним обязанностям она также начала учить детей испанскому языку.

В дом Мэтьюсов постепенно возвращалась тихая стабильность. Дети перестали на меня давить, чтобы я позволил вернуться в дом их матери. Выходные, которые дети проводили с матерью, вскоре стали частью их повседневной жизни. Казалось, они лучше приспособились к тому, что их мать не живет с ними в одном доме. Возвращение домой после свиданий с ней стало для них менее напряженным. Когда после визита к Кэти они возвращались домой, Маргарита всегда готовила их любимое блюдо.

И все же, это была уже не та любящая семья. Моя жизнь была особенно напряженной из-за травмы, которую я получил после обнаружения неверности Кэти, а затем потери ее присутствия в доме. В глубине души я и впрямь скучал по ее любви и дружескому общению. Я как мог занимался своими повседневными делами дома и на работе. Временами мои действия были скорее действиями робота, чем мыслящего человека. В моем разуме и душе была огромная дыра. Из моей идеальной жизни было вырвано что-то очень ценное. Что-то, что возможно, никогда не сможет быть заменено.

Некогда близкие отношения между Хантерами и мной теперь разделяла очень большая пропасть. Двоюродные братья и сестры остаются очень близкими друзьями и по-прежнему проводят большую часть времени вместе. Но близость, которая была у меня когда-то с Эвелин и Тоддом, почти сошла на нет. Из-за правил, которые я установил несколько недель назад, Эвелин не пыталась убедить меня дать Кэти еще один шанс. Эвелин разрывалась между верностью своей сестре и чувством, что Кэти несет полную ответственность за те страдания, что сейчас царят в двух семьях.

***

Однажды вечером, когда я зашел забрать детей к Эвелин, она отвела меня в сторону и вручила большой конверт из плотной бумаги.

– Я знаю правила, которые ты установил относительно моего участия в этом семейном кризисе, что есть у вас с Кэти. Но абсолютно уверена, что тебе необходимо прочитать письмо, что написала тебе Кэти. Оно – в этом конверте, и в нем могут быть некоторые ответы на вопросы, которые ты боялся задать. Пожалуйста, не рви его, до того как прочтешь, Пол.

Она протянула мне конверт. Я неохотно его взял.

– Больше я не буду беспокоить тебя по поводу этой ситуации. Это касается лишь тебя и Кэти. Я лишь умоляю тебя прочитать письмо, до того как развод будет завершен. Ты в долгу перед самим собой.

Я не решался заговорить с Эвелин. Мы оба знали, что она нарушила мое неизменное правило насчет ее участия. Вместо этого я просто поморщился и прошел мимо нее, чтобы забрать детей. Я покинул дом Хантеров вместе с болтающими детьми и с конвертом в руке.

Несколько дней я разглядывал нераспечатанный конверт, который взял с собой на работу... Предположительно, внутри него было объяснение и возможное признание, написанное моей будущей бывшей женой. Осмелюсь ли я прочитать его? Не будет ли содержание письма подобно соли на ране и не усилит ли мой гнев по отношению к ней?

На третий день я вскрыл конверт. Я сидел один в своем кабинете, сказав секретарше, чтобы та меня не беспокоила. В конверте оказалось около дюжины страниц. Они были написаны красивым скорописным почерком Кэти. Просто увидев ее почерк, я почувствовал внезапный толчок в груди. Сначала я подумал о том, чтобы отправить эти страницы в шредер... Но не сделал этого.

Медленно, со слезами на глазах, я начал читать первую страницу.

***

Мой самый дорогой любящий муж,

Я искренне хочу, чтобы ты прочитал это письмо полностью, прежде чем примешь окончательное решение о будущем нашего брака.

Поскольку мы не смогли сесть лицом к лицу и обсудить ситуацию, в которой оказались в настоящее время, мое единственное средство – написать тебе это письмо и сделать все возможное, чтобы объяснить все, что касается этого кризиса, с моей точки зрения. Я понимаю, что кое-что из того что я должна буду сказать, может показаться с твоей точки зрения противоречивым и иррациональным. Тем не менее, мне нужно, по крайней мере, сделать все возможное, чтобы изложить факты так, как их вижу я.

Первое и самое важное: я хочу, чтобы ты знал, что сегодня я на самом деле люблю тебя, больше чем в тот день, когда мы поженились. Ты должен поверить этому, даже если сомневаешься во всем остальном, что я вынуждена сказать в этом письме. Эти последние шестнадцать лет были лучшими годами моей жизни, и всем этим я обязана тебе и нашим замечательным детям. И я искренне желаю оставаться твоей женой до конца своей жизни.

Во-вторых, тебе надо знать, что ни в чем из того, что произошло в последнее время, нет твоей вины. Ты – самый замечательный муж, о котором только может мечтать женщина. Ничто, и я говорю об этом с полной уверенностью, в тебе или твоих отношениях со мной не привело меня в объятия другого мужчины. Ты совершенно удовлетворял меня в спальне и за ее пределами. То что произошло, не было вызвано каким-либо недостатком в тебе.

В-третьих, у меня нет четкого объяснения того, как и почему все получилось именно так, как получилось. Я никогда в своих самых смелых мечтах (или кошмарах) не могла себе представить сценарий, приведший нас с тобой к этому критическому повороту в нашей жизни. Если то, что последует в этом письме, покажется бессвязным или беспорядочным, пожалуйста, потерпи. Эта история трудна для рассказа, а я надеюсь, что смогу рассказать ее, чтобы ты смог полностью понять, почему я нахожусь в этой душераздирающей дилемме. И почему я все еще умоляю тебя не расторгать наш брак.

Моя история начинается со второго курса средней школы Крествью. Я была счастливой молодой девушкой, что только начинала превращаться в прекрасную молодую женщину. В марте того же года, за три месяца до окончания учебного года, в Крествью перевелся Карл Герринг. Отец Карла был майором армии США, которого послали помогать в обучении солдат запаса на местном оружейном складе. Семья Геррингов переехала в съемный дом примерно в трех милях от средней школы. В противоположном направлении от того, где жила я.

Карл оказался на трех моих курсах: английской литературы, тригонометрии и биологии. С первой недели стало очевидно, что школа, которую Карл посещал ранее, не соответствовала учебной программе Крествью. Карлу было трудно поспевать за остальными учениками класса.

Однажды, по настоянию моей лучшей подруги Бетти, я подошла к Карлу во время обеденного перерыва. Он сидел один. Предполагаю, что он пытался понять, как влиться в студенческую среду школы, чтобы на него не смотрели как на аутсайдера.

Карл был слегка удивлен и, думаю, несколько обрадован, когда я спросила, не могу ли присесть с ним. Эта первая встреча за обедом была просто знакомством. Кончилось тем, что с тех пор мы с Карлом обедали каждый день. Большую часть времени к нам присоединялась и Бетти. Именно тогда Карл рассказал нам о своем отце, маме и младшей сестре Дженнифер. За те двадцать лет, что родители Карла были женаты, семья Геррингов переезжала по всей стране и в несколько зарубежных стран. Такова была жизнь семьи кадрового военнослужащего.

После той первой недели встреч за обедом мы с Бетти начали обучать Карла на занятиях, на которых ему было трудно успевать. Мы втроем сформировали учебную группу, помогшую Карлу настолько, что он перешел в следующий класс со средним баллом 3, 2. Мы все гордились его достижениями. И все же, за все это время ни Бетти, ни я на самом деле не встречались с Карлом. Мы были просто счастливы тусоваться вместе и наслаждаться обществом друг друга.

Тем летом, между нашим десятым и одиннадцатым классами, Карла отправили на ранчо его бабушки и дедушки в Айдахо. Я была изрядно расстроена в течение тех трех месяцев, пока не начались занятия в школе, и Карл не вернулся из Айдахо. Несмотря на то, что у нас с Карлом не было официальных свиданий, я начинала испытывать к нему очень сильные чувства. Я даже спровоцировала Бетти, чтобы посмотреть, не влюбляется ли она в Карла. Но Бетти положила глаз на другого парня из нашего класса. До того как осенью начались занятия в школе, я уже знала, что найду в Карле своего постоянного бойфренда, когда он вернется.

После того как Карл вернулся на осенний семестр, стало очевидно, что в его жизни что-то не так. В конце концов, я заставила его признаться мне, что его отец недоволен своим нынешним назначением и настаивает на том, чтобы вышестоящие офицеры перевели его в действующую часть где-нибудь в Европе. Мысль о том, чтобы снова переезжать, очень расстроила и Карла, и его мать.

В течение первого месяца после возвращения в школу у нас с Карлом случилось наше первое свидание. Я была на седьмом небе от счастья. У меня появился некто, в кого я по-настоящему влюблялась. Ты можешь подумать, что это была деетская любовь или просто подростковая влюбленность, но на самом деле это было нечто большее. По мере того как мы с Карлом становились исключительными друг для друга, мы обнаружили, что эмоционально совместимы и что наши идеалы очень похожи.

Несмотря на то, что мы с Карлом постоянно встречались, у нас так и не было секса. Было несколько вечеров, когда в его припаркованной машине происходили очень сильные ласки и петтинг, но мы никогда не переходили черту. Он никогда не трогал меня и не просил прикоснуться к его гениталиям. И Карл, и я думали, что секс следует приберечь для брака.

Мы часто сидели в его машине, смотрели на звезды и рассказывали друг другу различные версии того, какой будет наша жизнь, после того как мы поженимся. Карл был непреклонен в том, что не станет армейским офицером, как его отец. Он видел, как все эти переезды с базы на базу влияют на жизнь его семьи. Это была не та жизнь, которую он хотел для своей новой семьи. Он с нетерпением ждал возможности остепениться, пустить корни в одном городе с одной женщиной и домом, полным детей.

Сезон отпусков в том году наступил очень быстро, или, по крайней мере, мне так показалось. В канун Рождества Карл подарил мне кольцо дружбы, которое, по его словам, должно было стать моим кольцом перед помолвкой. Это было очень веселое Рождество и счастливый Новый год для меня. Весна стремительно приближалась, по мере того как связь между мной и Карлом становилась все крепче и крепче. Я боялась, что на лето его опять отправят на ранчо к бабушке и дедушке, едва закончится школа. Он сказал, что будет бороться с этим решением и найдет летнюю работу где-нибудь в городе.

Это был последний месяц учебного года, когда разорвалась бомба. Отец Карла, наконец, убедил своих вышестоящих офицеров, что сможет внести больший вклад в армию, находясь на действительной службе, а не в резерве. Он получил приказ о переводе в Штутгарт, Германия.

Когда на следующий день Карл пришел в школу, я сразу поняла, что что-то ужасно не так. Моей первой мыслью было, что его отец опять собирается отправить его к бабушке и дедушке на лето. Когда Карл сказал, что он и его семья переезжают в Германию к концу июня, мой мир буквально взорвался. Я забилась в истерике, и меня пришлось отправить в кабинет медсестры. Остаток учебного года я была совершенно разбита. Мои оценки резко упали. Если бы не мои предыдущие высокие оценки, я бы никогда не перешла в выпускной класс.

У меня в голове проносились самые разные мысли. Я даже сказала Карлу, что мы должны сбежать и тайно пожениться. Но Карл был более хладнокровным. Он знал, что мы были слишком молоды, чтобы сделать это самостоятельно. Наконец, настал день, когда семья Карла отправилась в аэропорт для начала своей новой жизни в Германии. Наше прощание было похоже на то, как будто кто-то вырвал мое сердце, пока оно еще билось. Я была совершенно опустошена.

Хорошо что летом мы не ходили в школу. Мои родители видели, в какой депрессии я находилась, и сумели устроить меня на консультацию и терапию до начала занятий в сентябре. Терапия и впрямь помогла мне, и я продолжала заниматься ею весь свой выпускной год.

Мы с Карлом ежедневно писали друг другу письма. Ты должен помнить, что это было время до появления интернета и электронной почты. Наши письма были полны одновременно любви и печали. Мы скучали друг по другу, и я твердо верила, что разлука усилила нашу любовь друг к другу. В выпускном классе я не встречалась ни с какими другими парнями. На самом деле, я даже не присутствовала на выпускном вечере в конце года. Я была девушкой Карла и оставалась ему верна, несмотря ни на что.

Вместо того чтобы охотиться и встречаться с другими мальчиками из моего старшего класса, я сосредоточила все свои усилия на том, чтобы улучшить свой средний балл и набрать высокий балл на Академическом оценочном тесте. Все эти усилия окупились в виде приема и стипендии в Калифорнийском университете в Беркли. Моя сестра Эвелин уже была студенткой Калифорнийского университета в Беркли. Она смогла бы помочь мне с переездом и начать работу в кампусе. Все эти замечательные вещи сделали меня очень счастливой. В своих письмах Карл также высоко оценивал мои усилия и результаты. И все же, во мне отсутствовало нетерпеливое ожидание лета, поскольку нас разделяли тысячи миль.

В августе взорвалась вторая бомба, но она не была такой разрушительной по своей силе как первая, связанная с переездом Герринга в Германию. На этот раз бомбой было прерывание потока ежедневных писем, которыми обменивались мы с Карлом. Была целая неделя, когда я не получала от Карла никакой почты. Я очень забеспокоилась о Карле и даже попыталась связаться с ним по телефону. Это не сработало, номер телефона сменился.

В следующем письме, которое я получила от Карла, он сообщал, что его отец был случайно убит во время учений. Его письмо было очень коротким, и он сказал, что у него возникли трудности с матерью. Он не стал вдаваться в подробности.

Я продолжала посылать Карлу свои ежедневные письма, пытаясь выразить сочувствие в связи с потерей отца и пытаясь подбодрить его в те очень трудные времена. В последнем письме, которое я получила от Карла, говорилось, что его мать очень больна, и ее отправили в больницу. Теперь он изо всех сил старался заботиться о своей младшей сестре и наводить порядок в семье. Он закончил свое письмо признанием в своей вечной любви ко мне и заявлял, что однажды мы будем вместе.

Я продолжала писать Карлу каждый день, хотя и не получала никакого ответа. Сентябрь застал меня в кампусе Калифорнийского университета в Беркли с моей сестрой Эвелин. Я не была уверена, что эмоционально готова принять вызовы университетской жизни. Все о чем я могла думать, это о том, что моя настоящая любовь – в Германии столкнулась с чрезвычайно трудными проблемами, а меня не было рядом, чтобы помочь ему. Если бы Эвелин не помогала мне в первые месяцы учебы в университете, я уверена, что меня бы отчислили.

А во время праздников Дня благодарения мне вернули первое из моих писем с пометкой «Вернуть отправителю. Адресат неизвестен».

Это маленькое уведомление на конверте было подобно кинжалу, пронзившему мое сердце. Больше месяца я не получала писем от Карла. Теперь оказалось, что он не получал ни одного из моих писем. Я была потерянной душой. Казалось, ничто в моей жизни больше не имело для меня значения. Я чувствовала, что могла бы умереть и не сожалела бы о том, что покинула свой пустой мир.

И снова Эвелин и ее постоянная «материнская забота» придали мне сил двигаться вперед. В конце концов, мне пришлось возобновить свою терапию. На этот раз она была с другим психотерапевтом. Благодаря ее помощи и руководству я взяла себя в руки и снова сосредоточила всю свою энергию на учебе и будущей карьере. И все же, чего-то глубоко внутри не хватало. Должно быть, это было частью моей души, потому что я чувствовала духовное оцепенение и пустоту.

После целого года, когда от Карла ничего не было слышно, я отодвинула воспоминания о нем на задний план и, по сути, похоронила его. Все его предыдущие письма были упакованы в несколько обувных коробок и хранились в задней части моего шкафа.

В качестве дополнительного замечания, Пол. Ты ничего не знал об этих письмах. Я хранила их до того дня, когда ты сделал мне предложение руки и сердца. Твоя любовь и это предложение начали исцелять мою израненную душу. В те выходные я сожгла все письма Карла и развеяла пепел в заливе Сан-Франциско. Карл, наконец-то, упокоился навсегда... по крайней мере, я так думала. Я никогда не рассказывала тебе о нем. И сказала всей своей семье никогда не упоминать о нем ни тебе, ни мне, никогда.

То, что последовало после колледжа, было шестнадцатью самыми замечательными годами, о которых женщина, жена и мать могли только мечтать за всю мою жизнь. Ты должен верить этим словам, Пол. Они являются абсолютной истиной.

Этот следующий раздел моего объяснения может показаться странным, а кое-что из него абсолютно абсурдным. В этом письме будет то, то не поддается логике и здравому рассудку. И все же, после того как вся пыль от моих слов осядет, ты найдешь одну ужасно истерзанную и измученную женщину. Женщину, которой пришлось столкнуться лицом к лицу с некоторыми очень серьезными откровениями в своей жизни.

Как ты знаешь, одной из моих основных обязанностей в Cablenex является проверка и утверждение всех субподрядчиков, которые выполняют для Cablenex работы или осуществляют услуги. Процесс проверки моего отдела фокусируется на соблюдении субподрядчиком в прошлом и настоящем всех законов штата и федеральных законов о труде. Мы не заключаем рабочие контракты с субподрядчиками, нанимающими нелегальных иммигрантов или нарушающими законы о рабочем времени.

Чтобы претендовать на контракт с Cablenex, субподрядчики должны заполнить длинную форму заявки. Эти заявки проверяются двумя моими помощницами, и те кандидаты, что проходят первоначальный отбор, затем направляются в мой офис для рассмотрения.

22 марта на мой стол легла стопка заявлений. Там было шесть папок для моего рассмотрения, которое я начала сразу после обеда. Третьей папкой, которую я открыла, была анкета строительной компании KG. Я прочитала сводную страницу, которую Лоретта, моя помощница, сделала в рамках своей первоначальной проверки. Ее краткие комментарии были очень благоприятными для KG Construction. Поэтому я начала читать подробности в анкете. Когда добралась до раздела владельцев компании, мне показалось, что я просто врезалась в кирпичную стену на скорости шестьдесят миль в час.

«Карл Герринг – единственный владелец строительной компании KG».

Я не знаю, сколько времени мне потребовалось, чтобы перевести дыхание после прочтения имени Карла в заявлении. Мой разум, казалось, взорвался у меня в голове. В моем потрясенном сознании царила полная неразбериха. Мог ли этот человек быть МОИМ Карлом Геррингом? Мог ли этот человек быть тем Карлом Геррингом, который так много лет назад признавался мне в своей вечной любви?

Остаток того дня прошел для меня впустую. Я сказала Лоретте, чтобы она более подробно проверила информацию о строительной компании KG и ее владельце Карле Герринге. В тот день я ушла с работы рано и вернулась домой, чтобы попытаться опять взять свой разум под контроль. Я нуждалась в тебе и детях рядом с собой, чтобы укрепить любовную связь, которую мы разделяем как семья.

Как ни старалась, я не могла полностью загнать мысли о Карле обратно в ту темную холодную дыру, где более двадцати лет была заточена память о нем. Я помню, как мы отлично провели семейный вечер вчетвером, болтая и наслаждаясь играми в Скрэббл, прежде чем дети отправились спать. Я также помню, что в ту ночь мы не занимались любовью, хотя я была в настроении, чтобы ты интимно взял меня.

Остаток недели для меня был похож на работу в исправительно-трудовом лагере. Я изо всех сил старалась сосредоточиться на ежедневных заданиях. Пришла и ушла пятница, а Лоретта все еще проверяла данные о строительной компании KG. Суббота и воскресенье я намеренно сделала для себя абсолютно безумными. За каждый небольшой проект, который я откладывала до этого момента, я принималась с удовольствием. Ты даже заметил, что я, должно быть, приняла двойную дозу своих утренних витаминов. Это была титаническая задача – подавить в моем сознании мысли о Карле, которые не давали мне овладеть им.

В понедельник утром Лоретта пришла с еще одной небольшой стопкой папок с заявками. Она сказала, что проверка информации о строительной компании KG показала, что та – на высоте. Она вышла из моего кабинета и закрыла за собой дверь. Я помню, как смотрела на верхнюю папку, как будто это была ядовитая змея, готовая нанести удар. Мне потребовалось несколько минут смотреть на папку, прежде чем я протянула руку и открыла ее.

Там, на первой странице с биографическими данными, была вся информация, необходимая мне для подтверждения того, что этот Карл Герринг на самом деле был МОИМ Карлом Геррингом. В отчете также указывалось, что он был холост в течение восьми лет после развода и жил в Гилморе, примерно в двадцати шести милях от моего офиса.

Мое тело похолодело, когда на мое сознание подобно волне цунами обрушился поток подавленных воспоминаний. Все те чувства, что я считала давно забытыми и похороненными, поднялись и потрясли меня до глубины души. Для меня было невозможно думать ни о чем, кроме как о Карле и той юношеской любви, что мы так недолго разделяли двадцать лет назад.

Я снова обратилась к Эвелин за советом и утешением. Она знала, что возникла серьезная проблема, когда я пришла к ней домой рано днем, чтобы поговорить. Она была единственной живой родственницей, что знала о Карле и наших отношениях, до того как был убит его отец в Германии. Она всегда была моей опорой и верным советчиком. Теперь я нуждалась в ее совете больше чем когда-либо.

После того как я рассказала Эвелин о своем открытии, у нее было очень озадаченное выражение лица. Ей потребовалось несколько минут, чтобы собраться с мыслями, прежде чем она сказала, что я должна полностью забыть о Карле и оставить память о нем покоиться с миром. Хотя в этом не было необходимости, она напомнила мне о той сказочной жизни, что мы ведем как семья. Она сказала мне, что Карл остался в прошлом и должен оставаться в прошлом, если я хочу сохранить в целости нашу семью.

Я знала, что она была права. Я знала, что у меня есть все, чего только может пожелать или ожидать женщина в любящих семейных отношениях. И все же, в моем сознании звучал назойливый голос любопытства, который никак не мог заткнуться.

На следующей неделе мое любопытство больше не могло сдерживаться. Я попросила Лоретту назначить встречу с мистером Карлом Геррингом на следующий день. Карл никак не мог узнать, кто я такая, кроме того, что я была последним человеком в процессе утверждения заявки. Его просто попросили прийти на следующий день днем в офис миссис Кэти Мэтьюз.

Несмотря на все мои усилия контролировать себя, мои эмоции были бушующим адом. Что случится во время этой первой встречи? Вспомнит ли меня Карл? Остались ли между нами какие-нибудь чувства? В ту ночь я спала не очень хорошо.

Ехать на работу в то утро было все равно что на поминки. Предчувствие было почти ошеломляющим. Моя совесть была бунтовала. Каждый нерв в моем теле был измотан.

В 2:30 в мою дверь постучали, и Лоретта просунула голову, чтобы сказать, что мистер Карл Герринг пришел на встречу, назначенную на 2:30. В мой кабинет вошел Карл, и Лоретта закрыла дверь. Была доля секунды, когда Карл посмотрел на меня с растерянным выражением на лице. Затем он просто спросил:

– Кэти? Это ты, Кэти?

Я встала из-за стола на ноги, словно сделанные из резины.

– Да, Карл. Это я. Кэти.

Никто из нас не знал, что говорить дальше. На очень долгую секунду воцарилась тишина. Затем я велела ему сесть перед моим столом. Я видела, что Карл был в легком шоке, увидев меня впервые за последние двадцать лет. Он не знал, что ему следует сделать или говорить.

Я спросила его, как он, и прокомментировала тот факт, что он выглядит очень подтянутым и здоровым. И все же, ему было трудно справиться с ситуацией. Я сменила тему, а затем начала рассказывать ему о процессе одобрения заявки. Он сидел молча, не говоря ни слова, когда я сказала, что его заявка одобрена, и что он сможет связаться с директором по монтажу, чтобы получить свои задания по контракту.

Как мне удалось проговорить с ним более пятнадцати минут, не сломавшись, и не превратившись в дрожащее желе, я никогда не узнаю. Я просто вежливо улыбнулась, закончив, и спросила, нет ли у него каких-либо вопросов относительно контракта или работы. Он молча медленно отрицательно покачал головой, но его глаза не отрывались от моего лица.

Когда я указала, что встреча окончена, он очень медленно поднялся со стула. Поднявшись на ноги, он, казалось, наконец-то смог немного справиться со своим первоначальным шоком. Он поблагодарил меня за одобрение его компании, а затем сказал, что хотел бы встретиться со мной за обедом.

Я сказала, что мы можем встретиться на следующий день в ресторане Брэндона через дорогу от моего офиса. Он выглядел довольным моим ответом, но все еще не знал, как закончить встречу. Поэтому просто улыбнулся и сказал, что встретится со мной у Брэндона на следующий день в полдень.

После того как Карл покинул мой кабинет, я откинулась на спинку стула. У меня защемило в груди, когда я поняла, что первая любовь в моей жизни только что воскрес из мертвых.

На следующий день за обедом ничего не произошло, кроме того, что Карл рассказал мне ужасные подробности того, что случилось после убийства его отца. Его мать всегда была хрупкой женщиной. Известие о смерти мужа вызвало у нее нервный срыв. Ее пришлось поместить в психиатрическую лечебницу. Теперь Карл был вынужден взять на себя роль главы семьи. Он должен был утешать и поддерживать его младшую сестру. Армия устроила так, чтобы Карла и Дженнифер отправили жить обратно к бабушке и дедушке. Их мать осталась в психиатрической лечебнице, когда Карл и его младшая сестра вернулись в Айдахо.

Еще до того как Карл и его сестра поселились у бабушки с дедушкой, им сообщили, что их мать в больнице покончила с собой. За короткий промежуток времени, менее месяца, Карл и Дженнифер стали сиротами.

Карл сказал, что его горе и бремя, возложенное на него смертью родителей, были главной причиной, по которой он перестал мне писать. Он чувствовал, что больше не сможет выполнить обещания, которые дал мне. К нему предъявлялись и другие, более серьезные требования. Он хотел, чтобы я была счастлива и двигалась в своей жизни вперед. Поэтому он перестал писать, в надежде, что я найду другого мужчину, которого полюблю.

Во время беседы за обедом Карл ни разу не сделал никаких заявлений о том, что хочет снова стать частью моей жизни. Он знал, что я – замужем и мать двоих детей. Я верю, что он был искренне рад за меня и за мою жизнь в качестве твоей жены. Обед закончился рукопожатием, когда Карл направился к своей машине на стоянке. Я вернулась в свой офис и попыталась заняться повседневной работой.

К несчастью для меня, эти ранние воспоминания не исчезали, как бы я ни старалась отодвинуть их на задний план. Эвелин продолжала советовать мне больше не встречаться с Карлом и забыть о нем. Я больше не рассказывала ей о своих встречах с Карлом. Наверное, мне было слишком стыдно рассказать о своей измене.

Пол, я правда пыталась последовать совету Эвелин. Больше недели я боролась со своими внутренними демонами. На следующей неделе я, наконец, сдалась, позвонила Карлу и спросила, не можем ли мы снова встретиться за ланчем. Тот следующий обед стал началом моей неверности.

Не было никакого соблазнения или секса. Но во время нашей трапезы я призналась Карлу в том, что никогда не переставала его любить. Он признался мне в том же самом. В тот момент я поняла, что мне необходимо, чтобы Карл опять стал частью моей жизни. Это я, Пол, а не Карл привела в движение колеса того, что стало для нас несколькими сексуальными свиданиями, до того как ты сделал свое открытие.

Где-то в последующие недели я стала другим человеком. Каким-то образом я начала чувствовать, что я – две разные женщины, живущие в одном теле. Когда я была с тобой и детьми, я была все той же любящей женой и матерью, какой была всегда. Когда была с Карлом, я снова была той юной девушкой, что нашла свою потерянную любовь и опять держала его в своих объятиях.

Я знала, что это неправильно. Моим действиям нет никаких оправданий, никаких аргументов. Все что я могу искренне сказать тебе, Пол, это то, что моя любовь к тебе вовсе не уменьшилась. Вопреки многим историям, которые ты, возможно, читал, в моем сознании никогда не было никакого соперничества между тобой и Карлом. Ты – мой муж, а он никогда не смог бы стать моим мужем. Таковы были мои мысли в те дни смятения и неразберихи для меня. Никогда, и это правда, что НИКОГДА, я никогда не думала о том, чтобы бросить тебя ради Карла.

Все, на что я могу надеяться на данном этапе нашей жизни, – это на то, что ты пересмотришь свое решение о разводе. Я не хочу быть бывшей миссис Пол Мэтьюз. Я хочу остаться твоей женой и жить вместе, как мы жили с тех пор как поженились.

Но как бы мне ни хотелось сказать тебе, что я никогда больше не буду видеться с Карлом, я бы только солгала тебе. Карл вернулся в мою жизнь, и я не хочу опять его терять. Так не должно быть в браке, мой дорогой и любимый муж. Но я ничего не могу с собой поделать, из-за того что чувствую себя так, как сейчас. Я бы хотела, чтобы мы каким-то образом пришли к соглашению, которое позволило бы нам жить вместе как семья, которой мы всегда были, и разделить ее с моей двойной жизнью.

Если ты найдешь в себе силы встретиться со мной, может быть, я смогу лучше объяснить свои чувства и ответить на любые твои вопросы касательно меня. Но, мой дорогой муж, я отчаянно хочу оставаться твоей любящей женой. Я люблю тебя сейчас и навсегда.

Твоя любящая жена.

Кэти

***

Я сидел с письмом в руке. Теперь я знал о Карле и Кэти больше, чем раньше об их прошлых отношениях. Возможно, для Кэти и Карла это был потерянный несбывшийся подростковый роман, но я никаким боком не стал бы участвовать в его осуществлении.

Письмо Кэти было настоящим признанием, но оно ничего не изменило в моем сознании. Теперь я знал, что между нами никогда не сможет быть полного примирения. Она еще раз сказала, что ей необходимо, чтобы Карл был частью ее жизни. Я никак не мог быть частью этого соглашения. Я положил письмо обратно в конверт и отложил его на будущее, когда позволю Джейсону и Кристи прочитать его и понять, почему их родители развелись.

Я промолчал о том, что прочитал письмо. Наконец, несколько дней спустя меня остановила Эвелин и спросила, прочитал ли я письмо.

– Оно ничего не меняет. Все что было у нас с Кэти в течение шестнадцати лет, теперь закончилось. Я не хочу встречаться с ней или когда-либо видеть ее опять. Развод будет завершен на следующей неделе.

Я повернулся и пошел прочь от очень печальной будущей невестки.

Эпилог

Решение о разводе было принято без моего присутствия. Я пригласил присутствовать на слушании своего адвоката, когда указ был объявлен официальным. Мне сказали, что Кэти была там и плакала, когда судья вынес свое решение.

У меня было желание. Меня никогда не должны были заставлять встречаться с Кэти лицом к лицу. Всякий раз, когда было необходимо, я сообщал ей о своих планах относительно детей через ее сестру. Инструкции заключались просто в том, чтобы она держалась подальше от нас и не пыталась вмешиваться в наши дела. По сути, она больше не существовала в моем мире.

Через шесть месяцев после развода Кэти и Карл поженились. В течение следующих двух лет у них с Кэти родился мальчик. Они остались жить в Гилморе. Тесные отношения Кэти с Джейсоном и Кристи продолжались на протяжении многих лет. Кристи была особенно взволнована, когда ее мать родила ее нового сводного брата. После развода я никогда не встречался с Кэти или ее семьей. По моему разумению, она умерла в тот день, когда я сделал свое судьбоносное открытие.

Я оставался строгим и любящим отцом, полностью посвятившим себя детям, пока они росли. Я отказываюсь ходить на свидания с многочисленными женщинами, которые постоянно пытались завязать со мной отношения. Кэти была единственной женщиной, которую я когда-либо любил настолько, чтобы захотеть близости. Вместо секса и женского общения я сосредоточил свое внимание на детях, своей работе и даже стал участвовать в местной политике.

Любовь может быть великолепной вещью, но любовь также может быть и очень разрушительной силой, когда Купидон решает разыграть свои шалости. Так случилось и для нас с Кэти.