С началом лета желающих попасть на юг в командировку много, но в этом году повезло мне, и в середине июня я прибыл на место. Я гражданский человек, но работаю в области наладки специального оборудования двойного назначения, поэтому не редки командировки и в войска. Мне обломилась самая классная, без работы с железом. Завершился срок пробной эксплуатации оборудования, и от меня требовалось лишь оформление актов и прочая мура, которые займут от силы пяток дней, зато с командиром договорился о том, что командировку он мне закроет на две недели. Соответственно всё это время в полном моём распоряжении будет не только море, но и бесплатная крыша над головой. Неудобство только в том, что комната моя находилась через стену от кубриков воинов, охраны, связистов, поваров, водителей. За хлипкой дощатой дверью, через которую связана вся пристройка, было шумновато, там под пол сотни громыхают сапогами, но есть и плюсы: всё, как в однокомнатной квартире, душ, кухонька, гальюн. Прихожая. Только койка да тумбочка -солдатские.

Вечером третьего дня пребывания я услышал шум и перешёптывания за дверью, сдавленный женский голос, которой явно зажимали рот. Девушку провели мимо моей двери в каптёрку. Обманом, не иначе – догадался я. В бытность моей службы ребята уговаривали, чтобы двоим «дала», а когда приходила в роту и видела кучу парней – паниковать начинала, и ей прежде всего зажимали рот. Подойдя к двери, открыл её, и увидел сразу человек десять страждущих. Значит остальные пять или шесть – внутри помещения.

Когда же эти дурочки перестанут попадаться на такую групповушку по обману! Ничего, к утру поумнеет! – подумал я. Возле двери стояла тумбочка дневального, который немного отойдя от неё, просто шею свернул, с жадностью глядя на происходящее.

— Эй, воин! Ты мудак, или родом так? Её же сейчас насиловать будут! Протащили мимо тебя, и если что – ты соучастник, и организатор, больше всех дадут! Стоит «куску» зайти, и всё, сгорели! Отпустите вы её на хрен!

— Не-е-е! Она сама пришла.

— Тогда смотрите на смерть не заебите! Давайте ей передышки, а когда совсем сознание потеряет – завязывайте с этим, и дайте поспать, а то у неё сердце не выдержит – точно все сядете!

Я вернулся к себе. На душе было неприятно. Да, я циник, но не уголовник. Судя по тому, что время от времени пиздострадальцы выходили перекурить, к моему совету они прислушались. Мальчишки, всему-то их учить надо! Спустя часа полтора я вышел из комнаты, намереваясь пойти покурить на свежем воздухе. У открытой двери в каптёрку стояло несколько страдальцев в ожидании своей очереди. Щуплый очкарик сидел на подоконнике в торце коридора и что-то помечал в блокнотике.

Покурив, я подошёл и спросил его, что он отмечает.

— Так, интересно, кто сколько раз и сколько всего раз её натянут, пока совсем не вырубится. Статистика.

— А зачем?

— Ну, ребята хотят её тем, кто в карауле потом отдать, я и считаю, чтобы знать, сколько раз бабу можно, чтобы коньки не от кинула.

— Циник ты! Ну, и сколько уже?

— Пока только восемь раз.

— Учти, что после она будет вымотана и сможет много меньше.

Я ушёл спать. Стена была толстая, и я даже не слышал ничего, поэтому спал спокойно.

Днём мне повезло, и я закрыл сразу почти все документы. Радуясь тому, что всё так удачно сложилось, отправился на пляж, решив, что завтра точно всё подобью и будет только отдых. Отравляло благодушие только то, что пацаны за стенкой держат дурочку, попавшую к ним в руки, по сути, в сексуальное рабство. Как они выпутываться будут! Она же их опознать может! Идиоты!

Вечером в каптёрке никого не оказалось и меня это успокоило. Может мальчики мозги включили? Оказалось, что – нет. Тот, что был с блокнотиком, увидел меня и с восторгом сообщил:

— За семь часов, с перерывами, двадцать восемь раз! Даже не ожидали такой выносливости! Посмотрим, как в эту ночь!

Я не стал допытываться про то, куда дели девушку. Не моё это дело. Новый дневальный мне сказал, что ребята просили извинить, что без спроса взяли мой термос – они гостью куриным бульоном кормили, им не в чем было принести.

С утра начал оформлять оставшиеся документы. Закончил дела через пару часов, и вышел покурить в курительной беседке. Завидев меня, как к старому знакомому, ко мне подсел очкарик.

— Здравствуйте! А вы были правы: во вторую ночь всего четырнадцать раз и она окончательно потеряла сознание. Правда и трахал её последним Седой, а у него толщиной с руку в запястье.

— Ну, угомонились?

— Ну, да. От греха вывезли утром на уазике и положили на автобусной остановке у ворот другой части. Если что, пусть там ищут.

— Жива хоть?

— Конечно! Что мы, изверги!

— Хоть одели перед этим?

— Конечно!

— В машине могло натечь из неё.

— Нет, Седой предусмотрел. Он ей засадил донышком водочную бутылку в пизду. Ни капли не протекло!

— Считайте, что вам чудом повезло! Не советую повторять эксперимент.

— Да мы и сами малость обосрались, когда она окончательно вырубилась. Ребята в соски потыкали сигаретами, в клитор, в губы – раньше реагировала, в себя приходила, а тут – ноль реакции. Ну, мы и начали эвакуацию поскорей. В шесть часов уже вернулись.

— Из её вещей ничего не обронили? Осмотрите каптёрку, машину: с огнём играете!

Парень пошёл в здание, а я, из любопытства, подошёл к машине, и в расщелине треснувшего старого асфальта увидел ключи с брелком. Точно, обронили, видно из её сумки выпали, и в темноте не заметили. Ноги меня не держали, и я присел на высокий выбеленный бордюрный камень, узнав брелок, сделанный мной для жены. В памяти всплыл последний разговор по телефону, в котором она спрашивала про то, где часть находится, желая приехать, но я категорически запретил ей самой приезжать, и дождаться моего звонка. Сюрприз, видимо, хотела сделать.

В брюках зажужжал телефон.

— Здравствуйте! Кирилл Юрьевич?

— Да, это я.

— К нам в больницу поступила ваша жена с признаками группового изнасилования. Записывайте адрес...