— Давайте, парни, тащите сюда эту суку, сейчас мы ей покажем где раки зимуют! — кричал Стас, держась за окровавленную щёку.

Мы с Лёхой волокли за руки и за ноги брыкающуюся девчонку вниз, в подвал. Она орала и визжала, пыталась укусить меня за руку, а Лёху лягнуть кроссовком посильнее. Стас шёл чуть спереди, указывая путь фонариком.

Наконец, мы спустились в подвал, Стас включил свет в довольно просторном помещении. На полу были расстелены газеты, у стены в углу стояла тахта, а рядом с ней журнальный столик и три табуретки.

Мы грубо кинули её на тахту, оба тяжело дыша от усилий по укрощению строптивой бабы. Та вскочила, выпучила глаза и заорала, брызжа слюной:

— Вам пиздец! Вам всем пиздец!!! Славик узнает, он с вас шкуры живьём спустит!!!

Стас с размаху влепил ей звонкую пощёчину, потом вторую, третью, четвёртую. Девчонка снова упала на тахту, при этом юбка на ней бесстыже задралась, обнажив простые чёрные трусики. Щёки её горели красным, из носа текла кровь.

— Заткнись, пизда тупая, нет тут никакого Славика! А за щёку ты у меня ещё ответишь по полной программе! — заорал Стас, указывая на своё попорченное лицо, — а ещё и за Славика, да и за Макса тоже!

Да, эта Ленка хорошо его «разукрасила», вырвав зубами кусок кожи чуть ниже левого глаза. Отчаянная девка! Я даже опешил, когда она вместо обещанного поцелуя, с рыком вцепилась ему в лицо! Хорошо, Лёха быстро вмешался, а то бы она Стасу всю морду обглодала! Деваха явно спортом занималась: мощные бёдра, икры, широкие для девушки плечи, да и сама довольно высокая, под метр-восемьдесят. А Стас хоть и ростом повыше, но всё же дрищеват. Так что без нас мог и не справиться.

* * *

Вообще, мы не рассчитывали на такой поворот событий, но в глубине души были готовы и к нему. И удивила нас именно Лена! Всё-таки мы достаточно хорошо знаем Стаса, и знаем, что он довольно неуравновешенный тип. Потому и ждали сюрпризов от него, а не от неё. Психованность, вспыльчивость и резкие перепады настроения за ним ещё в армии стали заметны.

В армии мы, я и Лёха, с ним и познакомились. Занесло нас из центральной России в Свердловскую область, в ракетные войска стратегического назначения. В нашей роте было много местных, с Урала, и краснодарцев, а из нашей области только мы трое. Мы с Лёхой ещё с детства были знакомы — жили мы на одной улице в нашем посёлке городского типа, учились в параллельных классах и в борцовскую секцию вместе ходили. А Стас был с областного центра, играл на гитаре, писал стихи, пил дешёвый портвейн. Именно в подвале заброшенного то ли санатория, то ли дома культуры, он до армии репетировал со своей несостоявшейся группой. Он даже успел поступить в какой-то гуманитарный ВУЗ, но был отчислен после второго курса за неуспеваемость. А так как на дворе стоял конец девяностых, то загремел он на полноценные два года таскать сапоги с портянками. В армии его выручала хорошая игра на гитаре, ужИная изворотливость, ну и парочка крепких земляков.

Впервые он показал свой нрав ещё в учебке, бросившись с кулаками на «дембеля», заставлявшего Стаса мыть посуду на караульной кухне вместо себя. Хорошо, что мы с Лёхой вмешались, а то бы ему несдобровать было! Да и вообще он любил позадирать пацанов дерзкими шутейками, так что заступаться за него приходилось частенько. Кинуть бы нам этого дурачка, да не заступаться, но у Стаса имелись и полезные навыки, очень нам порой пригождавшиеся. При всей своей слабости и скандальности, он отличался невероятной хитрожопостью, и имел блестящий талант влезать без мыла в задницу к офицерам. Именно он пристроил нас троих в тепленькое местечко — растопниками в котельную на окраине военного городка, с собственной комнатушкой со спальными местами. Именно он барыжил солярой, углем, цветметом, да и всем что плохо лежало. Именно он добывал нам хорошее курево, хавчик, а порой и выпивку, организовывал самоволки, да и девок заманивал к нам в подсобку своей гитарой, смазливой рожей, ну и деньжатами. Видимо, сказывалось, что он был городским, на пару лет старше нас с Лехой, и потому поопытней в таких делах.

Именно из-за девки и случился самый большой разлад между нами. В тот день у Стаса была днюха, 21 год. От родни пришло несколько больших посылок с разнообразной снедью, а так же солидный денежный перевод. Да и мы хорошенько подхалтурили, так что деньги, как говорится, жгли карман. В тот раз мы пошли в самоволку в ночной клуб и сняли там двух тёлок: одна толстовата, на морду кривовата, но голодным солдатикам, да под выпивку — самое оно. А вот вторая — миленькая цаца, всё при ней: сиськи, ноги, жопа, губки бантиком, да и сразу видно что блядовитая - то, что надо! Затарились выпивкой и притащили их к нам в котельную, накрыли поляну, врубили музон и начали культурно отдыхать. Обычно мы ебали наших гостий в кладовке по-очереди, уступая право первой ночи Стасу, как организатору, и проблем не возникало. Да тут ещё и именины у него, так что сам бог велел уступить ему место. Вот и в этот раз, Стас уединился в кладовке с Юленькой, как звали красотку, пока мы в два смычка «жарили» пухлую Наташу на стареньком продавленном диванчике.

Мы как-раз отдыхали голышом после того, как Наташка проглотила лёхину сперму, а я снял и выкинул в мусорку гондон, «отстрелявшись» в её мокрую лохматую пизду, потягивали винишко прямо из горла и курили, когда скрипнула дверь кладовки. Из кладовки, слегка пошатываясь, вышла абсолютно голая Юленька. Она мне и до этого казалась очень миленькой, но голышом, да ещё и на пьяную голову, стала просто сногсшибательной королевой сексуальности! Загорелая гладкая кожа, со следами от купальника, несмотря на ноябрь, с круглыми бёдрами, плоским животиком, внизу которого тонкая полосочка чёрных волос вела к манящей пещерке между стройных ножек, высокая твёрдая грудь, не рожавшей ещё девушки, с торчащими тёмными сосками. На пьяненьком лице, с пухлыми губками, торчащим носиком и большими миндалевидными глазами, было выражение разочарования. Её вид даже не портили размазанные помада и тушь, даже растрёпанные чёрные волосы были ей к лицу. Она обвела наши голые тела туманным взором, мило надула губки и обратилась к нам притворно плаксивым голоском:

— Вам вот хорошо, вы наебались от души, а этот импотент уснул, даже не ублажив меня!

После этих слов она слегка развела ноги, провела ладонью по раскрытой киске и продемонстрировала мокрые от выделений пальцы и влажные бёдра. От вида её раскрытой щели с влажными, крупными и смуглыми срамными губками, мой боец начал снова принимать боевую стойку! Краем глаза я заметил, что Лёхе тоже нравится это зрелище и он уже почти полностью готов возместить красотке недополученное от Стаса.

— Давай, прыгай к нам, парни тут что надо, на всех хватит! — весело позвала Юлю Наташа, жестом руки указав на диван.

Та обвела нас хитрым взглядом своих чёрных глаз, хищно улыбнулась, и словно дикая кошка прыгнула на Лёху, оседлав его торчащий член. Тот даже резинку нацепить не успел! Она начала ритмично скакать на нём сверху, а Наташа тем временем принялась сосать мой ствол и лизать яйца. Мне стало немного обидно, что Юленька выбрала не меня, но Наташа умело работала губками и язычком, плюс мне открывался прекрасный вид на спину Лёхиной наездницы, на её мелькающий зад, на мокрую киску, то с исчезающим внутри стержнем, то с вновь появляющимся наружу. Лёхины яйца и бёдра уже блестели от обильных женских выделений, он энергично подмахивал Юле. Лёха обхватил её ягодицы и раздвинул их как можно шире. Коричневое колечко ануса приоткрылось, продемонстрировав мне вход в ещё одну влажную и узкую дырочку. Я убрал Наташину голову в сторону, встал и подошёл к бодро сношающейся парочке. Приставил головку члена к шоколадной Юлиной дырочке и вдавил её внутрь. Скользкий от Наташиной слюны ствол легко проник внутрь почти на всю свою немаленькую длину. Юля громко охнула и прижалась к Лёхе, замерев и тяжело дыша.

— Больно? — взволнованно спросил я.

— Нет, неудобно... Погоди, дай привыкнуть... Да, да, вот так, да, давай продолжай! О-о-о-х! Да, да, ещё, сильнее, сильнее!! Ой, бля, да, да, да!! Долби мою жопу сильнее, ещё сильнее!!!

Я старался как мог, буквально впечатав Юльку с Лёхой в диван! Мой член легко входил до упора и выходил наружу, фрикции становились всё быстрее и быстрее! Сквозь тонкую перегородку я чувствовал Лёхин хуй, наши волосатые яйца соприкасались при глубоком погружении. Наташа сидела в другом углу дивана и отчаянно мастурбировала, глядя на нас. Тут я почувствовал как Юля крепко сжала сфинктер и забилась в конвульсиях, кончая и дико крича:

— Ай, блядь, кончаю, заеби-и-и-и-сь!!!

Она в изнеможении рухнула на потное Лёхино тело и расслабилась. Я сделал ещё несколько глубоких движений внутри её жаркой дырочки и бурно излился внутрь. Подождав когда член немного опадет, я вынул его с чавкающим звуком наружу. Картина передо мной была что надо: шикарная девка с широко разведёнными ногами лежит на парне. Из её занятой членом пиздёнки сочится сперма, так же как и из раскрытого ануса.

Тут я замечаю, что Наташка прерывает свои движения и испуганно смотрит мне за спину. Я оборачиваюсь и вижу, что за зрелищем соития Лёхи и Юли наблюдаем не только мы с Наташей, а ещё одна пара глаз. Красных от злости глаз Стаса!

— Ну что, сукины дети, решили тут за мой счёт поебстись на халяву?! — пьяным голосом зарычал он, хватаясь за непочатую бутылку шампанского.

— Ладно-ладно, Стас, успокойся! — стал уговаривать его я.

— Только без глупостей! — заговорил только что заметивший Стаса Лёха.

— А-ХА-ХА! — захохотал Стас, — Без глупостей, значит, да?! А ебать мою бабу во все дырки не спросив меня, это вам нормально, значит, да?! Щас я вам покажу весёлые поебушки на халяву! — и ударил бутылкой об стену.

Бутылка с громким хлопком разлетелась вдребезги, образовав на полу пенную лужу с осколками зелёного стекла. А вот в руке у Стаса осталась стеклянная «розочка», и розочка эта смотрела в сторону разомкнувшейся уже пары на диване. Стас дернулся вперёд, от чего девки громко завизжали. Я схватил первое что попалось под руку — палку колбасы холодного копчения и ударил ей Стаса по руке. Он выронил розочку и я повалился вместе с ним на пол, в лужу шампанского. Девки с визгом похватали свои шмотки и выбежали в чём мать родила из комнаты. Я заломил Стасу руку и держал его на полу лицом вниз. Тут подоспел Лёха и мы перетащили голое брыкающееся тело на диван, пока оно не успокоится. Я оглядел комнату: полный бардак. В луже, помимо забытого девками в спешке нижнего белья, виднелось большое красное пятно, похожее на кровь. И тут я почувствовал боль в правом бедре. Я взглянул на него и обнаружил большой осколок стекла, глубоко засевший в окровавленной ноге.

* * *

«Хорошо, что артерию не задело», — думал я сейчас, почесывая через штанину оставшийся шрам. Это потом я буду красиво сочинять девкам, что шрам этот от пули чеченского боевика, а тогда мне было не до смеха. На медосмотрах приходилось врать про неаккуратное обращение с лопатой в кочегарке, а врачи делали вид что верят.

Мои воспоминания прервал жалостный, сквозь слёзы, голос Лены:

— Ну пацаны, ну пожа-а-алуйста, ну отпусти-и-ите!... Я же вам ничего плохого не сделала-а-а!

Действительно, нам с Лехой она ничего плохого не делала, но Стас был неумолим. Он уже расстегнул ширинку и вытягивал ремень из джинсов со словами:

— Захлопни пасть, тварь, если жить не надоело! А теперь становись раком, курва, жопой к нам, учить уму-разуму тебя будем!

* * *

Лену эту мы с Лехой вживую видели впервые, но были о ней давно наслышаны. Стас учился с ней в одном классе все n лет школы. Они начали дружить то ли с седьмого, то ли с восьмого класса, но всё ограничивалось лишь хождениями под ручку и робкими поцелуями. Хотя других он ебал регулярно. «Откупорил» он её лишь на выпускном, да и то не помнил как, из-за количества выпитого. Он потом подозревал, что она и не целка уже была, и что не только он её «распечатывал» на выпускном, но доказать ничего не мог. Вообще, он был дико ревнив, не позволял Лене лишнего шагу ступить без своего ведома, хотя сам любил расслабиться в пьяной компании под гитару с какой-нибудь глупой малолеткой. Но это, как он говорил, просто шалавы для сброса напряжения. А к Ленке у него были «настоящие чувства», она была его музой, ей он посвящал свои песни!

В армию она его провожала с крокодильими слезами, они долго обнимались на перроне, а Ленка потом бежала за уходящим поездом и кричала: «люблю!» Ну, по-крайней мере, он так рассказывал, а травить байки Стас умел! Стас не реже двух раз в неделю получал от неё любовные письма, в них она также вкладывала свои фото, и мы всей ротой тайно завидовали ему — какая же всё-таки она у него красавица и спортсменка! Я даже тайком спёр у него одну, там где она на соревнованиях по волейболу, стоит и улыбается, в спортивной форме и с мячом, и дрочил на неё после отбоя. Стас тоже писал ей письма. Даже не письма, а целые поэмы! Наш художник, Вася Малыгин, поднимал неплохие ништяки, разрисовывая его писанину разными розочками, сердечками и купидончиками. Ну, и фоточки Стас тоже слал.

Вот он у вертолёта, вот возле БТР-а, вот на стрельбище с РПК-74 в руках, а вот и с ракетной установкой «Тополь» на заднем плане. Будто мы не в задрипанных РВСН служим, а в спецназе, не меньше. Но письма от Лены приходили всё реже и реже, становились всё тоньше и тоньше, фото она уже не присылала под разными предлогами, хотя Стас и уговаривал её как мог. И вот за две недели до дембеля пришло самое тоненькое, всего с одним фото. А на фото она в свадебном платье, под руку с улыбающимся здоровяком, с букетом в руке и тоже улыбается. И подпись сзади: «У меня теперь другой. Прости". Хорошо, что мы тогда уже давно работали в котельной, и оторваться Стасу было не на ком, особенно после той памятной пьянки. Мы с Лёхой могли ему и рога пообломать! Он просто тихо бухал и что-то зло бубнил себе под нос, сжимая кулаки до белых костяшек, но рук не распускал. Работу Стас тоже всю забросил, но он и раньше не перетруждался.

Вернувшись домой и маленько оклемавшись после горького запоя, он устроился на хорошую работу и вроде бы успокоился. Даже в институте восстановился. Но спустя месяц, выпив для храбрости бутылку портвейна, он завалился к молодожёнам домой на разборки. Правда, муж у Лены тоже оказался не робкого десятка, да и триатлонистом и трезвенником к тому же, плюс ещё и без чувства юмора. Так что Стас ещё долго лечил сломанные челюсть и нос. Но в ментовку не обращался, не таких он понятий.

И вот у него созрел план мщения, в котором он решил задействовать нас с Лёхой. Естественно, не бесплатно. Он сообщил нам маршрут и график её передвижений.

И вот я сижу за рулём своей старенькой «девятки» и жду, когда Лёха под предлогом неотложной помощи человеку, заманит её к нам в ловушку. Стас тем временем прячется в кустах неподалеку. Наконец, из сумерек показались две фигуры: одна широкоплечая, среднего роста, взволнованно жестикулирующая, а вторая элегантная, спешащая на помощь. Вот они уже совсем вплотную приблизились к машине, уже прошли немного мимо, когда я увидел в зеркало заднего вида, как из кустов выскочил Стас и накинул Лене мешок на голову, как он связал ей руки за спиной, как они с Лёхой скрутили её и поволокли в машину. В машине она повела себя на удивление спокойно и, спустя несколько минут езды, начала нас спрашивать сквозь мешок, стараясь говорить спокойным тоном:

— Кто вы такие и что вам от меня нужно?

— Просто поговорить хотим.

— Стас, это ты?!

— Да, я.

— Что ты хочешь от меня?

— Я же сказал, просто поговорить.

— Мы уже обсудили все вопросы.

— Там твой сраный муженёк вмешался, а я хотел наедине.

Тут в разговор встрял я:

— Всё, приехали.

Мы вышли на пустыре, рядом с серым бетонным зданием, зияющим пустыми оконными и дверными проёмами. В темноте не было видно, что в нём всего четыре этажа и от того оно казалось бесконечно высоким и страшным. Вокруг на километр — ни души, только старые заброшенные дома и бурьян.

Первой тишину нарушила Лена:

— Может, уже мешок снимете, наконец?

Лёха вопросительно взглянул на Стаса, тот кивнул, и Лёха сдернул мешок с головы девчонки. Мы с ним отошли в тень.

— Ну и о чём ты хотел поговорить?

— О наших с тобой отношениях.

— Ты же вроде хотел наедине, а мы тут не одни.

— Это свои парни, от них у меня секретов нет.

— Может, хотя бы руки тогда развяжете, раз мы такие близкие люди?

Стас дал сигнал Лёхе, и тот выполнил её просьбу.

— Спасибо, вы настоящие джентльмены!

Она размяла запястья и снова заговорила:

— И что ты хочешь от меня узнать?

Стас замялся, его голос дрожал от волнения:

— Ты, ну это, ты, почему ты ушла к этому, этому...

— Этому Славику?

— Ну да, к Славику.

— Ну, тебя так долго не было, а мне было так скучно без тебя...

— И ты прыгнула на шею этого орангутанга?! — Стас опять начал заводиться, с силой сжав кулаки.

Лена почуяла неладное и попыталась смягчить тон:

— Ну, он был так настойчив, я ему говорила что верна только тебе...

— Не пизди! Небось сразу с вокзала поскакала к нему?!

— Нет, что ты! Я только тебя...

— Заткнись! Все два года с ним еблась?!

— Нет, ну что ты...

— Шлюха! Во все дырки тебя ебал?! А кто ещё кроме него?!

— Никто. Да и у него почти не стоит, он же стероиды принимает.

— Не пизди!!! Большой у него?!

— Нет, твой больше!

Стас нервно ходил из стороны в сторону, сжимая кулаки. Мы молчали в сторонке.

— Стас, я только тебя люблю!

— Что?!

— Я тебя ждала очень долго, а этот здоровый мудак долго добивался меня, а потом изнасиловал и заставил выйти замуж за него! — Лена прикрыла лицо ладонями и громко зарыдала. — А потом заставил отправить то письмо! Но я люблю только тебя одного, прости меня!!!

Мы с Лёхой переглянулись. Тут явно было что-то не так. Но Стас вроде поверил, развесив уши.

— Лена, Леночка, ну не плачь!

Стас подошёл к ней, обнял и начал успокаивать:

— Хочешь, мы с парнями, — он показал в нашу сторону, — хочешь мы накажем его как следует? А потом ты разведёшься с этим говном, хочешь?!

Лена вытерла слёзы:

— А можно?

— Да!

— Хочу! Давай вернём всё как было!

Она обхватила руками его голову, с закрытыми от нежности глазами, и начала приближаться для поцелуя. Но вместо поцелуя она впилась зубами ему в щёку, вырвала кусок кожи и пнула коленкой в пах! Потом начала бить согнувшегося пополам Стаса руками и ногами дико вопя:

— Мудак, ёбаный! Импотент! Да у Славика хуй в два раза больше твоего, и стоит как надо! У нас с ним будет ребёнок, и мы будем жить долго и счастливо! А ты даже целку мне сломать не смог, так и уснул на мне! Спасибо, Макс оказался не таким импотентом и алкашом! На тебе, пидор, получай! Ты мне всю юность испоганил своей ревностью, тупой хуесос!!! На! На! На!

Мы немного опешили от такой дерзости, но Лёха опомнился первым и рванул к Ленке, сбив её с ног.

* * *

— Выше жопу задери, манда тупая, ещё выше! Да, вот так.

Лена, рыдая, задрала свою красивую белую задницу как можно выше, прогнув спину на максимум. Стас схватил её за резинку простых чёрных трусиков и рывком спустил их до колен. Открылся вид на гладко-выбритую розовую щель.

— Пизду для своего ёбанного Славика выбрила, шлюха?! Что молчишь?!

Стас размахнулся и сильно ударил ремнём по заднице, оставив на ней широкую розовую полосу. Лена негромко ойкнула.

— Отвечай, а то в кровь всю жопу издеру!

Лена опять зарыдала:

— Да.

— Думаешь, ебать тебя туда буду?!

— Не надо, пожалуйста, я беременна.

— От этого хуесоса?!

— Он не хуесос.

Стас впал в бешенство, начав хлестать наотмашь Лену по заднице, ляжкам, икрам, пяткам! Она завизжала и повалилась на бок, выставив перед собой руки, но Стас продолжал избивать её, хлеща уже и по рукам, и по бокам! Его глаза налились кровью, слюна брызгала изо рта, он бешено орал:

— Сука, мразь, убью на хуй!!!

Лена умоляюще обратилась к нам:

— Парни, ай! парни, ох! помогите, О-О-ОХхх!!! Он же меня убьёт! Будьте людьми! Я в долгу не останусь! А-А-А!!!

Я понял, что продолжать так нельзя:

— Стас, хорош, хватит с неё.

— Да, Стас, она же беременна, угомонись, — поддержал Лёха.

— Ни хуя не хватит, будет ей наука! На! На! Получи ещё!!!

Лена уже не орала, а тихо стонала, пытаясь прикрыться фиолетовыми от ударов руками и ногами.

Я взял табуретку за ножку и с силой ударил Стаса сзади по затылку. Тот рухнул на пол без сознания, ударившись лицом об столик. Кровь из щеки полилась с новой силой. Лена забилась в уголок и рыдала, закрыв лицо ладонями. Я подошёл к Стасу и проверил пульс.

— Живой.

Наступившую тишину прервал Лёха:

— Ну что, красавица, а с тобой нам как теперь быть?

— Отпустите меня, пожалуйста, и я о вас никому не скажу.

— И почему мы должны тебе верить?

— Да, Стас, вон, тоже тебе поверил, а ты его чуть не сожрала, — хмыкнул я.

— Я вас не обману, вы мне ничего плохого не сделали.

— Сейчас проверим, не врёшь ли ты опять. Что ты нам обещала за помощь? В долгу не остаться?

— Да.

— Ну и?

— Что вы хотите?

— А что у тебя есть?

Она задумалась. Сумочку она потеряла ещё когда запихивали её в машину, а на ней сейчас были только футболка и юбка, никаких карманов. Слово взял я:

— Ты можешь доказать свою покорность, обслужив нас с Лёхой по-полной, во все свои дырки, и не выкинув фокусов.

— А если будешь плохо стараться, то мы приведём Стаса в чувство и оставим ему на растерзание, — поддержал Лёха.

— Я думаю, он будет очень зол на тебя. Очень-очень-приочень!

— Я тоже так думаю.

Лена вновь зарыдала. Когда она успокоилась, мы продолжили:

— Ну, как тебе наше предложение? Ты обслуживаешь нас как следует, а мы отвозим тебя к любимому благоверному.

— Я согласна. Только в киску в презервативе, хорошо?

— Базаров ноль!

Мы начали быстро раздеваться, Лёха достал гондоны и скомандовал всё ещё сидящей без движений Лене:

— Чего сидишь как пенёк, раздевайся тоже!

Лена скинула кроссовки и носки на пол. Встала и стянула футболку, потом спортивный лиф, обнажив небольшие упругие грудки с торчащими розовыми сосочками, и напоследок избавилась от юбки и трусиков. Наконец, она стояла перед абсолютно голая, покраснев от стыда, но ничего не закрывая. От мысли, что сейчас я буду иметь во все щели тёлку, на которую дрочил два долгих армейских года, мой ствол устремился ввысь на все свои двадцать сантиметров! Даже многочисленные синяки на руках и ногах не портили картину, а лишь придавали ей пикантности.

— Давай, раком становись, — скомандовал Лёха, — только к нам лицом.

Та молча повиновалась.

— Ну что, кто куда первый? — спросил Лёха.

— Я в рот её хочу для начала.

— Окей.

Он натянул резинку, обошёл Лену сзади и со словами: — «чо-та суховато тут!», — плюнул ей на пизду, растер слюну и вставил своего кривого «дружка» по самые яйца. Ленка выпучила глаза, прикусила губу, но промолчала. Пока Лёха ритмично сношал её сзади, я полулег перед ней на тахту, взял девчонку за затылок, приставил залупу к губам и приказал:

— Соси, но без глупостей. Включишь зубы — живой отсюда не выйдешь!

Лена начала неуверенно сосать, стараясь не задевать ствол зубами. Сосала она неумело, заглатывая лишь чуть дальше головки и помогая рукой. Я тем временем больно выкручивал её сосочки, сильно оттягивая сисечки вниз, но она терпела. Наконец, мне надоели её неумелые действия, и я с силой придавил ленкину голову вниз, вогнав член ей в глотку более чем наполовину. Она вырвалась, сильно закашляла, изо широко раскрытого рта обильно текла слюна, а из глаз — слёзы.

— Терпи, сучка, а то хуже будет! Язык высунь, так легче будет. Вот так, правильно.

Я опять нанизал её голову на себя так, что язык оказался на моих волосатых яйцах, и с силой удерживал в таком положении несколько секунд. Глаза у неё готовы были вылезти из орбит, она бешено заколотили кулачками по моему животу. Я выдернул её голову, дал отдышаться и повторил процедуру. Лёха тем временем ускорился и, с уханьем кончив, отвалился набок. Ленка хрипела, била меня по животу, изо рта у неё обильно текла белесая слизь. «Хорошо, что она с тренировки возвращалась, а не со званого ужина!» — промелькнула у меня мысль. Наконец, мои яйца созрели, и я вылил большую порцию спермы глубоко в Ленкину глотку. Подержав её голову немного на себе, я отбросил её в сторону. В этот раз она почти не кашляла, а лишь тяжело и глубоко дышала, как рыба, выброшенная на берег. Я поглядел на это измученное существо и решил что с неё хватит. Лёха не возражал.

Мы помогли ей одеться, привести себя в какой-никакой порядок и я повёл её к машине. Лёха остался с бесчувственным Стасом. В машине я снова надел ей мешок, чтобы дорогу не запомнила, и повёз кривыми путями домой. Поначалу ехали молча, потом Лена заговорила осипшим голосом:

— Ну и что теперь?

— Что именно?

— Дальше вы что делать будете?

— Дальше, я отвезу тебя домой, к мужу. Ты ему скажешь, что тебя избил и изнасиловал Стас, хотел убить, но ты вырвалась и убежала. Место ты не запомнила.

— А что с ним будет?

— Со Стасом?

— Да.

— Она навсегда исчезнет из твоей жизни, из этого города, с этой планеты.

Лена истерически захохотала и долго не могла остановиться, пока опять не закашлялась.

— И давно вы так решили?

— Мы с Лехой договорились, что если он опять начнет выкидывать свои номера, то его судьба предрешена. Мы слишком хорошо его знаем, чтобы понять, что на этом он не остановится. Он сам подписал себе приговор.

Мы молча доехали до её района, где я высадил Лену в безлюдном, но знакомом ей месте. Мешок она снимет, как только я отъеду подальше. Я опустил козырек, ещё раз полюбовался на фото с улыбающейся волейболисткой, спрятанного там, и вжал педаль газа в пол. Ведь меня уже ждали Лёха и Стас. Ну, или что там от Стаса осталось.