Where's Buster - Redux от dtiverson

******************************************

Все началось с того, что мой приятель RichardGerald спер мою собаку и вставил ее в рассказ. Это был обычный шедевр RG. Но концовка осталась несколько провокационной (как обычно у RG). Люди знают, что я – его друг, и поэтому попросили меня поговорить с ним о продолжении. Мы обсудили это, и RG справедливо посчитал, что история закончилась именно там, где и должна была. Он – автор, и должен знать.

Вместо этого он предложил мне написать продолжение, как мы это сделали со «Строителем империи». Я уважаю художественную целостность RG и его потрясающую способность раззадорить вас, ребята. Но это поставило меня в затруднительное положение, поскольку, за исключением моего странного увлечения Хемингуэем, я не перерабатываю чужие работы – особенно работы такого талантливого парня как RG. Так что, позвольте мне внести ясность: это не «переосмысление» оригинальной работы RG и не попытка использовать убийственный гнев, который он порождает, а просто продолжение истории Дэвида и Бастера в моем стиле.

Для тех из вас, кто выразил беспокойство о Бастере, он благодарит за ваши сообщения. Он хотел бы поблагодарить вас лично, но сейчас на улице, катается в чем-то отвратительном. Тем не менее, он надеется, что вам понравится его история – DT.

***

В тропиках солнце встает как гром. Большой красный диск треснул над горизонтом и окрасил океанские облака в пурпур и золото. Дэвид Тейлор как раз поворачивал с Грин на Фронт и остановился, чтобы полюбоваться великолепным зрелищем.

Домом Дэвида была его яхта Каталина-38, на которой он приплыл из Нью-Йорка. Она была пришвартована у пристани Ки-Уэст-Байт, что давало ему легкий доступ к прелестям старого города. Кэт была идеальным местом для холостяка – просторная, отделанный деревом интерьер, диваны из натуральной кожи, уютный камбуз и столовая, а также продуманные койки по центру в носовой и кормовой частях.

Каждое утро Дэвид готовил для себя бутерброд с яйцом и насыпал большую миску корма для своего приятеля Бастера. Бастер был единственной реликвией прежней жизни Дэвида. Он был браундогом. Браундоги не являются породой, регистрируемой AKC – Американским Клубом Собаководства. Но на каждого изнеженного мопса или пуделя в доме приходится два или три браундога на улице, грабящих мусорные баки.

У матери Бастера, должно быть, была чертовски трудная ночь: сенбернары, волкодавы, питбули – все выстроились в очередь, чтобы попробовать ее. Может быть, там был даже амбициозный чихуахуа – они, знаете ли, настоящие мачо. В результате этого смешения получился классический беспородный коричневый кобель, с огромной головой, мускулистым телом и самым милым, нежным и преданным сердцем, которое когда-либо было даровано лучшему другу человека.

Ки-Уэст-Марина – маленький городок, и Бастер был его мэром. Он был настолько добродушным, что его знали и любили все лодочники. Жители видели его повсюду, он прокладывал себе путь вверх и вниз по причалам, высунув язык и пыхтя от жары.

Бастер был хранителем Дэвида. В большинстве дней его можно было найти лениво растянувшимся в тени кокпита, истекающего слюной. Но любой незадачливый злоумышленник мог увидеть гораздо более неприятную сторону защитной породы, если Бастеру приходилось показывать свой жетон.

Бастер был из приюта. Он был внутри. Видел всякое. Он угодил в приют, когда предыдущий хозяин взял его на бои, с которых никогда не возвращается ни один браундог. И был настолько уродлив, что устроители быстро засунули его в «Зеленую милю». Директор приюта просто решил, что никто его не заберет к себе. Дэвид просто спас его от электрического стула.

Пребывание в приюте многому научило Бастера – и жизни, и преданности. Влажным вечером в Ки-Уэсте они с Дэвидом сидели в кокпите и философствовали. Дэвид изливал свое сердце, а Бастер мрачно наблюдал за ним, с любовью и сочувствием в больших влажных глазах. Он как будто говорил: «Точно, босс. Жизнь сурова. Но я всегда тебя прикрою».

Каждый, у кого есть собака, знает, что они могут говорить. Бастер говорил мало, но был прекрасным слушателем. Поэтому он клал свою огромную голову на лапы и смотрел, как Дэвид изгоняет своих личных демонов, большинство из которых порождены неверностью его жены.

Об этом лучше всего сказал Киплинг:

Когда рискнёшь, поставив на кон снова

Весь выигрыш, – и только для того,

Чтоб проиграть и ни единым словом

Не выдать сожаленья своего...

Когда поняв, что время не прощает,

Секундной стрелкой меришь скачку дней,

Тогда, мой сын, на свете ты – хозяин,

Тогда ты – ЛИЧНОСТЬ, что ещё важней

Давид жил в соответствии с этой аксиомой, и действительно стал гораздо большим мужчиной.

Чтобы пережить неудачный брак, требуется мужество и личная целостность. В этом отношении Дэвид принял разумное решение перестать зацикливаться на том, что было безвозвратно потеряно, и вместо этого посвятить себя новой, лучшей жизни. Он чувствовал сожаление о потере. Но теперь у него хватало сил смотреть только вперед, и он был воодушевлен тем, что видел в будущем.

***

Дэвид работал в Национальном управлении океанических и атмосферных исследований (NOAA). Он был там специалистом по образованию. NOAA курирует Национальный морской заповедник Флорида-Кис, и его практический опыт работы в классе сделал его идеальным человеком для руководства обучением по сохранению рифов в Центре Эко-изучения.

Работа Дэвида в Центре изучения заключалась в том, чтобы взять то, что выяснили исследователи, и перевести в понятный материал для публичного потребления как в заповеднике на Ки-Уэст, так и на базе поддержки «Водолей» на Исламорада. Для этого ему необходимо было освоить принципы морской биологии. Поэтому Дэвид много читал и часто участвовал в работе команд подводных пловцов, которые собирали данные в районе заповедника.

Что еще лучше, в обучении участвовали дети, приходившие в Центр с широко раскрытыми глазами и нетерпением. Это была абсолютная противоположность прежней работе Дэвида. Он преподавал в девятом классе, а это – тот возраст, когда бурлящие гормоны делают детей более дикими, чем совы. Поэтому в прежнем классе Дэвида каждый день был похож на худший вид окопной войны.

Теперь же жизнь Дэвида была настолько близка к идеалу, насколько он мог себе представить, а его ощущение счастья и удовлетворения было ежедневным напоминанием о том, что он сделал правильный выбор. Это был один из жизненных парадоксов. У него появилась работа его мечты, потому что он отказался от любви всей своей жизни.

***

Дэвид не видел и не слышал о своей жене с той роковой пятницы. Он полагал, что у нее все хорошо. Он оставил ей вежливую записку, не передававшую ничего из того, что он чувствовал. После чего он погрузил на борт своего нового парусника Бастера и отправился на Гудзон. Олива была адвокатом. Она вполне могла составить бумаги о разводе.

Главной причиной того, что у Дэвида появилось новое мировоззрение была Эва Мартинес. Она была его лучшим другом и компаньоном. Эва была редкостью для Ки-Уэста, местной жительницей. Выросла она на Сансет-Ки в одном из его многомиллионных особняков. Поэтому карьера в Национальном заповеднике была практически само собой разумеющейся, едва Эва получила докторскую степень по морской биологии.

Эва была классической латинской красавицей с овальным лицом, длинными, густыми шелковистыми черными волосами, огромными темными глазами и чувственным ртом испанской танцовщицы. Она была высокой и стройной, с большими круглыми сиськами и твердыми мускулами на упругом женском теле. Самой уникальной ее особенностью были ноги. Гладкие бедра были длиннее среднего. Поэтому, надев ласты, в воде она была похожа на русалку.

Эва была связной Дэвида с командой подводников. Она была полноценным ученым-акванавтом с многочисленными миссиями, живущим и работающим на глубине двадцать метров под водой в подводном доме Водолея. В связи с этим она моталась туда-сюда между Центром, базой поддержки «Водолея» и самого подводного дома, находящейся рядом с рифом Конч в пяти милях от Исламорады.

Эва была заметно сведуща во всех аспектах морской науки. Дэвид завидовал ее веселой уверенности в себе, когда она надевала снаряжение, чтобы спуститься с плавбазы в подводный дом. Дэвид получил себе карточку С, но все еще работал над сертификатом ANSI/ACDE, который бы позволил ему следовать за ней на глубине ниже девяти метров.

Куба, безусловно, самое близкое место к тому, где обосновался Дэвид. Так что, Ки-Уэст – это, скорее, Гавана, чем Майами. Здание Морского заповедника сверкало белизной, и когда Дэвид пришел на работу, тропическая жара уже начинала усиливаться.

Дэвид эволюционировал из грустного мужчины, севшего в свою новую лодку и отправившегося в плавание по южному течению Гудзона. До того трагического январского дня он вел сидячий образ жизни в той части США, где появлению солнца поклоняются как небесному чуду. Это отражали слегка пухлое тело Дэвида и его пастозный цвет лица.

Теперь, после нескольких месяцев интенсивной работы на открытом воздухе под палящим тропическим солнцем, Дэвид стал бронзовым, а его грязные светлые волосы стали почти белыми. Ему было всего тридцать три года, и он уже был вполне привлекательным. Тем не менее, у него не было никакого желания вступать в брак.

Ему нравились вечера, которые он проводил с Эвой у «Капитана Тони». Именно Эва навела его на мысль о том, что эта неприметная лачуга, расположенная вниз по улице от ловушки для туристов на углу Грина и Дюваля, была настоящим «Слоппи Джо», известным Хемингуэю.

У здания «Капитана Тони» была своя история. В 1898 году здесь находился телеграф, из которого на всю страну было передано известие о потоплении линкора «Мэн». После этого здесь, помимо прочего, был бордель и питейное заведение. Затем в 1937 году арендодатель поднял арендную плату. Тогда парень, владевший изначальным баром, перенес его на полквартала вниз по Грина в место, которое сейчас называется «Слоппи Джо».

Хемингуэй и завсегдатаи остались в прежнем здании. Хемингуэй был старомодным газетчиком. Каждый вечер он проходил семь кварталов по улице Уайтхед в одно и то же старое место и пил дешевый скотч, а не потягивал дайкири, как его изображают.

Бюстгальтеры, свисающие со стропил, – пожалуй, самый заметный элемент декора «Капитана Тони». Они были подарены посетительницами. Большинство из них приходят в бумажных пакетах. Но истинное испытание наступает, когда женщина снимает рубашку и дарит свой бюстгальтер прямо на месте.

От Эвы в зале славы висел не один, а два бюстгальтера. Дэвид должен был признать, что у нее красивые сиськи. Конечно, Эва была раскованной. Именно эта черта нравилась Дэвиду больше всего. И все же, даже несмотря на всю ее фантастическую сексапильность, она была близкой собутыльницей, а не объектом вожделения.

Эва была на пять лет моложе Дэвида, скорее – представительница поколения Z (пост-миллениалами), чем миллениалами. И, как многие очень привлекательные женщины, вела активную сексуальную жизнь. Тем не менее, когда у нее не было свидания, она предпочитала проводить время с Дэвидом. По ее словам, расслабиться она могла только рядом с ним.

Дэвид, со своей стороны, не возражал против того, чтобы быть лучшим другом и отцом-исповедником для женщины, обращавшейся с мужчинами так, словно те были созданы на земле исключительно для ее личного удовольствия. Он не замечал иронии в том, что бросил жену, в выходные дни предававшуюся тщательно спланированному сексу с одним мужчиной, в то время как сам был лучшим другом не менее красивой женщины, занимавшейся случайным сексом с разными мужчинами.

И все же, хотя внешне Дэвид и Эва были разными, их отношение к жизни было совершенно одинаковым. Оба были умны, интеллектуально любопытны и верили в то, что им еще многое предстоит узнать и достичь, прежде чем они покинут этот бренный мир. Поэтому их обычно можно было застать за беседой о бентической экологии, относящийся к флоре и фауне морского дна, посреди хаоса шумной ночи у «Капитана Тони».

Большинство таких вечеров заканчивались на соседней лодке Дэвида. Обычно это предвещало секс. Но в случае Дэвида и Эвы все эти поздние ночные посиделки сводились к комфортной беседе в мягкий вечер Ки-Уэста.

Эва знала, что у Дэвида было прошлое. Она не решалась спрашивать его об этом, потому что была уверена, что ответ ей не понравится. Меньше всего ей хотелось сказать что-то такое, что нарушило бы баланс их отношений. Но она знала, что в конце концов ей придется задать этот вопрос.

***

И вот, однажды, в один потрясающе жаркий и влажный вечер, они обсуждали расписание занятий по экологии рифов на следующий день, сидя на мягких диванах в рубке. Это было нормально – они сидели близко друг к другу в дружеской манере. Бастер храпел у их ног.

Эва сказала в шутливой манере:

– Почему ты до сих пор не попытался ко мне подкатить? Большинство мужчин давно бы уже сделали это. Ты гей?

Дэвид выглядел потрясенным. Так что, она добавила, слегка флиртуя:

– Знаешь, это ранит чувства девушки.

Дэвид рассмеялся и сказал:

– Эва, ты – самая удивительно обаятельная и красивая женщина, которую я когда-либо имел честь знать. Просто мне кажется, что я все еще женат.

Это заявление отбросило Эву на несколько шагов назад. Она резко повернулась и потрясенно сказала:

– Что?! Ты не знаешь, женат ли ты?!!

Дэвид небрежно добавил:

– Ну, когда приехал сюда, был женат. Но не разговаривал с ней семь месяцев, и все могло измениться.

Эва широко раскрыла на него глаза, уронив челюсть, и сказала:

– У тебя есть жена, с которой ты не разговаривал семь месяцев?!! Ты что, в программе защиты свидетелей?!

Это вызвало у Дэвида приступ смеха. Он сказал, вытирая слезы:

– У нас с женой были непримиримые разногласия. Поженились молодыми, и у нее никогда не было секса ни с кем, кроме меня. И вот однажды она заявила, что хочет избавиться от этого недостатка.

Эва продолжала выглядеть ошарашенной. Дэвид добавил:

– Это меня не устроило, поскольку я считаю, что обет есть обет. Поэтому мы с Бастером разрешили этот спор, переехав сюда.

Эва сказала:

– А что на это сказала твоя жена?!

Дэвид пожал плечами и добавил с первым признаком горечи:

– Мы с Бастером уехали, в то время когда она удовлетворяла свое любопытство. Уезжая, я выбросил свой телефон в Гудзон. Так что, понятия не имею, как она отреагировала.

– Но я оставил милую записку, – кисло добавил он. – Полагаю, она уже заполнила бумаги и просто пытается понять, куда их отправить.

Эва поднялась и пересела на скамейку напротив. Она была умной женщиной и понимала, что ситуация серьезная. Ей нужно было посмотреть Дэвиду в глаза, и она сказала:

– Это ненормально, мой дорогой друг. Люди просто так не исчезают. Что ожидала твоя жена, вернувшись после своей маленькой оргии на выходных?

Дэвид сказал:

– Не знаю, чего она ожидала. Она сказала, что вернется в воскресенье, и мы просто продолжим все как ни в чем не бывало. Похоже, другого парня перевели на постоянную работу за пределы района, и поэтому она чувствовала, что ей пора действовать.

Эва недоверчиво сказала:

– Серьезно?!! В самом деле?!! Она реально так и сказала?!

Дэвид рассмеялся над ее удивлением и подтвердил:

– Это ее слова, и я уверен, что она в них верила.

Эва с чувством сказала:

– Вот идиотка!!!

Затем, подумав, добавила:

– Твоя жена была воспитана среди денег – вроде как избалована своими предками? – Дэвид утвердительно кивнул.

Она продолжила:

– А знаешь, насколько богаты мои родители?

Прадедушка и прабабушка Эвы заранее узнали о проблемах, и уехали с Кубы до падения Батисты, забрав с собой все свои миллионы.

Дэвид безразлично ответил:

– Я видел твой семейный комплекс с воды.

– Я – единственная девочка из трех детей в богатой кубинской семье. Мои родители относятся ко мне как к принцессе. Это может убедить любую женщину, что она особенная. Я и была такой, пока ситуацию не изменил Рауль.

Давид выглядел заинтригованным.

– Рауль?

Эва сказала задумчиво:

– Это был мой второй год в FIU – международном университете Флориды. Я была влюблена в Антонио. Оба были из хороших кубинских семей и собирались пожениться. Потом столкнулась с Раулем. Ему было двадцать шесть, он был кубинским балеруном с Саут-Бич. Мне было девятнадцать, и его деньги и образ жизни сбили меня с ног. Поэтому я сказала Антонио, что думаю, что мы слишком молоды для серьезных отношений. Мне и в голову не приходило, что он меня не дождется. После чего исчезла вместе с Раулем в Майами. Это продолжалось несколько месяцев, пока хаос клубной жизни не стал слишком сильным. Однажды утром я просто проснулась и сказала себе: «Хватит». Это было похоже на пробуждение от дурного сна.

Эва с горечью добавила:

– Я решила побаловать Антонио, когда вернусь. Итак, я надела плащ, под которым не было ничего, кроме пары туфель на высоком каблуке, и постучала в дверь его квартиры в восемь утра. Он долго не открывал. Когда открыл, я пронеслась мимо него в спальню, на ходу снимая плащ. Было немного неловко обнаружить сидящую там в том же виде Аманду Фокс.

Дэвид снова громко рассмеялся. Эва сказала:

– Да – довольно комично. Но в тот момент было очень больно. Я кричала на Антонио: «КАК ТЫ МОЖЕШЬ!!!». Как будто он мне изменил.

Антонио лишь обменялся понимающим взглядом со стервой и сказал:

– Мы с Амандой помолвлены. Неужели ты всерьез думала, что я буду тебя ждать?

Эва одарила Дэвида сардонической ухмылкой и сказала:

– Я выбежала из этого дома в слезах. То есть, после того, конечно, как забрала свой плащ.

Дэвид искренне заинтересовался:

– И что случилось потом?

Эва смущенно сказала:

– Я потратила много времени, обвиняя Антонио, что было глупо. Я точно знала, чья была вина. Как только перестала жалеть себя, я поклялась относиться к мужчинам с уважением и никогда больше не принимать как должное НИЧЕГО.

Эва сделала паузу и искренне сказала:

– Моя жизнь стала намного лучше, с тех пор как из меня выбили испорченность.

Дэвид грустно сказал:

– По крайней мере, вы с Антонио не были женаты. Хотел бы я, чтобы моя жена усвоила этот урок... до того как приняла свое роковое решение.

Эва одарила Дэвида одной из своих сияющих улыбок и сказала:

– Держу пари, теперь она его усвоила. Что ты будешь делать, когда, в конце концов, поговоришь с ней?

Дэвид сказал:

– Думаю, спрыгну с моста, когда приду к этому.

Оба рассмеялись.

***

Вышеупомянутый мост прибыл на пирс F-18 на следующей неделе. Дэвид был на работе. Так что, единственным существом на борту был Бастер.

Бастер только что закончил свой второй полуденный сон и размышлял об экспедиции по выпрашиванию, когда услышал знакомый голос, обрадовавшийся ему:

– Бастер!!! Как поживаешь?

Это был кто-то, кого он знал. Приятельница босса!!! Он не видел ее целую собачью вечность!!! Он начал неистово вилять своим обрубком хвоста. Может, она его покормит, как раньше?

Оливия поднялась на борт. Она с удивлением огляделась вокруг, взъерошив покрытые боевыми шрамами уши Бастера. Новый морской дом Дэвида был совершенно чужд представлениям Оливии о нем.

Она спустилась по трапу и прошла в жилую каюту, удивляясь аккуратному и опрятному интерьеру. В помещении размером семь на три метра царила настоящая роскошь. Кровать в носовой части была тщательно застелена, и все было аккуратно убрано, кроме сковороды, которая отмокала в маленькой раковине. Должно быть, Дэвид готовил завтрак. Оливия даже не знала, что он умеет готовить.

Оливия посмотрела на одежду в двух шкафах на переборке. Ничего знакомого не было. Там были дешевые рубашки «алоха» и морская одежда. Дэвид никогда не носил таких рубашек. Еще там была легкая куртка с эмблемой NOAA и сине-золотая толстовка Международного университета Флориды.

Толстовка была слишком мала для Дэвида. Оливия понюхала ее. От неt пахло дорогими женскими духами. Это разозлило Оливию. Следователям понадобилось несколько месяцев, чтобы найти ее мужа, а за это время на ее мужчину позарилась другая.

Из записки Дэвида Оливия поняла, что муж расценил ее поступок как предательство. Она просто не могла понять, почему. Она не видела ничего плохого в том, что сказала ему, что уедет всего на один уик-энд. Дэвид знал, зачем она это делает и куда едет. Так что, это не было похоже на то, что она ему изменяет. Ей просто нужно было выкинуть Дага из головы. Это было похоже на прививку от гриппа.

Она ожидала, что Дэвиду будет больно. Но знала, что он это примет, потому что любит ее. Он также знал, что она загладит свою вину. Теперь она поняла, что, возможно, совершила серьезную тактическую ошибку. Она достала из сумочки свою читалку Kindle и села на один из диванов, чтобы убить немного времени.

Бастер улегся у ее ног и принялся вылизывать свои непристойности, терпеливо ожидая, пока Оливия его покормит. В конце концов, в этом и СОСТОЯЛА роль человека. Единственной же мыслью Оливии было: «Этой собаке требуется помыться».

***

Со своей стороны, у Дэвида был довольно хороший день. За семь месяцев он стал экспертом в управлении двенадцатиметровым судном «Си Рэй», которое NOAA использовало для доставки подводных пловцов на расстояние пяти миль к подводному дому на Конч-Рифе. На «Си Рэй» стояли два дизельных V-образных двигателя Yanmar мощностью 306 л.с. 6LP-STP, способные доставить Дэвида, учительницу и восемь студентов к рифу менее чем за двадцать минут.

Дэвид встретился с классом и их инструктором в десять утра. Ребята были из школьного экологического клуба. Они проделали весь путь из школы Ransome Everglades в Майами. NOAA финансируется из федерального бюджета. Поэтому в ней понимают пиар-ценность таких экспедиций, особенно для учеников элитных частных школ.

Учительница была привлекательной сорокалетней женщиной, чье тело чувственно облегал гидрокостюм. Дэвид загрузил снаряжение для погружения в шкафчики лодки. Затем провел небольшой инструктаж о рифе. Инструктаж проходил внизу, в роскошной каюте, оборудованной как классная комната.

После того как Дэвид рассказал о правилах движения и целях обучения, он запустил дизели и медленно поплыл на восток под разводным мостом Снейк-Крик и вышел в открытый океан, направляясь на северо-восток.

Оказавшись вдали от берега, Дэвид приоткрыл дроссельную заслонку. Узкий V-образный корпус рассекал волны с громким чавкающим звуком. Когда Дэвид разогнал двигатель до трех тысяч оборотов в минуту, полетели брызги. Он подумал про себя: «За короткое время я проделал долгий путь». Тем временем учительница, сидевшая в кормовом колодце, размышляла: «Какой симпатичный мужчина. Интересно, он женат?»

Как только они достигли подводного дома, Дэвид на холостом ходу подошел к бую жизнеобеспечения, который в NOAA все называют LSB. LSB – это не просто каналообразователь, на котором сидит чайка. Это неотъемлемая часть всей системы «Водолей».

LSB служит той же цели, что и старомодное судно поддержки водолазов. Однако оно постоянно находится на якоре над подводным домом, а не развертывается с берега для выполнения миссии. В результате миссии «Водолея» гораздо легче организовать и обслуживать.

LSB представляет собой девятиметровую плавучую стальную платформу с полностью автоматизированной подводной функциональностью. На ней установлены все жизненно важное: генераторы, компрессоры и коммуникационное оборудование, необходимое для поддержания жизни под водой. Все эти системы соединены с находящимся внизу подводным домом пуповиной, передающей энергию, кислород и сжатый воздух акванавтам. Нет нужды говорить, что без услуг LSB жить на такой глубине было бы невозможно.

Дэвид пришвартовал «Си Рэй» к носовой и кормовой шлюпбалкам LSB и повел подводных экскурсантов к подводному жилищу. Сам подводный дом представлял собой капсулу размером со школьный автобус, расположенную на сто шестнадцатитонной опорной плите, закрепленной на дне океана.

Дэвид договорился, что экскурсию будет проводить Эва, поскольку она была ученым. Ее прибытие было частью шоу. Поэтому она драматично появилась в эффектном облаке пузырьков из влажной террасы подводного дома. На Эве не было гидрокостюма, только маска, грузы, ласты и один баллон. С ее узкой талией, стройным телом, струящимися волосами и скромным бикини она выглядела как морская богиня.

Группа плыла в ластах среди множества ярких разноцветных рыб. Дэвид сопровождал учительницу, в то время как Эва показывала детям риф. Эва писала комментарии на специальной доске и подсвечивала детали галогенно, чтобы. Дэвид восхищался тем, насколько способной была его подруга. Когда погружение закончилось, она осталась с классом, чтобы ответить на вопросы.

Все всплыли и побросали свое снаряжение на навесной трап для купания яхты «Си Рэй». После того как они поднялись по трапу и забрались на лодку, учительница посмотрела на Дэвида и Эву, работавших в тесном контакте друг с другом, и подумала: «Он точно занят».

***

К середине дня Оливия перестала ждать и вернулась в свой номер в отеле «Хайят». Бастер остался с лодкой. Он был собакой Дэвида, а собаки преданны. Оливия провела семь одиноких месяцев, гадая, что случилось с ее мужем. Она всегда была единственной женщиной в его жизни – по правде говоря, его единственным другом. Он говорил ей об этом снова и снова. Так, что же изменилось?

Оливия признала, что, возможно, она была слегка эгоистична, настаивая на своих выходных несвоевременно. Но Дэвид всегда давал ей то, чего хотела она. Более того, Дэвид тоже был эгоистом. Он потратил их детский фонд на яхту. Хуже того, он оставил ее одну, не имеющей ни малейшего представления о том, куда он делся.

Оливия скучала по Дэвиду. Но она была красивой женщиной. Она знала, что найдет его, и была уверена, что сможет его вернуть. К счастью, у GE Legal были свои собственные ресурсы для расследования, а Дэвид, к его чести, даже не пытался скрываться. Но все равно потребовалось полгода, чтобы разыскать его в Ки-Уэсте.

Из сплетен GE Даг узнал, что Оливия осталась одна. Для него это была потрясающая новость. Оливия зацепила Дага так, как ни одно из его прежних завоеваний. Большинство женщин наслаждались сексом. Но Оливия была просто поглощена им. Он постоянно вспоминал стоны, крики и потные ощущения ее извивающегося тела, когда она кончала под ним снова и снова.

От побоев Даг оправился, поэтому пригласил Оливию в Сити, чтобы повторить их совместный уик-энд. Оливию подмывало согласиться, и по мере того как шли месяцы, ее решимость начала таять. Но она понимала, что если снова поддастся на уговоры Дага, это будет долгий и скользкий путь.

Оливия немного вздремнула, а потом пошла обратно в гавань. Но единственным обитателем яхты по-прежнему был Бастер. Время ужина давно миновало, поэтому она решила поесть. Прогуливаясь обратно к центру старого города, Оливия заметила, что «Слоппи Джо» раскачивается. Двери были открыты, и внутреннее помещение выходило на улицу. Там был парень с гитарой, исполнявший песни Джимми Баффета, и все веселились от души.

Оливии не хотелось находиться в окружении счастливых людей, и она нервничала из-за предстоящего противостояния с Дэвидом. Дальше, за перекрестком улиц Грина и Дюваля, находился еще один бар. Там была вывеска с большой рыбой на верхушке, гласившая: «У капитана Тони».

Оливия была уверена, что в этом местечке будет потише. Поэтому прошла полквартала до него.

Двери там тоже были открыты, и тротуар стал частью помещения. Внутри были люди, наслаждавшиеся ранним вечером. Это напоминало многолюдность после возвращения домой с работы. Стропила были увешаны долларовыми купюрами, открытками и, что еще более странно, лифчиками!!! Но внимание Оливии привлекло не это, а вид ее мужа, сидящего за барной стойкой и весело беседующего с потрясающей женщиной!

Оливии потребовалась секунда, чтобы осознать увиденное. Это было поразительно, на самом деле. Она знала, что это Дэвид. Но он был настолько другим. Ее старый скучный муж выглядел сейчас как пляжный мальчик или, может быть, как пират: высокий, загорелый и энергичный.

Дэвид был гораздо стройнее, чем помнила Оливия, бронзовый от солнца, а его волосы обесцветились почти до белизны. Женщина с ним была где-то с метр семьдесят, стройная и спортивная, с великолепным овальным лицом и водопадом длинных прямых темных волос. У нее был такой же глубокий водный загар, как и у Дэвида.

Они были поглощены разговором, явно увлеченные друг другом. Это зрелище похоронило Оливию под лавиной страданий. Она просто стояла с открытым ртом и смотрела на них. Как могло все так измениться всего за семь месяцев?

Женщина посмотрела в сторону Оливии и заметила выражение ее лица. Она что-то сказала Дэвиду, и тот повернулся, чтобы посмотреть на нее. У Оливии сработал рефлекс «беги или дерись». Но Дэвид уже соскочил с табурета и подбежал к ней.

Он усмехнулся и сказал, казалось, с восторгом:

– Оливия, я так рад тебя видеть!

Это было многообещающе. Вот только он добавил:

– Полагаю, ты здесь, чтобы уладить дело о разводе.

Ее сердце упало.

Но Дэвид не обратил внимания на реакцию Оливии. Вместо этого он сказал:

– Пойдем-ка, хочу тебя кое с кем познакомить.

Сердце Оливии упало еще ниже. Ее наивный муж мог этого и не заметить. Но эта новая женщина положила на него глаз, и совсем не была рада появлению соперницы.

Мужчины просто не понимают, что женщины – кошки. Их противостояния могут быть хитрее и сложнее. Но самки компенсируют все, чего им не хватает в грубой силе, свирепостью. А новая женщина разминала когти, готовясь к тому, чтобы распушить мех.

Она бросила задумчивый взгляд на Оливию, когда Дэвид радостно сказал:

– Эва, это – Оливия, моя жена.

Эва убийственно улыбнулась Оливии и сказала:

– Очень приятно познакомиться с вами. Много слышала о вас от Дэвида.

Тон Эвы сказал Оливии, что та дает ей не более десяти секунд, чтобы покинуть помещение.

Оливия ответила радушной улыбкой, гласившей: «ВЗАИМНО, ДОРОГАЯ!»

Дэвид лепетал:

– Как у тебя дела, Оливия? Как ты меня нашла?

Обе женщины смотрели на Дэвида так, словно хотели, чтобы он заткнулся, дабы они смогли перейти к вырыванию волос и катанию по полу.

Не понимая этого, Дэйв продолжил:

– Нам требуется наверстать упущенное! Почему бы не вернуться на лодку? Нам есть о чем поговорить.

Оливия все еще переживала тот факт, что ее надежды и мечты исчезли за несколько роковых секунд. Она была достаточно честна, чтобы подумать: «Интересно, не так ли чувствовал себя Дэвид, когда я рассказала ему о Даге?»

Но Оливия была адвокатом и в суде привыкла сохранять хладнокровие. Поэтому у нее хватило хладнокровия, чтобы лучезарно улыбнуться и сказать:

– Отличная идея. Где твоя лодка.

Оливия не думала, что Бастер сдаст ее, потому что не знала, что Бастер способен на такое, что показывает, что Оливия много знала о собаках.

Эва сказала с ядом, капающим с ее клыков:

– Думаю, я это пропущу.

Затем добавила с особым акцентом:

– Вам обоим, вероятно, нужно многое решить по поводу вашего развода.

Дэвид радостно сказал:

– Разумеется.

Теперь ОБЕ женщины хотели его убить: Оливия – за то, что он просто предположил, что их развод – свершившийся факт, а Эва – за то, что он был настолько беспечно невежественен.

Тем не менее, винить Дэвида было трудно. Он любил Оливию большую часть своей взрослой жизни. Тот факт, что он рад ее видеть, не означал ничего, кроме того, что он был хорошим парнем. Это не означало, что он ожидал, будто они снова будут вместе. По его мнению, этот корабль отплыл в тот момент, когда они с Бастером отчалили от пристани в Олбани. Он просто не понимал, почему из-за этого он должен вести себя как мудак.

До расставания Дэвид и Оливия жили счастливой и полноценной жизнью, и у них было много хороших моментов. То есть, до того, как она сошла с рельсов. Боль от предательства Оливии смягчилась за месяцы, проведенные в разлуке. Так почему бы не быть сердечными?

Эве же была отвратительна бесхитростность Дэвида. Она повернулась и направилась к таможенному причалу, где причалил катер «Зодиак», на котором она добиралась до Сансет-Ки. На ходу она сердито отозвалась:

– Завтра у нас мероприятие. Приходи пораньше, чтобы мы могли подготовиться.

Дэвид подумал: «Да что с ней такое?!» Оливия же поняла.

***

Когда Дэвид и Оливия пришли на лодку, Бастер зарылся мордой в свою миску с едой. Поэтому не выдал секрет Оливии. Дэвид с гордостью показывал ей все вокруг, сказав:

– Могу ли я предложить тебе бокал мерло? Мы сможем посидеть и поговорить здесь, в каюте.

Оливия села. Марина была ярко освещена. С нескольких других лодок доносилась веселая латинская музыка, и она слышала возбужденные звуки туристов, бродящих по старому городу в бальзамический тропический вечер.

Она сравнивала идиллическую обстановку с их холодным домом на севере штата Нью-Йорк, и это ее угнетало. Дэвид никогда не захочет покинуть это место. Но она должна попробовать. Она начала разговор так:

– Я вижу, у тебя новая работа. Чем ты здесь занимаешься?

Дэвид с гордостью ответил:

– Я – специалист по образованию в Национальном управлении океанических и атмосферных исследований, в Национальном морском заповеднике Флорида-Кис. Работаю в отделе экологии рифов вместе с Эвой Мартинес. Она – настоящий морской биолог.

После чего с энтузиазмом добавил:

– Я нахожусь в здании заповедника на западной стороне острова. Эва работает на базе поддержки «Водолей» на Исламораде. Она – полноценный акванавт, знаешь ли. Проводила целые недельные исследовательские миссии в изолированном подводном доме «Водолей», находящемся на глубине девятнадцати метров под водой.

Оливия подумала: «Так, значит, эта сучка – Чудо-женщина!» Громкие похвалы мужа действовали ей на нервы.

Они сидели по разные стороны банкетки, лицом друг к другу за столом на камбузе. Оливия заставила себя успокоиться и сказала:

– Я пришла поговорить о том, чтобы мы снова были вместе. У нас был прекрасный брак, и мы все еще можем его сохранить. Понимаю, что мой поступок был обидным, и мне очень жаль. Просто я никак не предполагала, что мои действия могут привести к такому.

Выражение лица Дэвида потемнело. Это было не то, чего он от нее ожидал. Он сказал:

– Ты была единственным человеком, с которым я когда-либо был близок – моим единственным другом. Я не жалел, что мой мир был ограничен тобой. Ведь ты была всем, что я когда-либо хотел. Я просто не могу понять, почему тебе потребовалось расширять свой.

Оливия с опаской сказала:

– Это было простое любопытство. Я хотела узнать, каков другой мужчина. Я знала, что отдаю ему только свое тело, но не сердце. Тебе нечего бояться потери моей любви. Я просто предполагала, что вернусь в воскресенье и мы продолжим с того же места, на котором остановились.

Впервые Дэвид выглядел расстроенным. Он сказал:

– Это глупости, Оливия, секс – это одно, а супружеская верность – совсем другое. Всем нравится секс. Именно поэтому его так легко оправдать. Но когда ты нажала на кнопку «я принимаю это», в нижней части нашего пожизненного лицензионного соглашения, ты поклялась в абсолютной верности.

Он добавил:

– Секс – это высшее физическое соединение. Ты буквально соединяешься с другим человеком. Обязательство хранить свою близость исключительно для супруга – это клей, связывающий двух людей вместе. Следовательно, вступление в брак третьего лица является вероломным по определению.

Оливия была поражена. Она полагала, что ей достаточно признать свой проступок, извиниться, и Дэвид сразу же согласится снова быть вместе. Но Дэвид оказывается все продумал. Теперь она поняла, что потребуется еще немного уговоров.

Дэвид продолжал говорить, сказав:

– На самом деле, обещание ограничить ваши сексуальные услуги действительно противоречит человеческой природе. Вот почему обещание хранить верность – это испытание. Сильные люди могут пройти его. Слабые – нет.

Он сделал паузу и добавил:

– Итак, для тебя твои выходные могли ничего не значить. Но с моей точки зрения, даже думать об этом уже было предательством, а действовать в соответствии с этим – откровенным вероломством.

Оливия начала всхлипывать:

– Это был только один раз. С тех пор я была тебе верна, даже после того, как ты меня бросил. Разве люди не имеют права на одну глупую ошибку?

Неожиданное появление Оливии сковырнуло болячку. Дэвид сказал:

– Послушай, Оливия, самоуважение мужчины основано на убеждении, что его спутница делает выбор посвятить свою близость ему... – и только ему. Это – основа нашей самооценки. Вот почему измена так атавистически угрожает мужчинам.

Голос Дэвида стал более жестким:

– Моей первоначальной реакцией были ярость и жалость к себе. Полагаю, это естественно. Хотя я знал, что был единственным человеком, который действительно жалел себя. Потом я немного повзрослел, много думал и сделал выбор.

Дэвид безэмоционально продолжал:

– До того как тебя соблазнили... – Оливия начала протестовать, но он бульдозером пронесся мимо нее, – и это действительно было соблазнение... я подчинял свои мечты твоим устремлениям. Когда же увидел, к чему это привело, решил взять свою жизнь в собственные руки.

Затем он сделал паузу и многозначительно добавил:

– Итак, моим первым шагом было уйти от тебя.

Оливия была ошеломлена. В оставленной записке Дэвид усомнился в своей любви к ней. Возможно, он был на самом деле серьезен.

В заключение он сказал:

– Ключом к моему плану спасения была эта новая работа. Другой частью – эта лодка. Здесь красиво, и я счастлив. Я никогда не уеду.

После чего искренне добавил:

– Так что, ты зря теряешь время, если думаешь, что я готов к примирению. Это стоило мне многих бессонных ночей. Но я двинулся дальше от тебя. Наш брак закончен. Все что требуется, это юридическая волокита. Поскольку это – твоя забота, то полагаю, ты сможешь сделать ее за нас.

Оливия, наконец, поняла, насколько серьезно Дэвид отнесся к ее проступку. Но одна битва не делает войну. Она была адвокатом. Она была тем, кто помогал людям смотреть на вещи по-своему. Слезы ее были настоящими. Но она вложила в них немного больше энергии, чтобы доказать свою правоту, сказав:

– Я не могу смириться с тем, что все кончено, Дэвид. Я сделаю все, что потребуется, чтобы вернуть твою веру в меня. Просто дай мне шанс. Если не хочешь возвращаться домой, позволь мне хотя бы остаться здесь, чтобы попытаться тебя убедить.

– На этой лодке для тебя нет места. Но, полагаю, я не могу запретить тебе остаться в Ки-Уэсте.

Оливия улыбнулась про себя. Она планировала это с самого начала. Она взяла отпуск в GE на все это время. Отель «Хайят» будет дорогим. Но она решила, что двух недель будет достаточно, а Ки-Уэст – это рай.

Оливия встала, чтобы уйти. Дэвид встал рядом с ней. Она шагнула к нему и обняла его за шею, соблазнительно мурлыкая:

– Может быть, мы могли бы выпить на ночь по стаканчику? Прошло уже семь месяцев с тех пор, как у каждого из нас был секс.

Дэвид неверяще посмотрел на нее и сказал:

– Хочешь сказать, что у тебя ни с кем не было секса, с тех пор как я уехал? А как же Даг?

Оливия ждала, когда Дэвид войдет в ЭТУ ловушку, и сказала:

– Я обещала, что буду верна тебе после тех выходных, и сдержала свое обещание.

Дэвид выглядел потрясенным. Оливия озорно добавила:

– А ты был мне верен?

Это не было авантюрой. Оливия могла догадаться об ответе. Дэвид был слишком бойскаутом, чтобы переступить черту, даже с такой привлекательной женщиной, как новая.

Он покраснел и сказал:

– Конечно, да! Работа – это единственное, о чем я думал, с тех пор как оказался здесь. Эва – коллега и друг. Я вместе с ней работаю. Я бы никогда не подумал о том, чтобы переступить черту с кем-то, кого вынужден видеть каждый день.

Оливия импульсивно потянулась вверх и схватила Дэвида за затылок. Она поцеловала его в открытый рот. Они целовались с той же знакомой страстью. Затем Дэвид прервал поцелуй. Он отступил назад с выражением лица: «Отойди от меня, сатана», и пробормотал:

– Это не очень хорошая идея.

Оливия кокетливо сказала:

– Почему нет? Мы женаты.

Дэвид твердо сказал:

– Ты не хуже меня знаешь, что секс усложнит процесс нашего расставания. Может быть, поэтому ты это и делаешь. Не знаю. Что я знаю точно, так это то, что как муж и жена мы расстались. Я никогда не смогу пережить то, насколько хладнокровно ты сознательно вышла за дверь, чтобы трахнуть другого мужчину.

Оливия горячо сказала:

– Это просто твое мужское эго, Дэвид. Я разделила себя с другим мужчиной всего один раз. Он был не лучше и не хуже тебя, и я предпочла вернуться к тебе.

Дэвид спокойно сказал:

– Я знаю, что некоторые мужчины получают извращенное удовольствие от того, что их унижают. Но, на мой взгляд, желание жены поделиться собой – это нарциссическая форма садизма, а готовность мужа позволить это – хрестоматийное определение навязчивого мазохизма.

После чего жестко добавил:

– Это – фетиш. И поскольку я – не маркиз де Сад, женщина, ожидающая, что я разрешу ей делиться собой, недостойна ни моего уважения, ни моей любви.

Это сильно задело Оливию. Она просто полагала, что Дэвид ее простит. Естественно, она рассчитывала дать несколько раскаянных заверений. Но не видела ни одной веской причины, по которой Дэвид мог бы ее отвергнуть. Они были вместе уже долгое время. Теперь же он только что устроил ей разнос, и ей нужно было перестроиться.

Поэтому, вместо того чтобы настаивать на вопросе о сексе, она сказала:

– Мне жаль, что ты воспринимаешь это так. Тем не менее, я собираюсь вернуть твою любовь и уважение. Вот увидишь, мы сможем снова быть счастливы вместе.

***

На следующий день был ежегодный праздник в честь сохранения рифов в Центре эко-изучения. Дэвид был занят проведением обучающих экскурсий, а Эва была представителем акванавтов на макете подводного дома «Водолей».

Он мог видеть Эву через весь зал, работающую с толпой в своем сверкающем белом комбинезоне акванавта с нашивками миссии. Она выглядела такой же умной и способной, как и ее сестры-астронавты, с красивым лицом и длинными темными шелковистыми волосами.

Эва весь день вела себя как стерва, и Дэвид не понимал, почему. Ее ответы были резкими, и она явно не хотела находиться с ним в одном помещении. Время от времени Дэвид ловил ее взгляд на другом конце глянцевого пола, и она выглядела взбешенной.

Дэвид завершил мероприятия. Эва наклонилась, как раз убирая последние лакомства, которые NOAA раздает посетителям выставки «Подводный дом». Дэвиду с благодарностью взглянул на великолепную круглую попку в этом элегантном комбинезоне акванавта. Эва выпрямилась и раздраженно сказала:

– Чего ТЕБЕ надо?

Дэвид был уязвлен. Эва была его подругой, и явно злилась на него. Но он не знал почему. Поэтому он сказал:

– Давай я куплю тебе пиво в «Капитане Тони». Хочу понять, почему ты на меня так сердишься.

Эва вздохнула, посмотрела на него и сказала:

– Хорошо, давай я переоденусь в свой костюм и встретимся.

Затем добавила:

– Но не хочу, чтобы там была твоя жена.

Дэвид был в замешательстве. Он сказал:

– К чему Оливии быть там? Вчера вечером я сказал ей, что между нами все кончено. Она понимает, что дороги назад нет. Сейчас она, наверное, уже летит на самолете в Олбани.

Эва лишь бросила на него жалостливый взгляд и сказала:

– Увидимся через тридцать минут.

Дэвид сидел на табурете Роберта ДеНиро в «Капитане Тони». Это еще одна из причуд данного места. Все началось с Хемингуэя. Но теперь, когда сюда приходит знаменитость, ее имя наносят на табурет, на котором она сидела.

Вошла Эва, излучая харизму. Уселась на табурет Арло Гатри справа от него. Дэвид протянул ей холодный Key West, который приберегал для нее. Они чокнулись горлышками, и Дэвид сказал:

– Ты ведешь себя так, будто тебя что-то беспокоит, и я хочу это исправить. Что я сделал такого, что ты так на меня злишься?

Эва рассмеялась и пробормотала себе под нос:

– Дурачок, – затем твердо сказала. – Как обстоят дела с твоей женой? Она подарила тебе немного любви, чтобы убедить принять ее обратно?

Дэвид надулся:

– Конечно же, нет! Честно говоря, она-то предложила – думала, что это сработает. Но я ее обломал.

Эва, казалось, расслабилась.

Затем Дэвид задумчиво добавил:

– Мне всегда было интересно, как я отреагирую, если снова появится Оливия. И с удивлением обнаружил, что не испытываю к ней никаких чувств. Я сказал ей, что не ненавижу ее, но и не люблю. Она – скорее заноза в заднице, чем что-то еще. Думаю, противоположность любви – это полное безразличие.

– Ты ведь понимаешь, что она будет продолжать ходить вокруг да около в надежде изменить твое мнение.

Дэвид ответил:

– То, что говорят о собаках, применимо и к браку: «Однажды укушенный вдвойне пуглив». Я знаю, что Оливия стала жертвой хищного парня. Но невозможно сделать трах нетрахом. Поэтому давным-давно я упаковал эту часть своей жизни в коробку и засунул ее на чердак. Единственное, в чем я могу тебя заверить, так это в том, что никогда больше не влюблюсь.

Лицо Эвы стало печальным. Конечно, Дэвид пропустил ее взгляд мимо себя. Затем она, казалось, приняла решение, сказав:

– Что ж, желаю тебе всего наилучшего. Просто хочу сообщить, что следующие десять дней я буду в подводном доме. Мы составляем микрокартину влияния изменения климата на экологию кораллов. Так что, некоторое время мы не будем видеться.

Теперь настала очередь Давида выглядеть грустным. Он сказал с заметным чувством:

– Буду скучать по нашему совместному времяпрепровождению. Мы с Бастером не будем знать, что делать, когда тебя не станет.

Он был удивлен тем, насколько опустошенным почувствовал себя.

Эва выжидающе смотрела на Дэвида. Он как раз собирался сказать ей, как много она для него значит, когда зазвонил телефон. Он ответил, не задумываясь. Голос Оливии сказал:

– Я – на яхте, а ты где?

Дэвид подумал: «Вот черт!!!» Он был в затруднительном положении. Не хотел сообщать жене, что находится всего в нескольких кварталах от дома, ведь она сразу же приедет. Поэтому вместо этого ответил:

– Заканчиваю работу в Центре изучения. Буду рядом, когда закончу.

Эва знала, кому лжет Дэвид. В отчаянии она сказала:

– Она не сдастся, пока ты не заставишь ее сделать это. А я пока уединюсь в подводном доме. Так что, увидимся через пару недель!

Она допила пиво, поставила бутылку на стойку и бодро вышла за дверь. Дэвид был озадачен: «Она что, плакала?» Дэвид оплатил счет и подошел к недоумевающему Грину. Он размышлял, не может ли Эва испытывать к нему более глубокие чувства, чем он предполагал.

***

Оливия ждала у лодки. Она была во всеоружии. Она и так была великолепной женщиной и знала, как максимально использовать то, чем одарил ее Бог. Ее красивое лицо было умело накрашено. Она была одета в легкий сарафан-халтер с принтом гибискуса, подчеркивавший ее полную грудь и обтягивавший красивые длинные ноги.

Лицо Оливии засветилось, когда на причале появился Дэвид. Она весело сказала:

– Привет, моряк. Как насчет того, чтобы угостить тебя ужином в «Доме омаров». – Он был всего в нескольких минутах ходьбы вдоль причала от яхты.

Дэвид ответил:

– Позволь мне тебя пригласить. Есть кое-что, о чем мне нужно с тобой поговорить.

Они были вместе уже почти четырнадцать лет, а женаты – десять. Поэтому легко разговорились, сидя у одного из больших окон. Оливия чувствовала, как растет ее уверенность, пока они разговаривали, все было так, как было до того, как в Сад пробрался Даг Чапел.

Она взяла Дэвида за руку и сказала:

– Я скучаю по тому что было, а ты?

Дэвид сделал грустный вид и сказал:

– Я очень скучаю по нему. Скучаю по нему с тех пор, как в тот роковой вечер ты вышла за дверь.

Оливия просветлела и сказала:

– Мы можем сделать это снова. Все что тебе нужно, это вернуть меня обратно. Клянусь всем святым, ты об этом не пожалеешь.

Дэвид сделал паузу. Эва была права. Оливия не сдастся, пока он не заставит ее сделать это. Он всегда стремился относиться к людям внимательно, особенно к тем, в кого вложил значительную часть своей жизни. Но сейчас проблема заключалась именно в его вежливости.

Дэвид не сомневался, что Оливия в самом деле думает та, как только что сказала. Он даже верил, что она усвоила урок. Но он-то никогда не забудет о ее роковой ошибке. Эти действия будут гноиться в его сознании как вечное доказательство врожденной приверженности Оливии собственным интересам, а брак, основанный на глубоко укоренившейся обиде, не может быть счастливым. Так что, пришло время перейти Рубикон.

Дэвид часами размышлял о причинах, побудивших его отказаться от прежней жизни. На первый взгляд, его решение сделать Оливию призраком было произвольным, почти трусливым поступком. Это так, если не принимать во внимание одну неудобную истину: они совсем не подходили друг другу. Пришло время быть предельно честным.

Поэтому он предварительно сказал:

– Когда поженились, мы были равны, у нас были общие ценности и убеждения – называй это узами, если хочешь. Мы принадлежали друг другу.

Оливия улыбнулась и кивнула. Дэвид продолжил:

– Но, как говорится в хорошей книге, мы никогда не были в одной упряжке. Я был готов работать на работе, которая была для меня безразлична. Я делал это только ради того, чтобы быть с тобой. У меня не было ни амбиций, ни желания изменить свое положение. В то время как у тебя было достаточно амбиций для нас обоих.

Оливия начала протестовать. Но Дэвид поднял руку вверх в останавливающем движении и сказал:

– Адвокаты добиваются, чего хотят, с помощью доводов и аргументов. Поэтому, поверь, я понимаю, почему ты решила, что сможешь уговорить меня разрешить тебе провести выходные с парнем, гораздо больше похожем на тебя, чем я.

Оливии не понравилось то, что она услышала, главным образом потому, что это было правдой. Она жила в мире власти и влияния. Агрессивность Дага и его неприкрытые амбиции были глубоко привлекательны для нее – даже больше чем его репутация хорошего любовника. А также Оливия всегда чувствовала, что Дэвидом можно манипулировать.

Дэвид все еще говорил:

– Юристы живут во вселенной логических обоснований. В суде нет моральных абсолютов, только теория судебного дела. Поэтому я уверен, что для тебя было естественным придумать сказку о том, будто ты избавишься от Дага Чапела. Возможно, ты даже сама в нее поверила.

Оливия была потрясена. Адвокаты подгоняют факты под определенную цель. Ее аргументы в пользу траха с Дагом были безупречны. Но Дэвид смотрел на вещи только с точки зрения морали. Если мерилом была она, то вердикт неизбежен – виновна!

Голос Дэвида был тихим, когда он сказал:

– Ты хотела всего этого, а я был слишком пассивен, чтобы помешать тебе это получить. Это нездоровая ситуация для любого брака. Твои последующие действия это доказали.

Дэвид вздохнул и заколебался. Затем добавил:

– Я принимаю, что когда-то ты была той, в кого я влюбился. Но глубинные различия в наших характерах и темпераментах говорят о другом. Мы оба не те люди, с которыми, как мы думали, связали себя узами брака. Как только я увидел это, решение далось мне легко.

Он нежно взял ее руки в свои и сказал:

– Честно говоря, мы больше не можем обманывать себя. Мое место – в этой жизни, а твое – в Нью-Йорке. Что еще важнее, мы не принадлежим друг другу. Посмотри на это с другой стороны, приход и уход двух маленьких людей ничего не значат в великой схеме всего. Поэтому мы оба должны жить своей жизнью. Давай расстанемся друзьями. Я приму любые разумные условия.

Оливия восприняла это не очень хорошо. Но опять же, проблема была в ее склонности к интеллектуальной нечестности. Она начала плакать. Дэвид знал, что ей нужно побыть одной. Он бросил деньги, чтобы покрыть счет, и сказал:

– Давай закончим снаружи.

Они пошли обратно к его лодке в полном молчании. Оливия осталась на причале, когда Бастер вышел поприветствовать их, яростно виляя обрубком хвоста.

Всхлипнув, Оливия сказала:

– Мне надо подумать над тем, что ты сказал. Но мой инстинкт подсказывает мне не сдаваться. Мы слишком много пережили вместе, и ты любишь меня, я это знаю. Значит, ты видишь меня еще не в последний раз.

Затем она повернулась и решительно зашагала по причалу в сторону своего отеля.

Единственным чувством Дэвида было освобождение. Он сделал решающий шаг, чтобы оставить свое прошлое позади, и растущее осознание своих чувств к Эве Мартинес дало ему новую яркую звезду, на которую он мог ориентироваться. Боялся он только одного – что Эва не разделяет его чувств.

***

В то время как все это происходило, огромный тропический минимум сформировался в большой чаше смешения пустыни Сахара и пронесся через Мавританию в Южную Атлантику. Первое предупреждение о тропическом шторме Национальный центр ураганов – NHC – выпустил, когда Дэвид и Эва были со школьниками. Затем – когда он начал набирать силу. Новый ураган получил имя «Зельда».

Основываясь на верхних ветрах, NHC прогнозировал, что «Зельда» пройдет через Малые Антильские острова и на Юкатан. Но когда «Зельда» начала прижиматься к плечу Южной Америки, она отклонилась на сильно северный путь, как бильярдный шар от отбойника.

Дэвид прибыл на базу поддержки «Водолей» в тот момент, когда «Зельда» двигалась почти на север в открытом океане между Канкуном и Баия-де-Корриентес на западе Кубы. Как и любой другой гражданин Республики Конч, Дэвид и не подозревал о ее злобном присутствии. Вместо этого он надеялся поговорить с Эвой до того, как та отправится со своей командой в подводный дом.

Это было загадкой... в самом деле! Дэвид задавался вопросом, почему ему вдруг стало так важно поговорить с Эвой. В конце концов, они дружили уже семь месяцев, и никогда раньше он о ней не задумывался. Даже без всякого раздражения выслушивал ее запутанные истории знакомств. Вспоминая об этих историях сейчас, Дэвид испытывал дикую ревность. Как будто все это время был в нее влюблен и при этом слишком глуп, чтобы осознать это.

База поддержки «Водолей» – непритязательное строение рядом с шоссе US-1. Оно низкое, белое и пропеченное солнцем, как и все офисные здания во Флориде. Но служит нервным центром для операций «Водолея». Здесь есть все необходимое для поддержания крупной подводной операции, компрессоры для кислорода и азота, зона обслуживания оборудования, а также гипербарическая камера для лечения декомпрессии.

Главная особенность базы – пульт управления. Он служит для контроля за ходом операции, когда акванавты находятся в подводном доме. Дежурный в режиме реального времени отслеживает данные о состоянии бортовых генераторов и компрессоров LSB. В то же время на экранах, заполняющих большую U-образную консоль, отображаются различные параметры жизнеобеспечения подводного жилища.

Дэвид надеялся, что сможет разобраться со своими странными новыми чувствами, как только поговорит с Эвой. У вахтенного пульта дежурила Джейни Рамирес. Он махнул ей рукой и вошел в классную комнату базы. Он знал, что процесс обустройства в подводном доме займет некоторое время. Поэтому в качестве оправдания своего ожидания он планировал использовать образовательную функцию.

Он оставался в классе в течение трех часов, работая над небольшими проектами. Когда убедился, что акванавты устроились, он подошел к вахтенному столу и небрежно сказал:

– Похоже, у тебя тут миссия.

Рамирес ответила:

– Да, бентическая команда Эвы Мартинес проводит десятидневное исследование северной части рифа. Собирают данные о влиянии глобального потепления на процесс образования карбоната кальция в кораллах.

На мониторе с разделенным экраном Дэвид видел, как Эва укладывает оборудование. Она была командиром миссии. Но работала в качестве работника по погрузке. Он почувствовал нечто такое, чего не испытывал уже давно. Чувство было не очень приятным, поскольку он знал, что оно подвергает опасности его нежное сердце.

Он с надеждой спросил:

– Может быть, позже я смогу поздороваться?

Рамирес посмотрела на Дэвида так, словно решила, что он шутит, и сказала:

– Единственный, кому разрешено использовать бэтфон для связи с подводным домом – Бэтмен, а на тебе нет трико и плаща.

Дэвид одобрительно хмыкнул. Но на самом деле был в раздражении. Он должен был найти способ сообщить Эве, что у него появилась зацепка. Он надеялся, что она даст ей повод для размышлений в течение десяти дней, которые она проведет там.

Он небрежно сказал:

– Что ж, думаю, я задержусь здесь на некоторое время. У меня много работы по оформлению афиш, и я не хочу каждый день ездить в Ки-Уэст и обратно.

Дэвид знал, что о безопасности лодки позаботится Бастер, а супруги с четырнадцатиметровой яхты Beneteau, пришвартованной по соседству, хорошо позаботится о Бастере. Так было каждый раз, когда ему приходилось ночевать на базе поддержки, потому что Бастера все любили.

Когда Дэвид повернулся и пошел к двери, он обернулся через плечо:

– Сниму комнату в «Фишере» и всегда буду рад помочь, если тебе понадобится кто-то на ночной вахте.

Дэвид знал, что посреди ночи трудно найти людей, способных дежурить у пульта управления.

Рамирес ответила:

– На эту ночь назначен Том Малчак, но у него четверо маленьких детей, поэтому иногда он отменяет дежурство. Оставь свой номер мобильного телефона, и, возможно, получишь от меня сообщение.

***

Незадолго до этого...

«Зельда» застала синоптиков NHC врасплох. Большинство ураганов типа «Зельды» дрейфуют на север к побережью Техаса. Но верхние ветра неожиданно сменились сильными западными, и «Зельда» повернула обратно. Теперь она направлялась прямо на Кис с необычайно высокой скоростью. NHC поспешно выпустил пересмотренные предупреждения об ураганах. Последний раз ураган типа «Зельды» обрушивался на Кис в 1935 году и унес жизни более четырехсот человек.

«Фишер» находился всего в минуте езды к югу от опорной базы. Номер стоил полторы штуки, тогда как в любом другом месте, кроме Исламорады, он стоил бы сорок девять баксов. Но у Дэвида был план. Его мобильный зазвонил, когда он заканчивал ужинать. Он ждал звонка. Знал, что будет на замене, потому что позвонил Тому Малчаку и сказал, что возьмет его смену.

Пока Дэвид добирался обратно на базу, зловеще стемнело, и пошел сильный дождь. Усилился ветер, и на восточном горизонте быстро проносились грозовые тучи. На закате солнца там происходило что-то очень грозное.

Рамирес провела для Дэвида обычный инструктаж, когда он явился на службу. Дэвиду он не требовался, поскольку тот уже прошел курс обучения по работе с пультом. Но это была его первая реальная ситуация, и нужно было следовать протоколу. Итак, Рамирес ознакомила его с процедурой регистрации и проверки состояния.

Они записывали показания насыщения азотом и подтверждали, что содержание кислорода и уровень CO2 находятся в пределах нормы, когда на горячей линии NHC загорелся сигнал, и диспетчеры «Водолея» узнали, что к ним приближается убийца. Рамирес, которая все еще была дежурным офицером, обменялась несколькими недружелюбными словами с людьми в Майами за то, что те оповестили их в последнюю минуту.

Главная проблема заключалась в том, что все это происходило в 21:30 в пятницу. Конечно, дежурных было много, и у них был хороший план реагирования на ураган. Но на сбор сил реагирования уйдет пара часов, а этого слишком мало.

Первое, что сделал Дэвид, это позвонил Оливии. Сказал, что она должна быстро уехать из Ки-Уэста. Как только он объяснил ситуацию, она сказала:

– Я соберу вещи и сразу же отправлюсь в путь. Но что собираешься делать ты?

– Здесь, в Исламораде в серьезной опасности находится Эва Мартинес. Я должен ей помочь.

Эти слова поставили окончательную точку в фантазиях Оливии. Она видела, что ее муж рискует жизнью ради другой женщины, и ей больше нет места в жизни Дэвида.

Оливия с глубоким сожалением сказала:

– Я люблю тебя, Дэвид. И всегда буду любить. Но составлю бумаги, как только вернусь домой.

Дэвид был слишком занят обдумыванием своего следующего шага, чтобы пробормотать что-то еще, кроме ка:

– Мне тоже жаль, Оливия.

И он, и Рамирес были в состоянии паники. Подводный дом находился достаточно глубоко под водой, чтобы ураган его не затронул. Но LSB находился на поверхности. Следовательно, он подвергся бы воздействию всей силы Зельды. А если выйдет из строя LSB, то у находящихся внизу акванавтов не останется средств к существованию.

Они не могли переждать ураган в жилище без электричества, воздуха и, что более важно, без давления, чтобы избежать декомпрессии. Поэтому им требовалось срочно выбираться оттуда. Был только один приемлемый вариант. Позади здания был пришвартован, подготовлен и готов к работе «Си Рэй». И это была единственная лодка, которая могла достаточно быстро добраться до LSB и вернуться обратно до того, как насядет вся сила урагана.

Дэвид обошел Рамирес, активировавшую план реагирования, и взял трубку бэт-телефона. На мониторе он увидел, как на звонок ответила Эва.

– Эва, это Дэвид.

Эва настороженно сказала:

– Сюрприз, чего ты хочешь?

Дэвид сказал, стараясь вложить смысл в каждый слог:

– Ты должна эвакуироваться из подводного дома как можно скорее. Я заберу тебя и твой экипаж с LSB, сообщу, когда всплывать.

Эва сердито сказала:

– Хочешь сказать, чтобы я прервала миссию? Разве такое разрешено?

Дэвид был разочарован тем, что Эва рассердилась на него. Но, опять же, прервать миссию было большим шагом. Он сказал:

– Подожди-ка, – и передал трубку Джейни Рамирес.

Рамирес сказала:

– Здесь управление миссией. У нас приказ NHC о срочной эвакуации, код разрешения Ноябрь-Отель-Чарли-817-Зулу. Вы должны убраться из подводного дома, пока есть возможность. На нас надвигается ураган, и есть вероятность, что вы окажетесь там без поддержки LSB.

Дэвид взял трубку у Рамирес и сказал:

– Я отплываю на «Си Рэй». Это займет двадцать минут или около того. Но уже становится довольно паршиво. Так что, может быть и дольше. Следи за мной.

Это было преуменьшение: ветер дул со скоростью двадцать-тридцать миль в час, когда Дэвид проплыл мост через Снейк-Крик и направился к большим атлантическим валам. В настоящее время волны были от двух с половиной до трех метров, что не было проблемой, поскольку они еще не начали ломаться.

«Си Рэй» пробивался сквозь волны на своем шаге, выбрасывая шлейф воды, когда пробивался сквозь их верхушки. Дверь кают-компании была закрыта и задраена. Дэвид занимал место пилота наверху, облаченный в штормовое снаряжение и крепко пристегнутый ремнями, пока большая лодка билась на волнах. Ветер гнал дождь по закрытому стеклу, словно пули.

Дэвид следил за показаниями ветромера и анемометра. Общий курс на LSB был северо-восточным, а ветер дул с юго-юго-востока. Поскольку ветер был тридцать узлов с кормовой четверти, это облегчало преодоление волн.

Однако высота волн увеличивалась, по мере увеличения скорости ветра, и «Си Рэй» начинал нырять во впадины. Чтобы избежать этого, Дэвид стал двигаться зигзагообразно, держа лодку под углом сорок пять градусов к каждой приближающейся волне.

Без луны и звезд было совсем темно, и становилось одиноко и страшно. Постоянные разряды молний были единственным, что освещало бушующее море. Гром гремел почти непрестанно, и дождь лил ливнем. Дэвид включил два мощных галогенных прожектора с дистанционным управлением, которые были установлены на специальной конструкции над местом пилота.

По мере приближения шторма скорость ветра достигала сорока узлов. Но «Си Рэй» по-прежнему хорошо продвигался вперед. Дэвид ориентировался по GPS. Но измерить расстояние не было никакой возможности. Он все пытался связаться с подводным домом по высокочастотной радиостанции морского диапазона. Но приближающийся ураган создавал слишком сильные электрические помехи.

Дэвид пробыл в пути около часа, хотя планировал проплыть за двадцать минут. По GPS он мог сказать, что находится прямо над LSB. Но не мог его увидеть. Он предположил, что Эва и ее команда уже всплыли.

Дэвид начал паниковать, когда в двухстах метрах к востоку небо озарила сигнальная ракета. Должно быть, шторм отбросил его на запад, а может быть, начала дрейфовать от своих швартовов LSB. Он повернул и направился обратно против ветра, когда вспыхнула вторая сигнальная ракета, и он, наконец, смог разглядеть в красном сиянии башню связи LSB.

На палубе стояла Эва, держась за стойку, и перезаряжала ракетницу. Остальные члены ее команды, должно быть, укрылись в LSB. Эва, несомненно, увидела галогенные огни «Си Рэя».

Из-за сильного ветра Дэвид не мог, как обычно, просто подойти к платформе на холостом ходу. Ему приходилось держать значительный ход, чтобы сохранить управление. Если ветер загонит «Си Рэй» в буй, они все погибнут. Поэтому единственным безопасным вариантом было сделать контролируемый проход мимо, а команде придется прыгать. Это было опасно. Но все они тренировались на этот случай.

Когда «Си Рэй» осторожно приблизился к подветренной стороне LSB, Дэвид увидел, как Эва собирает свою команду на краю. Он подумал: «Умница!» В тени платформы высота волны была менее двух метров.

«Си Рэй» почти коснулся борта LSB, когда Дэвид перевел дроссели на задний полный ход, и большая лодка замерла на мгновение, как пауза в танце. Три человека свалились в кучу в кормовом колодце. Осталась только Эва, решившая первой высадить свою команду. Дэвид перевел дроссели на полный газ и помчался мимо буя навстречу бешеным волнам.

Ему не хотелось бросать Эву. Но ему приходилось возвращаться на LSB длинной петлей. Иначе шестиметровые волны, набегающие на транец, затопили бы двигатели.

LSB исчезла, когда он начал петлять, что еще больше усилило тревогу Дэвида.

Еще одна сигнальная ракета осветила левую четверть – молодец!!! Дэвид скорректировал курс, и «Си Рэй» прошел в чуть менее метра от буя. Дэвиду пришла в голову совершенно неуместная мысль: «У меня получается».

Он проделал тот же трюк с дросселями, и Эва слетела с платформы в идеально выверенном прыжке. Она по-кошачьи приземлилась в кормовом колодце. Дэвид отсек двигатели от пассажирского салона, и большая лодка, пробиваясь сквозь завывающий шторм, направилась к дому.

Команда Эвы задраила люк и спустилась вниз, чтобы выпить несколько заслуженных рюмок рома. Тем временем Эва присоединилась к Дэвиду наверху в кресле второго пилота. Она пристегнула ремни, одарила его веселой улыбкой и сказала:

– Приятно встретить тебя здесь?

Дэвид в ответ по-волчьи улыбнулся и сказал:

– Я был поблизости.

Ни одному из них не требовалось ничего говорить. Их будущее стало очевидным для обоих – любовь, брак и собственное маленькое семейство морских биологов.

***

После развода пришла записка от Оливии. Она была дружеской, где она сказала ему, что наконец-то поняла, что он чувствовал. Тем временем Дэвид поговорил по душам с Эвой. Они вернулись в привычное положение, сидя в лодке Дэвида. Вечер был теплым и ароматным. Мусор после шторма был в основном убран, и в Маргаритавилле снова был рай.

Глаза Эвы светились, когда она лежала, прижавшись к руке Дэвида. Он удивлялся, как такая сильная и способная женщина может казаться такой мягкой и уязвимой. Он решил, что никогда не сможет понять женщин. Но ему это и не требовалось. Ему достаточно было довериться одной из них, а уж она позаботится обо всем остальном. Эва была той, кому он доверил бы свою жизнь.

Дэвид сказал:

– Когда мы были рядом в последний раз, я сказал тебе, что больше никогда не влюблюсь. Но я ошибался. Потому что я влюбился в тебя, и это создает проблему.

Взгляд Эвы из мечтательного превратился в встревоженный.

– Какую проблему?! Я тебя тоже люблю!!!

Дэвид грустно посерьезнел:

– Эва, ты замечательный человек. Я говорил тебе это снова и снова. Но я хочу, чтобы ты была в моей жизни постоянно. А не просто как человек, с которым можно проводить время.

Это заставило его неуверенно добавить:

– Я сидел здесь ночь за ночью и слушал, как ты рассказываешь мне об одном мужском завоевании за другим. Я просто слишком стар для походов в кафе. Я хочу на тебе жениться.

Ее прекрасное лицо засветилось, как прожектор, пока Дэвид не добавил:

– Но я уже обжигался на женщинах. Так что, клянусь честью, ты должна пообещать, что сможешь быть верной до самой смерти? Ты должна быть честной.

Глаза Эвы стали обсидиановыми, движимые глубокими чувствами, которые привели в действие ее следующее заявление. Она сказала:

– Мы оба хотим жить осмысленной жизнью, оправдать свое существование каким-то существенным образом. Это – цель более высокого порядка, нечто большее, чем просто пробираться по жизни, хватаясь за все подряд, когда это возможно. Это то, что больше всего нас объединяет.

Дэвид кивнул. В первую очередь именно искренность Эвы привлекла его к ней. Ценности для нее кое-что значили. Она могла быть такой же игривой и кокетливой, как и любая другая привлекательная женщина. Но под красивой внешностью скрывалась столь же фундаментальная приверженность принципам в жизни, как и у него.

Эва продолжила:

– Я люблю секс, а кто его не любит. Но всегда избирательно относилась к мужчинам, с которыми спала, и была осторожна. Ты это знаешь, потому что слушал мои рассказы.

После чего серьезно добавила:

– И количество мужчин, с которыми я была, ты можешь сосчитать не используя все свои пальцы.

Затем она остановилась и серьезно посмотрела на него, оценивая его реакцию:

– Ты также понимаешь, что я хочу чего-то большего, чем несущественные отношения на одну ночь. Я тебе говорила об этом. Проблема в том, что я не встретила никого, кого бы уважала настолько, чтобы полностью посвятить себя ему.

Она наклонилась вперед так, что прямо и многозначительно посмотрела в глаза Дэвиду, и сказала:

– Я поцеловала много лягушек. Это то, что должна делать современная женщина, чтобы встретить своего принца.

Она сделала паузу, чтобы дать ему осмыслить сказанное, а затем продолжила:

– С того дня, как в Центре начал работать ты, я поняла, что ты – тот самый. Ты – умный, способный и заботливый. Ты относился ко мне как к партнеру, а не как к потенциальному завоеванию, и всегда был честен.

Затем с усмешкой она добавила:

– Я посылала тебе все сигналы, какие только могла придумать, а ты продолжал изображать из себя старшего брата. Я уже всерьез начала думать, что дело во мне, или, может быть, тебе просто больше нравятся мужчины. Ты не представляешь, какое облегчение я испытала, когда узнала, что единственная проблема в том, что ты женат.

Дэвид рассмеялся. Эва подчеркнуто добавила:

– Честь – для меня особенно важная добродетель. Поэтому ты знаешь, что я буду уважать клятву, если дам ее. Это – фундаментальная часть моей культуры.

Она сделала паузу и многозначительно добавила:

– Что еще более важно, мои взгляды полностью совпадают с твоими собственными ценностями. Поэтому, когда я говорю тебе, что я – твоя, ты знаешь, что можешь мне доверять, что я никогда не нарушу эту клятву.

Дэвид сказал:

– Ииии, значит... это твой ответ? Говоришь, что сможешь представить себя замужем за мной?

Вместо ответа Эва взяла его лицо в свои руки и поцеловала горячим открытым ртом. Это было первое романтическое прикосновение в их жизни. Они оба, спотыкаясь, поднялись на ноги, все еще целуясь. Дэвид был поражен тем, как быстро все происходит. Поэтому замешкался.

Эва прервала поцелуй и сказала, улыбаясь:

– Итак, ты хочешь сделать это на глазах у всей пристани или предпочтешь более уединенное место? Меня устроит любой вариант.

В своем стремлении добраться до передней койки оба споткнулись о Бастера. Бастер поднял голову, решил, что они просто пошли спариваться, и снова заснул.

Когда они добрались до койки, Дэвид возился с лифчиком Эвы. Она потянулась сзади и быстро расстегнула его. Дэвид видел ее сиськи два раза у «Капитана Тони». Но все равно смотрел на них с удивлением. Они были чертовски невероятными – большие, упругие, круглые, очень высоко сидящие на ее груди, с невероятными сосками.

Она легла спиной на кровать, с трудом выпутавшись из шорт. Он с удивлением смотрел на ее абсолютно совершенное тело. Ее бедра были круглыми и женственными, но при этом сохраняли тонус тренированной спортсменки. Ее ноги были потрясающими. Но он и так это знал: мускулистые, но абсолютно женственные. Тем не менее, именно ее красивое овальное лицо, ставшее маской страсти, превратило ее в нечто исключительное.

Они оба долго ждали и не хотели ждать еще. Это был момент истины. Дэвид смотрел в ее глаза, когда она притянула его к себе. Ее грудь вздымалась и опадала, как океанские волны во время урагана.

Дэвид сделал секундную паузу. Он понимал, что это – судьбоносный шаг. Если он ошибся в этой женщине, то уже не сможет оправиться от боли в сердце. Следующие несколько секунд ответили на все его вопросы. Эва полностью отдалась ему.

Она схватила его, ввела в чан с кипящим медом и вращала бедрами, пока глубоко внутри нее он не коснулся дна. Жар был невероятным, почти нечеловечески горячим. В то же время она целовала его с широко открытым ртом. По сути, она была полностью открыта для него с обеих сторон своего тела, и казалось, что они были единым целым.

Эва застонала так громко, что это испугало Бастера, и он залаял. Затем она обхватила своими длинными ногами талию Дэвида, и они приступили к извечному движению. По мере того, как они это делали, Эва начала издавать небольшие уханья и ахи. Эти звуки быстро сменились ритмичными стонами, завершившимися небольшой кульминацией – всего лишь протяжным стоном, и ее разгоряченные бедра раздвинулись еще шире.

Эва почувствовала, что ее самоконтроль ослабевает, ее бедра подрагивали и спазмировали, как будто принадлежали не ей, и она чувствовала, как мышцы ее попы сжимаются и разжимаются, как у какой-то машины. Она также поняла, что наделала столько шума, прося Дэвида трахнуть ее, что ей не понравится предстоящая «разгуливание в неприглядном виде» по причалу.

Однако она потерялась в ощущениях Дэвида, двигающегося в ней, и хотела, чтобы он знал, что она – его женщина навсегда. Все закончилось, безусловно, замечательно. Она могла чувствовать сокращение, исходящее из далекой-далекой галактики. Когда он кончил, она взорвалась как звезда смерти.

Все рациональное мышление пропало, в то время как ее психика переваривала чистое, грубое ощущение. Это чувство было настолько глубоким, она могла ощутить парадокс: она стояла на грани потери сознания и в то же время дико металась под своим любовником.

И обнаружила, что кричит:

– Как хорошо!!! Я ждала этого целую вечность. Сделай меня своей, малыш! Я – твоя. И всегда буду твоей. – И Дэвид так и сделал. Эти семь месяцев были долгими.

Он кончал, казалось, вечность. Тем временем схватки и восторженные содрогания Эвы продолжались еще несколько минут.

Наконец, Дэвид собрался с силами и скатился с нее. Они лежали бок о бок, отдышиваясь и приходя в себя. Затем он оперся на один локоть и спросил:

– Ты серьезно?

Эва смотрела в пространство, теребя свои локоны, все еще возвращаясь в этот мир. Она молча лежала еще несколько секунд, тяжело дыша. Наконец с любопытством спросила:

– Что это значит?

Дэвид ответил:

– Ты сказала, что всегда будешь моей. Так ли это?

Эва неверяще посмотрела на него и сказала:

– Нет, я говорю это каждому парню, с которым трахаюсь!

Лицо Дэвида осунулось. Эва подумала про себя: «Бестолковый, но я его люблю».

Она шлепнула его по руке и сказала:

– Конечно, я была абсолютно серьезна, идиот. Я выйду из этих отношений только вперед ногами, и если у тебя есть планы поступить иначе, то ты уйдешь тем же путем, потому что у нас, кубинцев, есть способы справиться с гулящими мужьями.

ЭПИЛОГ

Три месяца спустя Дэвид стоял под шикарным навесом в парке Трумэн Уотерфронт. Он находился всего в сотне метров от Центра Экоразведки – места, где все началось.

Эва сияла в белом шелковом платье, заканчивавшемся сантиметров на пять выше колен. Оно демонстрировало ее невероятную фигуру. На ней была гирлянда из плюмерий цвета фламинго, идеально контрастировавшая с ее длинными шелковистыми черными волосами.

Родители Эвы были очень богаты, и Эва была единственной девочкой в этой кубинской семье. Поэтому Дэвиду пришлось выдержать пышную свадьбу, которую ее родители всегда хотели устроить для нее.

Давиду было жаль свою невесту. Эва хотела, чтобы свадьба проходила на глубине двадцати метров под водой в подводном доме. Но вместо этого она стояла перед священником в сопровождении взвода подружек невесты, а несколько сотен друзей и доброжелателей наблюдали за происходящим.

Дэвид был прирожденным одиночкой, и у него не было семьи, о которой можно было бы говорить. У него было несколько знакомых, но никто из них не был достаточно близким другом, чтобы стать шафером. Но у него был один преданный приятель – тот, кто был с ним на протяжении всей жизни.

Именно поэтому старый вонючий бывший заключенный из приюта в Олбани был единственным существом, преданно стоящим рядом с женихом... пыхтящим и слюнявым.

Собаки преданы своим людям, и Бастер знал, насколько это важно для Дэвида. Поэтому он даже позволил организаторам свадьбы искупать себя и привести в порядок. Теперь он сидел в застывшей позе, которую принимает каждая собака, чтобы показать всему миру, насколько она хороша. Две нити слюны, свисающие с углов пасти шафера, были единственным незначительным нарушением этикета.

Когда, наконец, пришло время вручить кольцо, Дэвид отстегнул его от ошейника на толстой шее Бастера. Когда Дэвид надел его на палец Эвы, Бастер подумал про себя: «Этот брак будет очень, очень счастливым. Собаки знают своих людей, а мы никогда не ошибаемся в таких вещах».

***

Примечание автора:

Этот последний глупый кусочек – дань дружбе, которую я завел на этих сайтах. Вы можете быть виртуальными и анонимными. Но много для меня значите – DT