Just Supposed to be a Summer Job от Hooked1957

***********************************************************

Предполагалось, что для Стиви Таннера это будет просто летняя работа, способ заработать немного денег на карман, чтобы осенью взять их с собой на первый курс колледжа. Его лучший друг, Ронни Бейли, уговорил своего дядю, работавшего на курорте в Катскиллз, взять их с Ронни в бригаду на лето. Днем они занимались садоводством, убирали газоны и проводили восстановительные работы, а ночью тусовались и пили пиво в своем домике.

Домики были скудными и тесными, по четыре человека в каждом, с парой двухъярусных кроватей, телевизором и маленькой ванной комнатой, но зарплата была лучше чем все, что они могли найти на Лонг-Айленде, где жили. А деньги бы пригодились для жизни: Стиви – в Университете Айовы в Эймсе, штат Айова, Ронни – в Университете Вермонта в Берлингтоне, штат Вирджиния. Стиви собирался стать сертифицированным специалистом в области финансового учета, Ронни – ветеринаром.

Работа была физически тяжелой, но оба юноши были в хорошей форме, спортсмены, только что закончившие школу. По ночам они в основном зависали в чьей-нибудь комнате, ели пиццу и пили пиво, держась подальше от приносящих деньги клиентов, как наставлял их дядя Ронни. Артисты – танцоры и певцы – не особо следовали этому правилу, но против их присутствия никто, казалось, не возражал, потому что в большинстве своем они были довольно симпатичными ребятами, как парни, так и девушки. Иногда можно было увидеть, как один из артистов спаривается с ребенком-подростком одного из гостей, а иногда – как один из них спаривается с одним из гостей – определенно то, что находится под запретом, как сказали обоим, хотя иногда казалось, что это правило не распространяется на артистов. В первые несколько недель, пока входили в привычный ритм жизни, ни один из ребят не обращал на это особого внимания.

Большинство приезжало на курорт на неделю, в конце воскресенья и уезжало в субботу утром. Некоторые из наиболее обеспеченных останавливались на две недели подряд, и ко второй неделе уже выучивали имена некоторых сотрудников – по крайней мере, тех, кто работал в столовой и в бюро обслуживания. Запомнить имена обслуживающего персонала не пытался никто, но ребята быстро это поняли.

Однажды теплым вечером юноши забрели в одну из беседок, где несколько мужчин играли в карты. В общей зоне стояли несколько жен, переговариваясь между собой, когда один из мужчин, которого все называли «Фига», поднял глаза от своих карт, повернулся к жене и сказал, что она вызывает у него язву, нависая над его плечом. Его взгляд просканировал собравшихся и, упав на Стиви, подозвал того к столу.

– Эй, парень. Да, ты, с волосами... давай. Проводи мою жену в столовую, купи ей мороженого, себе тоже, и покажи территорию. Ошиваясь здесь, она убивает мою удачу. Я уже потерял 37 долларов.

Он вытащил из пачки двадцатидолларовую купюру на два мороженых, которые должны были стоить всего полтора доллара. Он посмотрел Стиви прямо в глаза, и молодой человек, вспомнив, чему его учили, посмотрел на пожилого человека. Тот захихикал, когда Стиви взял купюру и вышел из беседки вслед за женой мужчины.

– Проклятый богом ребенок – ходячий комок шерсти. Как они это называют, афро? – прокомментировал Фига, когда эти двое ушли.

На самом деле «Фигой» был Чарли Бонафильо, довольно высокопоставленный член преступной семьи Луккезе. Чаще всего он назывался «Фига» или «Чарли Фига». Все, кто в танке, знали, кто такой Чарли Фига. Стиви отнесся к просьбе серьезно.

Когда пара вышла из беседки, Стиви впервые хорошо рассмотрел миссис Чарли Фига. У нее были русые волосы до плеч, самые голубые глаза, которые он когда-либо видел, и телосложение, как у сорокапятилетней Софии Лорен.

– Разве твоя мама никогда не говорила тебе, что пялиться на даму невежливо? – язвительным тоном спросила она.

– П-п-п-простите, – заикаясь, произнес Стиви.

Стиви очень понравилась роль гида для миссис Бонафильо.

– Зовит меня Анжела, – сказала она ему, и к моменту, когда пара вернулась в беседку, ее рука уже обнимала его за плечо. Хотя она и не придавала этому большого значения, руку с плеча Стиви она все же убрала, когда они поднимались по ступенькам беседки.

Стиви потянулся в карман и вытащил сдачу для Чарли Фига за мороженое.

– Это твое, малыш, – сказал Чарли, глядя на деньги, которые Стиви пытался ему вручить. – Спасибо, что избавил меня от нее на некоторое время, и спасибо, что присмотрел за ней.

Глаза Стиви округлились, когда он положил деньги обратно в карман. Он проработал два года в мясной лавке своего отца в Бруклине, и никогда раньше ему не давали больше одного доллара.

Ни хрена себе. Восемнадцать долларов чаевых только за то, что я показал ей окрестности, – подумал он про себя. – Это почти дневная зарплата.

На следующий день, кося траву вокруг коттеджей, Стиви получил сообщение, что его хочет видеть Чарли Фига. Стиви спросил своего начальника, не может ли он отлучиться на несколько минут, чтобы повидать мистера Бонафильо, и, услышав имя Чарли Фигса, начальник ответил Стиви, что у него есть столько времени, сколько нужно мистеру Бонафильо.

Когда Стиви постучала в дверь коттеджа Бонафильо, открыла Анжела. Она впустила Стиви, затем извинилась и вышла из коттеджа.

День был жаркий и влажный, и Стиви от косьбы вспотел. Его вьющиеся каштановые волосы реагировали на влажность и были затянуты в широкую, длинную афро-прическу, доходившую до плеч. Волосы Чарли были коротко подстрижены, а спереди смазаны Боильонтином. Он не понимал мальчиков, носящих длинные волосы, как у девочек. Он пристально посмотрел на Стиви.

– Не могу тебя понять, парень. Ты – либо светлокожий нег... черный ребенок... либо темнокожий жи... еврейский подражатель с химической завивкой.

Стиви молча радовался, что Чарли, по крайней мере, чувствует себя достаточно виноватым, чтобы не использовать более грубые описания его национальности. Не сказать, что он не слышал, как эти слова бросали в его адрес раньше.

– Будет ли разница, если я буду либо тем, либо другим... или и тем, и другим? – спросил Стиви ясным, уверенным голосом. – Единственное, что я вам скажу, это то, что я не подражатель. И это – не химическая завивка. В зависимости от погоды волосы становятся туже и короче или свободнее и длиннее. Так было всегда. Вы хотели меня видеть?

– Да, малыш. Хочу тебя спросить кое о чем, и, говоря по-вашему, дети, это довольно тяжело. Но что бы ты ни ответил, разговор останется между нами. Если он выйдет наружу, один из нас получит несколько сломанных ребер и разбитое лицо, а может, и что-нибудь похуже. Уловил мою мысль?

– Да, сэр.

– У нас с женой довольно интересные отношения. Время от времени я позволяю ей... ходить на свидания с другими мужчинами, если ты уловил мою мысль. Это компенсирует случайные... отношения, которые у меня бывают с другими женщинами. Но она делает это только с моего ведома и одобрения... и все делается очень тихо. Понимаешь... разбитое лицо, верно?

Хотя он старался не подавать виду, глаза Стиви расширились. Эта реакция не осталась незамеченной Чарли.

– Итак, вот как это будет, каждый день в девять вечера ты будешь встречаться с ней у беседки, а затем уходить на прогулку. Только убедись, что ты выходишь из коттеджа к одиннадцати, потому что к этому времени должен буду приехать я... а я не хочу видеть, как ты сбегаешь. И тебе лучше хорошенько вымыться, прежде чем ты увидишь мою Анжелу.

– И еще одно, парень. Обращайся с ней как с леди, а то потом твои куски будут находить по всем этим горам. Понял?

Стиви только кивнул головой. У него так пересохло во рту, что он не мог говорить.

Чарли кивнул в ответ и отпустил Стиви, махнув рукой. Стиви не теряя времени, покинул коттедж.

Стиви был рад шуму газонокосилки. Его мысли разбегались сразу в восьмидесяти направлениях, и звук, казалось, помогал ему сосредоточиться.

Ни хрена себе! Жена Чарли Фига и я! Черт, а я-то надеялся хотя бы дожить до двадцати лет, – подумал про себя молодой человек. – А что, если я не смогу сделать работу достаточно хорошо?

Стиви занимался сексом всего с полдюжины раз с тремя разными девушками, и хотя считал, что у него все получилось, ни одна из них не была настолько опытна, как миссис Чарли Фига. И два раза секс был поспешным, на заднем сиденье его тесного Pontiac Tempest 1960 года. Он вспомнил, что говорил ему отец, рассказывая о «пестиках и тычинках». «Не торопись. Здесь – не гонка. И всегда старайся угодить своей партнерше».

***

Вторая половина дня прошла быстро. Стиви встретился с Ронни у хижины хозблока, и они пошли в столовую, где ели сотрудники. Ронни спросил о планах на вечер, но Стиви ответил, что ему необходимо принять душ и выполнить поручение Чарли Фига.

– Думаешь, сумеешь снова вытянуть из него восмнадцать долларов чаевых? – поинтересовался Ронни.

– Я бы не отказался! – ответил Стиви.

Стиви пришел в беседку на пять минут раньше. Он суетился и потел, поймав взгляд Чарли. Чарли кивнул, и Анджела, сидевшая на стуле в паре метров позади Чарли, встала и подошла к молодому человеку. Она взяла его под руку, и пара медленно направилась к коттеджу, арендованному Бонафильо.

Большая часть жилья на курорте – это просто домики, но была группа коттеджей для тех, кто хотел немного больше места и комфорта. В некоторых коттеджах, например у Бонафильо, даже был кондиционер.

Анджела Бонафильо была одета в скромный голубой сарафан, не похожий на довольно рискованные сарафаны, носимые многими молодыми женщинами и подростками на курорте, с тонкими бретельками и глубоким вырезом на спине, демонстрирующим довольно много голых плеч. Но Анжеле было около сорока пяти лет, и она была женой важного человека, так что, для человека ее положения одеваться подобным образом было недопустимо.

Материал платья был немного тонковат, и когда они вошли в кондиционированный коттедж, Стиви заметил, что соски Анжелы напряглись. Когда он поднял глаза на Анжелу, она смотрела на него, разглядывая свои сиськи третьего размера, и ее губы изогнулись в коварной улыбке.

– Полагаю, раньше ты уже делал это, не так ли, малыш? – сказала Анжела, продолжая улыбаться.

– Да, мэм, несколько раз, – тихо ответил Стиви.

– Просто Анжела, малыш. Никаких этих мэм, – хихикнула она.

– Да, мэм... Ну, то есть, Анжела.

Анжела медленно прошла на кухню и налила себе бокал скотча J&B в три кубика льда. Она подняла бокал, слегка взболтала ее и посмотрела на Стиви.

– Не хочешь?

– Да, мэм... э... Анжела, было бы неплохо.

Анжела повторила для него, а потом жестом пригласила Стиви сесть на диван, сев рядом с ним, повернувшись к нему под углом. Он наблюдал, как покачиваются ее груди под верхней частью платья, и она опять поймала его взгляд.

– Нравятся сиськи, Стиви? – прямо спросила она.

Стиви покраснел и опустил глаза на напиток в своей руке.

– Встань, парень. У нас всего пара часов, так что, давай начнем это шоу.

Они оба встали, и Анжела шагнула к Стиви. Она обняла его, положив руки ему на спину. Погладила его по спине вверх и вниз, а затем наклонилась для нежного поцелуя. Стиви поцеловал в ответ, а затем обнял Анжелу, положив руки на ее упругую попку. На несколько секунд он подумал, что Анжела, вероятно, примерно того же возраста, что и его мать, но эта мысль быстро исчезла, когда она наклонилась для более физического и продолжительного поцелуя. Стиви чувствовал, как оживает его член, и Анжела тоже, когда он прижался к ее животу.

– Почему бы тебе не оказать мне честь и не расстегнуть пуговицы? – сказала Анжела.

Будучи послушным ребенком, Стиви сделал все что ему сказали. Выглядит, как ребенок на Рождество, – подумала Анжела. Раздевшись догола, она принялась за дело, и когда сняла со Стиви трусы, то обнаружила, что его пятнадцать сантиметров мужской плоти достойны внимания. Она наклонилась и нежно поцеловала головку. Колени парня слегка подкосились.

Анжела привела парня в спальню и повалила на кровать. Она обхватила его бедра и опустилась на него в стиле наездницы. Он начал дергаться, но Анжела положила руки ему на грудь и не двигалась. Он понял намек и остановился. Затем Анжела начала медленно раскачиваться вперед-назад, надавливая клитором на его член. Стиви оставался почти неподвижным, позволяя Анжеле вести его за собой. По правде говоря, никогда раньше он не занимался «ковбойским» сексом и не вводил свой член в женщину настолько глубоко. Вообще-то, – подумал он про себя, – он никогда раньше не трахал женщину: все остальные были просто девочками.

Анжела начала дышать тяжелее. Она наклонилась и подарила Стиви самый страстный поцелуй в его молодой жизни. Когда она откинулась назад, он взял в руки ее грудь и нежно погладил соски.

Анжела застонала, затем ее глаза замерцали, она напряглась и начала дико извиваться. Стиви почувствовал, как по его члену на живот водопадом стекают ее соки. Никогда раньше он не доводил женщину до оргазма, да и девушку тоже. Через несколько мгновений он присоединился к ней, испытав самый сильный оргазм в своей жизни.

Анжела не слезала с него, когда член Стиви начал ослабевать. Несколько секунд она лежала на его груди неподвижно, а затем медленно начала сокращать мышцы своей киски, чтобы сжать размягчающуюся эрекцию молодого человека до полной твердости. Прошло всего пара минут, а Стиви снова стал твердым как камень. Анжела внутренне улыбнулась, подумав про себя: Эта старушка все еще может!

Анжела перекатила их обоих в миссионерскую позу, не позволив члену Стиви покинуть киску. Сняв напряжение, она знала, что парень будет хорош для долгого, медленного траха, и диктовала темп снизу. Во время траха пара иногда сливалась для чувственных поцелуев, и Стиви изрядно потел сверху. Его длинные волосы кольцами спадали на лицо Анжелы, щекоча ее и вызывая новые ощущения. У нее еще никогда не было секса с кем-то, чьи волосы были такой же длины, как у нее.

Примерно через двадцать минут Анжела переключила Стиви на более высокую передачу, и дополнительная скорость дала ей то, что она искала, – второй большой оргазм. Оргазм Анжелы под ним вскоре после этого подтолкнул Стиви, и пара лежала на кровати, тяжело дыша, каждый погрузившись в свои мысли.

От Бонафильо Стиви ушел примерно в 10:30, очень внимательно следя за временем. Всю дорогу до своей хижины он практически насвистывал. Ронни и двое других работников из обслуживания сидели, откинувшись на спинки стульев, и смотрели черно-белый двенадцатидюймовый телевизор «Хитачи».

– Ну, ты, вообще-то, выглядишь бодрым, – сказал Ронни, когда Стиви вошел.

Стиви очень хотелось похвастаться перед друзьями своим вечером с Анжелой, но он знал, что лучше не говорить ничего предосудительного.

– Просто составил компанию миссис Бонафильо и поел мороженого, пока Чарли Фига играл в карты, – простодушно ответил он. Если бы кто-то из остальных увидел улыбку, расплывшуюся по лицу Стиви, у них могли бы возникнуть вопросы.

***

На следующий вечер Стиви снова встретился с Анжелой в беседке, где мужчины опять играли в карты. Чарли ненадолго прервал игру, чтобы поприветствовать Стиви, что заставило восемнадцатилетнего парня почувствовать свою значимость. Затем они с Анжелой вернулись в ее коттедж.

Оказавшись в коттедже, Анжела велела Стиви снова сесть на диван, а сама налила каждому из них виски со льдом. Передавая Стиви напиток, она заметила, как молодой человек нервно дергается, и порадовалась, что у нее все еще есть то, что нужно, чтобы увлечь юношу.

– Прошлая ночь была хороша, Стиви, но ты когда-нибудь раньше лизал киску? – спросила Анжела.

У Стиви открылся рот. Он перечитал достаточно много «Плейбоев», чтобы понять, о чем говорит Анжела, но у него еще не было возможности попробовать это с девушкой... или женщиной.

– Нет, мэм... Ну, то есть, Анжела. Но если скажешь мне как, я постараюсь сделать все возможное! – промурлыкал Стиви.

– Хороший мальчик, – сказала Анжела почти материнским тоном, но тут же спохватилась.

Анжела заставила Стиви снять с себя одежду. Она видела, как растет эрекция Стиви. Затем она медленно раздела его. Сев рядом с ним на диван, Анжела медленно раздвинула ноги, наблюдая за Стиви. Она нежно взяла его лицо в руки и поднесла к своей киске. Она увидела, как Стиви принюхался и сморщил нос. Несмотря на то, что ранее в течение дня она спринцевалась, она знала, что запах киски не всегда самый приятный.

– Высунь язык и проведи им по моему отверстию, – нежно сказала она.

Стиви выполнил ее приказ и был вознагражден небольшим визгом и легким подскоком Анжелы. Вкус, – решил он, – лучше, чем запах, – и он снова наклонился, чтобы лизнуть еще раз, немного глубже. На этот раз Анжела издала горловой стон, и в тот же миг Стиви оказался на крючке. Он начал лизать, словно поглощая рожок мороженого, а Анжела стала извиваться и стонать как одержимая. От ее стонов его стояк становился все сильнее и подталкивал его к бешеному темпу. Примерно через полминуты Анжела не выдержала, напряглась всем телом, а затем начала со всей силы бить своей киской по лицу Стиви, чуть не скинув его с дивана. В этот момент ее единственной здравой мыслью было то, что она рада, что включен кондиционер, а окна и двери закрыты.

Через тридцать секунд Анжела наконец-то кончила, и лицо Стиви оказалось залито ее соками.

– Вау! – это все, что он мог сказать. – Вау. Вау. Вау!

Стив подождал, пока Анжела не подаст признаки жизни, прежде чем возобновить свои ласки. Теперь, когда у него было представление о том, что именно работает, он экспериментировал с несколькими другими движениями и точками. Анжела, казалось, наслаждалась всем этим, и когда Стиви, наконец, нашел ее набухший клитор, Анжела была уверена, что мир взорвался фейерверками, ангелочками и радугой, а она перешла от визга к крику.

– Чертов мальчик. Ты уверен, что никогда не делал этого раньше? Это было фантастически! Теперь скользи сюда и дай мне этот член.

Стиви действительно скользнул к Анжеле и вошел в нее. Она подняла голову и поцеловала его в губы, а затем медленно начала слизывать с его лица свои соки. Стиви наслаждался ее ласками, сосредоточившись на поддержании темпа, заданного Анжелой...

***

Двухнедельный отпуск Бонафильо прошел очень быстро, – думал про себя Стиви, подходя к вечерней карточной игре за несколько минут до девяти в последнюю пятницу, после чего Чарли и Анжела должны были уезжать. Некоторые семьи были заняты на шоу талантов, проходившем в зале отдыха, но Чарли и его друзья по карточной игре были на своих обычных местах в беседке с напитками и картами. Стиви поймал взгляд Чарли, взяв Анжелу за руку, и Фига, как обычно, кивнул ему.

Как и с первой ночи, у пары была еще одна ночь фантастического секса. Когда Стиви пора было уходить, Анжела взяла его лицо в свои руки и сказала, что он – прекрасный любовник, и что любая женщина будет рада иметь в постели такого внимательного мужа как Стиви.

– Ты не должен терпеть дерьмо от любой девушки, Стиви. Ты – замечательный парень и прекрасный любовник, и любая девушка, которая этого не видит, тебя не стоит.

Пара обнялась, и Стиви ушел. Так или иначе, остаток лета продолжался.

***

Айова-Сити, штат Айова, настолько далек от Лонг-Айленда, насколько это вообще возможно, – думал Стиви, выходя из самолета, чтобы начать первый год обучения в колледже. В мае они с отцом уже посещали колледж, и тогда он был настолько впечатлен, что записался на учебу, но в холодном свете знойного августа в Айове, возможно, это было не самое лучшее решение в его жизни, как подумал Стиви.

Такси доставило его в общежитие, и когда он приехал, там уже находился другой первокурсник, его сосед по комнате. Гэри Буткус, студент архитектурного факультета, приехавший из западной части штата Айова, города Совет-Блаффс. Поскольку ни один из них не пришел в колледж с приятелем, тот решил сделать двух первокурсников соседями по комнате. Стиви приехал с двумя большими чемоданами, в которых была почти вся его одежда и немного вещей. Гэри сидел на своей кровати и возился с часами-радиоприемником. Он предложил Стиви холодную банку «Миллера», и Стиви сразу понял, что они с Гэри поладят.

Занятия на первом курсе казались для Стиви легкими, поскольку тот, будучи выпускником № 7 в классе из 630 студентов, учился в Айове на половинную стипендию. Математика была сильной стороной Стиви, и в школе было не так много математических уравнений, которые он не мог решить в уме. Это всегда сводило с ума его школьных учителей, потому что на тесты и домашние задания он сдавал ответы без сопровождения «черновиков».

– Ты должен всегда показывать свои черновики, поскольку, если упустишь какую-то задачу, мы сможем вместе рассмотреть, где ты допустил ошибку, – говорили учителя. – Если покажешь свой черновик, то возможно, тебе удастся получить частичную оценку.

– Мне не нужна частичная оценка. Если все правильно, оцените. Если неправильно, отметьте как неправильно. Я совершил ошибку, отметьте ее. Я с этим смирюсь, – жаловался Стиви в ответ.

Социальный аспект колледжа оказался для Стиви немного сложнее. С его смуглой кожей и длинными вьющимися волосами жители Айовы в толпе не знали, как к нему относиться. Они решили, что раз у него длинные волосы, то он – хиппи и, возможно, принимает наркотики. Многие из других ребят в школе были из богатых пригородов Чикаго, смотревшие свысока на всех, кто выглядел не как они и вел себя не как они.

Стиви и Гэри сблизились с парой соседей по комнате прямо напротив них. Рич Новинский был высоким, крепким парнем из Филадельфии, проведшим первые три дня в Айова-Сити пьяным в стельку, потому что в Айове возраст для употребления алкоголя был восемнадцать лет, а в Пенсильвании – девятнадцать. Энди Мэйхью, его сосед по комнате, был родом из штата Иллинойс, его отец работал на фабрике GM, поэтому в нем чувствовался «синий воротничок». Эти два соседа по комнате так хорошо сблизились и были вместе так долго, что другие ребята на этаже стали называть их «El Quattro», что по-испански означает «Четверка». Номинальным лидером группы был Рич, поэтому его называли «Уно». Энди был «Дос», Гэри – «Трес», а Стиви – «Синко». Поскольку группа называлась «El Quattro», ни один из ее членов не должен иметь имя «Куатро», поэтому он пропустил его и перешел к «Синко» – пять. Все остальные члены группы посчитали это очень смешным.

Стиви был крепко сложен, хотя и слегка полноват, а его темная кожа и глубокие карие глаза придавали ему несколько смуглый вид, который в школьные годы нравился многим девушкам. То же самое происходило и в колледже, и Стиви обычно мог найти себе пару, когда хотел. Он не спешил заводить эксклюзивные отношения с какой-либо девушкой. Со своей стороны, девушки из колледжа казались немного более «живыми», чем те, что были в старших классах, поэтому затащить их в свою постель не составляло труда. Его сосед по комнате, в частности, отметил, что Стиви, похоже, не испытывает недостатка в кисках, и иногда убеждался, что другие тоже об этом знают.

– Это из-за волос или цвета кожи? – как бы спрашивал Гэри никого конкретно, когда El Quattro зависал в одной из их комнат. Если в комнате были другие люди, они обычно сидели тихо, пока перешучивание между четырьмя друзьями не убеждало их, что все это – в шутку.

Несмотря на то, что Стиви не был таким уж общительным, он быстро завоевал в кампусе репутацию хорошего сексуального партнера. Хотя его мужское достоинство составляло всего пятнадцать сантиметров, его готовность лизать киску и талант в этом деле делали его почти выдающимся мужчиной. Он помнил совет Анжелы.

В средней школе на Лонг-Айленде Стиви встречался в основном с белыми девушками, просто потому, что те составляли подавляющее большинство женского населения. Но, помогая по субботам в мясном магазине своего отца в Бруклине, он виделся в основном с чернокожими девушками, и тоже встречался с несколькими из них. Когда дело доходило до свиданий, цвет кожи не был для Стиви проблемой, но он был достаточно проницателен, чтобы заметить, что для некоторых людей это было проблемой, особенно для родителей девушек, с которыми он встречался. Отец Стиви советовал сыну быть таким же уважительным к родителям девушки, как и к своим собственным, и обычно все складывалось к лучшему.

Здесь важен не цвет, – вспомнил Стиви слова своего отца, когда тот указал на его лицо. – Важен цвет здесь, – сказал он, указывая на его грудь. – Сердце у всех одинакового цвета.

Стиви и его отец, Марти, могли говорить практически обо всем, пока он рос. Марти поощрял Стиви задавать вопросы ему и его жене Наоми на любые темы. «Единственный глупый вопрос, – говорил он, – это тот, который не задан. Именно с ним у тебя будут проблемы».

То и дело возникали разговоры о расе. В Нью-Йорке проживало восемь миллионов человек, и каждый день здесь можно было встретить представителей любой расы, вероисповедания, цвета кожи и религии. Марти никогда не уклонялся от какого-либр вопроса, который ему задавали по этой теме, за исключением того, что добровольно не выдавал информацию по одному вопросу – и его ребенок никогда не спрашивал: точная расовая принадлежность Стиви. В свидетельстве о рождении Стиви было указано, что он – европеоид, и что оба его родителя – европеоиды. Но если у матери Стиви был слегка оливковый цвет лица, что отражало ее сефардское еврейское происхождение, то у его отца была бледная кожа, что отражало его русское еврейское происхождение. И если Марти был коренастым от природы и ростом всего метр семьдесят, то Стиви вырос до иетра восьмидесяти трех и имел телосложение скорее бегуна, чем футболиста. Когда они были вместе, легко было понять, что они – не биологические отец и сын, и иногда, особенно когда Стиви был моложе, какой-нибудь невоспитанный дурак так и заявлял, прежде чем Марти останавливал обидчика взглядом, а иногда и рукой по горлу.

– В свидетельстве о рождении написано, что он мой, и я утверждаю, что он мой. Этого достаточно для меня, значит, достаточно и для тебя, – говорил он такому болтуну.

Конечно, дети есть дети, и Стиви в то или иное время слышал все оскорбления, как из-за расы, так и из-за религии. Он редко отвечал на них, и только несколько раз ему приходилось пускать в ход кулаки, чтобы свести насмешки к минимуму.

Стиви ожидал, что в Айове проблем будет больше, чем в Нью-Йорке. В конце концов, Нью-Йорк – мегаполис с людьми всех типов, а Айова – деревушка. Вероятно, Стиви никогда не видел никого похожего на него, кто не был бы спортсменом со стипендией, и не знал бы, кто такие евреи, если бы сам Иисус Христос вернулся на землю.

Лишь весной первого курса Стиви впервые столкнулся с ощутимым расизмом. Четверо друзей были на весенних танцах в кампусе и тусовались у задней стены центра отдыха, когда Стиви заметил на танцполе с парнем Аманду Фишбо. Стиви училась с Амандой в двух классах и считал ее красивой: карамельного цвета кожа, рост около метра шестидесяти, большая грудь и попа в обтягивающих джинсах, так и просящаяся, чтобы ее поласкали. Она, казалось, просто дружила с парнем, с которым танцевала, и когда песня закончилась, Стиви сделал свой ход и спросил Аманду, не потанцует ли она с ним.

– Отвали от меня, подражатель, – закричала она на него. – Мой папа надерёт мне задницу, если застанет меня даже танцующей с белым парнем.

– У меня розовый язык, – ответил Стиви.

Аманда не ожидала такого ответа и подняла бровь.

– Просто я слышала, что ты – белый мальчик, но мне говорили, что ты также знаешь, что делать. Ты приглашаешь?

– А ты согласна? Что скажет твой папа?

– Думаю, если ты заставишь меня кричать достаточно громко, я даже не смогу услышать его в своей голове, не так ли?

Еще один балл в пользу Анджелы Бонафильо, – подумал про себя Стиви, провожая восхитительную мисс Фишбо в свою комнату в общежитии.

– Похоже, я снова сплю у вас, – сказал Гэри Ричу и Энди. – Этот парень меня убивает.

***

Анжела говорила Стиви, что в следующем году Бонафильо снова приедут в Катскиллз на две недели, и Стиви позвонил на курорт, чтобы получить обратно свою летнюю работу. Хотя Ронни не собирался возвращаться, его дядя был более чем рад взять обратно хорошего летнего работника, и даже повысил Стиви до начальника одной из бригад. Таким образом, Стиви получал 2, 75 доллара в час – неплохие деньги для молодого парня в 1970 году.

Анжела сразу заметила, что в этом году Стиви выглядит гораздо более уверенным в себе, вероятно, в результате опыта, который приобрел с ней в прошлом году, а затем года, проведенного в колледже. Он также немного пополнел и, казалось, стал более выносливым в постели. Со своей стороны, Стиви знал, что в этом году его возможности намного выше, чем в прошлом, и делал все возможное, чтобы показать Анжеле, как он ее ценит.

В один из моментов их первого вечера вместе за год Стиви перешел от сосания сосков Анжелы к тому, что спустился вниз, приподнял ее попу обеими руками, а затем медленно погрузил в женщину свой твердый член. Через пять минут тело Анжелы напряглось, а затем содрогнулось от долгого, глубокого оргазма, который она подчеркнула гортанным рычанием. Стиви продолжал накачивать, пока она заканчивала свой оргазм, затем вынул член и накрыл своим ртом киску Анжелы. Примерно через минуту она взорвалась во второй раз, схватив Стиви обеими руками за длинные вьющиеся волосы.

Стиви было немного больно от ее дергания за волосы, но он понимал, что Анжела не имеет ни малейшего представления о том, что делает. Через минуту она остановилась почти в середине спазма, потеряв от наслаждения сознание. Стиви убрал лицо от ее влагалища и просто смотрел, как Анжела медленно выходит из ступора.

– Черт возьми, молодой человек, где ты этому научился? – радостно вскрикнула Анжела.

– Кое-чему меня научила ты, но кое-что – это просто мое внимание к тому, чего хочет моя партнерша, – усмехнулась Стиви. – Мы, математики, обычно проводим много времени, размышляя обо всем. Я же делаю это не только в математике.

Способность Стиви замедляться и все обдумывать также пригодилась ему, когда он трахал Анжелу – или занимался с ней любовью. Казалось, он мог продержаться столько, сколько нужно, чтобы Анжела кончила на его члене несколько раз.

– С твоими членом и языком, девушка, которая заставит тебя надеть ей кольцо на палец, будет самой счастливой женщиной на земле, – сказала Анжела во время их последней сессии в отпуске.

Стиви лишь улыбнулся комплименту, с его лица стекали соки Анжелы.

В основном из-за Анжелы Стиви возвращался в Катскиллз и на следующие два лета. Хотя в Айове в течение учебного года он получал больше, чем свою долю кисок, он считал Анджелу одной из лучших и сказал ей об этом, перед тем как расстаться с ней в последний раз в качестве любовницы.

Анжела покраснела, задаваясь вопросом, не был ли парень просто вежлив, как обычно.

– Я полностью серьезен, Анжела, – сказал Стиви, предвосхищая ее взгляд. – Не представляю, как Чарли мог бы отказаться от такой богини, как ты. Думаю, что не смог бы.

– Как ты уже понял, малыш, есть секс и любовь, и иногда эти два понятия не пересекаются. Я знаю, что он меня любит, а я люблю его. Ты знаешь, что тебя я не люблю, а ты не любишь меня. Но, черт возьми, парень, ты сексуально выворачиваешь меня наизнанку, и если бы мы встретились в другой жизни, я бы никогда тебя не отпустила.

***

Последний учебный год продвигался к окончанию колледжа, когда Стиви получил телефонный звонок, который навсегда изменил его жизнь. Позвонила его мать и сказала, что всего за час до этого в своей мясной лавке от сердечного приступа умер отец. Стиви сказал матери, что прилетит домой на следующий день, а затем сел на кровать и заплакал, впервые с тех пор как ему было шесть лет и несколько соседских подростков забросали его расовыми оскорблениями. Найдя Стиви плачущим в своей комнате в тот вечер, Марти сказал сыну, что поддаваться на насмешки других – это слабость, а умение не обращать внимания на глупости – признак по-настоящему сильного человека. А также он научил Стиви нескольким приемам самообороны, которым сам научился в детстве.

– То, что ты сильный, не значит, что ты не должен быть готов защищаться, – наставлял он Стиви.

Во время трехчасового перелета в аэропорт ЛаГуардия Стиви не думал ни о чем другом, кроме своего отца. В детстве Стиви считал своего отца почти непобедимым, с точеными чертами лица и весом в восемьдесят шесть килограмм при росте метр семьдесят. Благодаря многолетней работе с говяжьими полутушами и целыми свиными тушами у Марти были бицепсы, а также плечи и грудь чемпиона-тяжелоатлета. Стиви же всегда был худым, с гораздо меньшим количеством мышц, поэтому отличался от своего отца не только по цвету кожи, но и был другого типа телосложения. Тем не менее, Стиви не понимал, что в этой картине что-то не так, пока ему не исполнилось тринадцать лет – примерно в то время, когда многие мальчики начинают заниматься спортом в школе и посещать тренажерный зал. Тем не менее, он никогда не говорил о своих сомнениях ни одному из родителей.

***

Поскольку в округе не было других родственников, мама Стиви решила устроить для Марти небольшие похороны, и он был похоронен на следующий день по традиционной еврейской церемонии. Стиви сам засыпал грязью почти весь гроб, не позволяя другим бросать больше, чем лопату грязи, как это принято. Физическая природа этой задачи не давала Стиви покоя.

В тот вечер Стиви и его мать, Наоми, съели небольшой ужин, в основном молча, сидя за кухонным столом. Наоми беспокойно изучала своего сына и наконец, приняла решение.

– Почему ты никогда не спрашивал своего отца или меня, являемся ли мы твоими настоящими родителями? – начала Наоми. – Ты неглуп, Стиви. Ты должен был знать, что что-то не совсем так. Ты должен был знать, что ты – не сын своего отца.

– Но в том-то и дело, мама. Я – его настоящий сыном, – сказал Стиви. – Может быть, я и не его биологический сын, но, о да, я – его настоящий сын. И он был моим настоящим отцом. И если бы я задал этот вопрос, я бы разбил этому человеку сердце. А я не мог так поступить с ним. Он знал, что я знаю. Но для него это не имело значения, так что, для меня это тоже не имеет значения. Он единственный отец, который мне когда-либо был нужен.

В этот момент Наоми тихонько плакала. У Стиви в глазах стояли слезы.

– Ты хоть представляешь, какого роста был тот мужчина? – спросила Наоми после минутного перерыва.

– Метр семьдесят, может быть, метр семьдесят один, – наконец, ответил Стиви.

– Даже близко нет, – ответила Наоми, перестав плакать. – Насколько мне известно, тот мужчина не был ни на сантиметр ниже трех метров!

– Мы с твоим отцом поженились, когда я была на третьем месяце беременности. Мы дружили, но не более того, с восьмого класса, а к концу старшего класса средней школы я начала тайно встречаться с чернокожим парнем. Несколько моих друзей знали об этом, но я не осмеливалась встречаться с ним открыто – это был 1951 год – и тогда это просто не было принято. Мои родители, конечно, не знали. Он не был евреем, не был белым. А потом, когда я забеременела... Почти все мои подруги меня бросили, мои родители были опустошены... а потом он тоже бросил меня, сказал, что я не должна была быть настолько глупой, чтобы залететь, и что он не собирается заботиться об этом.

– Не знаю точно, как об этом узнал твой отец. Но он пришел ко мне и сказал, что будет со мной, женится на мне и будет заботиться обо мне и моем ребенке... нашем ребенке... всегда. Он только попросил, чтобы в свидетельстве о рождении как отец был указан он, и чтобы мы никогда не говорили об этом, пока у тебя не возникнут вопросы. Тогда мы бы сказали тебе правду. Но ты никогда не спрашивал. Он знал, что ты знаешь. Ты знал, что он знает, но вас двоих было не остановить.

– И этот человек любил нас обоих с каждой унцией энергии, которая у него была. И его любовь была заразительна. Я видела это на его лице каждый раз, когда смотрела на него. Я даже пыталась подарить ему детей, которые биологически были бы его, но этого не случилось. Тебе суждено было стать его ребенком... его единственным ребенком.

Их прервал телефонный звонок.

– Кто бы это мог быть? – вслух спросила Наоми, когда Стиви встал из-за стола и ответил на звонок телефона, висевшего на стене.

– Таннер, – сказал Стиви в микрофон черного телефона.

Пока Наоми смотрела на происходящее, Стиви стоял неподвижно, двигались только мышцы его лица, и он внимательно слушал того, кто звонил. Она знала, что это не может быть хорошо.

– Да, сэр, – наконец, ответил Стиви и спокойно положил трубку.

Стиви знал, что его мать не имеет никакого отношения к мясному магазину его отца. Магазин был закрыт на время похорон, но Стиви знал, что у трех работников, которых нанял его отец, есть семьи, о которых необходимо заботиться. Он предполагал, что его мать закроет магазин навсегда и продолжит работать в администрации местной школьной системы, чтобы пополнить скудный страховой полис Марти.

– Кто это был, Стиви? Чего они хотели?

– Завтра у меня собеседование с одним из парней Большого Пола Кастеллано. Почти уверен, что они собираются забрать папин магазин. Насколько глубоко он влещ, мама?

– Мы никогда не обсуждали конкретику, дорогой, но я знаю, что он задолжал Ranbar Packing приличную сумму. Просто отдай ему магазин и уходи, Стиви. Ты помнишь, что всегда говорил о мафии твой отец.

– Да, не связывайся с этими парнями, Стиви, – всегда говорил он. – И никогда не шути с ними. Они не понимают шуток, и все быстро становится ужасным.

Стиви познакомился с несколькими парнями Большого Пола, работая летом у своего отца, когда учился в школе. Несколько раз в те годы Марти привозил пару мешков мяса в дом, принадлежащий Майку Марсико, и встречался с ними в течение нескольких часов. Хотя Стиви приглашали зайти в дом вместе с отцом, Марти настаивал, чтобы сын оставался в машине. Стиви всегда держал в дверном кармане книгу, чтобы почитать.

– Мне не нужно, чтобы они слишком хорошо узнали тебя, и наоборот, – сказал бы Марти.

На следующее утро Стиви поехал на встречу в магазин своего отца. Когда он остановил машину перед магазином в Бедфорд Стайвесант, среди четверых встречающих его было знакомое лицо. Чарли Бонафильо встретил Стиви как дядя, обнял молодого человека и представил его Карлу Косентино, Большому Тони Лупелли и Сэлу Косте. Все пятеро вошли в магазин и закрыли за собой дверь. Хотя Марти всегда предупреждал Стиви, что мафия может быть жестокой, обычно они были хорошими семьянинами, поэтому Стиви надеялся, что ему удастся выйти из этой встречи невредимым. Эта часть, очевидно, была задачей Сэла, и большую часть встречи тот простоял у двери, пока Стиви разговаривал с остальными тремя.

Косентино был специалистом по цифрам, потому что сразу перешел со Стиви к делу. Марти влез в долги на сорок тысяч долларов и в качестве залога предоставил свой дом. Стиви был шокирован цифрой и постарался сохранить как можно более безучастное выражение лица, но его математический гений тут же начал прогонять цифры, пытаясь вычислить приемлемую сумму выплаты. Затем Лупелли начал говорить о вариантах, но Чарли поднял руки вверх, словно подавая сигнал к остановке. Все разговоры прекратились. Он повернулся к Стиви.

– Как насчет того, чтобы сделать так, малыш? – сказал он, обхватив Стиви за плечи одной из своих больших рук. – Мы берем магазин, ты приходишь работать ко мне на несколько лет, а мама ведет дом, никто никого не трогает. Я даже буду хорошо тебе платить, чтобы ты мог помочь расплатиться с этим большим долгом.

Косентино и Лупелли начали протестовать, прежде чем Чарли снова поднял руки.

– Парень не имеет к этому никакого отношения. Он – хороший человек. Я лично поговорю с Большим Полом и все улажу. Кроме того, если я позволю Сэлли издеваться над ребенком, то потом месяц не получу ничего от Анжелы. Ей тоже нравится этот парень, и она до конца жизни будет меня обламывать, если парень пострадает.

– Договорились, парень?

Стиви не осознавал этого, но он задержал дыхание примерно на минуту. Наконец, он сделал большой глоток воздуха и кивнул головой, когда Чарли, Косентино и Лупелли дружно рассмеялись. Чарли протянул руку, и Стиви пожал ее, зная, что для них обоих это рукопожатие лучше любого контракта.

– Мне осталось около шести недель до окончания колледжа, – сказал Стиви Чарли. – А после я смогу присоединиться к вам.

Когда все направились к двери, Чарли взял Стиви за руку и придержал его, чтобы не слышали остальные трое. Затем он наклонился к нему и очень тихо сказал:

– И это не включает в себя время, проведенное с Анжелой. С тем, что вы делали летом, покончено. Улавливаешь мою мысль?

– Да, сэр, полностью.

По правде говоря, Стиви надеялся работать в одной из крупных бухгалтерских фирм на Среднем Западе. В трех из них он прошел собеседования и считал, что его шансы получить предложение о работе в двух довольно высоки. Но не собирался отказываться от возможности работать на лейтенанта мафии, особенно если это означает, что из него не выбьют все дерьмо... или еще чего хуже.

Как и многие лейтенанты мафии, Чарли Фига владел несколькими небольшими легальными предприятиями. Это был легкий способ перемещения денег, особенно незаконных. Формально работа Стиви заключалась в том, чтобы быть комбинацией бухгалтера и отмывателя денег, но, будучи новоиспеченным сертифицированным специалистом по финансам с высоким уровнем интеллекта, Стиви знал, что может «очистить» деньги Чарли, просто играя в рамках правил. Возможно, это потребует от него несколько больше усилий, но Стиви решил, что однажды это пригодится и Чарли, и ему.

***

Стиви выходил из магазина Santangelo's Deli, когда буквально столкнулся с будущей миссис Таннер. Получив на обед горячую телятину с перцем и содовую с сельдереем в один из солнечный дней, Стиви собирался прогуляться до ближайшего парка и пообедать. Он не смотрел на дверь, когда толкнул ее и шагнул внутрь, столкнувшись с парой красивых женщин, остановившихся, когда дверь открылась. Стиви задел ту, что была ниже ростом, и с грацией бывалого спортсмена, которым и являлся, остановился, а затем отпрыгнул назад, при этом извиняясь.

– Чертов хиппи, подстригись, – сказала более высокая из них, стоявшая с доброжелательной улыбкой, когда Стиви поднял голову.

Трейси Рицци была на год младше Стиви, но в школе отставала на два класса, так как Стиви перепрыгнул шестой класс. Пара была вместе около года, с осени младшего класса старшей школы Стиви до осени его выпускного класса. Стиви тяжело переживал расставание, но это было уже восемь лет назад. С тех пор они виделись несколько раз, и оба старались быть друг с другом вежливыми.

Трейси отрезала свои длинные светло-каштановые волосы до плеч и набрала несколько килограммов, но в остальном выглядела довольно хорошо, как подумал про себя Стиви. Ее светло-голубые глаза искрились, когда он смотрел на нее, и она делала то, что обычно делала со своим носом, когда дразнила его, что делало несколько веснушек на переносице более заметными. Стиви улыбнулся в ответ, вспомнив, что с ней есть другая женщина.

– Простите... мисс... Я не хотел вас едва не опрокинуть. Просто предвкушал, как доберусь до знаменитой телятины Сантанжело с перцем.

– Это – моя подруга, Дженнифер Соррентино. Дженнифер, это – Стиви Таннер. Да, тот самый Стиви, с которым я встречалась около года в старших классах.

Впервые Стиви хорошо рассмотрел другую женщину. У нее были длинные темно-каштановые волосы и глубокие карие глаза. Поскольку был теплый летний день, на ней было короткое платье, и Стиви долго, медленно рассматривал то, что, по его мнению, было «самыми потрясающими ногами, когда-либо ступавшими по земле». Ее рост – всего метр пятьдесят семь, но она была на каблуках в десять сантиметров, а ноги были оливковыми, мускулистыми и, о, такими близкими к нему.

– Господи, Стиви, вытри с подбородка слюни! – воскликнула Трейси, когда Стиви вернулся в реальный мир с овечьим выражением лица.

Стиви вернулся в кафе вместе с женщинами и подождал, пока те закажут еду. Как только еду принесли, все трое отправились в парк. Стиви и Трейси общались, а Дженнифер в основном молчала и ела свои фрикадельки. Стиви старался разглядывать ноги Дженнифер украдкой.

Трейси удивила Стиви, сказав, что все еще не замужем. Она думала, что следующий парень, с которым она встречалась после Стиви, был принцем на белом коне, но когда они учились в колледже, Трейси поймала его на измене с ее бывшей лучшей подругой. С тех пор у нее не было серьезных отношений. Стиви притворялся, что ему грустно из-за своей бывшей девушки, но в глубине души знал, что это не так, потому что Трейси рассталась с ним, чтобы встречаться с тем следующим парнем, и он наслаждался этим ее разрывом как своеобразной местью.

Они с Трейси, пока встречались, занимались сексом всего пару раз, и Стиви не думал, что это было очень запоминающимся... для них обоих. Но это было до того, как Анджела Бонафильо научила Стиви некоторым тонкостям этого мира, – подумал он про себя.

Спорим, теперь я смогу заставить ее кричать, – пронеслось в мозгу Стиви.

Когда все закончили, и пришло время возвращаться на работу, Трейси настояла на том, чтобы записать свой номер телефона на руке Стиви, чтобы он смог позвонить ей ради свидания. Стиви был несколько удивлен, что Трейси захотела опять встречаться с ним, ведь она говорила ему, расстаясь со Стиви, что предпочитает более агрессивных типов, таких как тот «принц. Стиви подумал о том, чтобы попросить Дженнифер написать на другой руке номер ее телефона, но решил, что это разозлит Трейси и, возможно, приведет к скандалу, который он не хотел разыгрывать перед Дженнифер. Он решил с этим вопросом не торопиться.

Стиви решил, что у него будет одно свидание с Трейси, а затем он перейдет к Дженнифер, но у Трейси были другие планы – особенно после того, как Стиви, когда они вернулись в его квартиру после свидания, возбудил ее полдюжины раз своими пальцами, а затем в последний раз насадил на свой член.

– Вау, это не тот Стиви, которого я помню, – восхитилась Трейси, когда они лежали бок о бок на кровати Стиви.

Стиви был весьма доволен собой, лежа в постели и слушая, как Трейси начинает ритмично дышать, прежде чем заснул.

Наверняка старина Джон Даннинг не так уж много от нее получил за те четыре года, что они были вместе, – подумал Стиви.

Однако лишь на пятом свидании Стиви использовал остальные уроки, преподанные Анжелой. Он начал с облизывания обнаженной Трейси от ключиц до сисек, затем вниз по ее плоскому животу. Он остановился чуть выше ее клитора и переместился на край кровати, опустив лицо между подрагивающими ногами Трейси. Наклонившись, он дважды нежно подул на ее пухлые половые губы, наблюдая, как стекает влага. Затем плоской поверхностью языка медленно облизал ее вдоль всего входа в киску, а потом провел языком по ее клитору один раз вперед и один раз назад. В этот момент рваное дыхание Трейси остановилось, и она резко сжала голову Стиви между своих бедер, пока сама билась в сильном оргазме и неразборчиво кричала. Несмотря на отсутствие кислорода, поскольку Трейси перекрыла ему доступ воздуха, Стиви перешел в режим скоростного лизания и продолжал лизать, пока оргазм Трейси не закончился примерно через тридцать секунд.

Когда она, наконец, отпустила свою хватку на его голове, Стиви поднял голову и увидел, что Трейси на кровати потеряла сознание, а выражение ее лица было похоже на сочетание блаженства и удивления. Стиви оставался на месте, тяжело дыша, пока Трейси не пришла в себя примерно через минуту. Она посмотрела на него стеклянными глазами и полушепотом спросила:

– Ты на мне женишься?

***

Стиви так и не решился пригласить на свидание Дженнифер. Через год они с Трейси поженились.

В профессиональной жизни Стиви тоже все шло хорошо. Дела в предприятиях Чарли Фига шли настолько хорошо, что Стиви стало трудно жонглировать всеми делами в рамках легальных предприятий Чарли – компании по производству оливкового масла и патоки, поэтому он начал искать для Чарли Фига другое предприятие. И однажды, сидя в довольно новом ресторане RB в городке на Лонг-Айленде, ответ был настолько ясен, что Стиви стукнул рукой по столу и крикнул конкретно никому: «Да!». Пока сотрудники смотрели на Стиви так, будто он взорвался, Стиви достал из кармана блокнот и начал яростно делать заметки. Он выкинул свой недоеденный поднос в мусор и практически запрыгнул за руль своего легендарного Mustang Mach 1 1969 года.

Стиви вошел в офис САВ Importing и сразу же постучал в дверь Чарли. Он не стал дожидаться ответа и начал доставать из кармана свои записи, рассказывая о своем плане.

– Притормози, темный еврей, – сказал Чарли, называя Стиви по прозвищу, которым Чарли... и только Чарли... иногда ласково называл его. – Какого черта ты несешь?

В течение следующих двух часов Стиви изложил Чарли свой план создания строительной компании – совершенно законной строительной компании, которая будет заниматься строительством ресторанов быстрого питания и отделений банков по всему Лонг-Айленду. Остров, отметил Стиви, быстро разрастался в направлении Монток-Пойнта, и рестораны быстрого питания начали появляться повсюду как настоящий выбор еды, а не как просто модная тенденция. Кто-то должен строить эти рестораны. Что касается банков, то Стиви полагал, что населению нужно не только питаться, но и пользоваться банками, и Стиви заметил тенденцию к появлению банковских отделений. Между прочим, будет много работы для многих фирм – особенно для тех, кто специализируется на этих двух типах зданий. Быстро вскочить, но построить их высокого качества и по солидной цене. А с его, кхм, «связями» в обществе, маловероятно, что многие компании захотят бросить вызов Чарли – и никто из них не осмелится попробовать тактику низких цен.

– А учитывая всевозможные подвижные части строительного ремесла, мне будет легче выполнять свою основную работу, – добавил он.

– Парень, я ничего не понимаю в строительстве. У нескольких других парней уже есть компании...

– Но ни одна из них не является полностью законной... или примерно настолько полностью, насколько ты сделаешь эту, – перебил Стиви. – И у меня есть два парня, которых я могу пригласить, чтобы они руководили этим для тебя. Они оба будут отчитываться передо мной... а я – перед тобой.

«Ребята» Стиви были его связями в Айове. Его бывший сосед по комнате в колледже, Гэри Буткус, работал в фирме, занимавшейся дизайном и архитектурой, и Стиви был уверен, что он согласится на значительное повышение зарплаты по сравнению с тем, что ему платят сейчас.

Другой парень – начальник строительства в фирме из Айовы под названием «Кирк Гросс». Если требовалось построить банк на северо-востоке Айовы, вы звонили в «Кирк Гросс»; человек, на которого они полагались при выполнении лучших работ, был коренастым норвежским иммигрантом по имени Дин Салстром. Он был мастером-строителем и прирожденным лидером, и его бригада очень часто заканчивала работу, как в рамках бюджета, так и с опережением графика. Стиви хорошо узнал Дина в тот год, когда встречался с его дочерью, Шерил, в университете Айовы.

Дину не особенно нравились длинные волосы молодого человека, но во время нескольких глубоких бесед со Стиви он убедился, что Стиви – не наркоман-хиппи, как он предполагал, и уже начал думать, что этот молодой человек мог бы стать его зятем. Но потом его дочь внезапно объявила, что бросает Стиви ради какого-то богатого парня из пригорода Чикаго, и Стиви перестал быть частью картины.

Разрыв сильно ранил Стиви, но это было в прошлом, и Стиви знал, что чтобы все получилось, ему нужен Дин. Со своей стороны, пожилой мужчина был рад, что Стиви так высоко оценил его, и когда Стиви сделал ему предложение, вдвое превышающее его нынешнюю зарплату, пожилой мужчина уже летел в Нью-Йорк. В качестве дополнительного бонуса он взял с собой своего лучшего помощника.

***

Рождественские вечеринки Анджелы Бонафильо были почти легендарными. Она устраивала их в большом доме, принадлежащем ей и Чарли в Розлине, и в списке ее гостей было не только много членов съемочной группы, но и много людей из светской тусовки Нью-Йорка, включая нескольких политиков, актеров и певцов. Еда была на высшем уровне, в просторной гостиной дома играл струнный квартет, а люди весело смеялись, держа в руках первоклассные напитки. Стиви посещал эти вечеринки с тех пор, как впервые стал работать у Чарли, а на двух последних с ним была Трейси.

Через час после начала вечеринки Стиви и Трейси разошлись по разным частям дома и общались с разными гостями. Стиви, взяв себе тарелку с едой, только направлялся к месту в столовой, когда заметил в гостиной дома Трейси в небольшой группе мужчин, в которую входил Сэл Коста. Трейси обхватила левой рукой правую руку Сэла с внутренней стороны, и во время разговора с группой она время от времени наклонялась к Сэлу и что-то шептала ему на ухо. Затем они обменивались улыбкой.

Стиви решил, что ему не стоит садиться за стол, чтобы поесть, и остался снаружи салона, наблюдая за разыгрывающейся маленькой сценой. Он знал, что Сэл занимает в организации Чарли в первую очередь позицию быка, и что Чарли доверяет ему не меньше, чем Стиви. Со своей стороны, Стиви общался с Сэлом как можно меньше, считая его необходимым злом, но не тем, с кем хотел бы близко познакомиться. При росте метр восемьдесят восемь и весе в сто килограмм, Сэл был довольно хорошим физическим образцом и обычно считал себя самым привлекательным мужчиной в комнате... и вел себя именно так. Казалось, у него не было проблем с поиском женщин, и когда он выходил куда-нибудь, к его услугам всегда были «9» или «10».

Хотя Сэл и Трейси раньше встречались, поскольку Сэл и Стиви работали на одного и того же человека, Стиви никогда раньше не замечал, чтобы Трейси хотя бы разговаривала с ним, не говоря уже о том, чтобы чувствовать себя с ним очень комфортно, смеясь и шутя в группе. Он уже собирался подойти, чтобы присоединиться к группе, когда увидел, как Сэл достал из кармана пиджака пачку сигарет «Кент», прикурил одну и небрежно поднес сигарету к губам Трейси. Та схватила ее губами, не колеблясь ни секунды, пока Сэл доставал вторую сигарету и прикуривал ее для себя. Фамильярность этого жеста не ускользнула от Стиви.

Знакомость марки также не ускользнуда от Стиви. Хотя Трейси много не курила, ее любимой маркой была «Салем», хотя Стиви вспомнил, что время от времени видел в пепельницах у себя дома несколько раздавленных «Кент». На некоторых была помада Трейси, на некоторых – нет. Стиви всегда полагал, что бычки «Кент» без помады оставались от одной из подруг Трейси, не пользовавшейся помадой... одной из подруг Трейси. Стиви вдруг почувствовал, что его желудок сжался в комок. Он поставил свою тарелку с недоеденной едой.

Весь остаток вечера Стиви держался на расстоянии от жены, но следил за тем, чтобы она была в поле его зрения, куда бы ни пошла. По большей части она держалась рядом с Сэлом, как будто он был ее мужем, изредка отходя, чтобы перекусить или выпить, или поговорить минуту-другую с другой подругой. До конца вечера она так и не стала искать Стиви.

Во время поездки домой Трейси радостно болтала, как будто в ее жизни ничего не изменилось. Стиви почти совсем замолчал, но Трейси, казалось, этого не замечала. Его мысли шли одновременно в нескольких направлениях, в то время как он строил планы, чтобы выяснить, являлось ли то, что он видел, просто паранойей с его стороны или реальным беспокойством.

Чтобы выследить Трейси, Стиви мог бы воспользоваться услугами любого из помощников Чарли, но для такого личного и деликатного дела он воспользовался услугами высококлассного агентства, которым руководил бывший офицер полиции. Агентство не теряло времени даром, и уже через две недели агент, приставленный к Трейси, сообщил Стиви на встрече в офисе его строительной компании, что в среду после обеда в доме Стиви она встречалась с Сэлом Костой. Стиви разрешил агенту установить в доме пару шпионских камер и несколько «жучков», поэтому ему удалось получить несколько невысокого качества снимков пары, занимающейся сексом в главной спальне, а также аудиозапись этого события. По виду фотографий и звуку от «жучков» Стиви понял, что эти двое хорошо знакомы друге другом, а значит, роман продолжается уже некоторое время.

– Похоже, что по средам г-н Коста долго обедает, – заметил следователь.

– Какой же я тупица! – сказал Стиви следователю. – Я даже не догадывался. Мы занимались сексом три-четыре раза в неделю, и я был готов поспорить на ипотеку, что ее жизнь вращается вокруг меня. Мы даже говорили о том, чтобы в ближайшие несколько лет завести детей!

Все что мог сделать следователь, – это извиниться за то, что стал плохим вестником. Он поблагодарил Стиви за передачу ему чека и поспешно удалился из помещения.

Когда следователь ушел, Стиви позволил захлестнуть себя нарастающей ярости.

Сукин сын! Тупой сукин сын! Как ты мог быть таким чертовски слепым? – кричал про себя Стиви.

Крики насторожили Гэри, находившегося в соседнем кабинете, и он вбежал в кабинет Стиви со сжатыми кулаками, готовый к тому, что Стиви с кем-то дерется. Не увидев в комнате никого другого, он с беспокойством посмотрел на друга, никогда не видя обычно собранного Стиви таким неуправляемым.

– Что случилось, Стиви? Кому нужно надрать задницу?

Несмотря на рост метр восемьдесят пять, Гэри весил шестьдесят шесть килограмм, и, вероятно, не смог бы победить в драке на кулаках и мать Стиви, что часто думал Стиви про себя. Несмотря на это, когда речь шла о друге, Гэри был вторым человеком в драке, прикрывавшим спину Стиви, а Рич Новинский еще со студенческих времен всегда был первым. Такая преданность вызвала на лице Стиви улыбку, а затем, когда он задумался о старых временах и Риче, улыбка постепенно превратилась в ухмылку, а безумный румянец, покрывший лицо и шею Стиви, быстро сошел на нет.

– Знаешь что, Гэри? Ты – чертов гений! – торжественно воскликнул Стиви, глядя на своего настороженного друга. – В один из ближайших выходных нам нужно совершить небольшое путешествие в Айова-Сити. Соберем старую банду.

Гэри уже видел на лице Стиви это выражение. Стиви работал над чем-то в своих мыслях, над чем-то большим. Гэри знал, что скоро он ему об этом расскажет. Он повернулся и пошел обратно в свой кабинет, покачивая головой.

Стиви знал, что напрямую отомстить Сэлу Косте не может, потому что Сэл был неотъемлемой частью команды Чарли, а члены команды не должны драться. Но члены команды также не должны трахаться с женой другого члена команды, – подумал Стиви.

Стиви позвонил Стюарту Кляйну, хорошему другу, который также был адвокатом по разводам, и договорился о встрече на следующий день. Положив трубку, он опустил голову на стол и впервые после смерти отца заплакал.

Закончив жалеть себя, Стиви также записался на прием к своему врачу, чтобы пройти обследование на венерические заболевания. У Сэла была история с тем, что он спал с кем попало, и по крайней мере дважды подхватывал инфекцию, с тех пор, как Стив начал работать на Чарли Фига. Стиви было неловко, что пришлось сказать медсестре доктора Крейна, что ему нужно, но он понимал, что пришло время отбросить гордость и разобраться с необходимостью. Он также знал, что в течение нескольких недель должен держаться подальше от своей жены в сексуальном плане.

Стиви поручил своему адвокату составить бумаги на основании неверности. Он сказал адвокату, чтобы тот предложил ей одну треть супружеского имущества, а дом она могла оставить себе, если сможет выплачивать ипотеку. Он предложил выплачивать ей алименты в течение пяти лет.

– Трахни эту суку-изменщицу! – сказал Стиви своему адвокату. – И этого ублюдка тоже трахни!

Стиви пообещал адвокату солидную премию, если бумаги будут готовы к вручению к следующей среде. Он объяснил адвокату план, и тот посмотрел на Стиви и вздрогнул.

– Парень, ты слишком давно работаешь на команду, – сказал он.