Предисловие, совсем не о том.

Всем доброго дня! В связи с жарой, написательство приостановлено. Чтобы талант не пропадал, собрал рассказ из прежнего, наполнив его глубоким смыслом. О проблемах развития деревни, вопросах нравственного воспитания, трудностях морального выбора и обусловленности этических оценок вышеуказанного... Ну, или просто подрочить...

Печальная новость - "Графика" до сентября, не будет. Хорошая - этот рассказ будет выложен до конца, ибо уже написан, и редактируется.

В связи с развитием сюжета, будут проявляться сцены гомосексуального характера. Читателям высокой духовной культуры и строгих моральных принципов, следует избегать прочтения данного произведения, безусловно недостойного их внимания.

П.С. Все герои являются вымышленными более восемнадцати лет назад, в связи с чем на момент описания достигли законной возможности вступать в придуманные сексуальные связи, совпадение которых с реальными является случайным.

Не знаю, почему мама так сопротивлялась поездке в родную деревню. Это же, не насовсем... Переселяться в затерянную деревеньку, на краю географии, мне и самому не хотелось бы. Совсем другое дело, на неделю-другую. В последний раз, мы туда ездили четыре года назад. Лично я, очень неплохо провел время, с двоюродным братом Толиком и какой-то местной девчонкой. Мы купались на речке, ходили в лес. Я сам кормил курей, пас гусей и полол грядки. Полоть грядки, мне совсем не понравилось. Пыльно, жарко, исколотые пальцы потом чешутся. Но всё остальное, было очень здорово. Особенно, мне понравилась мамина сестра – тётя Яна. Хоть, она и была старше моей матери, но была невысокой, худощавой и очень подвижной. Постоянно что-то делала, говорила, заботилась, угощала... Самое главное, она ходила в коротких просторных платьях. Когда она полола грядки, подол поднимался достаточно, чтобы увидеть нижнюю часть ягодиц и зажатые попой трусы. Когда тётя наклонялась ко мне, что-то сказать, в вырезе платья можно было увидеть край кружевного лифчика, а если что-то делала, её грудь подрагивала и можно было заметить сосок.

Самое главное приключение той поездки - небольшое окошко в бане. Однажды, брат признался, что нижняя часть стекла не запотевала, и оставалась прозрачной узкая полоска. Разумеется, в следующий раз, я к нему присоединился. Как только наши мамы зашли в баню, мы заняли наблюдательный пункт. Сильно приближаться было опасно, свет из окна мог осветить лицо. Полоса обзора была невелика, и сидеть приходилось на полусогнутых, но всё эти неудобства вознаграждались видом двух настоящих голых женщин. Тётя Яна была старше мамы на пару лет, но была гораздо миниатюрнее и ниже. Её упругие конусы проигрывали рядом с мягкими отвисшими полушариями мамы. И сочные, подрагивающие ягодицы мамы казались мне гораздо соблазнительней крепкой тётиной попки. Треугольник волос, внизу маминого живота, был гораздо меньше и светлее. Мне казалось, что я вижу внизу розовые губки. У тёти, были густые тёмные заросли. Я не мог решить, что мне нравится больше. С замиранием сердца, рассматривал сокровища, обычно скрытые от глаз. Хотелось поскорее избавиться от брата, чтобы сполна насладиться... Рядом раздалось ритмичное сопение, и я с удивлением обнаружил, как он увлечённо надрачивает, не смущаясь моим присутствием. Уже стемнело, но головка, мелькающая в крепко сжатом кулаке, была хорошо заметна. Какое-то время, я не мог оторвать от неё взгляд. Я впервые увидел не только голых женщин, но и возбуждённый член, так близко от себя. Причем, когда его... Одёрнув себя, вновь повернулся к окну. В это время, мама что-то сказала сестре, и та ущипнула её прямо за торчащий сосок. Мама рассмеялась, и шлёпнула тётя Яну по голой заднице. Просто смотреть на такое, уже невозможно... Раз он это делает, и в темноте не особо видно... Я решился, и тоже обхватил рукой член. Кончил я почти сразу, но продолжал дёргать мокрый член, который набухал прямо в руках. Дальше, мамы парили друг друга, тёрли мочалками и постоянно что-то обсуждали. Пару раз их взгляды были направлены на окошко, и мы замирали, словно нас можно было услышать. Даже когда у нас не осталось сил, мы продолжали подсматривать, пока мамы не ушли в предбанник.

После этого случая, я начал обращать внимание на маму, как на женщину. Конечно, я и раньше понимал, что она женщина. Но, мама была настолько привычной, постоянной и неизменной, что воспринималась мною... как часть нашей квартиры. Когда она не была на работе, то постоянно готовила, убирала, стирала или сидела над взятой на дом работой. Оказывается, у неё есть голое тело, которое выглядит очень соблазнительно. Обычно, мама ходила в махровом халате, и догадаться о её соблазнительности было сложно. Но иногда, придя с работы, она просто снимала тесные джинсы и ходила по квартире в блузке и трусах. Это были самые обычные белые трусы, но они плотно обтягивали большую попу, а спереди была заметна выпуклость внизу живота. Утром, когда не успевала собраться, готовила мне завтрак в ночной рубашке. Можно было любоваться как покачиваются её груди, под тонкой тканью. Жаль, что она даже спала в лифчике, хоть и очень просторном.

Раньше, я часто дрочил на порнушку из интернета, теперь мамино тело заняло центральное место в эротических фантазиях. Сначала, я представлял себе голую тётю Яну и начинал дрочить на неё, только потом, рядом с ней оказывалась голая мама. Тётя, почти посторонний человек и дрочить на неё было не стыдно. А на маму, стыдно... Потому что, мама – это мама. Немного отвлекало вечное мамино недовольство и ворчание, по любому поводу. Зато, я точно знал, что скрывалось под трусами и блузкой, и эти воспоминания легко накладывались на мои фантазии. Я старался представить маму, с членом во рту или размышлял, даёт ли она в попу? Похоже, с мужчинами у неё были проблемы, что меня искренне удивляло. Такая красивая, соблазнительная женщина... Что им ещё надо? Хотя, у меня тоже были проблемы с ровесницами. Конечно, я не особо красив, но вполне средней внешности. Не так уж глуп. Что им ещё надо?

Поездка в деревню позволила бы хоть немного отвлечься от унылой, однообразной жизни, и набраться новых впечатлений... Хотя бы, для своих фантазий. Это наполняло меня энтузиазмом, когда я рассказывал маме как соскучился по брату, тёте Яне и свежему сельскому воздуху. Нам непременно надо съездить туда, хотя бы на недельку. Мои уговоры оказали действие, или сестра была достаточно настойчивой, но мама согласилась.

Целую ночь мы ехали на поезде, потом два часа на электричке, и вот, выходим на перрон тихого полустанка. Толик, так же дочерна загоревший, стал ещё крепче и мускулистее. Хотя, если бы я постоянно таскал тяжести и колол дрова, тоже стал бы мускулистым... Тётя Яна оказалась на полголовы ниже, чем я помнил и казалась ещё миниатюрнее. Главное, её цветастое платье было всё таким же коротким и просторным. С мамой, они чмокнулись в губы, потом, она обняла меня и крепко поцеловала в щёку. От её волос пахло жарким летним днём, душистыми луговыми цветами, и возможно чем-то ещё... Но, всё перекрывал стойкий запах домашней скотины. Моя юношеская память, стёрла важную деталь, которая тут же восстановилась в памяти. Этот недостаток прекрасно компенсировали упругие груди, вжимающиеся в меня. Они были поменьше, чем у мамы, но на стройном теле казались достаточно... выдающимися... Я поспешил отстраниться, пока она не заметила, что у меня тоже... кое-что может быть выдающимся... Мама, тоже обняла и расцеловала Толика, и я представлял его ощущения от огромных маминых сисек, сплющенных между ними. Мы с братом обменялись крепким мужским рукопожатием, без всяких там соплей.

— Анька, совсем совесть потеряла! Еле вытащила вас! – возмущалась тётя Яна.

Наши бабушка с дедушкой, решили не морочить голову и назвали своих дочерей Аней и Яной. Мама иногда шутила, что между ними планировался ещё тридцать один ребёнок. Бабушка умерла прошлой зимой. Приехать на похороны, отговорила тётя Яна. Сказала, дорога заметена, не пробиться. Я виделся с бабушкой всего пару раз, и никаких особых эмоций не испытал, узнав о её смерти. Мы спустились с перрона, и подошли к мотоциклу с коляской, древнему дедушкиному "Уралу".

— Ты, на нём ездишь? – удивилась мама.

— Чего, нет? То мать запрещала, боялась, что убьёмся. Теперь, запрещать некому. Большую часть дороги, у нас починили. Правда, большегрузы начали с карьера ездить... Дорогу, суки, сокращают... Садись, не бойся! Я, сто раз так делала! – тётя Яна рассмеялась злодейским смехом и протянула нам шлемы.

— Он же, поломанный был, - продолжала сопротивляться мама.

— Толик починил. Мужик, на что в доме? Если мне не доверяешь, могу его за руль пустить.

— Хоть бы предупредила... Я бы джинсы надела. Как я в юбке, на него сяду?

— Ноги, пошире раздвинь! – рассмеялась тётя. - Сзади всех сидишь! Если кто захочет обернуться, бей по шлему. Разрешаю.

Тяжело вздохнув, мама влезла на мотоцикл. Толик положил наши сумки в багажник коляски и сел ко мне. Деда, я живым не застал, поэтому ехал на подобном агрегате впервые. Тётя дёрнула ногой, покрутила рукой и мотоцикл жутко затарахтел, под самым ухом. Пожалуй, на автобусе было бы лучше... Потом, она закинула ногу в седло, и я успел заметить белую полоску трусов. В сантиметрах от моего лица оказалось её смуглое бедро, и поездка начала нравиться. Мы проехали по укатанной грунтовке и выехали на дорогу. Когда-то, поездка на тряском автобусе занимала около часа... Я скосил глаза налево. Ветром раздувало зажатый под сидушкой подол, полностью открывая крепкое бедро тёти. Делая вид, что усаживаюсь поудобней, немного сдвинулся вперёд, скосив глаза... Нет, ничего больше увидеть мне не удалось. Мимо нас, с рёвом промчался многоколёсный грузовик, едва не сбив потоком воздуха на обочину. Мама заорала, тётя заматерилась и немного сбросила скорость.

— Мост впереди! - крикнул мне в ухо Толик. – Двадцать тонн допустимых, сорок лет назад! По нему, тридцать пять-сорок возят! Мамка всегда их пропускает! Боится, мост рухнет.

Дальше, мы доехали без приключений. Свернули на дорогу, ведущую к деревне, проехали саму деревню, заметно обветшавшую за прошедшие годы... И раньше были заброшенные дома, но сейчас, треть выглядели нежилыми. Да и остальные, были не особо ухоженными. Не думал, что за несколько лет, так всё изменится. Мы въехали в распахнутые ворота. Есть плюсы проживания, в таких глухих деревнях...

Мама попыталась накричать на сестру, но та остановила её, отмахнувшись.

— Толик, вещи отнеси в комнату. Сейчас, перекусим. Я дела переделала, могу вас на речку отвести. Хоть сама, без толку поваляюсь. Вечером баня, и здоровый сон. По родне, через пару дней поедем. Как вам, культурная программа?

— Насыщенная, - недовольно буркнула мама.

Прихожая в деревенских избах, называлась сенями, это даже я знал. Часть, оказалась отгорожена, и тётя Яна с гордостью отворила скрипучую дверь.

— Толик, что придумал! - с гордостью заявила она, указывая на самый обычный унитаз. – Чтобы мамка зимой, жопу не отморозила!

Слова "мамка" и "жопа", в одном предложении, удивили меня гораздо сильнее, чем унитаз в сенях. Мы зашли в дом, который я неплохо помнил, хотя и тут, многое изменилось. Четыре небольшие комнаты, располагались вокруг огромной печки. Направо - зимняя кухня и комната бабушки. Налево - гостиная, где ночевали мы. За ней, комната тёти Яны. Толик, спал на кухне, на диванчике. Тётя, провела нас в свою бывшую комнату. Именно там стояла кровать, которая раньше находилась в гостиной.

— Ты что, с ума сошла? – возмутилась мама. – Предлагаешь мне с сыном, в одной постели спать?

— Комната бабушки, ещё не проветрилась. Я вам свои царские покои, от сердца отрываю, - спокойно объяснила тётя. - Если спать, не вижу ничего страшного. Или, ты чем-то другим предполагала заниматься? Там два одеяла. Могу ещё фанерку дать, поставишь поперёк.

Мама закатила глаза и кинула мне плавки.

— Ладно, выходите. Я переоденусь.

Меня отправили переодеваться в комнату, где лежала бабушка. Неприятно-кисловатый запах пропитал всё вокруг, и постоянный запах навоза показался более предпочтительным. Если выбирать между такой вонью и с мамой, в одной постели... Мама, безусловно выигрывала. Быстро натянув плавки и джинсы, я выскочил во двор, где Толик ковырялся в мотоцикле.

— Как там наша фифа? Скоро? – из летней кухни выглянула тётя Яна.

Я пожал плечами.

— Она дома, тоже постоянно всем недовольна?

— Под настроение, - вздохнул я. – Иногда, с ней совсем нормально.

— Мужика ей надо. Ёбаря хорошего... - я вздрогнул, услышав от тёти необычное ругательное слово. - Мужика себе, так и не нашла?

— Кажется нет. Был один знакомый... Полгода назад...

— Полгода, - фыркнула тётя. – Ладно я, в этой дыре мужика не найду. Видать, и в городе "ягодки опять", особым спросом не пользуются.

Почему-то, мне стало обидно за свою маму. Она, такая красивая, умная, добрая... только иногда, постоянно чем-то недовольная...

На пороге появилась мама, в белом сарафане и с пляжной сумочкой, которую она протянула мне.

— Сначала, за стол! – скомандовала тётя. – Голодными, никуда не пойдём.

Как оказалось, за летней кухней была пристроена веранда, которой не было раньше. Закуток, между кухней и угольником, был расчищен и отгорожен декоративной решёткой. На деревянном настиле стояли стол, стулья, небольшая кушетка и зачем-то огромное зеркало, на всю стену. Довольно уютно, и даже красиво.

— Тёть Яна... - начал я.

— Значит так! Никаких "тёть", - скомандовала она. – Всегда, это слово коробило. "Тё-о-отя-а-а"! Уже здоровый лоб вымахал, можешь по имени обращаться.

— Я-н-а-а-а... - выдавил я, забыв о чём хотел спросить.

— Здорово! – обрадовался Толик и обернулся к матери. – Можно, я тётю Аню, тоже по имени буду звать?

— Что ты у меня спрашиваешь? Вот, она стоит! У неё и спрашивай, - на веранде, действительно появилась моя мама.

Тётя, то есть, Яна, расставила тарелки и раскладывала жареную картошку с мясом. Сглатывая слюну, я накинулся на еду.

— Называй, как хочешь, - с кислым видом кивнула мама и начала ковыряться в тарелке.

Салат, из свежих огурцов-помидоров, залитый ароматным маслом, ягодный компот в запотевшем стакане... Толик, наравне со мной стучал ложкой, прихлёбывая компот.

— Мам, помнишь я говорил. Надо фермеру одному, срочно движок собрать. Если повезёт, после обеда присоединяюсь к вам. Если нет, то до вечера.

— Давай, гулёна. Лучше бы ты по девкам так бегал.

— По девкам, я ещё и не так бегаю! – хохотнул брат.

Толик поставил опустевшую посуду в тазик под рукомойником, театрально раскланялся и вскочил на мотоцикл.

— Ты разрешаешь ему водить? – удивилась мама.

— Чего это, я разрешаю? Гаишники разрешают. У него, куча категорий открыта, кроме автобусных. Это я всё, по старинке, без прав езжу.

У мамы начали удивлённо округляться глаза и тётя Яна, рассмеялась.

— Есть у меня права! Ты минут десять ничему не возмущалась, вот я решила тебя порадовать. Поели? Посуду, в тазик, потом помоем. Пошли купаться!

Дорогу на речку я помнил. Столько лет назад, каждый день по ней бегали... Дорога шла к мосту, где обычно все и останавливались. Мы сворачивали чуть раньше, на тропу и шли через лес. Минут двадцать пешей ходьбы, оказывались для многих тяжким бременем и на небольшой полянке, даже раньше редко кто появлялся.

Мама с тётей начали обсуждать семейные вопросы, поэтому я пошёл вперёд, погружённый в свои мысли. Когда мы три года назад ездили на море, мама купила себе новый купальник, которому я посвятил несколько литров излитой спермы. Треугольнички на груди были недостаточно большими, чтобы скрыть объёмную грудь. Снизу, и по краям оставалось видно достаточно, для моего воображения. Лобок прикрывался надёжно, зато попка сама скрывала узкую тесёмку, оставаясь полностью доступной похотливым взглядам окружающих мужчин. Разумеется, я понимал для чего был куплен такой купальник. И когда мама не возвращалась ночевать в номер, я закапывался в чемодан с её нижним бельём и дрочил до изнеможения... Представляя, как кто-то проникает в нежное тело моей мамы... Или, она обхватывает губами чей-то член и глотает его...

Кажется, я слишком увлёкся воспоминаниями! Скоро придётся снимать джинсы... Надо срочно вспоминать про беззаботное детство. Ещё лучше, как придём, сразу залезу в воду. На всякий случай, я ускорил шаг. Когда мама с тётей вышли на маленький пляжик, окружённый со всех сторон кустами, я уже плескался в воде.

— Ты что, прямо в этом купаться собралась? – услышал я возмущённый голос и оглянулся.

Тётя Яна сняла платье, оставшись в нижнем белье. В самом обычном тканевом белье...

— Что такого? Если бы не вы, я бы и его сняла. Тут нет никого, я обычно голой купаюсь.

— Оно же намокнет, просвечивать начнёт!

— Бля... И, что такого?

— С нами, мой сын! – для убедительности, мама показала на меня рукой.

Я успел подплыть поближе, стараясь рассмотреть каждую часть открывшегося тела.

— И, что? – тётя была совершенно раздражена. – Я чем-то ужасно отличаюсь от остальных женщин? Если ты не заметила, он уже большой мальчик. Ничего нового, он тут не увидит... Я, надеюсь... Ты уже видел голых женщин?

Изумлённый таким откровенным вопросом, я не смог ответить, кивая головой. Надеюсь, она не спросит, кого именно.

— В общем, если я приеду на ваш пляж, надену что ты захочешь. На своём, буду купаться в чём захочу! Пошли уже!

Тётя, с блаженным стоном зашла в воду. Мама, поджав ноги уселась на берегу.

— Слушай, если ты обиделась, я тебя сейчас за волосы в речку затащу! – почти зло, крикнула тётя.

— На такую дуру, не обижаюсь. У меня с купальником, не всё в порядке.

Как ни странно, тётя не стала дальше злиться. С тяжёлым вздохом, она вылезла на берег.

— Показывай, что там у тебя. Ты, отвернись пока! – бросила она мне.

Наверное, старый одела... Он у неё, уже тогда разваливался...

— Не знаю, спереди всё нормально... Может сзади... Бля, Анька! Ты совсем охренела! Выговариваешь мне за мокрые трусы, а сама с голой жопой пошла купаться!

— Она, не голая! Это модель такая! Все в таких ходят!

— Пусть хоть на головах ходят! Что ты мне голову морочишь? Что не так? Дырок нет... Хотя, тут для дырок и места нет, - расхохоталась тётя.

— Ты что, не видишь? Он мне маленький! Я думала, залезу потихоньку, никто и внимания не обратит.

— Никто и не обратил бы, если бы сама истерику не устроила. И вовсе он не маленький, это ты сама слишком жирная...

— Я жирная? Только рядом с такой глистой, как ты!

Было забавно слушать, как две взрослые женщины, обзываются, словно девчонки. Вода была прохладной, и я решил вылезти на берег. Лег животом на покрывало, прикрыв глаза, чтобы про меня как можно дольше не вспоминали. Тесёмки маминого купальника, возможно и врезались в её тело чуть сильнее. И её попка, очерченная откровенными плавками, смотрелась крайне аппетитно, но рядом стояла тётя Яна... Сквозь ткань лифчика можно было рассмотреть тёмные круги сосков, а трусики плотно обтянули выпирающий лобок... Гладко выбритый... Кода они намокнут в воде... Главное, не увлекаться фантазиями и вовремя убежать в воду. Я спокойно рассматривал глубокую складу, между пухлыми губками, собираясь воспроизвести всё в памяти при более спокойной обстановке.

Наконец, мамы залезли в речку и начали там весело плескаться... или, продолжали ругаться... Я, не собирался вслушиваться. Почему-то, вспомнил реплику брата, про беготню по девкам. Несмотря на то, что выглядел я нормально и был не прочь проводить время с девчонками, отношения у меня не ладились. Пока я смущался, мои друзья спокойно знакомились и затаскивали в постель, прекрасных дам, в которых я был тайно влюблён. Потом, хвастались своими победами, а я ощущал себя мужем-рогоносцем. Понимал, какая эта глупость и бесился ещё больше. Пару раз у меня начинали получаться отношения, но заканчивалось всё так глупо и нелепо... что, лучше бы вообще ничего не было. Обидно... брат моложе меня, а у него наверняка была уже не одна...

— Ну как, ничего страшного не случилось? – раздался голос тёти Яны, над самым ухом.

— Нет, не случилось, - растерянно ответил я, отводя взгляд от мокрых выпуклостей у самого лица.

— Ты мамку, в некоторых моментах, лучше не слушай, - она улеглась рядом. – Хорошо-то как... Лежать, и нихрена не делать! В твоём возрасте, на женщин заглядываться, это нормально. Точнее, твоём возрасте, заглядываться уже поздно. Пора, начинать трогать... в труднодоступных местах.

— Янка! Ты сейчас ребёнка научишь!

— Ты издеваешься? Если его только сейчас, этому учить придётся... Это мы, старые кошёлки, у него учиться должны. У тебя девушка-то есть?

Чего она лезет, не в своё дело? Ей, какая разница? Надоело маму поддевать, решила за меня взяться?

— Значит, нет, - правильно поняла моё молчание тётка.

— Сейчас, нет. Раньше была, - ответил я, почти правду.

— Раньше... - задумчиво повторила она и перевернулась на спину. – В былые годы...

— Что ты к нему пристала? – решила заступиться мать, ложась, с другой стороны, от меня. – Намажь, мне спину кремом, сынок.

Я взял в руки тюбик крема, ощущая крайнюю неловкость. Называть меня "сынком", когда только что усомнились в моей мужественности... Что было ещё хуже, я сидел между двух женщин. Когда я намазывал маму на море, никто не обращал внимания на моё состояние... И натерев маме спинку, я спокойно отлёживался какое-то время. Сейчас же... Жаль, что не догадался отплыть в кустики, пока они ссорились... Я натирал нежную шелковистую кожу мамы, которая стала чуть влажной от пота... Она, завела руки за спину и развязала тесёмку лифчика. Издевательство какое-то! Теперь я видел кожу её сжатой груди, почти белую... Я возбудился настолько сильно, что начал переживать, как бы не кончить прямо здесь. Что я мучаюсь? Скажу, в кустики надо!

Начав вставать, я натолкнулся на изумлённый взгляд матери. Она обернулась что-то мне сказать, и тоже застыла с открытым ртом.

— Вы оба, как дети малые, - проворчала тётя, заметившая наш немой спектакль. – Анька, ты не знала, что у парней встаёт на женщин? Может, ты сына в капусте нашла?

— Он же, мой сын! – мама перевела округлившиеся глаза с моего паха, на сестру.

— Ну, и что? У него организм, как-то иначе устроен? Или, у тебя щель поперёк? Парень, видит объект для вожделения, и реагирует на него. Я тебе больше скажу, у него и раньше вставал на тебя. Для любого парня, самая доступная, знакомая, уютная женщина, это его мать, - тётя она спокойно обернулась ко мне, и скучным голосом спросила. – Вставал раньше на мамку?

Заливаясь краской стыда, я кивнул головой. Хотелось соврать, но это было бы совсем глупо.

— Дрочил на неё?

Я сглотнул, и моя голова сама кивнула.

— На меня, тоже дрочил? – вместо ответа, я вздохнул. Тётя откинулась назад. - Могу тебя успокоить. Совершенно нормальная реакция. Вот только сейчас, когда рядом две здоровые полноценные женщины, дрочить глупо. Попросил бы нас, тебе помочь. Мамка вряд ли поможет, она всегда была в сексе тормознутая, да и комплексы у неё. Зато я, вполне могла бы...

— Янка, ты совсем сдурела? Как о таком, можно разговаривать? – только сейчас я заметил, что мамины щеки стали пунцовыми.

— Очень просто. Вот, мы же разговариваем, - тётя пожала плечами и снова обернулась ко мне.

Ситуация была настолько необычная и постыдная, что член начал опадать, зато невыносимо заныли яйца.

— Давай, говори. Чего бы тебе хотелось?

— Тё-о-о...

— Ещё раз тётьнеш, пойдёшь дрочить в кусты! Я тебе сказала, обращаться по имени!

Она сама предложила выход из неловкой ситуации, но не хотелось его использовать... Мало того, впервые со мной оказался человек, который не ругает меня, не стыдит и не насмехается! Если бы рядом, не было мамы!!!!

— Э-э-э... Яна... Вы мне очень нравитесь... как женщина... - еле выдавил я из себя.

— Видишь, это несложно. Женщинам, очень приятно такое слышать. Правда, выбор тут не велик, нас-то всего двое... Мне приятно, что моё тело ещё способно возбуждать парней. Твоей мамке, тоже приятно, но она в таком не признается – в тётиных глазах, скакали смешинки.

— Приятно? Да мне, противно такое слышать! – почти прокричала мама.

— Никто и не заставляет. Иди, покупайся... Или, уши заткни. Твой сын, учится соблазнять женщин. Похоже, опыт у него, в таком важном деле, не очень велик.

— Уж чему-чему, а такому они и сами прекрасно учатся!

— Аня, ты вроде умная баба, но в некоторых местах, совсем дура. Ты собираешься ждать, пока его какая-то прошмандовка захомутает, пока он будет мычать, засунув язык в жопу? Или хочешь, чтобы он сам выбрал милую скромную девушку, познакомился с ней, очаровал бы, женился и нарожал бы с ней кучу детей?

— Конечно, хочу милую, скромную!

— Ну и как они будут детей рожать, если оба скромные, сидят и познакомиться боятся?

Я невольно тяжело вздохнул... Тётя Яна, ударила в самое больное место. Те девушки, с которыми было легко познакомиться, меня не интересовали. Слишком шумные, слишком яркие, слишком развязные... А, что делать с теми, которые заинтересовали... я знал... но, не мог...

— Ладно, не будем отвлекаться. Запомни главное – женщинам всегда приятно слышать приятные вещи. Все вот эти глупости – "у тебя, красивые глаза", "у тебя стройная фигура"... Даже если над тобой посмеются, всё равно им будет приятно. Не бойся выглядеть глупо или быть слишком настойчивым. Женщины, такие же люди как мужчины. Помимо любви, ласки и нежности им хочется и самого обычного секса. Наверно ты думаешь, что я такая взрослая, строгая и так спокойно говорю об этом...

— Да-а-а, - выдавил я из пересохшего горла.

— Открою тебе великую женскую тайну. Когда я твой стояк увидела, и заговорила с тобой... откровенно... у меня самой, пизда намокла, – она широко развела колени.

Пизда?!?! Она, прямо так и сказала? Действительно, на ещё влажной ткани, появилось мокрое пятнышко... там, где трусики были плотно зажаты между... Кажется, оно увеличивалось прямо на глазах. С возмущённым стоном, мама повалилась на покрывало.

— Уверяю тебя, если твою мамку оглушить, и стянуть с неё плавки, там будет такая же история, - хихикнула тётя.

— Ты меня уже оглушила! Не надо врать, у меня там сухо!

— Забьёмся? – оживилась тётя. – Отвернись на минуту, я у сестры промежность проверю. На что спорим?

— Не дам я тебе, в трусы лазать, - мама встала и возмущённо полезла в воду.

— Сочная попка? – усмехнулась тётя, проследив за моим взглядом. – Лучше моей?

Я молча кивнул. Потом, резко замотал головой.

— У вас, другая. Такая... крепкая... упругая...

— Откуда ты знаешь, что упругая? На глаз определил?

— У вас, всё тело такое... и грудь... когда, на вокзале...

— Понравилась моя грудь? Хочешь, покажу?

— Я и так вижу... - до меня постепенно дошёл смысл её слов. – Показать... совсем?

— Просто, попроси... - тётя лукаво улыбнулась.

Просто? То есть, я просто скажу, и она просто...

— Тё... Э-э-э... Яна, снимите лифчик... пожалуйста...

Она завела руки за спину, и скинула вниз бретельки. Две чашки сползли вниз, открыв... Я тяжело дышал, пытаясь справится с волнением. Два конуса, мягко покачивались в такт дыханию, а смятые соски прямо на глазах набухали и твердели.

— Видишь, у женщин тоже встаёт, - заботливо пояснила тётя. – Хочешь их потрогать?

— Пожалуйста, можно попро... потрогать вашу грудь.

— Ты такой вежливый. Конечно, можно.

Член снова торчал, а яйца невыносимо болели. Протянув руку, я коснулся кожи, между грудями, и провёл пальцами по упругой выпуклости прямо к соску. Тётя дёрнулась и выдохнула. Я убрал руку и посмотрел ей в глаза.

— Это, очень приятное прикосновение. Грудь можно сжать и потискать, а соски очень чувствительные. С ними, надо поосторожнее. Хотя, когда женщина возбуждена, ей самой захочется более грубой ласки. - Примерно с такими же интонациями, она рассказывала мне, как определять сорняки или как чистить картошку.

Я положил на грудь обе руки, поглаживая и сдавливая их. Соски так вызывающе торчали, что я не удержался и сдавил их пальцами.

— Смотри! - рассмеялась тётя, показывая на свои трусики. Небольшое пятно сильно увеличилось, и в его центре блестела влага.

— Не представляешь, как я хочу засунуть в себя твой член! Боюсь, сестру приступ хватит. Хочешь, я помогу тебе ротиком?

— Ротиком? – зачем-то переспросил я.

— Тебе придётся объяснять? - она открыла рот и облизала губы.

— Не надо... Яна, возьмите в ротик... мой член... пожалуйста... Он, уже болит... - почти простонал я.

— Конечно, возьму. Я же должна вылечить своего племянника, - она надавила мне на плечи, заставив вытянулся на покрывале.

Я видел, как она стянула с меня плавки, и раскрыв рот склонилась над торчащим стержнем... Потом я выл, орал, дергался, извивался... Единственное осознанное желание, поглубже загнать член в мокрую дыру, которая беспощадно обхватила меня... Её рот, оказался гораздо приятнее собственной руки. Это, даже нельзя было сравнивать, с мастурбацией.

— С ума сойти, сколько в тебе накопилось, - тётя Яна, сидя надо мной, вытирала лицо собственным лифчиком. – Нельзя так долго воздерживаться! Значит так! Если почувствуешь желание, подходишь ко мне и говоришь об этом. Понял?

— Понял, - блаженно улыбнулся я. – Я буду говорить...

— Конечно, будешь. Надеюсь, живая женщина тебе понравилась больше онанизма? – она посмотрела на мокрые пальцы правой руки, и зачем-то их облизала. Я ещё и пальцы ей забрызгал?

— О-о-о!!! Намного-о-о, - идиотская улыбка на моём лице расплылась ещё шире.

— Так ты, не собираешься это прекращать? – раздался суровый голос мамы над головой.

— Не я решаю... Как мужчина скажет, так и сделаю, - вроде как, тётя покорялась моей воле... Это, звучало приятно... Приятней, чем "сыночек".

Мама уселась рядом, тяжело дыша. Только тут я понял, что мои плавки так и остались где-то на коленках. Я изогнулся подтянуть их, и увидел сморщенный мокрый член, лежащий на заляпанном животе. Мама всё прекрасно видела...

— Ты уж извини, - вздохнула тётя. – Такое количество проглотить... На всякий случай, сначала спрашивай у женщины, можно ли кончать в рот. Не всем, это нравится. Бля, я чуть не описалась...

Тётя отошла в сторону, спустила трусы и села на корточки. Она сидела ко мне боком, и я видел, только смуглое бедро, но громкое журчание подсказало, чем она занималась.

— Совсем стыд потеряла! – возмутилась мама, но каким-то неуверенным тоном.

— Не в кусты же, мне залезать! И в воду лучше не лезть, я сейчас такая горячая! – она натянула трусики и легла рядом с нами. – Немного остыну... Потом, обкупнусь...

— Пошли, сполоснёшься хоть, - мама решительно потянула меня за руку.

— Я сам справлюсь, - возвращаться к роли "сыночка", мне уже не хотелось.

— Там, дно скользкое. Я тебя за руку подержу, - она уже затащила меня в воду, и сопротивляться было глупо.

Скользкое? Вообще-то, ноги вязли в иле, и поскользнуться было бы сложно. Вцепившись мне в руку, мама странно переступала в сторону, пока ветки скрыли блаженно лежащую тётю. Мы стояли по грудь в воде, и неожиданно я ощутил, как мои пальцы трутся о её волоски на лобке. Когда я успел оказаться в её плавках? Я дёрнулся, изумлённо глядя на маму, но она зажмурила глаза, вцепилась в мою руку, засовывая её всё сильнее... себе между ног! Что это означает?

— Сожми пальцы, - прошипела она, не открывая глаз.

Я не совсем понял, что от меня требовалось, но ухватив упругие складки, сильно их сжал. Мамины глаза уставились в небо, она застонала, и начала приседать, так что мои пальцы сильнее вдавливались... Нет... Такого не может быть!!!

Внезапно, всё закончилось. Мама выпрямилась, отвернулась и побрела к берегу.

— Скажешь сестре, никогда меня не получишь! – коротко бросила она через плечо.

Никогда не получу? То есть, если я не скажу, я получу... Что именно? Неужели, она имела ввиду... Нет, такого не может быть... Скорее всего, мне почудилось... Я слишком напряжён... Мы только пришли на речку, я залез подрочить в кусты, мне всё привиделось. С тёть Яной, может что-то и было... Но с мамой, точно привиделось... Нет, с тётей, тоже привиделось. Не могла же она, вот так запросто, взять мой член... Потом, сесть и пописать, прямо перед нами? Это... Это же, неприлично?

Я оттолкнулся от дна, и поплыл к другому берегу. В прошлый раз, он казался мне, недосягаемо далёким... как и тётя Яна... просто, Яна... Думать о том, что мне отсосала тётя, мамина сестра, было гораздо приятнее. И самой маме, я потрогал. Интересно, чего это на неё нашло?

Когда я подошёл к женщинам, тётя всё так же лежала на спине, подставив солнцу голую грудь. Её руки и ноги были гораздо темнее остального тела, но следов от белья не было. Значит, она и правда купалась голой... М-м-м... Как же Толик? Если он ходил вместе с ней... Неужели, он видел её... И, не только видел... Мысль о том, что двоюродный брат занимался сексом со своей матерью... Я улёгся на живот, стараясь больше не привлекать к себе внимания.

— Вставай, засоня! – услышал я знакомый голос, попытался вскочить, и упал, запутавшись в покрывале. – Мы тебя накрыли, чтоб не сгорел.

Вдали, послышалось тарахтенье мотоцикла. Когда мы вышли с тропы на дорогу, Толик нас уже ждал, порыкивая мотором.

— Не хочешь, искупнуться? – спросила тётя.

— Хочу! Но жрать, больше хочу!

Тётя полезла в коляску, отогнав маму, которая пыталась сесть к ней.

— Извини дорогая, с твоей попой, только на отдельном месте ездить.

Стараясь думать о чём-то нейтральном, я втиснулся в узкий корпус, крепко прижатый к голому женскому бедру.

— Аня, дорога неровная. За меня держитесь, - раздался голос брата.

Мама отпустила маленькую ручку, зажатую где-то в промежности, страдальчески закатила глаза, и обхватила Толика за талию. Её выпуклости в лифчике, едва касались его спины. Когда мотоцикл тронулся, ей пришлось крепко прижаться. Брату повезло... И вряд ли он это не заметил...

Стол накрывали по очереди, посменно бегая в летний душ – простая выгородка у стены сарая, в которую спускался шланг. Старательно обмывая живот и член, я размышлял, минет считается потерей девственности, или ещё нет? В любом случае, я трахнул женщину! Похоже, на этом тётя останавливаться не собирается. Какой я наивный - собирался за ней, тайком подглядывать! Если бы знал, что женщинам хочется того же! Ладно, тётя Яна... Но, моя мама! Она же сама засунула мою руку в трусы! Ту самую руку, на которую я вылили литры спермы, вспоминая очертания её лобка и ягодиц...

Я наскоро вытерся, и вернулся за стол. Тарелка борща, после которой я готов был лопнуть, оказалась лишь вступлением. Обычно, за едой, мама рассказывала, что её волновало, и выспрашивала у меня о пришедшем дне. Здесь же, хранилось строгое молчание. Вполне логично - если такое количество пищи употреблять вместе с разговорами, можно и до ночи не управиться.

После обеда, мы убрали со стола и перемыли посуду.

— Сейчас, адмиральский час! – объявила тётя. – Кто хочет, в доме прохладно, здесь – свежий ветерок. На выбор.

Я выбрал ветерок, Толик тоже. Наши мамы отравились в дом.

— Как тебе? Не жалеешь, что приехал? – сразу спросил брат.

— Не жалею. Здорово у вас тут. В гостях, здорово, - уточнил я.

— Как с моей мамкой? Понравилось?

— Фантастично! – выдохнул я и замер. – Подожди, ты что имел ввиду?

— Как что? Вы же с ней поебались?

В моём лексиконе, это было очень ругательное слово, и применять его к родной матери...

— М-м-м... Почему ты так решил? Что мы с ней...

— Да, у тебя на роже, всё написано. И твоя мамка, аж кипела вся. Видно, что ревновала.

— С чего это маме ревновать? Она же... мама... - мне казалось, что это настолько разные отношения... которые не пересекаются, как параллельные линии.

— Как дитё малое. Каждая мама, считает ребёнка своей собственностью. В той, или иной степени. Конечно же, ей неприятно, когда кто-то посягает...

В прошлый раз, мы с Толиком обсуждали, как лучше выстругать кораблик, как собрать в кучу гусей, и на что лучше клюёт рыба. Обсуждать с ним, такие вещи... было... Вообще, обсуждать с кем-то...

— Ладно, не хочешь, не говори, - в его голосе прозвучала обида, поэтому я решил ответить.

— Она, в ротик взяла. Очень приятно было, - выдавил я с большим трудом.

— Да, сосёт она, знатно! Ты со своей мамкой, тоже ебёшься?

Я крепко пожалел, что решил ответить. Лучше бы промолчал.

— Не... не совсем...

— Это как? Подсматриваешь и дрочишь? Там, есть на что посмотреть, – Толик завистливо вздохнул. – Ту баньку, я регулярно вспоминаю.

Ещё недавно, я бы проглотил обидное замечание, но сейчас... настоящему мужчине стыдно в таком признаться.

— Мы... Я её... пальцами... - пробормотал я.

— А-а-а... Ей стыдно, со своим сыном? Когда Катька уехала, никого не осталось... Помнишь, мы с ней бегали? В Авдеевку, постоянно ездить? Я мамку шантажировал, - в голосе Толика звучала гордость. – Сказал, у меня растущий организм, ему нужна женщина. Сам-то я потерплю, а вот организму, очень надо. Она тоже, сначала руками. Потом, сама заявила, что для полноценной эякуляции, нужен полноценный секс. Думаю, ей самой очень уж хотелось.

Ничего себе! Пока я надрачивал на воспоминания, брат сумел совратить свою мать! Моё сердце бешено колотилось. Если, он и мою маму... Как там говорила тётя – если хочешь, просто попроси...

— Слушай... ты не мог бы... - я с трудом подбирал слова. – Моя мама... слишком зажатая...

Вроде как, я вообще задумывался о подобном, до сегодняшнего дня.

— Не знаю, - он сразу меня понял. - Я попросил мамку поговорить с ней. Она говорит, Анька и в детстве была... деревянная... извини, в смысле...

— Я понял, - очень непривычно было слушать о маме, как об "Аньке", от своего брата-ровесника.

— Так-то, в селе всё по-простому. Все знают, откуда дети берутся, чем и куда надо тыкать. Говорит, одна Анька о чём-то мечтала, в кого-то влюблялась, чувства, страдания... Понятно, что у нас не один только секс на уме. Чувства, тоже есть. Проще к этому относятся... относились... пока, народ был... Думаю, на контракт пойду, потом в городе останусь. Здесь и ловить-то, нечего... и, некого, - после сытного обеда, меня клонило в сон, но брату хотелось выговориться. – Хоть слесарем, хоть водителем пойду. Любой двигатель переберу с закрытыми глазами. Категории, почти все открыты. Девку себе найду, работящую... Вроде, нашёл уже... Мамку, к себе заберём... Вот ещё не знаю, если при жене, мамку поёбывать – это измена или нет? Жене-то, понятно, такое не скажешь... Хотя, и мамке мужика найти можно... Это, в такую глушь никто ехать не хочет... Если, её в область вытащить? Мамка в ебле, любой молодой, фору даст! Уж я-то, могу сравнивать!

Наверное, меня всё же разморило.

— Десерт! Десерт! – решительный голос тёти, вернул меня в реальный мир. – Обычно, мы после отдыха заправляемся сладеньким, чтобы не перегружать желудок.

Я чувствовал себя на удивление посвежевшим, бодрым и счастливым. Мама, широко улыбалась, хоть и была чем-то смущена. Чем-то? Её груди свободно покачивались под просторным платьем. Она вышла без лифчика? Ничего себе! Толик, широко зевал, разливая горячий чай. Он бросил на свою мать быстрый вопросительный взгляд, и та, чуть заметно кивнула головой. Странно... Что это они задумали? Я задумчиво поглядывал на отвисшие мамины сиськи, грыз печенье, запивая ароматным травяным чаем. Сейчас, они казались не такими огромными как раньше, и выпирали где-то в районе локтя. Интересно было бы посмотреть на маму, без одежды... голую... обнажённую маму... Даже думать о таком, оказалось безумно возбуждающе!

— Скажи мамке, как её хвалил, - Толик кивнул мне. – Ей будет приятно.

— Что, сказать? – похолодел я.

— Не смущайся, мы же здесь все свои, - он ободряюще улыбнулся. – Аня, можно он похвалит мою мамку?

— За что, хвалить-то? - поморщилась мама. – Пусть говорит, что хочет...

Она уткнулась носом в кружку, исключая себя из разговора. Тётя закончила хлопотать и уселась рядом с мамой, напротив меня, радостно улыбаясь.

— Если женщина сделала тебе что-то приятное, всегда говори ей об этом. Тем более, что сестра там была и всё прекрасно видела. Глупо смущаться говорить о том, что не постеснялся сделать.

Хотелось сказать, что я ничего не делал, она сама... Какое глупое и детское оправдание! Признавать, что мной овладела женщина? Мне самому этого хотелось! Зачем говорить о таких вещах? Все выжидающе замолчали, и даже мама замерла. Ну, раз им так хочется...

— Мне очень понравилось, - проговорил я. – Было, очень приятно... Мы с тё... с Яной... я... трахнул её в рот...

— Трахнуть можно, лопатой по хребту! - рассмеялся Толик.

— Не наседай так, - осадила его Яна. – Мне приятно, что мужчина так трепетно относится к нашей интимной близости. Аня, правильно воспитала своего сына! Или, само так получилось? Он рассказал, что залил мне всё лицо? Я проглотить не успевала!

Они с Толиком рассмеялись, и я с изумлением заметил, что мама тоже смеётся, продолжая прикрываться кружкой.

— Если тебе так понравилось, ты хотел бы меня отблагодарить? – вкрадчиво спросила тётя.

— Ещё бы! – не ожидая подвоха, восторженно отозвался я.

— Ты можешь сделать мне так же приятно... Ты можешь... поласкать меня... Не передумал? – она положила свою руку на мою, поглаживая пальцами запястье.

Как это приятно... Ласкать? В каком смысле? Неужели... Прямо при маме... Это же...