Часть 4

[:::: Примечание автора ::::]

Добро пожаловать в заключительную часть "Нуклеарной Семьи". Если вы ее еще не читали, пожалуйста, ознакомьтесь с частями I, II и III, прежде чем переходить к последней части.

Мне нравится создавать в своих рассказах преувеличенный драматизм. Эмоциональные потрясения часто являются движущей силой как успехов нашего общества, так и, в большей степени, наших неудач. Когда я пишу подобные истории, я нахожу это намного лучше, чем подходить к кому-то в реальной жизни и кричать ему в лицо, и я надеюсь, что вы, читатель, увидите, что написанная мука и принятое решение помогут вам в вашем собственном эмоциональном путешествии.

Итак, возвращаясь к нашей истории, мы закончили третью часть довольно драматично, и, глядя на комментарии, некоторым из вас не понравился избитый финал (в оригинале "cliché cliffhanger, — клише в заключительных строках, оставляющих читателя в напряжении), но это нормально. Я не приношу извинений за то, как я пишу. Для меня писательство – это отдушина, и если вам не нравится, как я пишу, то могу я предложить вам почитать другую историю 😊

А теперь справедливое предупреждение всем: это самая длинная часть в серии – более тридцати тысяч слов. Я действительно думал о том, чтобы разделить его на две части, но решил оставить его в виде одной длинной истории.

И я был бы неправ, если бы не упомянул своих редакторов Larry, Wayne и, особенно, miket0422. Miket0422 провел со мной много времени, не только редактируя, но и обсуждая со мной сюжетные моменты. Спасибо вам, редакторы, за то, что сделали эту историю чем-то большим, чем сумма ее частей!

Давайте почитаем, и я надеюсь, вам понравится заключение "Нуклеарной семьи".

[:::: Часть IV ::::]

Стоя там и наблюдая, как рыдает моя беременная жена, я просто хотел объяснить. Я хотел обнять ее. Я хотел унять боль от того, что, как я знал, она чувствовала. Но когда мы с Дарреном стояли там, глядя на Тони, которая пыталась утешить Эми, в то же время пристально глядя на меня, мой логический ум понял, что это бесполезно. Ни одна из беременных женщин, бывших передо мной, не прислушалась бы к доводам разума.

Даже Даррен, которого я бы назвал своим самым близким другом, не считая Эми, сомневался в моей невиновности, основываясь на том, что он только что прочитал и увидел в телефоне Эми.

— Азер Робби, — сказал Даррен, почти таща меня за ухо, как капризного ребенка, обратно к своей машине. Через пять минут мы уже были в местном пабе. Я последовала за ним внутрь, поджав хвост, побежденный. Несмотря на наши тренировки и строгую диету перед профессиональным боем, Даррен купил нам пару рома и чуть не швырнул их передо мной.

— Хорошо, объясни. — сказал он. Это было требование, а не просьба. Я видел гнев на его лице. Даррен видел фотографии и видео на телефоне Эми, где я был голый с Джорджией, моей бывшей женой. Было очевидно, что это был я. Электронное письмо, в котором говорилось, что у меня роман с Джорджией, только усугубляло ситуацию и подливало масла в огонь.

— Даррен, – вздохнул я. – Ты должен был знать, что я никогда бы не изменил Эми. После того, через что Джорджия заставила меня пройти, вы должны это знать, черт возьми, вы все трое должны это знать.

Сказав это, я сделал глоток рома, мои эмоции от чувства паники из-за срыва Эми уступили место небольшому гневу, когда шестеренки начали работать в моем мозгу.

— Тогда как насчет электронного письма, тех фотографий, того видео? — спросил он меня, все еще сердясь, но слушая и наблюдая, как калейдоскоп эмоций начинает играть на моем лице.

— Даррен, — сказал я, глядя на своего друга. Да, я чувствовал себя немного неловко, несколько минут назад он видел меня обнаженным во время сексуального контакта, но я знал, что должен быть правдив.

— Разве вы с Тони никогда не делали несколько личных фотографий или видеозаписей самих себя? – спросил я. – После всех ваших лет вместе, можешь ли ты сказать мне, что на твоем телефоне нет фотографий ее сисек и задницы, которые предназначались только для твоего просмотра?

Он на мгновение посмотрел на меня, озадаченный вопросом. На мгновение он задумался.

— Конечно, есть, – смущенно фыркнул он. – Но это мои личные фотографии и Тони. Но электронное письмо и те фотографии, которые только что получила Эми....

— Даррен, – я прервал его, прежде чем он вернулся к неправильной логической цепочке. – Я знаю каждую из этих фотографий. Им почти десять лет. Но подумай о том, на ком я тогда был женат. В то время я думал, что счастлив в браке с Джорджией... — сказал я, наблюдая за его лицом. Это заняло мгновение.

Он обдумал то, что я сказал, затем выругался, его гнев внезапно переключился на меня:

— Сукин сын.

— Да, – сказал я, кивая головой. – Я тот, кто на этих фотографиях. Это были личные фотографии Джорджии и меня. Теперь я думаю, что моя семья использует их, чтобы разрушить мой брак с женщиной, которую я люблю больше самой жизни.

Мгновение никто из нас ничего не говорил; мы оба потягивали свои напитки, погруженные в свои мысли.

— Робби, прости, – извиняющимся тоном сказал Даррен. – Я не хотел в это верить, но в этом был смысл. Я вижу, как Эми и Тони... Я понимаю, как они не подумали бы об этом.

Я пожал плечами:

— Это две очень беременные, гормональные женщины. Не оскорбляя их, я не думаю, что дедуктивные рассуждения всегда находятся на первом месте.

Мы поговорили еще пару минут, гнев нарастал из-за того, что кто-то, скорее всего, кто-то из моей семьи, прислал фотографии и видео, которые были очень личными для Эми. Даррен отправил сообщение Тони и Эми.

[Я долго разговаривал с Робби. Он прав в том, что это не то, чем кажется. Это снимки того времени, когда он был женат на Джорджии. У него нет романа. Он любит Эми]

Мы посидели еще несколько минут, допивая наши напитки, я все еще чувствовал себя дерьмово из-за того, что мое прошлое сделало с Эми.

Даррен вздохнул, убирая телефон обратно в карман. — Робби Азер, давай пойдем обратно в дом и разберемся с этим беспорядком.

Когда мы выходили за дверь, у меня зазвонил телефон. Я с облегчением увидел, что это была Эми. Я ожидал услышать облегчение в голосе после текстового сообщения Даррена, но меня охватила паника.

— Робби? — голос Эми дрожал. Судя по нему, она была на грани истерики.

Думая, что она все еще не оправилась от случившегося ранее, я заговорил как можно более успокаивающим тоном:

— Я здесь, любовь моя. Я вернусь домой и все объясню.

— Робби, мне страшно, — сказала Эми. Я слышал, что она отдавала все силы, чтобы попытаться держать себя в руках.

— Все в порядке, детка, я иду. Мне жаль, что ты видела... — начал я, но она прервала.

— Не то, Робби, мм, Робби, у меня кровь, помоги мне? — она умоляла. Теперь я услышал нотку отчаяния в ее голосе. Это не имело никакого отношения к фотографиям.

Прежде чем она успела закончить предложение, я сорвался с места, обогнал машину и побежал прямо вверх по склону. Даррен мгновенно последовал за мной по пятам, понимая, что что-то очень не так.

— Я иду, Эми! — я почти кричал. Я посмотрел на Даррена, который бежал рядом со мной. Люди расступались без вопросов. Вида двух крупных, очень подтянутых мужчин, бегущих на скорости по тротуару, было достаточно, чтобы заставить их расступиться. Ничто не могло помешать мне добраться до Эми. — Даррен, – я закричал. – Нам домой срочно нужна скорая помощь. Я разговариваю по телефону с Эми, и у нее идет кровь.

— Черт, — выругался он, немедленно вытаскивая свой телефон и набирая 000 экстренных служб.

Через пару минут я уже был в дверях и бежал прямо в ванную. Эми сидела на полу с тонкой струйкой крови между ног.

Я бросился прямо к ней, заключил ее в объятия, давая ей знать, что скорая помощь уже в пути.

— Мне все равно, если ты мне изменяешь. Я люблю тебя, Робби. Ты нужен мне, даже если ты меня не любишь. – Она всхлипнула, ее прежний гнев сменился горем. – Наш Ребенок... — воскликнула она.

— Все будет хорошо, – сказал я ей. – Эми, я не изменяю тебе.

— Но... — начала она, и я приложил палец к ее губам.

— Эти фотографии сделаны много лет назад, когда я был женат на твоей сестре. Кто-то искажает правду. Я не изменяю и никогда не изменю самой совершенной женщине, которую я знаю. — сказал ей, целуя ее в макушку, когда мигающие огни скорой помощи появились в окне ванной. Эми немного расслабилась.

Несколько мгновений спустя Даррен повел бригаду скорой помощи в ванную. После нескольких быстрых осмотров Эми погрузили, и нас обоих доставили в местную больницу, Даррен и Тони с Уильямом следовали за нами.

Поскольку у беременной женщины было кровотечение, то в больнице ей было уделено первоочередное внимание, и прошло совсем немного времени, прежде чем она была госпитализирована. Пока доктор осматривал ее, я стоял за занавеской, когда вошли Даррен и Тони. Даррен держал на руках сонного Уильяма. Очень застенчивая Тони подошла прямо ко мне и обняла меня. Затем Даррен передал мне моего сына, который сразу же прижался ко мне и удовлетворенно вздохнул. Я старался не сжимать его слишком сильно.

— Робби, мне так жаль, – очень раскаиваясь, сказала Тони. – Я имею в виду, мы видели электронное письмо с этими фотографиями и совсем не думали о чем-либо спрашивать. Даррен открыл мне правду. Мне очень, очень жаль.

— Все в порядке, Тони, правда, все в порядке. Никто из нас не мог предполагать чего-то подобного. Прямо сейчас мне нужно убедиться, что с Эми и ребенком все в порядке. Возмездие тем, кто пытается испортить мне жизнь, придет позже.

Мы поговорили еще несколько минут, прежде чем доктор отодвинул защитную занавеску.

— Мистер Азер, с Вашей женой и ребенком все в порядке. У нее было небольшое кровотечение из слизистой оболочки вокруг матки. Причина звучит как стресс, вызванный вашими событиями этим вечером. – Он мгновение смотрел на меня. – Извините, но, чтобы помочь с диагнозом, Ваша жена рассказала мне основные моменты.

Я посмотрел на Эми. Она покраснела примерно в то же время, что и я.

— Миссис Азер вне непосредственной опасности, – продолжил доктор. – И ваш ребенок в полном здравии. Но с этого момента и до родов будет много постельного режима, так что никакой дополнительной нагрузки ни на мать, ни на ребенка не должно быть. Это означает напряженную деятельность.

Мы с доктором поговорили еще несколько минут. Потом он оставил нас, и мы все собрались вокруг Эми. Я привел Уильяма поздороваться с его матерью, затем мы договорились, что Даррен и Тони отведут Уильяма в ночное больничное кафе, чтобы дать нам несколько минут.

Я сел рядом с больничной койкой Эми и сразу же потянулся, чтобы взять ее за руку. Она была подключена к двум мониторам. Первый показывал частоту сердечных сокращений, второй был кардиомонитор плода, показывающий сердцебиение нашего ребенка. Ее рука вцепилась в мою в тот же момент, когда я ее протянул.

— Они хотят наблюдать за нами обоими в течение нескольких часов, прежде чем что-либо... — начала она, затем сжала мою руку, когда я уставился на ее живот.

— Малыша, мне так жаль, – грустно сказала мне моя жена. – Я увидела эти фотографии после прочтения электронного письма. Ты был голым с Джорджией. Я не думала, я просто прочитала электронное письмо, а затем открыла вложения. Из этого я просто предположила... Я имею в виду электронное письмо, а затем просмотр его... И я испугалась, что ты можешь оставить меня, что ты можешь не любить меня....

Я нежно обнял ее:

— Эми Грейс, я люблю тебя больше самой жизни. То, что было у меня с Джорджией, это даже малая часть того, что у нас есть. Мой брак с ней подобен поблекшему воспоминанию. Мне стыдно, что кто-то их видел, но эти фотографии были сделаны, когда мы с Джорджией были вместе. Они такие же, как наши личные фотографии и видео.

— Теперь я это знаю, Робби. Прости, я просто расстроилась. – Затем она посмотрела на меня. – Есть ли что-нибудь еще, кроме того, что было послано мне? — спросила она.

— Да, кое-что. Я имею в виду, Джорджия не такая фотогеничная или красивая, как ты, — мы улыбнулись друг другу. – Но да, там, вероятно, есть еще несколько десятков фотографий и еще пара видео. Мне очень жаль, Эми. Я удалил их со своего телефона вскоре после того, как мы начали встречаться. В последний раз я смотрел на них, возможно, за три месяца до того, как обнаружил Брэда и Джорджию вместе. Мне и в голову не приходило, что они могут быть у кого-то другого или что они могут использовать их против нас.

Мне так стыдно, что Даррен, Тони и ты видели мои интимные фотографии с кем-то, кроме тебя.

— Ты имеешь в виду, что хочешь, чтобы они вместо этого увидели наши интимные фотографии. — насмешливо сказала она, и впервые с тех пор, как я вернулся домой, на ее лице появилась улыбка.

Я засмеялся:

— Ни в коем случае, твое тело принадлежит мне, так же как я принадлежу тебе.

Она серьезно посмотрела на меня:

— Робби?

— Да?

— Ты можешь достать свой телефон для меня?

— Конечно, детка, но зачем?

— Вот зачем. – Когда я открыл свой телефон, она задрала рубашку, показывая мне свою беременную грудь. Она приподняла их. – Пожалуйста, малыш, сделай фото, пока кто-нибудь не вошел.

Я ухмыльнулся, а она улыбалась мне в ответ, пока я делал пару фотографий. Довольная, она опустила рубашку. К счастью, это произошло как раз в тот момент, когда Даррен и Тони вернулись с Уильямом. Наш сын уже проснулся и хотел посидеть со своей мамой. Даррен посмотрел на меня:

— Мы чему-то помешали?

— Вроде того, — ухмыльнулся я в ответ.

Они пробыли еще двадцать минут, согласившись отвезти Уильяма домой и остаться с ним у нас на ночь. Я ждал, когда вернется доктор, чтобы еще раз осмотреть Эми. Я держал ее за руку, пока он осматривал ее. Мы все вздохнули, когда он сказал, что кровотечение прекратилось. Но, как он объяснил, он хотел бы понаблюдать за ней всю ночь. В ту ночь я сидел на стуле рядом с кроватью, пока Эми засыпала.

Было, наверное, три часа ночи, когда Эми проснулась и начала ругаться, как матрос.

— К черту это, к черту все это, я убью этого придурка. — Она закричала, заставив меня очнуться от неудобной позы, в которой я сидел.

— Эми? Ты в порядке? — спросил я, пытаясь помассировать излом на шее.

Она посмотрела на меня, внезапно осознав, где находится, и покраснела.

— Прости, малыш. Мне приснился сон, что это твой брат посылал эти электронные письма, чтобы разлучить нас, а потом, когда мы развелись, он силой затащил меня в свою постель. Я звала тебя, когда он снимал штаны....

Я подошел к своей жене. Мы через многое прошли, и этот последний случай – всего лишь еще один в длинной череде случаев, когда меня обманывали те, кто, как я подозревал, был моей семьей, скорее всего, моим братом. Похожая мысль, должно быть, пронеслась в голове Эми, когда мы обе одновременно посмотрели друг на друга.

— Брэд! — воскликнули мы друг другу.

— Передай мне мой телефон, Робби, — сказала Эми.

Я протянул ей это и спросил:

— Ты же не собираешься сделать какую-нибудь глупость, правда?

Она фыркнула:

— Вряд ли, — и набрала номер.

— Эй, Доминик, я знаю, который час. Ты все равно никогда не спишь. Послушай, мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня. Конфиденциальность имеет первостепенное значение. В моем почтовом ящике с сегодняшнего вечера есть электронное письмо с фотографиями Робби и его бывшей, которое было отправлено мне по электронной почте. Можешь ли ты для меня в течение следующих двадцати четырех часов взломать заголовки сообщений и отследить электронное письмо до его источника?

Она слушала несколько минут, сообщила еще пару подробностей, затем повесила трубку.

— Готово. Доминик собирается получить информацию для меня. Если это от твоего брата или кого-то из этой семьи, я попрошу Джорджа, чтобы они ответили по закону, – Эми слабо улыбнулась мне и протянула руку.

— Робби, любовь моя, еще раз, мне так жаль, что я отреагировала, не поговорив с тобой. Ты можешь простить меня?

Я фыркнул:

— Все в порядке, Эми. Я, вероятно, сначала отреагировал бы так же, как и ты. Я также сожалею, что это произошло. Я никогда не думал, что эти фотографии кто-нибудь увидит, не говоря уже о моей жене и ее друзьях.

Мы поговорили еще немного, пока Эми не почувствовала усталость. Я наблюдал, как она снова погружается в сон. Утром больница выписала ее. Я отвез ее домой, уложил в постель с ноутбуком и телефоном, дав заказы только на легкую работу. Я также провел день, работая дома. Все было тихо до обеда, когда Эми получила сообщение от Доминика.

— Охренительно! – торжествующе воскликнула она, когда я вошел в спальню. – Это подтверждено. Электронное письмо пришло с телефона Брэда-младшего. Отслеживание IP-адресов доказывает это. Я собираюсь кое-что приготовить для Джорджа.

Следующий час Эми провела за ноутбуком и, с моего разрешения, без особого энтузиазма собралась отправить электронное письмо с собранными доказательствами Джорджу. Однако примерно за две минуты до того, как она нажала кнопку "Отправить", пришло еще одно письмо с того же адреса.

— Робби? — сказала Эми, ее внезапная лихорадка по поводу того, чтобы начать юридическое расследование, пошатнулась.

— Только что пришло еще одно письмо, больше вложений, включая видео. — сказала она, стараясь не расстраиваться.

— Что нам делать? — спросил я.

— Я знаю, что нам нужно отправить это Джорджу и полиции, но не мог бы ты взглянуть на фотографии вместо меня и убедиться, что они такие, как я думаю. Мне нравится твое тело, но я не уверена, что смогу снова увидеть тебя в постели с моей сестрой.

Я кивнул, нахмурившись, забрал у Эми ноутбук и стал по одному открывая вложения. Она беззаботно встала, направляясь в ванную. Я наблюдал, как двигается моя беременная жена, ее изгибы все еще возбуждали меня, но за последние несколько дней она через многое прошла.

Обратив свое внимание на экран, я отметил, что эти картинки когда-то завели бы меня, сделав на какое- время похотливым. Но теперь, глядя на них, я почувствовал стыд. Мой брат использовал их, чтобы попытаться вызвать раскол между мной и Эми.

Фотографии были скорее частными снимками между Джорджией и мной. На этот раз было несколько фотографий, на которых мы трахались, пара позировала вместе голыми, и даже одна, на которой я ел ее киску, с обожанием глядя на ее задницу. На этот раз два видео были довольно наглядными, эротичными для Джорджии и меня в то время, но в данном контексте – полное нарушение доверия.

Первое видео было снято на телефон, установленный на нашем прикроватном столике, и на нем было около трех минут, когда мы занимались любовью. Мы много целовались, и можно было ясно видеть наши лица и остальные части наших тел. На втором видео было видно, как я трахаю Джорджию в задницу, и в том, что теперь смущало меня, вы могли видеть, как я достигаю оргазма.

Я покраснел, когда закрывал видео. Текст в электронном письме был простым.

Эми,

Я снова сожалею, что делаю это. Я не могу молчать о романе вашего мужа с его бывшей женой. Я не могу поверить, что они были настолько извращенными, чтобы делать эти фотографии своих свиданий, будучи женатыми на других людях.

Я надеюсь, что ты сможешь использовать это в качестве доказательства при разводе с кем-то настолько низким, чтобы изменять такой красивой женщине, как ты.

С уважением

Обеспокоенный гражданин.

Когда я закончил читать электронное письмо, я был зол на то, что мой брат мог это сделать. Эми вернулась в комнату. Я покраснел, когда она посмотрела на меня.

— Робби, – сказала она, прижимая телефон к уху. – Я разговариваю с Джорджем по телефону. Я рассказала ему основы, и, судя по твоему виду, фотографии те же, что и в прошлый раз?

— Хуже, — ответила я, одновременно гневаясь и сильно злясь.

Эми нахмурилась; я видел, как на ее лице отразились некоторые эмоции вчерашнего вечера. Мы оба боролись с этим.

— Могу я включить тебя на громкую связь, Джордж? – спросила Эми. Она посмотрела на меня. – Мне жаль, Робби, но нам нужно действовать быстро, чтобы это больше не повторилось.

Я кивнул.

— Джордж, ты на громкой связи со мной и Робби, — сказала моя жена.

— Хорошо, – услышал я, как Джеродж сказал. – Во-первых, я знаю, что Эми зла до чертиков, но как ты, Робби? Ты в порядке?

С минуту я ничего не говорил. Затем я посмотрел на Эми.

— Прости, Робби. Эми, ты здесь?

Я прочистил горло.

— Извини, Джордж. Да, я здесь, но нет, я не в порядке. За последние двадцать четыре часа я был невероятно взволнован, моя жена была готова убить меня за что-то очень унизительное, и мы могли потерять нашего ребенка из-за эмоционального расстройства из-за первого электронного письма.

Я злюсь, Джордж, и в шаге от того, чтобы проехать по побережью для того, чтобы лишить моего брата способности к деторождению.

Я слышал, как он пишет заметки. — Робби, как твой адвокат, я собираюсь проигнорировать это последнее заявление. Но как твой друг, я тебя понимаю.

Я понимаю, что ты не в порядке, но сдерживание себя показывает, что ты стойкий, благородный человек. Робби, я составляю краткое изложение, которое намереваюсь немедленно передать в полицию, ссылаясь на то, что мы будем выдвигать обвинения против твоего брата и, возможно, твоей бывшей жены. Они, вероятно, будут изменены с несколькими нарушениями конфиденциальности. Но мне нужно твое разрешение, чтобы включить вложения. Я понимаю, как это было бы неловко, но они приводят доводы в нашу пользу, поскольку ты никому не разрешал демонстрировать свое тело или свои сексуальные действия. Это нормально? — спросил меня Джордж.

— Джордж? — спросил я.

— Да, Робби? — ответил он по телефону.

— Тебе нужно посмотреть на изображения?

Он на мгновение заколебался:

— К сожалению, да. Как твой юридический представитель в этом вопросе, мне нужно будет подтвердить достоверность изображений и видео. Мне очень жаль, но если это тебя утешит, я буду единственным в этом офисе, кто их увидит. Я буду настолько осторожен, насколько это возможно.

— Джордж, я даю свое разрешение и рассчитываю на твое благоразумие, — сказал я ему, чувствуя себя несколько незащищенным.

— Спасибо, Робби, – сказал Джордж. Эми села на кровать рядом со мной. – Я знаю, что это неловко, но я хочу ударить их сильно и быстро. Если все пойдет хорошо, Брэд-младший в течение двадцати четырех часов может быть даже арестован.

— Сделай это, — сказала я, не потрудившись скрыть гнев в своем голосе.

Эми выключила динамик, поговорила с Джорджем еще несколько минут, а затем повесила трубку.

— Они действительно были так плохи? — Спросила Эми, нажимая "Отправить" на электронных письмах, переправляя их Джорджу.

Я кивнул.

— Поможет ли, если мы поговорим о них? — нерешительно спросила она.

— Ты хочешь знать? — ответил я.

— Нет, но если это поможет, я выслушаю. — Даже после всего того, что произошло вчера, моя жена сказала, что готова пострадать, узнав о моих сексуальных отношениях с ее старшей сестрой, если это поможет мне.

Я вздохнул:

— По большей части они были похожи на те, что ты видела вчера. Однако оба видео были плохими с разных точек зрения. Первая была романтичной: мы с Джорджией занимались любовью.

— Это тебя возбудило? Так вот почему это тебя расстраивает? — спросила Эми, протягивая руку, чтобы взять меня за руку.

— Нет, – ответил я, качая головой. – Дело скорее в том, что их видели другие люди, кроме Джорджии и меня. Это интимные и эротические взаимодействия между Джорджией и мной. Мы занимались любовью, а не просто трахались, отчего нарушение ощущалось еще хуже.

— Думаю, я понимаю, — сказала Эми, поглаживая мою руку. — Когда мы с тобой занимаемся любовью, когда мы смотрим в глаза друг другу, когда я открываю тебе свою душу в разгар нашего совокупления, я делаю это только для тебя. Если бы кто-нибудь смог заполучить видео, которые мы сделали за годы этого события... Я понимаю, малыш.

— Робби? — спросила Эми. Я посмотрел на нее. – Ты сожалеешь о том, что сделал какие-либо фотографии или видео с Джорджией?

— Нет, — я покачал головой. Я думаю, это удивило Эми.

— Почему? — спросила она, немного обиженная.

— Потому что она была моей женой, – объяснил я. – Эти изображения, эти видео были частными, только для нас. Мне, после того, как мы расстались, они были не нужны. Но я не могу сожалеть о том, что сделал их, потому что они были сделаны с любовью. Я сожалею только о том, что они каким-то образом попали в руки моего брата.

Эми переваривала это мгновение. Я мог понять, что она была расстроена. Это были изображения меня с другой женщиной. Это не делало ситуацию лучше, чем то, что эта женщина когда-то была моей женой, или то, что это была ее сестра. Это была не Эми.

— А как насчет фотографий и видео, которые мы сделали? – спросила Эми. – Учитывая то, что произошло, ты сожалеешь об этом? — спросила она. Я не мог сказать, хотела ли она стереть их или сделать еще. Она оставляла это на меня.

— Ни в коем случае, я люблю смотреть наши личные фотографии. Я обожаю, когда мы занимаемся любовью, просматривая одно из наших собственных частных видео. Эми, это часть того, почему я люблю тебя, потому что ты любишь делать их вместе со мной. Мы не любители порно, но нам нравятся наши собственные вещи. – Я тихо фыркнул. – Кроме того, я знаю, что ты хранишь эти фотографии и видео в безопасности, так что никто за пределами нас никогда не сможет их увидеть.

Эми кивнула и, затем, улыбнулась мне.

— А как насчет второго видео? – спросила она, возвращаясь к теме. – Опять же, тебе не нужно говорить мне, если ты не хочешь.

— Нет, все в порядке. Честность, это то, что нам сейчас нужно. – Я снова вздохнул. – Если в первом видео мы занимались любовью, то во втором все было наоборот. На нем было видно, как я трахаю Джорджию в задницу и кончаю в ее кишечник. — Я опустил голову от стыда.

Мгновение ничего не было сказано, но я почувствовал, как руки Эми обхватили меня, ее беременный живот прижался к моей руке.

— Робби, посмотри на меня, — тихо сказала моя жена.

Я посмотрел на нее, ожидая увидеть расстроенную, плачущую, преданную женщину. Вместо этого я увидел беспокойство, и да, на ее лице были слезы. Но это было больше для меня, чем что-либо еще.

— Робби Джон Азер, я ОЧЕНЬ сильно тебя люблю. Это несправедливо, что твоя семья снова издевается над тобой, над нами. И хотя мне не нравится, что есть фотографии сексуального характера, на которых ты изображен с моей сестрой... – Она помолчала, собираясь с мыслями. Ух, это трудно сказать. Хотя я знаю, что они существуют, я также знаю, что ты уважал меня достаточно, чтобы удалить их, когда мы стали вместе. Ты не мог знать, что твой закадычный брат найдет их и сделает это. Это извращенность самого низкого уровня, и, несмотря на то, как я расстроена, я знаю тебя, и ты, должно быть, сейчас чувствуешь себя довольно подавленно.

Я кивнул. — Робби? — Эми встала.

— Да? — Я смотрел, как Эми начала раздеваться.

— Уильям будет спать еще полчаса. Достань свой телефон. Я хочу, чтобы ты сделал несколько новых снимков.

В течение следующих двадцати минут я получил много очень чувственных снимков моей жены на большом сроке беременности в ее материнском белье, а затем и без него. Каждый раз она занимала позицию для лучшего снимка, и к тому времени, когда мы закончили, я снова улыбался. Эми взяла мой телефон, просмотрела изображения, улыбаясь, а затем пометила их в наше безопасное хранилище. Затем она попросила меня обнять ее, пока Уильям не проснется. Обычно мы занимались любовью, но, после вчерашнего мы оба знали, что это исключено, пока не родится наш ребенок.

— Робби? — сказала Эми в какой-то момент после того, как мы просто лежали вместе, некоторое время ничего не говоря.

— Хммм?

— Робби, эти фотографии, эти видео с тобой и Джорджией... — она упомянула почти небрежно.

— Да? — осторожно ответил я. Я видел, что Эми чего-то хочет.

— Ну, как только наш малыш родится, – сказала Эми, потирая живот. – И мне можно будет заниматься сексом...

Я переместил свой вес и приподнялся на локте, теперь пристально глядя на свою жену. Она немного поежилась от того, что собиралась спросить. Затем она вздохнула и посмотрела мне в глаза.

— Детка, как только мы сможем трахаться без проблем, я хочу снять, как ты трахаешь меня в задницу, точно так же, как ты это сделал с Джорджией.

Должно быть, выражение моего лица говорило об этом. — Почему?

— Эти фотографии и видео причиняют нам боль, – сказала она мне. – Потому что теперь они выжжены в твоем мозгу как негативное воспоминание, а не как какое-то похороненное прошлое, о котором ты никогда не думаешь. Я хочу переопределить это воспоминание. Я хочу, чтобы ты снял, как трахаешь меня в задницу и делаешь все то, что показано на этих видео, чтобы ты думал обо мне, а не о ней....

— Но Эми... — начал я говорить. Однако она остановила меня и хихикнула.

— Задница... — сказала она, улыбаясь мне. Мгновение спустя мы оба рассмеялись.

— Эми, я понимаю, но у нас никогда не было анального траха. Конечно, мы немного играли...

Эми вздохнула:

— Робби, малыш, тебе нужно будет подготовить меня. Будучи айтишником, я насмотрелась достаточно порно, чтобы знать, что это происходит не просто так. Мне понадобится много смазки и много любви. Но, Робби, когда мы сможем, я хочу, чтобы ты трахал меня в задницу до тех пор, пока я не закричу от удовольствия. Я хочу, чтобы это был трах, который был бы в два раза лучше, чем это видео.

Мы обсуждали это в течение нескольких минут. Эми была настроена решительно, поэтому я согласилась, как только у нее все прояснится после родов.

Мы услышали, как Уильям зашевелился.

— Спасибо, Робби. Ты сходи за Уильямом, а я пока оденусь, – сказала мне Эми. – Если ты будешь вести себя хорошо, я позабочусь о том, чтобы сегодня ночью тебе было легче, мой замечательный мужчина.

Новость об аресте пришла в обед на следующий день. Полиция получила ордер на арест моего брата и явилась в Total Build в начале дня, как только подтвердилось, что Брэд-младший находится в офисе. Это даже попало в вечерние новости. Речь шла о том, что местный житель был арестован за распространение частных фотографий своей жены и ее бывшего мужа, чтобы разрушить отношения с новой женой этого человека. Брэда вывели в наручниках, и в этом сегменте новостей был показан преимущественно Total Build.

Джорджия также была арестована, однако после некоторых первоначальных допросов Джорджию отпустили, но ей сказали "не покидать город".

Репортеры даже пытались взять интервью у моего отца, но он ворвался внутрь, оттолкнув камеру со словами "без комментариев".

Позже в тот же день мне позвонили с неизвестного номера. Из всех людей это была моя мать. Я нерешительно принял звонок, имея четкое представление о том, о чем он будет.

— Почему Робби, – заворчала она на меня. – Почему ты так поступил со своим братом? После всех этих лет ты все еще ненавидишь нас так сильно, что подставил его таким образом? — она заскулила.

— Эй, Хэтти, я ничего подобного не делал. Твой драгоценный сын отправил эти фотографии и видео Эми, сказав, что у меня роман с Джорджией. Мы просто реагируем на то, что он сделал. Я думаю, тебе нужно разобраться с фактами, прежде чем ты начнешь обвинять меня.

На линии было тихо.

— Ты ведь не врешь, правда? – наконец спросила моя мать. – Твои отец и брат оба клянутся, что это ты подставил Брэда.

— Хэтти... мам, – ответил я. – За все эти годы, за весь этот конфликт, за всю эту боль, я хоть раз солгал кому-нибудь из вас о том, что произошло?

— Нуу, нет, но я знаю, как сильно ты нас ненавидишь, — возразила она.

Я глубоко вздохнул:

— Мам, подумай об этом. Зачем мне ставить себя в неловкое положение, делясь сексуальным контентом о себе в постели с Джорджией? Это безумие. Я не хочу, чтобы весь мир видел мой член. Я не хочу, чтобы они видели нас с Джорджией в постели вместе. Я покончил с этим.

— В этом есть смысл, – признала мама. – Но, Робби, твой брат арестован, разве ты не можешь, я не знаю, ну, знаешь, снять обвинения? Он не предъявил тебе обвинения, когда ты его вырубил.

— Она снова заскулила.

— Нет, мама, я не могу, то, что я сделал с Брэдом, было между нами. То, что сделал Брэд, касалось не только меня, но и Эми и, в некоторой степени, Джорджии, которая теперь его жена. Независимо от того, что еще было между ним и мной, это непростительно. Даже если бы я не стал выдвигать обвинения, что я и делаю, он нарушил дюжину законов уголовного характера, к которым в наши дни полиция относится очень серьезно.

— Хорошо, Робби, я понимаю, – я услышал раскаяние в ее голосе. – Мне жаль, что мы снова вмешиваемся в твою жизнь.

Еще мгновение мы оба молчали.

— Робби? — Я услышал вопрос, но ее голос был неуверенным.

— Да, мам? — Я не знаю, почему я снова назвал ее мамой. Я делал это всего один или два раза, но я чувствовал, что могу.

— Я слышала, что у меня есть еще один внук? — сказала она слабым голосом, как будто даже услышав этот вопрос, я бы перестал с ней разговаривать.

Я вздохнул:

— Да, у тебя есть один внук по имени Уильям, и скоро у тебя будет второй, — сказал я ей.

Я услышал, как она всхлипнула.

— Прости, Робби, я не могу этого сделать.... — Сказала она и повесила трубку.

Впервые за несколько лет я почувствовал сочувствие к члену своей семьи. Поначалу моя мать не испытывала угрызений совести за действия семьи, но с годами я заметил, что моя мать несколько раз пыталась извиниться.

Был ли я открыт для того, чтобы даровать меру прощения только моей матери? Я не был уверен. Конечно, там не было ничего для папы, Брэда или Джоанны. Но мама, возможно. Эта задумчивая мысль была написана на моем лице, когда я приносил Эми завтрак в постель.

— В чем дело, детка? — спросила она, когда я поставил поднос с чаем и круассаном с джемом рядом с ней.

— Я только что разговаривала со своей мамой, — тихо сказал я, глядя с нашей задней террасы на океан.

Она кивнула:

— Она что, разозлила тебя, обвинив в аресте Брэда? — спросила она.

— Почти, но я сказал ей разобраться с фактами, прежде чем обвинять меня. Затем мы быстро поговорили об Уилльяме и ребенке. Я даже называл ее мамой, а не Хэтти.

— Это должно было привлечь ее внимание, — сказала Эми, откусывая от круассана, крошки падали на ее беременный живот.

Нас на мгновение прервали, когда вошел Уильям, забрался на кровать и поцеловал Эми в живот. За этим последовала его настоящая причина визита к нам – он открыл рот, чтобы откусить кусочек круассана. Несколько минут мы развлекали нашего сына. По мере того как он рос, он становился все смелее. Прошло совсем немного времени, прежде чем он вышел посмотреть еще один эпизод "Блуели" по телевизору; мы оба улыбнулись. Вскоре нам пришлось бы начать навязывать ему правила в отношении телевизионного времени, поощрять время на свежем воздухе и тому подобное. Учитывая прекрасную береговую линию, на которой мы жили, я не думал, что это будет слишком большой проблемой, но нам нужно было быть целеустремленными.

Я оглянулся на Эми. Она потягивала чай из своей чашки. Я знал, что она не очень любит чай. Но, пока ребенок не родится и не обоснуется в жизни, она согласилась отказаться от кофе на ближайшие пару месяцев. Я знал, что как только она будет готова, я буду ежедневно бегать в нашу местную кофейню за латте до тех пор, пока она будет умолять о своем утреннем напитке.

— Это был интересный, хотя и короткий разговор, – продолжил я, как будто наш сын никогда нас не прерывал. – Мама была тихой, но внезапно повесила трубку, когда я сказал ей об Уильяме, и что мы скоро ожидаем еще одного ребенка.

Эми с минуту смотрела на меня.

— Она чувствует влияние действий семьи, — прокомментировала Эми.

— Думаю, да, — согласился я.

— Нет, Робби, посмотри на это с ее точки зрения, – сказала мне Эми, меняя позу на кровати, чтобы попытаться найти место, где ее беременный живот мог бы отдохнуть. – Несколько лет назад она чуть не потеряла своего младшего ребенка, поддерживая своего старшего. Почему? Потому что она собиралась стать бабушкой.

Скорее всего, она думала, что рано или поздно все уляжется, что ты вернешься в ее жизнь. Но ты этого не сделал, и благодаря остальным членам семьи ее жизнь вышла из-под контроля. Бизнес ее мужа переживает трудные времена, отчасти из-за того, что ее сын ушел и открыл конкурирующую фирму. Ее оставшиеся дети вступили в клуб свингеров, а ее невестка забеременела не от того мужчины. Дважды!

Тем временем ее отчужденный сын женится на любви всей своей жизни, создает успешный бизнес, который конкурирует с семьей, и рожает детей, своих внуков, которых она никогда не увидит из-за отношения семьи к нему.

Эми посмотрела на меня с сочувствием. За все эти годы Эми ни разу не говорила со мной о том, как кто-то в моей семье может относиться к нашей ситуации. Она продолжила.

— Как мать, держу пари, она чувствует себя неудачницей. Хуже того, она не смогла защитить одного из своих детей. У нее не было другого выбора, кроме как прогнать тебя, зная, что двое других ее детей – неудачники. Разговор с тобой выводит всю эту неудачу на передний план в ее сознании, — сказала Эми.

— Но не я был тем, кто нарушил доверие, – ответил я. – Я сделал все, чтобы поддержать их всех, а они разрушили весь мой мир, включая маму.

Эми подняла руку, делая еще один глоток чая с прикроватного столика.

— Я не оправдываю ее действия, – продолжила Эми. – Но боль, которую она испытывает сейчас, будучи разлученной с тобой и слыша о наших детях. Черт, она не смогла прийти на нашу свадьбу. Ее удалили, и ей пришлось наблюдать издалека. Она пожинает то, что посеяла, и твоя мама находит урожай горьким.

Насколько я понимаю, все вокруг нее, ее дети и ее муж предают ее на каждом шагу. Те несколько раз, когда мы видели ее за последние несколько лет, я вижу это в ее глазах. Раскаяния, о котором ты говоришь, не было в ту первую ночь. Я могу сказать тебе, что сейчас оно там.

Мы посидели пару минут, мои плечи поникли.

— Я не хочу прощать ее, Эми. Я хочу продолжать ненавидеть ее. Я хочу продолжать ненавидеть их всех, — удрученно заявил я.

Мгновение спустя руки моей жены обвились вокруг меня, ее беременный живот снова прижался к моему боку, напоминая мне, что у меня новая семья.

— Тебе не нужно прощать их, любовь моя, но, возможно, пришло время преодолеть часть ненависти, даже если это только по отношению к твоей матери.

— Мне нужно подумать об этом, хорошо? — спросил я. Эми улыбнулась мне.

— Я знаю; почему бы тебе не пойти немного потренироваться? Даррен и Тони скоро будут здесь, и я знаю, что Даррен будет усердно работать с тобой на этой неделе, чтобы подготовить тебя к предстоящему бою.

Мы несколько минут поговорили о бое. Это был всего лишь мой третий профессиональный бой после того, как я победил Коди (так в оригинале – "my third professional fight"; перечень боев говорит, что это будет 4-й). В Лос-Анджелесе я проиграл только по очкам. Парень был хорош, и мы избили друг друга до потери сознания. Он был каким-то крутым европейцем, а после боя оказался одним из самых дружелюбных профессиональных бойцов, которых вы когда-либо встречали.

После этого я выиграл бой в Йохансберге. Парень так накачал себя собственной шумихой, что, я думаю, сам в это поверил. Я уложил его в третьем раунде довольно неприятной комбинацией ударов, из-за чего он не смог продолжить бой.

В третьем бою, последнем, я проиграл. Это был джаггернаут (термин, который используется для описания проявления слепой, непреклонной силы) в пять раундов. Моим соперником был канадец, и он был зверем. Он избил меня до потери сознания. Большую часть времени я защищался. Я избежал нокаута, но он победил честно и справедливо.

Помимо профессиональных боев, у меня также было множество локальных боев, у меня сложилась репутация надежного конкурента, и, честно говоря, я наслаждался физической подготовкой, а также сражаясь с противником на ринге, я выплескивал разочарование по поводу моей семьи.

Моим противником на этот раз снова был известный американский боец ММА. Он выиграл гораздо больше боев, чем проиграл, и у меня были шансы пятнадцать к одному против меня. Блейн Джонстон был воином во всех смыслах этого слова. У него была репутация свирепого бойца на ринге, и он знал несколько стилей боевых искусств.

В настоящее время Блейн, пока в Америке было межсезонье, гастролировал по всему миру, чтобы заручиться спонсорской поддержкой на следующий год. У него было два боя здесь, в Австралии. В прошлом месяце он уверенно победил другого австралийского бойца. А на следующей неделе наступала моя очередь. Из-за всего, что происходило в последние несколько недель, мои тренировки не были на должном уровне, и я не чувствовал себя полностью готовым, несмотря на то, что Даррен давил на меня сильнее, чем когда-либо прежде.

Репортеры и комментаторы спортивных каналов тоже вернулись. Этот бой должен был транслироваться в прямом эфире по всему миру. В основном из-за Блейна, но поскольку я был любимым чемпионом Австралии после моего боя с Коди, это дало бы и мне хорошую известность. Я надеялся, что не слишком сильно опозорюсь.

Моя группа поддержки, как всегда, состояла в основном из Даррена и Тони. Была и Эми, но, поскольку через пару недель у нас должен был родиться второй ребенок, она сидела в зарезервированной VIP-ложе со своей семьей. Рут, Питер и Рейн будут сидеть с ней. После ссоры Питер и Рейн возвращались к нам домой, чтобы помочь Эми подготовиться к рождению нашего второго ребенка.

Даррен обертывал мои руки, когда вошел Блейн.

— Так ты Робби Азер? – сказал он, оглядывая меня с ног до головы. Я чувствовал себя так, словно меня судили. – Ты справишься, — самодовольно сказал он, поворачиваясь и уходя.

Даррен присвистнул:

— Высокая оценка, — я посмотрел на него.

— Обычно он просто оглядывает своих противников с ног до головы, фыркает и уходит, – сказал мне Даррен. – Я расцениваю это как хороший знак. Он воспринял тебя всерьез, значит у тебя может быть шанс.

Следующие полчаса мы провели, обсуждая стратегию, как я должен двигаться, как я должен атаковать или защищаться. Мы прошли через мои слабости и поговорили о том, каковы были слабости Блейна. Тони отправилась за Эми и ее семьей, чтобы они в последний раз перед боем пожелали мне удачи. Но когда они прибыли, с ними был последний человек, которого я ожидал здесь увидеть. Моя мать.

— Хэтти, я имею в виду, мама, что ты здесь делаешь? — спросил я, несколько обеспокоенный и не уверенный, злюсь я или нет.

— Это моя вина, Робби. –сказала Эми. – Не злись. Когда мы разговаривали на прошлой неделе, я почувствовала, что мне нужно вмешаться, поэтому я попросила твою маму прийти только на бой.

Ладно, теперь я был немного зол на свою очень беременную жену. В течение нескольких мгновений, когда я смотрел на нее, в моей голове пронеслось множество эмоций. Не то, что мне было нужно прямо перед боем.

Мама отвернулась:

— Прости, Робби, мне не следовало приходить. Это было ошибкой.

Когда она повернулась, чтобы уйти, я, не раздумывая, шагнул к ней и сделал единственное, что пришло мне в голову. Я схватил ее и прижал к себе. Через несколько мгновений моя мать открыто рыдала у меня на руках. Наш мир сузился до меня и моей матери, окруженных окружающими нас людьми. Я оттолкнул маму, заглядывая ей в глаза. Она попыталась улыбнуться, но улыбка так и не появилась на ее лице.

— Все в порядке, мам, тебе не нужно уходить, — сказал я ей.

— Ты уверен, я имею в виду... — вопросительно ответила мама.

— Нет, – сказал я. – Все в порядке, когда это только ты, и никто другой.

Она покачала головой. — Нет, это всего лишь я. Я никому не говорила, куда иду. Я не хотела рисковать, что не увижу тебя. – Она снова бросилась на меня. – О, мой малыш, я так сильно тебя люблю. Я так сожалею обо всем, что мы с тобой сделали. Мы никогда не должны были так обращаться с тобой, и мы заслуживаем всего, что с нами случилось.

Я похлопал ее по спине, не зная, как реагировать после всего этого времени:

— Все в порядке, мам. Позже у нас будет достаточно времени для извинений, а прямо сейчас мне нужно пойти и выиграть этот бой. Ты посидишь с Эми и посмотришь?

Она кивнула. Я продолжал получать от всех пожелания удачи в последнюю минуту.

Блейн улыбнулся мне, когда я вышел на ринг несколько минут спустя.

— Это будет проще, чем я думал, — сказал он, став ранее свидетелем семейного момента.

Прозвенел звонок, и я получил взбучку с первого момента. Блейн был быстр для своего размера, его удары падали, как камни в оползне, они были хорошо рассчитаны. Я был удивлен, что продержался в первом раунде. Когда раздался звонок, Даррен посмотрел на меня и сильно толкнул, сказав, чтобы я погрузился в бой.

Во втором раунде я лучше держался на ногах, но все равно получал удары. Я пару раз взглянул на свою мать, видя беспокойство на ее лице. Взглянул на Эми, она тоже была обеспокоена. Моя голова просто не была занята этой схваткой. Слишком много всего произошло, и то, что я увидел маму, а потом ее плач в моих объятиях, просто вывело меня из себя. Я, запинаясь, дотянул до конца раунда, и пока я пытался взять себя в руки, а Даррен осматривал меня, ко мне подошли Эми и моя мама.

Я посмотрел на Эми, потом на маму, и мама сделала то, чего я меньше всего ожидал. Она дала мне пощечину. Жестко!

Я был ошеломлен. Вероятно, все видеокамеры в этом месте были нацелены на нас.

— Роберт Джон Азер, я не воспитывала пиздатого сына. – Сказала она тоном матроны, давая мне понять, зачем это нужно. – Я сказала, что сожалею о том, что мы с тобой сделали, но если это сделало тебя бойцом, которого бьют по пизде, тогда я беру свои слова обратно. Где тот боец, которого мы видели той ночью? Где человек, который вырубил своего старшего брата и прижал его к стене, как мешок с картошкой?

— Я был зол, мама, – ответил я, моя щека горела от ее пощечины. – Видя всех вас, а также ухмыляющееся лицо Брэда с его руками, обнимающими Джорджию, я разозлился. Это заставило меня сосредоточиться на желании драться. Этот гнев давно прошел.

— Ну тогда ебать это, — сказала моя мать. За все годы я никогда не слышал, чтобы она использовала слово на букву "Е".

— Робби, посмотри на это. — Моя мама достала свой телефон с фотографией Брэда, Джорджии и их сына.

— Этот придурок, – прорычала мама, – украл твою жену, сделал ее беременной за твоей спиной, заставил тебя уйти из семьи, высмеивая тебя за твоей спиной перед нами в течение многих лет. Он заставил твоих отца и сестру думать о тебе как о человеке меньшего достоинства, и да, даже я на какое-то время купилась на его бред.

Черт возьми, Робби, он отправил Эми фотографии и видео, где ты трахаешь Джорджию, просто чтобы разлучить вас. Используй этот гнев, сынок, используй насилие, которое мы тебе причинили, используй, как мотивацию, тот факт, что мой старший сын – полный и абсолютный неудачник и уничтожь этого Блейна. Надери ему задницу, представь, что это твой брат, которого нужно еще раз избить. Покажи нам, что ты мужчина!

С этими словами моя мама отошла и села. Эми, Тони, Даррен и я просто смотрели на ее миниатюрную удаляющуюся фигурку.

— Убери его, мой мужчина! — Сказала Эми, улыбаясь и поворачиваясь, чтобы последовать за моей мамой.

— Сделай то, что она сказала, — сказал мне Даррен, пытаясь скрыть ухмылку на своем лице.

Мамины насмешки подействовали. В следующем раунде я добился до равного положения. Я начал двигаться быстрее. Я ушел с пути самых разрушительных ударов и даже выдал несколько собственных ударов. Если бы я слышал комментаторов, я бы услышал, как они говорили о мотивационной речи от моей матери, которую микрофон подслушал во время перерыва.

Когда закончился третий раунд, я заметил, что Блейн потерял часть высокомерия и начал драться умнее. В четвертом раунде мы столкнулись друг с другом. Блейн дважды падал, тщетно пытаясь бороться с гневом, который теперь был направлен на него. К концу четвертого раунда я получил порез над глазом, который Даррену пришлось залечить перед пятым раундом. Я почувствовал, что снова на равных с ним. Это превратилось в жестокую драку, и я мог слышать крики зрителей на заднем плане.

Именно в последнем раунде я добился реального успеха. Блейн с самого начала был жесток со мной, видя, что я плохо соображаю, но теперь он устал. Я начал работать над его защитой, ничего особенного, просто последовательно обрабатывал его, нажимая на его слабые места. Я знал, что в конце этого у нас обоих будут синяки.

Я сделал несколько брейков, и неудачный удар Блейна открыл брешь, так что я выдал серию ударов в его живот. Мгновение спустя он обрушил на меня шквал ударов, от которых я отскочил, чтобы нанести еще один удар в его среднюю часть. Он перешел к обороне, и я снова сильно ударил его.

С каждым ударом рукой, с каждым ударом ногой я следовал совету своей матери, представляя, что это Брэд Младший издевается надо мной. Вместо лица Блейна я увидел своего старшего брата, насмехающегося надо мной из-за того, что он снова обманул меня. Теперь я наносил Блейну удар за ударом. Я слышал, как Брэд насмехался надо мной по поводу того, как он нашел фотографии на телефоне Джорджии и отправил их Эми, чтобы разлучить нас.

Я упорно трудился, чтобы контролировать свой гнев, держать его сосредоточенным. Блейн полностью ушел в оборону, работая над тем, чтобы дожить до конца раунда и боя. Тем временем моя ярость продолжала придавать мне сил. Бедняга понятия не имел, что я больше не сражаюсь с ним. Теперь я боролся с властной семьей, которая пыталась запугивать меня большую часть моей жизни, используя меня, чтобы добиться своего, просто потому, что они могли.

Бой закончился менее чем за минуту до конца. Я вздохнул, понял, что начинаю слишком злиться, и отступил назад, чтобы сосредоточиться.

Блейн воспринял это как то, что я раскрылся, отчаянно пытаясь нанести мне пару ударов. Я был готов, и когда он подошел ко мне, я сделал ложный выпад в его и без того болезненный торс, и он опустил руку, чтобы защитить себя.

Он так и не увидел удара. Как и в случае с прошлыми противниками, это застало его расплох, и он упал. Он был только на коленях, но он был повержен и оглушен. Я прыгнул на него, повалив его на пол в захвате, и удерживал до тех пор, пока он не сдался, победив его техническим нокаутом.

Судья схватил меня за руку и микрофон.

— Ваш победитель и наш чемпион Австралии, Роберт Азер! — объявил он под одобрительные возгласы.

Прежде чем направиться к выходу, я помог Блейну подняться, он все еще был ошеломлен, но в газетах на следующей неделе появится изображение того, как я помогаю поверженному противнику покинуть ринг. Разговоры об австралийском духе и товариществе ппродолжались в течение нескольких недель.

Когда я поддерживал Блейна перед его командой, он сонно посмотрел на меня.

— С кем, черт возьми, ты там дрался, чемпион, потому что мне казалось, что это был не я? — спросил он, когда один из его тренеров схватил его под руку.

Я рассмеялся:

— Мой старший брат. Это было то, о чем мне напомнила моя мать.

Он усмехнулся:

— Ну, я бы не хотел быть твоим братом, Робби. – Он посмотрел на меня. – Спасибо тебе за отличный бой. Я запомню его надолго, — честно сказал он и, улыбаясь, пожал мне руку.

Я кивнул и закончил передавать его тренерам. Затем меня окружили свои. Сначала была Эми и ее глубокий страстный поцелуй, ее беременный живот прижимался ко мне. Следующими были Даррен, Тони, Питер, Рейн и Рут. Последней подошла мама. Она скромно посмотрела на меня. Я раскрыл объятия.

— Спасибо, мам, — тихо сказал я, когда она растаяла в моих объятиях.

Мы направились в раздевалку, Даррен начал освобождать мои руки и накинул на меня пуховик. Я прыгнул в душ, в котором ко мне через несколько мгновений присоединилась моя очень беременная жена. Теперь стало традицией, что после драки она принимала душ вместе со мной. И хотя мне хотелось немного пошалить, мы оба знали, что не можем этого сделать после инцидента с Эми в больнице.

Вытираясь и одеваясь, Эми спросила, все ли со мной в порядке из-за того, что она привела мою маму без моего разрешения.

Я вздохнул:

— Честно говоря, я был на взводе, но ты поступила правильно. Если бы не мама, я бы проиграл сегодня вечером.

Эми посмотрела на меня.

— На самом деле, Эми, я мог бы быть немного более сосредоточенным в начале, если бы ее здесь не было. Но Блейн был слишком хорош для меня с моим психическим состоянием за последние несколько недель. Мама знала, как нажать на мои кнопки, и напомнила мне о гневе, который мне нужен, чтобы противостоять такому хорошему бойцу, как Блейн. Несмотря на то, что я хорош и люблю это делать, это не моя работа, и если бы Даррен не подтолкнул меня к этому бою, я бы не пошел на него. Но сегодня мне нужна была эта злость, чтобы победить.

— Ты собираешься простить ее? — спросила она, прилаживая бюстгальтер для беременных к своему впечатляющему бюсту и стягивая рубашку через голову.

— Я думаю, что сделал это сегодня вечером, когда обнял ее. — Я вздохнул. – Эми, я серьезно. Я сейчас весь в раздумьях. Я не знаю, что мама будет значить для меня в будущем. Я знаю, что могу сказать, что простил ее, но я не знаю, что будет дальше, и я могу сказать, что я далек от прощения для остальных из них. Особенно папу и Брэда"

Я сел, надевая ботинки. Эми наклонилась и обняла меня. Ее мягкие груди прижались к моей шее. Боже, я люблю свою жену.

— Все в порядке, малыш. Я не думаю, что в моем сердце есть прощение и для остальных из них. Но знай, что, что бы ты ни решил, я буду рядом с тобой и поддержу тебя.

Мы продолжали разговаривать, пока заканчивали одеваться, все остальные стояли снаружи раздевалки с охранниками. Впервые у меня были люди, которые просили мой автограф. Репортеры спрашивали о бое. Некоторые даже пытались поговорить с моей матерью, которая была ошеломлена таким вниманием. Пока я шел на интервью после боя, охрана держала всех на расстоянии вытянутой руки.

— Робби, все, что твоя мать сказала тебе во время сегодняшнего боя, правда? — спросил один из репортеров, когда я сел.

Этот вопрос застал меня врасплох. Я совсем забыл, что микрофоны улавливают звуки на ринге. Часто на телевизионных шоу они воспроизводили фрагменты речи тренеров, направляющих бойцов, но я полагаю, что это первый раз, когда они подхватили что-то столь пикантное, как мой семейный скандал.

— Э-э, извините, это было личное дело, и если я могу попросить всех вас уважать частную жизнь, это было бы здорово, — сказал я в ответ, зная, что их сведет с ума, если они узнают подробности, но даст мне небольшую передышку сегодня вечером.

— Мистер Азер, — начал следующий репортер. – Это правда, что твоя мать дала тебе пощечину?

Я рассмеялся:

— Ребята, это довольно очевидно, если вы смотрели бой сегодня вечером, — ответил я, когда толпа репортеров засуетилась от вопроса. – Я только что сказал, что многое из того, о чем вы хотите меня спросить, является личным. Да, я знаю, что это было записано и опубликовано, но сегодня вечером все произошло как бы одновременно. Я хотел бы получить время, чтобы проанализировать все и вернуться с ответами, которые могут устранить непосредственные эмоции и быть объяснены рационально.

Но я признаю, что да, в моей семье было несколько проблем, как и в любой семье на протяжении многих лет. Да, эти проблемы повлияли на мой сегодняшний бой. Однако, пожалуйста, позвольте мне прояснить ситуацию. Если хотите, после того, как моя жена родит второго ребенка, я готов сесть с каждой из ваших сетей и поговорить, если вы сможете дать нам с женой немного пространства. Но сейчас я устал после потрясающего боя и хочу позаботиться о своей семье.

Если есть еще вопросы о самом бое, а не о моей семье, я с удовольствием готов их обсудить. — Я закончил.

Это заставило замолчать большинство репортеров, и все неофициально согласились придержать семейную тему на несколько дней. Однако я знал, что это продлится недолго. Более чем вероятно, что все новостные агентства очень скоро начнут расследование в отношении семьи Азер.

[:::: — ::::]

Сара Мари Азер родилась через две недели после большой драки. Она была совершенством и появилась на свет, крича, как банши, пока ее не положили на грудь Эми и не начали кормить грудью. Эми устала после очередных долгих родов, длившихся двадцать два часа, но она выдержала их как чемпионка. Она была измучена, но моя жена сияла, и это говорило мне о том, как сильно она любит свою дочь. Я поцеловал ее, сказав, как я горжусь ею. Даррен и Тони привели Уильяма, и мы все вместе охали и ахали над Сарой.

В последующие несколько дней ее посетили многие члены команды ALRO и ALRO Homes, в дополнение к Питеру, Рейну и Рут. Однако несколько репортеров, еще не остывших после драки, попытались встретиться с нашей дочерью. Бой привлек к себе много внимания. Победа была огромной с точки зрения австралийского спорта, но мой семейный скандал, к всеобщему недовольству, стал еще более популярной темой в социальных сетях..

Это был такой скандал, что мой отец выгнал мою мать из их дома за сговор с врагом после того, как репортеры не оставили их в покое. Врагом, конечно, был я. Поэтому, мы очень неловко заставили мою мать подписать соглашение о конфиденциальности, и она вошла в нашу жизнь.

Мама жила в одной из свободных спален, заботилась об Уильяме, когда была такая необходимость, и была под впечатлением от младенческого тельца моей дочери. Поначалу было неловко, когда Эми или я находились в комнате, потому что между нами все еще оставались обиды, но мама за эти годы пережила много неловких ситуаций и приняла все как должное. Я не знаю, будут ли у меня когда-нибудь снова нормальные отношения с мамой, но она извинилась в тот вечер и еще несколько раз извинилась, пока мы готовились к рождению Сары.

Но была и другая вещь: я заметил, что мама никогда не была сосредоточена, если она не баловала Уильяма или не пыталась на цыпочках обойти Эми и меня с Сарой. Я не раз заставал ее на балконе с видом на океан со стаканом, смотрящей вдаль.

Именно в те моменты, когда я находил ее на балконе, мы по-настоящему разговаривали. Мама говорила о своей обиде, боли и сожалении из-за того, что наша семья распалась. Когда в тот первый вечер мои родители сказали мне, что они часто обсуждали, стоит ли рассказывать мне о романе Джорджии и Брэда, моя мама хотела придумать, как рассказать мне, но папа всегда говорил "нет". Он считал, что я должен продолжать зарабатывать деньги для них всех, и мама извинялась за то, что не была достаточно сильной, чтобы противостоять папе.

В одной из наших бесед она рассказала, что, когда Джорджия забеременела от Брэда, было большое семейное собрание, на котором они договорились, что я полечу в Перт на три ночи, чтобы решить проблему с родами из-за того, что Джоанна сделала неправильно. Мама сказала мне, что на собрании все спорили друг с другом. Джорджия и моя мать хотели рассказать мне, они знали, что это сломает меня, но они, все равно, хотели сказать мне. Но мой отец, брат и сестра были против этого. Возможно, я и не был желанным членом семьи, но я также был золотым тельцом. Они не могли нарушить статус-кво, хотя никто из них искренне не считал меня членом семьи.

Мама сказала мне, что в ту ночь мой отец заставил Джорджию пойти домой с Брэдом, и все возражения Джорджии исчезли. Маме пригрозили разводом, если она не подчинится, и она сказала мне, что, к своему стыду, она поддалась давлению родственников, но никто не знал, что с той ночи мои родители больше никогда не спали в одной постели; мама переехала в свободную спальню, а папа не сдвинулся с места.

В ту ночь, когда я узнал об этом и столкнулся лицом к лицу со своими родителями, то, что я принял за отказ от матери, было чувством вины и крайнего унижения, обрушившегося на нее со стороны моего отца. Брэд позвонил маме и папе сразу после того, как я выбежал из дома, обнаружив своего брата в постели с Джорджией. Папа заставил маму ничего не говорить и не делать, иначе она пожалеет об этом и никогда не увидит своего внука. Он сказал маме, что если я не буду подчиняться, то меня исключат из семьи. Конечно, в итоге я удалился прежде, чем он смог выполнить эту угрозу.

Каждый раз, когда мы с мамой разговаривали в течение этих месяцев, она плакала. Сожаление глубоко укоренилось в ней, и она каждый раз просила у меня прощения. Но сегодня вечером, когда мы начали разговаривать, ей, как ни странно, не хватало эмоций, она была более монотонной. В начале нашей беседы не было слез. Пока мы разговаривали, я посмотрел на горизонт, отметив, что сегодня вечером луна будет полной. Мы оба смотрели на горизонт, глядя с балкона на солнце, садящееся за океан.

Пока мама потягивала вино, я заметила, что она напряженно смотрит на меня. Я наблюдал это несколько раз за последние несколько недель. Мама была там, но, в то же время, ее не было. Я потягивал свой напиток, обдумывая ситуацию.

Я сидел со своей матерью. Мое тело почти восстановилось после боя с Блейном, мой сын был счастлив, моя дочь прекрасна, моя жена удивительна и она мой якорь. В какой-то степени моя мать вернулась в мою жизнь.

Мама прервала мою задумчивую передышку.

— Робби, я знаю, что говорилала, как мне жаль, но я также хочу поблагодарить тебя, — сказала мне мама в какой-то момент после долгого молчания, когда мы продолжали любоваться закатом.

Я вопросительно посмотрела на маму.

— Пару месяцев назад ты рискнул со мной, – сказала она мне. – Вы легко могли бы прогнать меня, и я бы уехала, но мне была дана возможность встретиться со своими замечательными внуками. Мне посчастливилось увидеть, как хорошо вы справились после всего случившегося.

Мама улыбнулась больше самой себе, чем чему-либо еще:

— Я также увидела свою прекрасную невестку и то, как она делает тебя счастливым. Я так рада видеть, что твоя связь с Эми стала глубже, чем когда-либо она была с Джорджией.

Наконец, у меня появилась возможность немного восстановить связь с вами. Я знаю, это было трудно, но вы приложили усилия, и я благодарна вам. – Она смотрела на океан, и одинокая слеза скатилась по ее щеке. – Теперь я могу умереть спокойно.

Я уловил эту последнюю часть.

— Мам, что ты сказала, — сказал я, ставя свой бокал на стол, вопрос подразумевался.

— Робби, мой прекрасный мальчик, – сказала она печально. – Я умираю. Никто, кроме моего врача, не знает, даже твой отец, но последние два года у меня была неоперабельная опухоль головного мозга. И в течение последних нескольких месяцев боль становилась все сильнее. Только надежда на то, что я смогу увидеть тебя, поддерживала меня. Прямо сейчас я едва могу пошевелить головой, и я теряю зрение.

В мгновение ока я оказался перед ней со слезами на глазах.

— Нет, мама, извини, но нет, должно же быть что-то... Я имею в виду то, что мы можем сделать. — Я сказал, что, несмотря ни на что, эта женщина все еще была моей мамой, я все еще любил ее, хотел, чтобы она вернулась в мою жизнь, а теперь слышу, что я ее потеряю...

Она улыбнулась мне, ее руки гладили мои волосы, как она делала, когда мы были молоды.

— Уже слишком поздно для этого, Робби. Последние несколько месяцев я держалась только для того, чтобы иметь последние воспоминания с тобой и твоей прекрасной семьей, прежде чем я уеду домой.

Когда она сказала "домой", я понял, что она не имела в виду возвращение на Голд-Кост.

— Мам, а как же папа? Ты ему понадобишься, — сказал я в отчаянии, не заботясь о том, что я назвал кого-то, кого ненавидел.

Она тихо фыркнула.

— Робби, этот человек не сказал мне ни одного доброго слова и не был близок со мной с тех пор, как все это началось, – грустно сказала мама. – Твой отец с твоими братом и сестрой годами посещал эту чертову группу свингеров для того, чтобы удовлетворять свои потребности, потому что я не давала ему то, что он хотел, пока он не извинится перед тобой.

Мне хотелось зарычать, мой отец снова показал, насколько он развратен, но этот момент был не о нем.

— Но, мама... Я имею в виду, это нечестно, — захныкал я.

— Все в порядке, Робби, – вздохнула мама. Я думаю, она знала, куда делась моя голова от ее признания. – Все в порядке. Я должна была снова увидеть тебя. Я имею в виду то, что сказала в тот вечер. Ты лучший из нас, никогда не забывай об этом.

Ее рука убрала мои волосы, и я посмотрел на нее снизу вверх.

— Не мог бы ты просто посидеть со мной, малыш, подержать меня за руку и позволить мне любоваться закатом вместе с тобой? — спросила мама.

Она улыбнулась, когда я снова сел рядом с ней, и я вложил свою руку в ее:

— Последнее, счастливое воспоминание. — почти прошептала она.

В тот день закат был потрясающим – небо меняло цвет с желтого, оранжевого и красного у воды на пурпурный и синий в вечернем небе. Дул слабый ветер, и в какой-то момент никто ничего не сказал, но Уильям вышел и сел маме на колени. Потом вышла Эми с Сарой, и мы все просто сидели и смотрели на закат, а потом на восход луны.

Мы сидели там всей семьей. Мои эмоции были необузданными. Несколько раз мои глаза встречались с мамиными. Она улыбалась. Несмотря на мрачные новости, я знал, что она счастлива.

Когда над головой взошла луна, я услышал, как мама вздохнула и медленно выдохнула. Затем, окруженная моей семьей, мама впала в кому.

В течение трех дней она держалась, огромная опухоль давила на ее мозг, перекрывая кровообращение в мозге. Она так и не пришла в сознание. Несмотря на мою враждебность к ним, я звонил и оставлял сообщения для своей семьи, но так ничего и не услышал.

Должно быть, кто-то что-то слил на второй день, потому что несколько фургонов с новостями стояли лагерем у больницы, жадные до новостей о матери чемпиона Австралии по боям. Информация распространялась быстро и многократно, части аудиозаписей боя и некоторые из моих наиболее сокрушительных ударов были воспроизведены в вечерних новостях.

Мы никогда ничего не слышали ни от папы, ни от Джоанны, а Брэд все еще находился под стражей в полиции в ожидании суда, поэтому он не мог навестить нас. Но однажды утром робкая Джорджия появилась вместе с Питером и Рейном.

Мы позволили Джорджии попрощаться с ней. Насколько я понял, мама была единственной в семье, кто последние несколько лет относился к Джорджии с каким-то уважением. Выходя из комнаты со слезами на глазах, Джорджия протянула мне письмо с просьбой прочитать его через несколько месяцев, когда все уляжется. Она ушла почти так же быстро, как и вошла.

Мама скончалась в тот день, и это широко освещалось в новостях. Благодаря моей известности, о смерти мамы сообщили в Австралии и на спортивных каналах по всему миру как о женщине, которая дала пощечину и отругала своего сына, заставив его победить в невыигрышном бою.

На ее похоронах было много людей. Некоторые были очень старыми друзьями моей матери, которые узнали о ее смерти в новостях и пришли отдать дань уважения. Некоторые из них были старыми сотрудниками Total Build, которые вспоминали дружелюбную женщину, у которой всегда находилось для них время. Джорджия присутствовала вместе с Питером, Рейном и Рут. Однако места для моего отца, Брэда-младшего и Джоанны оставались пустыми.

У меня были смешанные чувства по этому поводу. С одной стороны, меня злило, что с тем, кто заботился о них столько лет, не нашлось времени попрощаться. С другой стороны, когда вокруг были СМИ, они не хотели еще больше раздувать скандал. Total Build закрыла свои двери через два дня после моего последнего боя и больше не открывалась. Ходили слухи, что из-за последней порции плохой прессы в сочетании с обвинениями против моего брата Total Build закроется навсегда.

Меня попросили подняться на трибуну, чтобы произнести Надгробную речь. Честно говоря, это было нелегко сделать перед друзьями, семьей и, конечно же, средствами массовой информации. Мне пришлось пережить много ненависти за последние несколько лет. Я положил свои записи на подиум перед собой и пристально посмотрел на всех. В задней части я увидел несколько притаившихся людей, даже того, кто старался, быть незамеченным, и понял, что впервые я могу говорить по-своему. Моя семья не сдерживала меня в этом случае.

Я посмотрел на Эми, держащую Сару, Уильяма, сидящего рядом с ней и смотрящего на меня, своего отца. Я посмотрела на Даррена и Тони. Я даже посмотрел на Джорджию. Ее лицо было печальным. Но когда я поймал их взгляды, каждый из них, даже моя бывшая жена, печально улыбнулся.

— Всем добрый день, — начал я, обращаясь к собравшейся группе скорбящих.

— Я хочу поблагодарить вас всех за то, что пришли справить церковную службу по Хэтти Эдвин Азер, моей матери. Я думаю, что это уже ни для кого не секрет, что за последние несколько лет моя семья столкнулась со своими проблемами.

В толпе послышался ропот и даже несколько тихих смешков.

— Но правда в том, что в течение многих лет единственные слова, которые я говорил своей матери, были полны гнева и злобы по поводу нашей семейной драмы. С моей точки зрения, моя мать и остальные члены моей семьи отвергли меня, обращаясь со мной как с вещью, помогающей им зарабатывать деньги, а не как с сыном, которого нужно поддерживать и сочувствовать.

Недавно я узнал, что моя мать, по-своему, безуспешно боролась против такого подхода. В ночь боя, который вы все видели, я впервые за много лет смог обнять свою мать. Именно в ту ночь я простил ее.

В толпе снова послышался ропот.

— Я провел последние пару месяцев, восстанавливая связь с мамой. Мы прошли через многое, в том числе через много эмоций и гнева, но я понял, что моя мама застряла между молотом и наковальней. Она могла бы поддержать меня и потерять связь с остальными своими друзьями и членами семьи. Или она могла пожертвовать мной, своим сыном, которого она любила, чтобы сохранить остальных членов своей семьи, включая мужа, второго сына и дочь, невестку и двух внуков. Именно ради этих внуков она пожертвовала собой. Она чувствовала, что у нее нет другого выбора, кроме как выступить против меня, своего собственного сына. Потому что ее внуки были и остаются невинными.

Мне потребовалось очень много времени, чтобы увидеть это с такой точки зрения. Не так давно Эми, моя жена, указала мне на это из своего собственного опыта материнства. Даже сейчас, разговаривая со всеми вами о маминой жизни, я все еще злюсь. Но я любил свою маму, и я знаю, что, в конце концов, она любила меня.

Я остановился на мгновение, вытер глаза и увидел, как несколько человек сделали то же самое. Когда я снова заговорил, мой голос сорвался.

— Эми, мои дети и я были там, когда мама уснула. Был такой же прекрасный день, как этот, когда мы наблюдали закат солнца, а затем восход луны. Нам не нужно было ничего говорить, кроме как быть в присутствии друг друга. В тот вечер мама сказала мне, что, в конце концов, она просто хотела оставить последнее счастливое воспоминание, и для меня было честью присутствовать при его создании. Для меня это будет момент покоя в шторме, который является нашей жизнью. За последние несколько месяцев моя мама показала мне силу, которой я никогда раньше не видел. Она ужасно страдала, потеряв связь с одним из своих детей ради общего целого, и потребовалась серия небольших чудес в виде моей жены и ее семьи, чтобы позволить нам снова соединиться.

Я снова вытер слезы с глаз, с трудом сглотнув, прежде чем продолжить.

— Сегодня днем, когда мы проводим церковную службу по моей матери, я предпочитаю не вспоминать плохое, а вспомнить любящую и заботливую маму, которая была рядом со мной, когда я впервые учился ездить на велосипеде. Я вспоминаю ее беспокойство и облегчение, когда я вернулся со своей первой ночевки в восемь лет. Я помню ее радость по поводу моего выпуска и ее удовлетворение, когда я наблюдал, как она впервые взяла на руки моих детей всего пару месяцев назад.

Времени, чтобы воссоединиться с моей матерью, было недостаточно, чтобы решить наши проблемы, но мне повезло быть там в конце и услышать, как она сказала мне, как сильно она любила всех нас. Прощай, мама. Я буду любить тебя вечно и вечно хранить тебя в своих воспоминаниях.

Когда я спускался с трибуны, все вытирали глаза, даже некоторые журналисты, которые пробрались внутрь.

Маму кремировали, так что хоронить было некого, но в память о ней на кладбище на Голд-Кост была установлена мемориальная доска в ее честь. Итак, после того, как толпа разошлась, я остался с Эми и семьей, включая Даррена и Тони, и мы в последний раз подняли тост за маму.

Пока мы собирали вещи, я заметил одинокую фигуру, маячившую на заднем плане. Эта женщина также была на похоронах, притаившись сзади.

Я шепнул Эми, и она быстро посмотрела на кивающую женщину. Она собрала всех и оставила меня стоять у маминой мемориальной доски. Я простоял около пяти минут, прежде чем она подошла.

— Вы хорошо говорили, — сказала женщина, проводя рукой по табличке.

— Спасибо, — просто ответил я.

— Однако не очень сочувствую вашей семье, — заявила она.

— Не так уж много можно дать после того, что они сделали со мной, — ответил я с некоторой горечью.

— Ох, обычный Робби, – ответила женщина, пренебрежительно повернувшись ко мне. – После стольких лет ты все еще держишь в себе этот гнев?

Я кивнул:

— Да, потому что каждый раз, когда я пытался забыть об этом, один из вас должен был прийти и ткнуть мне этим в лицо. Если это была не ты, то это был папа. Если это был не он, то это был Брэд. Если это был не Брэд, то Джорджия. Несмотря на то, что все вы говорили, что я был вне семьи, у вас был забавный способ отпустить меня.

Она немного сдулась.

— Я думаю, мы это заслужили, но Робби... — Она замолчала.

— Ты заслуживаешь всего, что ты и твоя семья посеяли, Джоанна, – выплюнул я, впервые произнося имя моей сестры вслух. – Твои отец и брат – хрестоматийные нарциссы. А ты всегда была средним ребенком, избалованным, никогда не взрослевшим, всегда пытающимся выполнять минимальный объем работы и претендовать на славу. — Я услышал, как в моем голосе нарастает гнев. Джонна просто стояла там.

— Ты никогда не заступалась за меня, потому что, когда они унижали меня, это всегда ставило тебя на одну ступеньку выше меня, — сердито сказал я своей сестре. – Ты могла бы остановить Брэда и Джорджию сразу же тогда, ты могла бы остановить это крушение поезда, но ты хотела убедиться, что у тебя есть что-то, что ты можешь держать надо мной, что-то, что, как ты думала, делает тебя выше. Поэтому, ты согласилась держать все в тайне, а потом, когда все это выплыло наружу, тебе стало стыдно, и ты пришла ко мне в тот день, и напала на меня, потому что ты уже не была выше меня. Твой маленький секрет больше не имел надо мной власти.

Она выглядела подавленной, зная, что я говорю правду.

— Но я должен поблагодарить тебя, — сказал я, меняя тон.

Джоанна вопросительно посмотрела на меня.

— В тот день, когда ты пришла к Даррену и Тони, ты привела мне мою жену, любовь всей моей жизни, и я намного счастливее с Эми, чем когда-либо был бы с Джорджией, даже если бы она никогда не изменяла мне, — сказал я своей сестре.

— Почему? — спросила она.

— Потому что она полностью отдалась мне. Мы с Джорджией поженились, потому что это было удобно. Даже сейчас я думаю, что наш отец, возможно, приложил к этому руку. Но если бы Джорджия не изменила мне с Брэдом, рано или поздно это был бы кто-то другой. Мы просто не подходили друг другу так, как мы с Эми.

Джоанна печально кивнула:

— Я думаю, что это было то же самое, что и у нас с Крисом.

Я приподнял бровь.

Она невесело рассмеялась:

— Да, я знаю, ты слышал об этом. Насколько я глупа? Я позволила своему жениху трахнуть мою невестку, и она забеременела от него ребенком. Теперь я незамужем, озлоблена, одинока и практически безработная с тех пор, как мой придурок "старший" брат попытался отомстить тебе за то, что ты забрал его продажи. Но Крис был ошибкой. Я позволила папе свести нас вместе.

— Джоанна, я....

— Нет, Робби, я не могла сказать этого тогда, но скажу сейчас, – сказала она. – Я прошу прощения за все. Ты был прав во всем, и я рада, что у вас все хорошо. После смерти мамы Брэд теперь в тюрьме, а Total Build закрыт навсегда. Я переезжаю на юг.

— Куда? — Я спросил больше из любопытства, чем из чего-либо еще.

Она мгновение смотрела на меня, обдумывая, что сказать.

— Мельбурн, – наконец сказала она. – У меня все еще есть пара друзей, которые общаются со мной после того, как все вышло наружу. И мне нужно уехать куда-нибудь, где, когда я иду по улице, люди не знают меня и я смогу избавиться от ярлыка сестры-шлюхи, которым меня сейчас называют.

Я кивнул.

— Робби, ты думаешь... – Она колебалась. – Как ты думаешь, однажды ты сможешь простить меня, как простил маму? — спросила она, и в ее голосе я впервые услышал нотку надежды с тех пор, как мы начали разговаривать.

Я вздохнул:

— Джоанна, честно говоря, я не уверен. Я никогда не забуду, что вы все сделали со мной. И у тебя была главная роль в моем предательстве. Но тот факт, что мы сейчас не кричим друг на друга, говорит о том, что однажды я, возможно, захочу этого.

Она пожала плечами:

— Полагаю, это все, о чем я могу просить.

Она посмотрела на меня, изучая мгновение, затем вздохнула. Это был почти тот же жест, который я сделал минуту или две назад.

— Робби, папа годами выкрикивал твое имя о том, каким неблагодарным и разочаровывающим ты был. Мы все купились на это в течение многих лет, потому что полагались на тебя, что ты облегчишь нам жизнь. Мы слепо следовали за папой в любое время, потому что ты нес груз за нас.

Джоанна заколебалась и посмотрела на меня.

— Вчера я разговаривала с папой, чтобы сообщить ему, что ухожу, и, конечно же, он обвинил тебя. Он говорит, что ты разрушил семью. Но я знаю, что это не ты нас сломал. Это был он.

Она посмотрела на табличку с именем мамы и осторожно потянулась, чтобы коснуться ее, прежде чем снова повернуться ко мне, ее глаза покраснели.

— Я рада, что, в конце концов, именно ты был с ней. Я рада, что ее последние минуты были с лучшим из нас, — посетовала моя сестра.

Я повернул голову, чтобы посмотреть на Джоанну:

— Что ты сказала?

Джоанна посмотрела на меня:

— Когда я встречалась с мамой за чашкой кофе, только мы вдвоем. Я часто начинала жаловаться на тебя. Мама всегда заставляла меня замолчать, говоря, чтобы я заткнулась, потому что это мы облажались, а не ты. Она всегда говорила, что ты лучший из нас. Почему?

Я протянул руку и тоже коснулся таблички.

— Она сказала мне что-то очень похожее на это. Я не знаю, заслуживаю ли я этого. – Я начал плакать. – Я буду скучать по ней, Джо.

Джоанна сделала то, чего никогда раньше не делала. Она сделала два шага ко мне, протянула руку и обняла меня. Даже когда мы были детьми, Джоанна никогда не обнимала меня. Она давала пять, ударяла кулаком, но никогда не обнималась. Она обняла меня и сжала, я почувствовал горячие слезы на своей груди, когда моя сестра выплеснула столько лет эмоций.

— Не смей, Робби, не принижай маминых слов. – прошептала она. – Мама была права. Ты лучший из нас. Ты не играл в папины игры. Ты лучший из нас, и мне жаль, что мне потребовалось так много времени, чтобы понять это. Я просто надеюсь, что смогу снова наладить свою жизнь.

С этими словами она разжала объятия и ушла. Прежде чем она отошла на дюжину шагов, я закричал.

— Джоанна.

Она повернулась и посмотрела на меня.

Я заколебалась, видя, что моя сестра смотрит на меня в ответ. Я боролся несколько мгновений, внутреннее смятение бушевало из-за того, что я собирался сказать. — Я прощаю тебя, — сказал я. Мое сердце болело, когда я произносил эти слова, но я чувствовал, что на душе стало немного легче.

Глаза Джоанны на мгновение расширились. Она просто уставилась на меня, потом печально кивнула головой, повернулась и ушла. Пройдет еще пара лет, прежде чем мы снова увидимся.

Я вернулся к машине, где Эми и дети были готовы ехать и ждали меня. Эми закончила пристегивать детей и обняла меня.

— Я видела, как Джоанна уходила. Она выглядела так, словно плакала. Ты в порядке? — спросила моя жена с беспокойством в глазах.

— Да, – тихо ответил я. – Мы были вежливы друг с другом. В конце концов, я решил избавиться от своей ненависти к ней и сказал ей, что прощаю ее. — Глаза Эми расширились, как у моей сестры несколько минут назад. Она знала, что я возложил большую вину за сокрытие первоначального романа Джорджии с моим старшим братом на Джоанну.

Она снова обняла меня:

— Ты хороший человек, Робби.

Я фыркнул:

— Не похоже, что мы когда-нибудь будем тусоваться всей семьей. Она мне все еще не очень нравится. Но я думаю, что пришло время избавиться от моей ненависти к ней и жить дальше. — Я посмотрел в ту сторону, куда она ушла. Ее не было видно, но я мог представить, как она шла с невероятной грустью, потеряв все.

— Она сказала мне, что переезжает в Мельбурн, подальше от всего, чтобы начать свою жизнь заново. – Я на минуту задумался. – Если она сможет избавиться от эгоистичного отношения и встать на свои собственные ноги, тогда, кто знает, может быть, она сможет повзрослеть.

Мы сели в машину и проделали долгий путь домой. Дети спали на заднем сиденье "Мустанга", пока мы с Эми тихо болтали о работе, детях и даже о моих ссорах.

— Я думаю, что у меня осталось всего один или два серьезных боя, – сказал я Эми. – Я становлюсь немного старше, и хотя мне нравятся тренировки и внимание, которое мне нужно, мне не нравится внимание ПРЕССЫ, особенно после этого последнего боя... — Эми рассмеялась. – Кроме того, у меня есть жена и двое детей, о которых нужно думать. Я был бы рад оставаться в форме и, возможно, найти кого-нибудь для тренировок.

— Как падаван? — спросила Эми, ухмыляясь. Она имела в виду персонажей из одного из ее любимых сериалов "Звездные войны".

Я рассмеялся:

— Вроде того.

— Я уже несколько лет сжигаю свечу с обоих концов, – сказал я ей. – Между всеми нашими семейными драмами, построением бизнеса, ссорами и воспитанием этих двух манчкинов, – указывая на двух детей на заднем сиденье. – Я должен признать, что я начинаю немного уставать, и то, что я буду медленнее в течение года, действительно привлекательно.

Эми фыркнула:

— Извини, детка, но ты бы не думал, как не торопиться, если бы он не выскочил и не укусил бы твою задницу. И даже если ты попытаешься, я не думаю, что жизнь позволит тебе слишком сильно замедлиться. Я думаю, мы обречены на драму. Это то, что делает жизнь интересной.

Я вздохнул. Я знал, что она была права.

Следующие пару месяцев прошли намного легче. Я немного оплакивал потерю мамы. Я проводил много времени с Уильямом и Сарой и по несколько часов в день в ALRO Homes. Наконец, я выполнил свое обещание встретиться с телекомпаниями, чтобы дать интервью о моих боях. Я не был большим поклонником этого, но нанятый Эми консультант по маркетингу убедил меня, что в наших интересах оказывать положительное влияние на СМИ, иначе они начнут выдумывать всякую чушь.

Приятно было то, что я нашел пару крупных спонсоров одежды и некоторых тренажеров. Нас с Эми пригласили провести пару выходных с одной голливудской знаменитостью, которая живет на юге и владеет собственным фитнес-брендом. С ним и его женой было очень весело проводить время, и мы пообещали встречаться каждые несколько месяцев и обмениваться историями.

Эми также заставила меня выполнить обещание переписать те изображения и видеоролики нашими собственными. Моя жена была сексуальной мегерой в этих клипах. Ее крики страсти, когда я трахал ее задницу, действительно перекрывали те ужасные изображения и видео. Конечно, я до сих пор вспоминаю те образы, но в те моменты, когда я вспоминал их, я часто обнаруживал, что мои мысли уходят к Эми, отвлекая меня от того, что сделал мой брат.

Это случилось через шесть месяцев после смерти мамы, и мы с Эми нашли какой-то ритм в жизни, уравновешивая работу, детей и время друг с другом. Это было нелегко, но такова была жизнь, и Эми была права. Даже если я пытался не торопиться, жизнь вставала у меня на пути и снова ускоряла меня.

Но что было интересно, так это то, что и Эми, и я были свидетелями на суде над моим старшим братом. Он был выпущен под залог на несколько месяцев, снабжен GPS-трекером и ему было запрещено связываться с нами. Во время процесса над ним мы сидели в зале суда, и слушали, как прокурор изображал Брэда мерзким человеком с очень небольшим количеством положительных качеств. Использовались такие слова, как хулиган, невежда, некомпетентный и жестокий. Его защита пыталась представить его жертвой обстоятельств. Однако это ни к чему не привело, так как все присутствующие знали, каким ничтожеством он был.

Кроме его защиты, единственным человеком, поддерживающим его, был мой отец, Брэд-старший. Как только папа заметил, что я сижу в задней части зала, он регулярно смотрел на меня и хмурился. В отличие от мамы и Джоанны, у него не было намерения попытаться исправить ситуацию между нами, и, честно говоря, меня это устраивало. Очевидно, после закрытия "Тотал Билд" папа не смог найти другую работу после того, как СМИ опубликовали о нем язвительный отзыв после моего боя с Блейном.

Другим присутствовавшим свидетелем была Джорджия. Моя бывшая жена выглядела не очень хорошо. Всегда относительно худая, сейчас она выглядела напряженной и похудевшей. Ее поза говорила мне о ком-то, кто потерпел поражение, она сидела спиной к нам, и я уверен, что если бы я мог видеть ее глаза, они были бы запавшими и пустыми.

Эми и меня не вызвали на свидетельскую трибуну. Наши заявления были официально представлены через Джорджа в полицию. Кроме того, я не думаю, что команда защиты Брэда захотела бы вызвать нас на допрос, чтобы мы не усугубили ситуацию. Джорджии, однако, повезло меньше. Ее вызвали и привели к присяге.

Когда она впервые выступила в суде, ее глаза встретились с моими, и я грустно улыбнулся. Я был прав в том, что у нее были мешки под глазами.

Команда защиты начала задавать свои вопросы.

— Миссис Азер, не могли бы вы изложить свои отношения с обвиняемым.

— Мистер Брэдли-младший в настоящее время является моим мужем, — монотонно ответила Джорджия, не выдавая никаких эмоций.

— А у вас с мужем есть дети? — спросил он. Должно быть, он собирался выступить в защиту семьи.

— Нет, у нас нет общих детей, — категорично ответила она.

Небольшой ропот прошел среди нескольких человек. Я посмотрел на Джорджию, затем на Брэда, потом на моего отца и, наконец, на Эми, которая тоже была в замешательстве.

Брэд посмотрел на Джорджию. Взгляд, который он бросил на нее, был полон безумного презрения. Моему отцу каким-то образом удалось одновременно ухмыльнуться и свирепо посмотреть на Джорджию. Со своей стороны, Джорджия не дрогнула.

— Вы имеете в виду, что у вас с мужем есть сын и дочь? — адвокат защиты попытался ее поправить.

— Нет, у моего сына и дочери разные отцы, – заявила Джорджия суду. – Однако мой муж не является биологическим отцом ни для одного из них.

Ропот усилился, и судье пришлось стукнуть молотком, требуя тишины. Адвокат посмотрел на Джорджию и откашлялся. На мгновение я почувствовал панику. Если Брэд не был отцом ни того, ни другого, возможно ли, что я был отцом ее сына?

— Независимо от их происхождения, вы являетесь родителями двоих детей вместе с обвиняемым.

Джорджия покачала головой.

— Нет, Вы ошибаетесь. Да, я замужем за Брэдом. Однако он не является и никогда не был родителем ни для одного из моих детей. Его никогда не было дома, он всегда пил или изменял мне. – Она вздрогнула и коротко взглянула на меня. – Единственный раз, когда он был дома и разговаривал с ними, был в воскресенье утром, когда он сказал им пойти и найти себе какое-нибудь занятие, велев им выйти из комнаты, чтобы он мог посмотреть спорт по телевизору. Он назвал их сопляками, так что нет, я не считаю его родителем моих детей.

Впервые за много лет я почувствовал сострадание к Джорджии. Я все еще не мог прийти в себя от признания того, что ее сын не был сыном моего брата. Если бы я знал...

Я ожидал, что сегодня она будет защищать Брэда. Но, очевидно, кое-что из того, что мне рассказывали о том, как моя семья относилась к Джорджии, было правдой. Наверное, было нелегко быть сожженной мной, в значительной степени ее сестрами, минимальным контактом с ее матерью, отсутствием общения со стороны ее биологического отца и тем, что звучало как жестокое обращение со стороны моей семьи.

Адвокат защиты выглядел сбитым с толку. Я не думаю, что он ожидал враждебного свидетеля. В конце концов, он пробормотал обвинению:

— Ваш свидетель, — садясь в довольно подавленном состоянии. Обвинение стояло с широкой улыбкой на лице.

— Миссис Азер, каков Ваш статус отношений с Вашим мужем? — спросил он. Теперь весь зал был поглощен вниманием к моей бывшей жене.

— В настоящее время мы переживаем развод, — ответила Джорджия обреченным тоном. Я ошеломленно откинулся на спинку стула. Полагаю, мне не следовало удивляться, но я не ожидал услышать это из уст Джорджии.

— Вы можете объяснить, почему вы разводитесь? — спросило обвинение.

— Возражаю, семейное положение свидетеля и причины развода не имеют отношения к данному делу. — Защита слабо возражала. Я думаю, он хотел услышать эту драму так же сильно, как и все остальные в комнате.

— Напротив, – Заявило обвинение. – Одна из причин, по которой мы сегодня здесь, заключается в том, что миссис Азер разводится с ответчиком за нарушение ее частной жизни, что является одним из обвинений, выдвинутых против защиты.

Они оба посмотрели на судью.

— Отклоняется, свидетель ответит на вопрос.

Джорджия снова посмотрела на меня; я уставился на нее в ответ. Я почувствовал, как рука Эми обхватила мою и сжала в знак поддержки. Джорджия посмотрела на Брэда, моего отца, а затем снова на прокурора.

Она вздохнула:

— Есть много причин, по которым я развожусь со своим мужем, главная из них – то, что я никогда его не любила.

В комнате раздался приглушенный, но коллективный вздох.

— Когда я забеременела сыном, которого все считали сыном Брэда, я была замужем за другим мужчиной. У меня был роман с Брэдом, и когда этот другой мужчина бросил меня, я вышла замуж за Брэда по настоянию его родителей.

— А кто был тот, другой мужчина?, — спросил прокурор. Я почувствовал, как рука Эми снова сжала мою. Джорджия снова посмотрела на меня.

— Это был младший брат Брэда, Робби Азер, — сказала она с сильной ноткой стыда.

— Итак, у вас был роман со старшим братом вашего мужа. Значит, ваш сын – сын вашего бывшего мужа, но он узнал об этом, развелся с вами, и вы вышли замуж за своего нынешнего мужа?

Джорджия снова посмотрела на меня, в ее глазах была тоска, но была и печаль. Хуже того, это была не обычная печаль, которую я видел в Джорджии в те несколько раз, когда мы виделись. Там была боль, которая глубоко сидела. Обида и боль, которые она затаила, о которых я до сих пор не слышал, но собирался услышать.

— Нет, ни один из братьев не является отцом моего сына. — Ответила она, оглядываясь на прокурора.

На мгновение никто ничего не сказал; все были ошеломлены.

Я посмотрел на своего брата, вены на его шее пульсировали; это было для него новостью. Он искренне думал, что Брэд Младший второй был его биологическим сыном.

Я посмотрел на своего отца; в комнате, полной людей, он улыбался, спокойный, даже безмятежный.

Блядь!

Защита получила голос:

— Так кто же отец вашего сына, если это не ваш бывший муж, младший брат вашего нынешнего мужа, за которого вы вышли замуж, когда он узнал?

Я посмотрел на Джорджию. Я посмотрел на Брэда. Я посмотрел на своего отца, когда Джорджия открыла рот, и весь зал суда затаил дыхание.

— Их отец... — прошептала Джорджия.

При произнесении этих двух слов началось столпотворение. Внезапно все вскочили на ноги и закричали. Я был удивлен, обнаружив, что я был одним из них. Я кричал на своего отца, но мои слова потонули в шуме, который производили все остальные.

Джорджия просто сидела.

В конце концов, потребовалось пятнадцать минут и несколько охранников, чтобы вернуть в суд порядок. Я пристально посмотрел на своего отца. Я не думал, что моя ненависть к этому человеку может стать еще сильнее, но, как всегда, я ошибался. Ненависть, отвращение, презрение — ни одно из этих слов не передавало всей глубины негативных эмоций, которые я испытывал, глядя на этого человека.

В какой-то момент во время хаоса, произошедшего несколько мгновений назад, он посмотрел на меня, улыбнулся, а затем подмигнул. Я имею в виду, этот ебаный придурок подмигнул мне. На это ушло все, что у меня было, плюс Эми, физически стоявшая у меня на пути, чтобы помешать мне перепрыгнуть через всех и выбить из него все дерьмо.

— Итак, — сказал прокурор, пытаясь снова начать допрос. – Давайте посмотрим, правильно ли я понял?

Вы были замужем за мистером Робертом Азером, младшим, сыном мистера Брэда Азера. Но в то же время у вас был роман со старшим братом Роберта, Брэдом Младшим?

— Да, — ответила Джорджия.

— Вы забеременели, и сначала вы позволили всем поверить, что ребенок был от Роберта, но когда вас поймали, вы изменили историю, сказав, что ребенок был его брата. Однако теперь вы говорите, что ребенок – это не от братьев, а от их отца? — недоверчиво спросил он.

Чуть не разразился хаос, но на этот раз все чуть сдержались.

— Да, — снова ответила Джорджия.

Он покачал головой:

— Мне очень жаль, но это... Как?

Никто больше ничего не сказал, так как все ждали Джорджию.

— Это случилось только дважды. – Джорджия посмотрела на меня. – Робби не было в городе, а Брэд и его отец напоили меня. Я мало что помню из этого, но нам все показал тест ДНК, который мы должны были сделать, когда я переживала развод с Робби. До сегодняшнего дня я не рассказывала об этом ни одной живой душе.

— Понятно... — сказал прокурор, пытаясь собраться с мыслями.

Мы наблюдали еще несколько минут, как он вытягивал из Джорджии подробности обмана; она была смущена, но пыталась сохранить невозмутимое выражение лица. У моего отца был такой вид, словно он собирался напустить на себя важный вид. Брат выглядел более чем похожим на дом, которому не хватило нескольких кирпичей..

Потом Джорджия рассказала, о том, как мой отец, брат и сестра втянули ее в свингерство, и она оказалась беременна вторым ребенком от жениха моей сестры. Никто в зале не разговаривал. Драма вокруг отцовства детей Джорджии стала публичным позором, с которым она теперь всегда будет жить.

Судья вернул нас к рассматриваемому вопросу. Это заняло несколько минут, но он вернул нас в нужное русло.

— Как бы вы описали свои отношения с вашим бывшим мужем, младшим братом вашего нынешнего мужа? — спросил адвокат обвинения.

— Нет никаких отношений, — просто сказала она.

— Не могли бы вы объяснить, почему? – Когда защита начала возражать, обвинение добавило обращение к судье. – Это поможет нам вернуться к следу и мотиву, ваша честь.

— Продолжайте, — разрешил судья.

Джорджия на мгновение задумалась:

— С того дня, как Робби застал меня в постели со своим братом и узнал, насколько полностью и я, и его семья предали его, Робби не имеет к нам никакого отношения. Насколько я понимаю, он уехал, сейчас женат и у него есть дети. Робби в нескольких коротких разговорах, которые у нас были за прошедшие с тех пор годы, всегда заявлял, что между нами нет примирения,. Честно говоря, я не виню его после того, что мы все с ним сделали.

Обвинение кивнуло.

— Итак, вы предали его. Его семья, включая его брата, и теперь мы слышим и его отец предали его. Вы вышли замуж за его брата, но жизнь не была прекрасной.

— Это верно, — ответила Джорджия.

— Как ваш муж относился к своему брату? — спросил Джорджию прокурор.

— Брэд и его отец открыто враждебно относились к Робби, – ответила Джорджия. — Они бы убили его в любой момент, если бы у них был шанс. Брэд всегда говорил о том, что он все мог бы сделать, чтобы разрушить жизнь Робби. Брэд и его отец обвиняли Робби во всем, что у них пошло не так после того, как Робби ушел.

— Не могли бы вы объяснить, чтобы суд мог понять, как обвиняемый мог совершить такое вопиющее нарушение неприкосновенности частной жизни, которое мы обсуждаем здесь сегодня? — спросило обвинение, пытаясь удержать нас в теме.

Джорджия снова посмотрела на меня. Затем ее взгляд переместился на Эми. Затем она посмотрела на Брэда, который открыто смотрел на нее.

— Однажды я слышала, как отец Брэда кричал во время конфронтации с Робби, что он был ошибкой, что его можно было использовать только как инструмент в их бизнесе. Что он должен быть рад, что Брэд, извините меня за это, Ваша честь, но радоваться, что Брэд трахал меня.

Джорджия покраснела от этого признания и от своей вины:

— Отец Брэда сказал мне, что это нормально – спать с братом Робби, потому что любые дети, которые у меня были бы от Робби, были бы жалкими и слабыми. В один из таких случаев они напоили меня, и я думаю, что именно тогда я забеременела ребенком Брэда старшего.

От ее признания у меня по спине пробежал холодок. Джорджия изменяла мне не только с моим братом, но и с моим отцом. Однако я не думаю, что это было сделано по обоюдному согласию. Судя по тому, как Джорджия говорила, Джорджию использовали скорее как инструмент против меня, чем как добровольного сексуального партнера.

Я встряхнулся от мрачных мыслей и продолжил слушать свою бывшую жену.

— Во время развода, – продолжила Джорджия. – Когда все пошло наперекосяк, Брэд затащил меня в постель против моего желания, унизил Робби, рассказав мне, как он собирается найти Робби и кастрировать его, чтобы у него никогда не было детей. Он собирался связать его и пытать в отместку.

— Месть за что? — Спросил прокурор Джорджию.

Я сглотнул. Это была одна из моих ошибок.

— Незадолго до завершения развода мы столкнулись с Робби на улице, и Робби отправил Брэда в больницу.

Она рассказала, как я сдержал свое обещание надрать Брэду задницу в отместку за то, что он разрушил мою жизнь. Затем она объяснила, что не возлагает на меня никакой вины. Никаких обвинений предъявлено не было. Однако Брэд затаил обиду и хотел отомстить.

Вопросы продолжались еще полчаса, изображая Брэда как человека, постоянно пытающегося запугать своего младшего брата. Мой отец также получил несколько позорящих его упоминаний.

Затем обвинение перешло к вопросу о фотографиях.

— Миссис Азер, у вашего телефона есть пароль?

— Да.

— Ваш муж знает пароль?

— Нет.

— Есть ли у вас на телефоне интимные фотографии того времени, когда вы были замужем за мистером Робертом Азером?

— У меня действительно были.

— Не могли бы вы объяснить?

Джорджия перевела дыхание.

— Когда мы с Робби были женаты, мы сделали несколько интимных фотографий и видео сексуального характера с помощью наших телефонов. Они были частными и только для нашего просмотра.

— Вы когда-нибудь показывали эти фотографии или видео обвиняемому?

— Нет.

— Еще раз, миссис Азер, не могли бы вы объяснить, почему?

Она оглянулась на меня, быстро смутившись.

— Как я уже упоминала ранее, я не люблю и никогда не любила Брэда, а его отец мне не нравится еще больше. Однако, когда Робби бросил меня, его семья убедила меня выйти замуж за Брэда, так как мы играли в игру, в которой у нас был общий ребенок. Как только мы поженились, неудивительно, что Брэд начал изменять мне, и секс стал в лучшем случае средним. Мы были вместе, возможно, раз в месяц, и Брэд был в разъездах или больше половины недели ночевал в другом месте. Мне было одиноко, и я использовала эти фотографии и видео в частном порядке, чтобы почувствовать что-то ночью в постели в одиночестве.

Настала моя очередь краснеть.

— Итак, миссис Азер, вы не видели ничего плохого в том, чтобы хранить интимные фотографии мужчины, за которым вы больше не были замужем, будучи замужем за его братом?

Джорджия, в свою очередь, на этот раз не покраснела.

— Нет, мы с Робби сделали их вместе. Я бы никогда никому их не показала, не говоря уже о том, чтобы причинить боль человеку, которого я все еще любила и даже еще больше любила. Они были для меня напоминанием о том, что я потеряла, на самом деле выбросила. Эти фотографии были моим единственным утешением в шторме, когда я больше не чувствовала любви.

Прокурор посмотрел на Джорджию с чем-то похожим на жалость.

— Итак, если вы не передавали изображения обвиняемому, как он получил изображения для отправки своему брату?

Тогда Джорджия не выдержала и заплакала. Потребовалось около пяти минут и несколько салфеток, предоставленных судом, прежде чем она смогла продолжить.

— Это была ночь, когда Брэд гулял со своим отцом. Я думаю, они собирались в свою свинг-группу. – Сказала она, свирепо посмотрев на сына, потом на отца. – Я забрала обоих детей и чувствовала себя одинокой. Я открыла пару изображений и просмотрела пару видеороликов, помогая себе снять некоторое напряжение, когда Брэд ворвался в спальню.

Он увидел меня обнаженной и расслабленной, а потом увидел снимки на телефоне. Мы с Брэдом никогда не делали никаких интимных снимков, и он знал, что мне не нравится порнография с ним. Поэтому, когда он увидел экран, он понял, что это мы с Робби.

Джорджия посмотрела на свои руки, а затем потерла их, вспоминая.

— Брэд удержал меня, вырвав у меня телефон. Он не такой сильный, как Робби, но он, все равно, сильный человек. Брэд сделал что-то, чтобы скопировать все на свой телефон. Я кричала, чтобы он остановился. Но в итоге он швырнул меня в стену, обозвал шлюхой и выбежал с моим телефоном. Я была ошеломлена и заплакала. Когда через некоторое время я вышла из комнаты, то мой разбитый телефон лежал на стеллаже. Брэд исчез.

В зале суда на несколько минут воцарилась гробовая тишина, пока прокурор не откашлялся.

— Спасибо, миссис Азер. Я уверен, что это было нелегко сказать, помимо всего остального, что Вы рассказали нам сегодня. Я приношу извинения за любые неудобства, которые могли возникнуть у вас или вашего бывшего мужа, мистера Роберта Азера.

Когда Джорджия сошла с трибуны и села обратно на галерею, Брэд снова пристально посмотрел на нее. Лицо моего отца было не намного лучше. Джорджия до конца судебного заседания больше не смотрела в мою сторону.

Прокурор стоял перед судом. Он поймал мой взгляд и очень слабо, но сочувственно кивнул мне.

— Если не считать порочности этих отца и сына, мы только что заслушали показания жены обвиняемого. Он был жестоким мошенником и страдал манией мести, из-за чего на протяжении многих лет неоднократно пытался причинить боль своему младшему брату. Из представленных заявлений следует, что ему в какой-то степени удалось отправить жене своего брата интимные изображения, которые не принадлежали ему, в попытке причинить боль своему отчужденному младшему брату. Доказательства показывают, как мистер Брэдли-младший использовал свой рабочий компьютер для форматирования и отправки электронного письма с вложениями, используя свой логин.

Он продолжал еще несколько мгновений, затем попросил вызвать моего брата, мистера Брэдли-младшего, обвиняемого, для дачи показаний.

Мой брат сел, его глаза были дикими, почти расфокусированными. Судя по всему, безумие овладевало его разумом.

— Мистер Азер, сегодня Вы услышали доказательства против Вас. Вы слышали о том, как Вы сознательно нарушили доверие Вашей жены, а также частную жизнь Вашего младшего брата. Вы отрицаете это?

Брэд посмотрел на меня и криво улыбнулся.

— Нет, я не буду этого отрицать, — высокомерно ответил Брэд, ухмыляясь, глядя на меня.

Все резко остановились. Никто не ожидал согласия с первым вопросом.

— Э-э, мистер Азер, как бы вы тогда объяснились? — спросил прокурор, пытаясь восстановить равновесие после потрясающих признаний ранее, а теперь и открытого признания вины от самого обвиняемого.

Мой брат снова пристально посмотрел на меня, но все еще криво улыбался.

— Мой младший брат был ошибкой, которую моя семья никогда не должна была совершать. Все говорят, что все, к чему он прикладывает руку, превращается в золото. В школе он всегда был лучшим в классе. Он продвинулся в университете, как ни в чем не бывало, и овладел боевыми искусствами так, словно это было просто дыхание. Он был ошибкой в нашей семье, потому что никто не мог соперничать с ним.

Я обсуждал это с отцом в подростковом возрасте, и мы выяснили его слабость. Робби был честен. Он выкладывался на все сто процентов и всегда без колебаний прикрывал любого из нас в семье.

Мой брат начал смеяться над своими воспоминаниями.

— Когда мы были детьми, я заставляла Робби делать мою домашнюю работу, притворяясь, что прикрываю его от хулиганов, которых я посылал донимать его. Это работало, пока он не начал заниматься боевыми искусствами. Если у его велосипеда спустило колесо, то это был я. Если что-то было сломано в его комнате, значит, я был там раньше. Дома мы с папой следили за тем, чтобы мама всегда подавала ему еду последнему, как самому младшему, а мы всегда получали самую вкусную еду.

Когда он пришел работать в семейный бизнес, папа поручил ему управлять делами, и парень был настолько хорош, что вскоре действительно стал управлять предприятием. Мой младший брат был лучшим в продажах, эксплуатации, производстве, и это выводило нас всех из себя. Но это также позволило остальным членам семьи успокоиться и не слишком беспокоиться о работе. Мы обычно говорили:

— Ты знал, что это будет сделано, если Робби выполняет эту работу.

Если бы мой брат мог плюнуть на пол зала суда в этот момент, он бы плюнул, и отвращение в его глазах вынуждало признать это.

— Когда папа собрал Джорджию и Робби вместе, это гарантировало, что Робби никуда не денется, и все будет работать. Мы оставили их в покое на год. Затем, через несколько месяцев после того, как они поженились, папа сказал мне соблазнить Джорджию, чтобы у нас, если понадобится, был другой способ контролировать Робби.

Затем Брэд посмотрел на Джорджию. Должно быть, она пристально смотрела на него, потому что он снова улыбнулся своей широкой кривой улыбкой, когда посмотрел на нее. Он посмотрел на папу, у которого по какой-то глупой причине, после всех откровений, тоже была маниакальная ухмылка на лице. Я не мог понять, почему он должен быть счастлив от того, что мой придурок брат вот так выбалтывает все на открытом судебном заседании.

— Было легко забрать жену моего брата. Папа отправил его в поездку навестить клиента. Он полагал, что за его женой присмотрит семья, и вместе с несколькими бокалами вина и заботливым старшим братом, который присматривал за его женой, я проснулся в его постели на следующий день, забрав у него жену.

В течение следующих трех лет я спал с ней в любое время, когда Робби был в отъезде, и иногда, когда я знал, что он работает в офисе, определяя для меня квоту продаж. Конечно, моя сестра рано застала нас в постели, но мы с папой позаботились о том, чтобы мама и моя сестра ничего не сказали. Они знали, что если они это сделают, кормушка, которой они пользовались, закончится.

Я уставился на своего брата, взбешенный тем, что услышал. Он пытался причинить мне боль с тех пор, как мы были детьми, только потому, что я был умнее его.

Интонация в его голосе, когда он смеялся, привлекла внимание всех в зале. Это не был смех физически здорового человека.

— Должен признаться, я не знал, что именно от папы эта шлюха забеременела. Она была так не в себе от того, что мы ей дали. Я сомневаюсь, что она знала, что мы несколько раз играли трахнули ее вдвоем... – он на мгновение задумался. Никто ничего не сказал; мы просто все сидели. Однако внезапно он вернулся, глядя на меня и ухмыляясь, как идиот. – Но, эй, это были не золотые мальчики, так что к черту. – Брэд рассмеялся. – Мы все согласились, что ей нужно было выдать это за моего тупоголового младшего брата. Я был на седьмом небе от счастья. Робби думал, что он станет отцом.

Улыбка Брэда погасла.

— Но потом он рано вернулся домой из той поездки и все испортил. Он нашел меня в постели, трахающим задницу Джорджии, и мне это нравилось. Физические угрозы не сработали, потому что он был потрясающим бойцом, а я — нет. Даже мои родители не смогли вразумить его. Он бросил нас, уволился, и все пошло прахом.

После этого нам всем пришлось работать, но никто, – саркастически сказал он. – не мог сделать это так же хорошо, как Робби. Потом мы виделись с ним после рождения ребенка, и он отправил меня в больницу. Я хотел подать на него в суд, но папа все еще хотел, чтобы он вернулся, и убедил меня забыть об этом. Потом я увидел, как он дрался с тем парнем, и я попытался встряхнуть его, ухмыляясь ему и, одновременно, щупая Джорджию, женщину, которую я отнял у него, и в итоге он свалил парня на пол. После этого он просто исчез с лица планеты и появился почти через год женатым.

Мы несколько раз пытались подать на него в суд, но его адвокаты были лучше. Я пытался нанять частного детектива, чтобы следить за ним, но ничего не вышло. Только когда мы нашли его в ALRO Homes, я понял, что мне просто нужно выждать время. Но было трудно найти подходящий ракурс. Я собирался разрушить его брак и выполнить угрозу отца увидеть его бездомным на улице.

Но потом он начал отнимать у нас бизнес, и произошла та драка, в которой появилась мама, и он внезапно стал героем Австралии, а мы были жестокой семьей, которая прогнала его. Он был ебаной Золушкой.

Было очевидно, что он сошел с ума, мой брат копал себе могилу и признавался в вещах, которые никто в здравом уме не допустил бы, и он делал это с улыбкой. Я покачал головой, и он уловил момент, его глаза заблестели, думая, что он добрался до меня.

— Робби снова ударил нас, когда умерла мама. Никто из нас не должен был присутствовать. Средства массовой информации преследовали нас день и ночь. Я не знаю, что случилось с моей сестрой, но они с моим отцом поссорились, и с тех пор ее никто не видел. Держу пари, что это Робби заставил ее исчезнуть. Джоанна всегда делала то, что ей говорили, даже позволила своему жениху трахнуть мою жену. Ха!

Несколько человек в зале теперь перешептывались, а адвокат защиты сидел и смотрел. Он просто не знал, что делать.

Мой безумный брат продолжал:

— Перед смертью мамы я застал Джорджию мастурбирующей на старые фотографии ее и Робби. Я взял телефон, скопировал фотографии и использовал старый адрес электронной почты из журнала Джорджии, чтобы отправить фотографии Эми. Я надеялся, что, увидев фотографии, она вышвырнет его вон. Я подумал, что если я мог обмануть его с одной сестрой, то будет легко обмануть его и с другой.

Он снова перестал улыбаться и стал серьезным.

— Я не думал, что они поймут, что это я отправляю фотографии. Но опять же, я облажался в любом случае, так что я мог бы с таким же успехом спуститься в сиянии славы и получить свои пять минут славы. Возможно, в будущем даже заключу контракт на книгу.

А потом он замолчал, скрестив руки на груди и давая нам понять, что закончил свой рассказ.

Никто не знал, что делать. Мой брат не только признался в преступлении, но и замешал себя и моего отца в нескольких преступлениях, которые, хотя, возможно, и не были вполне криминальными, свидетельствовали о жестоком обращении со мной, затем с Джорджией и даже с мамой и Джоанной. И все же он, казалось, гордился этим, а не раскаивался. Если бы мы заглянули в его разум, я бы сказал, что, узнав, что его собственный отец наставил ему рога, его разум совершил долгую прогулку с короткого обрыва.

Несколько человек в зале из средств массовой информации знали, кто я такой и украдкой поглядывали на меня. Даже судья бросил на меня пару взглядов. Я просто сердито смотрел на своего старшего брата и старался не смотреть на отца.

Адвокат обвинения откашлялся и посмотрел на адвоката Брэда.

— Ваш свидетель, — сказал он и сел.

— Больше вопросов нет, — сказал потерпевший поражение защитник.

В конце концов, Брэд был признан виновным в нарушении неприкосновенности частной жизни, а затем ему были предъявлены дополнительные обвинения в супружеском насилии. Судья использовал свою власть, чтобы расторгнуть брак между Брэдом и Джорджией на месте. Бумажная работа была обработана в спешном порядке, и Грузия была свободна. Брэд был приговорен к пяти годам лишения свободы в тюрьме средней строгости.

По пути из суда я поискал глазами Джорджию. Впервые в жизни я захотел найти ее. Мы с Эми догнали ее на автостоянке.

— Джорджия, подожди! — крикнул я, когда мы вдвоем подошли сзади.

Я увидел, как Джорджия пожала плечами, прежде чем она вздохнула и повернулась к нам.

— Робби, пожалуйста, не надо, – простонала моя бывшая жена. – Сегодня было достаточно тяжело, и без того, чтобы ты еще больше втирал мои ошибки в мои многочисленные раны. С меня хватит. Единственная причина, по которой я не покончила с собой, это мои дети. Твоя мать была моим единственным другом, а теперь ее нет.

Я сделал последнее, чего она ожидала. Я отпустил руку Эми, шагнул к Джорджии и заключил ее в объятия. На мгновение ее тело напряглось; затем я почувствовал, как Джорджия бросилась в меня, и она просто растаяла. Громкие, сотрясающие тело рыдания охватили ее. Прямо там, на парковке, она плакала, когда я держал ее. Я посмотрел на Эми, и она тоже плакала. Я не был готов простить Джорджию, но я знал, что могу проявить к ней сочувствие в тот момент. Может, мне и не нравилась моя бывшая жена, но я не хотел, чтобы она покончила с собой.

Через несколько минут она отстранилась и вытерла глаза.

— Спасибо тебе, Робби, и спасибо тебе, Эми, это было больше, чем я заслуживаю, — тихо сказала Джорджия.

Я грустно улыбнулся:

— Я знаю, Джорджия, но я не совсем без сердца. То, что ты сделала сегодня, было, честно говоря, самым смелым поступком, который я когда-либо видел у тебя. Я знаю, как, должно быть, тяжело было говорить о том, что ты сделала.

Эми снова взяла меня за руку, но наклонилась к Джорджии, протягивая ей руку сочувствия, первое прикосновение между девочками за несколько лет.

— У нас никогда не было шанса, не так ли, Робби? — спросила она мгновение спустя, печаль на ее лице легко читалась.

Я покачал головой. — Конечно, Джорджия, у нас были все шансы. Неважно, что моя семья хотела навредить мне, навредить нам. Мне все равно, что это отец собрал нас вместе, чтобы попытаться контролировать меня. Но именно твой выбор – трахнуть моего отца и брата, а потом продолжать трахать их — убил нас. Это был твой выбор, и я слышал слова, которые ты произнесла, присоединившись к унижению меня в тот вечер, когда я вернулся домой из Мельбурна, это был твой выбор, независимо от действующих сил

Если бы ты пришла ко мне и поделилась своими опасениями. Возможно, даже если бы ты пришла ко, честно рассказав о том, что произошло в первый раз, у нас мог бы быть шанс. Но ты предпочла обмануть меня. Ты решила скрыть измену и попытаться выдать своего сына за моего, хотя знала, что это не так. Это была не только моя семья; да, они могли повлиять на тебя, но это был твой выбор. У тебя были часы, дни и недели наедине со мной, когда ты могла бы признаться, но мне потребовалось застать тебя с Брэдом, чтобы ты поняла, что я ни от кого не потерплю такого дерьма.

Она кивнула головой, стараясь сдержать слезы. Эми посмотрела с сочувствием, но не пошевелилась, чтобы поддержать сестру после прикосновения рук.

— Где ты с детьми остановилась? — тихо спросила Эми.

— В данный момент мы остаемся с Рут и ее семьей, – сказала Джорджия. – С тех пор, как умерла Хэтти, я просто не знала, что делать. Рут взяла нас с детьми к себе, и хотя она не очень довольна, она присматривает за нами.

Мы кивнули головами.

Джорджия вздохнула, затем снова посмотрела на меня.

— Ты прочитал письмо? — спросила она меня.

Я совсем забыла о письме, которое Джорджия дала мне в больнице, когда мама лежала при смерти. Она попросила меня прочитать его, когда все уляжется. Я покачал головой.

В ответ я получил слабую улыбку:

— Ты сможешь прочитать это в ближайшее время? Это не что иное, как извинение за все. Я знаю, что это ничего не исправит, но мой психотерапевт попросил меня написать это и, если будет возможно, однажды дать тебе его прочитать.

— Хорошо, Джорджия, я прочту это, — сказал я ей.

Джорджия выглядела растерянной, но посмотрела на мою жену. — Эми, пожалуйста, присмотри за ним. Если из этой неразберихи и вышло что-то хорошее, так это то, что ты нашла Робби и сделала его счастливее, чем я когда-либо могла.

Джорджия села в старый побитый Kia Rio и уехала.

— Мне ее немного жаль, — сказала Эми, опираясь на меня, пока мы смотрели, как она выезжает со стоянки.

— Да, — ответил я.

— Тебе ее жалко? — спросила моя жена, глядя на меня так, словно у меня выросла третья рука.

Я пожал плечами:

— Немного, но я имел в виду то, что сказал. Она могла бы поговорить со мной, а не скрывать это от меня. Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь по-настоящему простить ее.

По дороге домой мы еще поговорили о достоинствах прощения и событиях дня. Когда мы забрались в постель, мы просто обняли друг друга и заснули.

На следующий день я пошел и взял кофе для себя и Эми, пока никто не встал. Я видел новости в кафе, в которых были основные моменты судебного процесса, включая выдержки из того, что сделали мои отец и брат. Репортер стоял возле кафе и искал меня, но все местные жители встали у него на пути, давая мне возможность сбежать.

Когда я вернулся, Уильям смотрел "Блуи", а Эми сидела на балконе, ухаживая за Сарой. Она улыбнулась, когда я поставил ее кофе и положил письмо Джоджии на стол передо мной.

— Ты собираешься это прочитать? — спросила она.

— Да, я сказал ей, что прочту. — Я натянуто улыбнулся.

Когда мы все расселись по разным местам, я открыл письмо и начал читать.

Мой дорогой Робби,

Я знаю, что больше не имею права так тебя называть. Однако, несмотря на все, что произошло между нами, я по-прежнему вижу тебя таким, моя дорогой. Последние несколько лет, с тех пор как ты узнал о нас с Брэдом, наряду с другими вещами, о которых, я надеюсь, ты никогда не услышишь, были худшими в моей жизни, и, если честно, все пошло наперекосяк с той ночи, когда я впервые переспала с Брэдом. Ты должен знать, что я полюбила молодого оперативного сотрудника и потрясающего мастера боевых искусств с тех пор, как впервые встретил тебя. Ты был подтянутым, красивым, умным и всегда знал, как решить проблему. Ну, за исключением обмана, который твоя семья и я применили к тебе.

Я сойду в могилу, сожалея о том, что мы сделали с тобой. Мы уничтожили тебя, меня больше, чем других, поскольку я должна была быть твоей женой, лучшим другом и самым надежным советником. Но я предала тебя. Оглядываясь назад на прошедшие годы и терапию, которую я прохожу, я поняла, что, как бы плохо я себя ни чувствовала из-за того, что сделала с тобой, ты, скорее всего, чувствовал себя еще хуже. Неудивительно, что твой брат изменял мне в течение многих лет, но почему-то я знаю, что то, что я сделала с тобой, было хуже.

Робби, это письмо – извинение перед тобой за то, что я сделала с тобой. Это мое искреннее чувство раскаяния и печали из-за того, что я потеряла своего лучшего друга. Мне жаль, Робби, мне жаль, что я сломала тебя, я обманывала и лгала тебе, мне жаль, что я согласилась с твоей семьей вместо того, чтобы поговорить с тобой. Я знаю, что ты, вероятно, все равно развелся бы со мной, но я думаю, что моя душа не была бы такой черной, как сегодня.

Я пишу это на следующий день после того, как узнала, что Хэтти вот-вот умрет, и я планирую передать это письмо тебе, когда увижу тебя в следующий раз. Ты должен знать, что твоя мать очень любила тебя, и мы часто плакали из-за того, что произошло. Судя по тому, что мы видели в новостях, и по тому, что твой отец выгнал твою мать, я надеюсь, что у вас произошло какое-то примирение.

Есть поговорка с изменщиками, где жена изменяет своему мужу, "Сожги суку" Робби, твои родители однажды сказали мне, что ты хочешь нанести ядерный удар по своей семье, по мне. Что ж, мы сгорели. Мы думали, что уничтожили тебя, но мы проделали гораздо лучшую работу, сжигая себя. Когда твоей мамы нет, Джоанна выглядит так, будто она уходит, твой отец требует крови, и твой брат последует за ним в любой ад, который придумает твой отец в следующий раз. Но я не собираюсь быть здесь из-за этого.

Я ухожу от Брэда и развожусь с ним. Честно говоря, я никогда его не любила. Он просто был там, когда ты ушел, и я чувствовала, что быть с ним было частью моего наказания. Но я больше не могу терпеть обман, ложь, жестокое обращение и то, как он обращается с детьми. Рут согласилась позволить нам троим переехать к ней и ее семье на несколько месяцев, пока я не приду в себя.

Единственное, в чем я нахожу утешение, так это в том, что ты нашел любовь с Эми, пока я страдаю. Она – все, чем я не являюсь: преданная, трудолюбивая, любящая и, помимо всего прочего, преданная. Из того, что сказала мне моя мама, у вас с Эми есть ребенок, и второй на подходе. Я желаю вам всем счастья, дорожите своей семьей и никогда не совершайте ошибок, которые совершила я.

Я знаю, что ты ненавидишь меня, и у тебя есть на это полное право. Я ненавижу себя и знаю, что примирения не будет, но если бы ты когда-нибудь смог простить меня, я была бы вечно благодарна, и, возможно, это поможет тебе так же сильно, как и мне.

Живи своей жизнью, Робби,

Моя Любовь навсегда

Джорджия

Я перечитал письмо во второй раз, затем положил его на стол. Эми задумчиво посмотрела на меня. Она теперь кормила Сару второй грудью.

— И что? — спросила она.

Я посмотрел поверх воды на тихий океан.

— Это, конечно, было извинение, она объясняет несколько вещей, которые, я думаю, мы уже слышали вчера в суде, но ее сожаление во многом проявляется в том, что она написала.

— Ты не возражаешь, если я прочитаю? — спросила Эми.

Я протянул ей письмо, и она прочитала его. Когда она закончила, Эми отдала мне мою дочь, и пока я помогал ей срыгивать, Эми перечитала письмо.

— Ты прав, и это хорошее извинение. Но ты не слишком эмоционально относишься к нему, не так ли?

— Нет, многие мои эмоции просто были чрезмерно использованы в этом сценарии. Мне грустно за нее. Джорджию использовала и оскорбляла семья, но переживаю ли я из-за этого после стольких лет? Нет. — Сказал я своей жене.

Эми кивнула, складывая письмо и вкладывая его обратно в конверт. Затем мы оба встали и пошли в сторону. Я взял свой телефон со скамейки и написал Рут.

[Привет, Рут, не могла бы ты сообщить Джорджии, что я прочитал письмо. Скажи ей спасибо за извинения и что я надеюсь, что она обретет покой]

Я нажал "Отправить" и показал сообщение Эми, которая кивнула.

— Это все равно не прощение, — сказала мне Эми.

— Нет, но я больше не желаю ей зла. Я буду считать это началом, — ответил я.

В новостях в то утро была пара выдержек из судебного процесса. Были показаны фотографии Брэда, Джорджии, Эми и меня. На следующей неделе статьи "Ублюдочный брат получает по заслугам" и "Нуклеарная семья распадается" можно было найти в Интернете. В большинстве случаев статьи были полностью в мою пользу и говорили о том, что они обращались со мной как с дерьмом и заслужили все, что с ними произошло. Мой отец получил еще более резкие отзывы, чем мой брат. С другой стороны, после вчерашних откровений это было неудивительно.

Несколько недель спустя Тони родила их первого ребенка, дочь по имени Карла. У нее были глаза матери, но рот отца, и она обожала, когда ее все обнимали. Если она не спала, то плакала, если кто-то не держал ее на руках. Единственным исключением был случай, когда мы собрали вместе Карлу и Сару. Это положило начало дружбе, которая продлится всю жизнь. Эти девушки были ближе, чем сестры, и вытаскивали друг друга из неприятностей почти так же часто, как вместе попадали в неприятности.

Даррен и Тони проводили с нами много времени, у них было довольно большое помещение, и Даррен говорил со мной об уходе из борьбы. Я согласился, но отметил, что хотел бы провести последний бой, посмотреть, смогу ли я остаться чемпионом. Он обещал связаться и узнать, возможно ли это.

Три дня спустя мне поступило предложение. Русский боец ММА, Стивен Великолепный, был готов поехать в Брисбен, чтобы выйти со мной на ринг после просмотра других моих боев. Мы назначили бой через шесть месяцев, и все приступили к тренировкам. СМИ подхватили, что это будет мой последний профессиональный бой, поскольку пришло время сосредоточиться на своей семье и бизнесе, а не выбивать дерьмо из людей на ринге.

Даррен тренировал меня усерднее, чем когда-либо прежде. Я тренировался, если не работал в ALRO Homes или не был со своей семьей. Моя диета была строго ограничена. По утрам в воскресенье у меня был выходной, но на этом все. Я был почти, и я действительно говорю, был почти слишком уставшим, чтобы заниматься любовью с Эми, но моя жена – сексуальный источник энергии и могла возбудить меня, даже когда я чувствовал себя сломленным тренировочным режимом Даррена. Ближе к концу тренировок сексуальное тело моей жены стало моей единственной передышкой в мире боли.

Оставалось три недели, и это того стоило. Я был в лучшей форме в своей жизни. Я был быстрее, сильнее и проворнее, чем в любом из других моих боев. Даррен поддерживал во мне мотивацию, и по мере приближения дня я с нетерпением ждал встречи со Стивеном Великолепным. Мы смотрели его бои, и он был хорошим бойцом; как и я, он полагался на скорость, приобретенную за годы занятий Муай-тай. Мы были примерно равны по силе.

Билеты были распроданы несколько недель назад, и за неделю до боя шансы впервые были в мою пользу, три к одному.

Стивен и я обменялись несколькими легкими колкостями в ночь боя, но из всех профессионалов, с которыми я дрался, он был самым любезным, желая мне удачи и надеясь на хороший бой.

Наш первый раунд был довольно простым, мы проверили оборону, провели несколько комбинаций и почувствовали друг друга. Второй раунд был в его пользу. Он атаковал меня жестко, с быстрыми комбинациями и скоростью, превышающей силу. Я получил несколько ударов, зная, что после этого у меня еще несколько дней будут синяки. Третий раунд прошел в мою пользу, когда я сломал его защиту и нанес несколько сильных ударов, которые в какой-то момент уложили его на ковер. Когда раунд закончился, оба знали, что это будет ближний бой.

Я снова сломал его защиту в четвертом раунде, но он парировал несколькими ударами ног, которые держали меня в напряжении. Камеры по всему стадиону были повсюду, толпа кричала при каждом ударе, вопила при каждом ударе, и атмосфера в зале была наэлектризованной.

Я знал, что мы были сосредоточены в пятом раунде, когда мы оба вышли и начали колотить друг друга. В течение первой минуты мы оба нанесли несколько хороших ударов. Мы оба были в своей стихии, толпа кричала вокруг нас, пот лился с наших тел. Состязание в силе и стратегии было пьянящим чувством. Мы обменивались ударом за ударом, когда нас обоих отвлек другой человек, вышедший на ринг.

В то время как все внимание было сосредоточено на Стивене и мне, судья был рядом, наблюдая за нашими движениями, толпа и камеры были направлены на нас. Прежде чем кто-либо успел это остановить, одинокая фигура поднялась на ринг и заняла оборонительную позицию. Этот человек не был бойцом; у него не было для этого опыта. Действительно, его одежда выглядела усталой и поношенной, а седые волосы выдавали человека далеко за пределами его расцвета. Нет, не было никакой угрозы со стороны человека, который сам вышел на ринг как боец. Однако пистолет, который он держал, представлял угрозу, и, конечно же, он был направлен на меня.

Мой отец.

Стивен и я разошлись, глядя на Брэда-старшего, когда он стоял, направив на меня пистолет. Мой отец рявкнул и на судью, и на моего соперника:

— Убирайтесь! — Стивен быстро взглянул на меня. Я видел, как эта мысль промелькнула у него в голове, но покачал головой. Он кивнул и помог судье выйти с ринга. Вся толпа погрузилась в молчание.

— Итак, – прорычал мой отец. – Ты думаешь, что можешь уйти от своей семьи только потому, что ты какой-то крутой боец?

На арене были тысячи людей, и, хотя там была охрана, они были распределены по всему помещению. Обычно никто не хотел выходить на ринг во время активного боя, поэтому, найдя брешь, мой отец, похоже, воспользовался возможностью. Я повернулся и медленно зашагал так, чтобы оказаться спиной к входному подиуму, оставляя за собой наименьшее количество возможных жертв. Если мой отец сойдет с ума, а я полагаю, что он собирался это сделать, я мог бы свести к минимуму количество трупов.

У меня не было ничего, чем можно было бы защититься, кроме пары штанов из спандекса и замотанных скотчем рук. Без пистолета я мог бы уничтожить его за считанные секунды. Однако у меня не было ничего, что могло бы защитить от пуль.

Я посмотрел на своего отца, на его рычащее лицо и, зная, что я вряд ли уйду с ринга живым, я почувствовал, как на меня снизошло спокойствие.

— Папа, — спокойно сказал я, позволяя ярости прошлых лет уйти на несколько минут. Боль семьи, которая бросила меня, исчезла. Я говорил голосом, похожим на то, как маленький ребенок с удивлением обращается к своему отцу. Глаза моего отца блуждали по комнате, глядя на телекамеры, снова сфокусировались на мне, и его глаза сузились.

— Папа, – повторил я тем же тоном, широко разводя руки, но держа их опущенными и осознавая, что не могу подойти к сумасшедшему человеку с пистолетом. – Ты в порядке, папа? — спокойно спросил я.

Он горько рассмеялся, его рука и глаза не дрогнули:

— Действительно, это твой вопрос? Ты спрашиваешь, все ли со мной в порядке? Здесь весь мир наблюдает, как я угрожаю покончить с твоей жизнью, а ты спрашиваешь, все ли со мной в порядке? Серьезно, Роберт, ты мог бы сказать что-нибудь получше.

Я пожал плечами, пытаясь сохранять спокойствие, адреналин от боя все еще бежал по моим венам. Я видел, что охрана пыталась оттеснить людей назад. Удивительно, но истерик не было. Вся толпа пыталась подслушать наш разговор. Паника придет позже, с выстрелами.

Я понятия не имел, где была Эми, но надеялся, что она держалась в стороне.

— Я думаю, после всего этого не о чем спрашивать, не так ли? — Я ответил на вопрос моего отца.

Его лицо на мгновение вытянулось:

— Нет, не совсем. – Он посмотрел на меня, его маска боли на мгновение сменилась печалью. Его голос смягчился. – Знаешь, я действительно хотел, чтобы ты прошел мимо своего брата и Джорджии много лет назад. Я хотел, чтобы ты остался в семье. Ты был нужен нам, сынок.

Я был удивлен, когда мой отец назвал меня своим сыном. С той ночи я только и слышала, как он называл меня "Роберт". Я понятия не имел, что происходит за пределами ринга, свет был ярким, и я сосредоточился на своем отце. Я слегка повернулся налево, позволяя папе думать, что я позволяю себе погрузиться в воспоминания. Когда я повернулся к нему мгновение спустя, я взглянул на Даррена, Тони и испуганное лицо моей жены прямо за рядом охранников. Я немного изменил свою позицию.

— Правда? – я попытался сказать успокаивающе. – Отложив в сторону эмоции, все разногласия и боль, папа, если ты рассуждаешь логически, как, по-твоему, я бы отреагировал?. — Пытаться сохранять спокойствие было нелегко. Мне хотелось снова закричать от его предательства. Он наставляет рога и моему брату, и мне, а у меня был младший сводный брат. Я хотел сказать ему, какой он придурок. Я хотел разозлить его за то, что он разрушил семью. Конечно, я ушел много лет назад, но действия моего отца привели к тому, что вся наша семья распалась.

Пару мгновений папа смотрел на меня, ничего не говоря. Он быстро взглянул на толпу, а затем снова на меня:

— Если честно, Робби, то отбросив все, я понимаю, – он сделал паузу и поднял пистолет. Его лицо снова исказилось в оскале. – Но ты предал семью, ты предал меня. Я говорил тебе, что собираюсь уничтожить тебя, но если я не могу заставить тебя ползать в канаве, как личинку, тогда мне придется довольствоваться тем, что я убью тебя и заставлю спать с ними!

Я услышал крик на заднем плане, когда папа взвел курок пистолета. Это был голос Эми, кричавшей "НЕТ!". Это на мгновение отвлекло моего отца, когда он посмотрел в сторону звука.

Без колебаний, натренированный годами, я сорвался с места и бросился к отцу, когда раздался первый выстрел. Мое плечо вспыхнуло от боли, когда я бежал, его первый выстрел был нацелен мне в голову, но прошел мимо. Я слегка уклонился в сторону, и рука моего отца попыталась проследить за мной, когда раздался еще один выстрел. Он попал мне в ключицу. Прошла еще секунда, и я прыгнул. Раздался третий выстрел, пуля попала мне в живот, но сейчас это не имело значения. Моя нога была вытянута, направлена в цель. Я не собирался останавливаться. Последняя секунда и раздался четвертый выстрел, задев мою левую руку, которая использовалась в качестве противовеса моей вытянутой правой ноге.

Брэд-старший получил всю силу моего фирменного удара, как и его сын до него. Моя нога соприкоснулась с его головой, и прежде, чем кто-либо успел сделать хоть один вдох, рычание человека, пытающегося убить собственного сына, превратилось в удивление и шок, когда его лицо получило полный удар кинетической энергии, переданной от моего удара в его лицо.

Его голова медленно полетела по рингу, а тело последовало за ней, как тряпичная кукла. Когда ноги моего отца оторвались от земли, удивление все еще было на его лице, пистолет, который он держал, выпал из его рук. Когда он врезался в борт ринга, пистолет ударился о землю, и я завершил тачдаун по инерции своего удара, перейдя в положение приседания.

На всем стадионе воцарилась тишина, если не считать эха выстрелов. Не раздумывая, я быстро встал, посмотрел на пистолет, затем на своего отца, чьи глаза были широко раскрыты и расфокусированы. Опасность миновала. Затем я рухнул на колени, и меня начало рвать кровью, и в этот момент весь стадион погрузился в хаос.

Через несколько мгновений охрана была на ринге, отбрасывая пистолет подальше от потенциальной досягаемости моего отца. Они перевернули его на живот, заломив руки за спину. Не прошло и десяти вдохов, как Эми была рядом со мной в истерике. Она рыдала, пытаясь удержать меня, даже когда Тони старалась заставить ее сдержаться, в то время как Даррен пытался перевернуть меня на спину, надавливая на мои раны.

Я был удивлен, что больше всего мне было больно от выстрела в плечо и ключицу. Мою руку жгло, но та, что была в животе, хотя и кровоточила сильнее всего, болела меньше всего.

— Расслабься, Робби, бригада скорой помощи будет здесь через минуту, — спокойно сказал мне Даррен, хотя по его глазам я понял, что он беспокоился, когда оглядывался в поисках их.

Эми снова склонилась надо мной, целуя меня и ругаясь на меня.

— Ты храбрый, чертовски глупый человек, о чем, черт возьми, ты думал, — кричала она мне.

Я попытался пожать плечами, но поморщился от боли.

— Он не собирался отступать, – тихо сказал я, когда моя жена промокнула уголок моего рта, вытирая пятно крови краем своей рубашки. – Поэтому я постарался сделать так, чтобы его внимание было сосредоточено на мне, и обезопасить как можно больше людей. Мне просто нужно было убедиться, что ты в безопасности.

Эми снова поцеловала меня.

— Ты не ожидал, что уйдешь живым, не так ли, любовь моя? Ты собирался пожертвовать собой, не так ли?

— Да, — сказал я. Теперь я начинал чувствовать усталость. Я почувствовал движение, когда на ринг вышли сотрудники полиции и Скорой помощи.

— Мне жаль, Эми, но пока ты была в безопасности, а я мог помешать ему причинить вред кому-либо еще, я видел, что это был разумный обмен, — сказал я ей.

Сквозь ее слезы я увидел печальную улыбку, и она кивнула.

— Ты чертовски удивительный человек, любовь моя, — ответила Эми, и теплые слезы упали мне на грудь.

Эми, Даррен и Тони продолжали разговаривать со мной еще минуту, пока бригада скорой помощи устанавливала носилки и начала осматривать меня; они работали с медицинской бригадой стадиона, чтобы осмотреть мои раны и подготовить меня к транспортировке.

После того как меня погрузили, подошел Стивен Великолепный и положил руку на мое неповрежденное плечо. Он со своим сильно выраженным русским акцентом сказал мне, что отказывается от боя, потому что он никогда не видел более смелого и великолепного движения, чем мое последнее действие.

Мне удалось оставаться в полубессознательном состоянии в машине скорой помощи по дороге в больницу, Эми всю дорогу держала меня за руку. Когда мы приехали, больница была готова для меня, и меня сразу же отвезли на операцию. Эми поцеловала меня в последний раз, на ее лице отразилось беспокойство. Я улыбнулся и сказал ей, что скоро увижу ее.

Два дня спустя я проснулся с болью и скованным. Операция прошла успешно, все три пули были извлечены. К счастью, рана в животе оказалась не такой страшной, как могла бы быть. Ствол был небольшого калибра, что ограничивало его мощность. Пуля застряла в моем кишечнике, но они смогли устранить повреждения. Мое плечо должно было стать испытанием. Пуля раздробила мне ключицу в том месте, куда попала. Это потребует времени для заживления. Моя рука, куда попала четвертая пуля, была забинтована и чесалась.

В целом мне повезло, что я остался жив.

Эми была там, когда я проснулся, и наше воссоединение было полным слез. Я чувствовал, что задохнусь от ее поцелуев или утону от ее слез, когда проснулся. Она игриво улыбнулась, а затем дала мне пощечину, когда я сказал ей это, заставив меня вздрогнуть, что снова расстроило ее.

Пока врачи осматривали меня, Эми позвонила Тони и сообщила им, что я очнулся, Дарен и Тони присматривают за детьми, и с одобрения врача они все придут навестить меня завтра утром.

Я проснулся около обеда, так что остаток дня был посвящен тестам и преодолению последствий того, что, как я теперь знал, было последним боем, в котором я когда-либо участвовал.

Поскольку все противостояние транслировалось в прямом эфире по спортивному телевидению, репортерам, дневным телешоу, новостным и комментаторским шоу, все сходили с ума. Очевидно, я по всему миру стал своего рода иконой героя для тех, кто боролся со своей семьей. В трех разных странах ток-шоу показывали истории обо мне, грязную историю моей семьи и все, что они могли найти обо мне. Возле больницы собралась стайка репортеров, ожидавших новостей.

Эми наняла частную охрану через ALRO для семьи и охранников в ALRO Homes. Поскольку я уже был известен, благодаря моим предыдущим боям, все сходили с ума в желании узнать обо мне больше.

Моего отца вывели в наручниках через несколько мгновений после того, как бригады скорой помощи выкатили меня на носилках. Ему было предъявлено обвинение в покушении на убийство, и Джордж, который случайно оказался в толпе во время драки, уже запустил юридическую машину. Брэд-старший в настоящее время находился в изоляции, так как вчера один из других заключенных возмутился тем, что он причинил мне вред, и начал избивать его в их общей камере.

Другой проблемой, с которой мы столкнулись, было прекращение анонимности Эми как генерального директора ALRO. Хотя Эми никогда особо не скрывалась, будучи женой одного из самых известных людей на планете, средствам массовой информации не потребовалось много времени, чтобы соединить все точки над I. Эми попросила свою маркетинговую команду опубликовать заявление о нашей истории, об основании ALRO & ALRO Homes, а также просьбу о конфиденциальности, пока ее муж оправляется от нанесенных тяжелых ран. Когда другие спортивные знаменитости по всему миру повторили это мнение, большинство репортеров почтительно отступили назад, ожидая впоследствии услышать что-нибудь.

Я пролежал в больнице девять дней. Меня могли бы отпустить домой на постельный режим после пяти. Тем не менее, врачи хотели убедиться, что я не порву швы и не подвергнусь преследованиям со стороны средств массовой информации.

Когда я вернулся домой, мне были даны строгие инструкции по приведению движений к минимуму, а постельный режим был первостепенным. После двух дней, проведенных дома, я уже сходил с ума, не двигаясь. Эми позволяла мне вставать с постели только для того, чтобы сходить в ванную или душ. С последним она всегда настаивала на том, чтобы помогать мне, так что все было не так уж плохо. По крайней мере, из нашего дома открывался прекрасный вид на океан.

Было интересно быть знаменитостью момента. Я привык к тому, что обо мне пишут как о бойце. Однако та известность, которую я получил, когда весь мир наблюдал, как я получаю пули, уничтожая своего отца, была тем уровнем славы, который я был бы рад, если бы он исчез как можно скорее.

После недели, проведенной дома, мне стало намного лучше; мой врач сказал мне, что я снова могу передвигаться, и моя рана в животе хорошо заживала. Рана на моей руке зажила, и, хотя она все еще болела, мои травмы плеча и ключицы также восстанавливались, хотя врачи заставили меня носить перевязь.

У нас с Эми было множество запросов от средств массовой информации по всему миру, крупные американские ток-шоу хотели взять у нас интервью, блогеры писали статьи, и мы даже получили запросы от трех голливудских студий сняться в фильме или телесериале о моей жизни. Все это было немного сюрреалистично.

Моя жизнь резко изменилась с тех пор, как я рано вернулся домой в ту пятницу вечером. Я размышлял о другом пятничном вечере, когда сидел один на нашем балконе с моим любимым напитком "Кракен" с колой в руке. Я смотрел на океан, и мог видеть, как над горными хребтами слева назревает шторм, темные тучи, тяжелые от дождя, и намеки на световые лучи, летающие по всему горизонту, поскольку солнце быстро исчезало. Шторм обрушится на нас примерно через полчаса, но до тех пор у меня был прекрасный вид, чтобы оценить красоту шторма.

Я почувствовал движение рядом со мной, и рука Эми скользнула в мою, когда она села рядом со мной со своим напитком в руке.

— Ты в порядке, малыш? — спросила она.

— Да, просто размышляю, — был мой ответ.

Она кивнула головой.

— Мы через многое прошли, не так ли? — спросила она, каким-то образом угадав мои размышления.

— Это был вечер пятницы, очень похожий на этот, когда все начало происходить, – сказал я своей жене. – Я не знаю, рассказывал ли я когда-нибудь кому-нибудь об этом, но в ту пятницу вечером я только что пережил шторм по пути домой, похожий на тот, что надвигается сейчас. В ту ночь, когда я шел по улице прочь от своих родителей, а над Голд-Кост пронесся шторм, я подумал, что моя жизнь кончена, когда начался проливной дождь.

Эми снова кивнула, делая глоток своего напитка.

— Я имею в виду, – продолжил я, наблюдая, как шторм накатывает на горный хребет. – Люди, которым я доверял больше всего на свете, только что сказали мне, что я должен смириться с фактом измены жены, и им было наплевать на то, что я чувствовал.

— А как насчет сейчас? — спросила Эми, потягивая свой напиток.

Я улыбнулся, я указал на бурю, когда молния сверкнула в облаках, и мы увидели, как начала падать тень дождя.

— Теперь у меня другая точка зрения. В ту ночь, когда пошел дождь, начался процесс смывания грязи из моей жизни. Если бы я принял то, что хотела сделать моя семья, у меня не было бы той любви, которая окружает меня сегодня.

Да, в ту ночь я потерял мать, отца, брата, сестру и жену. Но благодаря этому я обрел вторую половинку, на которой женился. – Эми улыбнулась мне. – Я путешествовал по миру, у меня двое замечательных детей, и я выступал на международной арене. Я делал то, о чем никогда бы и не мечтал.

Да, была боль, – сказал я, поворачивая плечо и чувствуя, как морщится от боли моя сломанная ключица. – Но, Эми, любовь моя. Я бы ни за что на свете не променял все это, если бы это означало, что в моей жизни не будет ни тебя, ни наших детей.

Мы болтали о прошлом в течение следующего часа, наблюдая за надвигающейся бурей и наслаждаясь шоу. Мы даже остались на балконе, когда над домом разразился ливень. Вышел Уильям и сел Эми на колени. Тони, которая жила с нами вместе с Дарреном, вывела маленькую Сару, а Даррен вывел Карлу. К тому времени, как мы вошли внутрь, все мы промокли до нитки и смеялись.

После душа и горячего шоколада мы уложили детей, а затем удалились сами. В постели мы с Эми прижались друг к другу, прислушиваясь к шторму и наблюдая за случайными вспышками света в окне нашей спальни. Я бы сказал, что было около двух часов ночи, когда я проснулся от ощущения, что моя жена всасывает мой член. Она нежно сосала меня, пока снаружи продолжал идти дождь, и я накрыл ее женственность своим лицом и притянул ее к себе, нежно облизывая ее влажные складки, пока она продолжала, слегка надавливая на мой ствол.

Даже после рождения двоих детей моя жена была красивой женщиной. Я наслаждался ощущением ее влажности на моем языке и стоном, который она издавала, когда мой язык дразнил ее клитор. Она изо всех сил старалась не давить мне на плечо, широко раздвигая бедра, но это еще больше открывало ее для моих ласк, и через несколько минут она промокла насквозь. После нескольких минут взаимной стимуляции она мягко повернулась и опустилась на мой ствол, растирая себя и улыбаясь мне. В свою очередь, я поднес руки к ее пышной груди, и она немного наклонилась, чтобы я мог обхватить ее без напряжения, продолжая ее движения.

Должно быть, мы пробыли так почти пятнадцать минут. Не было никакого стремления к освобождению, никакого давления, которое заставило бы нас взорваться. В конце концов, у Эми было очень маленькое и нежное освобождение, когда я затопил ее лоно. Нежность наших занятий любовью усилила мою любовь к этой женщине, которая рискнула с раненым мужчиной.

— Я люблю тебя, Робби Азер, — прошептала она, когда мы позже засыпали.

Следующий год был бурным. Мы с Эми наняли пресс-агента, а также агента для работы со средствами массовой информации. Мы стали любимцами в средствах массовой информации и нам обоим пришлось отойти от своих руководящих должностей в ALRO и ALRO Homes. Мы наняли хороших сотрудников и сохранили место в советах директоров обеих компаний. Однако, просто благодаря объединению, обе компании процветали.

У нас теперь тоже была постоянная охрана. Практически везде, куда бы мы ни пошли, нас узнавали. В течение примерно шести месяцев после выхода из больницы папарацци были повсюду, и наши фотографии часто появлялись в журналах светской хроники и онлайн-блогах. Мы быстро научились обращать внимание на то, что нас окружает. Самая большая проблема заключалась в том, что нам обоим регулярно делали предложения. Часто женщина, предлагающая мне интрижку, делала это прямо на глазах у Эми. Первые пару раз Эми чуть не оторвала им руки и ноги, желая бить их по голове, пока они не превратились бы в кровавые обрубки. Но в дело вмешалась служба безопасности, и со временем мы разработали способы мягко отвести человека и поблагодарить его за проявленный интерес, но отказать ему в его желании. Инцидент с Эми в Новой Зеландии много лет назад научил нас этому.

Я был удивлен, когда, ни с того ни с сего, я получил письмо от Джоанны. Должен признаться, я чувствовал себя немного неловко из-за общения со своей сестрой. Я знаю, что сказал ей, что простил ее, но прощать то, что она сделала, и хотеть быть с ней в одной комнате – это разные вещи.

В письме она выразила свои соболезнования и скорбь по поводу разрушения нашей семьи. Она сказала мне, что находится в Мельбурне, и снова извинилась за свою роль во всем этом. Она также дала мне знать, что если мне когда-нибудь понадобится свидетель в суде против папы, она будет твердо на моей стороне.

Кстати, о моем отце: он был приговорен к двадцати пяти годам заключения в тюрьме средней строгости. Фактически это была та же тюрьма, в которой находился Брэд-младший. Я думаю, вы можете понять, что я никогда не посещал ни одного из них.

Уильям и Сара быстро росли, и я был счастлив тому, что, когда они превратились из младенцев в малышей, они были с нами везде, куда бы мы ни пошли. По совету нашего пресс-агента мы отправились в мировое турне. Мы посидели на нескольких крупных ток-шоу, обсуждая нашу историю, не слишком критикуя мою семью. Мы рассказали о моей карьере бойца, а также о том, как мы оба справлялись со стрельбой. Мы также достигли соглашения с одной из студий о создании небольшого мини-сериала о нашей истории. Он должен был называться "Нуклеарная семья". Когда он был выпущен, он стал одной из самых кассовых драм года. Все влюблялись в человека, стоящего на своих моральных устоях и нашедшего свою вторую половинку.

Помогло то, что мы никогда не пытались изображать знаменитость, но было приятно, что некоторые актеры и знаменитости по всему миру называют нас друзьями.

Пока мы путешествовали, Эми продолжала работать с клиентами и инвестициями ALRO. Тем не менее, она больше работала пресс-секретарем, размахивающим флагом, чем утверждающим проекты, и с отличной исполнительной командой у руля и любезным освещением в средствах массовой информации ALRO продолжала расти.

ALRO Homes также продолжала расширяться. В течение двух лет после стрельбы во время боя у нас были филиалы на восточном побережье Австралии и новый офис в Новой Зеландии. Я сопротивлялся желанию выйти на Азиатский рынок. Я знал, что мы можем использовать нашу известность для этого, и наше руководство не раз поднимало этот вопрос, но мы с Эми согласились, что это жадный шаг. Мы делали качественную работу в Австралии и получали более чем достаточную прибыль от этого предприятия, поэтому мы сохранили бизнес на местном рынке.

Даррен и Тони по-прежнему самая удивительная пара, которую мы с Эми знаем. Они наши самые близкие друзья, и вскоре после стрельбы Даррен открыл додзе смешанных единоборств, которое, как только об этом пронюхали СМИ, всегда было переполнено.

[:::: — ::::]

Прошло три года с того судьбоносного момента. Нас с Эми до сих пор останавливают на улице, хотя первоначальный маниакальный статус знаменитости во многом прошел. С нами по-прежнему была команда из двух охранников, когда мы появлялись на публике. Оба были бойцами-любителями, которые тренировались вместе со мной и Дарреном, так что было хорошо, когда тебя защищали друзья. Они всегда были начеку и гордились тем, что их видели с нами.

Был прекрасный весенний день. Мы с Эми, Питером и Рейн сидели в милом маленьком кафе на берегу залива на окраине Брисбена. Дети раскрашивали, устраивали беспорядок на обеде и наслаждались молочными коктейлями. Я наслаждался тем, что в кафе называли "Бэйсайд бургер". Двойное мясо, двойной сыр, листья салата, помидоры, жареный лук, горчица и джем из чили. Изумительный бургер со всех сторон.

Я уже заканчивал с отличным шоколадно-густым коктейлем. Знаете, когда у вас есть такой, который требует совсем немного усилий, чтобы раскрутить соломинку, но мгновенно тает во рту. Эми была рядом со мной, откинулась на спинку стула, слегка срыгнула, а затем улыбнулась, допивая свой густой коктейль. Она улыбнулась, и я улыбнулся в ответ, но Питер и Рейн выглядели немного обеспокоенными. Мы с Эми были в замешательстве, пока я не почувствовал чье-то присутствие за нашими с Эми плечами.

Там стояли три человека. Это была мать с двумя детьми. Дети тянули маму за руки, но мать остановилась и уставилась на нас.

Джорджия.

Моя бывшая жена была одета консервативно, в скромную юбку и блузку, она не была совсем поношенной, но выглядела поношенной. Ее теперь окрашенные грязно-светлые волосы были коротко подстрижены так, как это делают матери с маленькими детьми, чтобы их волосы не слипались.

Дети Джорджии теперь остановились, заметив их бабушку и дедушку. Хотя у них не было много общения с Питером и Рейн, но Рейн приложила некоторые усилия, чтобы посещать их полурегулярно. Дети быстро отпустили руки Джорджии, подбежали к Рейн и закричали:

— Бабушка! — Рейн обняла их, в то время как Джорджия выглядела как олень в свете фар.

— Мне очень жаль, все, – сказала Джорджия, придя в себя. – Барри, София, давайте продолжим.

Я почувствовал, как Эми пнула меня под столом. Черт возьми, почему я? Почему я должен был это сделать?

Я встал. Наша охрана посмотрела на нас. Я отмахнулся от них.

— Все в порядке, Джорджия, – сказал я своей бывшей жене. – Пусть дети поболтают с Рейн несколько минут. Куда вы направлялись?

Джорджия посмотрела на меня с непроницаемым выражением на лице. Затем она посмотрела на Эми, которая улыбнулась ей. Джорджия вздохнула. Она подняла руки с завернутым в бумагу пакетом из магазина "рыба и чипсы" чуть дальше по дороге.

— Я брала детей поиграть в парке и немного перекусить в качестве угощения. Прости, Робби, я не знала, что ты будешь здесь, — Сказала нам извиняющимся тоном.

Я улыбнулся:

— Все в порядке. Мы тоже не знали, что ты будешь здесь. – Я получил еще один пинок под столом. – Почему бы тебе не присоединиться к нам?

Джорджия покачала головой. Мне кажется, я заметил слезу, скатившуюся из уголка ее глаза.

— Извини, Робби, я не думаю, что смогу. – Она посмотрела на Рейн. – Мама, не могла бы ты привести Барри и Софию в парк, как только закончишь?

Рейн печально кивнула. Джорджия повернулась и ушла, не сказав больше ни слова.

— Иди за ней, идиот, – прошептала Эми, внезапно оказавшись рядом со мной, когда мы смотрели, как Джорджия быстро перебегает дорогу. – Я думаю, нам пора простить мою сестру.

Я посмотрел на свою жену так, словно у нее выросла лишняя голова. Она просила меня пойти за моей бывшей женой, ее сестрой, простить ее за всю ту боль, которую она причинила.

Я быстро направился к парку через дорогу. Один из нашей службы безопасности следовал за мной на некотором расстоянии. Я нашел Джорджию, сидящую на одной из скамеек напротив пляжной игровой площадки, спиной ко мне, и рыдающую, обхватив голову руками. Сев рядом с ней, я протянул ей одну из салфеток из кафе. Она взяла ее и вытерла глаза.

— Почему Робби, почему? — спросила она. Я не был уверен, спрашивала ли она, почему мы все были там, почему она изменяла мне все те годы или почему наша жизнь была слишком драматичной.

Я наклонился к ней, положил руки на колени и посмотрел на океан на другой стороне парка.

— Потому что твоя сестра умнее нас, — ответил я, не обращаясь ни к одной из вышеперечисленных мыслей.

Я услышал короткое фырканье моей бывшей жены, а затем она громко высморкалась в салфетку.

— Прости, — просто сказала она.

— Я понимаю, — ответил я на это заявление не только для того, чтобы высморкаться.

Она не сразу поняла, что я имею в виду. Ее плечи снова поникли.

— Мне очень жаль, Робби. Я искренне сожалею обо всем. — сказала она.

— Все в порядке, Джорджия, это... — начал я говорить.

Джорджия прервала меня, подняв руку.

— Робби, можно тебя на минутку? — она спросила.

Я улыбнулся и кивнул.

Джорджия сделала пару глубоких вдохов, а затем посмотрела на меня.

— Робби, мы знаем истории друг друга. Черт возьми, мир знает нашу историю благодаря твоим родителям. — Я усмехнулся. Но пусть она продолжает говорить.

— И хотя я раньше уже говорила, что сожалею, я не думаю, что понимала, что говорила. Возможно, наш брак был обречен еще до того, как начался. Но я должна сказать тебе, что до твоего брата или отца, я действительно была счастлива с тобой. Ты был замечательным мужем, и ты никогда не делал ничего плохого. То, что я была соблазнена и увлечена твоей семьей, не является оправданием моего поведения или отражением на тебе. Я искренне сожалею о том, как обошлась с тобой. Я приношу извинения, Робби, за свои слова тогда и за то, что ты видел. Ты можешь это принять?

Я посмотрел на Джорджию. Женщину, которую я любил. Женщину, которую я ненавидел. Женщину, которая предала меня. Женщину, которая была частью семьи, пытавшейся уничтожить меня. Она была использована и подвергалась насилию со стороны той же семьи, и последние пару лет она жила спокойной жизнью, тихо пытаясь вырастить своих двоих детей.

Я кивнул:

— Я могу принять это, Джорджия и... – Я сделал паузу. – Мне тоже жаль.

Ее глаза расширились:

— Тебе жаль, Робби? Зачем? Тебе не за что извиняться. Это все моя вина.

Я покачал головой:

— Нет, это была не твоя вина, Джорджия. Конечно, ты была одним из главных действующих лиц, но режиссером был мой отец. Каким-то образом на этом пути он увлекся бизнесом, банальным успехом и взял нас всех на прогулку. И ты, и я были сопутствующим ущербом на этом пути.

Джорджия посмотрела на меня, когда настала моя очередь поднять руку:

— Не пойми меня неправильно, ты все еще позволяешь себе изменять мне. Ты все еще лгала мне, пыталась выдать своего сына за моего. Но... – Я снова посмотрела на океан. – Но в дальнейшем я мог бы справиться с этим лучше. Я мог бы проявить немного больше сострадания. Я ненавидел вас... всех вас, в течение многих лет. Этот гнев, моя ярость по отношению к тебе и моей семье, не помогли мне. Я мог бы забыть об этом, когда мама умерла, но я этого не сделал.

Я воспользовался моментом, бросив взгляд через дорогу, и увидел, что все медленно идут от кафе к перекрестку. Джорджия оглянулась на мою охрану.

— Они следуют за тобой повсюду? — спросила она, меняя тему, указывая на Гарольда, охранника, который последовал за мной в парк.

Я засмеялся:

— Да, всякий раз, когда мы выходим на публику, их всегда двое. После стрельбы они помогают держать подальше более... агрессивных фанатов.

— Вы с Эми хорошо выступали на ночных шоу, – робко сказала Джорджия, радуясь смене темы и критично глядя на Гарольда. – И спасибо тебе за то, что ты не изобразил меня сукой, которой я была на самом деле, когда ты говорил. Я оценила это по достоинству. — тихо сказала она.

Следующее, что произошло, это то, что наши семьи присоединились к нам. Питер и Рейн повели детей поиграть. Я думаю, Рейн была в восторге от того, что четверо из ее пяти внуков были вместе. Ее пятым внуком был сын Рут Коннор. Я не был уверен, как я отношусь к тому, что Уильям бегает с моим сводным братом, а Джорджия не хмурилась.

— Я попрошу Барри оставить твоего сына в покое, если тебе от этого неудобно? — сказала она мне.

Эми сидела у меня на коленях, обхватив руками мою шею. Тонкое заявление о ее власти надо мной в присутствии моей бывшей жены не ускользнуло от Джорджии.

— Не обращай на него внимания, Джорджия. Ему просто нужно смириться с этим. – я получил шлепок по затылку. – Серьезно, малыш, смирись с этим. Этот мальчик тебе не мудак-отец или тупица-брат.

Я вздохнул:

— Я знаю, мне жаль, Джорджия, я знаю, что это несправедливо.

Джорджия покачала головой:

— Я понимаю, но Барри не помнит Брэда как своего отца, и я никогда не рассказывала ему о его истинном происхождении.

— Барри? — одновременно спросили мы с Эми. Я уже несколько раз слышал, как она его так называла.

Джорджия улыбнулась:

— Барри. После всего, что произошло, я не хотела, чтобы мне напоминали о сыне с таким именем, как Брэд Младший второй. Поэтому я сменила его имя на Барри.

— Барри, – медленно произнес я, Эми и Джорджия посмотрели на меня, и я улыбнулся впервые за много лет в присутствии Джорджии. – Ну, мне это нравится гораздо больше, чем другое имя.

Мы втроем неловко посидели несколько мгновений, а потом Эми спросила:

— Как поживаешь, Джорджия?

Она мгновение смотрела на нас, прежде чем ответить, пожав плечами.

— Полагаю, достаточно хорошо, – сказала она нам. – Теперь я одинокая сломленная женщина. У меня двое детей от двух разных отцов, и благодаря моему бывшему тестю единственные парни, интересующиеся мной, – это придурки, которые хотят переспать со шлюхой, которая предала Робби Азера. Это не гламурная личная жизнь.

— Извини, — автоматически сказал я.

Джорджия рассмеялась:

— Робби, мы почти не разговаривали годами, и за один разговор я извинилась один раз, а ты извинился три раза. Я чувствую себя так, словно нахожусь в сумеречной зоне.

Мы втроем рассмеялись.

— Если серьезно, я не пыталась часто встречаться. Семья в некотором роде сломала меня, поэтому я просто остаюсь верна себе и пытаюсь растить своих детей как можно лучше. — Она посмотрела на нас, пытаясь придумать, как что-то сказать.

— По крайней мере, ты не получил старуху, чтобы сыграть меня в мини-сериале. Эта актриса была довольно привлекательной, — Сказала она и улыбнулась.

Эми вскочила прежде, чем я ляпнул какую-нибудь глупость:

— У нас не было большого влияния на актеров, как только мы одобрили историю, хотя мы старались сделать так, чтобы даже наша злая злодейка была достойна Робби в начале.

Я думал, что Джорджия заплачет, потому что ее сестра бросила ее в котел за то, что она злая, но она улыбнулась.

— Я также должен поблагодарить вас за гонорары, я никогда не ожидал никаких денег, но это было приятно. — Джорджия улыбнулась.

Ведя переговоры о мини-сериале "Наша жизнь", Эми с помощью Джорджа позаботилась о том, чтобы все, кто был изображен в сериале, получили чек на определенную сумму денег, в том числе мой отец и брат в тюрьме. Им пришлось подписать релиз, но как только они это сделали, они получили определенную сумму денег за возможность использовать свои имена. Мой отец и брат получили по чеку на пять тысяч долларов, в то время как большинство остальных, включая мою сестру и Джорджию, получили чек на двадцать тысяч или больше.

— Я вложила деньги в покупку школьных принадлежностей для детей. Это произошло в удачное время. У меня все еще есть немного денег на сберегательном счете. Это помогло, — Джорджия вздохнула.

Джорджия посмотрела на нас, Эми сидела у меня на коленях, все еще обнимая меня за шею.

— Эми... – начала Джорджия.

— Все в порядке, сестренка, — ответила Эми, чувствуя, что сейчас последует серьезный комментарий.

— Нет, я должна это сказать, — сказала Джорджия.

— Эми, я была ужасной сестрой. Я изменила своему мужу и позволила тебе разгребать последствия. Ты не знала этого, но я высмеивала тебя как жалкую и ничтожную за то, что считала, что ты берешь мои вещи, — Джорджия снова начала плакать.

— За твоей спиной я обращалась с тобой как с грязью. Как бы ты не ненавидела меня за то, что я сделала с Робби, я ненавидела себя больше. Но теперь я должна сказать, что горжусь тобой, Эми. Никто из нас тогда не знал, что ты уже успешна. Никто из нас не знал об АЛРО. И я горжусь тобой за то, что ты подобрала то, что я потеряла. Робби был лучшим из нас, он сделал меня лучше, и никто из нас не был достойным человеком с тех пор, как он ушел от нас.

У нас с Эми на глазах выступили слезы. Но Джорджия продолжала идти вперед.

— В течение стольких лет я была глупа. Я просто делала то, чего они все от меня хотели. Я была сломлена, но никогда этого не видела. Я имел в виду то, что сказала в том письме: я была сожжена за то, что сделала, и, вероятно, никогда полностью не оправлюсь. Но мне нужно жить ради своих детей, несмотря на позор того, как они оба были восприняты. Они не должны были искупать мои грехи. Они невиновны.

Мне так жаль вас обоих, я не заслуживаю прощения, но я хочу сказать вам, как мне жаль, — заключила Джорджия, положив руки на колени. Она выглядела такой маленькой и хрупкой, какой я ее никогда не видел.

Я почувствовал, как Эми набрала в грудь воздуха, чтобы ответить, когда Джорджия замолчала, но я сжал ее бедро, прежде чем она что-либо сказала. Настала моя очередь.

— Джорджия, – тихо сказал я. Она посмотрела на меня. – Джорджия, это самая трудная вещь, которую мне когда-либо приходилось говорить. В своей жизни я открывал свое сердце только двум женщинам, и вы обе сидите здесь со мной сегодня, но ты права. Эми нашла меня, забрав меня из того, что было бы ужасной жизнью без нее. Моя семья была королевскими придурками, заслуживающими всего, что с ними случилось, но ты нанесла мне смертельную рану из-за того, как сильно я тебя любил. Если бы не Эми, я не знаю, выжил ли бы я.

Джорджия кивнула, понимая мои слова. Эми сжала мою руку. Она пережила это вместе со мной.

— Но Джорджия, Эми подобрала меня и исцелила. Она помогла мне найти себя и любила меня без вопросов. Мы вместе прошли через многое, что никогда не попадало в нашу публичную историю, где она могла бы сломать меня, как это сделала ты, но она никогда не предавала меня, как это сделала ты.

Я сделал паузу. Со слезами на глазах Джорджия посмотрела на Эми, которая торжественно кивнула. Я уверен, что Эми думала об инциденте в Новой Зеландии с Куртом и несколькими другими, которые происходили на протяжении многих лет.

— Но из-за Эми те шрамы, которые ты мне оставила, зажили, и с тех пор, как ты написала мне письмо, моя ненависть к тебе, сильно ослабла. Я не люблю тебя, Джорджия, но я больше не ненавижу тебя.

Я снова сделал паузу. Эти слова было трудно произнести, обе женщины смотрели на меня, ожидая моих следующих слов.

— Наверное, я пытаюсь сказать – Джорджия, я прощаю тебя.

Когда слова слетели с моих губ, мы все трое ничего не сказали, Но Джорджия внезапно не выдержала, заплакала и зарыдала, почти завывая от облегчения. Маленький Барри, должно быть, заметил это и подбежал спросить, все ли с ней в порядке. Уильям не отставал от него ни на шаг.

— Все в порядке, малыш, — сказала Джорджия своему сыну, обретя голос через пару минут. – Дядя Робби только что сделал для меня кое-что, что сделало меня очень счастливой.

— Что, мам? — спросил мальчик.

Она с минуту смотрела на мальчика, моего брата, ребенка, с которым я никогда не хотел встречаться, и ответила.

— Он простил меня, — был ее простой ответ мальчику.

Следующие полчаса мы провели в разговорах, пытаясь объяснить обоим мальчикам, что, когда кто-то причиняет тебе боль, важно простить его. Джорджия снова вмешалась, когда Барри спросил, почему я должен простить его маму.

— Потому что много лет назад, – сказала Джорджия тихо, но твердым голосом. – До того, как ты родился, я была очень груба с твоим дядей, я делала некоторые ужасные вещи, и ни твой дядя, ни твоя тетя меня не очень любили. Теперь я могу любить тебя больше, потому что они простили меня.

— Что ты сделала? — спросил мой сын Уильям Джорджию.

Никто из нас не знал, что сказать, пока не вмешалась Барри.

— Он должен был быть моим отцом, – заявил мой юный племянник. – Но его семья была груба с ним и прогнала его.

Мы все посмотрели на мальчика. Он посмотрел на свою мать, затем пожал плечами очень по-взрослому.

— Я не очень хорошо помню своего отца, – продолжил он, все еще думая о Брэде Младшем как о своем отце. – Но я помню несколько ссор, которые у тебя были с ним. Он не был очень мил ни с кем из нас. И я помню, как он обвинял тебя в вещах, которые я не должен говорить, потому что я ребенок.

Он ухмыльнулся на эту последнюю часть. Я рассмеялся.

После этого атмосфера серьезности немного разрядилась, и я решил позвать всех на мороженое обратно через дорогу.

Я уверен, что сейчас вы все думаете, что я позволил Джорджии вернуться в нашу жизнь, то есть я простил ее, и она была старшей сестрой Эми. Что ж, вы отчасти правы. То, что Джорджия сделала много лет назад, было тем, что я простил, но что касается ее присутствия в нашей жизни, то это не сработает. Во-первых, у меня была очень ревнивая жена, которая не хотела мириться со своей сестрой, которая все еще хранила для меня факел.

Эми знала, что у меня никогда больше не будет романтических отношений с Джорджией, но Эми не стала бы искушать судьбу. Вторым было даже прощение Джорджии. Она мне все еще не нравилась. Конечно, я мог бы быть милым с ней на семейных мероприятиях, но она причинила мне слишком много боли, чтобы я хотел быть с ней дружелюбным.

В итоге Джорджия так и не вышла замуж. Когда ее дети стали подростками, она снова начала ходить на свидания. Я несколько раз встречался с парнем, с которым она сошлась. Он не показался мне слишком плохим парнем, хотя и знал историю семьи. Но у Джорджии с ним сложились отношения, хотя она никогда не пошла бы с ним к алтарю.

Мой брат вышел из тюрьмы примерно через год после того, как я простил Джорджию. Он никогда не пытался связаться со мной, и я никогда не пытался поговорить с ним. Он действительно пару раз пытался снова сойтись с Джорджией, но она отвергла его. Когда он начал требовать, она получила судебный запрет, который был быстро удовлетворен. Брэд-младший нашел работу продавца подержанных автомобилей. Однако через два года он снова оказался в тюрьме за мошенничество. Выяснилось, что он покупал автомобили от имени дилера и продавал их за наличные, но дилер никогда их не получал и не числил в своих книгах. Когда он снова вышел, он не мог найти работу, и последнее, что я слышал, он был алкоголиком, живущим на государственные подачки в крошечной квартире с одной спальней. Он также подвергался жестокому обращению, как только люди узнавали, кто он такой. Слишком плохо для него.

Мой отец, ну, он так и не вышел из тюрьмы. Внутри ему было нелегко, многие заключенные любили свои виды спорта, а Робби Азер был очень популярен. Охранникам приходилось большую часть времени держать его в изоляции. Даже и тогда он регулярно проводил время в лазарете. В конечном счете его прикончил не заключенный, а скорее он сам. Примерно через пять лет после отбытия наказания, после того, как все его апелляции ни к чему не привели, он был найден в своей камере повесившимся на лампе в своей комнате, что было почти невозможно сделать, но он нашел способ открутить крепление настолько, чтобы закрепить простыню. У его ног лежал единственный листок бумаги с написанными на нем четырьмя словами.

Пошел на хуй, Роберт.

Похорон не было; честно говоря, никому до него не было дела, и хотя об этом сообщили в новостях из-за его позорной связи со мной, никто не оплакивал его кончину.

Наши дети учились в начальной школе, когда я в следующий раз встретился с Джоанной. Она связалась со мной и спросила, не поведу ли я ее к алтарю. Джоанна встретила мужчину в Мельбурне, он развелся из-за измены жены, и каким-то образом Джоанна убедила его жениться на ней. Я колебался несколько дней, пока Эми не объяснила мне, зачем это нужно, поэтому я сказал Джоанне "Да".

Оказалось, что жених Джоанны, Джордан, был обычным парнем, работающим администратором в одном из правительственных департаментов штата Виктория. Джоанна познакомилась с ним, поскольку сейчас работает в том же районе, и они полюбили друг друга.

Когда они рассказали нам свою историю за пару дней до свадьбы, Джоанна призналась, что на какое-то время это было трогательно, пока Джордан, ее жених, не узнал благодаря мини-сериалу, кто она такая и что она не является любимой австралийской личностью. Джордан признался, что расстался с ней через две недели после того, как Джоанна рассказала ему о других вещах, которых не было в мини-сериале. Но Джоанна преследовала его и добивалась, чтобы он влюбился в нее, несмотря на ее разбитое прошлое.

Моей сестре также помогло то, что эта свадьба будет скоропалительной. Они были на четвертом месяце беременности. Я знал, что, как и в случае с Джорджией, я никогда не буду близок с Джоанной. Однако ее предательство почему-то не задело так глубоко, и она была единственной живой плотью и кровью моей семьи, с которой у меня был реальный контакт, поэтому мы с Эми регулярно разговаривали с ней на протяжении многих лет. Я был удивлен, что они сделали это. У Джордана и Джоанны трое детей, и по сей день они немного скучны как пара, но очень влюблены. Джоанна говорит мне, что скучная часть держит их вместе. Никаких сюрпризов и много общения. Я знаю, что она пытается оставить свое прошлое позади.

В итоге у Даррена и Тони родилось четверо детей. Будучи пожилой парой, никто этого не предвидел, но вскоре после съемок Тони забеременела, и не прошло и шести месяцев, как она, к удивлению, родила тройню. Сегодня они заняты, несмотря на то, что в их доме есть няня и сменная помощница по хозяйству. Даррен по-прежнему руководит додзе и его популярность никогда не уменьшалась.

Питер и Рут ушли на пенсию, купив себе кемперван. В эти дни они путешествуют по Австралии как серые кочевники, надеясь вернуться в Квинсленд на Рождество, чтобы увидеть своих внуков. Рут, о которой мы очень мало слышали в этой истории, все еще замужем, и мы встречаемся каждые несколько месяцев. Она довольно много общается со своими сестрами и часто выступает в роли посредника между Джорджией и Эми, чтобы организовать мероприятия, когда это необходимо.

Наконец, Эми и я, ну, конечно, мы все еще вместе. ALRO и ALRO Homes по-прежнему сильны. Нас все еще время от времени преследуют СМИ, но ничего серьезного. Меня попросили прокомментировать несколько боев на одном из спортивных телеканалов с тех пор, как стрельба положила конец моей бойцовской карьере. Я еще не сказал "Да", но Эми думает, что мне было бы весело.

Даже сейчас, когда нам перевалило за сорок, Эми по-прежнему остается моей богиней и ангелом-спасителем. Да, с возрастом появляется несколько морщин. И да, мы спорим и ссоримся, как это делают все пары. Дети быстро растут, но мы по-прежнему держимся за руки при каждом удобном случае, смеемся над одними и теми же шутками и ласкаем друг друга ночью в постели, а иногда и в разных местах. Ее улыбка все еще заставляет мое сердце парить, и я становлюсь сварливым ублюдком, когда она расстроена.

Я знаю, что у нас впереди еще много лет, но я могу только надеяться, что следующие сорок лет совместной жизни не будут такими бешеными, как первые сорок. Я хочу расслабиться и наслаждаться нашим совместным времяпрепровождением, видеть, как растут наши дети, влюбляться и смотреть, как они женятся. Если нам повезет, у них не будет таких проблем, как у нас.

Но прямо сейчас я должен идти. Эми только что вошла в комнату в коротком, почти прозрачном халате. Когда я посмотрел на нее, она открыла его, показывая, что под ним ничего неь. Моя жена улыбается мне, трясется всем телом, и хорошие кусочки двигаются очень соблазнительно. Потом она просто повернулась и медленно пошла прочь, смеясь.

Рычание из моего горла говорит ей, что я иду за ней. Даже сейчас эта женщина знает, как завести мой мотор.

Так что удачи вам всем. Воспринимайте свои трудности как возможности и держитесь за свою любовь так, как будто от этого зависит ваша жизнь, потому что я знаю, что если бы я не держался за Эми всем, что у меня было, у этой истории был бы совсем другой конец.

[:::: Конец ::::]

[:::: Послесловие автора :::: ]

Спасибо всем, что прочитали "Нуклеарную семью". Эта история началась как то, что я хотел сделать в одной части, а не в многосерийном сериале, в который она превратилась. Мне понравилось смотреть на семейную драму в этой новелле. Что привлекло меня к этому, так это то, что у моей семьи нет такого взрывного характера, как у этой, но у некоторых моих друзей он был. Когда я впервые услышал, как одна семья набросилась друг на друга за обеденным столом, мне захотелось отодвинуться подальше. Но потом мой друг и его мама с папой объяснили, что они были просто их семьей и что то, что они ссорились, не означало, что они не любили друг друга. Когда я применил это к своим собственным разрушенным семейным отношениям с моими сестрами и матерью, результатом стала эта история.

В конце рассказа вы заметите, что я не стал полностью обжигаться на всех, это было специально, и я хотел исследовать, каково это – частичное примирение в отличие от полного прощения. Вы заметите, что в финальной сцене с Робби и Джорджией он ни разу не обнял и не прикоснулся к ней. Я хочу думать, что прощение не означает дружбу, и я надеюсь, что достаточно объяснил это в своей истории. Я также дал больше прощения и примирения между Робби и Джоанной. Почему? Как человек, который далек от членов моей собственной семьи, я вижу, что если я помирюсь с ними, я не думаю, что когда-нибудь снова буду близок с ними, очень похоже на точку зрения Робби с Джоанной, но это не значит, что я не простил бы их, когда дело дойдет до это.

Отец Робби, Брэд-старший, всегда был неудачником. Я хотел видеть, как он все глубже проваливается в яму каждый раз, когда взаимодействует с Робби. Поначалу я не думаю, что он ненавидел своего сына, но каждый раз, когда Робби отказывался идти так, как он хотел, Брэд-старший становился все более и более ожесточенным до того финального боя.

Брэд-младший всегда был в моем представлении шаблонным идиотом. В первой сцене он был таким же глупым и высокомерным, как и в финальной сцене, когда стал алкоголиком.

Что касается Робби, то изначально я не собирался вести его по пути бойца. Однако, когда я писал его, у меня была фотография друга, который пережил тяжелую разлуку из-за того, что его жена ушла от него в прошлом году. Он работал руками, но также был великолепен в бою и обучался Муай-Тай, поэтому я написал его в честь моего друга. Я знаю, что сцены с боями немного переборщены, и после просмотра нескольких боев ММА, чтобы попытаться найти правильные ходы в сюжете, я понимаю, что упустил несколько вещей. Извините за это; отложите свою веру ради меня и наслаждайтесь историей.

В заключение я хочу еще раз поблагодарить мою замечательную команду монтажеров, miket0422, Larry & Wayne. Вы фанатичны и помогли мне структурировать и сгладить ошибки, которые я всегда пропускаю.

Итак, что дальше на повестке дня? У меня есть еще несколько набросков историй, которые мне нужно отшлифовать. — Она тебе изменяет", — Кровать и завтрак" и "На улицах" находятся в шаге от выхода. Я также набросал несколько коротких рассказов, таких как "Брошенная ярость" и "Звук тишины", над которыми я хочу поработать.

Наконец, я примерно на полпути к своей следующей серии "Качели и карусели", так что у меня есть кое-что на тарелке, в дополнение к обычной реальной жизни, связанной с управлением парой компаний и воспитанием семьи.

Как всегда, мне нравится видеть ваши комментарии. Мне нравятся конструктивные комментарии, которые помогают мне улучшить мое написание и рассказывание историй, оскорбления, мех, если ты так считаешь, это круто, но не жди, что я отвечу. Я заметил много негативных комментариев до сих пор, и должен признаться, я ожидаю, что продолжение этой истории закончится. Если вы скажете мне, что вам нравится эта история; что ж, с удовольствием поболтаю о причинах, по которым я думаю о некоторых персонажах, и, как и все авторы, я люблю письма фанатов 😉.

Наконец, спасибо вам за то, что нашли время прочитать "Нуклеарную семью", и я с нетерпением жду встречи с вами в следующем рассказе.

John Other