Мне было интересно, предупредит ли Фиона Шону о том, что я знаю о том, что происходит. Я бы предпочел преимущество полной неожиданности, но лишь затем, что хотел получить от Шоны неподготовленную и не приукрашенную реакцию. Когда из церкви вернулись Робби и Шона, я не мог точно сказать, знает ли она, что я за ней наблюдаю, но выглядела слегка подавленной.

Рулетики с беконом на воскресный обед на кухне были одним из любимых блюд Робби, и мы развлекались, следя за тем, чтобы его энтузиазм не привел к каким-либо серьезным утечкам. Хотя он был достаточно молод, угощаться самостоятельно, он еще не совсем освоил контроль порций, особенно с томатным кетчупом.

После обеда я устроил Робби в гостиной, он с удовольствием играл со своей коллекцией игрушечных машинок, затем вернулся на кухню, чтобы присоединиться к Шоне. Она внимательно наблюдала за мной, когда я снова сел за кухонный стол, так что, похоже, знала, что ее ждет. Я не собирался ходить вокруг да около.

Глядя прямо на нее, я сказал:

– Я знаю о тебе с Каллумом.

Она вздохнула.

– Знаю, что знаешь, – ответила она.

– Почему ты это сделала, Шона? – спросил я.

– Потому что я – женщина из Долины Маганди, Роб, – ответила она, – Ты можешь выбросить женщину из долины, но не сможешь вырвать долину из женщины. Это – мой долг и моя судьба – продолжать наше наследие. Мы не можем просто выбросить более двух с половиной веков традиции, передававшейся из поколения в поколение женщинам и защищавшей основы нашего общества.

– Но разве ты не думала о том, что будет с нами?

– Конечно, я думала об этом. Мне жаль, что ты расстроен, но ты ведь знаешь, что я тебя люблю, так же как я знаю, что ты любишь меня. Ты должен понять, что то, что я делаю, не угрожает тому, что есть у нас с тобой.

– Не понимаю, как ты можешь так говорить, – ответил я, – мне трудно понять твои рассуждения, Шона. Ты совершила прелюбодеяние, и наш брак находится в серьезной опасности.

– Пожалуйста, не смотри на это так, Роб. Надеюсь, что мы сможем все исправить, и ты увидишь, что наш брак крепок как никогда. Я знала, что ты узнаешь, в чем дело, но не думала, что это случится так скоро, поэтому, возможно, и не так хорошо подготовилась к этому разговору, как следовало бы. Дело в том, что у меня нет романа с Каллумом, потому что он не влюблен в меня, а я не влюблена в него. Если подумать, все что я делаю – это поощряю его за хорошее поведение и обучаю его жизненным навыкам. То, что происходит, не будет иметь никакого реального влияния на нас с тобой.

– Откуда ты знаешь? – спросил я ее.

– Ничего не изменится. Я всегда буду с тобой, когда ты будешь здесь. О Каллуме я смогу позаботиться, когда тебя дома нет, а ты не увидишь его, когда вернешься. Ты и так редко видишься с Каллумом. По выходным он обычно уезжает с друзьями на футбол в Инвернесс или на какой-нибудь музыкальный фестиваль. Это не изменится.

– Но ты просишь меня делить тебя с Каллумом.

– Я так не считаю, Роб. Ты будешь получать всю любовь и привязанность, которую я всегда давала тебе, но мне тридцать два года, и у меня много резервных возможностей. Я ничего не отбираю у тебя, чтобы отдать Каллуму. То, что он получит, будет просто дополнительным, что я могу дать.

– Думаю, нам придется согласиться, чтобы не расходиться во мнениях. Я знаю, что не владею тобой, но ты – моя жена, а я – твой муж. Я не собираюсь мириться с тем, что ты можешь временно отступать от своих брачных обетов быть верной и преданной мне.

– Это очень невеликодушное отношение, Роб. Я думала, ты сможешь заглянуть за пределы мелких деталей и понять высшее благо, которого мы пытаемся достичь. Для меня это – большая честь. Меня выбрали, чтобы сделать из этого мальчика мужчину. Это – нечто особенное. И не только это, он, к тому же, сын вождя.

– Ты говоришь так, словно это нечто среднее между церемониальным ритуалом и трансцендентальным опытом, Шона, но на самом деле это – просто роман с молодым парнем, решившим, что хочет трахать тебя и иметь тебя под рукой. Я не думаю, что ты учишь его чему-то большему, нежели различным сексуальным техникам.

– Ты можешь считать так, Роб, но это очень необычная договоренность. До меня этот путь прошли многие другие женщины, и их мужья обычно поддерживали их, понимая, что это – небольшая жертва в обмен на мир и процветание в долине.

– И что же происходит, если муж возражает?

– Большинство мужей понимают, что им остается только закрывать на это глаза, поэтому они не возражают. Очень редко муж возражает, и в итоге покидает долину. Как ты знаешь, когда дело доходит до этого, именно женщины контролируют то, что происходит в этой долине.

– По-моему, это похоже на ультиматум, – сказал я. – Твоя подруга Фиона предупреждала меня не ставить тебе ультиматумов, поэтому я озадачен тем, что ты готова идти по этому пути.

– Я ни к чему тебя не принуждаю, Роб. На самом деле, всем было бы лучше, если бы ты ничего не делал, и тебе в том числе. Все это для тебя очень ново, и тебе, вероятно, нужно время и пространство, чтобы все обдумать.

– Я думаю, нам обоим нужно все тщательно обдумать, Шона. Думаю, я знаю, что мне нужно сделать, но согласен подождать несколько дней, если ты согласишься держаться от Каллума подальше.

Я не стал дожидаться ее ответа и прошел в гостиную, чтобы узнать, не хочет ли Робби прогуляться. Это было обычным делом воскресного дня, что означало, что у Шоны есть немного времени для себя, а Робби, ради разнообразия, проведет время со мной. Я не мог ничего поделать с тем, что меня не будет дома в течение рабочей недели, и ценил эти пару часов каждую неделю.

Обычно мы с Робби оказывались на берегу озера и искали болотных птиц, любивших кормиться на камышовых мелководьях. Любимой птицей Робби была серая цапля с ее длинными ногами, длинным клювом и серым, черным и белым оперением. Он был в восторге, когда в тот день увидел одинокую цаплю: она стояла неподвижно, сгорбившись, согнув длинную шею и спрятав голову на груди, словно желая скрыться от всего мира.

Весь оставшийся день мы с Шоной почти не разговаривали друг с другом. Оба старались поддерживать разговор с Робби, увлеченным рассказом Шоны о цапле и своими планами на предстоящую неделю. Не думаю, что он понимал, что в тот вечер атмосфера была напряженной. Насколько я мог судить, Шона молчала, пытаясь выиграть время и избежать эскалации кризиса в надежде, что я, в конце концов, приду к согласию с ее позицией. Не думаю, что она осознавала степень моего гнева и то, что я сдерживал его лишь благодаря решительному самоконтролю, включавшему в себя отказ от дальнейшей дискуссии.

Я мало что смогу поделать, если Шона решит проигнорировать мою просьбу остыть к Каллуму. Собирая вечером чемодан, я не мог не думать о том, что почувствую, если мне придется навсегда уехать из дома. То, что я чувствовал, уже было почти невыносимо. Как будто мы втроем попали в автокатастрофу, и у меня внезапно отняли жену, которую я любил. Все что у меня оставалось – это сын. Как мне избежать его потери? Мне требовалось время, чтобы понять, что происходит, и что я могу с этим поделать.

На следующее утро я встал рано, намереваясь отправиться в путь до того, как встанет Шона. Я как раз допивал кофе и надевал пиджак, когда она появилась в халате. Ее глаза выглядели опухшими и красными, так что, она, вероятно, плохо спала.

– Безопасной поездки, Роб, – сказала она, когда я направился к двери. – Пожалуйста, помни, что я тебя люблю. Давай поговорим позже на этой неделе.

– Хорошо, Шона, – ответил я.

Будь я проклят, если позволю ей услышать от меня слово на букву «Л».

***

Оглядываясь назад, я думаю, что первую часть той недели я провел в оцепенении и шоке. Не звонил домой и не получал вестей от Шоны, но в этом не было ничего необычного. Я часто бывал в отдаленных районах, где телефонная сеть была очень плохой, поэтому-то мы и пытались модернизировать и улучшить телекоммуникационную инфраструктуру.

В тот четверг вечером, как и в большинстве четвергов, мне забронировали номер в апартаментах с обслуживанием, которые компания арендовала в Инвернессе. Это было гораздо удобнее, чем скучный гостиничный номер, и в них имелись все удобства для дома, включая хороший выбор виски. Я как раз заканчивал писать свои отчеты, готовясь к еженедельному совещанию руководства на следующий день, когда около семи часов вечера раздался звонок в дверь.

Я открыл ее, и там стояла леди Фиона. Она была закутана от вечернего холода в то, что я бы назвал нарядом «загородного дома» – темно-зеленая куртка Barbour, плотные брюки цвета хаки и крепкие коричневые кожаные сапоги до колена. На парковке возле апартаментов стоял внедорожник «Рэндж Ровер» зеленого цвета, несомненно под цвет наряда.

– Добрый вечер, Роб. прости, что заглянула к тебе без предупреждения. Могу я войти? – спросила она.

– Конечно, – ответил я, открывая дверь и пропуская ее в гостиную.

Она сняла куртку, обнажив простую белую блузку и бежевый кардиган, и села в кресло. Я не очень-то удивился, увидев ее, но все же должен был спросить:

– Ты проделала весь этот путь до Инвернесса только для того, чтобы увидеться со мной, Фиона?

– Более или менее. Сегодня днем я встречалась с дочерью, но ты – главная причина, по которой я здесь. Я бы хотела выпить чашечку чая, если ты не против, а потом, возможно, мы сможем обо всем поговорить.

Я пошел на кухню и поставил чайник. Чай – это не только гостеприимство. Это также очень британский способ справляться с неприятностями. Плохие новости встречаются с жесткой верхней губой и кипящим чайником. По поводу визита Фионы у меня было плохое предчувствие, но процесс приготовления чая дал возможность поразмышлять о том, зачем она пришла ко мне. Она не была наивной и одета была очень консервативно. Я был уверен, что это – не попытка меня соблазнить, но, похоже, у нее есть какие-то планы, и я надеялся, что она не принесла плохих новостей.

Когда вернулся в гостиную и дал ей сделать глоток чая, она не стала тратить время на разговорные любезности.

– Сразу перейду к делу, Роб. Я поговорила с Шоной о ситуации, в которой мы оказались, и думаю, что мы сможем в какой-то степени ее разрешить. Поэтому я и здесь.

– Не уверен, что это будет легко, Фиона, но спасибо, что пришла. Похоже, ты принесла хорошие новости. Значит ли это, что ты отменила дарение Шоны?

– Не совсем, Роб, но мы много думали над твоей позицией и попытались взглянуть на нее с твоей точки зрения. Мы с Шоной согласны, что неправильно оценили твою реакцию, и теперь нам нужно посмотреть, нельзя ли как-то загладить вину.

– Не понимаю, как это возможно, если Шона продолжит ебаться с Каллумом.

– Не собираюсь отвлекаться, оспаривая твой выбор фразы, Роб, но я бы предпочла, чтобы ты избегал ругательств. Понимаю, что твои эмоции на пике, но я была бы благодарна, если бы ты сказал «отдаваться» Каллуму, а не использовал слово на букву «Е».

– Очень хорошо, Фиона, но если она будет продолжать «отдаваться» Каллуму, как это решит проблему?

– Это и было проблемой, стоявшей перед нами, но потом мы поняли, что рассматриваем только одну половину уравнения. Мы подумали о том, что ты сказал, и попытались взглянуть на это с твоей точки зрения. Ты обнаружил, что Шона получает кое-что, а ты не получаешь ничего или даже в чем-то проигрываешь.

– Не совсем так, Фиона, но думаю, ты начинаешь понимать.

– Спасибо, Роб. Надеюсь, тебе понравится решение, которое мы придумали.

– Итак, что же это за решение, Фиона?

– Хизер.

– Хизер?

– Да, Роб. Моя дочь Хизер. Она живет здесь и может позаботиться о твоих нуждах в Инвернессе, в то время как Шона будет заботиться о ее брате в Долине Маганди.

Я в изумлении посмотрел на нее.

– Ты это серьезно?

– Абсолютно. Она считает тебя отличным парнем и будет рада помочь. На самом деле я думаю, что эта идея ей очень нравится.

Я был ошеломлен. До этого момента я думал, что есть проблеск надежды, что Фиона скажет мне, что они решили отменить дарение Шоны. Вместо этого, пытаясь исправить ситуацию, она всучивает мне собственную дочь.

Фиона поняла, что застала меня врасплох, и ждала, не заинтересуюсь ли я, слегка наклонив голову в одну сторону и выжидательно подняв бровь.

В тот же миг помутнение рассудка рассеялось, и депрессия и печаль, что я испытывал в последние несколько дней, сменились ледяным гневом. В те короткие мгновения откровения я понял, что потерял жену, и спасти мой брак невозможно, но также без сомнения понял, что на каком-то этапе сведу счеты с предателями. Не знал наверняка, как сделаю это, но не собирался позволить им понять, о чем я думаю.

– Чертовски хорошее предложение, Фиона, – сказал я ей, – Если я тебя правильно понял, ты хочешь сказать, что, что бы ни случилось, Шона будет «отдаваться» Каллуму, но предлагаешь уравновесить ситуацию, предложив мне Хизер?

Она посмотрела на меня и кивнула.

– В итоге это так, Роб.

– Хорошо, Фиона. Не знаю сейчас, что сказать. Мне нужно все обдумать, и я поговорю с Шоной на выходных. Посмотрим, что будем делать дальше.

– Хорошо, Роб, думаю, это то, на что мы надеялись. Спасибо за чай, – сказала она, поднимаясь на ноги. – Сегодня я остановлюсь в квартире у Хизер.

Она протянула мне маленький листок бумаги

– Вот номер ее телефона, – сказала она, – я передам, что ты можешь с ней связаться.

***

Возвращаясь в пятницу вечером в Долину Маганди, я все еще думал о том, что делать. В краткосрочной перспективе мне нужно было проверить и подтвердить, что Шона продолжит трахаться с Каллумом, что бы я ни сказал или ни сделал. Если моя жена хочет иметь интимные отношения с кем-то еще, то у меня с ней не будет интимных отношений, хотя, вероятно, такая возможность не приходила ей в голову. Также мне нужно решить, принимать или нет Хизер МакДаррелл в качестве утешительного приза. После этого я смогу решить, что делать, чтобы обезопасить себя в среднесрочной и долгосрочной перспективе.

Когда я вернулся домой, Шона была на взводе. Думаю, она была благодарна Робби за то, что он монополизировал меня на час или около, прежде чем отправиться спать. Тем временем она изо всех сил старалась повторить тот чудесный вечер, которым мы наслаждались ровно неделю назад. Принесла мне холодное пиво, пока Робби болтал, а потом занялась на кухне приготовлением рагу болоньезе. Когда Робби был уложен, Шона открыла бутылку Barbera d'Asti, и мы сели есть.

Я примерно представлял, о чем мы будем говорить, но оставил Шоне право начать разговор.

– Фиона сказала, что вчера вечером говорила с тобой. Что думаешь о придуманном нами решении? – спросила она.

– Это не то, чего я хочу, – ответил я, – Ты встречалась с Каллумом, пока меня не было на этой неделе?

Она отвернулась, избегая моего взгляда.

– Прости, Роб. Меня выбрали ему в дар, поэтому я не могу просто взять и отказать ему.

– Значит, ты все еще продолжаешь, как и сказала мне Фиона?

Она выглядела встревоженной, но решительной.

– Да, – тихо сказала она, кивком головы подтверждая свои намерения. – Знаю, что тебе это не нравится, Роб, но я обязана это сделать.

Я решил дать ей последний шанс передумать.

– Я слышу, что ты говоришь, но все равно не понимаю, почему считаешь, что именно обязана это делать, Шона. Я не собираюсь угрожать тебе или ставить ультиматум, потому что ты должна сама решить, что тебе делать. Я не могу заставить тебя прекратить то, что ты делаешь, но ты уверена, что сможешь жить с последствиями, каковы бы они ни были?

– Да, Роб, я знаю, что будет трудно, но думаю, что смогу. Это не навсегда, и я не буду держать на тебя зла, если ты решишь уравновесить ситуацию.

– Думаю, ты совершаешь большую ошибку, Шона, но, похоже, ты уже приняла решение. Неужели я ничего не могу сказать или сделать такого, чтобы изменить ситуацию?

– Нет, Роб. Не думаю, что на это есть хоть какой-то шанс, – ответила она, – Видишь ли, я не говорила тебе, но я сама – дитя дарения. Меня бы не было, если бы не дарение. Моя мать была подаренной, и я – результат этого. Моим биологическим отцом был молодой человек, которому она подарила себя. Дарение создало меня, поэтому было почти неизбежно, что круг жизни приведет к тому, что я в свою очередь подарю себя.

– Подожди минутку, Шона. Ты сказала, что твой отец погиб в автокатастрофе, когда твоя мама была тобой беременна. Теперь хочешь сказать, что он – не твой настоящий отец?

– Да, – ответила она, – это правда, что муж моей мамы – мой отец – погиб, когда его машина упала с обрыва. Не знаю точно, что случилось, но оказалось, что он был хорошо застрахован, поэтому мы не понесли никаких финансовых потерь. Не думаю, что мама когда-нибудь по-настоящему смирится с его смертью. Она рассказала мне о моем биологическом отце, когда я была подростком, чтобы я знала, почему мои медицинские записи отличаются от того, что я ожидала увидеть.

– Это чертовски интересная история, Шона, но все равно не понимаю, почему она заставляет тебя завести роман с подростком.

– Роб, это – моя судьба. Дарение привело к моему существованию, а мое существование привело к тому, что я стала подаренной.

Я понял, что больше ничего не могу сказать, чтобы изменить ее мнение, поэтому просто кивнул, и некоторое время мы ели в тишине, каждый со своими мыслями. Тем не менее, был еще один важный вопрос, который мне нужно было задать.

– С этого момента я не хочу, чтобы Робби имел какие-либо контакты с Каллумом или его семьей. Можешь пообещать мне это? – спросила я.

– Конечно, – быстро ответила она, неуверенно улыбнувшись.

Не знаю, подумала ли она, что я принимаю наши изменившиеся обстоятельства, но с моей стороны это была просто оптимизация ущерба. Я собирался сделать все возможное, чтобы мой сын не столкнулся с каким-либо странным поведением, способным повлиять на его юный разум. Ему и так будет трудно справиться с изменениями в наших семейных отношениях, которые случатся.

После ужина я решил побаловать себя восемнадцатилетним односолодовым Glenfarclas, которое и потягивал, пока мы сидели и смотрели какое-то бездумное телешоу. В итоге, когда легли спать около полуночи, с меня как будто сняли огромный груз, и я почти сразу уснул. Понятия не имею, спала ли Шона так же крепко, но совершенно уверен, что мое подсознание признало, что жребий брошен, и перемены неизбежны.

В воскресенье утром я сказал Шоне, что больше не буду ходить в церковь с ней и Робби. Я не собирался играть с ней в счастливую семью и создавать у людей впечатление, будто меня устраивает быть рогоносцем. Думаю, она поняла причину, по которой я не буду ходить с ней в церковь, но не была до конца уверена.

– Почему ты не хочешь пойти в церковь? – спросила она, – Потерял веру в Бога?

– Нет, но не думаю, что он – там, – ответил я, – вместо этого я пойду, прогуляюсь по холмам. Если Бог существует, он найдет меня.

В то воскресное утро я не пошел гулять по холмам. Вместо этого использовал время, когда Шоны и Робби не было дома, чтобы перенести свои вещи в гостевую спальню. Шона не узнала о том, что я сделал, пока тем вечером мы не легли спать. Я позаботился о том, чтобы лечь первым, и был в постели с выключенным светом к тому времени, когда в двери гостевой спальни показалась Шона.

– Что ты делаешь здесь, Роб? – спросила она.

– А на что это похоже, Шона? – ответил я. – Я не стану делить с тобой постель, поскольку ты делишь ее с Каллумом МакДарреллом.

– Да ладно тебе, Роб. Серьезно?

– Чертовски серьезно, Шона. Я не собираюсь раздувать из мухи слона, но тебе придется смириться с этим, иначе я съеду. Ради Робби я надеюсь, что до этого не дойдет.

Она нахмурилась, и ее губы сжались в порыве гнева.

– Хорошо, Роб, пусть все так и будет. Думаю, что ты поступаешь достаточно глупо, отрезая себе нос, не глядя на лицо. Ты знаешь, где меня найти, если я тебе понадоблюсь.

***

На следующей неделе в дороге я решил, что не буду трахать Хизер МакДаррелл в качестве компенсации за временное похищение моей супруги ее братом. Не стану соглашаться с абсурдным представлением о том, что так решается какое-то странное уравнение неверности. Ни за что. Я трахну Хизер просто ради собственного удовольствия, при условии, что ее не заставляют предлагать мне себя.

Видите ли, много лет назад я научился извлекать пользу из плохих ситуаций. Моей тогдашней девушке не нравилось, что я курю. Это – все равно что целовать пепельницу, говорила она. Тогда она сказала, что мне придется выбирать между ней и сигаретами. Я принял ее точку зрения, поэтому решил отказаться от сигарет, но это было нелегко. Первые два месяца были самыми трудными, я был ворчливым как медведь с больной головой. Потом она решила, что я ей больше не интересен, и мы расстались. Как же мне удалось извлечь пользу из этой плохой ситуации? Угадали. Я больше не курю и, как следствие, стал стройнее и здоровее.

Роман Шоны с Каллумом – еще одна плохая ситуация. Что бы я ни делал, мой брак это не спасет. Так, как же мне извлечь пользу из этой плохой ситуации? Ну, трахнуть Хизер МакДаррелл было бы хорошим началом, поэтому в среду я ей позвонил, и мы договорились встретиться за ужином в Инвернессе в четверг. Наверное, я мог бы просто попросить ее прийти ко мне на квартиру, но это – не мой стиль. Я хотел получить удовольствие от ее общества, а не просто как от спермоприемника. Кроме того, мне требовалось серьезно с ней поговорить, если мы собираемся встречаться на регулярной основе.

За ужином мы узнали друг друга гораздо лучше. Помимо того что она – очень красивая девушка, она еще и умный и хороший собеседник. В сентябре у нее начинался последний курс университета, и учеба занимала много времени. В то же время летом она работала в известной фирме дипломированных бухгалтеров в Инвернессе. У нее есть постоянный парень по имени Донни, изучавший сельское хозяйство в UHI – университете Хайленда и островов. Во время летних каникул он работал на ферме, и они встречались только по выходным, так что, когда на неделе я был в Инвернессе, она могла быть моей подругой с привилегиями. Когда говорила мне об этом, на ее лице была широкая ухмылка. Мне было слегка жаль Донни, но она говорила, что они не эксклюзивны. Я готов был поспорить, что он-то думает иначе.

Как выяснилось, мать Хизер не принуждала, и в тот четверг вечером я отвез ее к себе на квартиру. Большую часть из восьми лет у меня не было никого, кроме Шоны, и я забыл об огромном удовольствии от знакомства с новым сексуальным партнером. Хизер была намного моложе меня, поэтому я думал, что поддерживать с ней контакт будет очень трудно, и не был уверен, что мое душевное состояние не станет помехой.

Я ошибался по обоим пунктам.

Оказалось, что Хизер не особенно активна в сексуальном плане. Она – не девственница, но, по ее словам, ее опыт ограничивался рукоблудием и сексом лицом к лицу в миссионерской позе. Она ухватилась за возможность иметь отношения без обязательств на короткое время с надежным опытным мужчиной, именно так меня описала ее мать.

В ту первую ночь я показал ей, как это здорово – не торопиться, действовать медленно, доводя дело до кульминации. Я хотел, чтобы она полностью расслабилась в моей компании, поэтому некоторое время мы сидели на диване и целовались, прикасаясь и поглаживая друг друга, будучи полностью одетыми. Когда она успокоилась, расслабилась и была готова перейти к следующему этапу, мы отправились в постель.

Помогая ей раздеться, я все время говорил, насколько она красива. Слова меня не подвели. Их было много, чтобы ее описать: свежая, юная, мягкая, нежная, потрясающая, сногсшибательная, удивительная. Она гордо стояла обнаженная, ее упругие и спелые молодые груди составляли идеальный баланс с округлостью ее узких бедер, обрамляющих хорошо подстриженный черный куст. Затем настала ее очередь помочь мне раздеться, подхватив идею говорить, по мере продвижения, о том, что она делает, закончив тем, что она встала передо мной на колени, нерешительно стянула брюки, затем трусы-боксеры, чтобы освободить мой твердеющий член.

Я был доволен, что ее усилия были вознаграждены здоровой и счастливой реакцией моей нижней части тела, несмотря на мое недавнее душевное состояние.

Она нежно целовала и держала в руках мой пенис, и я ненадолго задумался о том, воспользуется ли она своим ртом на мне, хотя позже у нее будет достаточно времени, чтобы попрактиковаться в оральном искусстве. Было ясно, что она рассчитывает следовать моему примеру, поэтому я взял ее за руку, и мы легли в постель. Под одеялом я нежно обнял ее, а она прижалась ко мне. Мы лежали лицом к лицу на боку и легко целовались, лаская друг друга. Я перевернул ее на спину и начал свое путешествие вниз, облизывая и покусывая ее твердеющие розовые соски, а затем опустился ниже и стал целовать ее плоский животик, одновременно проводя руками по ее бедрам, а затем большим пальцем по покрасневшим половым губам и шишковидному клитору.

Внимание, которое я уделял ей, произвело желаемый эффект, и она начала стонать и двигать бедрами. Позже она мне сказала, что раньше никто не уделял ей столько времени на прелюдию, и она даже не подозревала, что это может значительно улучшить стимуляцию, усилить ощущения и привести к более мощному оргазму. Когда я, в конце концов, добрался ртом до ее аккуратной и сочной розовой киски, я целую вечность лизал и ласкал ее, в то время как она извивалась и корчилась, задыхаясь и пыхтя, доходя до мощной кульминации, а ее руки вцеплялись в мои волосы.

Когда она спустилась на землю, я переместился обратно на кровать и обнимал ее, пока она еще дернулась пару раз от последующих за оргазмом конвульсий.

– Боже мой! – наконец сказала она, ее лицо расплылось в широкой улыбке. – Как ты это сделал? Я думала, что умерла и попала в рай!

– Это – не большой секрет, – сказал я, взяв ее руку и поднеся ее к своему твердому члену. – Посмотрим, чему еще я могу тебя научить.

Она погладила меня по члену, стоящему по стойке смирно, а затем я слегка отвернул ее от себя, чего она никак не ожидала. Но быстро сообразила, что я делаю, и расположилась так, чтобы я оказался сзади нее, поставив свою ногу между ее ногами, обхватив ее рукой и обнимая ее лоно. Я потянул ее назад, пока она не почувствовала, как мой член упирается между ее бедер и толкается в киску.

Хизер принимала таблетки, а риск того, что у нее есть какие-либо неприятные инфекции, был невелик, поэтому я не беспокоился о том, чтобы воспользоваться презервативом. Я немного подразнил ее, вводя и выводя кончик члена из ее хорошо смазанной щели, одновременно лаская ее сиськи. Она тихо мурлыкала и двигалась бедрами навстречу, пытаясь заставить меня заполнить ее. В конце концов, она протянула руку между ног, как я и предполагал, и втянула мой член в себя. Она повернула голову и поцеловала меня, в то время как мы лежали, прижавшись друг к другу, ее теснота обхватывала мою твердость.

Я покусывал мочки ее ушей и ласкал носом шею, медленно входя и выходя из нее, удерживая ее руку плотно прижатой к клитору, надавливая пальцами на него. Ее дыхание постепенно становилось все более неровным, по мере того как она приближалась к очередной кульминации. Я был полон решимости не кончать слишком рано, поэтому сосредоточился на том, чтобы помочь ей достичь этого раньше меня. Я поднял ее на колени и разминал ее ягодицы, трахая по-собачьи. Она отвечала тем же, прижимаясь ко мне, когда я входил в нее, и мы помчались к финишу...

После этого мы немного пообнимались, и она сказала, что не может остаться у меня. Она жила в одной квартире с двумя другими молодыми женщинами и не хотела, чтобы о ней трепали языком. Это меня вполне устроило, и я вызвал для нее такси, пока она одевалась. Я предложил сам отвезти ее, но она решила, что это тоже будет нескромно. Мы поцеловались на прощание, и она сказала, что ей было очень приятно быть со мной и что она с нетерпением ждет следующего раза.

В ту пятницу я взял отгул на работе, чтобы пойти и проконсультироваться с адвокатом, дабы быть хорошо подготовленным к тому, что может произойти в результате действий, которые я планировал предпринять.

***

По мере того как лето постепенно сменялось осенью, ситуация становилась то хуже, то лучше. Мои отношения с Шоной изменились. Хотя она все еще «отдавалась» Каллуму МакДарреллу, я не был настроен к ней недружелюбно. Делал все те же домашние дела, что и раньше, но не проявлял к ней особой привязанности, когда мы были вместе, и избегал общения с ее родными или подругами.

Вместо этого я сосредоточился на общении с юным Робби, даже если мы были втроем. Например, если мы где-то гуляли, я с удовольствием держался за руки с Робби, но не с ней. Тем не менее, по выходным мы по-прежнему проводили время вместе: брали Робби на пикники на холмах или ездили на побережье, чтобы купить в маленьком рыбацком порту свежих омаров или крабов.

Уверен, что Шона понимала, почему я от нее отдалился, но, возможно, думала, что это временно. Похоже, мы достигли негласного соглашения о том, что не будем обсуждать ничего, связанного с ее романом и состоянием нашего брака. Меня это устраивало, потому что я знал, что собираюсь делать, и не хотел слишком рано давать сигнал о своих намерениях.

Тем временем моя личная жизнь с Хизер МакДаррелл становилась все более пикантной. Мы встречались каждый четверг, когда мне приходилось задерживаться в Инвернессе. Она приходила на квартиру и готовила ужин, а после оставалась на ночь. Она придумала легенду, говоря своим соседкам, что каждый четверг гостит у пожилой тети.

Сексуальное мастерство Хизер улучшилось в разы. Она научилась делать совершенно потрясающий минет, и обычно мой член оказывался у нее во рту уже через пять минут после ее прихода на квартиру. Говорила, что ей нравится вкус, и стала вылизывать меня досуха, после того как мы трахались. Ее любимой начальной позицией, когда мы были в постели, была поза «шестьдесят девять», а заканчивать она любила либо по-собачьи, либо по-ковбойски, восторженно крича, когда сжимала мой член своей киской.

Думаю, что Донни также пользовался ее улучшенными плотскими знаниями и навыками, так как она сказала, что, похоже, он может вот-вот сделать ей предложение. Он не знал, что делит ее со мной, но на ней не было ничьего кольца, так что, я был счастлив продолжать ее трахать.

***

Примерно в середине сентября дерьмо попало в вентилятор, или, точнее, рвота попала на сковородку.

Однажды воскресным утром, готовя завтрак, я услышал звук чьей-то рвоты в туалете. Через некоторое время появилась очень бледная Шона, одной рукой сжимая халат, а другой прислонившись к проему двери в кухню.

– Роб, не мог бы ты сделать мне одолжение и приготовить некрепкий чай? – попросила она. – Без молока и сахара. Я хочу пойти и прилечь.

– Конечно, Шона, – ответил я. – Без проблем. Кстати, на каком ты сроке?

Ее плечи опустились, и она вздохнула.

– Не знаю, – сказала она. – Давай поговорим позже.

Она повернулась, чтобы уйти, а я поставил чайник.

Насколько знаю, большую часть того воскресенья Шона провела в постели. Погода была великолепной, поэтому мы с Робби взяли мою машину и отправились в небольшую экспедицию, чтобы полюбоваться красивыми осенними листьями на деревьях в окрестностях. Мы остановились на воскресный обед в прекрасной сельской гостинице и в итоге вернулись домой поздно вечером. Робби собрал несколько опавших листьев, чтобы показать их матери, сидевшей в гостиной, одетой в спортивные штаны и бесформенный пуловер.

Я приготовил ужин, в то время как Робби болтал с Шоной, изо всех сил старавшейся выдержать свою часть разговора, пока он с энтузиазмом объяснял ей, как листья деревьев меняют цвет после окончания лета. Я был очень горд тем, что он запомнил все, что узнал от меня, даже то, что в некоторых других странах люди называют осень «осенью», потому что листья опадают с деревьев, осеняя почву.

Позже вечером, после того как Робби лег спать, у нас с Шоной состоялся взрослый разговор, хотя он был больше похож на то, как она излагает свое видение будущего.

Впервые ее вырвало в начале недели, и она пошла к местному врачу. Там провели обследование, подтвердившее, что она находится на ранней стадии беременности, возможно, на сроке от шести до восьми недель. Она не сказала Каллуму, что он станет отцом, потому что он уже решил принять предложение о поступлении в Эдинбургский университет и на следующей неделе уезжал из долины.

– И теперь ты ожидаешь, что я все это просто забуду? – спросил я.

– Ты же знал, что это была лишь временная договоренность, Роб, – сказала она. – Теперь, раз Каллум решил покинуть долину и поехать в Эдинбург, все кончено.

– Не понимаю, как ты могла подумать, что мы сможем вернуться к прежним отношениям, – ответил я, – даже без учета недель и месяцев, что ты провела, трахаясь с Каллумом, и ребенка в твоем животе.

– Я прошу тебя простить и забыть случившееся, – умоляла она. – Ты – прекрасный муж и отец, Роб. Ребенку нужна любящая семья, и надеюсь, ты это поймешь.

– Ну, это не совсем так, – ответил я. – Я думаю, что ответственность за последствия своих действий должны взять на себя вы с Каллумом. Пожалуйста, не жди, что я разделю это бремя.

– Но этот ребенок не станет для нас обузой, – сказала она. – Для Робби будет хорошо иметь маленького братика или сестричку, а еще один ребенок не сильно увеличит наши расходы.

– Не думаю, что ты понимаешь, – сказал я ей, – я не заинтересован в примирении с тобой и не собираюсь брать на себя родительскую ответственность за твоего ублюдка.

Она выглядела ошеломленной, а потом разрыдалась.

– Как ты можешь быть таким жестоким? – воскликнула она, выбегая из комнаты.

***

Через несколько дней, пока я был в дороге, Шону обслужили. В заявлении о разводе было подробно описано, когда и где произошла ее измена с Каллумом МакДарреллом, и указано, что она носит его ребенка. Даже если она какое-то время жила в стране грёз, я ожидал, что теперь Шона поймет, что ей придется иметь дело с последствиями своих действий.

Получив бумаги, Шона позвонила мне, будучи расстроенной и ничего не понимая. Суть ее слов сводилась к тому, как я могу быть таким жестоким, на что я ответил:

– А со мной ты разве не была жестока?

В те выходные я не вернулся в Лохмаганди, потому что ни за что не собирался жить в одном доме с Шоной и давать кому-то основания полагать, будто брак не распался безвозвратно. Выбор был трудным, но я рассчитывал, что скоро смогу навещать Робби на несколько часов каждые выходные, даже если для этого придется каждый раз ездить из Инвернесса туда и обратно.

В тот же день, когда Шону обслужили, я позвонил Хизер МакДаррелл и сказал, что мы с Шоной разводимся, и я прекращаю наши отношения друзей с привилегиями. Мне нравилось трахать Хизер, но я не хотел никаких осложнений от продолжения отношений с ней, особенно если ее парень Донни серьезен в своих намерениях.

В течение следующих нескольких месяцев многие люди пытались вмешаться, включая леди Фиону, обвинившую меня в нарушении сделки, которую, как она была уверена, мы заключили. Я указал, что никогда не говорил, что не разведусь с Шоной. Насколько я знал, Хизер предложила себя без всяких условий, просто потому, что я ей нравился. Я считал маловероятным, что леди Фиона позволит использовать информацию о романе ее дочери со мной в деле о разводе.

Из предыдущего разговора с адвокатом я знал, что в Шотландии можно получить развод, если вы разошлись и живете отдельно от супруга в течение двух лет, даже если ваш супруг не согласен. Я мог бы пойти по этому пути, но решил сослаться на супружескую измену, и не только потому, что мог назвать имя Каллума МакДаррелла. Я не был жестоким просто ради прихоти. Конечно, я получил определенное удовлетворение от того, что назвал его имя и опозорил его, но главное, я не хотел в итоге нести родительскую ответственность на том основании, что был женат на Шоне, когда родился ребенок. Пусть эту ответственность несут Каллум и Шона, а Агентство по поддержке детей заботится о том, чтобы Каллум оплачивал воспитание своего ребенка. Мне требовалось развестись как можно скорее, если я хотел избежать этой неприятности.

Адвокаты, специализирующиеся на семейном праве, не менее жадны, чем другие адвокаты, но я сделал щедрое предложение, позволившее Шоне сохранить коттедж в Лохмаганди, и обязался соблюдать график ежемесячных выплат на содержание ребенка, пока Робби не исполнится восемнадцать. Оба адвоката пытались затянуть время и вытянуть из нас побольше денег, так что, прошло еще несколько месяцев, но в конце концов, Шона признала, что между нами все кончено. Похоже, она достигла финансового соглашения с Каллумом и его семьей.

Ее беременность протекала без проблем, и в конце апреля, через пару недель после даты нашего официального развода, она родила девочку.

***

Я снял в Инвернессе небольшую квартиру на постоянной основе и каждую вторую субботу ездил в Лохмаганди, чтобы провести день с Робби. Мне было неинтересно слушать о том, что происходит в жизни Шоны, но Робби был счастлив, что у него появилась сестренка, и мы с Шоной очень старались, чтобы он был заботливым и любящим старшим братом.

Я ясно дал понять Шоне, что приезжая навестить Робби, не собираюсь принимать участие в каких-либо общих семейных мероприятиях. Пару раз она пыталась устроить мне засаду, но, в конце концов, сдалась, и с тех пор Робби был уже готов к моему приходу, так что, мне не приходилось проводить с Шоной и ее ребенком больше времени, чем это было абсолютно необходимо. Я не был груб, но вскоре она поняла, что наш разговор никогда не выйдет за рамки обсуждения погоды или того, как учится в школе Робби.

Жизнь продолжалась, и я начал привыкать к другой модели социальной активности. У меня было гораздо больше времени для себя, включая некоторые амурные встречи, но я не стремился к долгосрочным отношениям. Как ни странно, это, похоже, шло мне на пользу с довольно многими женщинами, но я старался избегать так называемых «велосипедисток», готовых ехать с каждым, кто проявит интерес.

***

Прошло время, и через несколько лет я прочитал в местной газете, что Каллум МакДаррелл обручился с молодой женщиной, с которой познакомился, когда оба учились в Эдинбургском университете. Она происходила из светской среды, ее семья была из дворянства и жила в большом старинном особняке в своем загородном поместье где-то в Сассексе или Суррее. Газеты считали ее весьма привлекательной, и в статье говорилось о романе «красавицы и чудовища», где дикий шотландский горец укрощается аристократической английской красавицей.

Я решил навестить ее в Эдинбурге, до того как она решится на этот шаг. Разыскать ее не составило труда, и она была настолько любопытна в отношении цели моего визита, что согласилась встретиться со мной в безопасной обстановке. Мы встретились в одном из тех чудесных старых эдинбургских пабов, где кругом слышен гул разговоров и где трудно разобрать, о чем говорят другие, если не сидеть к ним достаточно близко.

Я узнал ее по фотографии в газете, и вскоре мы уже сидели в маленькой уютной кабинке с парой напитков.

– Что все это значит, мистер Джонсон? – спросила она, не зная, что я воспользовался псевдонимом.

– Простите за шпионские страсти, но у меня есть информация о Каллуме МакДаррелле, которую хотел бы вам сообщить, – сказал я. – Не стоит беспокоиться. Все не так страшно, и вы сможете проверить и сами убедиться в том, что я собираюсь вам рассказать.

– Продолжайте, – сказала она, – я слушаю, но надеюсь, что это – не какая-то афера.

– Вовсе нет, – ответил я. – Позвольте спросить, насколько хорошо вы ладите с дочерью Каллума?

Она выглядела озадаченной.

– О чем вы?

– Разве он не рассказывал вам о своей дочери? – спросил я.

– Нет.

– Ну, что ж, полагаю, в свое время вы с ней встретитесь. Она живет в Лохмаганди со своей матерью.

– Мне очень трудно в это поверить. Вы уверены, что у него есть дочь? Он никогда не говорил о том, что у него есть дочь от предыдущих отношений. Мы несколько раз навещали его родителей в Лохмаганди, и ни он, ни они никогда не упоминали о его дочери.

– Дочь Каллума живет со своей мамой и старшим сводным братом примерно в полумиле от дома родителей Каллума, – ответил я. – Ее зовут Флора, ей только что исполнилось пять лет, и осенью она пойдет в школу. Судя по всему, она – прекрасная девочка, и я уверен, что вы с ней хорошо поладите, даже если оплата ее расходов в течение следующих двадцати лет слегка ударит по вашим финансам.

Она холодно посмотрела на меня.

– У вас есть доказательства того, что ваши слова – правда?

Я протянул ей копию решения о разводе, где упоминалась измена Шоны с Каллумом.

– Вы можете легко попросить кого-нибудь проверить дополнительные доказательства, – сказал я.

Ей потребовалось некоторое время, чтобы прочитать основные детали, но она была явно недовольна.

– Не могу поверить, что он мне об этом не сказал, – сказала она, – мы должны были пожениться, а теперь вы говорите, что у него есть дочь от предыдущих отношений с матерью-одиночкой, живущей практически у порога его дома.

– Послушайте, мне жаль, если для вас это новость, – сказал я, – эта информация практически общедоступна, так что, уверен, что вы могли бы узнать об этом и без моего вмешательства. Насколько знаю, возможно, он собирался рассказать вам об этом до вашей свадьбы. Что бы вы ни делали, пожалуйста, не говорите ему, как узнали, но лучше, если вы узнаете об этом раньше, а не позже. В конце концов, если выходишь замуж за Каллума, то разделяешь его обязательства и ответственность.

– Мне придется об этом подумать, мистер Джонсон, – ответила она, – но спасибо, что обратили на это мое внимание. Могу я оставить это себе? – спросила она, держа в руках копию свидетельства о разводе.

– Конечно, – ответил я ей, – с моим удовольствием.

Она встала, чтобы уйти, и я почувствовал большое удовлетворение, когда она вышла из оживленного паба. Больше я никогда ее не увижу, а если все сложится так, как я предполагаю, Каллум МакДаррелл тоже больше с ней не увидится.

Примерно через месяц, забирая Робби, я случайно упомянул Шоне, что прочитал в газете, что Каллум МакДаррелл должен был жениться.

– Да, должен был, – сказала она, с подозрением глядя на меня, – но кто-то рассказал его невесте о Флоре, и она все отменила. Надеюсь, это был не ты, Роб?

– Я? – ответил я. – Зачем бы мне делать нечто подобное?

***

Позже в том же году у меня был еще один интересный разговор с незнакомцем в пабе.

Один из моих коллег услышал, как я рассказываю о потрясающих видах с горы Хох-Маганди, и настоял на том, чтобы познакомить меня со своим дядей, утверждавшим, что в молодости много ходил по холмам в этом районе.

Оказалось, что этот очаровательный старикан был хорошим другом Джона Макки, человека, которого Шона называла своим отцом и который погиб в той ужасной автокатастрофе еще до рождения Шоны.

Он был поражен, узнав, что я был женат на Шоне, и спросил, почему мы развелись. Я рассказал ему краткую версию о том, что у нее был роман, и она забеременела от другого мужчины.

– Так-так, – сказал он, – яблоко от яблони недалеко падает, Роб.

– Что вы имеете в виду? Вы знали, что Джон Макки не был биологическим отцом Шоны? – спросил я.

– Да, – кивнул он. – И, к сожалению, Джон Макки тоже, иначе мог бы быть все еще жив.

– Я думал, он погиб в автокатастрофе, – ответил я, гадая, что он имеет в виду.

– Так решила страховая компания, – сказал он, – правда же немного в другом. Выслушав вашу историю, я думаю, что могу довериться вам в том, что вы никому не расскажете того, что я собираюсь рассказать. Джон пришел ко мне, потому что только что узнал, что у его жены был роман. Я пытался его утешить, но он был совершенно опустошен. Я никому не рассказывал о том, что он мне сказал, а его жена так и не узнала, что он все узнал, потому что в тот день по дороге домой Джон влетел на машине в обрыв. Я решил ничего не говорить, но все время спрашиваю себя, не мог ли я сделать больше, чтобы помочь ему, но думаю, что он просто не смог жить с тем, что она сделала.

Старик сделал небольшую паузу, несомненно, вспомнив своего друга, Джона Макки, а затем посмотрел мне прямо в глаза и добавил:

– Я так рад, что вы не похожи на бедного Джона.

***

Некоторое время я прикладывал много усилий на своей работе и в итоге возглавил группу по инфраструктуре Шотландского нагорья в многонациональной телекоммуникационной компании. Эта работа доставляла мне огромное удовольствие, хотя в то время я был не самым счастливым человеком.

Все начало налаживаться, но думаю, что процесс исцеления начался, когда я встретил Урсулу. Она – неглупая немка из Гамбурга, которая развелась с мужем из-за того, что он трахал свою личную помощницу, и решила, что хочет уйти от всего этого и жить в Шотландском нагорье. Она любит прогулки по холмам, ее взгляды на жизнь очень похожи на мои собственные, и она не терпит дураков. Честно говоря, я думаю, что иногда она бывает немного страшненькой, но все остальные считают ее красоткой. Мы живем вместе уже три года, но я не знаю, поженимся ли в итоге. Мы оба немного осторожны в оформлении наших отношений, но кто знает, что может случиться?

В прошлом месяце Робби исполнилось восемнадцать, и в следующем году он приедет в Инвернесс, чтобы поступить в университет. А пока большую часть своего свободного времени он проводит, трахая Хизер МакДаррелл в доме Шоны в Лохмаганди. Робби попросил подарить ему Хизер, а та вряд ли была в состоянии отказать ему в этой просьбе. В конце концов, она – будущий вождь, и, похоже, решила продолжить традицию дарения, какими бы ни были последствия.

Я вижусь с Робби по меньшей мере раз в неделю, когда он приезжает к нам в Инвернесс погостить. В течение прошлого года я провел много времени, рассказывая ему о дарении. Теперь он точно знает, почему я развелся с его матерью и почему не хочу иметь ничего общего ни с ней, ни с его сводной сестрой Флорой. Ему было нелегко смириться с поведением матери и ее подельниц, но он не преминул воспользоваться возможностью и большую часть года трахал Хизер.

Конечно, Робби выбрал Хизер не случайно. Эту работу она получила как раз по моей рекомендации. Не знаю, догадывается ли она, что выбирать, прелюбодействовать или нет, ей пришлось именно из-за меня. Если говорить менее серьезно, мне кажется забавным, что она будет учить его многому из того, чему учил ее я. Робби считает ее шлюхой из-за того, что она нарушила свои обеты и предала мужа, но согласен со мной, что с ней хорошо развлекаться и отлично трахаться, и он собирается извлечь из этого максимум.

Муж Хизер, Донни (да-да, тот самый Донни), управляет компанией по поставке кормов для животных со складом в районе Инвернесса. У Донни и Хизер в Лохмаганди есть дом, но он проводит много времени в поездках, объезжая своих клиентов и поставщиков. Они женаты уже десять лет, и у них очаровательная шестилетняя дочь, много времени проводящая со своей бабушкой, леди Фионой.

Не думаю, что Донни знает о дарении, а я не собираюсь ему сообщать, что его жену трахает Робби. Ну, во всяком случае, не сейчас. Подожду, пока Робби ей не надоест, а потом посмотрим, что будет, когда Донни узнает. За его теплым и дружелюбным фасадом скрывается жестокосердный бизнесмен. Маловероятно, что Донни – один из серии куколдов. Не думаю, что он станет винить Робби, но если бы я делал ставки, то поставил бы на серьезное сжигание сук.