Ее я заметила краем глаза. Остановила машину на стоянке, мимо которой она проходила, и позвала.

– Джерри, – крикнула я. Она повернулась и посмотрела на меня. Она пару раз повернула шею, и я подумала, не наркотики ли на нее подействовали. По мере приближения к ней я понял, что она меня не узнает.

Это было бессмысленно. Восемь месяцев назад мы вдвоем прижимались друг к другу в прохладе поздней осенней ночи. Обнимали друг друга, чтобы согреться, и проговорили всю ночь напролет.

– Кто вы, леди, – настороженно спросила она.

– Джерри, это я... Бетти, – сказала я. Она оглядела меня, а затем расплылась в улыбке.

– Б-бетти... ты так изменилась. Стала похожа на одну из этих высококлассных сучек из пригорода. Ты водишь машину! – воскликнула она.

– Да, – сказала я. – Она слишком тяжелая, чтобы ее тащить. И толкать ее слишком долго. Вести ее попросту легче! – Казалось, она не поняла моей шутки.

Но потом я вспомнила, что и мне, когда я была на улице, ничего не казалось смешным. Жизнь казалась намного мрачнее и намного серьезнее. Казалось, что граница между жизнью и смертью проходит на острой грани неверного решения.

Все время, пока мы разговаривали, она постоянно оглядывалась по сторонам. Это я тоже помнила. Никогда не знаешь, когда может подкрасться беда и укусить тебя за задницу.

– Как ты это сделала? – спросила она. – Какой-то новый вид заработка? Продаешь наркотики или просто наконец-то продала свою задницу?

– Отчасти... – улыбнулась я.

– Отчасти что? – подозрительно спросила она.

– Вроде как продаю свою задницу, – засмеялась я.

– Я всегда тебе говорила, что у тебя это хорошо получится, – промурлыкала она. – Я оказалась права, не так ли? Я снова и снова говорила тебе, что нужно просто забыть обо всей этой ерунде в твоей голове. Это – просто киска, Бетти. Она не кончится. Но ты всегда вела себя так, будто если раздвинешь ноги за несколько долларов, то тебя это убьет.

Она улыбнулась, показав мне полный рот гнилых зубов, которые привели меня в ужас.

– Так сколько парней ты обязана трахнуть за день? – спросила она. – Какова твоя квота? Кто твой сутенер? Можешь пригласить меня?

– Эм... – начала я.

– А можно мне машину и кучу модной одежды? – спросила она.

– Джерри... Это не то, что ты думаешь, – удалось мне вклиниться.

– Пожалуйста, не говори, что ты работаешь на одного из этих черных парней, желающего, чтобы ты трахалась с двадцатью парнями в день! – прошипела она. – Бетти, я не могу этого сделать. Моя матка вывалится на тротуар!

– Джерри, я... – снова начала я.

– Бетти, какого хрена ты так улыбаешься? – спросила она. – Ты работаешь на полицию? На тебе прослушка, и ты пытаешься склонить меня к преступлению?

Она огляделась по сторонам, а затем вернулась ко мне.

– Джерри, успокойся, – сказала я ей. – Почему бы нам не пойти вон в тот ресторан. Я куплю тебе обед, и мы сможем поговорить обо всем?

– Ты что, совсем охренела? – спросила она. – Ты же знаешь, что я ни за что не попадусь со своей задницей на той стороне Восьмой мили. Хоть мы и белые, им, копам из пригорода, наплевать. Быть бездомным так же плохо, как и черным. Я туда не пойду. Кроме того... В пригородах живут настоящие уроды. Все это знают. Они просто делают свое дерьмо, а потом едут в город, чтобы выбросить тела. Спроси любую из проституток... Большинство их Джонов приезжают из пригородов.

– Джерри, я живу в пригороде, – сказала я.

Она подозрительно посмотрела на меня.

– Джерри, раньше я смотрела на все так же, как ты. Но я ошибалась. Восьмая миля – это не Берлинская стена, а просто другая улица.

Ее взгляд сказал мне, что я сошла с ума.

– Ладно, «Мейер» находится на твоей стороне Восьмой мили. Пойдем туда. У них внутри есть маленький кафетерий. Поедим там.

Ее подозрения, казалось, это позволяли. Она очень неуверенно кивнула головой. Я открыла пассажирскую дверь Escape, и она села внутрь.

Едва только я села, как почувствовала ее запах. Это заставило меня еще больше полюбить Алана. Неудивительно, что он заставил меня принять душ, как только мы познакомились. К счастью, сейчас весна, и тепло. Я опустила окна и решила по дороге домой помыть машину снаружи и внутри.

– Машина совсем новая, – кричала Джерри.

– Она у нас уже около шести месяцев, – сказала я.

Пока мы ехали, я рассказала Джерри обо всем, что пережила, с тех пор как видела ее в последний раз.

– Ты тупица, – заявила она. – Ты ничего от этого не получишь. Ты должна заставить этого парня платить тебе наличными. Он получает заботу о своем доме, приготовленную еду и возможность трахать тебя столько, сколько захочет и когда захочет. А когда ты перестанешь быть красивой, он бросит тебя, выкинет твою задницу обратно на улицу и просто подберет более молодую и сексуальную версию тебя.

– Знаю, – сказала я. – Я всегда держу наготове рюкзак.

– Почему бы тебе просто не уйти? – спросила она.

– Ну так, – сказала я. – Я живу в прекрасном доме, получаю всю еду, которую хочу, он покупает мне все что я попрошу, и у меня есть безопасное место для сна.

Я опустила тот факт, что я настолько безумно влюблена в Алана, что разлука с ним причинит мне боль. Но этого ей не нужно знать.

Мы зашли в магазин и поели в кафетерии. Охрана магазина постоянно за нами наблюдала.

Это меня очень злило. Люди в магазине относились к Джерри и ко мне совершенно по-разному.

Со мной они были очень вежливы, как и с ней, когда она со мной. Но если она одна, ее спрашивали о каждом движении.

Я зашла в примерочную, чтобы примерить шорты и топы, а выйдя оттуда, обнаружила, что два охранника разговаривают с Джерри.

Как только я подошла спросить, в чем дело, они вежливо извинились и ушли.

После этого и мы ушли. Я не хотела тратить деньги Алана в таком месте.

Я сказала Джерри, что хочу зайти в другие магазины, но она отказалась меня сопровождать.

– Я рада, что ты что-то нашла, Бетти, – сказала она. – И очень надеюсь, что у тебя все получится. Но некоторым из нас еще предстоит найти свой путь. Приходи ко мне как-нибудь. Я всегда на Восьмой миле.

Она повернулась и пошла по дороге. Я вернулся к машине. Там еще оставались следы бродяжки Джерри, поэтому я опустила окна, чтобы проветрить машину.

Как раз когда собралась уезжать, я заметила неприятности. К Джерри приближались те же два мерзавца, что преследовали меня на Восьмой Миле. Я проехала по улице и остановилась почти на тротуаре.

– Оставьте ее в покое, придурки, – крикнула я.

– Послушайте, леди, это не ваше... – начал один из бандитов.

– Бетти, помоги, – закричала Джерри.

При звуке моего имени двое бандитов, тоже не узнавших меня, повернулись, чтобы посмотреть на меня. Они увидели лицо и просканировали каждый сантиметр, пытаясь сопоставить мои черты с тем грязным, покрытым грязью лицом, которое помнили.

Они успели сделать это до того, как завыла сиреной полицейская машина и из нее вышли двое громил. Двое мужчин тут же отпустили Джерри и повернулись, чтобы уйти, но копы не собирались их отпускать.

– Эти два придурка пристают к моей подруге, – сказал я.

– Покажите документы, – сказал полицейский.

Я полезла в карман и вытащила бумажник. Все остальные тупо смотрели на полицейских.

– Мэм, – сказал один из полицейских. – Мне не нужно видеть ваши документы, я знаю, кто вы. Я был у вас дома. Вы – новая леди из клуба квартала, верно?

Я улыбнулась и кивнула.

– Вы ручаетесь за эту даму, – спросил другой полицейский.

– Да, – сказала я.

– У меня документов нет, – сказал один из мужчин.

– Это делает тебя бродягой, – сказал другой полицейский и надел на него наручники.

– Но я ничего не сделал, – закричал бездомный хулиган.

– Нет, сделал, – сказал полицейский. – За бродяжничество полагается штраф в сто долларов или тридцать дней тюрьмы. Тебе следовало оставаться на своей стороне Восьмой мили.

Джерри смеялась и трясла задницей, пока двое мужчин грузились в полицейскую машину.

– Мэм, я знаю, что вы пытались сделать, – сказал один из полицейских, когда Джерри шла по Восьмой Миле.

– Мы видели, как вы водили ее по магазинам, и это действительно мило... действительно благородно... Это, черт возьми, по-христиански, но вы зря тратите время. Эти люди не изменятся. Они – не такие как мы.

– Почему нет? – спросила я.

– Их меняет их... ситуация, – сказал он. – Они впадают в отчаяние. Включаются их инстинкты выживания. Это делает их... одичавшими. Они делают такое, что никогда не смогут понять цивилизованные люди. Но не волнуйтесь, мэм, тут-то я и приду на помощь. Я стою между вами... и ими. Это... Моя работа... Я наблюдаю... Противостою... Задерживаю... Арестовываю... Читаю им главу и стих. Служу и защищаю. Спасаю вас всех от худших... отбросов вселенной.

Он даже отдал мне честь, после того как закончил свою речь. Огляделся вокруг, словно ожидая аплодисментов или чего-то в этом роде. Даже его напарник покачал головой, как будто тоже знал, что этому парню не хватает бутерброда или двух на пикнике.

Когда они сели в свою патрульную машину и уехали, я была зла как никогда. Второй полицейский, тот, что говорил о «тех людях» и произнес эту нелепую речь, тоже меня не узнал.

Он был тем, кто остановил меня, и я сказала ему, что иду в «Крогер». Он был тем самым полицейским, что загнал меня прямо в постель Алана.

Я думала об этом все больше и больше и злилась все больше. К тому времени, когда вернулась домой, я была так зла, что начала плакать. Позвонил Алан и спросил, не хочу ли я уехать за город на выходные.

Я была так расстроена, что плакала в трубку. Алан понял, что я расстроена, и сказал, что поговорит со мной позже.

Менее чем через двадцать минут я услышала мощный грохот, приближающийся к подъездной дорожке. Прежде чем мой мозг напомнил мне, что Алан в то утро ездил на своем «Мустанге», он обнял меня и сказал, что в чем бы ни была проблема, все будет хорошо.

Алан всегда знал, что именно нужно сделать, чтобы я почувствовала себя лучше.

– Хорошо, дорогая, нам нужно поговорить о том, что тебя расстроило, – сказал он.

Он подхватил меня на руки и отнес на диван. Мы лежали там в обнимку, и он вытирал мои слезы, пока я рассказывала ему о своем дне.

– Милая, мне очень жаль, – сказал он. И по выражению его лица я поняла, что он это серьезно. Может быть, на самом деле ему и дела не было до бездомных, но он беспокоился обо мне. Мне действительно стало легче от того, что моя боль его затронула.

И он не просто отмахнулся от нее. Он продолжал задавать мне вопросы об этом. Это заставило меня думать, что он пытается помочь мне лучше разобраться в ситуации.

– Насколько понимаю, это комбинированное блюдо, – сказал он. – Ситуация с несколькими проблемами.

– А? – спросила я. По правде говоря, лежа на нашем диване с его руками вокруг меня, я была близка к раю.

– Есть несколько проблем, – сказал он. – Во-первых, ты беспокоишься о своей подруге... Кажется, ты сказала, что ее зовут Джерри... Верно? – Я кивнула, и мои глаза поднялись вверх.

– Вторая проблема – это бездомные в целом и то, как люди видят их и относятся к ним. Совершенно другая проблема – те два ублюдка, что надругались над тобой какое-то время назад и пытались что-то сделать с твоей подругой. И, наконец, ты злишься на тех полицейских.

Я была потрясена. Аланом... Это безумие. Всякий раз, когда я собиралась с дамами из клуба квартала, они только и говорили о том, как их мужья игнорируют их или никогда их не слушают.

Я думала о том, что Джерри напомнила мне, что для Алана я – всего лишь живая киска. Вся наша договоренность – финансовая, но, по правде говоря, это даже не так. На самом деле он ничего мне не платит. И, по правде говоря, как сказала Джерри, в любой момент, когда ему вздумается, Алан может меня выгнать и заменить.

Однако мне казалось, что ему не все равно.

– Алан, – сказала я. – Ты хочешь...

Он крепче сжал меня в объятиях и сказал:

– Бетти, я всегда хочу тебя, но не сейчас. Подожди... У меня есть идея. На работе, когда у нас возникает проблема или начинается новый проект, мы устраиваем мозговой штурм и накидываем идеи.

– Ладно... – сказал я. Я понятия не имела, куда он клонит.

– Иди, одевайся, – сказал он. – Мы устроим мозговой штурм.

Я поднялась в нашу комнату и приняла душ. Выйдя из душа, я показала ему два платья. Очень красивое зеленое, по словам Алана, подчеркивающее мои глаза, и очень облегающее красное, повторяющее мои легкие изгибы как вторая кожа.

– О, черт возьми, нет! – сказал он. – Ты не наденешь красное за пределами этого дома. Я не хочу драться с каждым, только для того, чтобы ты ушла домой с каким-нибудь более молодым, богатым и красивым парнем.

Я улыбнулась и высунула язык. Он – такой болван. Он уже должен знать, что я никогда не брошу его ни за что на свете. Но я играла в эту игру.

– Алан, я должен тебе слишком много денег, чтобы могла тебя бросить, – сказал я. – Но когда-нибудь, возможно, нам придется перезаключить договор.

Он повел меня в очень хороший ресторан. Место не было шикарным, но было хорошим. Он назывался Texas Roadhouse, и Алану нравились их стейки. Пока я смотрела на него через стол. Мы обсуждали мои проблемы и мой день. Мой стейк был, наверное, лучшим из тех, что я когда-либо ела.

– Бетти, если рассматривать твои четыре проблемы, то для каждой из них нам нужны отдельные решения. Некоторые из них проще чем другие. И некоторые из них мы не сможем решить в одиночку. Парни, причинившие тебе боль, – самая простая проблема. Нам не нужно ничего делать. В нашем городе есть этот дурацкий закон о бродяжничестве. Они отсидят в окружной тюрьме девяносто дней. После этого не рискнут сюда возвращаться. Если их поймают во второй раз, там будет шесть месяцев. Другая проблема – полицейские. И на нее можно посмотреть с двух сторон. С одной стороны, то, как они увидели тебя, и то, как они видят бездомных, неправильно. Но это отчасти потому, что они не знают лучшего, а отчасти потому, что не они принимают законы, они лишь исполняют их. Но ты также должна понимать, что свою работу они выполняют хорошо. И они спасли тебя и Джерри от Бог знает чего, что могло бы с вами случиться. И раз уж мы заговорили об этом, я знаю одну женщину, которая получит по голой заднице, когда в следующий раз пересечет Восьмую Милю без меня, чтобы защитить ее.

– О, она может сделать это только ради того, чтобы ее отшлепали, – заворковала я. Он закатил на меня глаза.

– Бетттииииии... – простонал он. – Другая проблема... Мы не можем решить ее в одиночку. Как я это вижу... У тебя есть твой клуб. Может быть, тебе стоит привлечь его? Может быть, им пора заняться чем-то еще, кроме продажи выпечки и уличных вечеринок. Пусть они сделают что-нибудь для бездомных. Может быть, устроят пикник в парке, куда те смогут прийти и поесть. Вы можете пригласить больницу для бесплатного медицинского осмотра. Можно раздавать небольшие наборы для выживания с необходимыми вещами. Вы также можете собрать подписи под петицией, чтобы избавиться от постановлений о бродяжничестве...

Когда слушал его, у меня на глаза навернулись слезы. Он дал мне понять, что я могу сделать что-то, чтобы улучшить жизнь таких людей как я.

– Я сделаю это, Алан, – серьезно сказала я. – Я сделаю все лучше для нас!

Он покачал головой.

– Бетти... Дорогая... Я не уверен, что ты это видишь, – сказал он.

– Вижу что? – улыбнулась я. Я была от него в восторге.

– Что ты начала делать сегодня? – спросил он.

– Пошла купить шорты для заднего двора, – улыбнулась я. Он выглядел озадаченным.

– Не хочу менять тему, – сказал он. – Но разве мы не купили тебе шорты, когда покупали твою летнюю одежду.

– Это старушачьи шорты, – сказала я. – Мне же нужны шорты для тебя.

– Я не ношу шорты, если только не бегаю, – сказал он.

– Нет, Алан, – вздохнула я. – Мне нужны шорты для тебя, дурачок.

Он выглядел смущенным. Я огляделась, чтобы убедиться, что никто меня не слышит.

– Мне нужны шорты, очень узкие и очень короткие, чтобы из них выглядывала моя задница, – сказала я. – И не злись, я собиралась носить их только при тебе. Я знаю, как тебе нравится смотреть на мою попу. Я подумала, что мы будем работать во дворе и...

Клянусь, на его лбу выступили капельки пота. Он глотнул свой напиток.

– Но, видишь ли, Бетти, это моя точка зрения, – сказал он. – Говоря о бездомных, ты все время повторяешь «мы». Ты больше не одна из них. У тебя больше нет той же борьбы. Мы можем сделать все возможное, чтобы помочь им, но пока я жив, ты никогда больше не будешь одной из них.

Тут я чуть не расплакалась. То, что он только что сказал, было так близко к тому, чтобы сказать мне то, что я хотела услышать больше всего на свете.

– Даже когда ты покинешь меня, у тебя всегда будет место, куда ты сможешь вернуться в случае необходимости, – сказал он.

Какой способ все испортить, – подумала я. То, что он только что сказал, заставило меня понять, что у Алана тоже есть проблема. Он и впрямь верил, что я ему как жена. Верил, что однажды я тоже от него уйду.

– Я не брошу тебя, пока не появится что-то лучшее, – сказала я. Как только это прозвучало, я пожалела. Я хотела пошутить, но увидела, что он воспринял все серьезно.

Поскольку мы оба испортили хороший разговор, я попыталась сменить тему на что-то более безопасное.

– Во сколько ты должен быть дома? – спросила я, улыбаясь ему.

– У нас полно времени, – сказал он. – Я должен позаботиться о тебе.

Он отвез меня к реке, и мы пошли по набережной. Смотрели на огромные танкеры и грузовые суда, медленно двигавшиеся вверх и вниз по реке Детройт.

Мне казалось странным, что мы можем смотреть через реку и видеть другую страну; можем ехать туда так же легко, как по улице, и никому не будет до этого дела. Люди в той стране будут гостеприимны и дружелюбны. Они относятся к нам по-доброму, и если они проедут по мосту или через туннель, мы отнесемся к ним так же.

Но мы не могли сказать то же самое в нашем собственном гребаном районе. В тот момент мост через реку шириной в милю, ведущую в другую страну, казался более легким для перехода и гораздо меньшим препятствием, чем дорога Восьмая миля.

Он купил мне мороженое, и мы, держась за руки, шли и ели его.

Вечер был волшебный, и игра изменилась.

Когда мы легли в нашу кровать, он обхватил меня руками и притянул к себе. Мне нравилось чувствовать себя в безопасности, защищенной и любимой. Я еще больше уверилась в том, что Джерри несла полное дерьмо.

Алан не видел во мне просто живую киску. Он обо мне заботился. Показывал мне это на протяжении всего времени, что мы были вместе, но никогда так сильно, как в ту ночь.

Он мог бы сделать вид, что слушает мои разглагольствования, а потом сказать: «Стоп, так бывает, Бетти. Снимай свою одежду».

Но он никогда не относился ко мне так. Он относился ко мне так, будто любит меня, хотя никогда не говорил этого на словах.

Мне нужно было выяснить, что эта сука сделала с ним, чтобы он стал таким эмоционально неполноценным. Но пора начинать игру.

– Алаааааааан... – ворковала я. – Помнишь, я говорила, что тебе нужно сказать, чтобы я знала, когда ты захочешь?

– Угу, – сказал он.

– Это хорошо работает?

– Угу.

– А оно работает в обе стороны?

– Что ты имеешь в виду? – спросил он.

– Алан... Я хочу, – сказала я.

На следующее утро, когда Алан ушел на работу, я пошла в дверь по соседству к Марте выпить кофе. В этом не было ничего необычного, но необычным был наш разговор.

Вместо того чтобы говорить о кулинарии, или о наших садах, или о проблемах клуба квартала, я выпытывала у нее всю информацию, которую она знала о жене Алана.

Это было некрасиво. Она была его первой любовью. Он был ей предан и совершенно не обращал внимания на то, что она была и золотоискательницей, и отъявленной законченной стервой.

Марта была уверена, что даже если бы Алан каким-то образом узнал, что его драгоценная Шэрон трахалась за его спиной со всем, что не было прибито, он бы нашел способ ее простить. Мужчины довольно глупы, когда дело касается их первой любви.

– Наверное, кто-то должен был ему сказать, – сказала она. – Но никто из нас не хотел причинять ему боли.

Шэрон якобы надоело сидеть дома, по крайней мере, так она сказала Алану. Она встретила парня и устроилась работать секретарем, чтобы быть поближе к нему.

Самое смешное, что он не был таким красивым как Алан, и не зарабатывал столько же, но каким-то образом убедил ее, что находится на пути наверх.

На самом деле, единственное, к чему он шел, была Шэрон. Они встречались уже пару недель, когда Алан зашел в офис, намереваясь пригласить жену на обед. Он был опустошен, но это ничего не говорит о том, что он сделал с любовником.

Алану нечего было терять; он решил, что уже все потерял. Он вытер любовником Шэрон пол. Это была даже не драка. Алану было плевать, что его бьют. Он просто хотел причинить боль человеку, причинившему боль ему. Алан избил мужчину до потери сознания и продолжал наносить удары. Если бы не подоспели охранники, Алан, возможно, попал бы в тюрьму за убийство.

Когда все выяснилось. Алану не было предъявлено никаких обвинений. Компания, в которой работали Шэрон и ее любовник, выплатила Алану некую компенсацию за молчание и уволила обоих.

Оба получили крайне негативные отзывы в своих личных делах и не получили никаких выходных пособий. Заместителям ее любовника было приказано говорить клиентам правду о том, почему он больше не работает в компании, и по всей отрасли быстро распространилась молва о том, каким человеком он был. Это сделало практически невозможным для него найти работу по специальности в этом регионе.

Самое интересное заключалось в том, что Шэрон смогла через несколько недель вернуться в дом к Алану. Без нее он был несчастен; в конце концов, он любил ее с первых дней учебы в колледже. Они собирались пройти что-то вроде консультации по вопросам брака в надежде выяснить, что именно не так в их браке.

– Ты живешь с Аланом уже почти год, – сказала она. – Так... Что же с ним не так?

– Абсолютно ничего, – улыбнулась я.

– О, у него был один серьезный недостаток, – улыбнулась она в ответ. – Он слишком сильно любил и выбрал не ту проклятую Богом женщину, на которую потратил всю эту любовь. Но вернемся к истории.

Как выяснилось, любовник Шэрон был женат и имел двух маленьких детей. Его жена решила с ним развестись. Она получила право опеки над детьми, дом, чуть больше половины других активов и алименты, основанные на том, сколько зарабатывал ее муж.

Проблема заключалась в том, что он не мог найти работу. Сумма, которую он ей задолжал, быстро привела к тому, что он потратил все деньги, которые у него были, и начал продавать вещи, например, свою машину, только чтобы иметь возможность отдать бывшей хоть какие-то деньги.

Однако выход из своих проблем он нашел: еще до того как был оформлен развод, он сбежал. А поскольку своей машины у него не было, он взял с собой Шэрон.

Пока Алан был на работе, они обчистили дом. Забрали даже некоторые личные вещи Алана. Они забрали машину Шэрон, которая все еще была записана на имя Алана. И кучу другого, что они надеялись продать, чтобы продержаться на плаву, пока он не найдет себе работу, где бы они ни оказались.

Алан был опустошен. Замкнулся в себе и стал практически отшельником, пока не появилась ты. В нем были проблески того хорошего парня, которым он всегда был. Он всегда чистил мой снег и стриг мою траву и делал то же самое для всех своих соседей, которые не могли сделать это сами. Но кроме этого, он никогда не выходил из дома.

Несколько женщин в округе безуспешно добивались его, включая ту суку через дорогу. Самое забавное, что она узнала о случившемся задолго до всех остальных. Когда Алан поймал Шэрон, она знала об этом, и Шэрон оставалась у нее, пока Алан не позволил ей вернуться в дом.

– В тот день, когда Шэрон ушла от Алана, эта сучка ждала его, когда он вернулся домой. И почти сразу же начала делать пассы и показывать ему свои большие сиськи. Как будто Шэрон оставила Алана ей. Я никогда не говорила Алану об этом, но уверена, что она могла бы связаться с Шэрон, если бы ей понадобилось. Вот почему ты должна быть очень осторожна рядом с ним, Бетти. Эта стерва разбила ему сердце дважды подряд. Он всегда клялся, что в его жизни больше не будет женщин. И пока как чудо не появилась ты, их и не было.

И тут я сломалась и рассказала ей, как мы с Аланом познакомились. Она была шокирована, а потом смеялась до упаду. Она и понятия не имела, что я была бездомной.

– Тебе не о чем беспокоиться, – сказала она.

– Но что, если я сделаю какую-нибудь глупость? – спросила я.

– Насколько я вижу, вам двоим суждено быть вместе, – сказала она. – Ты столкнулась с ним три раза в день, прежде чем вы стали вместе. Как будто что-то толкало вас друг к другу. Просто будь осторожна и не торопи события. Алан явно тебя любит, но еще не знает об этом. И борется с этим всеми силами. Вот почему продолжает говорить тебе, что между вами исключительно финансовые отношения.

***

Когда весна перешла в лето и погода стала более жаркой, у нас с Аланом произошла еще одна короткая размолвка. Я любила работать на своей клумбе в нашем дворе. Мичиган – странный штат, когда дело касается погоды. Зимой у нас почти арктические условия, но летом становится до ужаса жарко и душно.

Однажды он пришел домой на обед, чтобы удивить меня. Я была сзади, конечно же, на коленях, пропалывая участок вокруг моих растений Хаста.

Он подошел ко мне сзади, и я повернулась, чтобы посмотреть на него.

– Почему на тебе эти старушачьи шорты? – спросил он.

– В гости может зайти одна из девочек, – ответила я. – Кроме того, я надеваю свои короткие облегающие шорты только для тебя.

Он потянулся, чтобы меня обнять, и все, что я почувствовала, это сильную боль в том месте, где он до меня дотронулся.

Я закричала, и он отреагировал как молния. Схватил меня, касаясь только тех мест, где я была прикрыта, и понес в дом. Набрал для меня ванну прохладной воды, и это облегчило боль.

– Бетти, как долго ты была снаружи? – спросил он.

– Не знаю, – ответила я, – может быть, час или около того.

Он показал мне в зеркале мое лицо. Я сильно обгорела на солнце. Он пошел и купил мне всевозможные кремы и мази от солнечных ожогов и взял выходной, чтобы побыть со мной.

Вспомнились слова Марты. Нас явно связывало нечто большее, чем финансы, хочет Алан это признать или нет.

Потребовалось почти три недели, чтобы моя кожа покрылась волдырями, отшелушилась и зажила. Все это время Алан обращался со мной так, словно я – какая-то драгоценная жемчужина. Наша размолвка случилась, когда он сказал, что мне запрещено выходить на улицу по любой причине, когда светит солнце.

Этот запрет привел мою рыжую голову в ярость. Но проблема в том, что как бы я ни злилась, я слишком сильно его любила, чтобы пойти против. Я занималась своими цветами после захода солнца и рано утром.

В те выходные приехала компания парней, и Алан пригласил меня на обед и по магазинам. Он заставил меня надеть большую шляпу и солнцезащитные очки. Это придало мне загадочный вид. Я не могла не улыбаться. Мне даже нравилось, что обо мне так заботятся.

Когда мы вернулись домой, Алан позвонил и пригласил Марту перекусить с нами во дворе. Я была уверена, что он хочет проверить мою дурацкую шляпу и очки.

Мы сели, и Алан протянул мне нечто, похожее на пульт дистанционного управления телевизором. Я нажала на кнопку и услышала звук, похожий на работу моторов. В следующее мгновение похожая на палатку конструкция, прикрепленная к дому, выдвинулась вперед и полностью закрыла нас от солнца.

– Выдвижной тент, – ухмыльнулся он, – лучший друг рыжих летом.

– Нет, Алан, – сказала я со слезами на глазах, – мой лучший друг – ты... круглый год.

Нет нужды говорить, что секс в ту ночь зашкаливал. Примерно через неделю я почувствовала неладное.

Когда Алан подъезжал к дому, я заметила, что ему навстречу выбежала шлюха через дорогу. Я встала и вышла на нашу подъездную дорожку, чтобы посмотреть, что происходит.

Сучка была загорелой настолько, что могла бы быть чернокожей. У нее были линии загара через всю спину там, где должны были быть бретельки лифчика, если бы он был на ней. Я представила себе, как ужасно она, должно быть, выглядит обнаженной со всей этой бронзовой кожей и двумя огромными, бледными, белыми сиськами.

Алан улыбнулся мне.

– Привет, дорогая, – даже спустя почти год у меня все еще порхали бабочки в животе, когда он называл меня «дорогая».

– Мэрилин зашла повидаться с тобой, – сказал он и пошел в дом, оставив меня стоять там с ней. Она ухмылялась как гребаный чеширский кот.

– Итак... клуб квартала устраивает нечто вроде барбекю для бездомных, да? – сказала она.

– Ага, – сказало я.

– Наверное, его отменят, когда не будет тебя, – сказала она.

– Послушай, тетушка Джемайма (чернокожая актриса в бренде подливки для блинчиков), – сказала я, – я никуда не уеду и...

– Вау, – сказала она. – Значит, ты ревнуешь не только к моим сиськам? Правильно... бледные рыжие не загорают. Тебе приходится выглядеть пакостно весь год, не так ли?

Я была так зла, что не могла придумать, что ответить. Она сама избавила меня от этой проблемы.

– Послушай, девочка-призрак, я просто зашла предупредить тебя. Соберись, потому что через два дня все изменится.

И она пошла обратно через дорогу, ничего не сказав.

Марта посмеялась над этим, когда я сказал ей.

– Либо диета, либо наряд, либо операция, – пробурчала она.

Я посмотрела на нее как на сумасшедшую.

– Бетти, помнишь, я тебе говорила, что Мэрилин стала ухлестывать за Аланом, как только от него ушла Шэрон. Так вот, она выставила себя на посмешище. Начала с того, что показала ему свои сиськи. Потом пыталась тереться ими об него. Затем купила несколько нарядов, бывших настолько развратными, что их не надела бы и проститутка. А когда это не помогло, она несколько раз делала липосакцию. Она даже села на пару диет, которые должны были изменить форму ее тела. Я не уверена, но кто-то говорил, что она даже пробовала колдовать. Тебе не о чем беспокоиться.

– Но почему именно сейчас, – спросила я, – и почему через два дня?

– Думаю, сейчас потому, что по мнению Мэрилин, она потерпела неудачу раньше из-за того, что Алан все еще страдал из-за Шэрон. Она думает, что раз он занялся тобой, значит, забыл Шэрон и готов двигаться дальше. Так что, теперь соревнование идет между тобой и ею. И она думает, что сможет победить ТЕБЯ. – Она опять засмеялась. – И она, вероятно, заказала какой-нибудь облегающий наряд или пояс, чтобы подтянуть живот и сделать так, чтобы ее сиськи выглядели еще больше. Если она заплатила за срочную доставку, то это может быть здесь через два дня.

Мы хорошо посмеялись над этим за чашкой чая. Наверное, я была достаточно самодовольна, потому что не думала, что Мэрилин, даже с ее огромными сиськами, сможет отбить у меня Алана.

К сожалению, Марта ошибалась. День начался, как и любой другой. Я позавтракала с Аланом, прежде чем он отправился на работу, после того как сумел выжать у меня обещание, что я буду держаться подальше от солнца.

Я прибралась в доме, пытаясь решить, что приготовить на ужин. Вскоре после одиннадцати в дверь кто-то позвонил.

Я посмотрела в глазок и увидела стоящую там Мэрилин. Даже через глазок казалось, что на ее лице еще более надменная чем обычно, ухмылка.

Я открыла дверь и заметила, что за ней кто-то стоит.

– Я только что из аэропорта, – ухмыльнулась она. – Угадай, кого я привезла с собой?

Женщина, которая могла бы быть сестрой Мэрилин, вышла из-за ее спины.

– Мне нравится, что ты сделала с передним двором, – сказала она. – От Линн я слышала, что задний двор еще лучше. Спасибо, я буду поддерживать его после твоего отъезда. И спасибо, что позаботилась о моем муже. Линн говорит, что ты реально помогла ему преодолеть...

Я захлопнула дверь перед ее носом и стояла в шоке.

Все слова Марты вернулись ко мне. Она – его ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ. Он простит ей ВСЕ ЧТО УГОДНО. Даже после того как она ему изменила, он принял ее обратно. На самом деле это она ушла от него. Он ее не выгонял. Даже после того как она предала его ДВА раза, ему понадобилось больше двух лет, чтобы ее забыть. Она его обокрала... Почти обчистила дом, а он все еще плакал по ней. У меня нет шансов.

Остаток дня я провела плача и собирая вещи. Мне пришлось собирать их три раза.

За те восемь месяцев, что я была с Аланом, я размякла. Я должна была помнить, что упаковывать нужно в основном те вещи, что будут важны для моего выживания. Как бы Алану ни нравились мои шорты, в дороге они не понадобятся.

Но меня посетила еще одна мысль. Алан постоянно подбрасывал деньги в мой рюкзак. Может быть, я могла бы снять квартиру на месяц и попытаться найти работу. Теперь у меня есть много красивой одежды, которую можно надеть на собеседование.

Время, проведенное с Аланом, также позволило мне подтянуть свои навыки общения с людьми. Я также могла растянуть свои деньги, подыскав соседку по комнате, вместо того чтобы снимать квартиру одной.

Что бы я ни делала, больше всего мне будет не хватать Алана. Может быть, если найду работу где-нибудь поблизости, я смогу иногда с ним видеться.

Это было бы даже хуже. Видеть человека, с которым я хотела быть... Ладно, я могу быть честной... мужчину, которого я люблю... с этой раздутой шлюхой, убьет меня.

Мой план состоял в том, чтобы устроить ему засаду. Я нападу на него, едва он войдет в дверь. Я выебу его до выноса мозга еще раз, пока эта сучка не поняла, что он дома, и не пришла за ним.

Но, конечно же, закон Мерфи сделал мой план бесполезным. Как только «Мустанг» Алана с грохотом въехал на подъездную дорожку, сисястые близняшки уже маршировали через дорогу.

Наблюдая через окно, я видела на лице Алана улыбку. Он не мог отвести от нее взгляда. Я услышала звук ключа в замке, и он открыл дверь. Мне был неприятен их разговор.

– Я так рад, что ты наконец-то вернулась, – сказал он.

– Вернулась в здравом уме – это больше похоже на правду, – промурлыкала она. – Детка, я излечилась. Я знаю, какой глупой была и насколько особенным является то, что у нас есть. Я никогда больше об этом не забуду.

Алан посмотрел на меня, и его лицо стало серьезным. Он потерял свою улыбку. Как будто вдруг вспомнил, что я существую. Он также понял, что должен решить, что со мной делать. Я намеревалась облегчить ему задачу. Просто поблагодарю его за все что он для меня сделал, и уйду.

Он посмотрел на меня со смесью грусти и гнева.

– Бетти, нам нужно поговорить, – сказал он.

Шэрон стояла прямо за ним и улыбалась мне через плечо. Мэрилин тоже была там.

Алан взял Шэрон за руку и повел ее в свой домашний кабинет.

– Есть кое-что, что я должен тебе отдать, – сказал он. – Например, твои ключи и...

Мэрилин смеялась до упаду, когда у меня начали капать слезы. Она высунула язык, как шестилетний ребенок. Понятия не имею, почему ей это так нравилось. Не похоже, что она его получила. Может быть, она была такой стервой, которой просто необходима победа. И если она не может выиграть сама, то лучший вариант – это видеть, как проигрываю я.

– Алан, это же не ключ от нашего дома, дорогой, – рассмеялась Шэрон. Мэрилин ухмыльнулась еще шире. – А что это за бумаги?

– Я долго ждал, чтобы отдать тебе их, – сказал Алан. Его голос звучал счастливо, почти торжественно.

– Но я не понимаю, милый, – сказала Шэрон.

– Ты бросила меня, милая, – сказал Алан. – Мы были женаты почти двадцать чертовых лет, и ТЫ бросила меня, чтобы сбежать с другим мужчиной. Наверное, думаешь, что я как-то забуду об этом... Я не забыл.

– Но, милый, – зашипела Шэрон. – Я проходила через некоторые...

– Мне плевать, через что ты проходила, – закричал Алан. – Весь наш брак... Все наше время вместе всегда было посвящено тебе. Это никогда не было связано с нами. Так что, позволь мне объяснить это в терминах, которые относятся к тебе. Пока тебя не было, я развелся с тобой, использовав как основание твой отказ от меня, потому что ТЫ просто не ебалась со мной. Развод стал окончательным несколько месяцев назад... Вообще-то больше восьми месяцев, но последние восемь месяцев были для меня настолько хороши, что время пролетело незаметно. Но вернемся к ТЕБЕ. ТЫ теперь свободная женщина. У ТЕБЯ в руках копия документов о разводе.

– Но я не хочу развода, – заскулила она.

– Тогда ТЫ не должна была изменять мне, и ТЫ не должна была меня бросать, – сказал Алан.

– Разве мы не можем все уладить? – ныла она.

– Ни за что, Хосе... то есть, Шэрон, – ухмыльнулся Алан.

– Так что я получу в результате урегулирования? – спросила она.

– ТЫ меня бросила, помнишь, – сказал Алан. – ТЫ отсутствовала более двух лет без связи, помнишь. В случае отказа, ТЫ не получишь НИЧЕГО. Это как бы выравнивает ситуацию, не так ли? Я терпел тебя почти двадцать лет, а когда пришло время, ты без раздумий изменила мне. Когда речь заходила о том, как сильно я тебя любил и как надрывал задницу, заботясь о тебе, я не получал НИЧЕГО. Ты никогда не задумывалась обо мне и моих чувствах. Так что, теперь мы расстались, и на этот раз, согласно закону, судебной системе и судье, который подписал наши документы о разводе... На этот раз ТЫ НЕ ПОЛУЧИШЬ НИ ХРЕНА!

Тут она начала плакать, а лицо Мэрилин стало сердитым. Я ухмыльнулась ей.

– Ключ, который я дал тебе, и не должен был быть ключом от моего дома, – продолжил Алан. – Как обычно, я вышел за рамки того, что было необходимо для тебя. Несколько мелких вещей, которые ты умудрилась забыть, когда уезжала от меня, находятся в камере хранения в хранилище на Девятой миле. Я бы посоветовал забрать их до конца месяца. Больше я не буду платить за хранение.

– Алан... Прости. Мы можем сделать это... – начала она.

– Ты права, – сказал он. – ТЫ – просто жалкая сучка. Но мы не можем ничего сделать, потому что нет никакого МЫ. А теперь убирайся из моего дома, пока я не вызвал полицию.

Шэрон в слезах выбежала из дома, Мэрилин последовала за ней.

– Прости, Алан, – сказала Мэрилин. – Ты знаешь, что я – на твоей стороне в этом деле. Она заставила меня привезти ее сюда. Никаких обид, верно?

Алан захлопнул дверь и повернулся ко мне.

– И ТЫ! – сказал он сердито. – О чем, черт возьми, ты думала? Почему собраны все твои вещи? Ты думала, что куда-то едешь? Я думал, мы договорились. ТЫ не можешь уйти! ТЫ должна мне слишком много проклятых Богом денег, чтобы куда-то уезжать, если я не разрешу. Ты это понимаешь?

– Да, Алан, – улыбнулась я.

– Хорошо, – крикнул он. – Иди, одевайся. Мы идем на ужин, чтобы отпраздновать. Я наконец-то закончил. Наконец-то избавился от этой СУКИ. И, Бетти...

– Да, Алан, – улыбнулась я.

– Когда вернемся с ужина... Ты знаешь, что я захочу...

– Да, Алан, – улыбнулась я.

– Я буду хотеть... многого, – ухмыльнулся он.

– Это все твое, Алан, – ухмыльнулась я в ответ.

***

Алан

Было так приятно снять со своей спины эту обезьяну, если не в прямом, то в переносном смысле. Мы с Бетти успокоились и провели целую неделю, прежде чем драма снова дала о себе знать. За эту неделю произошло несколько мелких инцидентов, например, Шэрон нашла адвоката и пыталась расторгнуть развод. В итоге мы попали на слушание к судье, который, поговорив с нами с Шэрон и узнав подробности развода, прекратил дело.

Еще один случай: Марта пришла предупредить меня, что Бетти, которая, казалось, неравнодушна ко всем, кто попал в беду, проводит слишком много времени с Шэрон, которая, похоже, осталась с Мэрилин.

Я сказал Бетти, что не хочу, чтобы она слишком много общалась с Шэрон, и это, кажется, решило проблему.

Существует множество рисков для здоровья мужчин в возрасте от сорока до сорока лет. И я считал, что большинство из них я уменьшил. Я бегал несколько раз в неделю и поднимал тяжести в нашем домашнем спортзале. Мы с Бетти также питались относительно здоровой пищей, но ничто из того, что я делал, не подготовило меня к тому, что будет дальше.

Не всегда одно сильное потрясение делает вас сильнее. Иногда несколько незначительных потрясений могут отправить вас на кладбище или так же полностью разрушить вашу жизнь.

Первое из таких потрясений произошло, как я уже говорил, примерно через неделю или около того после возвращения моей бывшей жены Шэрон.

Мы с Бетти отдыхали в нашем дворе. Ладно... мы не совсем расслаблялись. Я лежал в гамаке, а Бетти раскачивалась из стороны в сторону, ее попа находилась всего в нескольких сантиметрах от моего лица.

На ней были ее печально известные шорты с открытой попой. Они были настолько короткими, что напоминали голубые джинсовые трусики, и эти два полукруга плоти, обнаженные под джинсами, привлекли мое внимание.

– Бетти, тебе лучше это прекратить, – сказал я. Мой голос задыхался от вожделения.

– А что будешь делать, если я этого не сделаю? – ворковала она своим самым сексуальным голосом.

– Я зароюсь лицом в эту задницу и стану лизать... – Я остановился на середине предложения.

– Лизать мою киску... – тоже остановилась Бетти.

Мы были так сосредоточены друг на друге, что не заметили, как забор со стороны Марты открылся, и во двор вошла Марта с четырьмя людьми.

Один был крупный, молодой, но уже подтянутый мужчина, немного коренастая женщина и двое детей, мальчик лет восьми и очаровательная маленькая девочка, которой было не больше четырех-пяти лет.

Бетти была так потрясена, что не заметила, что ее бедра все еще покачиваются.

Мужчина смотрел на Бетти, казалось, с гневом или шоком. Я тут же выпрыгнул из гамака и встал между Бетти и ним.

Его слова заставили меня понять, что ситуация не такая, как я думал.

– Ма... Что ты делаешь? – спросил он шокированным голосом.

– Это тверк (танец ягодиц), папочка, – пролепетала восьмилетняя девочка.

– Ма...? – в шоке сказал я.

– Дейл, – закричала Бетти. Она подбежала к мужчине и бросилась на него.

– Э... Я не знала, кто вы такие... – начала Марта. – О, черт... Вы, ребята, всегда... Они пришли ко мне по ошибке, так что я... я просто пойду.

Марта выскользнула обратно через калитку, оставив меня с четырьмя людьми.

Не думаю, что кто-то из нас знал, что сказать. Нас спасли дети. Маленький мальчик начал бегать по дорожке из брусчатки вокруг Бетти. Он подбежал к патио возле дома и увидел на столе пульт дистанционного управления.

– О, где-то здесь есть телевизор, – сказал он. Он нажал на кнопку, и наружу выдвинулся тент, напугав его до смерти. Он уронил пульт и закричал:

– Простите, я не знал, что он может так сделать!

Не успел никто ничего сказать, как его уже не было, он снова бежал.

– Это самый маленький в мире бассейн, – сказал он.

Я рассмеялся. И его отец тоже. Это сломало лед.

– Это не плавательный бассейн, ДиДжей, – сказала его мать. – Это джакузи.

– Ты имеешь в виду, словно ванна на улице? – в шоке спросил мальчик.

Его мать кивнула. По выражению ее лица я понял, что ей понравилась идея с ванной.

– Мой учитель говорил, что только у деревенщин ванные комнаты находятся вне дома, – сказал мальчик. – Это не стильно.

– Это не ванная комната, – хихикнул ангелочек. – Там нет горшка.

– Ну, этот бассейн маленький, но я в него залезу, – сказал мальчик. – Мне нужно охладиться.

– Как ты собираешься охладиться в ГОРЯЧЕЙ воде? – спросила его мама.

Мальчик выглядел на самом деле потрясенным.

– Я – Дейл, – сказал мужчина, протягивая руку.

– Алан, – сказал я, пожимая ее. – Почему бы вам всем не присесть и не устроиться поудобнее. Бетти...

– Дейл, – закричала Бетти, вылетая из дома. Она была одета более уместно, в длинные шорты и красивый топ.

Она бросилась к мужчине и обняла его.

– Алан, это – мой сын...

– Дейл, – сказал я. – Мы уже знакомы.

Увидев на ее лице радость, я почувствовал себя очень хорошо.

– Как ты меня нашел? – спросила она.

– Ты послала тете Пэтти рождественскую открытку, – сказал он. – Там был обратный адрес.

– Мы стучали в дверь и звонили в звонок, – сказала женщина.

– Мы не очень-то слышим звонок, когда выходим сюда, – сказал я.

– А иногда мы его игнорируем, – прощебетала Бетти.

– Вы, ребята, голодны? – спросил я.

Четыре головы одновременно кивнули.

– Я приготовлю... – начала Бетти.

– Бетти, садись и догоняй, – сказал я. – Я включу гриль.

– У нас будут хот-доги? – спросил мальчик. Он встал и пошел рядом со мной.

– Я думал о стейках, – сказал я. Его лицо осунулось.

– Разве ты не любишь стейки? – спросил я.

– Я съем все, – улыбнулся он. – Но хот-доги – мои любимые. Стейк – это просто большой кусок мертвой коровы. Так говорил мой учитель.

– Уверен, что у твоей бабушки есть несколько хот-догов, спрятанных где-то в морозилке, – сказал я.

– Она – моя бабушка? – спросил он. Я кивнул. – Подождите, пока я не расскажу всем своим друзьям, что моя бабушка умеет танцевать тверк!

Весь оставшийся вечер Бетти разговаривала с Дейлом. Они обсудили все что произошло с ним с тех пор, как Бетти видела его в последний раз чуть больше пяти лет назад.

Когда уже начало темнеть, Бетти отозвала меня в сторону.

– Алан, мне нужно кое-что добавить к нашей сделке, – сказала она. Я видел, что для нее это было важно, поэтому сделал серьезное лицо.

– Дейл и его семья... – начала она. – Ну... Дейл... От него не было вестей... Мы не слышали друг о друге в течение долгого времени... Так что, для него это – своего рода самоубийственная миссия. Он просто прыгнул в машину и уехал сюда из Флориды.

Из ее глаз хлынули слезы. Я схватил ее и обнял.

– Алан, у них нет денег на гостиницу. Они спали в своей машине с этими детьми... У них едва хватает денег на бензин, чтобы вернуться во Флориду... Я клянусь, что как-нибудь расплачусь с тобой... – сказала она.

– Ш-ш-ш... – сказал я ей. – Я разберусь.

Я вышел обратно во двор.

– Дейл... Мне нужна твоя помощь, – сказал я.

Он с любопытством посмотрел на меня, но кивнул головой.

– Твоя тоже, Салли, – сказал я его жене.

Они последовали за мной вверх по лестнице, оставив детей спать на мебели во дворе.

Мы добрались до свободной спальни и решили, что Салли и Дейл будут спать здесь. Салли занялась тем, что постелила свежее постельное белье на кровать, которой не пользовались уже несколько лет.

– Здесь довольно мило, – сказала Бетти, оглядываясь вокруг.

– Вроде того, – сказала Салли. – Комната действительно хорошая. Лучше, чем в любом мотеле, который я когда-либо видела.

– Может, теперь это будет твоя комната, – прошептал я Бетти. Она ткнула меня локтем в ребра.

– Даже и не думай, парниша, – ухмыльнулась она.

Оставались дети. Мы разместили их в гостиной. ДиДжея положили на диван, а Эмму – на софу.

– Ладно, поехали, – сказал я Дейлу. – Салли может остаться здесь и присмотреть за детьми, а Дейл и бабушка ДиДжея, которая занимается тверком, поедут со мной по делам.

Мы сели в мой Escape, и Бетти настояла на том, чтобы вести машину.

– Ты все равно всегда называешь ее моей машиной, – сказала она.

– А на чем же ездишь ты, Алан, – спросил Дейл.

– Он ездит на своем испорченном Мустанге, – щебетала Бетти. – Это единственная машина, которую я когда-либо видела, на которой можно ездить только в идеальную погоду. Она даже не знает, что такое снег. Думаю, что она слышала о дожде, но на самом деле никогда не была мокрой, только когда мы ее моем. Она также не появляется на улице в очень жаркие солнечные дни, потому что на солнце может потускнеть краска.

– Так куда мы едем, – спросил Дейл, зевая.

– В магазин «Мейер» на Восьмой миле, – сказал я. Одна из рук Бетти оставила руль и нашла мою.

– Все в порядке; мы вместе, – сказал я. Она кивнула, но не отпустила мою руку.

Дейл был сонным, поэтому не заметил нашей перепалки. К тому времени, как мы добрались до магазина, пятиминутная поездка его утомила. Он спал похрапывая.

– Ты тоже храпишь, Алан, – заметила Бетти. – Но не так громко, и твой храп мне нравится, заставляет меня чувствовать себя в безопасности.

– Пусть спит, – сказал я, когда мы вышли из машины. Он может помочь нам загрузить коробки на обратном пути. – Мы вернемся через двадцать минут, если ты сможешь сделать свою часть работы.

– О, я могу сделать свою часть работы, мистер, – улыбнулась она. – Вы только сделайте свою! Хорошо, что мне делать?

Через несколько минут мы зашли в магазин и разошлись. Бетти знала лишь то, что ей нужно купить, и направилась в детские отделы.

Через пятнадцать минут мы снова встретились у кассы. Выражение ее лица, когда она увидела тележку, что была у меня, сказало мне все. Она была в ярости.

– Сегодня ты ничего не получишь, – шипела она.

Ее вспыльчивость, как обычно, заставила ее забыть о том, что вокруг – другие люди. Она увидела выражение моего лица, а затем заметила, что рядом со мной сидят две сотрудницы магазина.

– Мне пришлось зайти в три разных отдела, чтобы купить все то, что ты мне сказал, – сказала она, – а все, что сделал ты, это купил... ЭТО?!

Я покачал головой, смеясь.

– Я даже не ходил ни в один, – сказала я. – Стоял прямо здесь и сказала им, чего я хочу. Они погрузили это на тележку и привезли.

– Ты все еще не... – она остановилась и улыбнулась.

– Технически, к тому времени как мы все это подготовим, будет уже за полночь... – сказал я.

– Так, что ты хочешь сказать? – спросила она.

– Ну... После полуночи наступит завтра, – сказал я.

– В этом ты прав, – улыбнулась она.

Мы вернулись к машине, и Дейл захрапел еще громче. Носильщики магазина помогли нам погрузить тяжелые коробки в заднюю часть машины, причем самую большую коробку привязали на крыше. Обычно мы бы разложили задние сиденья и положили все внутрь, но Дейл занял почти все заднее сиденье.