You Need to Hear My Story от SemperAmare

*****************************************************

ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА

Ниже представлена новая история от SemperAmare, псевдоним, который мы, Vandemonium1 и CreativityTakesCourage, используем, когда пишем рассказы в соавторстве.

Если вам не понравилась «Это – безумие» Van1 или «Если ты действительно любишь меня» CTC, то, вероятно, лучше пропустить эту предостерегающую историю, поскольку мы экспериментировали с тем, сколько страданий можно вынести без крови. Итак, сядьте поудобнее, расслабьтесь, может быть, выпейте (да, определенно выпейте) и насладитесь вместе с нами небольшим эскапизмом.

Пожалуйста, обратите внимание: некоторое содержание этой истории может вызвать сильную реакцию.

***

ВЕНДИ смотрела по сторонам, на все старые знакомые лица, пытаясь найти внутренний покой. То место, где она чувствовала себя в безопасности, но оно оказалось неуловимым.

Понятно, – подумала она. – Сегодня день крестового похода. Улучши-мир-всего-на-один-маленький-день. Подтолкни-муравейник-этот-день-моей-памяти. Она вздрогнула, но взяла себя в руки.

Внезапно она осознала вес двух крошечных стальных шариков в своей руке. Автоматически, с практической легкостью, она начала двигать ими вокруг друг друга в своей ладони.

В тот момент, когда она сосредоточилась на плавном движении шариков, в комнату вошла ее подруга Пэм, как всегда суетливая. Венди посмотрела ей в глаза и пригласила подойти. Памела закончила свое занятие и подошла, тепло улыбаясь.

– Привет, Венди. Могу я тебе что-нибудь предложить?

– Нет, Пэм. Сегодня день, когда это я делаю кое-что для тебя. Мне нужно около получаса твоего времени, не связанного с работой, в тихом месте. Мы можем это сделать?

– Конечно, Венди. Но не сегодня. Позже будет собрание сотрудников, когда у меня обычно перерыв. Как насчет завтра?

На лице Венди появилось выражение разочарования. Ей пришлось настраивать себя на этот разговор. На это ушло несколько дней, и потому последние несколько ночей она почти не сомкнула глаз. Мысль о еще одной бессонной ночи была травмирующей. Она сжала в руке шарики для снятия стресса и приняла решение, взгляд решимости сменился взглядом разочарования.

– Это важно, Пэм. Речь идет о мужчине, с которым, я видела, ты целовалась у задней двери на прошлой неделе. Он слишком молод, чтобы быть твоим мужем".

Эти простые слова заставили Памелу замереть. Она вспомнила день, о котором говорит ее подруга Венди. Она очень осторожно поцеловала Рэндалла, одного из поваров, там, где их не мог видеть никто с первого этажа. Не знала, что они видны с верхних этажей. Откровение было неловким и очень, очень опасным. Если слухи дойдут до мужа, она может потерять идиллическую семейную жизнь, которую так старалась построить. Тем не менее, это – не дело Венди.

– То, что у меня с Рэндаллом, не так уж серьезно, Венди. Просто небольшое развлечение, когда...

– Заткнись, Пэм! Нам нужно поговорить. Срочно! Сегодня!

Потрясенная требовательным тоном Венди, Памела посмотрела на подругу так, словно видит ее впервые. Ей пришлось побороть рефлекторное желание сказать Венди, чтобы та отвалила и занималась своими делами. В руке Венди громко стучали друг о друга шарики.

С выражением крайнего страдания Венди снова заговорила.

– Пожалуйста, Пэм. Ты должна услышать, чем рискуешь. Должна услышать мою историю".

Чушь собачья, – подумала Пэм. – Скорее, это ТЕБЕ надо рассказать мне свою историю. Снять с себя ответственность. Несмотря ни на что, она решила перестраховаться.

– Хорошо, Венди. Пойдем в солярий, в это время дня там должно быть тихо. Я просто организую освещение, а потом встретимся там через десять минут или около того. Ладно?

Венди кивнула и смотрела, как Пэм суетится, а затем направилась к месту встречи.

Памела застала Венди там в назначенное время, на ее лице было выражение напряжения. Пэм была раздражена. Рэндалл – всего лишь небольшое развлечение, безобидный отвлекающий маневр, ничего не отнимающий у Джейка и мальчиков.

Она села рядом с Венди, приготовившись защищать свои действия, но Венди опередила ее.

– Не хочу знать, спала ли ты уже с парнем, это не имеет значения. Могу лишь представить, какие бредовые доводы ты себе придумывала... вероятно, такие же, как и я сама.

Это замечание было настолько не в духе Венди, что Пэм потрясенно молчала.

– Я... я изменила своему мужу, и это стоило мне... всего.

Памела наблюдала, как глаза Венди затуманились и расфокусировались. Правая рука Венди яростно и машинально терла шарики от стресса. Будучи медсестрой, Пэм знала, что шарики – это отвлекающее средство, вероятно, рекомендованное консультантом или психиатром.

Ей не очень хотелось слушать, что скажет Венди, оно вряд ли имело отношение к ней. Она была очень осторожна с Рэндаллом, и кроме того, они еще не прошли весь путь. Если бы они пошли дальше, а это все еще было большим «если», что могло случиться самого худшего? Ей придется успокоить некоторые взъерошенные перья его эго. Может быть, съесть немного скромного пирога. Она не могла представить, что ее муж разведется с ней; он никогда бы не рискнул потерять доступ к своим детям.

Но что плохого в том, чтобы выслушать Венди? Очевидно, ей нужно выплеснуть душу. Пэм терпеливо ждала.

– Я не придаю этому большого значения, но раньше я была врачом. Я... нет, я забегаю вперед. Позволь начать с самого начала. Своего будущего мужа я встретила сразу после окончания интернатуры после окончания медицинского колледжа. Я хотела остаться в большом городе, поэтому единственная работа, которую смогла найти, была в отделении травматологии в City General. Ронни, за которого я вышла замуж, привезли однажды вечером после футбольной травмы. Не буду утомлять тебя подробностями нашего ухаживания, но достаточно сказать, что в течение двух лет мы поженились, мне к тому времени было двадцать восемь, и в течение года мы стали родителями нашего сына...

Памеле не нужно было быть психологом мирового класса, чтобы понять, что у Венди большие проблемы с произнесением имени своего первенца. Венди была так взбудоражена, что от волнения выронила из рук шарики, и ей пришлось гоняться за ними по полу. Памела помогла, подобрав один. Она никогда раньше не видела шарики Венди, точнее, никогда не видела их настолько близко. Их внешний вид не был похож на другие, которые она видела, но она не могла понять, почему. Как только они снова оказались в руках Венди, та заметно успокоилась.

– Мы решили, что я стану мамой-домоседкой, потому что бизнес Ронни набирал обороты, а часы работы в скорой помощи, честно говоря, были сумасшедшими. Конечно, это не способствовало созданию семьи, а мы всегда хотели иметь двоих детей, поэтому, когда моему старшему было всего полтора года, у нас родился еще один сын, и я начала принимать противозачаточные таблетки.

И снова в монологе отсутствовали имена детей.

– Я оставалась дома, пока нашему младшему не исполнилось пять лет, и он не пошел в школу, потом кто-то заметил, что если в ближайшее время я не вернусь к практике, то потеряю лицензию. Так что, мне пришлось вернуться в «Скорую помощь». Ронни очень меня поддержал, и к счастью, его бизнес шел настолько хорошо, что он смог изменить график работы, чтобы быть дома, когда мальчики возвращаются из школы. Мы также наняли няню с проживанием на случай, если он просто не сможет быть рядом, и чтобы помочь с приготовлением еды. Ронни был сиротой, а моих родителей к тому времени уже не было в живых.

– Примерно в это время мы потеряли нескольких врачей из больницы, и дел стало просто невпроворот. Я все время была измотана, это было ужасно.

Венди сделала паузу, вид у нее был страдальческий, и Памела поняла, что они подошли к той части рассказа, которая сильно беспокоила ее совесть. Она подождала.

– Не знаю, почему это началось, и не буду оскорблять твой ум, перечисляя все те ерундовые оправдания, которые я себе напридумывала. Я поняла, что они были полной ерундой, после... после того, как все это случилось.

В этот момент Венди склонила голову, но не раньше, чем Памела увидела, что из глаз ее текут, а не просто капают, слезы. Памеле было неприятно видеть такую боль. Она задавалась вопросом, как Венди смогла пережить такую глубину боли. Как боль могла оставаться такой сильной и не затаиться?

Пэм хотела обнять подругу, но это было против правил. Поэтому она ждала. Наконец, Венди продолжила очень тихим голосом. Пэм пришлось наклониться, чтобы как следует расслышать ее.

– Он был новым интерном в отделении скорой помощи, где меня назначили его наставником, моим... моим любовником.

Еще одна долгая пауза. Снова слезы. Снова скрежет шариков от стресса. Пэм украдкой посмотрела на часы, встревоженная тем, как долго это длится. Но беспокоясь о том, что может случиться, если она прервет ее, она решила молчать и ждать.

– Сначала мы занимались этим только в больнице, раз в несколько дней, чтобы снять стресс. Но потом, по глупости, я стала ходить к нему на квартиру после окончания смены. Скрывать это от семьи было просто, мои рабочие часы были такими непостоянными. Ронни ничего не заподозрил.

– Я была дурой, Пэм, точно такой же как ты, так ведя себя со своим поваром-игрушкой. Думаю, я стала зависима от секса. Я могла делать со своим любовником все то, о чем боялась попросить мужа. «Хорошие девочки» просто не делают кое-что из того, что делали мы.

Она остановилась и покачала головой, обратив свой измученный взгляд на Пэм. Пэм напряглась, пытаясь подавить дрожь. Она хотела отвернуться, но взгляд Венди был слишком напряженным. Слишком мучительным. В уголках ее глаз залегли морщинки напряжения, губы истончились от боли. Это было слишком. Она больше не хотела знать историю Венди. Теперь каждое предложение заставляло ее чувствовать, что она вторгается во что-то слишком личное, чтобы этим делиться. А впереди будет еще хуже. Она это чувствовала.

– Я... я снова забеременела. Не знаю, как. Просто так случилось, я полагаю.

Венди уже сильно рыдала. Пэм просто не могла сдержать свои мысли.

– Это был ребенок от твоего любовника?

Венди, слишком занятая рыданиями, чтобы ответить словесно, просто покивала, разбрызгивая слезы по руке Пэм. Она вздрогнула, испугавшись, что они обжигают. Наконец, Венди взяла себя в руки.

– Я была в ужасе от этого. И он, конечно, пытался заставить меня сделать аборт, но если бы была хоть одна вероятность из миллиона, что он от Ронни, я бы не смогла. Просто не смогла. Это вбило клин между мной и моим любовником, и я порвала с ним. Я... Я так и не узнала, кто – отец. Я все еще иногда занималась сексом с мужем: ребенок мог быть и его.

– В этот раз беременность протекала по-другому. Первые две прошли без проблем, но на шестом месяце этой беременности я попала в больницу. Плацента отделилась от стенки матки и не давала ребенку получать кислород и питательные вещества. Она не росла, поэтому мне пришлось соблюдать постоянный постельный режим, пока не стало возможным вызвать роды.

– Бедный Ронни, с помощью жильцов, должен был делать все для наших сыновей. Они были напуганы и нервничали, поэтому ему пришлось сократить рабочий день, чтобы больше быть с ними. Для всех нас это было такое напряженное время. Мальчики хотели бы залезть на меня, когда приходили в гости, и цеплялись, когда им пора было уходить. Единственным положительным моментом во всей этой ситуации было то, что она укрепила и без того сильную связь между Ронни и мальчиками.

– Это, а также то, что мальчики стали защищать ребенка. Нам приходилось снова и снова повторять им, чтобы они были осторожны с мамой, потому что ребенок в мамином животике болен. Он был особенным. Они на самом деле приняли это близко к сердцу. Когда девочка, наконец, родилась, они не хотели никого к ней подпускать.

– Она была ангелом. Очень хороший ребенок. Думаю, она поняла, насколько сильно ее любят, с того момента, как появилась на свет. Она сразу стала зеницей ока для меня и Ронни, а ее братья считали себя ее маленькими защитниками. Ее рыцарями. Она была похожа на меня; не было никаких внешних признаков того, что она от Рона или моего любовника, да я и не хотела этого знать. Насколько мне было известно, она – от Ронни. Он, конечно, не знал, что, возможно, не является отцом.

Венди опять остановилась и уставилась в бесконечность. Пэм знала Венди пять лет и впервые услышала о том, что у нее есть муж, два сына и дочь. Насколько она знала, для Венди она – единственный близкий человек. Сама она близка с матерью и не понимала, как можно прожить неделю, не видя ее.

По тому как забурлили воды, она догадалась, что тут должно быть нечто большее, чем просто то, что Ронни наконец-то сделал экспертизу ДНК и скрылся с сыновьями и дочерью. Суды всегда поддерживают мать, какой бы злой она ни была. Пэм предположила, что это произошло, когда Венди было около тридцати лет. Чтобы до сих пор испытывать такую боль и угрызения совести, должно было произойти что-то очень сильное, и она знала, что должна действовать осторожно. Она не хотела усугублять боль Венди, но в то же время Памеле нужно было вернуться к работе.

– Итак, как Ронни узнал, Венди? Как он узнал, что его дочь на самом деле не его?

Венди ответила быстро и решительно:

– Он не узнал.

– Тогда что случилось? Он узнал, что у тебя был любовник? Ты ему рассказала?

Слезы уже не текли. Колодец явно пересох. Не то чтобы прекращение слез уменьшило выражение боли на лице Венди. Напротив, теперь она выглядела так, словно из нее высосали всю жизнь. Как высохшая шелуха. Памела не могла решить, что хуже.

– Нет, я ему не говорила... это сделала полиция...

Что за нахуй?!

–... после того как я сделала большую глупость.

Слова вылетали изо рта Венди, как лошадь на прямой, ведущей домой. Насколько могла судить Пэм, Венди следовала принципу «быстро сорвать пластырь».

– Когда... моей дочери было около шести месяцев, мой бывший любовник опять связался со мной. К тому времени он работал в другой больнице, и мы не виделись уже больше года. Я по глупости встретилась с ним и, проявив обычную слабость, снова упала в его постель. Я стала оставлять ребенка со старой няней, которую мы теперь использовали именно как няню, на полдня в неделю, чтобы у меня было время якобы для себя.

О нет, – подумала Памела, – эта глупая корова наконец-то стала неаккуратной, и муженек узнал об этом. Но все оказалось гораздо хуже.

– Это продолжалось около трех месяцев, но мне не давала покоя совесть. Ронни так поддерживал меня во время последней беременности, это нас сблизило. Я как будто заново влюбилась в своего мужа. Он был замечательным. Даже вызвался сделать вазэктомию, чтобы я больше никогда не пережила такой ужасной беременности. Я чувствовала себя настолько плохо, насколько это вообще возможно.

– Несколько раз пыталась порвать с любовником, но просто не смогла. Если бы я был сильнее, я... я... У меня, возможно, остались бы муж и дети. В последний раз я пришла в квартиру своего любовника, твердо решив упереться и порвать с ним. Он рассказал мне душещипательную историю о том, как любит меня, и умолял меня о еще одном свидании в постели.

Венди фыркнула, ее взгляд был язвительным. Пэм увидела в этом взгляде степень ненависти Венди к себе.

– Если бы я знала, что это – последний раз, когда у меня будет секс, я, возможно, постаралась бы получить больше удовольствия. Мой любовник умолял меня попробовать анальный секс. Мне было любопытно, и я знала, что у меня больше никогда не будет такой возможности, поэтому согласилась. Он был терпелив и не торопился, почти час, я думаю, но я так и не разогрелась.

Венди резко остановилась и уставилась в пустоту. Памела была ошеломлена откровением Венди о том, насколько долго она обходится без секса. Она сама однажды отключила мужа на три недели, когда разозлилась на его поступок, но в итоге, это она приползла к нему в постель, а не Джейк преследовал ее.

Дальнейшая череда событий произошла так быстро, что Памела видела их как в тумане. Венди с решительным выражением лица аккуратно положила на колени шарики от стресса, после чего не раз и не два ткнулась лицом в твердую столешницу. Кровь разлетелась во все стороны, забрызгав Памелу.

К тому времени как Памела среагировала, тело Венди перекатилось набок и упало на пол, ее голова тихо стукнулась о ковер. Этот приглушенный звук нисколько не уменьшил ужаса ситуации. Все тело Венди расслабилось продолжала в бессознательном состоянии, но из ее сильно поврежденного лица непрерывно литься кровь, пачкая ковер.

Годы тренировок позволили Памеле отбросить свои личные чувства шока и ужаса и поднять тревогу. Она не позволяла себе чувствовать, когда с отработанной эффективностью очищала дыхательные пути Венди от крови и поврежденного зубного протеза, пока на помощь не пришли другие медсестры, и не прибыла скорая помощь, чтобы забрать Венди.

Когда кризис миновал, Памела, чувствуя себя слегка подавленной утренними событиями, занялась более обыденными делами, связанными с чрезвычайной ситуацией, например, расстановкой мебели.

Она подхватила сумку Венди и направилась в административный офис, а затем, уже после, вернулась в солярий, чтобы достать оттуда шарики от стресса. Изучая их на предмет брызг крови, она вдруг поняла, что именно было в них странным. Обычно шарики от стресса – блестящие и примерно два с половиной сантиметра в диаметре. Однако шарики Венди были крошечными, чуть больше сантиметра, и все в потертостях. Очевидно, их «затирали» в бессознательном состоянии. От этой мысли Памеле стало грустно. Венди, несмотря на все свои недостатки, всегда была добра и дружелюбна к ней. Пэм не нравилось видеть, как страдает другое человеческое существо. Именно желание уменьшить страдания и привело ее в медсестры.

Она положила шарики в сумку и снова повернулась в сторону административного корпуса. Проходя мимо двух ремонтников, направлявшихся в противоположную сторону, она улыбнулась им, радуясь, что коллега избавила ее от необходимости организовывать уборку.

Памела взглянула на часы. Какое утро. Ей было интересно, есть ли уже какие-нибудь новости о состоянии Венди. Оставалось надеяться, что сломанный нос и поврежденный зубной протез – это меньшее из ее повреждений. Памела все еще не могла поверить в поступок Венди. Они были не в ее характере. Она никак не ожидала, что Венди потребует разговора.

Памела ускорила шаг, желая передать сумку Венди сотрудникам администрации, поскольку вход в палаты пациентов был строго запрещен, пока их нет на месте.

Когда она завернула за последний угол перед администрацией, ее окликнул доктор Парсонс, главный врач учреждения.

– Ааа, медсестра Далримпл, как раз тот человек, которого я искал. Мне сказали, что вы стали свидетелем довольно травмирующего события. Пожалуйста, пройдите в мой кабинет и давайте немного обсудим ситуацию, хорошо?

Памела последовала за добрым доктором в его кабинет, расположенный за главной регистратурой. Он быстро и квалифицированно выпытал у нее, что произошло в солярии. Памела чувствовала себя обязанной раскрыть детали признания Венди на тот случай, если та вздумает предпринять еще одну попытку членовредительства.

Памеле было немного стыдно за свое любопытство по поводу последней главы в истории Венди. Она не стала бы называть себя любительницей сплетен или наслаждаться несчастьем других, но не могла отрицать болезненного желания узнать о Венди больше. Что могло случиться, чтобы так полностью уничтожить ее? Многие люди заводили романы и разводились. Правильно или неправильно, но большинство из них опять вступали в брак и вели счастливую жизнь. Они, конечно, не становились безбрачными, как Венди. Или не занимались членовредительством.

Доктор Парсонс наклонил голову набок, и Памела покраснела под его пристальным и оценивающим взглядом. Будучи уличенной в плохо скрываемом любопытстве, она чувствовала себя ребенком, пойманным за руку в банке с печеньем.

– Все в порядке, Памела. Это естественно – хотеть узнать конец истории, и, учитывая степень признания миссис Харрисон, я уверен, что если бы вина, стыд и раскаяние не взяли над ней верх, она бы сама рассказала вам все остальное. Мы надеялись, что дни, когда она занималась членовредительством, остались позади.

– Миссис Харрисон явно привязалась к вам, поэтому я принял решение показать вам раздел ее дела, посвященный психологическим факторам, которые могут повлиять на ее здоровье. Думаю, это поможет вам в дальнейшем уходе за ней. Предупреждаю, история не очень красивая. На самом деле, она трагична. Пожалуйста, скажите прямо сейчас, если считаете себя недостаточно сильной, чтобы услышать правду.

Памела кивнула, чтобы он продолжал.

– То, что я собираюсь вам рассказать, взято непосредственно из бесед миссис Харрисон со мной за время проживания здесь. Итак, с чего начать?

Доктор Парсон посмотрел на папку, лежащую перед ним, и нахмурил брови.

– Ааа, да. Начну рассказ с того места, где остановилась миссис Харрисон. В тот день, когда она пришла к своему любовнику, чтобы порвать с ним, няня отпросилась по срочному вызову, что-то насчет больного ребенка дома. В общем, миссис Харрисон решила взять свою девятимесячную дочь с собой в дом любовника.

– По словам миссис Харрисон, ребенок спал в коляске, когда миссис Харрисон и ее любовник отправились в спальню, чтобы заняться сексом. Пожарные следователи так и не решили, что именно случилось, но они считают, что, скорее всего, ребенок проснулся и сумел выползти из коляски. Они считают, что она могла опрокинуть одну из свечей или ароматическую масляную лампу, которую любовник зажег ради соблазнения. Очевидно, он расставил их по всей квартире, так как знал, что миссис Харрисон к ним неравнодушна. К слову сказать, миссис Харрисон с тех пор ненавидит ароматические свечи.

– Как бы то ни было, к тому времени когда пара заметила дым под дверью спальни, квартира была охвачена огнем. По словам миссис Харрисон, когда она открыла дверь, ее встретила стена пламени. Она говорит, что ее любовник вытолкнул ее из окна и выпрыгнул вслед за ней. Она попыталась залезть обратно, чтобы спасти дочь, но любовник остановил ее, а когда она умоляла его вернуться и спасти ребенка, он отказался. Тело ребенка было найдено в пепле. Единственное счастье, что она умерла от вдыхания дыма, не успев сгореть.

Доктор Парсонс сделал паузу, чтобы ужас этой истории дошел до слушательницы. Памела несколько раз сглотнула, боясь, что ее сейчас вырвет на стол доктора. История Венди оказалась намного хуже, чем она могла себе представить. Слово «трагедия» было преуменьшением. Ребенок Венди, ее бедная, невинная маленькая девочка умерла. Девять месяцев от роду. Она даже не могла понять, какую вину и опустошение чувствовала Венди.

– Уже на следующий день полиция сообщила ее мужу о судьбе ребенка и обстоятельствах, при которых это случилось. Муж, конечно, обвинил ее во всем, развелся с ней за супружескую измену и получил опеку над мальчиками.

На поднятые брови Памелы доктор пояснил:

– Миссис Харрисон потеряла опеку над сыновьями, поскольку к тому времени она уже пыталась покончить с собой, доказав тем самым свою неуравновешенность и непригодность для ухода за двумя маленькими мальчиками. Оба сына, которые, как я уверен, миссис Харрисон призналась вам ранее, чрезвычайно опекали свою младшую сестру, никогда больше не связывались с ней. С тех пор она не вступала ни в какие сексуальные отношения, потому что одна лишь мысль об этом вызывает у нее посттравматическое стрессовое расстройство. Как вы знаете, она занималась сексом, в то время как умирал ее ребенок. Несмотря на все наши усилия, мы так и не смогли вылечить ее от этого расстройства.

В этот момент у него зазвонил телефон. Памела почувствовала облегчение. Несмотря на то, что он заверил ее, что она достаточно сильна, чтобы выслушать рассказ Венди полностью, она не была уверена, что сможет выдержать еще. Все было слишком ужасно. Ей хотелось уйти и переварить все что она узнала.

Доктор Парсонс встал, попросил собеседника подождать, затем тихо сказал Памеле, что ему нужно ответить на звонок, и попросил ее встретиться с ним на следующий день. Он достал из лотка, как она поняла, бланк разрешения и протянул ей. Этим он давал Пэм разрешение войти в палату Венди, чтобы вернуть саквояж и убедиться, что все в порядке и можно оставлять его, возможно, надолго.

Он выпустил ее из кабинета, но прежде чем она успела направиться в сторону палаты Венди, ее остановил ответственный за безопасность объекта, попросив заполнить предварительный отчет о происшествии, случившемся после обеда. Памела вздохнула. Ей просто хотелось побыть одной, чтобы осмыслить все что она услышала.

Несмотря на то, что она опустила подробности разговора с Венди, предшествовавшего инциденту с членовредительством, ей пришлось написать простые слова: «Миссис Харрисон расстроилась из-за воспоминаний о прошлом», – чтобы вызвать в памяти страшные слова Венди и ее лицо. Памела не думала, что когда-нибудь сможет забыть ту степень боли, которую она видела на лице Венди.

Она положила отчет в конверт из манильской бумаги, который предоставил сотрудник службы безопасности, и закрыла папку, готовясь отдать ее, когда заметила, что на ней уже есть этикетка с данными Венди. Еще до признания Венди ей было интересно узнать ее возраст, но дата рождения была указана прямо здесь, на обложке папки, и Памела мысленно ее записала на ум.

Закончив, наконец, со всеми протоколами, которые были составлены в связи с инцидентом с членовредительством Венди, Памела направилась прямо в палату Венди и вошла туда с помощью мастер-ключа.

Она закрыла за собой дверь и прислонилась к ней, осматривая комнату новым, более осведомленным взглядом. Будучи частью учреждения, сами палаты были довольно обычными, хотя Памела видела, как некоторые постояльцы придавали своим помещениям индивидуальность, сделав их более уютными. Многие посещали ремесленные мастерские и мастерили вещи для украшения своих палат. Венди мало что сделала для своей. Она выглядела как номер в мотеле с красивыми, но забытыми акварельными натюрмортами на стене и со вкусом подобранными, но столь же забытыми подушками и коврами. Памела бывала в палате Венди и раньше, но впервые ее поразило отсутствие личных вещей. Не было ни фотографий, ни памятных вещей.

В палате была открытая планировка: мини-кухня, столовая и гостиная находились в одном помещении. Она положила сумочку на кухонную стойку, вымыла грязную чашку, перелила молоко из пакета в маленький барный холодильник и вообще навела порядок в маленькой гостиной.

На кухонной скамейке лежал вскрытый конверт формата А4. Края были порваны, как будто на него напал щенок. Эта деталь удивила Памелу; Венди всегда была такой элегантной и аккуратной. Она выглядела как человек, который вскрывает почту с помощью ножа для писем. Конверт придавал скамейке неопрятный вид, но Памела не знала, куда его положить, и потому оставила его на месте. Ей было интересно узнать его содержание. Была ли это последняя воля и завещание Венди? Какие-то юридические документы? Любопытство Памелы разгорелось, но она удержалась от соблазна заглянуть внутрь.

Наведя порядок в гостиной, Памела открыла дверь в спальню. Это был первый раз, когда она была в спальне Венди. Обычно Венди держала дверь в нее закрытой. Комната была просторной, кровать аккуратно застелена, но внимание Памелы привлекли стены.

Вдоль каждой стены висели фотографии в простых черных рамках разного размера. Памела удивилась, почему Венди не повесит их в своей гостиной. При ближайшем рассмотрении оказалось, что они расположены в хронологическом порядке, начиная с правой стороны кровати.

Первой была черно-белая фотография сияющей молодой женщины в свадебном платье, стоящей рядом с высоким красивым мужчиной, их руки переплетены, они стоят перед машиной, к задней части которой привязаны консервные банки и ботинки. Венди выглядит прекрасно, – подумала Памела, – с ее тонкими чертами лица и большими глазами. Олицетворение сияющей невесты.

Следующая серия фотографий была явно школьной: два улыбающихся мальчика в форме, шляпах и галстуках. Памела улыбнулась их беззубым ухмылкам. В младшем из них она увидела немного Венди, а в старшем – мужчину со свадебной фотографии. Очевидно, это – сыновья Венди. Памела задалась вопросом, как их зовут.

Рядом со школьными фотографиями была фотография, сделанная возле церкви. Очевидно, тот же мужчина, что и на первой свадебной фотографии, но другая невеста, и они не смотрели в камеру. Муж снова женился, – предположила Пэм. Она задалась вопросом, кто сделал эту фотографию и поделился ею с Венди. Может быть, подруга? Насколько тяжело Венди видеть счастье своего бывшего мужа. Видеть, как он живет дальше. Памела знала, что если она когда-нибудь потеряет Джейка, это ее убьет.

Быстрый взгляд на оставшиеся фотографии показал, что школьные снимки сыновей Венди были последними из постановочных фотографий.

Одна фотография на первой стене привлекла внимание Памелы тем, что на ней не было запечатлено ни одного человека в данный момент времени. Скорее, это был печальный снимок одинокого надгробия. Надгробие было очень красивым, сделанным из черного гранита, с красивой резьбой в виде ангела и цветов по одной стороне лицевой стороны. Памела подошла ближе, чтобы прочитать надпись: «Софи Харрисон». Так вот как звали дочь Венди. Сердце Памелы слегка сжалось при виде надписи: «Осторожно, здесь похоронен ангел». Она снова услышала голос Венди, описывающий ее девочку как ангела, и снова почувствовала боль от потери Венди.

Сглотнув комок в горле, Памела перешла к следующим двум фотографиям. Они были сделаны издалека, судя по всему, это – снимки двух выпускных вечеров. Сыновья Венди?

Справа от них – еще два свадебных снимка, сделанные возле двух церквей с двумя разными женихами и невестами. Опять сыновья Венди, – подумала Памела.

Памела повернулась к следующей стене. Там были две коллекции с изображением разных детей. Памела не могла не улыбнуться. На фотографиях были запечатлены дети в движении. Здесь были улыбающиеся, потные лица, бегущие на стройных ножках по футбольному полю, милые маленькие балерины, решительные лица, с битой, готовой выбить мяч из парка. Внуки Венди были милыми и замечательными. Они заставили Памелу вспомнить о двух своих проказниках. Они тоже любят футбол и бейсбол.

Однако все вместе, в глубине души, эти фотографии рассказывали ужасную историю изоляции. Ни на одной из фотографий ребенок не смотрел на камеру, запечатлевшую на веки вечные этот момент его жизни. Ни на одной фотографии ребенок не улыбался прямо в камеру, тому, кто делал снимок. Это создавало эффект исключения зрителя из запечатленной сцены.

Памела продолжила свое медленное путешествие по комнате. На каждой серии фотографий были запечатлены как знаменательные события, так и семейные прогулки.

Обойдя всю комнату, Памела переместилась в центр и медленно повернулась. Ее взгляд охватил все фотографии и ужас, о котором они рассказывали. По ней прокатилась волна опустошения. Неудивительно, что Венди всегда выглядела меланхоличной. Неудивительно, что даже ее улыбки выглядели печальными.

По наитию Памела вернулась в гостиную и взяла конверт формата А4. Она слегка встряхнула его, и на столешницу выскользнули два листа. Один лист был еще одной фотографией. Памела взяла ее в руки. На ней был изображен маленький ребенок. Возможно, около восемнадцати месяцев, – подумала Памела. Он был милым, со светлыми кудряшками и широкой улыбкой. Памела почти слышала его смех, когда улыбающийся пожилой мужчина качал его на качелях, а пожилая женщина стояла у плеча мужчины и смеялась. Мужчина мог быть старше и седее, его плечи не такие широкие и прямые, но все равно он был узнаваем – это Ронни Харрисон, муж Венди.

Другой лист, с заголовком частной сыскной компании, был просто отчетом.

Уважаемая миссис Харрисон,

Прилагаю фотографию вашего последнего правнука, как вы и просили. Мы полагаем, что его назвали Джошуа. Мужчина, качающий его, опознан как Рональд Харрисон. Женщина – Дженнифер Харрисон.

Пожалуйста, свяжитесь с нами, если мы сможем оказать вам дальнейшую помощь.

Памела вновь взяла в руки фотографию. Она точно знала, что ей нужно с ней делать. Она порылась в ящиках Венди и нашла несколько булавок. Торжественно войдя в спальню с фотографией, она прикрепила ее над кроватью. Остается только одно место, если она хочет соблюсти последовательность фотографий мужа, детей, внуков и правнуков. Фотография не была оформлена в рамку, как остальные, но что-то подсказывало Памеле, что ее необходимо добавить в коллекцию Венди.

Она опять осмотрела комнату. Все было так удручающе трагично. Каждая фотография – свидетельство жизни, прожитой дистанционно женщиной, никогда не видевшей своих потомков во плоти, только через объектив детектива. Венди заплатила высокую цену за свой неправильный выбор, за свои эгоизм и глупость.

Памела знала, что ей следует уйти, но почему-то не могла заставить себя сделать это. Почувствовав влечение, она встала перед первой фотографией, свадебной фотографией Венди и Ронни.

Все еще улыбаясь, она изучала лицо Венди. Та выглядела такой счастливой. Сияющей. Она улыбалась Ронни, ее лицо было пронизано любовью. Такого выражения Памела никогда не видела на лице своей девяностооднолетней подруги. Как женщина, так явно любившая своего мужа, потеряла эту любовь? Как смогла предать его?

Что-то – осознание, истина – вырвалось из клетки в сознании Памелы. Эта комната могла принадлежать и ей. Это будущее может быть и ее. Это может стать ее жизнью. Старая и одинокая, живущая в доме престарелых. Без посещений. Без кого-либо, кто бы ее любил. Жизнь, прожитая через чужой телескопический объектив.

В конце концов, Венди права. Ей действительно было необходимо услышать ее историю.

Бросив последний взгляд на жизнь, прожитую впустую, Памела отправила Рэндаллу сообщение, в котором просила его никогда больше с ней не связываться. Ее захлестнуло облегчение. Она чувствовала себя так, словно ей удалось выйти невредимой из автокатастрофы.

Она не могла дождаться, когда вернется домой и обнимет своих сыновей. Чувствовала непреодолимую потребность прижать их к себе и никогда не отпускать. Ей требовалось обнять мужа и сказать ему, насколько сильно она его любит и ценит. Нужно, чтобы они знали, что они – ее мир, сейчас и навсегда. Конечно, к утру она снова захочет задушить их всех за то, что они бросили свое грязное белье на полу в своих спальнях, но она не могла придумать трех других людей, которых ей бы хотелось одновременно и обнять, и задушить.

А ТЕПЕРЬ ПАРА ШУТОК, ЧТОБЫ РАЗБАВИТЬ НАСТРОЕНИЕ И ВЕРНУТЬ ВАС К РЕАЛЬНОСТИ!

Шутка CTC

В ежегодном обзоре работы Vandemonium1 о CreativityTakesCourage говорится, что ей не хватает «страсти и интенсивности».

Очевидно, он никогда не видел ее наедине с плиткой шоколада.

И Van1

Вчера вечером я был в пабе с CTC и сказал:

– Я тебя люблю.

Она ответила:

– Это сказало пиво.

Я ответил:

– Это я сказал пиву.