Это было еще в прежней жизни... Я тогда только-только поступил в институт. Был что называется худой и бледный студент. Училась в нашей группе Ирочка очень красивая девушка: длинные каштановые волосы, точеный носик, пухлые губки, выразительные глаза с длинными ресницами, стройные ножки... Как настоящая красавица на наших мальчиков она смотрела с некоторым презрением.

Осенью мы всем курсом ездили на сельхоз работы, убирали яблоки. В конце дня нам каждому разрешали набрать ведро яблок себе.

— Ну, вот теперь тащить это ведро домой! – возмущались наши девочки, когда нас выгрузили из автобуса возле института.

Наши парни, тем временем уже разошлись. Я же замешкался.

— А мне яблоки к дому Сикорский понесёт! – вдруг заявила Ирочка.

Девчонки засмеялись: «Нашла носильщика! Он с двумя ведрами сдохнет!»

— Сдохнешь? – спросила меня с насмешкой Ирка.

— Ничего не сдохну! – ответил я.

— Ну, тогда неси! – сказала Ира и поставила свое ведро передо мной.

Я взял ведро: «Куда идти то?»

— За мной! – заявила девушка и пошагала с институтского двора.

Я с двумя ведрами отправился за ней.

Идти оказалось не близко. По дороге мы разговорились.

— Что это за фамилия такая Сикорский? Ты поляк что ли? – спросила Ирина.

— Прабабушка была полячкой, их в Российскую империю переселили. Она родила не замужем. Оставила сыну свою фамилию. Это был мой дедушка.

— Так ты у нас шляхтич?

— Скажешь тоже... просто польская фамилия.

— Ладно. Шляхтич. Я сразу заметила, что ты с девочками вежливый. Галантный. Из тебя веревки можно вить.

— Какие ещё веревки?

— Так говорят. Ты девочке ни в чем не откажешь. Вот я тебя и припахала, - Ирина засмеялась.

Я молчал. А что тут скажешь если всё так и есть.

— Хочешь со мной дружить? – вдруг спросила она.

— Конечно хочу. Ты такая...

— Какая?

— Красивая.

— Мою дружбу еще заслужить нужно... Ладно, мы пришли.

Ирина жила в многоквартирном доме на третьем этаже. Когда мы поднялись, она любезно предложила зайти попить чаю.

— Мамы дома нету. Заходи! - пригласила Ирина.

Я зашёл.

— Разувайся, - Ирина плюхнулась на пуфик.

Я снял сапоги.

— А мне помочь! – Ирина протянула ногу в сапоге в мою сторону.

Я наклонился и стянул с неё резиновый сапог.

— Другой!

Стянул и другой.

— Сейчас я чайник поставлю и бутерброды нарежу. А ты, будь другом, помой в ванной мои сапоги. Горячей воды нету, а от холодной у меня руки мерзнут.

Ну, как я мог отказать такой красавице? Горячую воду у нас в городе действительно днем иногда отключали. Пока Ира накрывала в кухне на стол, я мыл её красные сапоги.

Мы выпили чаю с бутербродами. На газовой плите грелась кастрюлька с водой.

— Ну, все иди домой. Мне еще ноги помыть надо и к семинару на завтра готовится.

— А может быть я... помогу тебе подготовиться... я же всегда отличник был.

— Ну, подготовлюсь я сама, отличник, а вот если бы ты мне ноги...

— Что ноги?

— Ноги бы мне помыл... Сапоги же вымыл. Такая красивая девочка, как я, не должна сама себе ножки мыть. ..

— Ну, как скажешь...

— Что?! Ну, Сикорский, ты меня сразил! Я же пошутила! Галантный шляхтич... не ожидала. Ну, тогда действуй! Таз в ванной комнате.

Я принес из ванны таз мыло и полотенце. Налил в него воду из кастрюльки и разбавил водой из-под крана.

Она сидела на табуретке, я поставил у её ног тазик, а сам опустился перед ней на колени.

— Отлично. Шляхтич на коленях перед пани! На самом деле, знаешь, что я думаю?

— Что?

— Я думаю стоять перед красивой девушкой на коленях это самая правильная позиция для парня. Согласен?

— Не знаю, может быть, - ответил я.

— Не знаю..., может быть... Ну, что замер? Давай мой!

И я принялся мыть девушке ноги. Мыл старательно каждый пальчик.

— У тебя хорошо получается, - нахмурилась Ирина. – Уже мыл кому-нибудь ножки? Признавайся!

— Нет... что ты...

И в этот момент в дверях заскрежетал ключ. Наверное, мама Иры вернулась с работы. Я вскочил с пола.

— Вот, блин!

— Куда вскочил? Ты мне еще ноги не вытер. Это моя мама пришла.

— Прости, я это... я... неловко. Я побегу... - промямлил я и выскочил с кухни.

В коридоре я столкнулся с молодой ещё женщиной.

— Мама, это Сикорский мой однокурсник, он мне яблоки помог донести, - крикнула с кухни Ирина.

— Здравствуйте! До свидания! – выпалил я, мигом натянул на ноги сапоги, подхватил куртку и был таков.

На следующий день после первой пары я подошел к Ирине.

— Ну, что? Вчера испугался? Ноги мне не домыл, – усмехнулась Ирина.

— Прости... я потом... я, когда хочешь...

— Что? Еще раз ноги мне помоешь? Нет уж. Воду горячую дали, - засмеялась она.

— Я всё что хочешь...

— Ты меня вчера разозлил. Убежал без моего разрешения.

— Я при твоей маме постеснялся...

— А что такого? Мама как раз говорит, что каждый мужчина втайне мечтает поклоняться женщине, только редко кто в этом признается вслух. У тебя вчера был шанс не то что признаться - показать. А ты этот шанс упустил.

— Прости.

— Не прощу. Не прощу пока по-настоящему не попросишь.

— Как это?

— Стоя на коленях и при свидетелях.

— Как при свидетелях? При каких свидетелях?

— При свидетельницах. Не здесь. После учебы в парке. Я с собой Наташку и Таньку приведу. Пусть посмотрят.

— Я не знаю... Я, наверное, не смогу.

— А если не можешь, то зачем ты мне сдался? Если хочешь со мной встречаться попроси прощения как следует. Время подумать у тебя до конца пар. Если откажешься – больше ко мне не подходи! - заявила Ирка повернулась и пошла.

На парах я не мог ни о чем думать, кроме как об ультиматуме Ирины. Я действительно был виноват перед ней. Она хотела похвалиться перед мамой, показать, как мальчик ей прислуживает. А я сбежал.

Да за такое прощение просто так не выпросить. Конечно же нужно на коленях... Но при свидетелях. Будут потом говорить... Всем расскажут.

Но по-другому Ирка не простит. Она же меня испытывает! Гожусь ли я чтобы с ней общаться? Достоин ли я быть её... Кем? Другом? Парнем? Слугой?

Да хотя бы и слугой. Служить такой красивой девочке это привилегия...

К концу уроков я твердо решил, пусть смотрят. Пусть хоть все девчонки видят, как я у неё прощения прошу.

После пар я подошел к Ире.

— Ну, что, Сикорский, решился? Будешь прощения при свидетелях просить?

— Буду!

— Хорошо. Наташа, Таня, пойдемте в парк Сикорский согласен!

Наташа и Таня переглянулись и засмеялись.

Мы шли к парку, который был неподалеку от ВУЗа. Шли молча. Девчонки переглядывались и улыбались. Наконец остановились.

— Ну, всё дальше не пойдем, – выдохнула Ирина. – Сикорский, что ты мне хотел сказать при свидетелях?

— Я хотел сказать, что я очень перед тобой виноват и прошу меня простить...

— И это всё? – Ира нахмурилась.

— Нет, я прошу тебя простить меня вот так..., - я опустился перед девушкой на колени.

Наташа и Таня рассмеялись.

— Ира, ты его сразу не прощай! – сказала Наташа.

— Да, пусть вот так постоит, - поддержала подругу Таня.

Ира выдержала паузу.

— Ладно, прощаю. Целуй руку... или лучше ногу? Девочки как думаете?

— Ногу! Ногу! – загомонили девчонки.

Ирина выставила вперед ногу. В голове у меня зашумело, но я готов был склониться и поцеловать туфельку Ирины.

— Ладно руку! – сжалилась надо мной девушка.

Ира протянула мне руку для поцелуя, и я прикоснулся к ней губами.

— Вставай, - разрешила Ира. - И больше меня не зли.

— Больше не буду....

— Спасибо девочки, завтра встретимся.

Ира расцеловалась с подружками и пошла по дорожке к выходу из парка по направлению к своему дому. Я остался стоять на месте. Пройдя метров десять Ирина обернулась.

— А тебе особое приглашение требуется? Бегом ко мне!

Я подбежал.

— Кто мне сумку до дома нести будет? На бери!

Я забрал у Ирины сумку, и мы зашагали по дорожке, шурша опавшими листьями.

— Готов был мне ногу поцеловать? – наконец заговорила Ира.

— Да, готов.

— Я заметила. Молодец. Ценю. Пойдем ко мне. Поможешь мне с конспектами и задачами, раз уж ты такой отличник, - улыбнулась Ирина.

Я с облегчением выдохнул. Прощен и нужен ей...

Дома у Иры мы выпили чаю и занялись заданиями. Я быстро выполнил все что следовало.

— А ты действительно отличник! Буду тебя использовать.

— Буду только рад.

— Тогда благодари! Руку целуй! – Ирина подала мне руку для поцелуя и тут же убрала её, - Или тебе лучше ногу дать? Ну, руку или ногу? Сам решай!

Ну, конечно же ногу! Тут только один правильный ответ. Нельзя опять разочаровывать девушку. Во рту у меня пересохло, и я прохрипел:

— Ногу...

Я сполз со стула, опустившись перед Ирой на колени. Ирина довольно улыбнулась.

— Целуй!

Она выставила вперед свою босую ножку, и я, склонившись до пола поцеловал её возле пальцев.

— Другую.

Поцеловал и другую.

— Ну, я прямо как египетская царица, а ты мой раб.

Я тем временем продолжал стоять перед Ирой на коленях.

— Хочешь быть моим рабом?

Я замялся...

— Я спрашиваю, будешь моим рабом? Отвечай!

— Хочу... ну, то есть, буду...

— А куда ж ты денешься! – Ирина засмеялась. - Ладно скоро моя мама придет. Тебе пора домой.

Ирина проводила меня до двери.

— Ну! Ничего не забыл?

— Кажется нет. Всё собрал.

— Недотёпа! Прощаясь со своей царицей, раб должен поцеловать ей ногу!

Ирина указала пальчиком вниз и я, снова упав перед ней на колени, склонился и ниц и коснулся губами её ноги.

Домой я летел, как на крыльях. Я стал рабом самой красивой однокурсницы, а она моя царица! С ума можно сойти от счастья.

Каждый день я служил Ирине. Носил за ней до дома сумку. Войдя в квартиру помогал ей разуться. Уже наступили холода и я, стоя на коленях, стягивал с неё сапожки. Припадал губами к её ножке, затянутой в капрон.

Потом мы занимались учебой. Вернее, я выполнял её задания, а уж потом свои.

Благодаря мне Ира стала лучше заниматься. За каждый её зачет, полученный с моей помощью, мне в качестве награды разрешалось поцеловать подошву её ноги.

Это происходило так: Ирочка садилась в кресло, клала ноги на пуфик, а я коленопреклоненный припадал к её босым ногам. В этот момент я был на седьмом небе от восторга.

Ирочка помыкала мной как хотела. Вскоре я уже вовсю убирался в их с мамой квартире: протирал пыль, мыл полы, выносил мусор, а еще ходил в магазин за продуктами, тратил свою стипендию, чтобы купить Ире конфет или шоколадку. На курсе надо мной посмеивались, и после того случая, когда я попросил прощения стоя на коленях, и потом, когда видели, что я ношу за Ирой сумку, а она мною командует. Но мне было всё равно. Служение такое девушке доставляло мне ни с чем не сравнимое удовольствие, так что насмешки однокурсников меня не смущали.

Если Ира за что-то сердилась на меня, то мне приходилось умолять её о прощении стоя на коленях не менее получаса. Но я редко её огорчал. Старался выполнять её приказы и распоряжения как можно лучше. Однажды она наградила меня своим старым порванным чулком, и я носил его во внутреннем кармане, поближе к сердцу.

Мама Ирины догадывалась о наших неординарных отношениях. Однажды, когда я пришел к Ире, дверь мне вдруг открыла ее мама, она улыбнулась, и в ответ на моё «здравствуйте» подала руку для поцелуя.

— Дочке целуешь ножки, ну, а маме хотя бы руку, кавалер.

Я обомлел, но склонил голову и коснулся губами её пальцев.

— Больше можешь не стесняться при мне быть галантным с Ирочкой. Если уж ты такой влюблённый...

Конечно же я был безумно влюблён в Ирину, но она не позволяла мне никаких проявлений чувств кроме обожания и поклонения. О том, чтобы обнять её или поцеловать в губы не могло быть и речи. Мне разрешалось касаться губами только её рук и ног. Но я был доволен и этим.

В подчинение у Ирины я находился весь первый курс. С моей помощью она прекрасно сдала сессию и собралась на юг. Без меня. Вечером перед отъездом она разрешила мне напоследок поцеловать ей ноги, и на память подарила свои старые босоножки...

— Вот, будешь их целовать и вспоминать меня, пока я там развлекаюсь у моря. .. - сказала она и лукаво улыбнулась.