Школьные годы-1. Изобразительное искусство.

Дисклеймер: все участники этого повествования на момент описываемых событий были старше 18 лет. Считайте, что я несколько раз оставался на второй год. И все мои одноклассники оставались, хехе.

Конец мая 1999 года. Уже совсем скоро не нужно будет просыпаться в пол-восьмого утра и торопиться в школу. Нет ничего лучше, чем вставать не по будильнику, а когда захочется, и целыми днями заниматься своими делами.

Последняя учебная неделя - самое чудесное время.

Я сидел за последний партой и вдыхал дурманящий, уже почти летний воздух из открытого окна кабинета изобразительного искусства. Скорей бы закончился последний урок...

О, это прекрасное короткое московское межсезонье, когда ещё нет изнуряющей жары и можно ходить в лёгкой ветровке, а то и в одной футболке.

За итоговые отметки я не переживал - на этот раз обошлось без сюрпризов. Я был круглым отличником, но не могу назвать себя особо прилежным учеником. Просто мне всё легко давалось, достаточно было один раз прочитать главу или выписать формулу - и я мгновенно всё запоминал.

Последним уроком было рисование.

Хотя правильнее - «изобразительное искусство» или «изо». Наша учительница всё время поправляла нас, стоило кому-то произнести слово «рисование».

Последний урок в четверти, и заданием было изобразить что-то на свободную тему. До конца урока оставалось 20 минут. Я уже нарисовал на ватмане формата А3 при помощи кисточек, акварельных красок и гуаши лето, каким я его видел - двор обычной серой девятиэтажки, детскую площадку, гаражи и над всем этим - яркое солнце, и тупо ждал окончания урока.

Надо сказать, что обстановка на уроках рисования была всегда довольно расслабленная. Мы свободно перемещались по кабинету и общались далеко не шепотом.

Я время от времени поглядывал на коленки одноклассниц и принимал активное участие в обсуждении музыкальных новинок с пацанами, сидевшими за партой передо мной.

Наша учительница, Наталья Викторовна, ходила по рядам, смотрела, кто как справляется с рисунками и при необходимости поправляла, помогала внести нужные штрихи, чтобы наша подростковая мазня хотя бы отдаленно напоминала то самое «изобразительное искусство».

Наталье Викторовне было 40 лет. Я знал ее еще с подготовительного класса и она мне очень нравилась как учительница - веселая, добрая, внимательная. Я входил в число её любимчиков и даже одно время посещал кружок изо - она утверждала, что у меня есть талант. Общалась с нами на равных, практически на любые темы.

Наталья носила стрижку каре и красила волосы в иссиня-чёрный цвет. Статная женщина в теле. Правда, оценить её фигуру по достоинству было весьма затруднительно. Одевалась она всегда довольно скромно - закрытые длинные платья, брюки со свободными кофтами ниже попы. То ли стеснялась своих выдающихся форм, то ли скрывала их, дабы не привлекать внимание. Впрочем, эталоном красоты в то время считались худышки, а Наталья была их прямой противоположностью.

Однако в этот день она была одета весьма нетипично для себя - чёрный костюм с классической юбкой чуть выше колена и небольшим разрезом сзади, тонкие чёрные колготки и туфли на низком каблуке.

Когда она шла по проходу, ее огромные булки не могли не привлекать внимания. Её юбка обтянула их так, что казалось, вот-вот лопнет. И контур трусиков, проступавший под юбкой, также было невозможно не заметить. От этого вида я, естественно, почувствовал возбуждение.

И вот она подошла к одноклассницам, сидевшим через проход чуть спереди от нашей с пацанами компании, и наклонилась, рассматривая творение одной из них.

Получилось так, что ее огромная жопа оказалась выставленной в нашу сторону.

Это, естественно, не могло не привлечь моё внимание, но и пацанов, сидевших спереди от меня, это зрелище также не оставило равнодушными. Разговоры о музыке сменились на шёпот и смехуёчки. «Сраку отклячила», «ну и жопень» - доносились до меня обрывки фраз.

Причём, судя по интонациям, они просто смеялись над одной из моих любимых учительниц. Я же в тот момент испытывал совсем другие чувства.

Увлёкшись, Наталья Викторовна наклонилась ещё сильнее, её пиджак задрался и оказалось, что у неё на юбке расстегнута молния. В этот небольшой, буквально с 10 сантиметров, просвет можно было разглядеть её колготки и белевшие под ними трусики.

Как оказалось, эта пикантная деталь привлекла не только моё внимание. Пацаны, сидевшие передо мной, уже не сдерживали смех и оживленно шептались - «во сраку отъела, юбку застегнуть не может» и передавали эту информацию сидевшим в нашем ряду, по цепочке. Наталья, казалось, увлеклась рисунками одноклассниц и не замечала столь повышенного внимания к себе.

Мне же было неприятно, что её обсуждают в таких выражениях.

И вот она подошла ко мне:

— Максик, показывай, что у тебя там? Задумка интересная, но я бы кое-что добавила... - и, обмокнув кисть в баночке с водой, стала работать над полутонами и тенями на моем рисунке.

Пацаны уже забыли о ней и обсуждали компьютерные игры.

Когда Наталья наклонилась ко мне, я шепотом, чтобы никто не услышал, сказал:

— Наталья Викторовна, у вас юбка расстегнута..

От неожиданности она распрямилась и тихонько переспросила:

— Что?

Я встал из-за парты и на ушко ей повторил:

— У вас юбка расстегнута.

Смутившись, она чуть попятилась назад и стала пытаться застегнуть молнию, но видимо, она не поддавалась...

Весь класс галдел и никому до нас с ней было никакого дела.

Видимо, поняв, что одной ей не справиться, она, смущаясь, сказала:

— Максим, мне понадобится твоя помощь, - и пошла к своему столу в начале кабинета, одергивая пиджак. На учительском столе лежали разные альбомы с картинами великих художников.

Взяв одну стопку, она кивнула мне:

— Бери и давай их в шкафу разложим.

Я взял довольно увесистую стопку альбомов и прошёл за учительницей в конец кабинета. В противоположном от окна углу находился шкаф.

Наталья Викторовна села на корточки, открыла нижние дверцы шкафа и стала не спеша складывать альбомы внутрь.

Я собирался последовать ее примеру, но как только я присел рядом с моей любимой учительницей, она тихонько сказала:

— Макс, помоги мне с молнией, пожалуйста. Она, наверно, заела...

Оглядевшись и убедившись, что одноклассники заняты своими делами и не смотрят в нашу с ней сторону, я принялся за дело, пока Наталья Викторовна нарочито не спеша складывала альбомы в шкаф. Молния была застегнута буквально на пару сантиметров и дальше не поддавалась ни в какую. Несколько раз безуспешно пытаясь дернуть ее вверх, я решил, наоборот, расстегнуть её до конца и вытащить ткань, которая попала между зубчиками и мешала.

О, эти непередаваемые моменты, когда я прикасался к ее телу! Это продолжалось буквально пол-минуты, но для меня время тогда остановилось. Про дикое возбуждение даже не говорю - и так всё понятно. Наконец, я справился с молнией и сказал так, чтоб никто не услышал:

— Получилось.

В глазах Натальи я увидел благодарность и чувство облегчения. Она улыбнулась и сказала «спасибо».

Я принялся помогать ей с альбомами, и тут меня ждал ещё один сюрприз. Дело в том, что то ли задняя стенка шкафа была сделана зеркальной, то ли к ней было зачем-то прислонено зеркало, но факт в том, что мне открылся поистине чудесный вид... Наталья Викторовна сидела на корточках с чуть раздвинутыми ногами, и в отражении мне было прекрасно видно ее аппетитные пухлые ножки в колготках, а в промежности, скрытые тонким капроном колготок, белели трусики.

Мы складывали альбомы, и тут вдруг она прервала молчание:

— Мааакс?

— Да?

— Кто-то ещё видел?

— Что? А, ну пацаны ещё, вроде, Серый и Вован.

— Стыдно-то как... Спасибо тебе. Сейчас-то ничего не видно?

— Нуу, - замялся я, - сзади нет. Я застегнул.

— А где? Ах ты ж... - и в этот момент она сомкнула ноги и одернула юбку.

Наталья посмотрела на меня, но вопреки ожиданиям, в ее глазах я не увидел злости. Только странный огонёк. Как будто она увидела меня впервые и внимательно рассматривала, едва заметно улыбаясь.

Я жутко покраснел под ее пристальным взглядом, поспешил сложить оставшиеся альбомы и пошел на своё место.

Прозвенел звонок.

Большинство поспешно собирало вещи и бежало прочь из школы, на свободу. Только две одноклассницы подошли к Наталье и о чем-то с ней довольно оживленно беседовали. Я, всё ещё смущаясь, сказал «до свидания», стараясь не встречаться взглядом с учительницей, и тоже поспешил домой.

Она, перебив что-то ей увлечённо рассказывавшую одноклассницу, перехватила меня:

— Максим! Задержись, пожалуйста, мне понадобится твоя помощь.

Я попытался было сказать, что спешу, но Наталья меня перебила:

— Это ненадолго. И улыбнулась.

Я сел за первую парту напротив учительского стола.

Наталья Викторовна заполняла журнал и продолжала делать вид, что слушает, о чем ей лопочет ученица. Вскоре они попрощались и одноклассницы убежали. Наталья, молча дозаполнив журнал, захлопнула его и пошла к двери в кабинет с ключами.

Закрывшись изнутри, снова села за свой стол и стала внимательно на меня смотреть.

Я первым нарушил тишину:

— Наталья Вик...

— Макс, что... - она запнулась, - господи, почему ты решил сказать мне о моем.. Эээ.. Ну.. происшествии?

— Вы про молнию? - я хотел поскорее завершить этот разговор и пойти вздрочнуть дома, вспоминая возбуждающие моменты этого урока.

Она кивнула.

— Ну потому что это увидели пацаны и начали ржать над вами.

— И ты решил спасти от позора бедную училку?

— Ну типа того...

Она улыбнулась и о чем-то задумалась.

— Всё, я могу идти?

— Погоди. А там, возле шкафа...

— Я случайно!

— Скажи мне, только честно, тебе понравилось?

Я замялся...

— Честно. Это останется между нами. Я умею хранить секреты. Тем более, ты мне так помог сегодня... - она нервно хохотнула - я ведь обратила внимание на бугор в твоих штанах...

Я покраснел, как вареный рак.

— Наталья Викторовна, ну вы же сами видели. К чему этот допрос?

— Я хочу услышать от тебя! Давай, не стесняйся. Ну же!

Я был поражён откровенностью своей учительницы и не понимал, что происходит, но выпалил, как на духу:

— Да! Мне очень понравилось подглядывать за вами.

Она рассмеялась.

И что ты хотел там рассмотреть?

— Ну... вас... ваши трусики... вашу... хм.. что у вас там, между ножек...

— Ах ты шалун! Хочешь ещё увидеть?

— Не откажусь.

Наталья Викторовна встала из-за своего стола, села на парту через проход от меня и стала медленно раздвигать ноги. Я жадно смотрел, как задирается ее юбка, пожирал взглядом ее пухлые ляжки и вот, наконец, моему взгляду открылась её промежность в белых трусиках.

— Нравится? Иди ко мне, мой малыш.

Я подошёл поближе к бесстыже сидевшей на парте с раздвинутыми ногами учительнице, она притянула меня и впилась своими губами в мои.

— Ты хоть целоваться-то умеешь?

— Ну...

Наталья Викторовна обняла меня за шею, стала страстно целовать и прижимать меня к своей груди. Я чувствовал приятный аромат её духов, косметики и ещё незнакомый мне тогда запах возбуждённой зрелой самки.

Наши языки сплелись и я, чуть осмелев, начал гладить тело Натальи, проводить руками по спине, лапать грудь через одежду...

Она сжала меня своими коленками и провела рукой по брюкам в районе паха. Мой рвавшийся наружу болт чуть не взорвался от этого. Наталья Викторовна расстегнула ремень, достала его из моих штанов и стала медленно водить по стволу вверх-вниз.

Оторвавшись от моих губ, она прошептала:

— Боже, Макс, что мы творим... Аххх...

Я вновь прильнул к её губам, боясь, что всё закончится, толком и не начавшись. Моя рука стала гладить её ножки выше коленей... И вот я прикоснулся к её промежности через колготки и трусики. Рука почувствовала жар и гладила что-то мягкое...

Не чувствуя сопротивления, я пытался залезть внутрь, но тут Наталья чуть отстранила меня, сказав «подожди, ты так колготки порвёшь», встала с парты, ещё выше задрала юбку и, схватившись руками за резинку колготок, легким движением их приспустила, скинула туфли, сняла колготки полностью и, отбросив их в сторону, вновь села на парту.

Положив руку на её промежность, от которой меня отделяла лишь преграда в виде беленьких трусиков, я почувствовал там посторонний предмет.

— А что там?

— А... не.. все хорошо.. ежедневка.. продолжай.. аххх... нравится гладить там? Посмотри.. на неё.. ты же хотел.. аххх...

Наталья приподняла свою аппетитную попу, и я снял с неё довольно скромные белые трусики с небольшой кружевной вставкой спереди.

Ох, если бы она продолжала мне дрочить в этот момент, я бы по-любому кончил на месте.

Открывшийся вид был шикарен - заросший чёрными кудряшками лобок и такие же волосатые пухлые валики её киски. Волосики в её промежности блестели от влаги, а между валиками больших, во всех смыслах, половых губок виднелась сочащаяся прозрачной жидкостью щель.

Я присел напротив, Наталья гладила меня по голове и спросила:

— Ну как тебе моя пизда?

Матерное слово, естественно, резануло слух. Я ответил:

— У вас очень красивая... пиписька.

Наталья засмеялась:

— Это у одноклассниц твоих пиписьки лысые, а у меня - пизда!

— Да, красивая она у вас...

— А теперь целуй ее, - сказала Наталья, легонько наплавляя мою голову к своей пизде.

Я осторожно лизнул ее дырку... Ещё. И ещё...

Этот чудесный запах возбужденной неподмытой зрелой бабы, ее выделений и ещё немножко мочи, не сравнится ни с чем!

Учительница крепко прижала моё лицо к своей дырке, и я начал энергично работать там языком, проникая между текущих губок.

Наталья тихонько постанывала:

— Ахххх... аххххх.. о дааа... не останавливайся!

Кудряшки в ее промежности лезли в рот и щекотали нос, но мне было всё равно. Эти новые, непередаваемые ощущения единения с самой заветной частью женского тела заставляли мой язык двигаться там всё быстрее, и вот настал момент кульминации. Наталья затряслась, приглушенно вскрикнула и в этот момент я почувствовал, как мне в рот брызнуло немного жидкости.

— Иди ко мне, - пробормотала она как в бреду, - я встал, заметив, что на полу образовалась лужица...

Притянув меня к себе, Наталья страстно меня целовала, сдвинулась на самый край парты и, взяв в руку мой готовый лопнуть в любой момент член, направила его в свою мохнатку...

О Боже, я был на седьмом небе от внезапно свалившегося на меня счастья и, сделав всего буквально пару движений в этой горячей и влажной норке, бурно кончил в пиздень своей учительницы.

Издав вздох облегчения от долгожданной разрядки, я повалил Наталью на парту, лёг сверху и стал целовать шею, не в состоянии сказать ни слова.

— Пусть побудет там... - шепотом произнесла она.

Член стремительно уменьшался в размере и норовил выскользнуть из столь гостеприимной дырки.

Наконец, осознав, что произошло, я встал и принялся застегивать штаны.

Наталья Викторовна же подняла разбросанные трусы с колготками и принялась их натягивать.

В какой-то момент она, обувшись и успев натянуть колготки чуть выше коленей, приспустила трусики и села на корточки прямо в проходе.

В этот момент из её пизды вышла сопля моей спермы и повисла на губах и волосиках. Сделав, видимо, усилие, так, что губки ее пизды несколько раз то раскрылись, то сжались, ей удалось сделать так, что сперма сорвалась с ее пизды и упала на пол.

Натянув трусики с колготками, она размазала этот след нашего преступления подошвой по полу, улыбнулась, достала из своей сумочки косметичку, поправила прическу и подкрасила губы. А я всё смотрел на эту великолепную женщину, несколько минут назад доставившую мне столько удовольствия...

— Пойдём, проводишь меня до дома, рыцарь. Ты ведь рыцарь, Макс, и умеешь держать язык за зубами?

— Конечно!

— Ладно, пошли, возьми пакет, а то тяжёлый - как ни в чем не бывало сказала Наталья и мы, закрыв класс, вышли из школы и молча побрели в сторону её дома.

На улице была прекрасная погодка, градусов 18. Цвели деревья, щебетали птички.

Разговор не клеился, я не понимал, как теперь вести себя со своей учительницей и не заметил, как мы дошли до подъезда серой сталинской пятиэтажки, где она проживала.

— Ну всё, я пошла, спасибо, что проводил. И вообще спасибо тебе, Макс, ты настоящий мужчина! - чмокнула меня в щёку, взяла свой пакет и упорхнула в подъезд, виляя шикарной попкой.

***

С Натальей мы увиделись лишь спустя лет 15. Немного поговорили как учительница и бывший ученик и разошлись. Она действительно является талантливой художницей и педагогом, в школе уже давно не работает, а возглавляет свою художку.

***

Летом 1999 года мы переехали в соседний район и я стал ходить в другую школу. Впрочем, там интересных историй тоже хватало.