По просьбам некоторых читателей продолжаю краткий обзор злачных мест нашего грешного мира. На этот раз судьба занесла меня в Сенегал, где в посольстве одной соседней страны трудился батюшка моей жены.

Ваш Ал Вал Ге

Именно на последних, «расслабляющих» страницах двухнедельной шоу-программы местного варьете «Конфетти» я нашел номер телефона Кейи. И не без труда добрался по указанному в ней адресу до лестницы С2 монструозного здания из необработанного бетона, расположенного посреди десятка других таких же, ему подобных, составляющих угнетающее целое, этакое гнездо бедности, которое здравомыслящий человек даже не осмелится назвать «Резиденцией». Громкие лестницы, ржавые металлические перила, облупившаяся краска, тонкие двери в квартиры, пропускающие животные крики их жильцов и децибелы того, что местные жильцы неправильно, на мой взгляд, называют «музыкой». Лифт архитектор этого бетонного чудища не предусмотрел даже в проекте, так что, добравшись на своих двоих до третьего этажа я немного запыхался, и не пытаясь отдышаться, тут же позвонил в замызганную дверь, с нетерпением ожидая встречи с ней, с Кейи.

Замок ржаво скрипнул, и дверь приоткрылась, обнажив в щели большие чёрные глаза и приветливую белозубую улыбку. Я последовала за ней, женщиной в коротком ярко-синем пляжном платье, небрежно, явно впопыхах одетом прямо на обнажённое тело. Она свободно покачивала под ним ягодицами, и я проскользнул за ней между корзинами с пустыми бутылками, коробками и мебелью, расставленными то тут, то там из-за нехватки места в другом месте. Её комнату почти полностью была занята большой кроватью-аэродромом, там что на остальное - шкаф с зеркалом и захламленную полку со средствами для снятия макияжа и прочей дребеденью, вроде коробки с презервативами, едва хватило места. Над кроватью возвышалось распятие с веткой из сухого пыльного самшита в обрамлении выцветших фотографий Иоанна Павла II и Матери Терезы. Итак, очевидно, что наши занятия сексом должны были быть обрамлены под божественную защиту.

— Сто двадцать… хорошо? Вас устраивает?

Она могла бы попросить и двести, и я бы согласился, ведь был с первого взгляда очарован её соблазнительной поступью, её свободной и щедрой грудью, очень свободно обернутой в воздушную ткань её платья, и её сочными негритянскими губами, чувственными с головы до ног, вернее теми, что ясно просвечивали сквозь тонкую ткань между её ног.

Раздражая украдкой мои губы влажными поцелуями, Кейя начала раздевать меня, стараясь положить мою рубашку на спинку стула, а штаны сложить как следует, складка в складку, чего я никогда не делаю должным образом, в конце концов, огорчая тем самым мою жену, аккуратистку-перфекционистку. Увидев меня голым и с задранным в небеса самым моим ценным имуществом, которым я к тому времени обладал, она видимо обрадовалась. Её платье быстро оказалось на полу, и Кейя явилась мне в своей великолепной наготе. Я не ошибся, угадав упругость и объем её грудей, с небольшими, почти черными коричневыми ареолами, которые достойно венчали их, делая их смуглую кожу ещё более темной и немного туманной.

На её тонкой талии, на шелковистой коже её бёдер, на более прохладной из её круглых, мясистых ягодиц мои руки в панике боялись, что их всего две и их нехватит на всё это богатство. Она улыбнулась, видя моё волнение, потерлась грудью о мою грудь, поцеловала меня в плечи и в шею, профессионально удивилась моей скованности, которую её руки, полные энергии, стремились возбудить и возвысить.

В голове у меня тут же родились строчки, как будто ей, моей голове, больше нечем было заняться в это время:

Талия её тонка,

А бёдра широки и крепки

Как будто солнце льётся на них

Как будто океан волнуется меж ними

Её движения грациозны и легки

Но в то же время полны силы и энергии

Как будто Кейя танцует под звуки барабанов

Как будто владеет миром в своих руках

Её чёрные кудри, словно волны в океане

Её полные губы, как сочные ягоды на ветвях,

Её кожа, как шоколад, сладок и горек,

Её глаза, как жемчуг, сверкают и блестят...

Пронзая сердце моё.

Не говоря ни слова и уверенная в эффекте, который она на меня производила, Кейя легла на спину, широко раздвинув бедра. Мой язык пришёл мне на помощь, чтобы моим рукам не было так одиноко в их порочном исследовании Кайиного тела. Мои губы жадно схватили её клитор и усердно работали, пытаясь сделать его твердым.

— Хорошо, да, хорошо, давай, мой белый хозяин… ты ангел.

Она начала сжимать бёдра и настолько быстро и мощно выдыхать сладости меж своих ног, что я было подумал, что она притворяется. Но судороги, которые оживляли её холм Венеры, и теплая, сладкая жидкость, вытекавшая из его основания, свидетельствовали о реальности её наслаждения. Прекрасный оргазм сотряс её тело, из горла вырвался хриплый крик возбужденной киски. Я продолжала надавливать языком на клитор, чтобы продлить её наслаждение, и тут позади меня открылась дверь.

— Мама, у меня болит зуб.

— Подойди ко мне, мой Бику, - произнесла Кейя, слегка отдышавшись.

К нам подошёл мальчик, на вид лет трёх-четырёх, чёрный, как и его мать, и весь из себя такой симпатичный, с большими озорными глазами и тонкой прядью вьющихся волос на лбу.

— Джентльмен хороший?

— О, да, сынок, он был очень мил с твоей мамой.

— У меня болит зуб.

Кейя не мешкая дала ему пососать набухший сосок её груди, всё ещё вполне очевидно пребывая в паутине оргазма, пронизавшего её тело и не совсем понимая, что она творит. А я, тем временем, возобновил свою работу языком, чтобы предложить ей вторую волну наслаждения. На этот раз она кончила намного быстрее, вероятно потому, что мы вдвоем с её сыном позаботились об её эрогенных зонах.

— Смотри, как твоя мама радует этого джентльмена.

Мы продемонстрировали её сыну позу 69. Почувствовав мое взрывное нетерпение, Кейя надела на меня латексный капюшон, и я принял её по-собачьи. Её бедра и спина волновались, она вздыхала так же сладостно, как пять минут назад. Я раздвинул её ягодицы, чтобы увидеть сокращения её анальной дырочки, застрявшей в углублении глубокой борозды, и я обещал себе почтить её своим языком в один прекрасный день.

— Мама, я хочу сестричку.

Сейчас было не самое удобное для Кейи время отвечать на этот вопрос. Но при этом ребенок не оставил ни крохи внимания от плескания материнской груди и удовольствия, которое она проявляла при моём проникновении в её тело. Я прошептал Кейе слова любви на ушко.

— Как хорошо, что животик у тебя такой мягкий, моя красивая черная кошечка.

— Мам, он сейчас делает нам сестрёнку, этот господин?

— Но нет, Бику, смотри, он здесь, сок этого джентльмена.

И она показала сыну презерватив, полный спермы, который она только что сняла с моего члена.

— Мама, я хочу шоколадку.

— Пошли на кухню, сынок.

И она ушла голой с сыном на кухню, чтобы приготовить ему перекус. Я бы, конечно, предпочёл, чтобы она осталась лежать со мной. Мы могли бы немного поболтать, чтобы лучше узнать друг друга. Возможно, она отблагодарила бы меня за удовольствие, которое я доставил ей настоящими поцелуями, которые её сочные губы, несомненно, умели дарить. На этот раз мне это не удалось. Я оделся и присоединился к ней на кухне, чтобы насладиться её превосходной наготой.

— Мам, джентльмен хороший?

— Да, Бику, посмотри, какие новенькие банкноты он мне дал. Мы скоро пойдем с тобой по магазинам.

— Ты купишь мне Киндер?

— Это не очень хорошо для твоих зубов.

Она суетилась перед ним обнаженной, словно Ева в раю, на своей маленькой кухонке, её груди тряслись в такт движениям, а ягодицы блестели в предвечернем свете, как патинированная бронза древней статуи богини.

— Возьми немного себе, чтобы восстановить силы, - вдруг обратилась она ко мне.

Она подала мне, как и Бику, апельсиновый сок и печенье с шоколадной начинкой. Оказывается, те самые большие душистые бисквиты, которыми я наслаждался пятьдесят лет тому назад, никуда не пропали и всё ещё существуют! Этот маленький кусочек бисквита заново открыл мне дверь в моё счастливое детство, когда я впервые захрустел шоколадным печеньем, и мне пришла в голову мысль, что моя мать могла бы вполне быть этой красивой негритянкой.

У Кейи были свои дела, так что она проводила меня до двери, скользнула розовым кончиком языка между моими губами и поблагодарила меня долгим поцелуем, который я до сих пор с любовью вспоминаю. Я вышел из её дома в таком приподнятом настроении, что меня чуть не сбил автобус.

Три дня спустя, я, словно нетерпеливый ребенок, стремящийся делать только то, что ему нравится, назначил Кейе новую встречу, захватив на неё купленную в местном магазине для её сына красивую гоночную машину, синюю, как и моя первая, в моём далёком детстве, с батарейками для движения и зуммером, имитирующим звук двигателя.

Будет ли эта встреча так же хороша, так же безумна, как и первая? Я ожидал многого от неё и с оттенком беспокойства наблюдал, как проходят часы до того восхитительного момента, когда я наконец-то смогу позвонить в её дверь. Кстати, в то время у меня в планах сформировался проект о написании эссе об эротике кнопок дверных звонков, особенно, если они хоть отдалённо походят формой на сосок женской груди. Дверь распахнулась, но передо мной было отнюдь не лицо Кейи.

— Заходи, мой мальчик, не задерживайся.

Это была толстая негритянка, очень пухлая, если выразиться вежливо, или просто жирная, если называть вещи и людей своими именами, которая приветствовала меня своим низким голосом с типично африканской насмешливой интонацией. Знакомство на входе, широкая теплая улыбка, плечи и руки, окутанные маслянистой плотью и оставленные обнаженными чем-то вроде платья без бретелек, стянутого вокруг объемной груди. Всё это богатство произвело на меня сильное впечатление. Шаркающей походкой эта чёрная красавица провела меня в гостиную, и, внезапно обернувшись, всё также смешливо проронила:

— Итак, ты пришёл сюда потрахать голую чёрную задницу? Кейя, это моя племянница. Но цвет её кожи доподлинно никому неизвестен, ведь её мамаша трахахалась со многими мужиками, неграми, белыми, желтыми и даже красными, а муж выгнал её именно за эту неразборчивость, а не за измены.

— . ..

— Ты, как я посмотрю, из числа тех белых гурманов, кто любит негритянок. Мы здесь рады, что в мире есть такие белые люди. нам легче от этого живётся. Правда, их совсем немного. И то, лишь потому, что мы, негритянки, такие горячие.

Меня немного удивило, что она говорила о «негритянках» — употребляя такой «колониалистский» термин, который я до сей поры считал запретным. И ответил ей наивно, но искренне:

— И прием в вашем доме такой гостеприимный, теплый, я бы даже сказал, материнский.

Она перемежала свои замечания тяжёлыми шлепками по моим бёдрам и рассмеялась, когда я сказал, что это напоминает мне «детский сад». Она провела рукой по моей ширинке, чтобы посмотреть, насколько я возбужден.

— У тебя хороший член. Хороший член для красивой голой задницы.

Затем пришла Кейя, запыхавшись, как и я, после трехэтажного подъема. Она достала из сумки какие-то административные бумаги и заговорила с теткой на бешеной скорости на африканском языке - волоф, как я узнал позже. Они начали долгую дискуссию, в ходе которой я узнал такие слова, как «социальное обеспечение» и «аттестация». Тон беседы неуклонно повышался, как будто они спорили о судьбе человечества, но это был просто жаркий разговор между родственниками. Кейя закончила его тем, что сказала своей тете, глядя на меня, что-то, что, вероятно, означало:

— Этот парень пришел сюда потрахаться. Давай, не будем его разочаровывать и остановимся. Я собираюсь опорожнить его яйца, и это даст нам немного денег на еду.

— Послушай, Кейя, если у тебя проблемы с банком или что-то ещё в этом роде, я, возможно, мог бы тебе помочь.

— Нет, проблемы не с банком, а с Собесом, им нужен сертификат о прививках. Мы поговорим об этом чуть позже.

И она привела меня в спальню.

— Вашего сына здесь нет?

— Он в детском саду.

— У меня есть для него подарок.

— Ого, - искренне восхитилась Кейя, - она великолепна, эта твоя машинка. Сын будет счастлив. Спасибо, милый, ты настоящий ангел.

Она отблагодарила меня поцелуем, заманчивым, но слишком быстрым, хотя и не настолько, тем не менее, чтобы позволить моему языку подразнить её.

Игрушка была яркой и красивой,

Синего цвета, гладкая и глянцевая,

И я знал, что сынишка её будет рад,

И он не сможет ей не радоваться.

Когда я подарок ей передал,

Моя Кейя улыбнулась мне,

И я знал, что я правильно сделал,

Что этой семье я так помогаю.

Моя любовь к негритянке невероятна,

И я счастлив, что она у меня есть,

И я готов делать всё, чтобы её сын

Всегда был счастлив и в безопасности.

( не смейтесь и не плачьте, это не я, а искусственный интеллект)

Несколькими мгновениями спустя с нас как-то незаметно слетела одежда и мы оказались голыми посреди этой захламленной комнаты. Кейя позволяла мне долго философически водить губами по всему её телу, по шее, по грудям, по животу, по впадинам под мышками. Сама же она в это время пребывала, казалось, где-то другом месте. Может, она в это время думала о сыне, или о собесе, замучавшем её справками, или она просто устала после дневной беготни. От неё приятно пахло наготой, которая мне так нравится, плюс её кожа была липкой от восхитительного пота, придававшего её запаху мускусную нотку. Я сосал Кайины соски, как это делал её сын на днях на моих глазах. Она начала дрожать, надеюсь, от возбуждения, и я опустился на шелковистую кожу её бедер. Я приоткрыл их пошире, чтобы созерцать и наслаждаться открывшемуся моему взгляду пейзажу с холмами и тёмным лесом, прежде чем попробовать клубнично-шоколадную чашку её очаровательной киски. Я погрузил свой измученный жаждой язык в неё так глубоко, как только мог. Я держал её бёдра высоко поднятыми, чтобы достать между её ягодицами гвоздику, уже жадно поджидающую к тому времени меня.

Её клитор был опухшим, как и пенис её сына, когда он смотрел на нас, и на мгновение мне показалось, что я тоже сосу его.

— Это хорошо, ты чудесный любовник… ты настоящий ангел… ах, как это хорошо, продолжай.

Не торопясь с движениями, я дал ей время ощутить подъем наслаждения, жар, как он поднимается в её мозг, захватывает его, а потом плавно стекает в её клитор. С каждым нажатием моих губ я чувствовал, как её бутон растет и расцветает, а её стоны становились всё глубже и обретали хриплый тембр. В решающий момент дверь позади меня открылась. Это жирная негритянская Кейина тётка пришла за кухонным полотенцем из шкафа.

— Чёрт возьми, дура, - не сдержался я, - ты заставляешь меня кончить в Кейю.

Не обращая внимания на моё оскорбление, тётка продолжила разговор на своём дурацком волоф со своей племянницой, полностью поглощённой своими собственными эмоциями. Так что это был не диалог, а монолог. Отведя душу за этим дурацким разговором, тётка вышла прочь со своим дурацким полотенцем.

Кейя кончила так сильно, что её груди задрожали буквально на несколько непридуманных мной долгих минут. Или мне, по крайней мере, так показалось. Её соски были настолько чувствительными, что она отказывала мне в праве их сосать в попытке продлить её наслаждение. Я довольствовался лишь тем, что украдкой целовал её веки и шею, слушая, как её дыхание медленно успокаивается. И как миссионер, лежащий на своей африканской служанке, я снова неспешно нанизал её на свой член. Мои приходы и уходы оживляли её тело, электричество пронизывало нас обоих, и мы соединили наши губы, чтобы смешать наши языки и наши вздохи.

Я был абсолютно уверен, что толстая тетка подслушивала за дверью, мне даже показалось, что я услышал её вздох, но она не посмела вернуться в нашу комнату за ещё одним кухонным полотенцем, так что мы смогли насладиться нашим одновременным оргазмом в необходимой для этого состояния тишине. Кейя положила голову мне на грудь, и в зеркале шифоньера отразилась мозаика из черно-белой кожи наших любовно переплетенных тел.

Голые, даже не прикрывшись простынёй, мы без всякого стеснения пошли умываться в ванную. Затем я оделся, чтобы пойти поздороваться с тётей-вуайеристкой, но Кейя осталась голой. Я мимоходом сообщил ей, что без малейшего труда смогу достать для неё справку о прививках её сына, которую запрашивала служба социального обеспечения.

— Ах, блядь, я знаю, что ты любишь хвастаться своей голой задницей! А ну, иди сюда, сука. - С неожиданной силой тётка схватила Кейю, положила её лицом на диван и начала жестко шлепать. Должно быть, это было для них привычным делом, потому что сначала Кейя смеялась, но надзирательница, несмотря на моё присутствие при этой порке, не жалела ударов, и шлепки посыпались градом, так что Кия выглядела уже не так бодро, и мне показалось, что она собиралась расплакаться.

— Хорошая порка для нерадивой задницы. – засмеялась толстуха и продолжила, уже обращаясь ко мне:

— Поди сюда, утешь свою шлюху, засунь язык ей в жопу, тебе ведь это нравится, белая свинья.

Мне не нужна была её эта дурацкая просьба, чтобы приступить к тому, о чём я уже мечтал целых минут пять. Я тут же поцеловал воспаленные ягодицы Кейи и скользнул языком к сморщенному отверстию, которое быстро открылось, чтобы позволить моему языку проникнуть в него как можно глубже.

Наконец, жестокий сомент разлуки настал. Моя черная Ева проводила меня до двери и отблагодарила за всё, включая и за те сто пятьдесят евро, что я оставил на тумбочке, чрезвычайно долгим чувственным и бархатистым поцелуем. Как я и догадывался, её сочные губы умеют дарить счастье.

В течение следующих недель я встречался с Кейей несколько раз, более интимно, чем в первые два раза. Она не жалела ни своего времени, ни своих поцелуев, ни своих ласк, так что я давал ей сначала сто восемьдесят, а потом и двести евро за свидание. В дальнейшем сумма моего вознаграждения стабилизировалась на уровне 220 евро, что, с учётом моего ограниченного бюджета, мешало мне видеться с ней чаще, чем раз в неделю.

Узнав, что приближается мой день рождения, Кейя пригласил меня на «маленькую вечеринку в мою честь». Её тетя должна была на ней присутствовать, что давало мне надежду на что-то пикантное и необычное.

Кейя и четверо её то ли подружек, то ли двоюродных сестёр, ждали меня, собравшись вокруг Сейнабу, как звали её тетку, которая мощно и властно восседала на каком-то потешном троне в ярко-красном церемониальном одеянии бубу, богато украшенном узорами, которые я не смог сразу рассмотреть в деталях. Они, эти чёрные девицы, были все очень веселы в своих нарядах ярких и разнообразных цветов. Я на мгновение подумал, что они уже успели опустошить несколько бутылок чего-то крепенького до моего прихода, но оказалось, что они были просто счастливы, оказавшись на этой вечеринке. Их реплики на языке волоф перемежались громкими взрывами смеха, понятными на любом языке.

— С днем рождения тебя, Ге!

Малика, родом с Мартиники, принесла с собой «плантерный пунш» и «блан-манже» (*) собственного изготовления. Пунш ещё больше подогрел разговор между ними, из которого я мало что понял, но в конце концов они стали громко скандировать по-английски:

— Подарок, подарок...

Сейнабу торжественно вручила мне половинку кокоса, в которой были свернуты трубочкой бумажки из тетрадки в клеточку. Я выбрал одну из них, развернул, прочитал и объявил:

— Заза.

Восторженные взгляды и аплодисменты обратились к победительнице, самой тихой и на вид скромной девушке из всех присутствовавших в комнате.

— Раздевайся, раздевайся догола...- заорали все вокруг.

В мгновение ока скромница Заза избавилась от платья.

— Ге, давай, и ты тоже, раздевайся догола, давай Ге, давай...

Таким непринуждённым образом выяснилось, что моим подарком оказалась Заза. Не мешкая, я тут же начал ласкать и целовать её прямо на ковре на глазах пяти женщин, которые пели свои народные песни, хлопали в ладоши и без зазрения совести громко комментировали наши телодвижения. Обычно в сексе я предпочитаю спокойствие и осмотрительность, но непредвиденность ситуации помогла мне стимулироваться. Заза быстро завопила от удовольствия, которое доставил ей мой язык, и раздались бурные аплодисменты зрителей. Заза повернулась, чтобы предложить моему вниманию свои круглые мясистые ягодицы. Максимально выгнувшись, она высоко подняла их, раздвинув бёдра. В ложбинке куста её черных вьющихся волос появилась яркая розовая щель, в которой блестели её выделения, наглядно свидетельствовавшие о том, что она с нетерпением ждала моего проникновения. Женщины хлопали в ладоши в ритме движений моего тела. С каждой загрузкой я чувствовал, что член мой становится немного больше, а Заза, между тем, трясла животом, чтобы я погружался в неё как можно глубже.

— Лу-лу-лу-лу, . ..

Наш одновременно случившийся оргазм был встречен присутствующими при этом действе девицами радостным воем. Не торопясь, Заза очистила языком головку моего члена, вытерла свою киску, и пунш снова пошёл по кругу.

— Подарок, подарок. – Утолив жажду, снова стали требовать женщины.

Я то думал, что всё уже закончено, но Сейнабу подала мне уже знакомый кокос для нового розыгрыша подарков. Я, грешным делом, уже начал беспокоиться о своём здоровье, что не смогу выстрелить шесть раз подряд и зря не принял заранее таблеточку виагры.

— Сейнабу.

Крик победы! Казалось, этого ждали все! Не дожидаясь коллективного приглашения, она быстренько разделась. Обнажённая Сейнабу была поистине величественна с её огромной грудью, множеством складок на животе и сильными бедрами, покрытыми целлюлитом. Она сияла, как королева-мать, счастливо возглавляющая свое племя.

Это происходило между нами в позе 69. Мы долго лизали и целовали друг друга. Энергия её языка и рук, сильный терпкий запах её влажной, теплой киски, смешанный с ароматами пота, мочи и любовного сока, сочившегося из её пизды, сразу же привели меня в чувство, а мой член в боевую позицию. Сейнабу несколько раз буквально визжала от удовольствия, хлопая своими необъятными бёдрами по моим ушам. Несмотря на боль в барабанных перепонках, я продолжал зажимать её большой бутон между губами и полировать его кончиком языка, но она, медленно и верно взяла инициативу в свои руки и положила меня на огромную подушку своего живота.

— Повезло тебе, - прохрипела она мне на ухо, - нравишься ты мне, гаденыш, и язык твой бесовский тоже. Трахни меня, я хочу твой член, маленький белый сучонок.

Каждый мой толчок в её живот сопровождался сильными шлепками по моей заднице. Тяжёлая, но озорная рука сжала мои яйца, а другая начала массировать задницу. С такой поддержкой мне не грозила внезапная потеря эрекции, и мой второй выстрел прозвучал с той же энергией и силой, что и первый.

Кейя дала мне немного пунша и корня имбиря, чтобы я был достаточно хорош для следующих её кузин. Мои щёки горели, и я не чувствовал никакого стыда, как вы можете себе представить.

— Следующая, следующая!!!

Заклинание в виде свёрнутых трубочкой бумажек обозначило мне в подарок сначала Малаику, затем Кейю, потом Аминату и, наконец, Мариату. Они с той же охотой, что и предыдущие женщины, предлагали мне свои губы, грудь, живот и ягодицы. Мой язык не подвел меня в приятной задаче заставить их кончить. В этом конвейере я успел между делом влюбиться в их шелковистую чёрную кожу, полные нежности полные половые губы, розовые щели, их энтузиазм попробовать на вкус мои ласки и поддержать меня в форме. Но последние, честно говоря, избранные по жребию, не удостоились такой чести, как первые. И, конечно, по моей вине.

Чтобы компенсировать эту несправедливость, я предложил проделать обход их черных кошечек с розовыми дырочками в обратном порядке. Это предложение было с энтузиазмом принято. И мы не стали ждать моего следующего дня рождения, чтобы реализовать это предложение.

После завершения этого пиршества у меня оставался один час, чтобы спуститься на землю и добраться до центрального вокзала и встретить мою жену, которая возвращалась ко мне от родителей.

(*) Крем на основе молока, яиц, миндаля, красных фруктов со вкусом ванили и свежей мяты.

Все стихи в этом тексте созданы искусственным интеллектом. Понимаю, что так себе, но пока что пишет только так.