В самое пламя, в пожар искусника брошу Терея,

Я и язык, и глаза, и члены, какими он отнял стыд у тебя,

Мечом иссеку, и преступную душу,

Тысячью ран изгоню. Я ВЕЛИКОЕ СДЕЛАТЬ ГОТОВА!

Это был не сон, а какой-то форменный фурор. Как будто некто могущественный выхватил меня из этого мира и поместил в совершенно иной. Всё происходило в другой, параллельной реальности. Иного объяснения нет. В отличие от сновидений, я отчётливо запомнила всё в мельчайших деталях.

Я сидела на сооружении, весьма похожем на этакий трон, или престол. В короткой облегающей кожаной юбке, сапожках со шпорами ка тонком каблучке, и с семихвостой плёткой в руке. Грудь мою стягивал бюстгальтер из чёрной тоненькой кожи, и это был весь гардероб. За поясом тонкий кинжал. А плётка-то в левой руке. Почему? Да в жизни левша я, и это каким-то образом переместилось в тот мир.

Предо мной простирался огромный зал с готическими колоннами и горящими факелами по сторонам. На расстоянии десятка метров обращённые ко мне лицами, на коленях стояли люди со связанными за спиной руками. В огне факелов отбрасываемые тени от них исполняли причудливый танец. Мужчины и женщины через одного, от двадцати до сорока лет от роду. Рабы. Абсолютно голые, даже без набедренных повязок, таково было моё повеление.

Из боковой ниши вышел лакей, просеменил по залу, и склонил голову пред моими ногами.

— Это все? – строго спросила я.

— Все, госпожа.

Я указала пальцем.

— Подведи тех двоих, остальных отправь в клетку.

— Слушаюсь, - он согнул спину в глубоком поклоне и щёлкнул пальцами двум стражникам, закованным в латы.

— Вон тех к госпоже, остальных убрать! Живо!

Они стояли передо мной на коленях ниц, а я размеренным шагом ходила подле и поглаживала их спины плетью. Наверное, стук моих каблучков тяжёлым набатом отдавался в их головах.

— Поднимись, раб, - приказала я мужчине.

Со связанными руками ему было неудобно, но он проворно встал. Я приподняла его голову за подбородок.

— В глаза смотреть, - скомандовала я, - и молчать.

Я протянула к нему руку, погладила за бёдра и приласкала его достоинство. Невольник напрягся, но на его лице не дрогнул ни единый мускул.

Мои пальцы нежно блуждали по его мошонке. Раб всеми силами пытался воспротивиться, но против своего существа бороться не мог. Член толчками увеличивался, поднимался и набухал. Я стала ему дрочить. Лицо молодого мужчины покраснело, ноздри раздулись как у породистого скакуна, но он продолжал молчать, и не двигался.

С лёгкой усмешкой на лице, я настойчиво дрочила его фаллос. Не спеша, методично, контролируя каждую пульсацию. Между делом я гладила прикосновениями хвостиков плётки его по лицу. Он стоял, изредка поигрывая мускулами на груди и сдерживался из последних сил. Но своими последовательными деяниями я постепенно довела его до экстаза, вызвав нём настоящую бурю эмоций. Из могучей груди вырвался короткий стон. Засунув плётку за пояс, я подставила вторую руку, и обильное семя брызнуло мне в ладошку. Он кончил. Стараясь ничего не пролить, я опустилась пред невольником на одно колено, погладила головку огромного фаллоса и жадно её облизала. Слегка опавший, он снова, повинуясь моим ласкам, как кол подскочил. Я вобрала целиком головку в себя и медленно погружала всё глубже и глубже. Она упёрлась мне в горло, но снаружи оставалась ещё добрая половина жилистого пениса. Звон вынимаемого из ножен кинжала рассёк тишину зала. Решительно нанеся себе рану в болевую зону на голени, я подавила рвотный рефлекс, и продвинула ствол в пищевод. Мозг окутала острая боль, но я продолжала двигаться дальше. Наконец, мой нос погрузился в его живот, полностью перекрывая дыхание. Тем не менее, я безостановочно совершала головой ритмичные поступательные движения, сильнее вдавливаясь в его квадратики и сливаясь с невольником в единое целое. Минута, другая. Я испытывала острую нехватку воздуха, но глубокий, опасный минет продолжала. Нет воздуха? Но ведь он дышит, и дышит его член. Остальное неважно! Стоя на одном колене, обняв своего невольника за тонкую талию и держа в свободной ладони его семя неподвижно, я продолжала экстремальный секс. Я так хотела, я госпожа! Сдохну? Так пусть все узнают про погибель мою от порочной любви. Пусть крепко привяжут к поленьям погребального костра и сожгут. Тогда дьявол примет мою душу в свои объятия. Отпустив его талию, я продвинула пальцы в свою щёлку. Только бы успеть застать свой оргазм.

Я знала, что в этот момент через щели в стенах за мной наблюдает вся челядь. Некоторые дрочат, иные совокупляются. Причём и те, что мужчины с мужчинами, а женщины с женщинами. Раб старался как можно дольше не кончать, таким образом желая отправить меня к праотцам, они все давно хотели этого, но я поклялась себе довершить начатое, и только тогда освободиться от его достоинства. Перед глазами поплыли багровые пятна, а голова затряслась. Сколько продержится приговорённый к казни через повешение в петле? У каждого свой предел прочности.

Раб ожидаемо не сумел сдержать блаженства, которое я ему подарила, и новая порция спермы стекла мне в желудок. Я продолжала стоять в той же позе со членом во рту. Ещё полминуты, только бы не отключиться. Во мне мощно пульсировал оргазм, угрожая повалить навзничь. Ствол невольника начал опадать, пропуская в меня воздух, и я, наконец, задышала. Избавившись от его хозяйства, я встала во весь рост.

— Ко мне, - приказала я девушке.

Она подошла.

— В глаза смотреть!

Я по хозяйски погладила ей промежность, засунув внутрь щёлочки пальцы.

— Тебе нравится?

Девушка покраснела, а дырочка её взмокла.

— Да, госпожа.

— Рот открой.

Она повиновалась.

Содержимое ладони я отправила прямиком ей в ротик и вытерла руку о её лицо, не останавливая мастурбации.

— Хочешь у него сосать? – спросила я, указывая на невольника, который по моему пожеланию только что так опасно меня трахнул.

— Я не знаю.

Я отвесила ей пощёчину.

— Ты забыла сказать госпожа. Повторяю вопрос. Ты хочешь сделать ему минет?

— Пощадите меня, госпожа.

— Ты не ответила. Готовься к вечернему наказанию. Так вот, у него самый большой инструмент из вновь прибывшей партии. Ты видела мой королевский отсос? Видела, хоть я и не разрешала. Так видела?

— Да госпожа.

— Сделаешь ему так же.

— Я не смогу, госпожа.

— А я тебя научу. И буду смотреть, как вы оба под ударами плёток совокупляетесь. На этих словах она задрожала и вскрикнула, излив мне в ладонь свой вязкий секрет.

— Открывай, - приказала я, поднося руку к её лицу.

Девушка приоткрыла губы.

— Вылизывай!

Со слезами унижения на глазах, она повиновалась, и старательно всё слизала.

— Встань на колени.

Девушка повиновалась.

Я согнула раненную кинжалом ногу. Бросив ей отрезок от плащаницы, я приказала.

— Завяжи и оближи мне сапог...

Я раскрыла глаза. Странно, а почему это я сижу? Разве пробуждаются сидя? Просто какой-то трэш. За окном разгорался день, возвещая о том, что я снова опоздала на работу. Я подошла к зеркалу. В отражении на меня смотрела черноволосая красавица с властным лицом, обтянутая в чёрную кожу и с плёткой в левой руке. А на ноге красовалась повязка.

Бросившись в комнату, я обнаружила на кровати круглый кусок выделанной кожи с символикой. Три изогнутые линии, сходящиеся в центре на красном фоне. Теперь я знала, что никакая работа, к чёрту, мня не ждёт. Неведомые силы снова зовут меня в бездну времён. Я встала и взмахнула плёткой. Я приняла вызов провидения. Я возвращаюсь.