The Cake is Stale Now от Wandering_Mongol

*****************************************************

Через две недели после событий из рассказа «Торт не нужен».

***

Марджи Вулкрофт сидела на кровати, чувствуя онемение. Не оцепенение, потому что она была подключена к капельнице, через которую, в свою очередь, поступало лекарство, помогавшее ей контролировать боль, а эмоциональное онемение.

Она никогда не думала, что может испытывать к кому-либо такие чувства. Это – не какая-то одна, простая эмоция, а целый вихрь. Иногда преобладает жалость, потом сожаление, потом гнев, облегчение, растерянность... Когда думает о разном, она чувствует разное. Но сегодня, чтобы совершить то, что она только что сделала, ей требуется онемение.

Она виновата, но хотела как лучше. Эмоционально она чувствует себя виновной за все это, и ей трудно с этим справиться. Она хранит ужасную тайну, но события, с которых все это началось... Это кто-то что-то не сделал, но теперь ей глубоко стыдно.

– Я оформлю это в течение ближайших нескольких дней, – сказала симпатичная молодая юристка, укладывая в портфель конверт с бумагами, которые Марджи только что подписала. Нотариус уже ушла. – Но на данный момент ваше завещание составлено.

Марджи кивнула симпатичной блондинке. Идея юристки для нее все еще немного нова, даже после того, как она внимательно посмотрела сериал «Закон Лос-Анджелеса», а затем «Юристы Бостона», и это ее позабавило. Тем более, что женщина выполняла такую работу для людей в больницах. Может быть, Билл Шекспир был неправ?

– Спасибо, – сказала Марджи. – Я благодарна вам за советы. Не знала, как все объяснить.

– Ничего страшного, мэм, – ответила та, улыбаясь, вставая и поправляя одежду. – Юридический язык достает всех. Это – одна из причин, по которой мне пришлось пойти в колледж.

– Благослови тебя Господь, – подтвердила Марджи.

– Позвоните мне, если вам что-то понадобится, – сказала адвокат, слегка качнув ногу Марджи через одеяло. – Надеюсь, это вас немного успокоило?

Марджи лишь скорчила гримасу.

– Я навещу вас через пару недель, хорошо? – спросила адвокат.

– Спасибо, – кивнула Марджи. – Сообщите медсестре, когда придете, я постараюсь не быть под кайфом. Терпеть не могу, как работает мой мозг от всего этого... – Марджи указала жестом на множество трубок и проводков, ведущим к ее телу.

– Постараюсь. Хорошего дня!

С этими словами адвокат ушла, направляясь к другому пациенту в больничную палату.

Марджи смотрела, как женщина выходит за дверь, и вздохнула. Боль возвращалась, слабая постоянная боль и слабость поднимались по ней. Она немного уменьшила дозу обезболивающих препаратов, чтобы разговаривать с адвокатом, находясь в здравом уме.

Она протянула руку и нажала кнопку на краю кровати.

– Да, чем могу помочь? – раздался тоненький голосок по переговорному устройству на кровати.

– Да, мне нужно сесть в свое кресло. Требуется немного солнца.

– Мы пришлем кого-нибудь, как только сможем, – сказал голос, после чего раздался звук отключения.

Марджи очень хотелось закурить.

***

Марджи выкурила две сигареты, заверив милого, но скучающего санитара, что с ней все будет в порядке. Слабость еще не наступила, а боль была терпимой. Он отошел. Наверное, чтобы поиграть с телефоном наедине или перекусить, – подумала она.

Она уже наполовину расправилась с пачкой, тайком переданной ей подругой Синтией. Больше ничего брать у Син она не собиралась, о чем ясно дала ей понять. Забавно, она хотела курить с тех пор, как муж заставил ее бросить в 1993 году, но не решалась начать снова даже после того, как он умер пять лет назад.

Когда у тебя третья стадия рака желудка, и за углом четвертая, тебя уже не волнует, насколько плохо все может быть с твоими легкими.

Иногда, если она знала, что на дежурстве находится нужный санитар, то устраивалась на улице, где ветер уносил дым улик, и с удовольствием выкуривала сигаретку. Санитар все знал, но пока этого не видел, «ничего страшного» не происходило. Марджи не надеялась, что он еще долго будет здесь работать, но до тех пор, если ей захочется выкурить сигаретку, она это сделает.

Последние полчаса Марджи сидела и думала. То, что она хочет сделать, – пустая трата времени, она это знает, но чувствует необходимость... нанести ответный удар. Она не знает, как это объяснить. Может быть, выплеснуть свою боль? Но за последние двадцать минут она решила позвонить по телефону, и будь прокляты эти атакующие быки.

Рука потянулась к сумочке, и она увидела, что ее руки снова дрожат. Она решительно сощурила глаза и полезла в свою огромную холщовую сумочку, где хранила все, что, по ее мнению, могло понадобиться для короткой прогулки. Порывшись в сумке, она нашла полотенце, компактный зонтик, два маленьких кошелька для мелочи, ошейник для собаки, романы в мягкой обложке и пакетик твердых конфет без сахара, и, конечно же, нашла свой телефон на дне.

Недолго думая, она нащупала нужный номер и нажала кнопку вызова, наблюдая за тем, как ее палец колеблется в воздухе над телефоном. Слушая гудки, она собралась с духом и пожалела, что не осмелилась выкурить третью сигарету.

– Алло? – раздался на другом конце провода голос ее единственной дочери.

– Привет, Мэри, – в свою очередь ответила Марджи, сдерживаясь, чтобы не разразиться запланированной тирадой.

– Мама! Привет! – сказала Мэри без особой радости в голосе. На самом деле, Марджи показалось, что голос у нее немного... слезливый? – Как у тебя сегодня дела?

– О, бывают и лучше, и хуже, – ответила Марджи. – У меня были кое-какие дела, и я хотела бы с тобой поговорить, раз уж ты меня не навещаешь и не звонишь.

– Мама, мне очень жаль, – взмолилась Мэри, чувствуя себя виноватой. – Просто в моей жизни сейчас такой бардак.

– Не сомневаюсь, – сказала Марджи после паузы. Благодаря Кимми и Джуниору она более чем догадывалась о том, что происходит.

– Я постараюсь приехать как можно скорее, ладно? – добавила Марджи. – Мне все равно нужно с тобой поговорить...

– Не сомневаюсь, – сказала Марджи. – Не сомневаюсь.

Со стороны Мэри наступило молчание.

– Сначала я хочу кое о чем тебя спросить, Мэри, а потом мне нужно кое-что тебе рассказать, – сказала Марджи, продвигаясь вперед. – Можешь ли ты быть терпеливой со своей матерью? – Это был не совсем вопрос.

– Да... – ответила дочь.

– Почему? – спросила Марджи. Ее тон не был вопросительным, просто она еще раз хотела услышать обоснование. Каждый раз, когда делала это, оно ее злило, но она хотела его. Еще раз. В последний. Ей нужна была злость, чтобы пройти через это.

– Почему что? – уклонилась от ответа Мэри.

– Не надо, – мягко сказала Марджи, собрав все силы, которые давал ей гнев. – Не играй со мной в эту игру. Не со мной. Не смей.

–... Ладно, – вздохнула Мэри, смирившись с тем, что ей снова придется столкнуться с гневом матери. Она должна это пережить, ей понадобится помощь Марджи, и очень скоро.

– Наверное, я устала, – начала Мэри. – Дети были... чересчур. Кимми – почти подросток, и у нее было так много претензий. Она все подвергала сомнению и постоянно мне хамила. Малышка Мэри – сплошной источник энергии, и я устала постоянно за ней убирать... Майкл был рядом не так часто как мне нужно, а когда и был, у него в руке постоянно была выпивка...

Марджи внимательно слушала, прижимая телефон к уху.

– Я не хотела начинать. Правда не хотела, – объяснила Мэри. – Это была единственная передышка, которая у меня была. Два раза в неделю я выходила за продуктами и немного гуляла по магазинам. Было приятно выйти из квартиры и несколько часов не быть мамой.

– Я это помню, – добавила Марджи.

– Я встретила Курта в гастрономе, куда зашла по пути в магазин, – снова объяснила Мэри. Ей казалось, что она объясняет это своей матери постоянно. – Он решил, что я там работаю, и попытался передать мне свой заказ, когда я проходила мимо.

Марджи услышала в голосе Мэри улыбку при этом воспоминании.

– Он отличался от Майка, – продолжила Мэри. – Курт был таким позитивным, а его характер... он всегда заставлял людей тянуться к нему, был таким симпатичным.

Марджи отметила: «был».

– Он был помощником вице-президента в «Q-Mec», ездил и общался с людьми по всему Ближнему Востоку, – сказала Мэри. – Он настолько отличался от Майка... Майк был просто водителем грузовика, понимаешь?

А вот и сравнение, – отметила Марджи.

– Майк пропадал по четырнадцать часов в сутки, спал по шесть, а когда был на месте и бодрствовал, в его руке всегда было пиво. Он уделял внимание девочкам, помогал Кимми с домашними заданиями, чего я никогда не умела делать...

Марджи вспомнила, как Мэри училась в школе, будучи твердым середняяком.

–... но у него никогда не было на меня времени, – сетует Мэри. – Мне так надоела такая жизнь.

Марджи услышала, как Мэри вздохнула.

– Я собиралась вернуться к работе, – сказала Мэри. – Младший собирается учиться дальше в колледже, и я хочу выйти из дома. Хоть куда-нибудь. Я слишком много времени проводила в этой крошечной коробке, с кричащими детьми, с их музыкой, с отношением Кимми, и...

Эту часть Марджи пропустила. Она ее знала.

–... но Курт... Курт был другим. Ярким. Счастливым, – закончила Мэри. – Он сделал меня счастливой. Мне и впрямь требовалось быть счастливой.

– Но ты ему не сказала, – обвинила Марджи, ровным голосом констатируя факт, который знала.

– Нет, – сказала Мэри, понизив голос. – Я позволила Курту думать, что я – безработная официантка. Он никогда не видел моего кольца... в первый раз я была в перчатках. После этого... я снимала кольцо.

Глаза Марджи при этом сузились.

– Я не хотела с ним спать, – заявила Мэри. – Он просто был таким... милым! Никогда не давил на меня, не говорил, что я должна делать то-то и то-то, мне не приходилось забирать детей, отвозить их куда-либо, убирать за ними... в общем... Курт был другим. Тем, что мне было нужно.

Марджи молча слушала.

– Курт ждал меня в том кафе, когда я сказала ему, во сколько приду. Ждал меня. Был здесь, этот важный человек, у которого есть деньги, который мог выбрать кого угодно... а он ждал меня! Если бы я сказала, что буду в «Дели» в четверг около двух, он был бы там! Если бы сказала, что приду в три часа ночи в воскресенье, он был бы там ради меня! Ради меня! Я знаю это!

– Такое внимание, оно захвватывает, – сказала Мэри, успокаиваясь. – Мне нужно было это внимание. Не как «мамочке», не как «Мэри, жене водителя грузовика Майка», не как женщине, забирающей своего ребенка из школы... Просто мне... Мэри.

Мэри сделала паузу, и Марджи показалось, что она берет себя в руки.

– В первый раз, когда мы занялись сексом, Курт просто... сделал предложение: «Не хочешь ли ты отнести десерт ко мне домой?» – сказала Мэри, в голосе ее прозвучало одновременно и сожаление, и оживление. Марджи не понимала, как ей это удается. – Дальше все просто... развивалось.

Марджи знала, как это бывает. Ее муж тоже был очаровательным. По крайней мере, в ее понимании. «Очаровывание» Мэри выглядело несколько иначе.

– И Курт до этого момента не знал, что ты замужем? – спросила Марджи, в ее голосе дрожала злость.

–... нет, – призналась Мэри. – Я же говорила, что Курт вовсе не знал, что я замужем. Я использовала свою девичью фамилию Вулкрофт...

Марджи знала об этом, но все равно злилась каждый раз, когда вспоминала. Для нее это был обман, чистый и незамысловатый. Мэри было стыдно, и она скрывала свою сущность. Марджи никогда не понимала, как можно стыдиться того, что ты – мать и замужем за мужчиной, который старается изо всех сил.

–... Как часто ты спала с Куртом? – спросила Марджи.

– После того первого раза? – спросила Мэри. Марджи молчала, ожидая ответа, который вскоре последовал. – После того первого раза прошло около двух недель, прежде чем я снова переспала с ним. Мы оба очень этого хотели. Я... как бы... играла в недотрогу... Чувствовала себя виноватой...

Недостаточно виноватой, – подумала Марджи.

–... прошло две недели, – вздохнула Мэри. – Потом мы ждали еще неделю после того, второго раза.

Марджи промолчала.

– Потом, это было постоянно, – продолжила Мэри. – Мы просто... стали встречаться в его квартире.

– Значит, ты выскадьзывала на пару часов, то тут, то там, в течение недели? – спросила Марджи для подтверждения.

– В основном. – Мэри всегда отвечала на этот вопрос так. – Часто два раза, иногда три, иногда ни одного.

– Продолжай.

– Это... почти все, – сказала Мэри.

– Нет, не все, – сказала Марджи, стараясь не пропустить в голос рычание. В основном, ей это удалось. – С чего начался конец?

–... У меня случилась задержка. – Марджи терпеть не могла снова признаваться в этом. – Она была пять недель, потом шесть. У меня иногда бывают нерегулярные месячные, так что...

Марджи подождала.

–... но в семь недель я пошла и купила тест на мочу, – продолжила Мэри. – Он оказался положительным. Все купленные тесты на мочу были положительными.

В течение двух дней Мэри сделала четыре теста.

– Я не знала... от кого, – подтвердила Мэри. – Это незнание... оно... оно делало все по-домашнему уютным... оно... Мне было страшно. Я не знала, что делать! Мне потребовалось несколько дней, чтобы набраться смелости и сказать Майку, что я опять беременна. Я не сказала ему, что может быть от Курта...

–... Это осталось в моей памяти. Тот разговор. – Марджи слышала в голосе Мэри грусть. – Он молчал, и я видела, что он думает о расходах, связанных с рождением еще одного ребенка. Думает о том, как все устроить – а мы уже были в минусе из-за медицинских счетов и содержания детей... – и все, что он сказал, это: «Я люблю тебя, дорогая. Мы найдем способ. Как думаешь, будет девочка или мальчик?»

Это Марджи понимала.

Она также понимала, что скрывать от мужа то, что ребенок может быть не от него, – занятие не для слабонервных. К сожалению, Мэри смогла скрыть это от Майка.

– Когда ты решила уехать? – спросила Марджи.

– Я до сих пор не думаю, что решила на самом деле... Просто сделала это.

Марджи снова ждала. Мэри должна была это сказать.

– Курт снова уезжал на Ближний Восток, – заговорила Мэри. – Говорил, что это случится, что его шестимесячная стажировка заканчивается, и его босс хочет, чтобы он вернулся на работу. Ты же знаешь, Курт говорит на четырех языках.

Марджи не очень волновало, даже если он говорит на марсианском.

– Курт вдруг спросил меня: «Не хочешь поехать со мной?». Он направлялся в Кувейт. С моим паспортом все было в порядке, с тех пор как мы в тот раз ездили в Канаду. Это была первая мысль, которая пришла мне в голову после его вопроса... могу ли я поехать.

Марджи скрежетала зубами. Ни одной мысли о девочках дома.

– Клянусь, я особо не задумывалась об этом, – сказала Мэри, в ее голосе отчетливо слышалось чувство вины. – Я знаю, насколько это неправильно. Позже в тот же день я поняла, насколько это неправильно. Я знала... Знаю...

И все же ты продолжала, продолжаешь, – подумала Марджи.

– Я сказала «да». – Мэри вновь обрела силу в своем голосе. – Сказала «да», встала с его кровати и сказала, что вернусь, и мы сможем уехать.

– Я знаю, насколько неправильно это звучит... – призналась Мэри. – Но я и впрямь не думала. Все это... это было тем, чего я хотела. Я хотела быть подальше от своей крошечной замкнутой жизни, застрявшей в этой квартире, делать одни и те же неприятные вещи, снова и снова, а Майк лишь изредка появлялся рано утром и поздно вечером... А это был выход...

Снова тишина, и Марджи стала ждать.

–... и мне бы не пришлось объяснять про ребенка в моей утробе. – Мэри сказала это со странной ноткой в голосе. – Я думала, что смогу как-то... уговорить Курта согласиться на это. Признать ребенка своим, если он даже не его. Думала, что тогда это может получиться. Майк и я... Я всегда так уставала рядом с Майком... мы не...

Марджи замолчала.

–... В общем, я вернулась в квартиру. В квартиру Майка. Не знаю... это было... Я все пыталась придумать, как сделать так, чтобы... чтобы Майк и девочки узнали... Все ходила и не могла придумать, как это сделать... Я еще не уехала, а уже чувствовала себя настолько виноватой...

Но не настолько виноватой, чтобы прекратить этот роман, – считала Марджи.

–... Ноги сами привели меня в квартиру. Едва оказавшись там, я просто остановилась, – сказала Мэри. Эта часть давалась ей легче. – Я размышляла о том, что делать, может быть, две секунды, как только вошла в дверь и оглядела это крошечное помещение, и все, с чем я боролась по дороге сюда, предстало передо мной в кристально ясном виде.

– Мне ничего не требовалось. Курт сказал, что купит все, что мне нужно, он знал, что я все равно бедная и у меня мало что есть... Я никогда не давала ему знать, что есть у меня в доме... в квартире Майка. Курт думал, что я – официантка, беззаботная и доступная... Я никогда его не поправляла...

– Мне ничего не нужно было от Майка, – продолжила Мэри. – В тот момент я не хотела ничего, лишь быть свободной. Кимми была в школе, а Джуниор – с соседкой... но если я задерживалась там надолго, соседка приходила, она всегда знала, когда мы дома... поэтому я написала записку.

– Даже не помню, что я написала... – заявила Мэри.

– Я знаю, что ты написала, – сказала Мардж. – Видела.

В трубке снова повисло молчание. Мэри не знала, как ответить.

– Ты сказала Майку и девочкам, что уходишь. Что это стало для тебя слишком. Ты – на втором месяце беременности, и это для тебя слишком. Сказала им, чтобы тебя не искали, – сообщила Марджи своей дочери.

–... Да, все так, – подтвердила Мэри.

Марджи снова замолчала. Она знала, что Мэри подхватит историю.

–... Я взяла паспорт, написала записку, сняла кольцо... и ушла, – продолжила Мэри. – Телефон бросила в решетку канализации. Мне показалось, что я освобождаюсь.

Марджи снова почувствовала вихрь эмоций. Ни одна из них не была положительной. Это помогало ей думать, что она приняла правильное решение, о котором скоро расскажет своей дочери.

– И что потом? – спросила Марджи.

– Я вернулась в квартиру Курца и с широкой улыбкой сказала: «А вот и я!», – ответила она. – Мы оба были так счастливы. Я была свободна и с мужчиной, которого, как я была уверена, люблю. Оказалось, что я действительно его любила. Целиком.

– На следующий день мы собрали его вещи, которых было немного. Сделали несколько покупок для меня, поехали в аэропорт и сели в самолет его компании. Я познакомилась с его боссом, и тот оказался милым. Потом мы улетели.

– А что было потом? – спросила Марджи. Она всегда это спрашивала, но Мэри никогда не рассказывала.

– Не хочу об этом говорить, мама, – сказала Мэри с предостережением в голосе.

– Мне все равно, – сказала Марджи, повторяя тон дочери. – Я хочу знать.

– У нас родился ребенка, ясно? – сказала Мэри, в голосе ее звучала злость. – Потом мы поженились. Мы были счастливы. Достаточно?

– Нет, недостаточно, – Margie came back. – Мне нужны ответы.

– Мама... – вздохнула Мэри, –... может быть, потом, ладно?

Потом не будет. Наверное, – подумала Марджи.

– Ты должна мне ответить, Мэри Маргарет.

Марджи была недовольна.

– Знаю, мама, – подтвердила Мэри. – Я знаю... только... не сейчас, хорошо?

Марджи стиснула зубы. Потом вспомнила, что у нее есть и другие вопросы.

– Скажи, почему ты пришла на свадьбу Кимми?

– После того как ты мне об этом сказала... Я была ошеломлена, когда ты мне рассказала... Все то, что я воображала будто происходит с моими девочками... Я знаю, что отказалась от чего-то ценного. Мама, поверь, я пожалела об этом! Вот об этом я жалела! Каждый день, и мне не с кем было об этом поговорить! Эти годы, упущенные моменты! – была расстроена, когда продолжила.

Ты отказалась от них, – подумала Марджи. – После этого уже не стоит удивляться.

– Но когда ты мне рассказала, все нахлынуло на меня... – подробнее заговорила Мэри. – Все, что я пропустила, все, что было... Я знаю, что это я ушла... но я скучаю по ним, мама. Я скучаю по своим малышам.

Теперь Марджи дрожала сильнее.

– Я решила, что должна прийти.

– Как ты попала внутрь? – спросила Марджи.

– Воспользовалась твоим именем.

–... ты, что?

– Я опередила Курта, который сам напросился со мной на регистрацию, пока он парковался, – сказала Мэри с чувством вины в голосе. – У меня не было твоего приглашения, но я убедила человека на трибуне, что я – это ты.

– Мэри... – прорычала Марджи, ее дрожь теперь доходила до головы.

– Знаю, мам. Мне очень жаль.

Марджи пыталась взять себя в руки, эмоционально и физически. Если бы санитар посмотрел через двор, то увидел бы, как ее трясет...

– Почему... почему ты взяла с собой Курта? – спросила Марджи, наклонив телефон, чтобы громко не дышать в него. Она была убеждена, что в присутствии детей нужно держать себя в руках... и считала, что Мэри ведет себя очень, очень по-детски.

– Я не знала, что Курт вернулся, до позавчерашнего дня. Я сказала ему, что собралась идти на свадьбу подруги, когда он был за границей, а он закончил работу раньше. И он захотел пойти... потому что... он хотел что-то сделать со мной... Курт был таким... он всегда хотел быть со мной... – медленно произнесла Мэри.

Марджи снова отметила в том, как говорила Мэри, что «был» и «хотел» были в прошедшем времени.

–... Я не могла сказать ему «нет». Просто у Курта такой характер, и я подумала, что, может быть... пусть я и планировала просто оставаться на парковке... но с Куртом я должна буду войти, иначе он начнет задавать вопросы... и я увидела, сколько там народу... У Кимми так много друзей, мама... она выросла такой красивой...

– Мы с Майком хорошо поработали, – заявила Марджи, в ее голосе звенел подтекст.

– Да, это так, – с сожалением подтвердила Мэри. – Я рада.

– А с чего это ты надела белое? – спросила Марджи, хотя это была мелочь на фоне происходящего балагана. Слишком много людей спрашивали Кимми, и никто не знал.

– Это был не белый цвет! – запротестовала Мэри. Просто летний светло-коричневый хлопчатобумажный жакет с юбкой в тон! А блузка на мне была белая! В солнечном свете костюм лишь казался белым!

По мне, так очень белая одежда, – подумала Марджи.

– На чужую свадьбу, Мэри, белое не надевают. Ты же знаешь!

– Мама, оно не было белым! Для американских женщин вполне приемлемо носить то, что я ношу на Ближнем Востоке!

Дрожь не утихала. Теперь телефон Марджи бился о щеку.

–... Тебе повезло, что Джуниор тебя не видела, – сказала Марджи.

– Почему?

– Эта девочка... ПЕРВАЯ девочка, которую ты назвала в честь себя... – Марджи трудно было себя сдерживать. Теперь и вторая ее рука подпрыгивала на коленях, –... очень, очень зла на тебя. Она не подчиняется контролю своего отца.

Мэри ничего не ответила. Молчание дало Марджи возможность немного успокоиться. Она прижала левую руку к коленям, пытаясь сдержать дрожь.

– Кимми лучше... но она тебя не понимает, – через некоторое время сказала Марджи. – Она не одна. Кимми задает вопросы. Джуниор – нет. Майк тоже не понимает.

С другого конца связи ничего не ответили.

– Мэри, я думаю, тебе нужно держаться от них подальше, – сказала Марджи своей дочери.

–... Мам, они мне нужны... теперь, когда я их увидела... Я подумала... – говорила Мэри, запинаясь.

– Ты – маленькая глупая сучка! – прорычала Марджи. – Не смей причинять вред моим внучкам...

Мэри нечего было ответить. Марджи показалось, что она услышала тихий всхлип. Определить было трудно. В ушах стоял звон.

–... Ты уже причинила этим девочкам столько вреда. И все потому, что ты – такая эгоистичная маленькая шлюха.

–... Прости меня, мамочка. – Мэри сказала это так далеко и очень тихо.

– Нет, – прорычала Марджи, сосредоточенно закрывая глаза. – Ты никогда не сможешь сделать этого еще раз. Ты приняла решение как взрослая девочка, и не можешь вести себя как ребенок, которым сейчас являешься, не знаю почему...

Марджи пришлось остановиться. За ее веками показались перекатывающиеся цвета.

–... Я не знаю, что мы с твоим отцом сделали не так, чтобы ты так поступила... но... Ты позволяла мне думать, что ты мертва в течение восьми лет! Твой отец умер, думая так! Как ты могла?!

В трубке было тихо. Металлический вой в ушах Марджи становился все громче, перекрывая все остальное.

– Ты причинила всем нам боль! – Марджи бы кричала, если б могла, но ее дыхания, казалось, не хватало. – Мы все любили тебя! Те девочки любили тебя! Майк любил тебя! А ты просто сбежала, как будто это – какая-то глупая сказка! Как ты могла так с нами поступить?!

–... Прости, – наконец услышала Марджи.

Марджи сидела в кресле, пытаясь отдышаться и перестать дрожать. Она схватилась левой рукой за запястье, пытаясь взять себя в руки.

– Я должна была им сказать, когда ты позвонила мне, – призналась Марджи дочери. – Я знала, что была неправа тогда, и вдвойне неправа сейчас. Я солгала этим девочкам и Майку, ничего им не сказав. Хранила эту ложь почти три года... Я была просто благодарна, что ты вернулась... Но теперь, когда знаю больше, и что ты сделала... Мэри Маргарет, тебе следовало держаться подальше...

Почему Марджи так жарко? День хороший, но не такой жаркий, как все это.

– Мама, я не могла... – сказала Мэри, и теперь Марджи слышала, как она плачет. – Я так по тебе скучала. Я хотела познакомить тебя с моей семьей, хотела поделиться с тобой... Ты должна была знать, и я чувствовала себя настолько виноватой за то, что сделала...

Марджи вздохнула. Таково было рассуждение Мэри. Марджи так и не поняла, где она научилась так мыслить.

– Я понимаю, Мэри, – сказала Марджи. – Но ты просто создавала новые секреты и накладывала их поверх других секретов... теперь все это свалилось на тебя, и ты сделала меня частью этого.

– Мама, мне нужна помощь, – сказала Мэри, всхлипывая.

Что теперь, – подумала Марджи. Трубка капельницы подпрыгивала, когда ее трясло, и отверстие сбоку живота внезапно стало ее беспокоить. Марджи ждала, пока ребенок выскажет свои потребности.

– Курт и я... На следующей неделе я должна уехать из дома, – сказала Мэри, ее плач становился все более явным. – Мне нужно где-то жить. Курт заморозил все активы, и я смогу получить деньги только после развода...

Марджи сразу же поняла, к чему все идет.

– Хочешь переехать в этот дом, – заявила Марджи, имея в виду дом, который она делила с мужем до его смерти, а потом жила одна, пока ее не отправили в отделение для больных раком в терминальной стадии.

– Пожалуйста?... – спросила Мэри.

– А как же маленькая Мэри? – спросила Марджи, ее разум внезапно прояснился, дрожь, боль и горести были забыты. Они не исчезли, но как бы Марджи ни была зла на дочь, она все равно присмотрела бы за третьей внучкой, тем более что Мэри так плохо справлялась с этой задачей.

– Она не со мной. – Теперь голос Мэри звучал подавленно. Еще более подавленно. – Курт собирается получить при разводе полную опеку... Если сможет ее получить... Он говорит, что боится, что Майк может предъявить какие-то претензии...

Марджи не знала, чем это может обернуться. Но... может, это и к лучшему, что Мэри не будет рядом со своими детьми. Ни с одним из них.

– Ей будет очень тяжело, мама, – продолжала Мэри. – Ей нужна я. Она не понимает, что происходит, только в самых общих чертах...

– Как та, другая Мэри, которую мы знаем? – обвинила Марджи.

– О, Боже, мама...?

Марджи пришлось потратить на размышления не более секунды. Если маленькая Мэри – не с Мэри, а с отцом, то ее решение уже принято.

– Мэри Маргарет, ты не имеешь права переезжать в мой дом! – нашла в себе силы громко сказать в трубку Марджи, с трудом удерживая телефон у рта. – Ты меня слышишь?! НЕТ.

– МАМА?!

– Я хочу, чтобы ты знала... Сегодня я подписала новое завещание, – сказала Марджи, уменьшив громкость. Звук в ушах внезапно отвлек ее. Все это выходило из-под контроля. – Я отдаю дом Джуниор! В следующем году она пойдет в школу рядом с ним, и вполне с может жить там! А если нет, то пусть делает с ним что хочет!

Плач был едва слышен за шумом, который теперь становился больше похожим на рев воды.

– Большая часть моих денег уходит Кимми! – продолжила Марджи. Ей требовалось закончить это. – Но не волнуйся, большую часть денег по страховке жизни я передаю маленькой Мэри в траст колледжа! К которому ты не сможешь прикоснуться!

Мэри пришлось перевести дыхание, до которого, казалось, было не дотянуться. Воздуха уже просто не хватало.

– Я все расскажу Майку и девочкам! – прохрипела Марджи. – Всю историю, как ты мне рассказывала! Я больше не стану участвовать в твоей лжи! Она убивает меня! Они должны избавиться от боли, Мэри Маргарет! Боли, которую ты продолжаешь причинять!

– Мамочка, нет!!

– И последнее... когда я умру... Я хочу, чтобы девочки... девочки Майка... чтобы они пришли на мои похороны, чтобы все было кончено! На моих похоронах должны скорбеть мои близкие, а не я! И не для того, чтобы они сомневались в себе и во всем... Потому что если ты уйдешь, Мэри Маргарет, то Джуниор не уйдет! Твоя дочь так тебя ненавидит! И сейчас ее боль для меня важнее, чем твоя!

–... Пожалуйста, мамочка... нет...

– Если ты хочешь, чтобы все изменилось, маленькая девочка, тогда должна начать поступать правильно, – выплюнула в свое дитя Марджи. – Больше никаких шансов. Это лучшее, что ты можешь сделать для своей умирающей матери. Это единственное, чего я от тебя хочу. Но прямо сейчас...

Марджи показалось, что она слышит из своего телефона всхлипывания. Но не была уверена. Однако она уже почти закончила.

– Сейчас я тебе сочувствую. Каждая мать перегружена! Мы все это перенесли, – медленно говорила Марджи. – Ты – единственная, кого я знаю, кто сбежала от этого.

– Исправь это. Прими свое лекарство. Повзрослей, Мэри Маргарет.

Марджи открыла глаза и попыталась удержать перед собой телефон. Ей удалось достаточно скоординировать свою дрожь, чтобы нажать красную кнопку «отбой» на экране, и тогда она закончила.

***

Через десять минут из-за угла вышел санитар и стал искать Марджи там, где ранее оставил ее.

Она сидела в кресле, рядом лежала ее огромная сумка. Ее голова была опущена на грудь.

Он быстро подошел к ней и повернул голову, чтобы посмотреть, что происходит с исхудавшей женщиной. Его учили никогда не кричать и не орать, быть спокойным с пациентами. Волнение может плохо сказаться на них.

– Марджи? – спросил он, подойдя ближе. – Милая?

Марджи никак не отреагировала.

– Марджи? – спросил он, опускаясь на колени и кладя руку ей на плечо.

– Уф... – выдохнула Марджи, ее глаза открылись, как будто от удивления. На мгновение она огляделась по сторонам, затем остановила взгляд на санитаре. – О...

– Как дела, милая? – спросил санитар.

– Мне бы не помешала сигарета.