Фрэнк Карреччи мрачно нахмурился, когда определитель номера на его телефоне показал, что это – та самая несчастная старуха, миссис Льюис. Назначить Энтони управляющим своим домом было гениальным решением: он избавился от этой жалкой старухи.

– Да? – ответил он, с трудом сдерживая в голосе яд.

– Мистер Карреччи? Это – Люси, – ответила Люси, не обращая внимания на гневную реплику. – Антонио? – Он сегодня играет в баскетбол. Я хочу туда поехать, возьмите меня.

– Подожди, что? Кто это? – потребовал он, стряхивая пепел с сигареты, которую курил. А кто такой Ант...

– Ан-то-нио, – медленно произнесла Люси. – Ваш сын Антони играет в баскетбол. Миссис Льюис, вы не ошиблись номером?

Вы имеете в виду Энтони? – спросил Фрэнк.

– Да, Антонио. Это – Люси... я живу с Антонио, – пояснила Люси. – Сегодня он играет в баскетбол. Возьмите меня, пожалуйста.

– Что? У меня на это нет времени, – возмутился он.

– Ладно, вы знаете его мадре? Может быть, она меня захватит? – сказала Люси.

Она знала, что мать и отец Антонио развелись, и развод был не из приятных.

– Отлично-отлично, буду через двадцать... нет, дай мне тридцать минут, – проворчал Фрэнк в трубку.

Через тридцать минут Фрэнк Карреччи остановился перед жилым комплексом. К его машине подошла молодая привлекательная женщина. Через плечо девушки он увидел миссис Льюис, все еще гогочущую над его недовольством.

– Ола, – радостно сказала Люси, садясь в машину.

– Ола, – усмехнулся он. – Или, как говорят большинство американцев, «привет».

Не обращая на него внимания, Люси начала радостно болтать, не переставая, пока они не вошли в шумный спортзал.

У команды «У.Л.Д.» не было большой фанатской базы, они никогда не славились своей спортивной программой, поэтому людей было очень мало, хотя игра должна была начаться через десять минут.

– Антонио! – позвала Люси, потянув за собой Фрэнка Карреччи.

– Эй! – удивленно сказал Энтони. – Эм, привет, эм, что ты здесь делаешь?

– Мы пришли посмотреть, как ты играешь в баскетбол! – радостно объявила Люси.

На глазах у всех Люси обхватила его обеими руками, ласково обняла, а затем поцеловала в губы.

– Срази их наповал, парень, – сказал Фрэнк, похлопав все еще ошеломленного сына по плечу.

– Мистер Карреччи, мы сядем здесь, ладно? – сказала Люси, выбирая два места прямо за скамейкой игроков.

– Ты – босс, – пробормотал про себя Фрэнк и засеменил за ней.

– Теперь мы можем начать играть, Антонио? – поддразнил Большой Эдди.

– Да-да-да, я не против, – сказал Энтони, все еще проигрывая в уме поцелуй.

Люси выпуталась из кроличьей шубки, и Фрэнк увидел, что на ней джинсы с низкой посадкой и топик, спускающийся чуть ниже ее маленькой груди. Он также увидел, что она очень стройная.

– Э-э, ты не против, если я спрошу, сколько тебе лет? – наконец осмелился спросить он.

– Мне восемнадцать, можете не беспокоиться, мистер Карреччи, – улыбнулась Люси и ласково прислонилась головой к его плечу.

– А что случилось с твоей рукой? – спросил он, постукивая пальцем по гипсу.

– Подралась, – пожала плечами Люси.

Мимо прошел студент с тарелкой начос. Люси вздрогнула и оглянулась.

– Мистер Карреччи? – спросила она, заметив киоск с закусками.

– Ага, а что ты хочешь выпить? – спросил он.

– Кока-колу, – радостно улыбнулась она ему.

– Ага, подожди здесь, – сказал он, поднимаясь на ноги.

Энтони оглянулся через плечо, она улыбнулась и помахала ему рукой.

– Твоя голова нужна здесь, на площадке, Антонио, – сказал Большой Эдди, когда диктор объявил исполнителя национального гимна.

Несмотря на это, Большой Эдди посмотрел через плечо на свою жену, их восьмилетнюю дочь и лучшую подругу их дочери, Софию Кэмпион. София была глухой, но ТеддиЭнн выучила язык жестов, и они не обращали внимания на окружающую обстановку, лишь размахивали руками, переговариваясь друг с другом.

***

Еще дважды во время игры Фрэнк обнаруживал себя идущим к киоску с угощениями; Люси оказалась бездонной ямой.

Во время перерыва Фрэнк также обнаружил, что Люси оказалась в центре внимания многих болельщиков. Оркестр исполнил несколько песен, и Люси решила потанцевать вместе с группой поддержки. Болельщицы не проявляли особого энтузиазма, а вот Люси была очень энергична. Фрэнк наблюдал за тем, как она вертится, гикает, подпрыгивает и гримасничает под нестройную игру группы, наслаждаясь шоу, которое она устраивала.

– Было весело, – прокомментировала она, когда началась вторая половина игры.

– Ага, – согласился он, пытаясь мысленно подавить свою эрекцию.

***

– Ты выиграл? – спросила Люси, спрыгивая на пол, когда прозвучал финальный свисток.

– Да-да, шесть очков, – прохрипел Энтони, указывая на табло.

– Ура! – захлопала в ладоши Люси и еще раз поцеловала его в губы.

Фрэнк свирепо посмотрел на высокомерных юнцов, подходивших и пытавшихся поболтать с Люси, в то время как большинство зрителей выходили из зала.

Люси даже не обращала внимания на потенциальных ухажеров, а просто смотрела в сторону.

– Сынок, забей, – вздохнул Фрэнк, когда явно нетрезвый парень не понял намека.

– О, поцелуй меня в задницу, гребаная жирная свинья, – усмехнулся парень.

– Ну-ка, посмотрим, – усмехнулся в ответ Фрэнк. – Да ладно, ты большой мужик? Хочешь сказать, чтобы я поцеловал твою задницу? Давай, посмотрим на это.

Мальчик уполз, бормоча под нос непристойности.

– Привет, папа, привет, Люси, спасибо, что пришла, для меня это много значит, – сказал Энтони, только что принявший душ и одетый в свою уличную одежду.

– Ага, хорошая игра, – похвалил Фрэнк сына, похлопал его по плечу и, присоединившись к немногочисленным зрителям, все еще толпившимся вокруг, направился к дверям.

– Давай, отвези меня домой, – сказала Люси, натягивая шубку.

***

Энтони поднял с пола в спальне пижаму и направился в маленькую ванную комнату, чтобы надеть ее.

– Нет, – сказала Люси, глядя ему в глаза. – Не нужно.

– Что? – спросил Энтони, глядя в ее темные глаза.

– Нет, Антонио, сегодня никакой одежды, ладно? – сказала Люси, забирая из его рук пижаму.

– Что? Ты уверена? – спросил он.

– Да, – выдохнула она и снова поцеловала его.

Люси задрала подол его рубашки, обнажив валики жира. Если она и испытывала отвращение, то никак этого не показала. Вместо этого она наклонилась вперед и поцеловала его в грудь.

Затем потянулась вниз и начала расстегивать его ремень.

Энтони вынырнул из тумана в мыслях и помог ей раздеться. Она хихикнула и стянула с себя облегающий топ, обнажив маленькую грудь с твердыми сосками. Энтони спустил с толстых ног трусы.

Люси уставилась на член Энтони. Раньше она видела только член Марко.

Марко постоянно хватался за него, позировал и жестикулировал им. В эрегированном состоянии он был чуть меньше десяти сантиметров. Из-за его выходок Люси решила, что Марко хорошо одарен.

Член Энтони представлял собой пухлую глыбу мяса, торчащую почти на пятнадцать сантиметров, с толстой крайней плотью. Под ним находились два больших яичка, покрытых густым волосяным покровом.

– Мадре Диос, – хихикнула она, глядя на снаряжение, которым щеголял.

– Да, я знаю, это немного, но... – пробормотал Энтони.

– О, Антонио! – вздохнула Люси, выпутываясь из облегающих джинсов.

Энтони оценивающе оглядел стройное женское тело.

– Боже, ты чертовски красива, – сказал он.

– Нет, Антонио, это ты, ты прекрасен, – тихо возразила она, а затем заключила его в объятия.

– Я хочу, позволь мне, – настаивал Антонио и легонько толкнул ее на кровать.

Он встал на колени и, не имея никакого опыта, начал ласкать языком ее киску.

– О, Антонио! – счастливо вздохнула Люси.

Марко этого делать бы не стал; Марко говорил, что это «нечисто».

Если Энтони и считал это «нечистым», то, похоже, не возражал.

– Ааааа! – напряглась и задрожала Люси через несколько минут: Энтони нашел языком ее маленький клитор.

– Теперь я, – потребовала Люси и, наклонив голову, взяла член Энтони в рот.

Она засунула язык в его крайнюю плоть, провела языком по всей поверхности кожи, а затем настойчиво лизнула кончик члена.

Затем погрузила в рот в кончик, продвигаясь все ниже и ниже.

Головка его члена уперлась в заднюю стенку ее горла, и она начала задыхаться. Она слегка приподняла голову, а затем руками подтолкнула оставшиеся семь с половиной сантиметров члена, что не помещались в ее рот.

– Люси, я вот-вот... ты должна... – предупредил Энтони, а затем застонал, когда из его члена хлынула первая порция спермы.

– Ммф! – хрюкнула Люси, глотая его сперму так быстро, как только она успевала вливаться ей в рот.

Когда он закончил извергаться, она погладила его сдувающийся член, положив голову ему на живот.

– Это было потрясающе, – простонал Энтони, пытаясь перевести дыхание.

У него уже был секс, дважды. Оба раза с проституткой. И оба раза он был очень неудовлетворен.

Люси продолжала гладить его член, затем наклонилась и снова взяла его в рот. Когда он стал твердеть, она приподнялась, затем перекинула стройную ногу через него и опустилась.

– Антонио! – вздохнула она, прижимая головку его члена к устью своей киски.

Она громко застонала, когда он погрузился в нее. Сантиметр за сантиметром вдавливался в нее, растягивая ее так широко, как никогда не растягивал Марко.

Люси опустилась до конца и посмотрела в глаза Энтони. Она покачивалась из стороны в сторону, а затем медленно начала подниматься.

Когда она опустилась во второй раз, то начала что-то лепетать по-испански.

– Си! – засмеялась она, когда Энтони потянулся к ней и стал играть с ее грудью.

Она прижалась к нему, прижимая его руки к своей плоти.

– О, Антонио! – в оргазме закричала она.

Она сжала мышцы своего влагалища на его члене, а затем содрогнулась от очередного оргазма и застонала в третьем оргазме, когда он залил ее киску своей спермой.

Когда он снова смог дышать, то встал с кровати, прошел в маленькую ванную и взял мочалку.

– Оох! – вздохнула Люси, когда он начал вытирать ее киску мокрой мочалкой.

Бросив мочалку в раковину в ванной, он, пошатываясь, вернулся в спальню и рухнул на кровать.

– Не то чтобы я жаловался, но почему? – спросил, наконец, Энтони.

– Я люблю тебя, – пожала плечами Люси и легла рядом с ним.

– Я тоже тебя люблю, – вслух признался он.

***

Люси быстро заснула, прижавшись к нему обнаженным телом. Энтони, однако, уснуть не мог.

По лицу Энтони текли слезы. Она сказала, что любит его, но он знал, что она глубоко влюблена в Марко, отца ее ребенка. А он в самом деле любит ее, он это знает. Он знал это с того момента, когда впервые навестил ее в больнице.

Но Энтони также знал, что как едва Марко выпустят из тюрьмы, Люси соберет свои вещи и уйдет. Уходя, она заберет с собой огромную часть его сердца.

– Черт, хватай это пока можешь, – кашлял его отец, выдыхая сигаретный дым. – Киска есть киска, понимаешь, о чем я?

***

Люси разбудила Энтони, одарила его обжигающим поцелуем, а потом забормотала, что им надо поскорее одеваться.

– Месса – в десять, ты – католик? – сказала она, натягивая джинсы.

– Ты наденешь ЭТО? В церковь? – спросил он, когда она натянула почти полупрозрачный топ.

– Да. А что? – спросила Люси, оглядывая себя сверху вниз.

– Ничего; в какую церковь мы идем? – спросил Энтони.

– Святого Ричарда, в ДеГарде, – сказала она, натягивая куртку.

– Ладно, – согласился Энтони, доставая ключи.

Он слегка ускорился: когда они вышли из квартиры, было уже девять пятьдесят. Если Люси и беспокоилась об опоздании, то не подавала виду, радостно болтая.

– Ты меня любишь? – неожиданно спросила она, когда Энтони въехал на парковку небольшой церкви.

– Да, – согласился Энтони.

– Хорошо, – улыбнулась она, удовлетворенно кивнув головой.

Он помог ей выйти из машины, заметив, что ими интересуется довольно много людей, и обратив внимание на несколько пристальных взглядов. Она завела его в церковь, огляделась и выбрала скамью в дальнем ряду.

Внутри церкви было шумно: соседи и друзья общались друг с другом, смеялись дети. Энтони изучал испанский язык четыре года в школе и сейчас изучает его в колледже, но мало что понимал из разговоров вокруг.

И когда он смотрел на кого-либо из посетителей церкви, все они, казалось, смотрели на него суровым взглядом.

Он спросил об этом Люси, но та лишь пожала плечами.

– Это потому, что я белый? – спросил он.

В ответ она положила свою маленькую руку на его.

– Ты такого же цвета, как и я, – сказала она, глядя ему в глаза.

Поскольку Люси не умерла от полученных травм, назначенный судом адвокат Кирстен и Розы смог убедить судью Джесси Джонсона отпустить их обеих под залог в десять тысяч долларов. Роза и Кирстен сидели через проход от Энтони и Люси и пытались казаться устрашающими, свирепо глядя на нее. Люси не обращала на них внимания, оглядываясь по сторонам, улыбаясь тем немногим, кто улыбалсяей, наблюдая за задней частью церкви, но не обращая внимания на Кирстен и Розу.

Мигель Гомес встал на колени, осенил себя крестным знамением и приготовился войти на скамью, когда поднял глаза и увидел свою дочь. Он скорчил гримасу и толкнул жену на соседнюю скамью.

Люси позволила нескольким слезинкам скатиться по ее щекам: она скучала по отцу и матери и надеялась, что они смогут помириться.

Зазвучала музыка, и прихожане поднялись на ноги, когда началось шествие дьякона, алтарных мальчиков и отца Джона.

Энтони смог кое-как следить за ходом мессы: отец Джон и дьякон говорили медленно, но четко. Дьякон произнес проповедь, и Энтони понял слова «прощение» и «примирение», которые произносил дьякон.

Прочитав тест служебника, он понял, что из Евангелия в тот день была притча о блудном сыне.

Люси все время смотрела на отца и мать, надеясь и молясь, чтобы слова дьякона, слова Иисуса проникли в их сердца. Но и отец, и мать смотрели прямо перед собой.

В конце мессы Люси быстро оббежала вокруг и встала на последнюю скамью; отцу и матери ничего не оставалось, кроме как увидеть ее.

– Я скучаю по вам, – сказала она, когда они приблизились.

Мать замялась, но отец, сделав строгое лицо, подтолкнул жену вперед.

– Я люблю тебя и скучаю по тебе, – повторила она, и по ее лицу потекли слезы.

***

Кирстен и Роза смотрели, как Энтони помогает Люси сесть в ярко-красный «Мустанг».

Они побежали к машине Розы и попытались проследить за «Мустангом», но им пришлось ехать медленно: вокруг толпились прихожане, смеялись, болтали и подзывали друг друга.

– Мне очень жаль, – пробормотал Энтони, когда Люси всхлипнула, разбивая ему сердце.

– Просто езжай домой, пожалуйста, – всхлипывала она.

– По воскресеньям моя мама любит, чтобы я приходил к ней обедать и... – пробормотал Энтони, пытаясь набраться смелости и попросить ее пойти с ним.

– Антонио, нет, – всхлипнула Люси. – Нет, не сегодня. Езжай к своей мадре, а меня просто отвези домой, граисас.

Глава 5

– Смотрите, вот он! – торжествующе воскликнула Кирстен, увидев Энтони, спускающегося по лестнице многоквартирного дома.

– Из какой квартиры он вышел? – спросила Роза, пытаясь найти место, где бы можно было развернуть машину.

Однако прямо перед ее бампером стоял «Форд F250», и ей пришлось прибавить скорость.

– Черт, одна из тех, что наверху, – сказала Кирстен, пытаясь заглянуть в заднюю часть машины.

Две двадцатидвухлетние женщины уже две недели искали Энтони, красный «Мустанг» и Люси. Несколько раз они видели «Мустанг», но едва его замечали, как тот уезжал, и они его теряли.

***

Люси отнесла пакет с мусором к мусорному контейнеру; это должен был сделать Антонио, но он опаздывал. Она улыбнулась: он опаздывал потому, что она ублажала его своим ртом.

– Похоже на кошку, проглотившую канарейку, – прокомментировала миссис Льюис.

Люси разразилась веселым хихиканьем: она проглотила нечто гораздо лучшее, чем канарейка.

– Я только что поставила кофе, у тебя есть время выпить чашечку? – спросила миссис Льюис.

После смерти мужа она вела затворнический образ жизни, но каждый раз, когда Люси ее видела, она приветливо махала рукой.

– Ладно, – согласилась Люси и выбросила пакет с мусором в контейнер.

***

Энтони занял свое место как раз в тот момент, когда помощница профессора Маккензи начала перекличку. Она кивнула, что увидела, как он занял свое место, и закрыла журнал.

Профессор МакКензи провел пальцами по своим записям, а затем начал обсуждать литературу романтического периода. Он был абсолютно слеп, но его занятия всегда были самыми популярными, и Энтони считал, что ему повезло, что он попал на занятия в класс 315 по классической литературе и английскому языку.

Люси сказала, что любит его.

Его квартира, никогда не бывшая грязной (мать приучила его к чистоте и порядку в доме), сияла, потому что она убрала сверху донизу пятьдесят шесть квадратных метров. Она даже вставала на стул, чтобы протереть верхнюю часть шкафов.

Готовила ему завтраки и ужины, а также обеды по выходным. В течение недели он обедал в школьной столовой или в ресторане «Кларк Драйв Инн».

Он подозревал, что худеет; ему пришлось затягивать ремень еще на одну дырку, вместо того, чтобы отпустить его еще на одну.

Она оставляла его одного делать домашнее задание, хотя весь день проводила в одиночестве. Потом спрашивала о только что выполненном домашнем задании, задавала вопросы. Он подозревал, что благодаря ей его оценки, возможно, тоже поднимутся на несколько пунктов.

Она посещала все его домашние матчи. Заставляла его отца отрываться от своего дорогого компьютера и приходить на баскетбольные матчи. Не один его сокурсник говорил, что ему очень нравится смотреть, как она встает и танцует во время выступления оркестра в перерыве.

– Счастливчик, – прокомментировал Большой Эдди, когда они услышали, как Люси кричала ему: «Давай, Антонио!».

Она прижималась к нему, обнимала его, целовала и занималась с ним любовью. Занималась с ним любовью, предлагая ему свое маленькое, красивое тело.

Во время одной неистовой любви он проговорился, что хочет анального секса.

Ее попка, по его мнению, – произведение искусства. Компактные, слегка покачивающиеся ягодицы, они представляли собой два идеальных шара на вершине ее стройных бедер.

– Ладно, – пожала она плечами.

– Наверное, будет больно, – заикнулся Энтони, когда Люси перевернулась на колени и прижалась плечами к матрасу.

– Ты не сделаешь мне больно, Антонио, – сказала она, потянувшись руками сзади и раздвинув ягодицы.

Он использовал слюну и пальцы, чтобы расслабить ее.

Она хихикнула, когда он провел языком по ее анусу:

– Щекотно.

Он надавил головкой члена на ее маленький бутон, а после забрызгал спермой все ее ягодицы и киску.

Она говорила, что любит его, но он знал, что как только появится Марко, она уйдет.

Она сидела, обнимая маленькую выпуклость в животе, и тихо разговаривала с ней. Он знал, что она рассказывает малышу о его или ее отце. Рассказывала малышу о замечательном Марко и их прекрасном совместном будущем. Потом в комнату входил Энтони, и Люси поднимала глаза и улыбалась, все еще поглаживая свой живот.

Данита, помощница профессора Маккензи, посмотрела на Энтони. Она подумала, не стоит ли проверить, все ли с ним в порядке: по его лицу текли слезы.

***

– Вот, вот, – сказала Кирстен, указывая на жилой дом.

– Вижу, – с легким раздражением сказала Роза.

Она была на грани наркотического опьянения, лицо и руки ужасно чесались, а голос Кирстен действовал на нервы.

Она припарковала машину, огляделась по сторонам и достала из сумочки маленький пластиковый пакет.

– Эй, сучка! – сказала Кирстен, когда Роза быстро занюхала содержимое пакета.

– Что? – спросила Роза.

– Десять минут назад я спросила у тебя, нет ли чего, а ты такая: «О, нет, подруга», а потом просто встала и нашла немного, да?! – закричала Кирстен.

– Просто вспомнила, что у меня немного есть, – отрицала Роза.

– Чертова сука, если бы у меня немного было, я бы тебе дала, вот такая я подруга, – соврала Кирстен, захлопывая дверь машины.

Люси услышала, как хлопнула тяжелая дверь машины, и выглянула из окна миссис Льюис.

– Миссис Льюис, нам нужно звонить в полицию, – в ужасе прошептала Люси.

– Что? Почему? – спросила миссис Льюис, наклоняясь вперед, чтобы разглядеть двух молодых девушек, идущих к зданию.

– Эти двое? Они пытаются меня убить, – прошептала Люси.

– Не беспокойся об этом, – заявила миссис Льюис, хватая свою сумочку.

– Нет, миссис Льюис, нет! – взмолилась Люси, хватая старушку за руку.

– Звони в полицию, дорогая, пусть поскорее приезжают, – сказала миссис Льюис и дернула дверь.

Наверху, в квартире №4, Вернон услышал, как кто-то стучит в его дверь.

– Ну, да, что бы они ни продавали, я куплю, – пробормотал он про себя, глядя в глазок на двух привлекательных девушек.

– Эй, как дела, как дела, как дела?! – весело сказал он, распахивая дверь.

– Ты, эм, эй, Люси здесь? – спросила Кирстен, пораженная видом толстого, лысеющего пятидесятишестилетнего мужчины, одетого только в шорты для бега.

– Люси, Лю... О, да! Та прекрасная мамаша из соседней квартиры? – спросил Вернон, демонстрируя двум девушкам свои несуществующие мускулы.

– Из соседней квартиры? – спросила Роза, указывая на квартиру №3.

– Да, кажется, ее сейчас нет, – соврал Вернон, не имея ни малейшего представления о том, дома Люси или нет. – Вы можете зайти, присесть и подождать ее. Что скажете?

– Спасибо; думаю, мы посмотрим, дома ли она, – ухмыльнулась Кирстен, вернув себе часть своей самоуверенности.

– Ладно, если ее там нет, возвращайтесь, меня зовут Вернон, слышите? – сказал Вернон, не делая никаких движений, чтобы закрыть свою дверь.

Он наклонился и наблюдал за двумя женщинами, любуясь их задницами, когда те подошли к квартире №3 и постучали в дверь. Кирстен и Роза стояли, не обращая на него внимания.

– Эй, сучка, мы знаем, что ты там! – крикнула Роза, постучав сильнее.

– Вы двое, уберите руки так, чтобы я их видела, и спускайтесь сюда, сейчас же, – приказала миссис Льюис.

– А, это та чертова сумасшедшая старая летучая мышь, что живет внизу, – сказал Вернон. – Не обращайте на нее внимания. Вот что я вам скажу, у меня есть пиво, вы любите пиво?

– Отвалите, леди, – усмехнулась Кирстен и снова стукнула кулаком в дверь.

– Если я приду туда, то разозлюсь, а вы не захотите, чтобы эта старуха злилась, – предупредила миссис Льюис.

– Черт! У сумасшедшей сучки пистолет! – сказала Кирстен, глядя на миссис Льюис.

– Именно так, и я не боюсь его использовать, – предупредила миссис Льюис.

– Да ну? – хихикнула Роза, потянувшись к своей сумочке.

– Роза, какого черта ты...?! – закричала Кирстен.

– Последнее предупреждение, подними руки так, чтобы я их видела, – приказала миссис Льюис.

– Пошла ты, старая ведьма, – хихикнула Роза, размахивая пистолетом Марко.

Кирстен ошеломленно смотрела, как правая нога Розы вдруг отлетела назад, а Роза приземлилась лицом вперед на бетонную площадку. Через миллисекунду у нее зазвенело в ушах от грохота пистолета старухи.

Кирстен услышала, как захлопнулась дверь Вернона. Она бросилась к двери толстяка и стала неистово колотиться в нее.

– Миссис Льюис, опустите пистолет, что я вам говорил? – сказал помощник шерифа Орвилл Джексон. сказал помощник шерифа Орвилл Джексон, выходя из своего автомобиля.

– Одну взяла, прострелила ей ногу, после того как она проигнорировала мое предупреждение и набросилась на меня с оружием, – спокойно сказала миссис Льюис. – Другая, наверное, в квартире этого старого извращенца; и почему вы никогда его не арестовывали? Вы же знаете, что он подглядывал за мной в окно.

– Он говорит, что этого не было, – сказал Орвилл.

– Все могут сказать, что я не подглядываю за этой старой летучей мышью, – запротестовал Вернон. – Во-первых, мне это не надо, во-вторых, у меня еще есть зрение.

Орвилл потянулся в бардачок своего «крузера» и достал оттуда пластиковый пакет.

– Миссис Льюис, отдайте мне пистолет, вы знаете, как это делается.

– Я хочу получить его назад, это – пистолет моего мужа, – твердо заявила миссис Льюис.

– Да, мэм, вы знаете порядок действий, – улыбнулся Орвилл, запечатывая пакет.

– Ты, – потребовал Орвилл от Кирстен. – Сядь на землю. Прямо здесь. – Руки за голову, ноги вытянуть перед собой, скрестить их.

Он посмотрел на пропитанную кровью ногу неподвижной Розы и покачал головой.

– Шериф? – сказал он, трогая рацию за плечо. – Нужна машина скорой помощи, миссис Льюис вызывает еще одну, одна жертва – женщина, огнестрельное ранение правой ноги.

– Она снова воспользовалась этим сорок четвертым магнумом? – спросил Дик Дэвис.

– Нет, у ее мужа магнум три пятьдесят семь, помните? Она говорит, что ей не нравится отдача этого сорок четвертого, – рассмеялся Орвилл.

Глава 6

Энтони знал, что его отцу нравится Люси; Фрэнк спрашивал и Энтони, и Люси, нет ли у Люси старшей сестры, которая была бы свободна.

– Нет, нет, мистер Фрэнк, – смеялась Люси. – Но ты же ходишь с нами в церковь? Ты встречаешь там всех женщин; эта твоя машина? Они все выстраиваются в очередь, все просят: «Прокатите меня, я хочу прокатиться».

Его маме она, похоже, нравилась; та приглашала Люси на кухню, чтобы она помогала готовить воскресный обед. Его отчим флиртовал с ней, выставляя себя на посмешище.

Даже Пейдж и Челси были вежливы с ней и вежливы с ним.

Челси знала Люси по баскетбольным матчам: она была одной из чирлидерш. Поэтому они с Люси могли поговорить об играх. Пейдж пыталась поддеть девушку, но Люси либо не понимала ехидных замечаний Пейдж, либо игнорировала их. Вскоре Пейдж поняла, что, грубя Люси, она лишь выставляет себя в плохом свете.

На глазах у отца, на глазах у матери, отчима и сводных сестер Люси прижималась к нему, вжимаясь в него. Ее внешние проявления привязанности иногда немного смущали Энтони.

– Черт возьми, милая, почему ты больше не делаешь этого со мной, а? – спросил Джон у Линды, указывая на Люси и Энтони.

– С чего бы это? Ты мне даже не нравишься, – поддразнила Линда своего мужа.

Выпуклость на животе Люси была теперь очень заметна; на таком маленьком теле ее пятимесячная беременность выглядела огромной. Даже прижимаясь к Энтони, она ласково поглаживала свой живот.

***

Поскольку каждое воскресенье, за исключением тех случаев, когда «У.Л.Д. Шторм» проводил выездную игру, они посещали мессу, некоторые прихожане стали кивать Энтони и Люси в знак приветствия. Некоторые женщины даже останавливали Люси и спрашивали о ее беременности.

Один мужчина, заядлый болельщик «Шторма», вступил с Энтони в оживленную дискуссию о «Мартовском безумии».

– Я буду удивлен, если мы попадем в число шестидесяти четырех лучших, – признался Энтони. – Может быть, в следующем году.

– Ты бы видел этого парня, – обратился этот мужчина к другу. – Выхватывает мяч прямо из рук мальчика и делает трехочковый бросок; он в ударе!

Всю дорогу до машины Люси смеялась.

– Что? Что в этом смешного? – спросил Энтони.

– Твой испанский, – засмеялась Люси, тяжело прислонившись к нему.

– Что? Ты тоже говоришь на нем, – защищался Энтони.

– Но у меня нет такого ужасного акцента, как у тебя! – захихикала Люси, чуть не упав от смеха.

– Эээ, амиго, он старается, да? – сказал баскетбольный болельщик, ласково шлепая Энтони. – А? Он старается, да?

– Просто садись в машину, – хмыкнул Энтони.

– О, Антонио, я люблю тебя, – хихикнула она и прислонилась головой к его плечу.

***

– Ты не думал, что может быть, захочешь сделать это постоянным? – спросил Фрэнк Карреччи, щурясь сквозь дымку сигаретного дыма.

Энтони поднял глаза от шашечной доски, а затем посмотрел на Люси.

Она свернулась калачиком на кожаном диване Фрэнка и крепко спала после плотного обеда.

– Я... э-э-э... папа, это довольно сложно, – заикнулся Энтони.

– Любишь ее? – спросил Фрэнк, перепрыгивая через две шашки Энтони.

– Всем сердцем, – признался Энтони, смаргивая слезы.

– Тогда что в этом сложного? – спросил Фрэнк и нахмурился, когда Энтони, передвинув одну из своих шашек, дошел до конца доски.

– Дамка, – сказал Энтони и снова посмотрел на Люси.

– Я тебя точно дамкой сделаю, – насмешливо пригрозил Фрэнк, потрясая кулаком в сторону сына.

– Это... видишь ли, есть один парень, Марко? Он... он отец и... – сказал Энтони.

– Ее отец? А что с ним? Ты ему не нравишься или что? – защищаясь, спросил Фрэнк.

– Нет-нет, папа, Марко – отец ребенка, – сказал Энтони.

– О, – сказал Фрэнк и двинул шашку вперед. – Я думал, что отец – ты.

– Хотелось бы, – признался Энтони. – Но нет, нет, это тот самый Марко, и она в него влюблена, и...

– Чушь собачья. Дерьмо. Хрена с два она в него влюблена, – фыркнул Фрэнк и прикурил еще одну сигарету. – Она влюблена в тебя; более того, ты ей нужен.

Выиграв в очередной раз, Энтони осторожно разбудил Люси, и они вышли из дома Фрэнка.

– Мне нужно принять ванну, – пожаловалась Люси, от которой разило сигаретным дымом.

– Мне тоже, – согласился Энтони.

– О? – поддразнивая, спросила Люси. – Может, примем ее вместе?

– Люси, ни за что на свете моя толстая задница не поместится в эту ванну, чтобы для тебя еще оставалось место, – рассмеялся Энтони.

Она наполнила ванну, положила подушку для купания (Энтони купил ее для нее, она любила принимать ванны с ней) и опустилась в ванну.

– Антонио, иди, поговори со мной, – позвала она.

Он сел на пол в маленькой ванной комнате, опустил руку в мыльную воду и заговорил с ней. Время от времени он лениво проводил рукой по ее набухшему животу, растущей груди или бедру.

– Ты любишь меня, Антонио? – спросила Люси.

Он посмотрел в ее темные глаза.

– Всем сердцем, – признался он.

– А как же ребенок? – спросила Люси, глядя в его темные глаза. – А? Ребенка любишь?

– Почти так же как и маму, – признался Энтони.

– Хорошо, – сказала она и ногой подтолкнула пробку ванны вверх.

Он помог ей встать, а затем насухо вытер полотенцем.

– Поторопись, – приказала она, выходя из ванны.

– Да, мэм, – ответил он и сбросил одежду на пол.

Смыв с себя сигаретный дым, Энтони насухо вытерся полотенцем и отправился на поиски Люси.

– Вот, – приказала Люси, протягивая ему флакон с лосьоном, и снова улеглась на кровать.

– Ой, чуть не забыл, – признался Энтони и намазал руки лосьоном.

– Ах, – счастливо вздохнула она, когда он наносил лосьон на ее тело.

Когда Энтони закончил покрывать ее плоть слизкой жидкостью, Люси с удовольствием взяла его в рот и проглотила его семя.

– Спасибо, Антонио, – пробормотала она, погружаясь в сон, счастливая и согретая.

Энтони лежал без сна, прислушиваясь к ее тихому похрапыванию.

Он следил за Марко Филиппом Хуаресом; у здания суда Сент-Элизабет был свой сайт. В четверг Марко Филипп Хуарес, двадцати двух лет, внес залог и был освобожден из тюрьмы Бендера.

Вечером в четверг Энтони заметил, что в шкафу стало меньше одежды. В пятницу он обнаружил три картонные коробки, аккуратно сложенные в шкафу у входной двери. Внутри коробок находилась вся одежда и обувь Люси. В шкафу лежали только вещи для беременных, которые отдала Люси мама. Единственной обувью Люси были теннисные туфли, которые уже не были такими блестящими белыми, как несколько месяцев назад.

Энтони смотрел на нее, мирно спящую рядом с ним. Он гадал, когда она собирается сказать ему, что съезжает. Или она планирует просто взять свои коробки и уйти, когда за ней придет Марко?

Придет ли он домой в пустую квартиру, вернется ли в смертельную тишину.

Секс был прекрасным; за последние несколько месяцев он получил больше секса, чем мог себе представить. Однажды он пошутил Джамалу, что теперь у него даже нет времени на мастурбацию.

Готовка тоже на высоте. Каждый вечер она следила за тем, чтобы он ел здоровую и сытную пищу. Каждое утро она готовила ему простой, но сытный завтрак.

После нежного поцелуя и крепкого объятия она отпускала его в колледж. На шее она носила его рождественский подарок – простое золотое распятие и золотую цепочку. Как только он отпускал ее, она сжимала распятие в своей маленькой руке и улыбалась ему.

Но больше всего он скучал по шуму. Она была шумной. Шумела, когда они занимались любовью, шумела, когда готовила, и когда ела. Шумела, когда они смотрели телевизор; громкость была невероятной. Музыку слушали на запредельном уровне децибел. Даже когда телевизор или стереосистема не были включены, она пела, болтала, смеялась, напевала, постукивала ногами и щелкала пальцами.

Он заснул, глядя на маленькую девочку.

***

В субботу днем Энтони отвез свой «Мустанг» на автомойку на углу Пятьдесят второй и Девятнадцатой. Он предпочитал именно эту мойку: там все делалось вручную.

Обычно девушка с клипбордом, которая записывала его варианты, просто черкала и издавала односложные ворчания. Но в этот раз она с ним немного пофлиртовала. Энтони удивленно покачал головой.

Он не замечал, но его кожа больше не была покрыта прыщами. Новые очки, которые подобрала Люси, смотрелись на его улыбающемся лице гораздо привлекательнее, чем старая пластиковая оправа. Большую часть старой одежды пришлось выбросить – она стала слишком свободной. Теперь он мог одеваться более стильно, ведь теперь мог покупать одежду в обычном отделе, а не в отделе «для больших и высоких».

Когда машина была готова, девушка прижалась к нему своей внушительной грудью и попросила, чтобы он «поскорее возвращался».

Энтони ехал домой, улыбаясь. Он был рад, что с ним нет Люси: ревность у Люси была шириной в милю.

Энтони вошел в квартиру и уставился на Марко. Молодой человек с усмешкой посмотрел на него, когда тот осторожно вошел в свою гостиную.

Рядом с Марко на кожаном диване сидела Люси. Она с минуту смотрела на Энтони, потом повернулась и что-то сказала Марко.

Марко ухмыльнулся, схватился за промежность и что-то сказал Люси.

Энтони понял, что Марко сказал что-то о его члене. Приходилось принимать душ с двенадцатью афроамериканцами и одним коренным американцем, и Энтони знал, что он не был благословлен в области половых органов, но не был и проклят.

Однако смех Люси насквозь пронзил его. Он на мгновение замер, увидел, что Люси не собирается знакомить его со своим любовником, и пошел по трусливому пути: просто пошел на кухню, взял пиво, затем прошел в маленькую спальню и сел на кровать.

Снова послышалась болтовня на испанском, смех Люси, потом тишина. Он открутил пробку с бутылки пива, сделал большой глоток и стал ждать.

Еще тишина. Его разум начал вихриться, создавая «белый шум», чтобы заглушить тишину.

Тишина медленно сводила его с ума. Он сделал еще один глоток холодного пива и поставил бутылку на тумбочку.

– Привет, – тихо сказала она с порога.

Сначала он был уверен, что ему показалось. Наверняка тишина в квартире означала, что она ушла с Марко.

Ее маленькая рука легла ему на плечо, и он понял, что это она. Он не осознавал, что плачет, но когда ее маленькая рука коснулась его, он начал всхлипывать всерьез.

– Все, да? – удалось ему выдавить из себя, его слова перемежались вздохами и стонами.

– Антонио, что случилось? – спросила она, садясь рядом с ним и обнимая его так крепко, как только позволял ее раздувшийся живот.

– Ты... ты и Марко, вы ведь уходите, да? – спросил он, пытаясь отстраниться от нее.

Он не хотел, чтобы она видела его таким, не хотел, чтобы видела его слабость. И уж точно ему не нужна была ее жалость.

– Что? – потрясенно спросила она.

– Антонио! – рявкнула она, еще крепче прижимаясь к нему. – Остановись! Что это такое? Почему ты говоришь, что я ухожу от тебя?

– Потому что сейчас здесь Марко, – сказал Антонио, его слезы сменились гневом.

– Марко? – сказала она, ее голос был напряжен от гнева.

Она вырвалась из его объятий, встала и начала жестикулировать, ругаясь по-испански.

– Нет, нет, Антонио! – прошипела она, исказившись от ярости. – Я никуда не пойду с этим Марко!

Еще ругань, еще жесты, и она, топая, вышла из спальни.

Энтони лег на кровать, обессиленный своими эмоциями.

– Нет, нет, я никуда не пойду с этим Марко, – огрызнулась Люси, тщетно пытаясь открутить пробку с бутылки пива. – Вот, ты открой, пожалуйста.

Он протянул слабую руку, открутил пробку и вернул ей бутылку.

Она глубоко отпила, выругалась, сделала еще один глоток пива и поставила бутылку на тумбочку рядом с его бутылкой.

– Антонио? – спросила она, ложась рядом с ним и придвигаясь к нему вплотную.

– Да? – спросил он ровным голосом.

– Антонио? Почему ты говоришь, что я ухожу с Марко? – спросила Люси, слегка касаясь его руки. – Ты хочешь, чтобы я ушла? Я тебе надоела?

– Нет-нет, просто... – сказал Энтони, а затем заставил себя закончить трудные слова.

– Люси, с тех пор как ты здесь, я знал, что ты просто ждешь, когда за тобой сможет приехать Марко, а потом он выходит и... – сказал Энтони. – Черт, Люси, я не дурак и знаю, что я – твой второй выбор; Марко всегда был номером один.

– Что? – вскрикнула Люси, села и уставилась на него. – Ты думаешь, что я... что я просто.....

Далее последовали ругательства на испанском языке

– Я что, шлюха какая-то? Что я занимаюсь с тобой любовью, а сама жду его? – пронзительно закричала Люси, а затем изо всех сил шлепнула Энтони по груди.

– Ой! – вскрикнул Энтони, выставляя руку, чтобы предотвратить новый шлепок.

– Что я сосу твой член, потому что ты позволил мне остаться здесь? – возмущенно закричала Люси.

– Смотри! – прорычал Энтони, поднимаясь на ноги. – С той чертовой минуты, как я тебя встретил, все время было «Марко то», «Марко это», «мы поженимся» и...

– Разве я говорила что-нибудь о Марко с того вечера? – закричала Люси, поднимаясь на ноги и становясь напротив него. – Нет! Когда мы с тобой занимались любовью? Это было все! Больше никакого Марко!

– Тогда как насчет этого? – Энтони в ярости выскочил из спальни в гостиную.

– А? Что с этим? Вся твоя одежда здесь! – кричал он, распахивая шкаф. – Все упаковано и готово к выходу!

– Она мне больше не подходит, Антонио! – крикнула в ответ Люси. – Ты меня видишь? Я – большая жирная корова!

– А когда он сидел здесь, прямо здесь, в моем доме, и смеялся над моим мясом, – продолжал Энтони, схватившись за свой член. – Я слышал тебя! Ты надо мной смеялась!

– Я смеялась над ним! – крикнула Люси. – Он хватается за него, как будто он очень большой! Я говорю ему: «Мой Антонио, у него в десять раз больше чем у тебя, Марко, ты – маленький мальчик!»

Люси схватила свою сумочку с журнального столика и протопала к двери.

– Я ухожу, Антонио. Ты перестанешь вести себя глупо, и мы поговорим, ладно? – сказала Люси и захлопнула дверь.

Тишина для него была оглушительной.

***

Антонио? – спросила Люси, забираясь на кровать.

– Что? – резко спросил он.

Он допил свою бутылку, потом ее бутылку, потом выпил еще три бутылки и, наконец, потащился на большую пустую кровать.

Теперь, два часа спустя, его мозг все еще был слегка затуманен пивом и одиночеством.

– Миссис Льюис? Она сказала, что я должна сказать тебе, почему, – сказала Люси.

Энтони почувствовал, как сжимается его сердце.

– Я любила Марко, – сказала Люси, прижимаясь к Энтони. – Отдала ему свою девственность, позволила засунуть свой член мне в рот, делала все что он хотел, а потом он пошел и трахнул Кирстен?

Энтони ничего не ответил, он был в оцепенении. Он знал, что она теребит его руку своей маленькой ручкой, но не чувствовал этого.

– «О, Люси, это была большая ошибка, я больше никогда этого не сделаю», и тут я узнаю, что беременна, – продолжает Люси. – Он, большой дурак, покупает наркотики у копа, но говорит мне, что мы любим друг друга. Я переезжаю к его сестре; так я знакомлюсь с Марко; мы дружим, он приходит ко мне, и я влюбляюсь. Но Кирстен и Роза? Они избивают меня, а потом приходишь ты и спасаешь меня.

Он почувствовал, как ее мягкие губы прижались к его щеке.

– Ты – мой прекрасный герой, – прошептала она ему на ухо. – Мой Антонио.

– Ты даже не знаешь меня, но пришел в больницу, и когда мне понадобилось где жить, ты привел меня сюда, – продолжала Люси. – Большая старая кровать, а мой Антонио? Он спит на диване, он хороший человек. Я навестила Марко в тюрьме? И он сказал, что хочет, чтобы я сказала, что была неправа. Кирстен и Роза? Они не пытались меня убить. Он хочет, чтобы я сказал, что это была ошибка. Я говорю ему: «Они пытались убить меня! Пытались убить нашего ребенка!», но ему все равно.

Она крепче вцепилась в бесчувственную руку Энтони.

– Я ухожу оттуда, не знаю, куда идти, поэтому возвращаюсь сюда, – продолжила она. – А ты приходишь домой, я смотрю на тебя и думаю. Марко? Ему плевать. Антонио? Ему не плевать, ему не все равно, и он – хороший человек.

Она крепче сжала его руку, и Энтони почувствовал, как она впивается в него ногтями.

– А потом он приходит сюда и пытается заставить меня сказать, что я все выдумала, или что он заберет у меня ребенка, когда тот родится, – сказала Люси, голос ее стал громким.

– Антонио? Ты скажи ему, скажи, что это – наш ребенок, он не может его забрать, – умоляла Люси.

– Наш ребенок? – спросил Энтони, туман от пяти бутылок пива начал рассеиваться.

– Антонио, – сказала Люси, наклоняясь к нему и заглядывая в глаза. – Я влюбилась в твое красивое лицо, в твое большое сердце.

Она с любовью поцеловала его, а затем положила голову ему на грудь.

Антонио, когда она родится, она будет нашим ребенком; у нее будет твоя фамилия, как у нас с тобой. Мы возьмем ее в церковь, покажем ее всем, чтобы они могли ее увидеть. Она будет нашим ребенком, – решила Люси.

– Ты не уйдешь? – наконец осмелился спросить Энтони.

– Никогда, – пообещала она. Она перекинула руку через его грудь и прижалась к нему. – Антонио, ты – не второй мой выбор. Антонио Карреччи, ты – мой единственный выбор.

Она потерлась об него, стараясь прижаться к нему еще ближе.

– Ты? Ты защитишь меня, ты защитишь нас. Ты навсегда останешься нашим прекрасным героем, – сказала она.

– Или умру, пытаясь, – пообещал Энтони.

Конец.

Примечание автора:

Я пишу эти истории для своего удовольствия; я размещаю их здесь для вашего удовольствия.

Нравится? Терпеть не можете? Это нормально. Но если собираетесь критиковать мою работу, имейте приличие объяснить свое мнение. «Ты – отстой» или «это тупое дерьмо» – это не критика, а бессмысленное пустословие. Скажите, ПОЧЕМУ это отстой или ПОЧЕМУ это – тупое дерьмо.

Все комментарии от «Анонима» будут удаляться.

И, пожалуйста, не отправляйте электронные письма; как только я пойму, как отключить эту опцию, я это сделаю. Я очень редко проверяю конкретно этот почтовый ящик.

(Энтони Карреччи – персонаж из серии «Цветы в сердце». Большой Эдди, Дафна и ТеддиЭнн Баггетт – персонажи серии «Сестры Бруссар». Фред Дюма, Николь Дюма и София Кэмпион – персонажи серий «Ледяное сердце» и «Сестры Бруссар»).

Спасибо за прочтение.