Глава 9

Вся такая золотистая и великолепная, моя сестра превзошла саму себя для нашего приключения. Ее волосы были расчесаны и струились по плечам, как жидкость. Густые, переливающиеся локоны с легким намеком на завитки обрамляли лицо, слишком красивое для экрана, слишком утонченное для обычного общества. Она сделала что-то с глазами, что сделало их бледно-голубой цвет более ярким, чем обычно, а ее губы не были накрашены в привычный красный цвет. Вместо этого они были бледно-розовыми, почти белыми, и я понял, что она не пользовалась помадой, что ее естественный цвет губ был красивее любой помады, которую она могла бы нанести.

— У кошки есть язык, братишка? — спросила Энистон, обернувшись, чтобы посмотреть на меня в конце коридора. Тонкая белая льняная шаль, которую она носила, спускалась с ее тела, обрисовывая его, и я тяжело сглотнул и заставил себя отвести от нее взгляд, иначе рисковал выглядеть еще большим дураком.

В голове промелькнула мысль, и я уже собирался ее высказать, когда встретился взглядом с бледно-голубыми глазами и увидел в них намек на уязвимость. Он не исчез, а даже усугубился, но она изо всех сил старалась его скрыть.

— Я просто подумал, — сказал я, чувствуя, как улыбка играет на моих губах, когда глаза Энистон напряглись в ожидании какого-то резкого комментария. — Что ты, без сомнения, самая красивая женщина на этой Земле, и я не думаю, что когда-либо говорил тебе это... в лицо.

Я скривился от своего неубедительного завершения, но блаженная ухмылка, расплывшаяся по лицу Энистон, компенсировала это. Она глубоко вздохнула и кивнула головой, один раз. Я подумал, что она скажет что-то в ответ, но она повернулась и направилась к выходу, белое одеяние развевалось вокруг нее.

— Молодец, — прошептала Виктория, проходя мимо меня, и подмигнула мне в знак одобрения.

Лаура сделала паузу, когда Виктория вышла вслед за Энистон, и подмигнула мне:

— Только обещай не забывать обо мне, хорошо?

— Как я могу забыть? — спросил я, не понимая, о чем говорит Лаура, но не желая задавать ей вопросы, когда девочки смотрят.

— Все готовы? — спросила мама, спускаясь вниз.

— Энистон и ее подруги уже в машине... Господи, мам, — моргнул я, тяжело сглатывая, когда увидел ее.

Мама обычно ходила на озеро в едином купальнике. Ей не нравилось все внимание, которое к ней привлекали, когда она надевала бикини, но сегодня она, должно быть, не возражала, потому что на ней было именно оно – бикини со стрингами, которое почти не оставляло места для воображения. Крошечная нижняя часть облегала ее бритую киску, и я мог видеть четко очерченные половые губы, в то время как ее массивные груди колыхались в пределах чуть облегающего верха.

— Что? — спросила она с блеском в глазах, накидывая на плечи льняную шаль, похожую на ту, что носила Энистон.

— Ты выглядишь невероятно.

— Спасибо, милый, — сказала она, делая паузу, проходя мимо меня, чтобы коснуться одной рукой моей щеки, и я подумал, что она может притянуть меня целоваться прямо там, в фойе, но в последний момент она отстранилась с тоскливым вздохом. — Я хотела хорошо выглядеть для тебя.

Она покраснела, когда я вел ее вниз к машине, и я почувствовал, что глаза буравят меня. Когда я поднял взгляд, то увидел, что Энистон смотрит на меня с любопытным выражением лица, тяжело дыша. Когда она увидела, что я смотрю на нее, она отвернулась, как ни в чем не бывало, и начала разговаривать с Лаурой и Викторией.

Я забрался на водительское сиденье, а мама выступила в роли диджея. Девочки говорили о колледже и драмах, происходящих в их женском сообществе. Мама подслушивала, стараясь не подавать виду. Она всегда интересовалась жизнью Энистон, но обычно не получала много информации. Поездка на озеро была для нее золотой жилой, в то время как меня меньше всего волновало, кто там не моет посуду или не может собрать мокрую одежду в ванной.

Пока я ехал по сельской местности и поднимался в предгорья, я позволил своим мыслям поблуждать. Я постоянно возвращался к своей главной проблеме, и мои глаза то и дело бросались на зеркало заднего вида, и я обнаруживал, что смотрю на свою великолепную сестру. Я не мог быть уверен, но она не выглядела полностью вовлеченной в разговор, как будто что-то было у нее на уме, и каждый раз, когда наши взгляды встречались в зеркале, я замечал, что ее щеки заливает очередной румянец, что было на нее совсем не похоже.

Вскоре мое внимание привлекла дорога с сильным боковым ветром, и у меня не было времени волноваться. До озера час езды, но я добрался за 50 минут без пробок. Когда мы подъехали и нашли место для парковки, на курорте было многолюдно, но большинство отдыхающих были лодочниками, и пляж оказался почти пустым.

Я помог маме установить тент и разложить одеяла, а Энистон и ее подруги разложили полотенца и побежали к воде, чтобы охладиться. Когда Виктория и Лаура сбросили свои длинные рубашки, показав белое и голубое бикини, в которых они были, соответственно, я заметил, как несколько голов повернулись и бросили в их сторону восхищенные взгляды.

Затем Энистон позволила своей льняной шали соскользнуть вниз по рукам и опуститься вокруг ног, и мир остановился. Разговоры затихли, женщины повернулись, чтобы посмотреть с завистью и благоговением, и я даже увидел, как один женатый мужчина наткнулся о пятки своей жены и упал лицом в грязь. Женщина же едва взглянула на мужа, у которого шла кровь из разбитого носа, настолько она была увлечена Энистон.

Мне удавалось держать себя в руках лучше, чем остальным, но я уже сталкивался с таким явлением, как моя старшая сестра в бикини. Красный материал выделялся на фоне ее бледной кожи, слегка врезаясь в гладкую плоть на бедрах и бюсте. Я не мог оторвать глаз от ее упругой попки, покачивающейся взад и вперед, и хотя я заметил веселую мамину ухмылку, когда она брала полотенце из моих рук, чтобы разложить его, я не мог отвести взгляд.

Девочки зашли в воду, болтая о ерунде, и погрузились под воду. Когда они всплыли, каждая откинула волосы назад, вода каскадами стекала с их тел, и я с удивлением обнаружил, что все они стоят передо мной, с нетерпением наблюдая за моей реакцией на эту сексуальную сцену. Меня насторожило хихиканье Лауры, и я с тревогой посмотрел вниз, обнаружив, что мои плавки оттопырились в промежности до неприличной степени. Несколько человек заметили это, и уставились на меня.

— Джейк, — сказала мама, в ее голосе был предупреждающий намек. — Почему бы тебе не прилечь со мной... — Она посмотрела в сторону, где какая-то женщина и ее дочь смотрели на меня. — Я думаю, что для некоторых из них ты можешь оказаться слишком... большим.

Чувствуя, как пылают мои щеки, я начал опускаться вниз, но остановился, когда Энистон поднялась из воды и подошла ко мне. На ее лице появилось раздраженное выражение, когда мама продолжала уговаривать меня опуститься на подстилку.

— О, прекрати, мам, — сказала Энистон с раздраженным вздохом. — Если они хотят пялиться, пусть пялятся.

Она огляделась вокруг, и чудесным образом все головы оказались отвернуты, будто занятые своими делами. Девочки вылезли из воды и легли рядом с Энистон, загорая, а я достал книгу. После этого все вернулось на круги своя, и я замечал только странные взгляды в нашу сторону со стороны других посетителей пляжа. Через десять минут после того, как они прекратились, я почувствовал жару, снял рубашку и спустился к воде.

Когда я погрузил голову под воду и поднялся, прохладный и свежий, я почувствовал, как чьи-то глаза буравят спину. Повернувшись, я увидел, что не только мама и подруги Энистон смотрят на меня с жадностью и жаром в глазах, но и сестра. Пока она не опустила голову и не зарылась лицом в книгу.

Внимание других мам и девочек было лестным и в любое другое время сделало бы меня счастливым. Но мое внимание было приковано к Энистон, когда я вылез из воды и подошел к нашему месту. Должно быть, она почувствовала мой взгляд, потому что подняла голову, когда я приблизился, и чувство хрупкости снова проявилось, быстро подавленное за пластиковой улыбкой.

— Не размазывай грязь по одеялам, — сказала она, отступая назад, когда я капнул на ее полотенце, — Эй, Джейк!

— Пойдем, — сказал я, хватая ее за руку и поднимая на ноги. Книга упала на песок, и меня снова пронзил заряд, когда наша кожа соприкоснулась. — Давай возьмем напрокат байдарку, пока не стало слишком жарко.

Я подумал, что она может запротестовать. Энистон никому не позволяет заставлять себя что-либо делать, но она даже не нахмурилась. Держа свою руку в моей, она слегка помахала Лауре и Виктории.

— Держите мою маму подальше от неприятностей, вы двое.

— Не слишком веселитесь, — усмехнулась Лаура.

— Помните, звук отлично распространяется над поверхностью воды! — Виктория гоготнула, и я был потрясен, увидев, как щеки Энистон приобрели бледно-розовый оттенок, когда она отвернулась от своих подруг.

— Это странно, — сказала Энистон, и я был уверен, что она говорила не об аренде лодки с веслами.

— Что именно? — спросил я, притворяясь невежественным и надеясь, что она скажет больше, но она нахмурилась, широко расставленные губы сжались в линию.

— Только не говори мне, что ты настолько забывчив, Джейк, — сказала она, бросив на меня один из своих неодобрительных взглядов.

— Быть беспамятным — это одно, а понимать — совсем другое.

Она нахмурилась и усмехнулась:

— Наверное, иногда меня трудно понять.

— Ты можешь сказать это еще раз, — рассмеялся я.

— Держу пари, ты бы хотел, чтобы меня было легче читать, как Лауру или Фиону. У нее никогда не было проблем с мужчинами.

— Так вот что это такое? — спросил я, чувствуя, как мое сердце учащается, а нервы оживают по мере того, как мы приближаемся к сути вещей.

Мы были в пункте проката, и Энистон держала язык за зубами перед прилавком. В ее бледно-голубых глазах плясало веселье, пока я выбирал каяк и покупал для нас спасательные жилеты. Мужчина за стойкой занял в два раза больше времени, потому что не мог перестать пялиться на мою сестру в бикини, но, в конце концов, мы были экипированы и отправились к воде.

— Помнишь, как мы делали это в первый раз? — спросила Энистон.

— Ты боялась выглядеть глупо, — сказал я, смеясь. — Ты не хотела грести, потому что могла сделать это неправильно. В итоге нас перевернуло, когда мы попали в течение.

— Я была такой маленькой сучкой, — фыркнула Энистон со смехом. — А ты был такой дурачок, помнишь сумку и наш обед?

Я вздрогнул при этом воспоминании и снова вздрогнул, когда Энистон разразилась смехом. Я настаивал на том, что все должно быть в сухом мешке, даже наши бутылки с водой. После того, как каяк перевернулся и ударился о камни на берегу, бутылки с водой разбились, намочив ланч.

— Интересно, сможем ли мы проплыть весь путь до водопада теперь, когда мы стали сильнее, — размышлял я, когда мы столкнули каяк в воду.

— Мы не пойдем к водопаду, — сказала Энистон, и я не мог видеть ее лица, когда она перебралась на нос лодки, но мне показалось, что я уловил что-то в ее голосе, какие-то дополнительные эмоции или волнение, которые пробудили мою нервозность. — Я подумала, что мы могли бы поехать на Скалу. Я... никогда не была там... а ты?

— Никогда.

Глава 10

Скала была известным местом для поцелуев на озере. Запрятанное глубоко в бухте и скрытое за холмами, это было уединенное место для купания, о котором знали только местные жители, а их было достаточно мало. С небольшим песчаным пляжем и выступом скалы это было идеальное место для проведения романтического вечера.

Я натягивал жилет и устанавливал весло на место, когда ко мне подбежала Виктория с сумкой. Она улыбнулась мне и помахала рукой, а затем бросила пакет на колени Энистон.

— Твоя мама приготовила для вас двоих обед для пикника, — сказала она в качестве объяснения. — Веселитесь!

— Передай ей спасибо, — сказала Энистон с большей эмоциональностью в ее голосе, чем я помнил, и улыбка Виктории смягчилась, когда она взяла свою подругу за руку.

— Помни, маргарита и тако, когда мы вернемся к тебе домой! — Светлокожая блондинка подмигнула мне напоследок, а затем исчезла, ее стройные ноги сверкали на солнце, когда она бежала по пляжу.

— У тебя странные подруги, — сказал я, отталкивая веслом каяк от берега.

— Тебе ли не знать, — сказала Энистон, повернувшись с ухмылкой. — Сколько раз ты уже спал с Викторией?

Мужчина, идущий по причалу, услышал Энистон и чуть не споткнулся в воде, когда смотрел вслед убегающей Виктории. С кем-то другим, даже с Бонни или моей мамой, я мог бы почувствовать беспокойство или неловкость от того, что говорю об этом, но с Энистон это было легко.

— Три раза, я думаю, — сказал я, затем почувствовала, как кривая улыбка нашла путь к моим губам, когда я начал грести. — Но ты организовала по крайней мере два раза из них.

— С чего бы мне это делать?

— Я пытаюсь разгадать это уже неделю, — сказал я.

— Лучше побереги дыхание, нам еще долго плыть до Скалы, — сказала Энистон, повернувшись и одарив меня забавной ухмылкой.

Распутница не собиралась облегчать мне задачу, и я греб изо всех сил, пока мы плыли вдоль береговой линии. Энистон тоже была не промах с веслом. Моя сестра может выглядеть как королева красоты, но она настоящая спортсменка и психологически сильнее, чем люди ей приписывают. Первая миля нашего заплыва была легкой, но вторая прошла против ветра, когда мы пробирались по узкому заливу, и мы оба сильно вспотели, прежде чем увидели большой черный камень.

— Это было намного дальше, чем я помню, — сказала она, переводя дыхание.

— Ветер надрал нам задницы, — сказал я, упираясь веслом в песчаный берег.

Я был рад, что это место все еще остается скрытой жемчужиной. По озеру за входом проносились моторные лодки, но вокруг не было ни души, чтобы посмотреть, как мы причаливаем лодку и выбираемся на берег. Энистон прикрыла глаза и окинула взглядом маленький пляж, заметив маленькую полочку, под которой мы сидели в детстве.

— Наше место все еще здесь. — Она выглядела такой красивой и беззаботной, когда повернулась ко мне, волосы вились по плечам, а кожа раскраснелась от наших усилий. — Что ты... м-м-м...!

Ее слова оборвались, когда я шагнул вперед и заключил ее в объятия. Мир остановился, когда ее мягкие губы встретились с моими, и электрический разряд пронзил меня до глубины души, оставив бездыханным, даже когда я отстранился. Мы смотрели друг другу в глаза, и я увидел в ее глазах тот же шок, что и во мне.

— Ты стал смелым, маленький брат... — вздохнула Энистон. Затем она прильнула к моим губам и прижалась ко мне. — Мне это нравится!

Я прижал ее к себе, желая коснуться каждого дюйма ее тела и ненавидя, что у меня для этого только две руки. Запреты исчезли, когда я потянулся вниз, обхватил ее за задик и притянул к себе, и вздох с дрожью, вырвавшийся из горла Энистон, чуть не заставил меня сорвать с нее купальник.

— Подожди, — сказал я, разрывая наш поцелуй и отстраняясь. — Мне нужно знать, что для тебя это не просто игра.

— Разве это не я должна беспокоиться об этом? — спросила она, приподняв бровь, повернулась, увлекая меня за собой по короткому пляжу и взяв сумку, которую мама упаковала с собой. — В конце концов, это ты спишь со всеми подряд.

Мои щеки вспыхнули, и Энистон тихонько хихикнула, затем достала из сумки пляжное полотенце и расстелила его. Сняв спасательный жилет, она бросила его на песок и повернулась ко мне лицом. Улыбаясь своей кривой улыбкой, она опустилась на полотенце и легла, положив одну руку над головой, а другую положив на бедро. Это была поза модели, и у меня пересохло во рту, когда она слегка повернулась, подчеркивая узость талии и гладкость живота по отношению к массивной груди.

— Неужели ты потерял ту смелость, которую я так в тебе люблю, маленький брат?

— Я не думаю, что ты можешь больше называть меня маленьким, — сказал я, скрещивая руки, но оставаясь на месте. — И ты не ответила на мой вопрос.

Я нахмурил брови, давая ей понять, что меня не переубедить и со мной не поиграть. Энистон улыбнулась и похлопала по одеялу рядом с собой, перекладывая его.

— Ты знаешь, сколько мужчин пытались встречаться со мной, Джейк? — спросила она, когда я устроился рядом с ней, стараясь сохранять между нами хоть дюйм пространства, иначе я рисковал попасть в ловушку ее мягкой кожи и упругих изгибов, которые так и манили меня.

Когда я пожал плечами, она продолжила:

— Я тоже. Но это были тысячи, по крайней мере... и знаешь, что их всех объединяет? Они хотели меня только для этого.

Она провела рукой по своему телу.

— Чтобы завоевать меня и идти дальше. Или остаться и претендовать на меня, чтобы другие мужчины не могли это получить... Было несколько человек, которым, казалось, было не все равно, но никто из них не понимал меня по-настоящему. Ни у кого из них не было времени, чтобы разглядеть что-то за фасадом, и ни у кого не было стержня, чтобы противостоять мне..., — ее голос упал почти до шепота, когда она продолжила. — И никто из них не был желанным для всех, кого я знаю в своей жизни... Никто из них не был завоевателем.

— Это важно для тебя?

— Не должно было бы быть, — она посмотрела вдаль, на короткую полоску воды и на густые деревья, покрывающие холмы. — Но это так...

Ее плечи задрожали, и я удивился ее эмоциям, но я не протянул руку, чтобы утешить ее. Вместо этого я позволил ей справиться с этим самой, и когда она подняла голову, я увидел, что тяжесть прошла, и ее глаза прояснились.

— Я смирилась со своими... фетишами, — сказала она.

— Какими... именно?

— Ты хочешь, чтобы я тебе все объяснила? — спросила она с отчаянием и весельем, которые боролись в ней, отражаясь в лице. Когда я ничего не сказал и ждал, приподняв бровь, веселье взяло верх, и она захихикала. Я уловил намек на румянец, заливший ее щеки, но она справилась со смущением и начала говорить.

— Это не было бы странно, если бы я была мужчиной, — фыркнула она. — Тогда это было бы приемлемо, даже похвально. Но в юном возрасте я поняла, что мои... желания не такие, как у других женщин. Мне никогда не было нужно, чтобы мужчина был мне исключительно верен, чтобы я знала, что только меня он любит, — она слегка пожала плечами. — В этом смысле я полная противоположность ревнивым женщинам. Большинство из них хотят, чтобы их мужчины были желанными, но чтобы им самим только завидовали, но были бы “скупы” и не пытались “поделиться”.

Когда я нахмурился, она объяснила.

— Если женщина действительно хочет украсть мужчину другой женщины, она может это сделать. — Она снова пожала плечами. — Даже лучшие мужчины порой бывают слабыми и примитивными. Это не ваша вина, это ваша физиология. Дайте мужчине желаемую дырку, и он будет шалить до последнего. Я... другая.

— И поэтому ты свела меня со своими подругами?

— Я этого не планировала. — Она покраснела, когда я поднял бровь, и усмехнулась. — Ну ладно, возможно, я “посадила несколько семян”. Но я не думала, что ты возьмешь их обоих, одновременно! Это было впечатляюще.

— Ты странная, — покачал я головой, а затем застыл на месте, когда рука Энистон легла мне на грудь.

— Я смотрела на это, ты знаешь. — Ее бледно-голубые глаза горели интенсивным огнем, и мир померк, когда я уставился в них. — Каждую секунду. И я никогда... не оргазмировала сильнее, за всю свою жизнь.

— А мама? Нэнси?

Энистон задрожала от удовольствия, когда я заговорил о зрелых женщинах, и мой член запульсировал, когда я увидел маленькие, твердые точки, образовавшиеся на топе её красного бикини.

— Ты можешь трахать любую милфу, которую захочешь, когда мы будем вместе, — промурлыкала она, прижав колени друг к другу. — Ты только должен пообещать, что расскажешь мне все-все подробности.

— А мы разве еще не вместе? — спросил я, приподняв бровь.

Рука, на которую я опирался, сдвинулась, и я поднял её, развязывая шнурок в центре ее спины, и мне понравился ее непроизвольный вдох воздуха, который заставил освобожденную ткань колыхнуться от ее покатых грудей.

— Что бы они сказали? — Ее голос был мягким, как шелк, когда она притянула меня ближе, ее нежные пальцы играли на моем животе и бедре.

— Как будто нам есть до этого дело, — усмехнулся я, и Энистон издала восхищенный вздох, когда я перевернул ее на спину, прижав ее к себе.

— Я так долго ждала этого, — вздохнула она, ее глаза были ласковыми от эмоций, когда ее пальцы провели по моей щеке и губам. — Ты даже не представляешь.

— Начинаю, — сказал я, а затем ее губы прижались к моим, и мир снова померк.