КРИС

После того как поднимаемся на борт, нас всех заставляют построиться в одну шеренгу. Элис встаёт позади меня. Из трюма на палубу поднимается какой-то здоровяк в одетом на голое тело бронежилете. Пристально нас осмотрев, он показывает пальцем сначала на одного мужчину с края, затем на меня.

— Этого и этого сначала в душевую, а потом на кухню. Всех остальных – в трюм, - приказывает здоровяк.

Услышав распоряжение здоровяка, вздрагиваю. Зная о кулинарных предпочтениях банды, не трудно догадаться, что на кухню меня собираются отвести не для того, чтобы сытно покормить.

— Стой, Рон, погоди! – вдруг вмешивается Элис, толкая в плечо моего соседа справа. – Давай лучше этого вместо второго.

В ответ на это предложение здоровяк ухмыляется.

— Обновляешь зверинец? – уточняет он.

— Пока только присматриваюсь.

Не совсем понимаю, о чём идёт речь, но когда Рон всё же заменяет меня другим пленником, на которого указала Элис, испытываю небывалое облегчение. В итоге в душевую отводят нас троих, но сразу после водных процедур разделяют. Двоих ничего не подозревающих бедолаг под конвоем отводят на кухню, а меня Элис ведёт в противоположную сторону. Куда и для чего мы идём, начинаю догадываться уже по дороге.

По иронии судьбы Элис обосновалась в той самой каюте, в которой раньше жил мой отец. Это была довольно просторная комната с удобной кроватью и маленьким окошечком с видом на палубу. Едва заходим внутрь, вижу сидящего на цепи измождённого голого мужчину. Бросив оружие на кровать, Элис подходит к мужчине, и бьёт его ногой в бок. Тот жалобно стонет, затем отползает в другой угол.

— Это и есть твой зверинец? – спрашиваю я, с жалостью глядя на забившегося в угол мужчину.

— Да. Когда мы резали его дружков на куски, Даг умолял оставить его в живых, и обещал делать, всё что ему скажут. Никто его за язык не тянул, - отвечает Элис, расстёгивая на себя жилет.

Отбросив его в сторону, девушка садится на кровать, снимает сапоги, затем убирает оружие в ящик, вытащив магазин из обоймы.

— Подойди ко мне, - приказывает людоедка.

Не запри Элис за собой дверь на ключ, можно было бы попытаться сбежать. Запертую дверь можно вышибить, но сделать это с одного удара вряд ли получится, а нанести второй я вряд ли успею. Будь ситуация хотя бы чуть более перспективной, я бы рискнул. Но пока такой риск не оправдан. Как только подхожу к кровати, поднявшаяся Элис хватает меня за пах правой рукой, и сжимает её в кулак. Рефлекторно отталкиваю уродину, из-за чего та падает на спину. Сидевший в углу Даг скалится и издаёт звук, похожий на рычание.

— Спокойно, кобелина. Парнишка не хотел меня обидеть. Просто у него есть яйца, - осаживает Элис своего питомца, затем снимает футболку, под которой нет лифчика.

Не в пример обезображенному лицу, грудь у Элис была красивой и упругой. Наверняка она очень приятная на ощупь. Вот только проверять, так ли это, мне совсем не хочется.

— Почему из всех пленников ты выбрала именно меня? – спрашиваю я, глядя собеседнице в глаза.

— Всем мужикам нравится трахать молоденьких симпатичных девчонок. Особенно всяким уродами, извращенцам и жиртрестам. Представь себе, нам, уродинам, тоже льстит когда нас трахают симпатичные парни, - отвечает Элис, принимая сидячее положение.

— А если я скажу, что меня это не интересует?

— А с чего ты взял, что твоё мнение меня интересует? Либо ты делаешь, что тебе говорят, либо из тебя делают сочную отбивную!

— Из меня в любом случае сделают отбивную.

Элис ухмыляется.

— Не в любом. Если твой стручок меня устроит, то возможны варианты, - решает она сменить кнут на пряник.

— Вроде этого? – указываю кивком на мужчину на цепи.

Элис лишь пожимает плечами. Я же вновь перевожу взгляд на Дага. Судя по тому, что в каюте чисто и совсем не воняет, людоедка водит своего питомца в туалет. Не удивлюсь, если для этого она пересаживает его с цепи на поводок. У неё ведь на лице написано, что она ненормальная.

— Тебе, наверное, интересно, почему кобель ещё не придушил меня цепью? – спрашивает Элис, снимая штаны.

— Да так, немного.

— Во-первых, Даг – послушный песик. Во-вторых – не такой тупой, как может показаться на первый взгляд. Он понимает, что если удавит меня, то ему это ничем не поможет. Потому что ключа в этой комнате нет, а без него цепь не снять, - объясняет людоедка.

Ну-ну. Может ты и ненормальная, но уж точно не дура. К несчастью, для меня.

— Тот тип – Рон. Он твой приятель? – зачем-то уточняю.

— Нет. Он мой брат.

Сказав это, Элис снимает всю оставшуюся одежду, и я замечаю, что между ног у этой гадины самые настоящие джунгли.

— Так и будешь на меня пялиться, или уже наконец-то покажешь мне своего червячка? – ворчит людоедка.

Не нравится мне её тон, как и ситуация в целом. Чувствую себя каким-то животным, которого притащили на случку. Мы все для них просто скот. Но штаны с трусами всё же спускаю до колен, демонстрируя людоедке своего, как она только что выразилась, червячка. Несколько секунд Элис пристально разглядывает мой член, затем вдруг пошире разводит ноги в разные стороны и громко свистит. Чуть не сбив меня с ног, передвигающийся на четвереньках питомец тут же подбегает к уродине и принимается вылизывать её лохматую промежность. Понятия не имею, как ему удаётся пробраться через такие густые заросли, но дело своё Даг знает. Вот только Элис считает иначе.

— Не халтурь, козлина! Энергичнее работай! – требует людоедка, хватает Дага двумя руками за голову, и плотно прижимает к своему лобку.

Садистка держит его в таком положении около двух минут, не давая Дагу возможности хоть немного отстраниться и перевести дух.

— Отпусти его! – требую я. – Ты что, не видишь, он же вот-вот задох...

— Заткнись! – резко перебивает меня Элис, но хватку всё же ослабляет.

Всерьёз подумываю о том, чтобы вмешаться, но опасаюсь, что сделаю этим только хуже. Вдоволь поиздевавшись над своим питомцем, Элис отпускает его.

— Достаточно. Теперь помоги ему, - приказывает садистка, с улыбкой поглаживая мокрый лобок.

— Что? – не верю своим ушам.

— Да не напрягайся ты так. Даг всё сделает в лучшем виде, - говорит Элис, и слегка тянет цепь на себя. – А если не сделает, то будет спать совсем в другом месте.

Стоило садистке сказать о другом месте, как в глазах её питомца появился не страх, а самая настоящая паника. Уточнять, что это за место, и что в нём такого ужасного, совсем не хочется. Едва Элис его отпускает, мужчина тут же подходит ко мне, берёт мой член в руку, и начинает мне надрачивать.

— Не переживай на его счёт. Даг от всего этого просто тащиться, - заверяет меня Элис, прежде чем засунуть в свою щель два пальца, и начав водить ими вперёд-назад.

Подняв голову и посмотрев мне в глаза, Даг вымученно улыбается. Когда он приоткрывает рот, замечаю, что у питомца Элис не хватает зубов. Не одного, двух, а шести или семи. Опустив взгляд, Даг начинает работать рукой быстрее. От осознания того, что мне надрачивает сидящий на цепи мужик, низведённый до уровня домашнего животного, мне становится тошно. А вот Элис, происходящее явно забавляет.

— Подойди к нему с другой стороны, кобелина! – приказывает она, став работать пальцем чуть быстрее.

Не успеваю понять, что она имела ввиду, как обошедший меня Даг, берёт меня руками за ягодицы, и разводит их в разные стороны. Отшатнувшись, путаюсь в спущенных штанах, и едва не падаю на пол.

— Стой спокойно, красавчик, если не хочешь чтобы я прибила твои ноги к полу гвоздями! – повышает голос Элис, трахающая себе уже не двумя, а тремя пальцами.

— В этом нет необходимости! Я уже готов! – заверяю садистку, содрогаясь от мысли, что питомец Элис вот-вот начнёт вылизывать мне задницу.

— Нет, не готов, - бормочет садистка, которой, по всей видимости, очень нравится унижать Дага.

Вот только идти у неё на поводу я не хочу. Ненавидя себя за это, оборачиваюсь, и бью Дага ногой в бок. Скрючившийся от боли мужчина жалобно стонет, и уже не может выполнять обязанности сексуальной игрушки в этой извращённой игре. Я же принимаюсь в быстром темпе водить рукой по члену, надеясь привести его в боевую готовность прежде, чем в голову Элис взбредёт очередная извращённая мысль. Уродина плотоядно смотрит на мой окрепший член, и облизывает губы.

— Достаточно. Тащи сюда своего красавца, - приказывает она, вытаскивая пальцы из своего влагалища.

С ненавистью посмотрев стерве в глаза, и с трудом поборов желание стереть наглую похотливую улыбочку с её обезображенного лица, резким рывком загоняя член в вагину Элис на всю длину. С ходу взяв максимально темп, принимаюсь быстро и яростно засаживать безумной стерве, но садистка вдруг достаёт нож из-под подушки, и приставляет к моей шее. Резко замираю.

— Помедленнее, красавчик. Ты ведь не хочешь отстреляться в первую же минуту? – спрашивает садистка, слегка надавив на лезвие.

Хочу было вырвать нож из рук этой сучки, как вдруг ко мне сзади подскакивает Даг, хватает одной рукой за шею, и локтем сдавливает горло. Довольная Элис опускает нож.

— Продолжай, красавчик, - приказывает садистка.

И я нехотя продолжаю двигать тазом. Определённое удовольствий от фрикций каким-то чудом умудряюсь получать, хотя сама ситуация и вызывает стойкое отвращение. Мало того что мне приходится трахать больную на всю голову стерву, так ещё продолжавший душить меня Даг то и дело касается моей задницы своим членом. И судя по тому, что обвисший вялый ствол начал понемногу крепнуть, происходящее возбуждает питомца Элис. Желая охладить пыл сломленного извращенца, жалость к которому успела смениться отвращением, бью его лбом по физиономии, а затем добавляю локтем по почкам. Жалобно скулящий Даг отпускает меня и пятится назад. Но Элис не дремлет, и острое лезвие вновь оказывается у моего горла. Стараясь ни делать резких движений, опускаю ладонь на грудь Элис, и принимаюсь осторожно мять её правую чашечку, продолжая при этом активно двигать тазом.

— Энергичней, красавчик, а то я начинаю засыпать! – укоризненно бормочет садистка.

И я ускорился, но не потому что Элис так приказала, а потому что и сам хочу, чтобы всё это поскорее закончилось. Не меняя позы, поочередно лаская то одну грудь, то другую, и в скором времени дохожу до кондиции. Глядя людоедке в глаза, вижу, что и она близка к оргазму.

— Давай же, красавчик! Заполни мою грёбаную дырку! – просит она, убрав нож от моей шеи.

Как бы не так, стерва! Сделав финальный толчок, едва успеваю вытащить член, и сорвавшаяся с него длинная струя спермы орошает грудь Элис. Вторая струя, гораздо меньшая, попадает садистке на живот и бёдра. Довольная людоедка собирает указательным пальцем немного спермы с живота, и принимается поглаживать им свою дырочку. Приподняв голову, Элис сначала смотрит на меня, затем переводит взгляд на своего питомца, вытирающего кровь с подбитого носа.

— Не стой столбом, кобелина! Приберись! – приказывает садистка, поднимает с пола свой сапог и бросает его в питомца.

Подбежавший к хозяйке Даг принимается очищать её от спермы своим языком. Отвращение по отношению к этому животному вновь сменяется жалостью. Элис действительно очень хорошо его выдрессировала, раз он с такой расторопностью выполняет все её извращённые прихоти. Как по мне, лучше сдохнуть, чем влачить настолько жалкое существование. Но Даг, видимо, считает иначе.

— В целом, неплохо, но я ожидала большего, - говорит Элис.

— Твои ожидания – твои проблемы, - бормочу в ответ, смахиваю на пол остатки спермы с члена и надеваю штаны.

Элис на мою колкость внимания не обращает. На второй заход садистка тоже не настроена, а потому когда Даг очищает её тело от моей спермы, людоедка быстро одевается, и под дулом пистолета отводит меня в трюм к остальным пленникам. Большая их часть мне знакома, но есть и те, кого я вижу впервые. Едва конвоиры уходят, начинаю более внимательно всматриваться в лица пленников. Судя по тому какая в трюме стояла вонь, “Мясники” не выпускают запертых людей даже в туалет. Пройдя вперёд, и едва не вляпавшись в лужу свежей блевотины, замечаю отца. Он сидит на полу, прислонившись спиной к стене, и, глядя в пол, что-то тихо бормочет себе под нос. Выглядит он уставшим и измождённым. Когда подходу к нему, отец медленно отрывает глаза от пола.

— А, это ты, - бормочет он безразличным тоном.

— Что здесь произошло? – спрашиваю я.

— А сам-то как думаешь? Мы все сдохли и попали в ад. Хотя что-то мне подсказывает, что даже в аду не так дерьмово, как здесь, - ворчит отец, а затем начинает кашлять, прикрыв лиц ладонью.

Перестав кашлять, он медленно поднимается на ноги, придерживаясь рукой за стенку.

— Понятия не имею, где ты всё это время шлялся, но лучше бы ты там и оставался, гадёныш неблагодарный! – ворчит он, а затем хромой походкой бредёт в противоположный угол.

Дойдя до него, отец останавливается, спускает штаны и начинает справлять нужду. Все мои попытки вновь завести с ним разговор отец пресёкает на корню, демонстративно меня игнорируя. Зато найденный чуть позже Гарри Хенрикс был не прочь поболтать, хотя и выглядел он тоже не слишком радостным. Из разговора с ним узнаю, что “Мясники” появились на морском берегу примерно две недели назад. Тихо ликвидировав одного единственного часового, бандиты без особого труда захватили корабль. Попытавшемуся оказать сопротивление Джерому выпустили кишки. Селия застрелилась сама, поняв, что единственную женщину на корабле ничего хорошего точно не ждёт.

Используя “Королеву Морей” в качестве основной базы, “Мясники” периодически доставляли сюда всё новых и новых пленников. Впрочем, надолго бедолаги в трюме не задерживались. Каждый день “Мясники” забирали из трюма по четыре человека, и больше их никто не видел. Под раздачу попали не только новички, но и те, с кем я был хорошо знаком. Кормили пленников в основном овощами, что и неудивительно, так как нынешние хозяев корабля предпочитали мясо, пусть и не первой свежести. Главарём банды был здоровяк по имени Дункан, однако после того как он не вернулся из очередного рейда, новым лидером “Мясников” стал Рон – брат Элис. Поэтому смена руководства никак не сказалась на пленниках, которых по-прежнему отправляли на убой.

Пока Гарри всё это рассказывал, я ещё раз внимательно приглядывался к немногочисленным пленницам, боясь увидеть среди них Эмму. К счастью, никого даже отдалённо похожего на неё здесь не оказалось. Остаётся лишь надеяться, что Эмма поймёт, что её матери здесь нет, и откажется от мысли дойти до корабля. Стараясь не думать о том, когда придёт моя очередь стать кормёжкой для каннибалов, сажусь рядом с Гарри и ещё раз смотрю на отца. Может он и опустил руки, но я этого делать не собираюсь.

— Не знаю как, но мы обязательно выберемся отсюда, - обещаю я.

Гарри горько усмехнулся.

— Все мы рано или поздно выберемся отсюда. Через задницы этих подонков, - бормочет он с грустью.

БЕН

Видя, что грудастая настроена не слишком дружелюбно, пытаюсь её задобрить, рассказав о наших злоключениях после возвращения из Чистилища. О шалостях в палатке и отравлении неизвестной дрянью сознательно умалчиваю. Получить пулю в лоб мне ой как не хочется. Немного меняю и часть о побеге, соврав, что подстрелила меня не слетевшая с катушек рыжая идиотка, пожалевшая козлов, которые хотели пустить её по кругу, а потом скормить вурдалакам, а один из фанатиков, бросившийся за нами в погоню. Судя по недоверчивому взгляду, выслушавшая мой рассказ Синтия сильно сомневается, что всё было именно так. Ну ещё бы! Нет ничего, что может подтвердить правдивость моих слов. Впрочем, ни что не может их и опровергнуть. Чтобы окончательно усыпить бдительность грудастой, предлагаю ей кусочек жареной змейки. Синтия ожидаемо от такого предложения отказываться не стала. Невооружённым глазом заметно, что бабёнка сильно проголодалась.

Пока Синтия ест, спрашиваю, куда она так не вовремя запропастилась, на что грудастая рассказывает, что её похитили и хотели продать для утех в Клоаку один мальчишка и его старший братец, но она смогла сбежать, а когда вернулась, мы уже свалили, оставив ей весточку на двери сарая. Рассказывать, что было потом, бабёнка желанием не горит, да меня это особо и не интересует. Главное, что контакт налажен, и оружием мне Синтия больше не угрожает. После окончания трапезы она всё же обещает продырявить мне башку, если вдруг окажется, что я ей соврал. Интуитивно чувствую, что не врёт, но пропускаю угрозу мимо ушей. До этого момента ещё надо дожить.

Закидав догорающий костёр землей, продолжаем путь вместе. По дороге пытаюсь убедить грудастую отдать мне пистолет, указывая на то, что с оружием я явно управляюсь лучше, но Синтия расставаться со стволом не спешит. Вдруг из-за дерева справа выскакивает какой-то паренёк в военной форме песочного цвета, вооружённый автоматической винтовкой, и берёт нас на прицел. Всё происходит так быстро, что грудастая даже не успевает выхватить пистолет.

— Брось оружие! – кричит он Синтии.

Бабёнка медленно достаёт из-за пояса пистолет и бросает его на землю, после чего поднимает руки. То же самое делаю и я. Боец придирчиво оглядывает нас с ног до головы.

— Кто вы такие и куда идёте? – интересуется он, направив оружие уже на меня.

— Спокойно, парень. У нас и в мыслях не было ничего плохого. Если мы вдруг зашли на вашу территорию, то только по незнанию, - начинаю заговаривать пареньку зубы.

— Я не спрашиваю, что у вас было в мыслях, придурок! Я спрашиваю, кто вы такие и куда идете! – повторяет солдат свой вопрос, но уже более раздражённо.

— Мы с мужем хотели проведать наших друзей. Они живут рядом с морем, - вступает в разговор Синтия, чем всё и портит.

— На корабле? – уточняет армеец.

Синтия утвердительно кивает. Судя по тому, как парень нахмурился, ответ грудастой ему не очень понравился, однако других вопросов не последовало. Внимательно присмотревшись к потрёпанной форме бойца, которая всё же сидела на нём как влитая, а не висела бесформенным мешком, не могу определить снял ли он эту одежду с какого-нибудь покойника, или эта форма действительно его. Пригрозив, что при попытке к бегству будет стрелять на поражение, парень ведёт нас куда-то вправо.

Во время ходьбы поглядываю на свою руку, и вижу, что вены вздулись ещё сильнее. Со стороны это выглядит так, будто кто-то запустил мне под кожу змейку. И эта самая змейка, если память мне не изменяет, успела увеличиться в размерах, практически добравшись до локтя. Радует только то, что кроме меня этого пока никто не замечает. Догадайся армеец, что я подхватил какую-то заразу, наверняка не став бы разбираться, в чём дело, а накормил бы меня свинцом. Вместо полноценной военной базы или небольшого палаточного городка боец приводит нас к какой-то убогой землянке. Рядом с ней верзила с голым торсом отрабатывал приёмы рукопашного боя на каком-то молокососе, который с трудом держится на ногах. При виде нас, верзила мощным апперкотом отправляет своего противника в нокдаун, после чего отряхивает штаны и идёт нам на встречу.

— Где Луис? – спрашивает у верзилы наш конвоир.

— Там же где и всегда – в запое, - отвечает здоровяк, и принимается бесцеремонно лапать Синтию за грудь.

На лице моей спутницы не дрогнул ни один мускул. Полное безразличие Синтии немного остудило пыл здоровяка, и тот убрал руки.

— Они сказали, что шли в гости к “Мясникам”, - сообщает молодой боец.

— Неужели? Опаздывали на званый ужин? – спросил здоровяк, а затем по-идиотски захохотал.

— Причём здесь “Мясники”? Ничего такого мы не говорили, - начинаю оправдываться.

— Да неужели? На “Королеве Морей” всем заправляют “Мясники”. Других кораблей в этих краях просто нет.

Час от часу не легче. Сам я с “Мясниками” никогда не пересекался, но много чего нехорошего слышал о них от Джеффа. Если “Мясники” действительно заняли корабль, его экипажу можно было только посочувствовать.

— Нам ничего не известно про “Мясников”! – заявляет Синтия. – Мы лишь...

Сильный удар в живот заставляет её замолчать. Схватив согнувшуюся женщину за волосы, здоровяк наматывает их на кулак.

— Рот свой поганый будешь открывать только тогда, когда тебе скажут, шлюха тупая. И открывать ты его будешь не для разговора! – процедил верзила сквозь зубы.

Экзекуция была прервана вышедшим из землянки латиносом в военной форме с оторванным погонами. В одной руке пьянчуга держит полупустую бутылку, а во второй - пистолет. Видимо это и был тот самый не выходящий из запоя Луис. Не армейский офицер, а чучело какое-то.

— Что за херня здесь творится? – спрашивает он заплетающимся языком, после чего делает глоток из бутылки.

Верзила отпускает Синтию, и отходит в сторону.

— Да вот, поймали голубков, - отвечает за здоровяка молодой.

— Допросили?

— Как раз собирались.

Луис вновь прикладывает к бутылке. Опустошив её, латинос подбрасывает её в воздух, и пытается подстрелить, однако нажимает на спусковой крючок лишь после того как бутылка падает на землю. Вместо выстрела раздаётся лишь безобидный щелчок, после которого шатающийся Луис убирает пистолет за пояс.

— Пусть голубки в яме посидят. Я сам их допрошу, но чуть позже, - приказывает пьянчуга перед тем как вернуться обратно в землянку.

После ухода Луиса между здоровяком и парнем состоялся диалог, в ходе которого наконец-то определяю, что это за разношёрстная недисциплинированная компания. Молодой хотел выполнить приказ Луиса, в то время как здоровяку не терпелось оттащить Синтию за землянку минут на десять. По этому поводу у них завязался жаркий спор. До драки дело не дошло только потому что парень был вооружён, и был готов пустить оружие в ход. У здоровяка же оружия не было. Здоровые кулаки не в счёт. Против огнестрела они всё равно не сильно помогут. Поэтому верзила вернулся к своему мальчику для битья, и принялся приводить его в себя, а его коллега отвёл нас чуть правее землянки. Заставив нас спрыгнуть в яму, глубина которой была чуть больше четырёх метров, боец прикрывает её крышкой из связанных между собой веток, и уходит. Присаживаюсь на землю. Синтия же зачем-то принимается ощупывать стенки.

— Надо выбираться отсюда, - бормочет она.

— Надо. Знать бы ещё, как это сделать, - ворчу в ответ, массирую покалывающие виски.

Синтия поворачивается ко мне лицом.

— Для военных они ведут себя совсем уж странно. Один руки распускает, второй пьёт не просыхая. Когда я сталкивалась с военными в последний раз, проблем с дисциплиной у них не было.

— Ещё бы. Дезертиры дисциплину в гробу видали, - подмечаю я.

Синтия хмурится.

— Ты уверен, что они дезертиры? Может...

— Не может. Эти парни откололись от своих собратьев, и теперь пытаются выжить самостоятельно. Можно сказать, что нам ещё повезло.

— Повезло? Нас бросили на дно ямы! В чём здесь везение?

— В том, что на их месте могли оказаться “Мясники”. Эти парни, конечно, тоже козлы, но они хотя бы человечину не едят.

Услышав про предпочтения “Мясников”, Синтия заметно напряглась. Поняв, что выбраться из ямы без посторонней помощи нам вряд ли удастся, женщина садится на корточки.

— Как думаешь, зачем мы им нужны? – резонно интересуется бабёнка.

— Для чего им нужна ты, догадаться не трудно. Ну а меня они, скорее всего, будут допрашивать с пристрастием. Возможно, даже пытать, - отвечаю я.

— Зачем? Что с нас взять?

— Что взять, найдут. По крайней мере, попытаются.

Внезапно чувствую сильное жжение в груди, будто кто-то приложил к ней полыхающий факел, и начинаю задыхаться. Стараясь не паниковать, пытаюсь восстановить дыхание, делая медленные вдохи через рот.

— Эй, что с тобой? – спрашивает Синтия, от внимания которой не укрылось моё состояние.

— Ничего. Нормально всё со мной, - вру я, затем ложусь на бок, подложив руку под голову.

ЭММА

Прошагав километров шесть, и порядком подустав, решаю сделать небольшой привал. Положив на землю ружьё, достаю из рюкзака пару бутербродов, и присаживаюсь на большой камень. Хорошо всё-таки, что Стив нарисовал для меня карту. Без неё я могла бы и заблудиться. Отдохнув и утолив голод, хочу было продолжить путь, как вдруг замечаю бредущего мне навстречу парня в окровавленной одежде. Правая рука бедолаги обмотана какой-то грязной тряпкой. Жалость жалостью, но осторожность никогда не помешает. Вместо того чтобы ринуться ему на встречу, хватаюсь за ружьё и беру парня на прицел.

— А ну стой, где стоишь! – предупреждаю я.

Сделав несколько шагов, бедолага пошатнулся и упал. Держа оружие наготове, медленно приближаюсь к лежащему на земле парню. Когда переворачиваю раненного бедолагу на спину, тряпка с его руки окончательно сползает, и при виде того, что она скрывала, мне становится дурно. Кисть руки отсутствовала – на её месте была лишь уродливая культя. Открыв глаза, парень едва различимо просить дать ему воды. Отказать ему у меня просто не хватило духу.

— Что с тобой случилось? – спрашиваю у парня, стараясь не смотреть на уродливую культю.

— Меня поймали “Мясники”, - бормочет он так тихо, что я едва разбираю его слова.

— Что ещё за “Мясники?” – не понимаю, о ком идёт речь.

— Они узнали про наш лагерь. Если не предупредить наших...

Дальнейшая речь бедолаги превращается в совсем уж неразборчивое бормотание. Пытаясь понять, о каких “наших” идёт речь, вспоминаю про головорезов, у которых Стив украл взрывчатку, чтобы засыпать вход в шахту.

— А эти “ваши”, случайно не в северном ущелье обитают? – на всякий случай уточняю.

— Нет. Наш лагерь примерно в трёх километрах севернее. Недалеко от реки, - говорит парень, делая длинные паузы между словами.

Даже разговор даётся бедолаге с трудом.

— Сочувствую. Не повезло твоим друзьям, - говорю я, не найдя слов ободрения, и начинаю вставать, однако парень хватает меня за руку.

— Пожалуйста, предупреди их! – просит умирающий.

Деликатно отлепляю его руку от своей.

— Извини, но мне не по пути. Да и встречаться с твоими друзьями мне не слишком...

— Предупреди их! – вновь повторяет свою просьбу умирающий. – Эти чёртовы каннибалы...

Не договорив фразу до конца, парень начал кашлять, а когда перестал, изо рта у него пошла кровь. Не сказав больше ни слова, бедолага навсегда затих. Прикрыв остекленевшие глаза, возвращаюсь обратно к камню и подбираю рюкзак. У меня не было ни малейшего желания встревать в какие-то бандитские разборки, поэтому я просто пошла дальше. Однако уйти далеко мне не позволяет проснувшаяся совесть. Над группой людей, пусть и незнакомых, нависла смертельная опасность. Если они умрут, в этом будет и моя вина. Бандиты они или хорошие парни, но я должна предупредить их об опасности! Даже понимая, что лишь впустую трачу время, и напрасно рискую жизнью, разворачиваюсь и бегу по направлению к реке.

Увы, “Мясники” оказались быстрее меня. Когда я добралась до реки, выстрелы стихли, и бой уже подошёл к концу. Спрятавшись за большим валуном на возвышенности, наблюдаю как победители (а в том, что это “Мясники”, у меня сомнений нет) собирают оружие убитых противников, и смотрят, не посчастливилось ли кому-нибудь из них выжить. Таковых нашлось всего двое. Увидев, как один из бандитов разводит костёр, вздрагиваю, искренне посочувствовав проигравшим выжившим. В какой-то миг в голову закрадывается безумная мысль попытаться отвлечь “Мясников” на себя, и дать пленникам возможность сбежать. Сразу же вспоминается ночёвка в Чистилище, и похожая ситуация, когда я была готова вступить в заведомо проигрышный бой, но Бен вовремя меня остановил. Благодаря эффекту неожиданности, я могу подстрелить одного, максимум двух головорезов, но там их было человек 10-12.

Поняв, что ничем не смогу помочь проигравшим, оборачиваюсь и вздрагиваю, увидев в тридцати метрах от себя головореза, шею которого украшало ожерелье из отрезанных пальцев. В одной руке он держит окровавленное мачете, а в другой – отрубленную человеческую голову. По всей видимости, головорез нагнал одну из жертв, успевшую сбежать из обречённого лагеря, и теперь возвращался к своим друзьям, не забыв прихватить трофей. Удивлённо моргнув, головорез швыряет в меня отрубленную голову, от которой я едва успеваю уклониться, и бросается на меня с мачете. Вскинув ружьё, не целясь стреляю, попав злобному каннибалу в живот. Вздрогнувший бандит резко останавливается, а его глаза расширяются. Выронив мачете, схватившийся одной рукой за живот головорез делает несколько шагов мне навстречу, и как подкошенный падает на землю. Ошарашенно глядя на покойника, не могу поверить в то, что только что убила человека, и только несколько мгновений спустя осознаю, чем мне это грозит. Если “Мясники” найдут меня рядом с трупом своего товарища, то непременно четвертуют. А они найдут, если я так и продолжу стоять здесь и пялиться на покойника, ведь только глухой не услышал бы выстрел. Не став тратить время на обыск убитого бандита, резко срываюсь с места, в надежде поскорее отсюда убраться.

Боясь оглянуться, бегу вперёд, не разбирая дороги. Вместо того чтобы убраться тем же путём, каким и пришла, и надеяться, что преследователи меня потеряют, бегу в сторону пропасти, образовавшейся из-за обвала. Набрав максимальный разбег, пробую перепрыгнуть на другую сторону ущелья, чуть не потеряв в прыжке шляпу. Перелетев через пропасть, цепляюсь двумя руками за край, и пытаюсь забраться наверх. Но то ли я была такой хилой, то ли рюкзак и висевшее за спиной ружьё оказались слишком тяжёлыми, забраться на уступ с первой попытки у меня не получается. Внезапно левая рука соскальзывает, и я едва не срываюсь в пропасть. Повернув голову назад, и увидев как подбегающие к обрыву головорезы готовятся нашпиговать меня свинцом, закрываю глаза, разжимаю правую руку и лечу вниз. Буквально за секунду вся жизнь проносится у меня перед глазами. Не разбиваюсь насмерть я только потому что приземляюсь прямо на широкий двухметровый уступ, всё это время находившийся буквально прямо подо мной.

Едва я перекатываюсь на бок, немного отдалившись от пропасти, как моё пристанище тут же подвергается обстрелу. Преследователи проходятся по уступу автоматными очередями, лишь чудом меня не задев. Один из бандитов даже закидывает на уступ гранату, которую я спешу скинуть ногой в пропасть. Выхватив ружьё, открываю ответный огонь, вынудив преследователей отойти от обрыва. Однако радоваться раньше времени не спешу, понимая всю шаткость своего нынешнего положения. Даже будь у меня куча патронов, долго держать оборону на этом ничтожном пяточке у меня всё равно не получится.

— Не рыпайся, сука! Тебе всё равно некуда деваться! – кричит один из преследователей.

— Чего-чего? Подойди поближе, а то я тебя совсем не слышу, дерьма ты кусок! – огрызаюсь в ответ, доставая из кармана куртки патроны, и быстро перезаряжая ружьё.

Говорун к моему совету ожидаемо не прислушивается. Выставив перед собой автомат, бандит вслепую поливает огнём занятый мной уступ. Одним рывком поднявшись на ноги, резко отскакиваю назад, выронив несколько патронов, которые тут же покатились по земле и упали в пропасть. Вжавшись спиной в скалу, мотаю головой. Этот ублюдок оказался прав – отступать мне действительно некуда, разве что добровольно сигануть в пропасть. Или всё же есть куда? Можно попробовать спрятаться под уступом. Затея крайне рискованная, но других идей у меня всё равно нет. Когда пара головорезов осмелела настолько, что попыталась высунуться из-за камней, загоняю их обратно, сделав пару выстрелов из ружья. Понимая, что счёт идёт на секунды, отбрасываю ружьё в сторону и приближаюсь к краю. Повернувшись к нему спиной, пригибаюсь и спускаюсь с уступа, зацепившись двумя руками за край. Пожалев о том, что не оставила на уступе и рюкзак, провожу ногой по поверхности под уступом. С каменной поверхностью мне повезло - она оказалась не слишком гладкой. Перебравшись под уступ, исчезаю из поля зрения преследователей буквально за пару секунд до того, как раздаются очередные выстрелы.

— Твою мать! Куда эта сука делась? – доносится до меня возмущённый возглас говоруна.

Боясь пошевелиться, молю Бога, в которого до сих пор не верю, чтобы эта орава поскорее разошлась, поверив, что я сама свалилась в пропасть, после того как поймала несколько шальных пуль. Только сейчас понимаю, что поступила правильно, не став оставлять на уступе свой рюкзак. Это выглядело бы слишком подозрительно. Спрятавшись под уступом, и не видя, что происходит наверху, сделать что-то большее уже не могу. Только ждать и надеяться, что преследователи сами уйдут, решив, что я сорвалась в пропасть и упала в реку на дне ущелья.

От долгого неподвижного висения под уступом немеют руки, а ноги начинаю соскальзывать. Рюкзак, ранее казавшийся таким лёгким, мёртвым грузом давит на плечи. Опасаясь, что в любой момент сорвусь в пропасть, забираюсь обратно на уступ. Никаких выстрелов и криков “Вот она” не последовало. Похоже, преследователи свалили. Вздохнув с облегчением, сажусь на землю, снимаю рюкзак, достаю фляжку с водой и делаю несколько глотков. Теперь, когда мне не угрожали преследователи, я могла спокойно отдохнуть, восстановить силы, и попытаться забраться наверх. Вопреки моим ожиданиям, подняться на вершину оказалось гораздо сложнее, чем провисеть под уступом. Когда до вершины остаётся чуть больше метра, неудачно переставляю ногу, и срываюсь вниз, рухнув на спасительный уступ. Решив больше не торопиться, и подниматься медленнее, но осторожнее, повторяю попытку.

Благополучно поднявшись наверх, достаю карту Стива, пытаюсь понять, где сейчас нахожусь, и как поскорее добраться до моря. Память не вовремя напоминает мне, что не так давно я убила человека. И пусть этот человек был подонком и людоедом, мне от этого ничуть не легче. Стараясь выкинуть из головы мысли об убитом выродке, продолжаю изучать карту. Сумев определить своё местонахождение, выдвигаюсь в путь. Если не считать нескольких встреч с волками, которые убегали, стоило мне сделать выстрел в воздух, то оставшаяся часть перехода прошла на удивление спокойно.

До моря добираюсь уже поздним вечером. Несмотря на сильную усталость, ускоряю шаг, желая поскорее добраться до корабля и встретиться с мамой, однако всё же делаю остановку, увидев на песке множество следов. Пройдя чуть вперёд, замечаю ещё одни, совсем свежие следы, ведущие от воды в сторону грота. Радость от скорой встречи с матерью сменяется любопытством. Желая проверить, что за водяной там обосновался, направляюсь к пещере, держа оружие наготове.

СИНТИЯ

В чёртовой яме мы просидели до самого вечера. За это время нас навестили лишь дважды: сначала молодой боец принёс мне и Бену еды и воды, а где-то полчаса спустя пожаловал верзила с каким-то невзрачным мужиком в военной форме. Поиграв со мной в гляделки, но ничего не сказав, парочка удалилась.

— Смотрины прошли удачно, - подаёт голос Бен.

— Надо же, ты всё ещё живой? А мне казалось, что прошлый припадок тебя угробил.

Незадолго до прихода верзилы и его приятеля Бен корчился в конвульсиях, страдая от сильной боли. После того как приступ прошёл, я более внимательно присмотрелась к ворчуну, пытаясь понять, что с ним происходит. По большому счёту, меня не сильно волновало, останется ли Бен жив или умрёт. Он был ничуть не лучше или хуже тех, с кем мне приходилось трахаться раньше. Ещё при первой встрече мне стало понятно, что Бен спас нас с Эммой не по доброте душевной, и собиралась отплатить ему единственным доступным способом – собой. Я была готова закрыть глаза на то, что он попользовался мной. Злилась на него я по другой причине. Не забери он Эмму в тот злополучный поход, мы бы обе сейчас оказались на военной базе. За одно только это мне хотелось пробить этому чурбану голову тяжёлым булыжником. И я бы это сделала, если бы знала наверняка, что Бен сказал правду по поводу места встречи с моей дочерью.

— Не надейся. Я сдохну не раньше, чем снова встречусь с твоей ненаглядной дочуркой, - бормочет Бен не слишком дружелюбным тоном.

— Зачем? Неужели для тебя это так важно?

Не успевает Бен ответить, как возвращаются верзила и его друг, но уже не с пустыми руками, а с верёвочной лестницей. Сбросив лестницу вниз, мистер невзрачность приказывает мне подняться. Гаденько усмехнувшись, Бен желает мне приятно провести время. Верзила и его невзрачный друг отводят меня в землянку. Домик, снаружи выглядевший совсем уж убогим, внутри был ещё хуже. Здешние обитатели спали не на кроватях, и даже не на матрасах, а прямо на земле, подстелив под себя какие-то дырявые мешки. На одном из таких мешков спал и пьяный лейтенант, вокруг которого валялось несколько пустых бутылок. Запах в землянке стоял тоже не самый приятный, в основном из-за недавней попойки. Оружие и сухие пайки валялись в дальнем углу практически в одной куче. Только прикидываю, как высок шанс добежать до ближайшей винтовки, и перестрелять обитателей убогого домишка, верзила опускает свои ручища мне на плечи.

— Что, не нравится наше скромное жилище? – интересуется он.

“Не нравятся уроды, которые в нём обитают!” – думаю я, а вслух говорю:

— Видала и похуже.

— Сделаешь всё в лучшем виде, так и быть разрешим перебраться сюда, - обещает верзила.

— А как же мой муж? Что будет с ним?

— Нормально с ним всё будет, - вновь даёт здоровяк обещание, которое явно не собирается исполнять.

Стоило мистеру невзрачность начать возиться с застёжками на штанах, как здоровяк давит мне на плечи, вынудив меня опуститься на колени. Член у невзрачного был не длинным, но довольно толстым. Однако моё внимание привлёк не размер мужского достоинство дезертира, а висевший в ножнах на поясе армейский нож. Дотянувшись до него, я могла застать эту парочку врасплох, и освободиться.

— Чего тормозишь, дура? Приступай! – рычит невзрачный, и наотмашь бьёт меня ладонью по щеке.

Удар был неожиданным, и очень болезненным. Понимаю, что дальнейшее промедление чревато новыми побоями, поэтому торопливо беру его отросток в рот, и начинаю сосать. Я могла сделать так, чтобы этот выродок кончил уже через пару минут, но предпочла накачивать его толстый обрубок медленно и неторопливо. Отполировав ствол от начала и до конца, поднимаю его головкой вверх и принимаюсь вылизывать волосатые яйца. Освободившийся от штанов верзила хватает меня за руку, и опускает её на свой агрегат. Немного поводив по нему рукой, переключаюсь на второй член. Со здоровяком, у которого член был под стать ему самому, решаю действовать по-другому, и сразу же беру быстрый ритм. В отличие от своего невзрачного приятеля, здоровяк не стал стоять столбом, а быстро взял инициативу в свои руки, схватил меня за голову, и принялся жёстко трахать в рот. Пропихнув свой член мне прямо в глотку, верзила продержал меня в таком положении секунд десять, и только потом отстранился. Кое-как восстановив дыхание, вновь переключаюсь на первый член, не забывая при этом надрачивать член здоровяка.

— Заводная сучка, попалась! – одобрительно бормочет невзрачный, лапая меня за грудь.

Изображая бурный восторг, то и дело переключалась с одного члена на другой, не переставая при этом думать о ноже. Эти растяпы всерьёз верили, что я ловлю кайф от происходящего, и не ждали с моей стороны никакого подвоха. И хотя их бдительность заметно ослабла, хвататься за оружие не тороплюсь. У меня был лишь один шанс выбраться отсюда и продолжить поиски дочери, поэтому действовать следовало только наверняка, ведь в случае неудачи меня ждёт смерть. Прежде чем успеваю хоть как-то среагировать, верзила резко спускает с меня до колен штаны вместе с трусиками, затем начинается возиться с ремнём на своих штанах. Сделав короткую паузу, смачиваю пальцы слюной, и продолжаю сосать член невзрачному, параллельно поглаживая свою сухую промежность. Не хватало ещё, чтобы эти выродки догадались, что я лишь симулирую возбуждение!

Невзрачный, видимо вдохновлённый примером своего товарища, тоже начинает трахать меня в рот, только делает он это медленнее и осторожнее. Только протягиваю руку к ножнам на поясе, как подошедший сзади верзила касается своим готовым к бою агрегатом моей спины. Что ж, вполне ожидаемо. Стоило мне только приподняться, как верзила рывком загоняет свой член в мою дырочку. Дернувшись от резкого вторжения, опускаю голову вниз, и ловлю ртом член невзрачного. Засаживая мне во влагалище, верзила делает это быстро и грубо. Моя дырочка без труда принимает в себя его большой член, а на то, что она практически сухая, увлечённый долбёжкой здоровяк внимания не обращает. На предложение невзрачного поменяться, верзила мычит что-то нечленораздельное. Чувствуя, что он как никогда близок к разрядке, выпускаю член изо рта и прошу здоровяка кончить мне на лицо. Выдернув свой агрегат из моей дырочки, и звонко шлёпнув меня по заднице, верзила подходит ко мне спереди, и принимается надрачивать свой ствол, готовясь выпустить струю спермы мне на щёку.

“Сейчас или никогда!” – мелькнула в голове тревожная мысль, а рука, словно готовая к броску змея, сама метнулась к ножнам.

Невзрачный заорал как резанный, стоило мне впиться зубами в его мужское достоинство. Верзила ничего не успевает понять, как я бью его ножом под рёбра, загнав клинок в его бок по самую рукоятку. Глаза громилы расширились. Пока его истекающий кровью приятель продолжает орать, держась двумя руками за окровавленный член, раненный здоровяк пытается схватить меня своими ручищами за шею, однако я успеваю пригнуться. Выдернув нож из бока здоровяка, наношу ещё несколько быстрых ударов, под конец загнав нож в шею верзилы. Едва его приятель замертво падает на землю, невзрачный пытается добраться до огнестрельного оружия, однако я быстро нагоняю его, бью в спину ударом ногой в прыжке, а когда дезертир неуклюже падает на живот, сажусь сверху. Схватив невзрачного за волосы, поднимаю его голову вверх и приставляю нож к шее.

— У вас есть какой-нибудь транспорт? – спрашиваю я.

— Есть.

— Где и какой? Говори, пока я тебе глотку не перерезала! – повышаю голос.

Перепуганный до полусмерти дезертир признаётся, что совсем неподалёку спрятан джип. Узнав где именно, интересуюсь, где сейчас остальные, и когда они вернутся. Едва не ставший евнухом дезертир признаётся, что мальчик для битья вместе с молодым бойцом ушли на разведку, но скоро вернутся. Получив все необходимые ответы, смотрю на спящего лейтенанта. Громкие крики невзрачного могли бы поднять мёртвого из могилы, но пьяный латинос никак на них не отреагировал.

— Извини, но по-другому нельзя, - было последним, что услышал невзрачный в этой жизни.

КРИС

За время, проведённое в трюме, от моей решимости выбраться отсюда любой ценой мало что остаётся. Сосредоточиться и начать действовать мешает не столько сильная вонь, сколько царившая в отсеке атмосфера безысходности и отчаяния. Пленников можно было условно разделить на две неравные части. К первой категории относились люди, которые смирились с тем, что пойдут на корм к людоедам, и которым было уже всё равно, придёт ли за ними смерть сегодня, либо чуть позже. Вторая категория пленников ещё на что-то надеялась, но это была скорее вера в чудо, чем надежда на что-то конкретное. Знай военные, где находится главная база “Мясников”, они давно бы по ней ударили. Но даже если бы это произошло, едва ли новые хозяева корабля сдались бы без боя. Отец долгое время демонстративно меня игнорировал, но, в конце концов, сам подошёл ко мне.

— Вернулся ты явно не из-за меня. Что тебе здесь понадобилось? – неожиданно спрашивает он.

— А тебе не всё равно? Я ведь раньше пытался с тобой поговорить, но ты чётко дал понять, что тебе на всё и на всех плевать! – отвечаю раздражённо.

— Хватит сопли жевать, сосунок! Если не хочешь ничего объяснять, то так и скажи!

Тяжело вздохнув, медленно поднимаюсь на ноги.

— Я надеялся, что вновь встречусь здесь с Эммой, но видимо я ошибся, - всё же отвечаю на вопрос отца.

— С кем? А, ты про ту рыжую девку. Вряд ли она когда-либо сюда вернётся.

— Вообще-то собиралась, хоть и не знаю почему. Хотя я бы на её месте...

Что именно я бы сделал на месте Эммы, договорить не успеваю. В трюм заглядывают трое вооружённых головорезов во главе с Элис. Отец презрительно смотрит на вошедших, затем садится на пол. Во время прошлого визита “Мясники” уже забрали четверых. Видимо этого им оказалось недостаточно. Задержав взгляд на мне, Элис неожиданно указывает пальцем на отца.

— Ты. Поднимайся, - приказывает она.

Отец презрительно хмыкнул.

— Иди в жопу, сука прожаренная! - грубо ворчит он, не торопясь выполнять приказ людоедки.

Смотрю на отца с опаской. Когда в его сторону направляется один из прихвостней Элис, отец начинает чесать левую ногу. При этом он незаметно достаёт что-то из ботинка, и я понимаю, что сейчас произойдёт. Стоит “Мяснику” поднять жертву на ноги, как отец несколько раз бьёт его в живот и шею чем-то острым, а затем отталкивает в сторону и бросается к Элис. Но уродина быстро на это реагирует. Выхватив из-за пояса нож, она бросает его в моего отца. Острое лезвие вонзается ему точно в грудь. Вздрогнувший отец роняет окровавленный гвоздь.

— Кретин, - презрительно бросает Элис.

Подбежав к пошатнувшемуся отцу, не даю ему упасть. Аккуратно уложив его на пол, осторожно вытаскиваю нож из его груди. Из открывшейся раны и рта начинает течь кровь. Глядя на меня, умирающий отец выдавливает из себя улыбку и пытается что-то сказать, но сил сделать этого у него не хватает. Слегка приоткрыв рот и что-то прошептав, отец роняет голову на бок, закрывает глаза и навсегда затихает. Крепко сжимая в руках нож, перевожу взгляд на Элис и её приятелей.

— Красавчик, будь добр, отдай зубочистку, пока не порезался, - просит она снисходительным тоном, словно разговаривает с ребёнком.

Затем она медленно подходит ко мне и протягивает руку, в то время как оставшиеся головорезы берут меня на прицел. С трудом поборов желание полоснуть суку ножом по горлу, отдаю ей нож. Поднеся его ко рту, Элис слизывает кровь с лезвия, затем подходит к своему собрату, которого смертельно ранил мой отец, и добивает его. Ну да, конечно. Не пропадать же мясу впустую. Затем Элис осматривает пленников, и показывает пальцем на какую-то тощую девчонку.

— Иди сюда, - требует уродина.

Девушка испуганно вздрагивает, и торопливо пятится назад. Забрав у своего покойного собрата автомат, Элис направляет оружие на пленницу.

— Я сказала, сюда иди! – повторяет людоедка с нажимом.

— Хватит! Оставь её в покое! – вмешиваюсь я.

Элис переводит взгляд на меня.

— А ни то что? Что ты сделаешь? – спрашивает она с издевкой.

Я и сам понимал, что мало что могу сделать в данной ситуации, но давать задний ход не собирался.

— Ты пришла за добавкой – и ты её получила. Забирай покойников и проваливай!

Во взгляде Элис мелькает удивление.

— Ты псих или просто дурак? – интересуется она.

— А тебе не всё равно? Или мясо психов тебе и твоим падальщикам противопоказано? – отвечаю дерзко, понимая, что подписываю себе смертный приговор.

Ответом мне послужил удар прикладом в живот, от которого у меня перехватило дыхание.

— Нет, не противопоказано, - говорит Элис, затем наклоняется и шепчет мне на ухо: - Ты сам напросился, кретин.

Пока восстанавливаю дыхание, прихвостни Элис подбирают тела своего собрата и моего отца. Сама же уродина хватает меня за шкирку, и толкает в сторону двери. Набрав необходимое количество мяса для ужина, бандиты ведут меня на кухню для разделки. Вот, похоже, и всё. Девчонку то я спас, перенаправив внимание Элис на себя. Меня спасать никто не будет. Кроме самого себя, рассчитывать мне больше не на кого. Вариантов осталось всего два: либо попробовать сбежать здесь и сейчас, либо покорно идти на убой, словно ленивый тупой бычок. Не колеблясь, выбираю второй вариант. Помирать, так с музыкой.

Поднявшись по лестнице, не глядя бью идущую следом Элис ногой в живот, отталкиваю в сторону идущего впереди обернувшегося головореза, тащившего на плече тело труп моего отца, и пытаюсь удрать.

— А ну стой, сучонок! – слышу позади голос Элис.

Прибавив ходу, заворачиваю за угол, и вижу в конце коридора ещё нескольких вооружённых головорезов. Заметив меня, бандиты сразу же мчатся мне наперерез. Будучи зажатым с двух сторон, начинаю дёргать за дверные ручки, но все каюты оказываются заперты. Не придумав ничего лучше, со всей силы бью ногой по ближайшей двери, затем вышибаю её плечом. Ворвавшись в пустую каюту, сразу же бросаюсь к окну. Прикрыв руками лицо, выпрыгиваю на палубу, пробив стекло. Приземлившись на ноги, вижу, как в каюту забежала Элис и взяла меня на прицел. Пригнувшись, пропадаю из поля зрения садистки, и пытаюсь удрать, но успеваю отбежать метров на десять, натыкаюсь ещё на нескольких автоматчиков. Не видя другого выхода, перескакиваю через поручни и спрыгиваю с корабля.

Посадка получилась не слишком мягкой. Отшибив себе весь бок, и скорее всего, повредив пару рёбер, всё же нахожу в себе силы подняться на ноги, и бегу прочь от корабля в сторону воды. Добравшиеся до поручней “Мясники” отправили мне вдогонку несколько автоматных очередей, и одна из них проходится по песку буквально в полуметре от меня. С трудом добравшись до моря, падаю на колени и пытаюсь отдышаться, стараясь не обращать внимания на боль в отшибленном после не слишком мягкого приземления боку. Вот только отдых – непозволительная роскошь. Оставаясь на открытой местности, я был слишком лёгкой мишенью. Судя по тому, что головорезы могли запросто прикончить меня, но вместо этого прекратили огонь, они решила попробовать взять меня живым.

Придерживаясь рукой за больной бок, поднимаюсь с колен и захожу в воду. Живя рядом с морем, я научился не только хорошо плавать, но и надолго задерживать дыхание под водой. Второй навык в данной ситуации был особенно ценен, так как именно от него сейчас зависело, смогу ли я выжить или умру. Добравшиеся до берега преследователи, среди которых была и Элис, заходить в воду не торопятся.

— Тебе некуда деваться, придурок! Если не хочешь пойти на корм рыбам, тащи сюда свой тощий зад! – кричит она мне вслед.

Да уж лучше на корм рыбам, чем тебе и твоим дружкам! С этой мыслью стараюсь уплыть подальше от берега.

— Ну ладно, придурок, ты сам этого хотел! – кричит Элис, после чего открывает огонь.

Под свист пуль ухожу с головой под воду. К счастью, ни одна из них меня не задела. Опустившись на самое дно, и едва не запутавшись ногами в водорослях, плыву, но не вперёд, а вправо, стараясь отплыть от корабля как можно дальше. Подозреваю, что Элис не поверит, будто я утонул, пока не увидит моё тело своими глазами, и скорее всего вместе с остальными головорезами будет прочёсывать берег. Стараясь не паниковать раньше времени, упорно плыву вперёд. Находясь под водой так долго, насколько это было возможно, уже собираюсь всплыть на поверхность, чтобы пополнить запас кислорода, но в самый последний момент замечаю, как кто-то светит фонарём в то место, где я собирался всплыть. Пришлось задержаться под водой ещё на десять секунд, и эти секунды показались мне вечностью. Едва свет с поверхности воды исчезает, тут же выныриваю, и жадно хватаю ртом воздух, пытаясь отдышаться.

Заметив на суше нескольких автоматчиков, жду, пока они свалят, затем плыву к берегу. Выбравшись на берег, и отдышавшись, бреду в сторону видневшегося вдалеке грота. Особыми иллюзиями себя не тешу. Элис и прочие головорезы будут продолжать поиски до тех пор, пока не найдут меня или хотя бы мой посиневший труп. Тайна о местонахождении главной базы “Мясников” должна умереть вместе со мной прежде, чем я успею ей с кем-нибудь поделиться.

БЕН

Уже практически засыпаю, как вдруг прямо на меня падает чей-то труп. Выбравшись из-под покойника, коим оказался друг здоровяка, смотрю вверх, и замечаю Синтию, которая уже в следующую секунду скидывает вниз верёвочную лестницу.

— Быстрее поднимайся. У нас мало времени, - приказывает грудастая, и, не став ждать, пока я выполню её приказ, отходит от края ямы.

Упрашивать меня дважды ей не пришлось. Выбравшись наружу, замечаю, как вышедшая из землянки Синтия, на плече которой висел автомат, тащит к яме второго покойника – грубого верзилу.

— Не ожидал, что ты такая кровожадная, - подмечаю я.

— Скажи ещё, что тебе жалко этих уродов! – огрызается Синтия, поправляя едва не упавший автомат.

— Ни капельки. Уж лучше мы их, чем они нас.

— Не мы, а я. Ты для нашего освобождения ни хрена не сделал.

— Сделал бы, если бы появилась такая возможность. Ты ведь не всех их прикончила?

— Только этих двух свиней. Лейтенант проспал всю заварушку, а остальные парни ушли на разведку. К тому моменту, когда они вернутся, нам лучше убраться отсюда как можно дальше.

Для женщины, только что убивший двух человек, Синтия ведёт себя на удивление хладнокровно, от чего мне даже становится немного не по себе. Предположив, что кроме пьяного дезертира, в землянке есть что-то ценное, направляюсь было к домику, однако Синтия преграждает мне путь.

— Для мародёрства нет времени. Уходим, - настойчиво напоминает она.

Хочу было поспорить, однако сильное жжение в груди и начавшая зудеть рука дают понять, что для споров сейчас не самое подходящее время.

— Ладно, показывай дорогу, - всё же соглашаюсь я, почёсывая руку.

По словам освободительницы, у дезертиров был тайник примерно в километре от землянки, где они спрятали машину, а заодно и ещё какое-то барахлишко. Когда прошу Синтию выдать мне оружие, грудастая какое-то время колеблется, но в конечном итоге всё же выдаёт мне один пистолет с полной обоймой. Едва выдвигаемся в путь, зуд усиливается. Знаю, что увиденное мне, скорее всего не понравится, но всё же смотрю на свою руку. За время посиделок в яме, она заметно почернела, как при гангрене, а вены сильно вздулись, расчертив её багровыми полосами. Выглядело это до боли жутко, и ничего хорошего не предвещало.

В скором времени добираемся до места, где ещё утром угодили в засаду, и слышим неподалёку выстрелы и крики. Резко остановившись, достаю пистолет и пригибаюсь. Синтия же снимает винтовку с плеча, и бежит проверять, что там творится. Едва она скрывается за небольшим холмом, меня начинает знобить. Чувствуя, что дальше будет только хуже, смотрю на пистолет. Малодушная мысль покончить со всем этим, и пустить себе пулю в голову была соблазнительной, но что-то удерживало меня от того чтобы претворить её в жизнь.

Вернувшаяся через пару минут Синтия сообщает, что стрелял дезертир, который нас и поймал, а также мальчик для битья, возвращавшиеся обратно к своим приятелям. Окружённые стайкой вурдалаков, дезертиры пошли на корм плотоядным монстрам, хотя и успели забрать с собой на тот свет большую часть мутантов. Приняв информацию к сведению, хочу было подняться на ноги, и продолжить путь, однако новая вспышка невыносимой боли не позволяет сделать этого. По сравнению с тем, что я чувствовал сейчас, приступы в яме кажутся лёгким эротическим массажем. Это был самый настоящий ад! Я будто горел в огне, в то время как что-то разрывало меня изнутри. Боль была настолько сильной, что мне пришлось прикусить руку до крови, чтобы не закричать. Должно быть, именно так себя чувствуют себя тяжело раненные на операционном столе, когда их оперируют без анестезии. Боль настолько сильная, что я готов абсолютно на всё, лишь бы избавиться от неё. Но у меня не хватает сил даже на то, чтобы просто подняться на ноги. Синтия с беспокойством поглядывает за моими страданиями, но что-либо предпринимать не торопится. Лишь когда я достаю пистолет, и приставляю к своему виску, бабёнка вырывает пушку из моих рук. Затем её глаза расширяются. Схватив меня за почерневшую руку, она начинает её пристально рассматривать.

— Ну и когда ты собирался мне об этом рассказать? – спрашивает она с укоризной.

— Какая теперь разница? – огрызаюсь в ответ.

— Большая. Что за заразу ты подхватил?

— Понятия не имею. Порезался об колбу с какими-то химикатами, и эта дрянь попала мне в кровь.

— Ясно. Пока.

Сказав это, Синтия убирает пистолет за пояс, оставив меня совсем без оружия, и поднимается.

— Не будь стервой! Прикончи меня, - всё же снисхожу до просьбы.

— Ещё чего захотел.

— Если ждёшь, что я начну тебя умолять...

— Ничего я от тебя не жду, но и стрелять в тебя тоже не буду. Выстрел услышат вурдалаки, а встречаться с ними мне что-то не очень хочется. Да и вообще, патроны надо экономить, - говорит она равнодушным тоном.

Сжав здоровую руку в кулак, жалея о том, что не перестрелял всю эту чёртову семейку при первой же встрече.

— В твоих же интересах прикончить меня прямо сейчас, потому что если я выкарабкаюсь, то найду тебя, и ты сама будешь умолять меня, чтобы я прикончил тебя быстро и безболезненно! – начинаю угрожать.

Синтия усмехнулась.

— Выкарабкаешься? Да ты, я смотрю, оптимист.

Видя, что от угроз толку не будет, решаю сменить тактику.

— А Эмма точно твоя родная дочь? Просто вы с ней совсем не похожи, и я сейчас говорю совсем не о внешнем сходстве. Ты – тупая фригидная сука, а Эмма девчонка с огоньком. Сосёт так классно, что забываешь обо всём на свете!

— Заткнись, ублюдок! – повышает голос Синтия.

Видя, что мне удалось задеть её за живое, пытаюсь закрепить результат, и продолжаю:

— Да ладно бы только сосёт, так она ещё на члене так энергично скачет, будто...

Ударов прикладом по лицу отправляет меня в нокаут. Провалившись в забытье, переношусь назад в прошлое, вновь оказавшись в опостылевшем родном доме. Вернувшийся на ночь глядя, отец, от которого несёт алкоголем так, будто он искупался в цистерне с выпивкой, в который раз пытается научить меня уму разума, используя ремень и кулаки. Но урок быстро прерывается. Словно опытный футболист налетаю на папашу, и сбиваю его с ног. Усевшись сверху, хватаю ублюдка за шею, и начинаю душить. Задыхающийся выродок пыхтит и пытается скинуть меня с себя, но сделать мне ничего не может. Лишь когда испустивший дух папаша перестаёт дёргаться, замечаю, что обе мои руки сильно почернели, а вены вздулись и неестественно пульсировали. Поднявшись, бреду к зеркалу, чтобы посмотреть, в какое чудище превратился, но прежде чем успеваю глянуть на своё отражение, сон прерывается.

На дворе поздняя ночь, и клочок земли, на котором я валяюсь, ярко освещает свет луны. Мучившая меня боль отступила, и я вновь чувствовал себя вполне сносно. Синтии поблизости не было, однако место грудастой предательницы заняли десятки вурдалаков, окружившие меня со всех сторон. Непонятно почему, но разрывать меня на части они не торопились. Видимо брезговали, что и неудивительно. Вглядываясь в их уродливые физиономии, вместо страха испытываю лишь раздражение.

— Чего уставились, ублюдки? Свалили на хрен отсюда! – яростно кричу, затем беру горсть земли, и бросаю в уродливую морду ближайшего мутанта.

Посылаю уродцев куда подальше, готовлюсь к мучительной и болезненной смерти. К тому, что вурдалаки меня послушают, и начнут послушно расходиться, оказываюсь совсем не готов. Появившаяся догадка показывается мне совсем уж безумной, но я спешу её проверить.

— А ну стоять! – громко кричу.

Все как один монстры останавливаются, словно дрессированные собачонки, и смотрят на меня.

— Ты! – указываю пальцем на ближайшего мутанта. – Подойди ко мне!

Монстр послушно выполняет мой приказ. Охренеть, не встать! Мысль о том, что я по-прежнему валяюсь в отключке, и вижу сон, кажется мне наиболее правдоподобной и реалистичной. С какой стати плотоядные уродцы стали выполнять мои приказы? Разве такое возможно? Расстегнув рубашку, смотрю на грудь, и вижу, что она вся окутана какой-то чёрной сеткой, словно паутиной. Хотя боль отступила, и я вновь чувствую себе относительно нормально, глупо надеяться, что всё худшее осталось позади. Отравившая мою кровь дрянь рано или поздно убьёт меня, а даже если не убьёт, то превратит в неведомую плотоядную хрень. Если только я не успею отыскать лекарство. А я успею. И новый дар мне в этом очень сильно поможет.