СИНТИЯ

“Мясники”. Верзила был далеко не первым, кто упоминал об этих животных в человеческом обличье. Впервые я услышала об этой банде ещё на военной базе, правда, совсем мельком. Потом, чтобы скоротать время, расспросила о них своего откровенного скучающего надзирателя. От услышанного кровь стыла в жилах. Эти изверги захватывали людей в плен, пытались, жестоко убивали, а потом съедали. Не щадили никого, даже детей. Я вполне допускала, что солдат мог что-то приукрасить, чтобы напугать меня, но интуиция подсказывала мне, что большая часть сказанного – чистая правда. Хорошо, что во время путешествия по новому миру мы с Эммой не столкнулись с этими уродами. Вот уже с кем, а с такими злобными выродками договориться у меня вряд ли бы получилось.

Следуя подсказке убитого дезертира, нахожу накрытый брезентом джип в низине рядом с пересыхающим озером, от которого осталась лишь небольшая лужица. Бросив на заднее сидение взятые из палатки сухие пайки, а бутылку с водой убрав в бардачок, замечаю, что там валяется сломанная рация. Заняв водительское сидение и захлопнув за собой дверцу, откидываю спину назад и прикрываю глаза. Если “Королеву Морей” захватили “Мясники”, то приближаться к кораблю нельзя ни в коем случае. Вот только Эмма этого не знает. При мысли о том, что эти изверги могут сотворить с моей дочерью, сердце вот-вот выскочит из груди от страха. Если бы только у меня была возможность предупредить её об опасности. Но такой возможности у меня нет. Поэтому остаётся лишь продолжить путь к кораблю. Если Эмма передвигается своим ходом, то у меня ещё есть шанс её опередить, пусть и небольшой. Из-за дезертиров, бросивших меня в яму, я потеряла немало времени, зато обзавелась машиной, едой и оружием. В какой-то мере, это можно назвать равноценным обменом. Надеюсь, мне удастся добраться до “Королевы Морей” раньше, чем Эмма попадёт в поле зрения “Мясников”. С этой мыслью завожу машину, разворачиваю на девяносто градусов и отъезжаю от пересохшего озера.

Катаясь по бездорожью, подскакиваю на каждой кочке. В темноте практически ничего не видно, из-за чего пару раз приходится врубить фары. Совсем ненадолго, чтобы свет от них случайно не привлёк чьё-нибудь внимание. Когда хочу немного промочить горло, достаю бутылку из бардачка. Делаю пару небольших глотков, и мой взгляд падает на рацию. Сначала мне показалось, что она сломана, но при ближайшем рассмотрении устройство выглядит вполне себе работоспособным. Убедившись, что рация работает, тут же давлю на тормоз. Мелькает мысль обратиться за помощью к военным, и я хватаюсь за ней как за спасительную соломинку. После моего побега армейцы едва ли отнесутся к моим словам с пониманием, но попробовать достучаться до упрямцев в погонах всё же стоит. В конце концов, я ничего не потеряю от того, что просто с ними поговорю. Да и не рискую я ничем. После нескольких неудачных попыток с кем-нибудь связаться, на мой вызов отвечает какой-то молодой боец. Судя по голосу, парень сильно устал, и хотел спать.

— Мне нужно поговорить с полковником Феррисом, - требую без лишних предисловий.

— Кто это? Назовите себя! – требует парень.

— Неважно, кто я. Важно то, что у меня есть полезная информация для полковника Ферриса.

— Какая информация? – отчётливо слышу настороженность в голосе собеседника.

— Это касается “Мясников”. Полковника Ферриса эта информация очень заинтересует.

На несколько секунд на другом конце повисло молчание. Слыша дыхание собеседника, понимаю, что парень не слишком торопится звать начальство.

— Не тяни время. Либо зови полковника, либо спокойной ночи, - ставлю собеседнику ультиматум.

— Полковник Феррис (парень замялся)... он сейчас не может ответить.

— Почему? Он ранен? Плохо себя чувствует? Или его нет на базе?

— Можете рассказать обо всём мне. Когда у меня появится возможность, я передам ваши слова полковнику Феррису.

Конспиратором мой собеседник был никудышным. После его неуклюжей попытки уйти от ответа, понимаю, что полковника сейчас нет на базе, и связаться с ним мой собеседник попросту не может.

— Нет. Говорить я буду только с полковником Феррисом. Я знаю, где искать “Мясников”. Чем скорее ты передашь это своему командиру, тем лучше, - говорю на прощание, прежде чем отключить рацию.

КРИС

С трудом доковыляв до грота, прислоняюсь спиной к холодной каменной стене и сажусь на землю. Понимаю, что оставаться здесь надолго очень рискованно, ведь рыскающие неподалёку головорезы в любой момент могут меня обнаружить. Но отдых необходим мне как кислород. Хотя бы одна минутка. Пока отдыхаю и восстанавливаю силы, думаю о том, как бы помочь оставшимся в трюме пленникам, прежде чем их постигнет участь моего отца, но ничего дельного придумать не могу. Да и какой из меня спасатель? Мне бы себя сначала спасти, а уже потом думать о других! Уже то, что я сумел вырваться и сбежать, можно было назвать удачным стечением обстоятельств и самым настоящим чудом.

Отдохнув, поднимаюсь на ноги, и уже собираюсь выйти на улицу, но понимаю, что опоздал. Увидев, что кто-то идёт в сторону пещеры, спешу прячусь за стену. Затаив дыхание, жду, пока одинокий головорез подойдёт поближе. Когда он заходит в пещеру, выставив перед собой ружьё, со всей силы лягаю его плечом, из-за чего незваный гость падает, выронив оружие. Быстро подобрав ружьё, направляю его на бандита, и замираю как вкопанный, не веря своим глазам. Судя по растерянному недоверчивому взгляду, Эмма удивлена ничуть не меньше.

— Крис? – недоверчиво бормочет она.

— Не так я себе представлял нашу встречу, - бормочу в ответ, опуская оружие.

— Что ты здесь делаешь?

— Прячусь.

— От кого?

— От ублюдков, захвативших корабль и всех его обитателей.

Услышав это, Эмма вздрагивает.

— Пожалуйста, скажи, что среди пленников нет моей матери, - просит она, поднимаясь на ноги.

— Успокойся, Синтии там нет. Но я её видел.

— Где? И когда?

— Это долгая история. Давай всё обсудим позже и в другом месте. А сейчас надо уходить отсюда, да побыстрее, - советую я, протягивая Эмме руку.

Коротко кивнув, и приняв мою помощь, поднявшаяся Эмма отряхивает штаны, и просит вернуть ей ружьё, что я без лишних споров и делаю. Покинув пещеру, размышляю о том, куда бы податься, и случайно вспоминаю про тайный схрон, которым периодически пользовались наши снабженцы. В то время как рыбаки обеспечивали нашу общину провизией, скитающиеся по Пустошам снабженцы подчищали дома, магазины, склады и хранилища. Поначалу они пытались наладить контакты с другими группами и сообществами, но быстро отказались от этой затеи, ведь в четырёх случаях из пяти ничем хорошим это не заканчивалось. Люди не доверяли чужакам, а порой были настроены к ним откровенно агрессивно. Кто не с нами, тот против нас – таковым был девиз нового мира. Прикончить могли за любую мелочь, вроде пары сапог, поношенной куртки, зажигалки или коробка спичек. Поэтому наши снабженцы предпочитали действовать максимально скрытно, не вступая в контакты с незнакомцами.

Когда группа, отправленная на поиски вещей, представляющих хоть какую-то ценность, по каким-либо причинам не могла доставить найденный во время вылазки груз на корабль, его оставляли до лучших времён в тайнике. После одного неудачного рейда, когда наша группа обчистила брошенный армейский склад, нам на хвост села банда головорезов. Поскольку силы были не равны, нам пришлось спасаться бегством, побросав почти все добытые во время вылазки предметы, среди которых были: съестные припасы, оружие, медикаменты, запчасти для автомобилей, а также несколько канистр бензина. Во время той заварушки выжить сумели только я и Гарри. То немногое, что нам удалось унести, мы как раз и спрятали в том схроне. Бывал я там всего один раз, но дорогу всё же запомнил. Вероятность того, что нас будут там искать, была минимальной, но сначала до схрона надо было добраться.

БЕН

Оставшаяся часть ночи компенсировала мне все неудобства трудного дня. Вернувшись в землянку дезертиров, мощным ударом вырубаю слегка протрезвевшего лейтенанта, начавшего подавать признаки жизни. Затем хватаю его за ноги, волоку по земле и сбрасываю в яму, строго-настрого запретив своим сопровождающим причинять Луису вред. Не потому что пожалел этот кусок дерьма, а потому что хочу задать ему несколько вопросов. Но не сейчас, а позже. Устал я. Поужинав чёрствыми крекерами и запив их ядрёным пойлом, ложусь спать, приказав вурдалакам охранять мой сон. Пока пытаюсь заснуть, думаю про чемодан, который утащила рыжая сучка. Понятия не имею, что это за коричневая дрисня была в тех колбах, но член готов отдать на отсечение, что одним из компонентов этой жижи был яд вурдалаков. Не в чистом виде, а тоже разбавленный какой-то непонятной дрянью. В противном случае, я бы превратился в ожившего заразного мертвеца уже через час после пореза. Не знаю, сколько времени у меня осталось в запасе, но нисколько не сомневаюсь, что после его истечения я сам превращусь в неведомую уродливую хрень. А мне бы очень хотелось избежать этой участи. Жаль, что кроме меня самого, а теперь ещё и кучки вурдалаков, мои хотелки больше никого не интересуют.

Проспав всю ночь без сновидений, и проснувшись где-то ближе к обеду, обнаруживаю, что окружён со всех сторон своими питомцами. Сначала меня это напрягает, ведь я приказал этим уродцам ждать снаружи, а не кучковаться рядом со мной. Но потом вспоминаю, что мутанты как огня боятся дневного света. Приказ приказом, но какой-то инстинкт самосохранения у кровожадных безмозглых тварей всё же присутствовал. Отыскав среди припасов дезертиров консервы, вскрываю их ремнём со штанов лейтенанта. Плотно позавтракав, прихватываю одну банку и хочу проведать пленника, однако покинуть палатку решаюсь далеко не сразу, опасаясь, что после ночных метаморфоз солнце может причинить вред не только вурдалакам, но уже и мне. Первым делом высовываю из палатки почерневшую руку, но с ней ничего ужасного не происходит. Вздохнув с облегчением, расслабляю булки и иду к Луису. Увидев меня, протрезвевший за ночь латинос заметно приободрился.

— Доброе утро. Как спалось? Лично мне – вполне неплохо, - обращаюсь к пленнику.

— Вытащи меня отсюда! – требует Луис.

— С какого перепугу я должен это делать?

— Да будь ты человеком! Здесь два трупа, и оба они воняют так, что хоть нос отрезай! – продолжает жаловаться Луис.

Присаживаюсь на корточки.

— Максимально правдиво ответишь на несколько вопросов, и я тебе помогу, - обещаю я.

— Спрашивай что хочешь, но только поскорее! – требует Луис, прикрывая нос ладонью.

— Про тайник в километре к югу от этой дыры мне известно. Где остальные тайники?

Луис скривился.

— Я не помню. Об их местонахождении лучше знали мои парни, - нехотя признаётся дезертир.

— Но теперь они все мертвы. Тем хуже для тебя, - говорю я, поднимаясь на ноги.

— Подожди, не уходи! Я вчера спас тебе жизнь! Если бы я не приказал оставить тебя для допроса, парни просто пустили бы тебе пулю в голову! – напоминает Луис.

— И что с того? Я ведь тоже мог тебя прикончить, пока ты спал. Так что даже если следовать твоей дерьмовой логике, мы в расчёте.

Подумываю о том, не скинуть ли банку в яму, но тут же отказываюсь от этой затеи. Консервы мне ещё самому пригодятся. Вместо этого возвращаюсь в палатку, и нахожу бутылку, на дне которой ещё осталось немного жидкости. Подобрав бутыль, возвращаюсь к яме, и скидываю её вниз.

— Вот, не благодари. Как допьёшь то, что там осталась на донышке, может собирать в бутылку свою ссанину. Это поможет тебе не сдохнуть от обезвоживания. По крайней мере, какое-то время, - инструктирую латиноса.

— Ах ты ублюдок! – буквально рычит дезертир.

— И не говори.

Отходя от ямы, слышу, как Луис кричит мне вслед, что когда выберется на свободу, то отыщет меня, где бы я ни прятался, перережет горло, и будет использовать мой труп вместо сортира. Ну удачи тебе, лузер. Надеюсь, столь горячие фантазии помогут тебе согреться холодной ночью. Вернувшись в землянку, собираю оружие и припасы. Нерешённым остаётся лишь один вопрос – что мне делать со своей уродливой свитой, не способной передвигаться по Пустошам при свете дня? Выйдя на улицу, подумываю о том, чтобы закинуть в палатку осколочную гранату и прикончить всех собравшихся там мутантов, но решаю, что переводить боеприпасы на безобидных уродцев – это как-то тупо и расточительно. Всматриваясь в уродливые безжизненные физиономии, останавливаю взгляд на грудастой самке, чем-то напоминающей Синтию. Возможно, при жизни эта бабёнка была красавицей, но сейчас больше напоминало на огородное пугало с облезлой кожей и растрёпанными грязными волосами. Те тряпки, что она носила на себе, даже с натяжкой нельзя было назвать одеждой.

— Ты, - говорю я, указывая на самку пальцем. – Подойди ко мне.

Получив приказ, мутантка на мгновение застывает в нерешительности, но всё же выходит из палатки на освещённую дневным светом улицу. Тот факт, что мой приказ для этих тварей всё же преобладает над инстинктом сохранения, несказанно радует. Когда безжизненные глаза самки начинают дымиться, она прикрывает их руками, издаёт звук, отдалённо напоминающий женский визг, и пятится назад, в надежде спрятаться от солнца.

— Нет, даже не вздумай уходить! И прекрати прятать глаза! – повышаю голос, сам до конца не понимая, зачем отыгрываюсь на безмозглой твари, ни сделавшей конкретно мне ничего плохого.

Самка делает так, как ей было приказано, и в какой-то момент мне даже кажется, что в её глазах мелькает мольба остановить это безумие, но я списываю это на разыгравшееся воображение. Через несколько секунд глаза вурдалачки и вовсе воспламенились, вызвав новый вопль боли. Медленно достав пистолет, снимаю оружие с предохранителя, и прерываю мучения мутантки, всадив ей пулю в башку. Как только безжизненное тело падает к моим ногам, перевожу взгляд на оставшихся вурдалаков, застывших словно манекены.

— Слушайте, уродцы, и запоминайте. Мне плевать, как вы это сделаете, но как только стемнеет, отыщите меня! – даю мутантам очередной приказ, затем разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, и шагаю прочь от землянки.

ЭММА

Встреча с Крисом вызвала у меня смешанные чувства. Я соскучилась по этому парню, и была искренне рада вновь увидеть его целым и невредимым. С другой стороны, я не знала, как теперь вести себя с ним. Раньше мы были влюблённой парочкой, но кто мы теперь друг для друга? Сложный вопрос, и, в сложившейся ситуации, далеко не первый по значимости. Прежде чем выяснять отношения, нужно было найти безопасное место. Пещера на берегу моря таковым местом явно не являлась. Оставив множество следов на песке, вскоре слышим позади рёв моторов, и переходим с быстрого шага на бег. Несмотря на то, что у нас была приличная фора, вскоре нам на хвост садятся несколько мотоциклистов. Преследователи ещё далеко, и пока не видят нас, но с каждой секундой дистанция между нами сокращается.

— Дай мне ружьё! – внезапно требует Крис на бегу.

— Зачем?

— Я попробую их задержать, а ты...

— Даже не вздумай! Они убьют тебя! – спешу возразить я, понимая, чем для Криса закончится столь неравный бой.

— А так они убьют нас обоих! – настаивает он, пытаясь выхватить у меня оружие.

Успев отдёрнуть руку, ускоряюсь, но всего через несколько секунд Крис меня нагоняет, а затем и обгоняет. К тому моменту мы уже были очень далеко от морского берега, и песок под ногами сменился твёрдой почвой, разглядеть следы на которой было теперь не так просто даже с включёнными фарами. От быстрого и долгого бега сбивается дыхание, и начинает покалывать в боку. Ещё пара минут такого бега меня окончательно угробит. Глядя по сторонам, замечаю справа поваленное дерево. С трудом нагнав Криса, хватаю его за руку, вынудив обернуться.

— Туда! – говорю я, показывая пальцем на дерево.

Крис сразу понял, что я имею в виду, и спорить не стал. Добежав до дерева, перескакиваем через ствол, падаем на землю, и делаем это весьма своевременно. Потерявшие нас из виду мотоциклисты без остановки промчались мимо, не обратив внимания на дерево. Даже когда преследователи пропадают из виду, мы так и продолжаем лежать на холодной земле, не торопясь покидать очередное ненадёжное укрытие.

— А ведь я искал тебя, - вдруг признается Крис.

— Зачем? – задаю тупой вопрос.

— Потому что поначалу хотел во всём разобраться. Отец рассказал всем, что ты вместе с матерью напала на него, затем вы украли часть припасов, и, уходя, устроили пожар на кухне.

— Чушь собачья! – начинаю протестовать, но тут же добавляю: - То есть, немного продуктов мы позаимствовали, но никакой поджог мы не устраивали.

— Я знаю. И что он пытался изнасиловать тебя, мне тоже известно. – Крис тяжело вздыхает. – Жаль, что правда открылась мне далеко не сразу.

А уж как мне жаль, словами не передать. О том, что отец Криса пытался меня изнасиловать, не хотелось не только рассказывать, но и просто вспоминать. Под каким-то надуманным предлогом Джеральд заманил меня к себе в каюту, затем повалил на кровать. Я сначала не поняла, в чём дело, и впала в ступор. Лишь когда мужчина стал срывать с меня одежду, начала брыкаться и кричать, за что Джеральд отвесил мне звонкую оплеуху. Стаскивая с меня штаны, мужчина с каким-то злорадством объяснил, что делает всё это с ведома и согласия Криса, который от меня уже устал. А затем ворвавшаяся в каюту мама огрела насильника чем-то тяжёлым по голове, а когда он потерял сознание и рухнул на меня, скинула его на пол.

Даже несмотря на то, что Джеральду не удалось совершить задуманное, я чувствовала себя полностью раздавленной. Поверив в то, что Крис меня предал, мы с матерью быстро собрали свои вещи, помимо них прихватив ещё кое-что из припасов общины, и быстренько покинули “Королеву Морей”, несмотря на то, что на дворе стояла поздняя ночь. Когда шок прошёл, и вернулась возможность рассуждать трезво, тогда-то и зародились первые сомнения в правдивости слов отца Криса. Но даже когда я поняла, что несостоявшийся насильник соврал, возвращаться обратно на корабль было слишком поздно. Мама заверила меня, что если Джеральд выжил после удара, то попытается перевернуть всё с ног на голову, обвинив нас во всех смертных грехах, и ему поверят, а нас обеих жестоко накажут. Желание вернуться и попытаться объясниться было велико, но страх оказался сильнее. Тогда мне казалось, что я больше никогда не увижу Криса. Сама мысль, что он может отправиться на мои поиски, даже не пришла мне в голову.

— Мой отец мёртв. Ублюдки, захватившие корабль, убили его. Прямо у меня на глазах, - вдруг сообщает Крис.

Услышав это, отворачиваюсь. Мне следовало принести Крису соболезнования, сказать, что мне жаль Джеральда, и что я давно его простила. Вот только всё это прозвучало бы чересчур фальшиво. Как бы я не относилась к самому Крису, Джеральда мне было ни капельки не жаль. Этот подонок мало того, что разлучил нас, так ещё и пытался меня изнасиловать, так что лить по нему слёзы я не собираюсь. Понимание и всепрощение – это не про меня. Внезапно начинает дуть холодный ночной ветер. Поежившись, спешу застегнуть расстёгнутую куртку, а вместо слов сожаления говорю:

— Пойдём дальше, пока совсем не окоченели.

— Пойдём, - соглашается Крис.

Путь до безопасного места занимает у нас чуть больше часа. Рядом с дорогой, ведущей в сторону гор, обнаруживаем какую-то ржавую развалюху с разбитыми окнами и спущенными колёсами.

— Это и есть твоё безопасное место? – спрашиваю с иронией.

— Можно и так сказать, - отвечает Крис, прежде чем направиться к развалюхе.

Дойдя до машины, парень наклоняется, суёт руку под машину, и начинает ощупывать землю. Оказывается, что под машиной был спрятан потайной люк, ведущий к подземному тайнику. Открыв крышку люка, Крис полностью залез под машину и исчез в проёме. Достав из рюкзака фонарь, следую за Крисом, не забыв вернуть крышку люка на прежнее место. Миновав лестницу из двенадцати ступенек и открыв дверь, оказываемся в просторной комнатке.

— Можешь выключить фонарь, - советует Крис, прежде чем направиться к небольшому столику, на котором стоят керосиновые лампы.

Достав из ящика стола спички, Крис зажигает пару ламп. В комнатке становится значительно светлее. Помимо стола с лампами и полок с пустыми банками, здесь имелась и одноместная кровать с шерстяным одеялом. Среди разбросанного по полу металлического хлама вижу железное ведёрко. По всей видимости, оно заменяет туалет.

— С каютой на корабле, конечно, не сравнится, но для ночёвки вполне сойдёт, - выношу свой вердикт.

Достав из рюкзака остатки вяленого мяса, делюсь ими с Крисом. Во время ужина парень рассказывает, как в поисках меня скитался по Пустошам, оказался на военной базе, где позже столкнулся с мамой, как они вместе оттуда сбежали, а впоследствии и разделились. Слушаю его рассказ затаив дыхание, искренне надеясь, что с мамой всё в порядке, и что мы ещё увидимся. Вспоминаю и про Бена. В отличие от мамы, по этому козлу я не особо скучаю, но всё же надеюсь, что он до сих пор жив, и сумел сбежать от фанатиков. Не хочу, чтобы его гибель была на моей совести.

После окончания трапезы Крис берёт с кровати одеяло и стелет его на земле.

— Только не говори, что собрался спать на полу, - говорю я.

— Других мест для ночлега здесь всё равно нет.

— Да неужели? А с кроватью что не так?

— С кроватью всё нормально, но вдвоём мы на ней всё равно не поместимся.

— Если ляжем спина к спине и не будем сильно ворочаться, то поместимся, - уверенно заявляю я.

Крис лишь пожимает плечами, отряхивает одеяло и гасит свет. Раздеваться мы не стали, а легли спать прямо в одежде, сняв только обувь. Пролежав на кровати спина к спине пару минут, уже почти проваливаюсь в сон, как вдруг слышу на улице рёв моторов. Вскочив с кровати, тут же хватаю ружьё.

— Не бойся. Они нас здесь не найдут, - уверенно заявляет Крис.

Его спокойный голос полностью не разгоняет тревогу, но всё же немного меня успокаивает. Судя по звуку, головорезы на мотоциклах на большой скорости промчались мимо развалюхи, и направились в сторону гор. Вздохнув с облегчением, ложусь обратно на кровать.

— Почему они тебя ищут? – спрашиваю я.

— Потому что я сбежал, - следует короткий лаконичный ответ.

— И только?

— А разве этого недостаточно?

— Тебе виднее. Меня рядом не было.

Крис тяжело вздыхает. Чувствую, что эта тема не слишком ему приятна.

— Я очень устал, да и ты, я думаю, тоже. Давай поговорим об этом и многом другом утром, - предлагает Крис.

— Хорошо. Спокойной ночи.

— И тебе сладких снов.

БЕН

За прошедшие часы головная боль и жжение в груди не раз дают о себе знать. Я настолько привык к приступам, что начинаю воспринимать их как что-то естественное, вроде смены дня и ночи. Моё тело медленно, но уверенно продолжает меняться. Сделав остановку у ручья, и приглядевшись к своему отражению, замечаю на своей правой щеке трещину, тянувшуюся от скул почти до самого рта. Зато вздувшиеся вены на почерневшей руке начали потихоньку сдуваться. Даже не знаю, хорошо это или плохо. Добравшись до ручья, только успеваю наполнить бутылку водой, как слышу позади щелчок затвора. Ну вот, приплыли!

— Брось оружие, и подними руки! – слышу чей-то приказ.

Выпрямившись, отбрасываю оружие и сумку с припасами в сторону, медленно оборачиваюсь, и вижу, что меня держат на прицеле шестеро чудиков в балахонах.

— Ну привет, куски дерьма. Скучали по мне? Лично я по вам – не очень, – дерзко обращаюсь к фанатикам.

Один чудик опускает оружие и снимает капюшон.

— Где девчонка? – спросил фанатик.

— Понятия не имею. Надеюсь, что кормит червей или какую-нибудь другую голодную живность, - отвечаю честно.

Чудик хмурится.

— Ты убил двух наших братьев, и за это тебя ждёт смерть, - объявляет фанатик.

Что? В смысле, двух? Я лишь продырявил черепушку тому толстяку на кухне, и всё. Кого ещё я якобы прикончил? Хотя, какая, нахрен, разница? Не похоже, что эти ребята ждут от меня каких-то объяснений.

— Можешь передать своему чернозадому пастырю, что мне очень жаль. Жаль, что я не перерезал глотки всей вашей полоумной секте, когда у меня была такая возможность, - презрительно говорю я, после чего плюю себе под ноги.

Чудика аж перекосило от ярости, но приводить озвученный приговор в действие он не торопится. Наверное, потому что смерть от пули была слишком лёгкой и быстрой, а фанатики хотели, чтобы я помучился, прежде чем испустить дух. В их планы входила показательная казнь через сожжение на большом кресте, лицезреть которую должны были все обитатели тюрьмы. Об этом мне сообщает лидер поисковой группы, после того как его собратья забрали мою сумку с оружием и припасами. Смерть не обошла меня стороной, а лишь предоставила отсрочку в несколько часов. Ближайший сектант хотел нацепить на меня наручники, но когда увидел, в каком состоянии находится моя правая рука, отшатнулся от меня как от прокажённого. Быстро осмотрев местность, и убедившись, что кроме них поблизости никого нет, чудики выдвигаются в обратную дорогу.

Путь до тюрьмы был не близким, поэтому фанатики всеми силами стараются добраться до своего логова до наступления ночи. Двигаясь по пересечённой местности в быстром темпе, делаем всего пару остановок для передышки, и каждая такая остановка длится от силы полторы минуты. Шедший позади меня автоматчик то и дело отвешивает мне пинка, стоит мне только сбавить шаг, а на то, что после ранения в ногу хромота стала моим постоянным спутником, ему было наплевать. Когда мы поравнялись с небольшой пещерой, у меня неожиданно перехватило дыхание. Замедлив шаг, и в очередной раз получив за это пинка от идущего за мной конвоира, теряю равновесие, и неуклюже падаю на живот. И тут меня вдруг обуяла первобытная ярость. Наплевав на инстинкт самосохранения, я был готов наброситься на своего обидчика, и впиться зубами ему в шею, не заботясь о последствиях.

— Чего разлёгся, кусок дерьма! Поднимай свою...

Выскочивший из пещеры вурдалак не даёт моему обидчику договорить. Отпрянувший сектант успевает всадить в грудь мчащегося на него мутанта короткую очередь, но вурдалака это не останавливает. Напрыгнув на автоматчика, и повалив его на землю, раненный монстр впивается зубами в его горло. Фанатик визжит как резанный и пытается скинуть с себя мутанта, пока голодный монстр лакомится его плотью и кровью. В какой-то момент глаза монстра начинают дымиться, однако вурдалак не обращает на это внимания, продолжая пожирать свою жертву. И тут до меня доходит, что всепожирающая ярость, которую я испытывал пару мгновений назад, была своего рода катализатором. Прятавшийся от солнца монстр выполнил мой приказ ещё до того, как я успел его отдать, будто прочитав мои мысли.

Оправившись от потрясения, оставшиеся фанатики открыли по мутанту огонь из всех стволов. После того как одна из пуль попала монстру в голову, меня будто током ударило. Подбежавший к раненному автоматчику лидер отряда скинул обмякшего вурдалака со своего приятеля, а затем наклонился. Мой конвоир невнятно хрипел и держался двумя руками за разорванное горло, из которого чуть ли не фонтаном била кровь. Поднявшись, лидер отряда чертит пальцами в воздухе крест, после чего избавляет своего приятеля от мучений, всадив ему пулю в сердце. Прежде чем продолжить свой путь, фанатики решают устроить для павшего товарища что-то наподобие достойных похорон. А поскольку лопат у них с собой не было, а разрытие могилы могло занять много времени, труп облили спиртом из фляжек и подожгли. Пока разгорающееся пламя поглощает тело покойника, лидер отряда даже успевает произнести небольшую речь, и повторно окрестить павшего сектанта. Одно слово – придурки.

После окончания похорон один из чудиков озвучивает вопрос, волновавший всех присутствующих – какого хрена вурдалак атаковал их при свете дня? Ответ на этот вопрос знаю только я, но сообщать своим палачам о причине, заставившей мутанта напасть, естественно, не тороплюсь. Пусть это будет для полоумных ублюдков сюрпризом.

— Вы не успеете вернуться в тюрьму до заката, - уверенно заявляю я, целенаправленно привлекая внимание сектантов.

Лидер отряда бросает на меня сердитый взгляд.

— Даже если и не успеем, тебе это не сильно поможет, ублюдок! – огрызается он.

— Ещё как поможет. Как только солнце скроется за горизонтом, мои новые друзья возьмут след и... А впрочем, не будем забегать так далеко вперёд. Вы сами всё увидите.

Моё зловещее предсказание ожидаемо не производит впечатления на сектантов. Чудики продолжают упорно идти вперёд, не догадываясь, что дни их сочтены.

Как я и предсказал, довести меня до тюрьмы фанатики не успели. Минут через сорок после наступления темноты моих конвоиров нагоняют голодные вурдалаки. Боя как такового не было – была лишь кровавая резня. Спасать меня примчалась не жалкая горстка вурдалаков, оставленных мною в землянке, а почти три десятка смертоносных монстров. Встав спина к спине, мои конвоиры пытались отстреливаться, но их просто задавили числом, пока я стоял в сторонке и наблюдал за экзекуцией. В скором времени выстрелы стихли, и победители принялись пожирать побеждённых. Во время всей этой суматохи одному из защищавшихся, совсем ещё сопляку, каким-то чудом удаётся уцелеть, хотя без серьёзных ран не обошлось. Будучи укушенным в ногу и в бок, парень кое-как спихнул запрыгнувшего на него вурдалака, а второму монстру врезал ногой по физиономии, выбив тому несколько зубов. Он не пытался выжить любой ценой, а лишь хотел уйти на тот свет на своих условиях. Добравшись до убитого лидера, парень смог подобрать его пистолет. Отвлекшийся от трапезы мутант успевает укусить парня за руку, вырвав из неё приличный кусок мяса, за что сразу получает ногой по физиономии. Оглядевшись по сторонам, и убедившись, что бежать ему некуда, парень бормочет какую-то молитву, приставляет пушку к своему виску и нажимает на спусковой крючок, однако выстрела не происходит, так как в пистолете закончились патроны.

— Хватит! Не трогайте его! – приказываю я.

Обступившие парня со всех сторон монстры замирают как вкопанные, а сам парнишка смотрит на меня со смесью любопытства и страха.

— В тюрьме есть антидот? – спрашиваю я.

Судя по взгляду и молчанию, пребывающий в шоке парень не понимает, о чём речь. Лишь после того как я повышаю голос, повторив вопрос, юный фанатик вздрагивает, после чего начинает энергично кивать.

— Можешь считать, что сегодня твой день. Возвращайся обратно в тюрьму, и передай своим чокнутым собратьям послание.

— Кккакое послание? – едва разборчиво бормочет парень.

— Передай им, что Бога нет, и что всех их жалкие поползновения не имеют никакого смысла.

Парнишка смотрит на меня как на какого-то антихриста, закрывает глаза, и начинает бормотать очередную молитву. Прервав очередную порцию религиозного бреда броском камня, приказываю вурдалакам расступиться, позволив парню беспрепятственно свалить, что фанатик незамедлительно и делает. Не став испытывать моё терпение, парнишка тут же мчится прочь, опасаясь, что я могу передумать. Только после того как фанатик скрывается из вида, позволяю мутантам продолжить трапезу. Наблюдать за этим процессом было не слишком приятно, поэтому подбираю свою сумку с припасами, вытаскиваю магазины из автоматов фанатиков, отхожу в сторону, и присаживаюсь на большой гладкий камень.

Голодные твари не брезгуют даже балахонами покойников, и уже через несколько минут от моего конвоя остаются лишь обглоданные уродливые ошмётки. Глядя в ту сторону, куда умчался последний фанатик, задаюсь вопросом, стоило ли отпускать его живым. Я могу в любой момент отправить за беглецом в погоню своих питомцев, и они настигнут его прежде, чем тот успеет добраться до стен тюрьмы. Глядя на мутантов, отчётливо понимаю, что именно они моё главное оружие, а не стволы и гранаты. Вурдалаки не знали усталости, им не требовались патроны, и они не могли дать осечку. Я знал наверняка, что даже если в бою несколько тварей погибнет, их место в скором времени займут другие монстры. Осознав, насколько велика моя власть над этими тварями, не спешу расслабляться. Прежде чем сводить старые счёты, следует научиться максимально эффективно управлять своей сворой. К сожалению, логово фанатиков в качестве тренировочной площадки не особо подходит. Стены тюрьмы были крепкими и высокими. Если отправлю вурдалаков на штурм, их перестреляют как гусей ещё на подходе. Ничего страшного. У меня ещё вся ночь впереди. С этой мыслью встаю с камня, и шагаю прочь, приказав своей своре следовать за мной.

СИНТИЯ

Чтобы не нарваться на очередных любителей лёгкой наживы, отгоняю машину поближе к горам. Там же и провожу ночь. Повторно напоминать армейцам о своём существовании мне не приходится. Ещё до рассвета валявшаяся на переднем сидение рация начинает подавать признаки жизни. Потянувшись, широко зеваю, разминаю плечи, подбираю рацию и отвечаю на вызов.

— Слушаю, - говорю я, поднеся рацию к лицу.

— Это я слушаю, - слышу сердитый мужской голос.

— Полковник Феррис? – на всякий случай уточняю.

— Да. С кем я сейчас разговариваю?

— Меня зовут Синтия Хорнер. Мы уже встречались. Ваши люди...

— Я помню, кто ты такая. – Перебивает меня матёрый вояка, перейдя на “ты”. - Капрал Дэнс сообщил, что у тебя есть информация касательно местонахождения “Мясников”. Это правда или проста жалкая попытка привлечь моё внимание?

— Это чистая правда. Я знаю, где обосновались “Мясники”, и расскажу вам всё, что мне известно, но лишь при одном условии.

Не вижу выражение лица полковника, но чувствую, что особого восторга мои слова у него не вызвали.

— Никаких торгов! Либо ты рассказываешь, всё, что тебе известно, либо это наш последний разговор! - ставит Феррис мне ультиматум.

Понимаю, что полковник руководствуется эмоциями, а не разумом. По всей видимости, он не привык идти у кого-либо на поводу, и моё предложение ошибочно посчитал чуть ли не личным оскорблением.

— Успокойтесь. Я не собираюсь просить вас о чём-то невозможном. Я лишь хочу, чтобы вы как можно скорее откликнулись на мой зов, и уничтожили эту чёртову банду, пока не стало слишком поздно. Это всё, о чём я прошу.

— Поздно для чего? – уточняет Феррис.

— Не для чего, а для кого. Для самого близкого для меня человека. Моей дочери.

На том конце повисла пауза.

— Я не жду, что вы поверите мне на слово, но проверить мои слова вам ничто не мешает. Отправьте нескольких разведчиков в то место, которое я укажу, и убедитесь, что я не лгу, - предлагаю я, догадавшись, в чём причина сомнений Ферриса.

— Откуда мне знать, что это не ловушка? – резонно интересуется полковник.

— Не откуда. Понимаю, доверившись незнакомке, вы сильно рискуете, но оно того стоит.

— Почему ты решила обратиться за помощью именно ко мне?

— Потому что из всех военных, с кем я сталкивалась, вы – самый старший по званию. Генералы мне как-то не попадались, - честно признаюсь.

Скрепя сердцем, полковник Феррис соглашается выполнить моё условие, но лишь после проверки. Я же в свою очередь рассказываю вояке, в какой стороне находится корабль. Приняв информацию к сведению, полковник предупреждает меня, что если разведчики вдруг попадут в засаду, то он бросит все силы на мои поиски, и не успокоится, пока я не понесу заслуженного наказания за своё вероломство.

Едва наш разговор подходит к концу, замечаю далеко впереди отряд мотоциклистов, на большой скорости мчащихся в мою сторону. Учитывая то, что я закончила общаться с полковником Феррисом несколько секунд назад, едва ли это была отправленная им разведгруппа. От нехорошего предчувствия по спине пробегает неприятный холодок. Достав из машины бинокль, внимательно присматриваюсь к незваным гостям. Заметив, что, по крайней мере, ехавший впереди мотоциклист вооружён пистолетом-пулемётом, не горю желанием разбираться в их намерениях. Хочу попробовать оторваться от преследователей, однако армейская машина, ранее меня не подводившая, вдруг отказывается заводиться. Лёгкое беспокойство сменяется тревогой, но по-настоящему страшно становится после того, как мотоциклисты открывают огонь по джипу. После того как в лобовом стекле появляется несколько дырок, спешу пригнуться.

Продолжая отчаянно пытаться завести машину, сетую на излишнюю невнимательность и медлительность. Стараясь не паниковать, подумываю о том, чтобы выйти из машины, сдаться, и уповать на то, что меня не убьют хотя бы потому что я не пыталась оказать сопротивление. Мной, конечно, обязательно попользуются. Возможно, даже изобьют. Но убивать без причины, скорее всего, не станут. По крайней мере, очень хочется в это верить. К счастью, проверять свои домыслы мне не пришлось – чёртов джип всё-таки соизволил завестись.

Не поднимая головы, даю задний ход. После того как мотоциклисты вновь обстреляли машину, превратив лобовое стекло в решето, резко выкручиваю руль. Развернув машину на сто восемьдесят градусов, тут же давлю на газ. Продолжавшие сидеть на хвосте мотоциклисты яростно поливают джип свинцом, но стреляют они в основном по стёклам и обшивке, совсем не пытаясь пробить колёса. То ли не догадались, то ли имеют виды на машину, и бояться, что с пробитыми колёсами я во что-нибудь врежусь. Не убирая ногу с педали газа, гоню вперёд, не разбирая дороги, безуспешно пытаясь оторваться от преследователей. Истратив кучу патронов, мотоциклисты видимо вспомнили, что боеприпасы у них отнюдь не бесконечные, и поспешили сменить тактику. Один из них, по всей видимости, самый смелый, вырвался вперёд, сильно сократив дистанцию между собой и джипом. Изредка поглядывая в зеркало заднего вида, замечаю этого ублюдка только когда он поравнялся с машиной, и взял меня на прицел пистолета-пулемёта. Но прежде чем этот выродок вышиб мне мозги, резко подаюсь в сторону, лягнув мотоцикл преследователя. Стрелок тут же слетает с мотоцикла и кубарем катится по земле.

На столь холодный приём преследователи вновь отвечают шквальным огнём. Понимаю, что моя жизнь висит на волоске, и продолжаю вести машину одной рукой, а второй шарю за сидением. Наткнувшись на слетевшую на пол от быстрой езды сумку с оружием, наощупь расстёгиваю молнию, и достаю из сумки пистолет-пулемёт и парочку гранат. Поочерёдно швыряю их назад, сумев подорвать парочку преследователей. Потратив гранаты, поднимаю руку с зажатым в ней стволом над головой, веду по преследователям огонь вслепую, пока шальная пуля не попадает мне в плечо. Вскрикнув, роняю оружие, и пытаюсь зажать рану ладонью. Как же больно! Думаю, как бы остановить кровотечение, и слишком поздно замечаю впереди крутой поворот. Вместо того чтобы нажать на тормоз, на всякий случай пристёгиваюсь, хватаюсь руль двумя руками, и, невзирая на боль, резко кручу его в сторону, пытаюсь вписаться в поворот, но терплю фиаско. Вылетев с дороги, перевернувшийся джип кубарем катится по наклонной поверхности, пока не срывается в пропасть.

КРИС

Просыпаюсь раньше Эммы. Стараясь не разбудить девушку, как можно тише встаю с кровати, обуваюсь, подхожу к столу и зажигаю одну из ламп. Прежде чем выйти из комнаты, смотрю на спящую Эмму. Девчонка лежит на боку, подложив левую руку под голову, в то время как правая рука свисает с кровати, касаясь пальцами лежавшего на полу ружья. Подойдя к Эмме, нежно провожу двумя пальцами по её щеке. Едва убираю руку, девчонка тут же открывает глаза и хватается за ружьё, но увидев, что опасности нет, заметно расслабляется.

— Доброе утро, - говорит она сонным голосом, затем широко зевает, прикрыв рот рукой.

— Доброе. Как спалось?

— Нормально.

Подхожу к столу. Поднявшаяся с кровати Эмма разминает плечи и стопы, затем надевает свои сапоги.

— В твоём рюкзаке ещё осталась какая-нибудь еда? – интересуюсь я, чувствуя неприятное ощущение в животе.

— Не так много как мне бы этого хотелось. Припасов должно было хватить на всю дорогу до корабля. Кто же знал, что всё так обернётся?

— В жизни часто так бывает. Всё складывается совсем не так, как нам этого хочется. Скорее даже наоборот.

Эмма лишь тяжело вздыхает. Достав из рюкзака несколько ломтей белого хлеба, она протягивает их мне, и мы приступаем к трапезе.

— Мне жаль, что так вышло с твоим отцом. Когда с близким человеком делают что-то плохое, да ещё и на твоих глазах... - Эмма ненадолго замолкает, подбирая нужные слова. – Это очень неприятно. Особенно если сам в этот момент не можешь ни на что повлиять.

В голосе Эммы слышится искреннее сочувствие, но жалеет она не моего погибшего отца, а меня. Это было не слишком приятно, но зато честно. Остаётся лишь надеяться, что Эмма проживёт долгую жизнь, и когда-нибудь всё же простит моего отца за то, что он сделал. Молча прожевав хлеб, поднимаюсь наверх. Подняв крышку люка, внимательно смотрю по сторонам. На дворе уже утро. Никого не заметив рядом с машиной, возвращаюсь обратно в убежище.

— Пока всё спокойно. Хотя что-то мне подсказывает, что “Мясники” не прекратили наши поиски, - делюсь с Эммой своими подозрениями.

— Пусть ищут и дальше. Когда они поймут, что к чему, мы будем уже далеко отсюда.

— Может и не будем.

Эмма хмурится.

— Ты о чём? – спрашивает она настороженно.

— “Мясники” держат в трюме пленников. Каждый день они убивают и съедают нескольких из них. Если мы ничего не предпримем...

— Мы? – резко перебивает меня Эмма.

— Кто-то должен им помочь. Ты бы видела, в каких условиях содержат этих людей!

— Не видела, но представляю. И что с того? Всё равно мы ничем не сможем им помочь. Сколько именно народу в той банде?

— Понятия не имею. Много.

— Ну вот. Их много, а у нас одно ружьё на двоих. Что именно ты собрался делать? Перестрелять тех, кого сможешь, а всех остальных забить прикладом?

Злая ирония в голосе Эммы режут слух. Раньше я не замечал за ней подобной чёрствости.

— Ты помнишь Гарри? – спрашиваю я.

— Кого? – уточняет Эмма.

— Гарри. Или Лестера. Или Томаса. Они ведь хорошо относились к тебе и твоей матери. Хочешь, чтобы их убили и съели? – пытаюсь зайти с другой стороны.

— Не хочу. Но от моих хотелок в данной ситуации ничего не зависит. Как и от твоих. Так что если у тебя нет чёткого и надёжного плана, то лучше бросай эту затею.

В том то и проблема, что никакого плана у меня нет. Есть желание освободить пленников, но нет возможности.

— А если бы на корабле держали в плену твою мать? Ты бы тоже просто ушла, даже не попытавшись ничего предпринять? – предпринимаю последнюю попытку достучаться до Эммы.

— Так в том и проблема. Моя мать ведь тоже направляется сюда, не зная, что корабль захвачен. Если не успею её перехватить, она окажется в руках у этих уродов. Я не могу этого допустить.

— И что ты собираешься делать?

— Попробую перехватить её по пути. А потом... не знаю. Там видно будет.

Ну да, тоже верно. Эмма беспокоится о матери, ведь Синтия – самый близкий для неё человек, и бросить её на произвол судьбы она не может. Но люди на корабле тоже нуждаются в помощи, и кроме меня им никто не поможет.

— Ладно, иди. Только будь осторожна, - желаю ей удачи.

— Ты тоже береги себя. Надеюсь... Ладно, не важно, - говорит она, прежде чем забрать рюкзак, предварительно выложив из него немного хлеба, и выйти из комнаты.

Глядя на закрывшуюся дверь, задаюсь вопросом, что со мной не так. Я ведь очень хотел найти Эмму, а найдя, так легко позволил ей уйти. А ведь мы можем больше и не увидеться. Если Элис или кто-то из её прихвостней найдёт меня или, не дай бог, Эмму, то всё закончится очень печально. Отбросив пессимистичные мысли, стараюсь сосредоточиться на более важных вещах. С Эммой и Синтией всё будет хорошо. Надеюсь, со мной, тоже.

Покопавшись в ящике стола, и отыскав там бинокль, сдуваю с него пыль и выбираюсь наружу. Оказавшись на поверхности, вылезаю из-под машины, и вижу вдалеке уходящую Эмму. С тоской и волнением смотрю ей вслед до тех пор, пока девушка не скрывается за холмом, после чего иду в противоположную сторону. Перед тем как пробовать незаметно пробраться на корабль, мне было необходимо понаблюдать за “Мясниками” с расстояния, и по возможности попробовать отыскать хоть какую-нибудь лазейку. Безопаснее всего было бы наблюдать за кораблём со стороны гор, но я решаю рискнуть и подобраться к “Королеве Морей” так близко, насколько это возможно.

Передвигаться по ровной местности при свете дня, да ещё и в условиях отличной видимости, было намного рискованнее, нежели ночью, но к счастью, поблизости никого не оказалось. Благополучно добравшись до грота, и попытавшись использовать его в качестве наблюдательного пункта, понимаю, что вряд ли что-то разгляжу с такого расстояния. Тут нужна оптика получше. Немного над этим поразмыслив, решаю понаблюдать за кораблём со стороны моря. Сняв с себя всю одежду, кроме трусов, а заодно и обувь, прячу свои вещи в пещере, вешаю бинокль на шею и направляюсь к воде. Зайдя в море по самую шею, отплываю как можно дальше от берега, ухожу с головой под воду и плыву по направлению к кораблю, не боясь, что кто-нибудь может меня заметить. Подплыв к рифам, выныриваю на поверхность как раз напротив носовой части корабля.

Сняв с шеи бинокль, приступаю к наблюдению. По палубе разгуливали вооружённые головорезы, а рядом с гаубицей суетился какой-то низкорослый мужчина, явно не принадлежавший к кровожадной банде. Причина, по которой пленника допустили к осмотру пушки, могла быть только одна – с гаубицей было что-то не в порядке. Мою догадку подтверждает вышедший на палубу Рон. Подойдя к возившемуся с гаубицей пленнику, лидер “Мясников” что-то у него спросил, а затем прижал его лицом к орудию и приставил нож к горлу бедолаги. Читать по губам я не умел, но в общих чертах догадался, что Рон угрожает пленнику расправой, если тот не сумеет починить гаубицу.

Закончив осмотр палубы, более пристально осматриваю окрестности, и совершенно случайно замечаю яркий блик со стороны дороги, ведущей в горы. Вглядевшись в то место, и никого не заметив, поначалу решаю, что у меня галлюцинации, и уже хочу вернуться к осмотру палубы, как вдруг то, что я поначалу принял за небольшую песочную горку, приходит в движение, и подползает к ближайшему валуну. Тут-то меня и осенило, что это не горка песка, а солдат в маскировочном костюме соответствующего цвета. Как и я, он наблюдал за “Королевой Морей”, вооружившись более мощной оптикой. Пусть и не слишком сильно, но данное открытие меня воодушевляет.

Убрав бинокль, ухожу под воду и плыву обратно к гроту, пытаясь понять, что я только что увидел. Неужели военные наконец-то смогли обнаружить логово “Мясников”, и теперь готовились нанести сокрушительный удар по банде каннибалов? Или же поблизости находился всего один боец, который забрёл сюда абсолютно случайно? Хотя второй вариант мне кажется маловероятным, сбрасывать его со счетов раньше времени не тороплюсь. Если же военные действительно готовили полноценную атаку на “Королеву Морей”, то я должен был знать это наверняка. С этой мысль выбираюсь на берег и бегу к гроту. Зайдя в пещеру и услышав справа чьё-то тяжёлое дыхание, поворачиваю голову в сторону, и чуть не получаю прикладом автомата по морде. Едва успев загородить лицо руками, бью противника ногой в живот, затем резко выхватываю оружие у него из рук, и отскакиваю назад. Прежде чем начать допрос, внимательно присматриваюсь к незваному гостю, и узнаю в нём Адама – одного из разведчиков с военной базы, с которым ещё до побега успел подружиться.

— Какого хрена ты тут забыл, Брустер? – спрашивает ошарашенный Адам, узнав меня.

— Могу задать тебе тот же вопрос. Как вы меня нашли? – спрашиваю я, не торопясь опускать оружие.

— Причём здесь ты? Я лишь недавно краем уха услышал, что ты сбежал, прихватив какую-то дамочку из карцера. Понятия не имею, кого полковник Феррис отправил на твои поиски, и отправил ли вообще, - рассказывает Адам.

Логично. В тот вечер, когда я сбежал, Адама на базе не было. Его и других ребят куда-то отправили. Ухмыльнувшись, опускаю оружие.

— Стало быть, вы здесь ради “Мясников”, - подытоживаю я.

— Похоже на то.

— Но как вы узнали, что здесь их логово?

— Понятия не имею. Начальство поручило нам незаметно понаблюдать за одним населённым пунктом, но сегодня рано утром вновь вышло на связь, сообщило координаты, и отправило сюда, чтобы мы проверили эту посудину. Я знал, что в этой пещере кто-то побывал ещё до того как нашёл твои шмотки, но что это можешь оказаться именно ты, мне и в голову не приходило.

Поверив словам Адама, возвращаю разведчику его оружие.

— Трюм корабля забит пленниками. “Мясники” каждый день убивают нескольких из них, - рассказываю Адаму.

— Что-то подобное приходило мне в голову, хотя раньше они особо не возились с пленными, а убивали их прямо на месте.

— И что вы планируете делать?

— Пока просто наблюдать, и ждать пока подойдёт ударная группа. Вот она этим сукиным детям и даст нехило просраться. У ребят уже давно руки чешутся пустить этих грёбанных каннибалов на удобрение.

— И когда именно подойдёт ударная группа? Когда всех пленников перебьют?

— Точно не знаю, но надеюсь, что скоро.

Выслушав Адама, подбираю свою одежду. Одевшись, думаю о том, что делать дальше. Раз уж решением проблемы с “Мясниками” и их пленниками теперь занимаются военные, то я теперь здесь явно лишний. А вот помочь Эмме с поисками матери я могу. Правда сначала надо отыскать её саму, но не думаю, что это займёт много времени. Попрощавшись с Адамом, в приподнятом настроении покидаю грот.

ЭММА

Немного поцарапав ладони и пальцы, забираюсь по отвесной скале, прячусь за двумя валунами и наблюдаю за тропой, ведущей от гор к берегу. Где гарантия, что моя мама решит пойти именно этой дорогой? Её нет. Но я не волшебница, и не могу находиться одновременно сразу в нескольких местах. Было бы неплохо, чтобы за другой дорогой понаблюдал Крис, но у него сейчас голова забита совсем другим. И я ни в чём его не виню. У него свои приоритеты, а у меня – свои. Надеюсь, он не совершит какую-нибудь необдуманную глупость, ведь если “Мясники” поймают его, сбежать от них снова ему вряд ли удастся. Должны же эти уроды учится на своих ошибках. Тем не менее, мысли о безопасности Криса не дают мне покоя. Разыгравшееся воображение само собой рисует жуткие сцены, в которых какой-нибудь злобный урод заносит тесак или топор над связанным Крисом. А ведь я так много не успела ему сказать. Да и простились мы как-то буднично, будто каждый из нас на прогулку пошёл. Неправильно это. Совсем не так я представляла наше воссоединение.

От мыслей о Крисе меня отвлекает появление крупной группы людей. Внимательно присмотревшись, сразу понимаю, что это “Мясники” возвращаются на корабль вместе с новой партией пленников. К счастью, женщин среди них нет – только мужчины и парни. Сбившиеся в кучу бедолаги шагают посередине, в то время как вооружённые каннибалы идут впереди и сзади, окружив будущий обед или ужин с двух сторон. Пленников гораздо больше, чем конвоиров, а на моей стороне эффект неожиданности. Если подстрелю парочку бандитов, приободрённые пленники могут наброситься на своих мучителей. Но могут и не наброситься. К тому же мне не удаётся разглядеть, чем вооружены головорезы. Если у кого-нибудь из них есть винтовка с подствольным гранатомётом, то ничем хорошим для меня попытка освободить пленников не закончится. Всего один залп по моему укрытию – и я труп. Если вмешаюсь, то и сама погибну, и захваченным в плен бедолагам ничем не помогу. Простите, ребята, но бессмысленное и глупое самопожертвование в мои планы не входит. Отказавшись от мысли освободить новых пленников, прячусь за валунами и жду, пока бандиты и их добыча уйдут, после чего продолжаю наблюдение.

Спустя какое-то время замечаю внизу Криса. Чтобы привлечь его внимание, начинаю свистеть, а когда он поднимает голову вверх и замечает меня, машу ему рукой. Пока парень взбирается по скале, внимательно смотрю по сторонам, опасаясь, что скалолаза кто-нибудь заметит, но к счастью, кроме нас поблизости никого нет.

— Что ты здесь делаешь? – спрашиваю сразу после того как Крис завершает подъём.

— Я искал тебя. Хотел убедиться, что с тобой всё в порядке.

— А как же пленники? Или ты передумал их спасать?

— Не передумал. Просто теперь особой необходимости в этом нет. Их спасением вскоре займутся другие люди.

— Какие?

— Военные. Я случайно наткнулся на одного армейского разведчика. Наблюдение за кораблём уже ведётся. Остаётся лишь дождаться, пока подтянется ударная группа, и вышвырнет этих сукиных детей с корабля.

Столь хорошая новость заметно поднимает мне настроение. В кои-то веки светлое будущее виднеется ни где-то далеко, а совсем близко. Если военные освободят “Королеву Морей” от “Мясников”, то я с мамой смогу снова здесь поселиться. А после... Хотя нет, пока ещё слишком рано забегать так далеко вперёд. Корабль пока ещё находится под контролем банды каннибалов, а местонахождение моей матери пока ещё неизвестно. Возможно, она ранена и нуждается в помощи. Строить планы на будущее пока ещё слишком преждевременно.

— В разговоре с этим самым разведчиком ты не упоминал мою маму? – спрашиваю у Криса.

— Нет. Задача разведчиков – просто наблюдать за “Королевой Морей”. Даже если Синтия и попадётся им на глаза, вряд ли они предупредят её об опасности. Сохранить своё нахождение на берегу в тайне для них намного важнее, чем жизнь незнакомой женщины. Но за побережьем могу присмотреть я. В конце концов, ещё неизвестно, кто до “Королевы Морей” доберётся раньше: ударная группа или Синтия. Надеюсь, что группа.

Я тоже на это очень надеюсь. Попросив меня не сидеть в засаде круглые сутки, а вернуться в убежище после наступления темноты, Крис спускается вниз.

Пока веду наблюдение, подъедаю оставшиеся припасы. Вечером поднимается сильный ветер, срывающий шляпу с моей головы. Оставшись без головного убора, жалею о том, что под рукой нет какого-нибудь согревающего пойла. Напиваться как в прошлый раз я бы не стала, а сделала бы всего пару глотков, исключительно для того, чтобы согреться. Помимо холода вскоре даёт о себе знать и другая проблема – усталость. Час, максимум полтора, я ещё смогу продержаться, но потом точно отрублюсь. Да и видимость оставляет желать лучшего. Ещё немного посидев в засаде, решаю вернуться в убежище, чтобы согреться и вздремнуть хотя бы пару часиков, а затем вернуться и продолжить наблюдение. Но во время спуска случайно соскальзываю и падаю вниз, ударившись спиной об землю. Рюкзак слегка смягчает удар, но приземление всё равно выходит болезненным. Повезло ещё, что я упала на землю, а не на камни или дерево. Придерживаясь рукой за спину, радуюсь, что не повредила при падении позвоночник, поднимаюсь на ноги и бреду к колымаге, по пути случайно найдя и подобрав унесённый ветром головной убор.

Вернувшись в убежище, снимаю шляпу и куртку, и начинаю искать, нет ли здесь чего-нибудь, что поможет мне если не избавиться от боли в спине и пояснице, то хотя бы её ослабить. Нахожу аптечку, а в ней – бинты, какие-то таблетки и непонятную мазь. Пока рассматриваю находку, возвращается зевающий Крис.

— В чём дело? – интересуется он, с легким волнением глядя на аптечку в моих руках.

— Да спину ушибла, пока спускалась.

— Сильно?

— Скажем так – было не слишком приятно.

— Сними майку и покажи мне свою спину.

Делаю это без малейшего стеснения. Да и кого мне смущаться? Крис и раньше видел меня не только без майки, а вообще без всего. Как и я его. Положив снятую майку на стол, поворачиваюсь к Крису спиной, и интересуюсь:

— Ну что там?

— Синяк. Довольно крупный.

— И всё?

— А что ещё там должно быть?

Действительно, что? Тупой вопрос.

— Я нашла в аптечке какую-то мазь. Правда не разобралась, от чего она помогает.

— От ушибов и ссадин, - поясняет Крис.

— Здорово. Это именно то, что мне и нужно.

Обернувшись, протягиваю Крису тюбик с мазью, и предлагаю помазать мне спину, затем присаживаюсь на кровать. Парень наклоняется, и медленными круговыми движениями начинает поглаживать мою поясницу.

— Увидел что-нибудь интересное? – спрашиваю я.

— На твоей спине? – уточняет Крис шутливым тоном.

— На берегу.

— Ничего такого, о чём бы следовало волноваться, - отвечает он уклончиво.

Обработав синяк на пояснице, Крис не торопится убирать руку. Продолжая ласково поглаживать мою спину, парень поднимается выше, пока не добирается до плеч.

— Скажи, но только честно: ты вспоминала обо мне? – вдруг интересуется Крис.

— Вспоминала, и не раз. И скучала, - отвечаю без раздумья, сразу понимая, к чему он клонит.

Не вижу выражение лица Криса, но чувствую, что такой ответ ему понравился. Задействовав вторую руку, парень проводит указательным пальцем по моей спине, а добравшись до лифчика, начинает его расстёгивать. Делает он это медленно, давая мне возможность определить, хочу ли я продолжения. Ещё как хочу. Как только Крис заканчивает возиться с застёжкой, снимаю лифчик и бросаю его на столик, после чего оборачиваюсь. Крис тут же притягивает меня к себе и жадно впивается в мои губы. Без колебаний отвечаю на требовательный поцелуй, крепко обняв Криса. Получив такой ответ, парень всё же отстраняется, но лишь затем, чтобы освободиться от одежды. Охотно ему в этом помогаю. Оставшись в чём мать родила, Крис деликатно укладывает меня на спину. Пока он снимает с меня штаны, хватаюсь за его член, и крепко его сжимаю. Почувствовав, как ствол дёрнулся, ослабляю хватку и начинаю медленно водить по нему рукой, большим пальцем щекоча мягкую головку.

Быстро стащив с меня штаны и трусики, Крис принимается покрывать поцелуями сначала мою шею, а затем и грудь, не забывая круговыми движениями поглаживать мой лобок. В свою очередь начинаю работать рукой быстрее. Словами не могу передать, как сильно мне этого не хватало. Даже когда моя дырочка понемногу начинает источать влагу, Крис не прекращает ласкать моё тело. Лишь когда его член становится крепок, словно камень, парень всё же убирает руку, целует меня в губы, затем пристраивается у меня между ног. Его член легко проникает в мою подготовленную дырочку, не причиняя мне ни малейшего дискомфорта. Боль появляется после того, как Крис начинает двигаться внутри меня, хотя он и делает это плавно и неторопливо. Чтобы всё не испортить, стараюсь этого не показывать, однако по мере того, как Крис разгоняется, и толчки становятся более резкими, не обращать внимания на боль становится намного сложнее. В конце концов, парень замечает, что что-то не так, и резко замирает.

— В чём дело? – спрашивает он, оставаясь внутри меня.

— Спина болит, - нехотя признаюсь.

— Прости. Я об этом совсем не подумал, - извиняется Крис.

— Всё нормально. Я могу и потерпеть. Ты только...

— Не надо терпеть. Сделаем по-другому.

Попросив меня подняться, Крис сам ложится на спину. Устроившись у парня на коленях, поглаживаю стоящий колом член, затем опускаюсь на него. Как только дружок Криса полностью оказывается внутри меня, память играет со мной злую шутку. Вспоминается та злополучная дождливая ночь, когда я напилась и переспала с Беном. Не просто позволила этому козлу попользоваться мной, а сама как заведённая скакала на его члене, пока мы оба не кончили. Сейчас мне за это жутко стыдно. Та ночь была ошибкой. И чтобы память о ней поскорее выветрилась, начинаю двигать тазом. В этот раз всё решаю я, а не алкоголь в моей крови. Всё будет так же, но в то же время совсем по-другому.

Уткнувшись ладонями ему в плечи, неторопливо насаживаюсь на член Криса, не испытывая в такой позе никакой боли. До чего же приятно вновь чувствовать его внутри себя! Начав ласково поглаживать мой живот, парень вынуждает меня двигать бёдрами быстрее. Его ласковые прикосновения заставляют меня позабыть обо всём на свете. А когда ладони Криса добираются до моей груди, откидываю голову назад и скачу ещё быстрее. Разум практически полностью отключается, уступая место животным инстинктам. Тем не менее, способность мыслить полностью не пропадает. Понимаю, что если буду вести себя столь напористо, то Крис слишком быстро кончит, каким-то чудом беру себя в руки, начинаю замедляться, а потом и вовсе останавливаюсь. Приподняв корпус, отползаю назад, наклоняю голову вперёд и медленно касаюсь языком члена, пропитанного моими соками. Медленно водя языком снизу вверх и обратно по мокрому стволу, прислушиваюсь к своим ощущениям, но ничего неприятного или отталкивающего не чувствую. Только беру его дружка в рот, Крис начинает ёрзать. По его лицу вижу, что парень с трудом сдерживается. Немного поласкав ствол языком и губами, выпускаю его изо рта, затем трусь об него грудью. Глядя на этого твёрдого красавца, понимаю, что хочу вновь почувствовать его внутри себя, и чтобы он оставался там до самого конца.

Дав Крису небольшую передышку, усаживаюсь парню на колени и начинаю ласкать себя. Сначала просто поглаживаю мокрую дырочку, затем засовываю в себя мизинец, и принимаюсь поглаживать стенки влагалища. Крис заворожено за этим наблюдает, не в силах отвести взгляд, но в какой-то момент скидывает с себя оцепенение, и хватает меня за плечи. Едва успеваю вытащить палец из своего лона, Крис тут же резко усаживает меня на свой член, затем притягивает к себе и впивается в мои губы. Парня не волнует тот факт, что недавно его член побывал у меня во рту, хоть и пробыл там совсем недолго. Крепко меня обняв и прижав к себе, Крис возобновляет долбёжку. Прервав поцелуй и слегка отстранившись, вижу, как в глазах парня буквально бушует пламя. Как совсем недавно и я, Крис позволил животным инстинктам взять над собой верх. Но меня это совсем не пугает. Даже не пытаясь освободиться из крепких объятий, не просто принимаю в себя член Криса, но и стараюсь насаживаться на него как можно глубже, при каждом толчке касаясь яиц. Под мои громкие одобрительные стоны Крис и кончает, и вылетевшая из его члена тёплая сперма устремляется к моей матке. Прикрыв глаза и откинув голову назад, громко кричу, но Крис тут же затыкает мне рот поцелуем, и наши языки переплетаются.

Только парень отрывается от моих губ, делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, затем роняю голову ему на грудь.

— Это было... - бормочу я, но замолкаю, не в силах подобрать подходящий эпитет.

Не может этого сделать и Крис, а возможно даже и не пытается. Он лишь крепче прижимает меня к себе, и поглаживает одной рукой мою голову, а второй – попку. Но не успеваю я полностью восстановиться после оргазма, как дверь открывается от удара, и в убежище вламываются двое вооружённых головорезов и девушка с обожжённым лицом.

— Ну привет, любовнички. Мы вам не помешали? – интересуется она насмешливым тоном.

КРИС

Подобное могло произойти только в страшном сне. Каким образом Элис и её прихвостни смогли отыскать наше убежище? Гуляли по Пустошам, и решили заглянуть под первую попавшуюся развалюху? Маловероятно. Заметили возвращавшуюся Эмму, и проследили за ней? Возможно. Или же очередная жертва, выбранная “Мясниками” для забоя, решила поделиться с головорезами секретом о тайнике, в надежде выторговать для себя хотя бы ещё один день жизни? Тоже вполне реально. Правда теперь причина была не так уж и важна. Важно было то, что Элис нашла убежище, и что ничего хорошего нам это не сулит.

— Чего застыли, голубки? Неужто не рады меня видеть? – спрашивает уродина, глядя на меня как готовая к броску змея.

— Здравствуй, Элис, - отвечаю я, торопливо натягивая штаны.

Элис ухмыляется, затем берёт и примеряет куртку Эммы.

— Ты реально думал, что мы тебя не найдём? На что ты вообще надеялся? – вновь обращается уродина ко мне.

Шепнув Эмме, что всё будет хорошо, прошу её спрятаться за моей спиной, что взволнованная девушка и делает. Умолять Элис проявить милосердие не вижу смысла. Она и своими-то приятелями не особо дорожит, пуская их на корм без малейших колебаний, а уж меня-то эта дрянь точно не будет жалеть.

— Будь я на твоём месте, сто раз бы подумал, прежде чем убивать нас, - обращаюсь к Элис.

На садистку мои слова должного впечатления не произвели.

— Во-первых, ты сейчас не на моём месте, тупой говнюк, и никогда на нём не окажешься. А во-вторых, с чего ты взял, что я собираюсь вас убить? – интересуется она, подбирая ружьё Эммы.

С того, что ты злобная безжалостная тварь. И ожидать от тебя чего-то хорошего точно не стоит.

— Не волнуйся, сразу с тебя и твоей сучки шкуру не снимут. Есть у меня кое-какие забавные задумки на ваш счёт. Забавные для меня. А вот вам будет не слишком весело, - пытается Элис напугать нас.

— Не знаю, какие конкретно у тебя планы на наш счёт, но лучше тебе их пересмотреть. Поверь мне – это в твоих же интересах, - решаю слегка охладить её пыл.

Во взгляде Элис мелькает удивление.

— Не поняла. Ты сейчас о чём?

— Я знаю кое-что интересное, и поделюсь с тобой этой информацией, но только после того как ты и твои прихвостни позволите Эмме уйти, - начинаю торговаться.

Садистка направляет на меня ружьё.

— Ты и так всё расскажешь, красавчик, или это дуло окажется у тебя в заднице, - угрожает она.

Эмма кладёт руку мне на плечо.

— Что ты делаешь? – тихо шепчет она, так чтобы слышал её только я один.

— Всё нормально. Просто доверься мне, - отвечаю в полный голос.

То, что я собирался сделать, было предательством по отношению к Адаму и остальным разведчикам. Но других способов выторговать жизнь и свободу для Эммы я попросту не вижу.

— Существует хорошо подготовленная вооружённая группа, у которой есть свои виды на “Королеву Морей”. Я случайно наткнулся на этих ребят, когда удирал с корабля, - начинаю сочинять.

Элис усмехнулась.

— А кого ты ещё “случайно” нашёл? Отряд чернозадых Санта-Клаусов с пятиствольными гранатомётами, готовящимися штурмовать корабль на боевых оленях с пушками вместо рогов? - голос садистки так и сочится сарказмом.

— Напрасно утрируешь. Эти ребята...

— Существуют в твоём больном воображении. Ничего умнее не смог придумать?

— А я ничего не придумывал. Эти ребята уже сделали первый ход, а ты этого до сих пор не поняла.

— Какой ещё ход? Что ты несёшь, придурок?

— Скажем так – гаубица на палубе вышла из строя не просто так.

Как я и ожидал, после этих слов скептицизма во взгляде Элис заметно поубавилось. Поняла, сука, что находясь в плену, я никак не мог узнать про поломку, а стало быть, в моих словах есть, по меньшей мере, доля истины. Совсем крошечная. Сильно сомневаюсь, что пушку испортили бойцы полковника Ферриса. Одно дело хорошо замаскироваться, и следить за кораблём с расстояния, и совсем другое, проникнуть на борт и устроить диверсию. К тому же Адам сам сказал, что в их обязанности входит только слежка и ничего более. Похоже, пушка вышла из строя сама, без чьего-либо вмешательства. Подобное ранее уже случалось, причём не раз. Чтобы починить её насовсем, а не пару недель или месяц, были нужны детали, которых у нас не было. Мне просто несказанно повезло, что вновь сломалась гаубица именно сейчас.

— Кто эти ублюдки? – спрашивает помрачневшая Элис, делая внушительные паузы между каждым словом.

“Ублюдки – это ты и твои прихвостни!” – думаю я, а вслух говорю:

— Никакие они не ублюдки, а вполне себе нормальные парни. Они с радостью взяли меня в свою группу, едва узнали, откуда я сбежал. Если Эмма не появится в условленное время в условленном месте, они сразу обо всё догадаются.

Элис не сразу находит, что на это ответить, и это хороший знак. Видимо она всё ещё сомневается в правдивости моего рассказа, и пытается оценить степень реальной угрозы. “Мясников” не удалось уничтожить до сих пор лишь потому что никто не знал, где находится их логово. Моя история вынуждает Элис выбрать меньшее из двух зол. Полностью проигнорировать мои слова – значит рискнуть собой и всей бандой, а возможно, и обречь её на уничтожение. Согласиться с моими условиями, и дать Эмме уйти – значит прогнуться под шантажиста. Не уверен, что её братец это оценит. Такой вот непростой выбор.

Однако я просчитался. Элис не стала выбирать из двух зол, и предложила свой вариант.

— Тащите потаскушку наверх, - приказывает она своим цепным псам.

— Нет! Не смей! – кричу я, и, позабыв про инстинкт самосохранения, бросаюсь на Элис.

Однако на пути у меня встаёт один из её прихвостней, вышедший вперёд. Пытаюсь сбить его с ног размашистым хуком справа, однако головорез с лёгкость уклоняется от удара, пробивает мощную тройку по корпусу, вышибив из меня дух, а затем мощным апперкотом в челюсть валит меня на пол. Едва падаю на спину, как головорез тут же принимается пинать меня ногами, в то время как его приятель добирается до Эммы, успевшей кое-как надеть штаны, хватает за руку и тащит брыкающуюся девушку к выходу. Прикрывая голову от ударов, мне всё же удаётся схватить своего мучителя за ногу, и дёрнуть её на себя. Головорез теряет равновесие, и неуклюже падает рядом, однако закрепить успех мне не позволяет Элис, сделав предупредительный выстрел в потолок.

— Ну всё, хватит. Вали отсюда! – раздражённо бросает она, направив ружьё на меня.

Поднявшийся с пола головорез без лишних вопросов выходит за дверь, оставив меня наедине с Элис.

— Если не хочешь, чтобы твою подстилку пустили на фарш, расскажи всё что знаешь про ублюдков, испортивших пушку на корабле, - требует она.

Пытаюсь придумать, как бы соврать поубедительнее, однако пауза затягивается, и Элис обо всём догадывается.

— Понятно. Ты и так уже выложил всё, что тебе было известно, - холодно бросает она, даже не пытаясь скрыть своё разочарование.

— Так и есть. Я больше ничего не знаю, - честно признаюсь я, и тут же добавляю: - Но могу выяснить. Если ты отпустишь Эмму...

— Никаких “если”, красавчик! – резко перебивает меня Элис, а затем медленно приближается ко мне. - Узнай об этих ублюдках всё, что только можно: сколько их, чего они хотят и где обитают. В идеале было бы неплохо, чтобы ты принёс башку их вожака, но не думаю что тебе это по силам. На всё это у тебя есть время до полудня. Если вздумаешь привести за собой хвост, то потаскушку пустят по кругу, а потом выпустят ей кишки. Так что не подведи её. И меня тоже.

Озвучив свои условия, Элис тут же бьёт меня прикладом по лицу, от чего я тут же падаю на спину и теряю сознание.