Рассказ " Untraditional " англозычного автора cookingwithgas

Всем героям рассказа больше 18 лет.

Во время долгого перелета, пытаясь отдохнуть, я наполовину мечтал, наполовину думал о том, как я, Роберт Хиггинс, и моя жена Мелани дошли до такого этапа в нашей жизни.

Я познакомился с Мел в колледже, но многое в моей юности уже произошло. Иначе встреча с моей женой, с которой мы прожили девять лет, не состоялась бы. Видите ли, моя приемная фамилия Хиггинс, но я родился Робертом Дюфором - из очень богатой семьи Дюфоров с Восточного побережья. Отец был не только богат, но и распутничал. Его жена Элизабет тоже была богата, но оставалась бесплодной.

По договоренности с двумя семьями Элизабет предоставила моему биологическому отцу, Монтгомери Дюфору, доступ к женщинам с более низким статусом для вынашивания его потомства. Этим женщинам щедро платили за молчание. Даже после того, как я, став взрослым, изучил эту грязную историю, я все еще понятия не имел, сколько у меня биологических сводных братьев и сестер.

В моем случае, когда мне было десять лет, моя мать, Алисия, устала от таких условий и решила подзаработать. После моего рождения мы переехали в пригород Детройта. Она вбила себе в голову, что может добиться некоторого успеха, шантажируя Дюфоров, но вскоре узнала, какую власть дают деньги. В результате окружная служба защиты детей признала ее неподходящей матерью в рамках программы выплат, и я попал в эту систему. К тому времени, когда я встал на ноги, моей матери уже давно не было. Либо она была в бегах, либо действительно пропала.

К счастью, мой учитель третьего класса, мистер Хиггинс, и его жена обратились в суд с ходатайством о моем усыновлении. Его любили в общине, и они с женой имели глубокие связи в местной церкви и политике. Они не были богаты, если можно так выразиться, но как только я переехал жить к ним, моя жизнь значительно улучшилась.

В конце третьего класса меня перевели в католическую школу, но я не заводил друзей до начала следующего учебного года. Джон Урена и Стив Картер были одними из моих лучших друзей с четвертого по шестой класс. Я не был создан для суеты католической школы. Помимо трехразовой мессы в неделю, я обнаружил, что дети преуспевают во всем. По сравнению с некоторыми из этих вещей ребята в моей старой школе выглядели просто сумасшедшими.

Например, каждый день после обеда в кафетерии мы разделяли учеников с четвертого по шестой класс на две команды и играли в подкаты на асфальте детской площадки. Мои приемные родители пришли в ярость, когда им пришлось постоянно покупать новые форменные штаны, и сказали, что мне нужно найти какое-нибудь другое занятие на переменах.

Дети были грубыми. Мне показалось, что большая часть детей воспринимала свое попадание на Небеса как дело решенное.

Вы можете себе представить, что из-за моих детских невзгод и влияния школы я стал настоящим хулиганом и склонным к насилию человеком. Произошло как раз обратное, потому что драки никогда не привлекали меня. Конечно, мне пришлось научиться драться, и не по какой-либо иной причине, кроме как из чувства самосохранения.

Я был отличником на протяжении всей начальной школы. Когда пришло время идти в среднюю школу, я пошел в свою первую государственную школу. С седьмого по десятый классы было неизбежно скучно. В седьмом классе я намного опережал учебную программу, и казалось, что они просто продолжают изучать один и тот же материал. В конце концов, после долгих прогулов в школе, я занялась самостоятельным обучением. В старших классах у меня были два преподавателя-мужчины, которые делали все возможное, чтобы наставлять меня, один - в области бухгалтерского учета, а у другого были два специализированных предмета: компьютерное программирование и астрономия. Наша школа была единственной в округе, где был планетарий.

Наука привлекала меня не так сильно, как бизнес, и в конце концов я решил заняться именно этим. Меня приняли в Мичиганский государственный университет, и там я познакомился с Мэл на втором курсе. Она была невероятно глубоким мыслителем, и ее чувство юмора также подкупало. Я часто ловил себя на том, что мечтаю, просто наблюдая, как она разговаривает с какой-нибудь группой студентов или на вечеринке. Поначалу на меня обращали гораздо меньше внимания.

Так продолжалось до нашего второго семестра, когда мы посещали один и тот же урок литературы. Когда мы случайно объединились для проекта, основанного на политической риторике в известных речах, для нас все изменилось.

Я бы не сказал, что наши отношения были какими-то особенными. Мелани была красивой женщиной тихоокеанского происхождения с прямыми длинными черными шелковистыми волосами, кожей цвета карамели и зелеными пронзительными глазами. Я никогда не верил в то, что полярные противоположности притягиваются, однако должен признать, что некоторые из этих качеств помогли нам сблизиться.

В отличие от нее, я считал себя, скажем так, невзрачным. Среднего роста, среднего веса, шатен с карими глазами, и немного крупноват. Я не мог понять, что такая экзотическая красавица, как Мел, нашла в парне вроде меня, но я, конечно, не собирался зацикливаться на этом.

До того, как мы обручились, мы расписали наши первые десять лет совместной жизни. Дети подождали бы, пока мы устроимся и заработаем достаточно, чтобы внести приличный первоначальный взнос за дом. Из-за действий моей матери я так и не получил ни пенни от своего биологического отца.

Мел родилась на одном из островов Вануату в Меланезии. Ее остров был безымянным и располагался к югу от острова Эмае, а ее настоящее имя было Меле. Соответственно, ей был предоставлен статус студентки по обмену, хотя она переехала в Штаты в возрасте двенадцати лет. Мэл специализировалась на сравнительных культурологических исследованиях, в которые она вкладывала все свои силы.

Мы решили, что я смогу добиться успеха в своей области, и сразу после окончания колледжа я устроился на работу во всемирном конгломерате в Бостоне. Это позволило Мел продолжить учебу и подрабатывать чуть больше, чем неполный рабочий день. Многие из ее предметов были засчитаны в магистратуру.

Мы поженились осенью, сразу после окончания школы. Церемония была очень традиционной, по крайней мере, для моей семьи. Я познакомился с родителями Мелани и ее младшей сестрой Алеки. Мать Мел, Моана Кеалоха, была очень мудрой, решительной и сильной женщиной. Хотя она пробыла в США всего около двух недель, когда они перевезли Мел жить к ее тете недалеко от Лансинга, штат Мичиган, она приняла участие в подготовке свадьбы и хорошо общалась с моими родителями и другими людьми.

В отличие от нее, Малеко Кеалоха, отец Мел, был довольно хрупким для своего возраста. На самом деле, я считал его довольно хрупким для шестидесятилетнего мужчины. Я понятия не имел, на что похожа жизнь на острове, кроме того, что Мел рассказывала о своем детстве. Это звучало более примитивно, но я всегда считал, что люди жили так веками. И, конечно, у них были некоторые современные удобства. Втайне я задавался вопросом, не был ли ее отец болен и, возможно, слишком горд, чтобы поделиться этим.

Десятилетняя Алеки была очаровательной девочкой. Она выполняла обязанности цветочницы, привезя с острова целый букет прекрасных тропических сухоцветов с небольшой помощью своей матери.

Свадьба прошла на ура. Мои родители оплатили свадебные торжества, а ее родители преподнесли нам сюрприз - билеты на медовый месяц в Канкун. Мы провели там шесть великолепных дней, и никто из нас не спешил в наш последний день возвращаться и начинать нашу совместную жизнь.

Тем не менее, началась наша новая жизнь. В те первые несколько лет я потратил много времени, работая над повышением по службе и достижением наших заранее поставленных целей по созданию семьи. Мел работала в ресторане и пыталась зарабатывать деньги на расходы, продолжая учебу в Бостоне. Незадолго до нашей четвертой годовщины Мел предложили работу куратора в Музее артефактов Микронезии, где она преуспела. Жизнь была очень хорошей.

На шестом году нашей совместной жизни у нас возникли первые проблемы. Мы получили известие о том, что отец Мел скончался. Мы мучительно думали о том, как вместе присутствовать на его похоронах. Моя фирма привлекала нашего крупнейшего клиента на сегодняшний день, и я был в команде, которая должна была помочь им. Я сказал Мел, что семья для меня на первом месте, и я заставлю своих боссов, вице-президентов и младших партнеров понять это. Она была непреклонна в том, что должна действовать самостоятельно. Она не хотела ставить под угрозу все, над чем я работал последние шесть лет. Я неохотно уступил и третьего мая поцеловал свою жену на прощание в аэропорту. Ее обратный рейс был назначен на неделю позже.

В то время на острове не было сотовой связи, что было обычным делом на многих полинезийских островах. На Эмае, который находился примерно в двух часах езды на пароме от дома Мел, было отделение Western Union. За день до ее возвращения я получил сообщение о том, что она решила остаться еще на две недели (которые превратились в семнадцать дней), чтобы помочь своей матери.

Я был расстроен, но решил, что это было глупо с моей стороны. У них не было телефонной связи. Мы не могли разговаривать, и, конечно, она имела полное право помочь своей семье в трудную минуту.

В конце концов, она вернулась, но что-то в Мел было не так. Это вернуло мне некоторые тревоги и страхи, которые я испытывал, когда узнал, что она продлевает свою поездку. В конце концов, в отчаянии, я обратился к ней с этим вопросом. Мел клялась, что это были просто мысли об отце, о том, что она снова видит всю семью и обо всех переменах, произошедших в ее деревне. Казалось, она не хотела вдаваться в подробности. Моя интуиция заставляла меня продолжать настаивать, поскольку мои страхи о том, что могло произойти в течение почти месяца, разъедали меня. Она отказалась, и отношения между нами стали холодными. Прошло еще три недели, прежде чем все вернулось на круги своя, и я заставил себя забыть обо всем этом испытании.

Итак, мы летели в Тонго, затем подрабатывали реквизитором в Эмае, где садились на двухчасовой паром. Я почувствовал, что ко мне возвращаются некоторые из тех старых чувств, и в течение недели, предшествовавшей нашему отъезду. Они звучали все громче. Мел была взволнована, но в то же время казалась немного настороженной. Возможно, некоторые из ее эмоций четырехлетней давности все еще оставались в моей памяти. Мы были настолько настроены друг на друга, что я ожидал, что на этом все закончится. Иногда мы могли читать мысли других.

Мэл называла это нашей маной, стихийными силами природы, воплощенными в предмете или человеке. Они действительно верили в "силу", как в "Звездных войнах".

Мы с Мэл спали столько, сколько могли, во время долгого путешествия. Мы потратили тридцать два часа на то, чтобы добраться до Тонги, и еще четыре часа простояли в аэропортах в ожидании пересадки. Последним этапом была поездка на пароме по обычно неспокойному морю. Я не смог заснуть на лодке.

Мэл предупредила меня, чтобы я постарался выспаться и поесть. Там будет много людей, празднующих наше прибытие, и, вероятно, в тот вечер будет большая вечеринка. Я сказал ей, что было бы лучше объяснить им, что нам нужен как минимум день, чтобы прийти в себя.

Мы пришли с подарками, как того требовал обычай. Моя жена привезла два ящика клубничного вина, поскольку ее семья никогда не пробовала клубнику, а клубника плохо перевозилась.

Я собирался взять с собой два ящика пива, пока Мел не сказала мне, что на наш приветственный фестиваль может прийти больше двухсот человек. Я заключил сделку на десять ящиков "Coors Light", поэтому купил двенадцать. Я знаю, это очень культурно.

Все это было погружено на паром, который представлял собой семиметровую рыбацкую лодку, и мы отправились на родной остров Мел.

Она не шутила. На пляже вокруг причала действительно собралось 150-200 человек, которые аплодировали и махали нам, когда мы приближались. Я узнал ее мать, стоявшую на причале с тем, кого я принял за взрослую Алеки. С ними был мужчина, примерно моего возраста, как я догадался, который показался мне знакомым.

Вокруг были объятия и поцелуи. Первое, что я заметил, это то, как люди были одеты, или раздеты. Мэл, конечно, рассказала мне, чего ожидать, но вы никогда не сможете составить себе полноценную картину, пока не увидите это воочию. Я чувствовал себя так, словно попал в старый фильм о Тарзане.

Я заметил, что мужчина с семьей отступил на несколько шагов, давая возможность всем поприветствовать друг друга. Наконец, он шагнул вперед и обнял мою жену, как старого дорогого друга. Объятие было недолгим, но в нем чувствовалась страсть. Мое любопытство достигло пика, как и легкая ревность.

— Роб, - он шагнул ко мне. Интонация в этом единственном слове показалась мне странной... Я не знал. Затем я вгляделся в его улыбающееся лицо. Этот человек узнал меня.

— Это я, Роб, - сказал он, подходя, чтобы обнять меня. - Джон.

Джон. Джон? - Джон! - Ответил я, не в силах в это поверить. Вместо того, чтобы позволить обнять себя, я отвел его плечи назад, чтобы как следует рассмотреть его лицо. - Джон Урена?

— Да, это я, старый пес! Что ты здесь делаешь? - спросил Джон, обняв меня за шею и покачивая взад-вперед. Я почти ожидал, что он будет возражать.

— Что ты здесь делаешь? - это все, что я смог выдавить из себя в своем шокированном состоянии.

— Я здесь живу, - небрежно заявил он. - Мы поговорим об этом позже. Прямо сейчас у меня там несколько человек, которые умирают от желания сфотографировать нас. Когда я приехал на остров, я привез с собой дорогую фототехнику и научил некоторых своих соседей, как ею пользоваться. Они сходят с ума от желания сфотографировать что-нибудь, кроме волн и цветов.

С этими словами он положил правую руку мне на плечо и притянул Мел к себе, а левой обнял ее за талию.

— Улыбнитесь! - сказал он нам, глядя на молодого островитянина, стоявшего за треногой.

Джон болтал без умолку, и в основном с Мел, пока мы шли к гостевому домику.

Мать, сестра Мел и Джон показали нам помещение площадью около 80 квадратных метров - скорее, великолепный дом на колесах. Когда они направились к двери, Джон наклонился к Мел и сказал: - Увидимся вечером на праздновании. Отдохните немного. - Он посмотрел на меня и сказал: - Нам нужно многое наверстать.

Когда дверь закрылась, я повернулся к Мел. Она поняла, что я ищу объяснения. Вместо этого она совершила свою первую ошибку, хотя в то время я этого не знал.

— Что? - невинно спросила она. Я склонил голову набок и приподнял бровь.

— Для начала, откуда ты его знаешь? - Спросил я, поскольку она не собиралась ничего предлагать.

— Мы выросли вместе, - она слегка запиналась, - на острове. Он родился здесь, как и я.

Это было неожиданностью, и я уверен, что это отразилось на моем лице. Я всегда думал, что Джон мексиканец. Я имею в виду, что в Мичигане преобладают черные, белые и халдейцы. Когда я был ребенком, там было очень мало латиноамериканцев, так что откуда мне было знать?

— И когда он узнал, что я твой муж? - продолжил я свой допрос.

— Я не уверена, - честно ответила она. - Тебе придется спросить у него. Я видела его мельком, когда была здесь на похоронах папы, но мы говорили о других вещах. Наши свадебные фотографии развешаны по всему маминому дому, и наши семьи очень дружны, так что, возможно, с тех пор, как он вернулся сюда.

— И когда это было? - Я был на взводе и хотел держать себя в руках. Из-за того, что мы оба были так напряжены из-за поездки, любые разногласия могли быстро обостриться.

— Я думаю, около двух лет назад, - сразу ответила она. - Два или два с половиной. Тебе нужно будет спросить его об этом подробнее.

— Какие "другие вопросы" вы обсуждали, когда были здесь? - Это прозвучало мелочно, но я ничего не мог с собой поделать.

— Роб, - она изучала выражение моего лица. - Боже мой, ты же не ревнуешь, правда? Мы просто обсуждали то, что происходило в нашей жизни, вот и все. На следующий день после похорон папы мы около часа гуляли по деревне. Пуко... Джон нес гроб. Наш разговор был в основном о приятных воспоминаниях. Это был идеальный разговор в идеальное время, и я очень в нем нуждалась.

В чем она так сильно нуждалась? Это была моя следующая мысль. Меня также поразило, что неделя, которая должна была продлиться, превратилась почти в месяц, а она говорила об одной небольшой прогулке по острову. Я также понял, что мы оба были измотаны, и в тот момент у меня в голове не было никаких доказательств. Но я не мог оставить все как есть.

— Ревную? - Недоверчиво спросил я. - Мужья не ревнивы. Они что-то подозревают, и, судя по тому, что ты только что сказала, я прав.

— Пуко, это его полинезийское имя? – сказал я, отчаянно пытаясь сменить направление разговора.

— Вообще-то, Пукауа, - сказала она мне. - Короче, Пуко. Ты ведешь себя нелепо, и это ниже твоего достоинства. Я твоя жена.

— И, черт возьми, я твой муж! - Больше мне нечего было сказать, и я направился с багажом в нашу спальню.

— Не хочешь помочь мне распаковать вещи? - спросил я ее, и она последовала за мной. Мы немного помолчали, раскладывая нашу одежду и туалетные принадлежности. Наконец, я решил, что стало слишком тихо.

— Итак, - поинтересовался я, - есть еще какие-нибудь сюрпризы, о которых ты хотела бы рассказать мне перед сегодняшней вечеринкой?

Она почувствовала, что мои слова сочатся сарказмом, и, казалось, ей стало не по себе. - Нет, Роб. - Она тяжело опустилась на кровать. - Пожалуйста, расслабься. Может быть, вздремнешь, чтобы потом набраться сил. Ничего страшного не происходит. Я хочу, чтобы мы повеселились сегодня вечером. Я запланировала для нас кое-что особенное, так что тебе, наверное, стоит постараться не дать Джону и другим мужчинам напоить тебя до смерти. - В этих словах была искренность, поэтому я расслабил плечи и глубоко вздохнул.

Я попытался немного вздремнуть. Но пока я лежал, мои мысли лихорадочно метались.

Мой детский страх перед драками продиктовал то, что у меня было два друга, такие как Стив Картер и Джон Урена. После мистера и миссис Хиггинс, что усыновили меня и отдали в католическую школу, я узнал, что многим детям там приходилось устанавливать иерархию. Я был почти в самом низу, хотя влияние Стива и Джона в конце концов помогло мне подняться по ступенькам.

Впервые я увидел, как Картер дерется, всего через две недели после начала учебного года. Мы играли в прятки, и Картер был не только жестким, но и быстрым. Этот восьмиклассник с избыточным весом схватил его сзади за рубашку, думая, что он просто повалит Стива на землю, но Картер сделал обратное движение снизу вверх и отправил крупного парня в полет. Когда мяч перешел к кому-то другому, парень постарше подошел и сильно толкнул Стива, отправив его на тротуар. Стив мгновенно вскочил, и кулаки начали летать быстро и яростно. Стив избивал парня, который был на четыре года старше его, пока кто-то из восьмиклассников не оттащил его. Здоровяк был весь в крови.

Урена дрался так же яростно. Никто в четвертом или пятом классе никогда не бросал им вызов, и очень немногие из шестиклассников тоже. В то время как Стив был гладким, мускулистым и быстрым, как молния, Урена был сложен, как восьмиклассник. Точнее, как игрок левой руки. Где Стив мог ударить вас десять раз по лицу, прежде чем вы досчитали до трех, Джон бы вас ударил два раза - па-пам - и вы в нокауте.

В шестом классе, декабрьским днем, мы возвращались домой из школы. Я помогал ему с домашними заданиями, особенно по математике, чтобы он оставался моим защитником.

Когда мы свернули за угол на мою улицу, Брэд Шоу и Деннис Как-его-там направились в нашу сторону, выглядя так, словно нашли легкую добычу. Оба были первокурсниками средней школы.

Они угрожающе направились прямо к нам. Брэд оглядел меня с ног до головы, потом Джона.

— Ладно, Ронни, - сказал он. Я не был уверен, знает ли он мое настоящее имя. - Отдай мне все свои деньги.

Как бы я ни был напуган, я знал, что у меня в кармане есть доллар с четвертаком, который прожигает дыру. Это, несомненно, заставит их убраться восвояси.

— А теперь дай мне эти перчатки, - усмехнулся он, когда я протянул ему деньги. Я не хотел объяснять родителям, что потерял перчатки. Эта пара была почти новой. Все еще...

— Хорошо, а теперь отдай мне эти модные часы, - смеялись они с Деннисом тогда. Часы, о которых идет речь, были единственной вещью, оставшейся у меня от богатого отца-мудака, который никогда не заботился обо мне. По какой-то причине, которую я тогда не мог объяснить, я не хотел с ними расставаться.

Я посмотрел на Джона. Он стоял ошеломленный, как будто никогда не видел ничего подобного. Позже я узнал, что это не имело никакого отношения к часам. Он был в шоке с тех пор, как я отдал деньги. Наконец, он посмотрел мне в глаза и понял, о чем я его молчаливо прошу.

Он немедленно встал между мной и Брэдом. Это само по себе говорило о многом, поскольку Брэд был в шаге от меня. - Ты получил свои деньги, - резко сказал он, глядя Брэду в глаза. - А теперь двигайся дальше.

Брэд рассмеялся, и Деннис тоже. - О, смотри, - усмехнулся он. - У одного из них есть характер. - Он повернулся к Деннису и сказал: - Это будет круто. Я собираюсь...

Это было последнее, что он сказал, когда его ошибка стала очевидной, и повернулся к Джону спиной. Клянусь, Джон чуть не отправил его в нокаут своим фирменным ударом на раз-два. Брэд отшатнулся, но не упал, как многие до него. Он играл средним полузащитником в команде новичков и был на 7 сантиметров выше Джона и весил больше на 20 килограмм.

— Ты маленький ублюдок! - Сказал Брэд, вытирая окровавленную губу. - Ты труп!

Деннис занял позицию прямо за моей спиной, положив руку мне на плечо, и мы наблюдали за яростным боем. Сначала Брэд и Джон набросились друг на друга, пытаясь нанести нокаутирующий удар. Когда они, наконец, отошли друг от друга, чтобы перегруппироваться, я увидел, что Джону досталось больше всего. Из его носа, рта и уха текла кровь. Он все еще не падал. Брэд был единственным, на чьем лице застыло удивленное выражение. Он сделал все, что мог, против "маленького ублюдка" и не смог окончательно победить его. Джон слегка подпрыгивал на каждой ноге взад-вперед, как боксер, выставивший кулаки перед лицом.

Брэд пришел в ярость, вероятно, сообразив, к чему это может привести, если он не исправит ситуацию. Он бросился на Джона, как бык, и повалил его на спину, а Брэд оказался сверху. Брэд начал бить Джона по лицу.

Во мне что-то оборвалось. Я оторвался от Денниса, поднял с лужайки, на которой мы находились, замерзшую ветку и изо всех сил ударил Брэда по спине. Деннис был рядом секунду спустя, и я полетел на землю. Удар возымел желаемый эффект.

— Ты, блядь, ударил меня веткой, слабак? - Брэд встал и попытался выглядеть крутым, но его дыхание было затрудненным, и я понял, что что-то повредил.

— Теперь ты не такой крутой, малыш, - сказал он, глядя на Джона сверху вниз. Затем они отвернулись.

Десять минут спустя моя мать ухаживала за разбитым лицом Джона. У меня все еще были часы, но от моей гордости не осталось и следа. После этого дня, когда бы Джон и Стив ни приходили ко мне домой, а я к ним, они заставляли меня надевать боксерские перчатки, и один из них был моим тренером, а другой - спарринг-партнером.

В конце учебного года мама и папа решили, что частная школа плохо на меня влияет, и я пошел в седьмой класс государственной школы. Я все еще общался со Стивом около полугода. Он жил всего через две улицы от нас, но я больше не видела Джона, пока мы не поступили в старшую школу.

В те первые несколько месяцев у нас было недолгое воссоединение, но теперь настала очередь Джона играть в футбол на позиции крайнего защитника, а иногда и среднего полузащитника в защите. Он установил школьный рекорд первокурсников по количеству универсальных ярдов. Но где Джон действительно преуспел, так это в водном поло. Он сыграл на Д-лоле и сете, и мне было жаль смотреть, как его соперник безуспешно пытается сдержать его. Это было все равно что наблюдать за борьбой детеныша морского котика с большим. Джон попал в первую команду штата и прославился в футболе.

К концу второго курса я, кажется, не сказал Джону ни единого слова и видел его только на поле или в бассейне.

Теперь он был здесь, на острове, в 7000 километрах от нашей прежней жизни, и у него были какие-то детские узы с моей женой. Мне следовало бы подумать что-то вроде "мир, конечно, тесен", но вместо этого я обнаружил, что все это очень тревожит меня.

Вечеринка была потрясающей. Джон весь вечер не отходил от меня ни на шаг, представляя меня всем мужчинам деревни и многим женщинам. Мел предупредила меня, что, хотя большинство островитян знают английский как второй язык, они редко говорят на нем и будут рады пообщаться со мной.

Наконец мы смогли побыть наедине примерно полчаса, и он рассказал мне о своем детстве на острове. О том, как он ходил в школу с Мел, и о некоторых играх, в которые он играл с другими детьми.

Я спросил его, насколько хорошо он знает Мел, но я не мог зайти слишком далеко в этом вопросе, чтобы не выглядеть неуверенным в себе идиотом. И его семья, и семья Мел были видными и уважаемыми членами островного сообщества.

— Когда ты узнал, что мы с Мел поженились? - Я решил, что просто выскажу это вслух.

— Честно? - ответил он сразу. - На высоте около десяти тысяч метров над Тихим океаном. Я имею в виду, я знал, что твоя фамилия Хиггинс. Это довольно распространенное имя. Мэл сказала мне, что вы двое живете в Бостоне, а мы выросли за пределами Детройта, так что я не придал этому особого значения, пока не посмотрел на свадебные фотографии в гостиной Моаны. Что-то в них мне показалось знакомым. Позже, в письме к Моане, я спросил, но она не помнила, где ты вырос. Наконец, я спросил Мел в одном из своих писем к ней. Это подтвердило мои подозрения.

— Как часто ты пишешь моей жене? - Он уловил беспокойство в моем тоне.

— Тебе следовало бы задать этот вопрос ей, Роб. - сказал он извиняющимся тоном.

— Я спрашиваю тебя.

— Нечасто, - он оглядел присутствующих. - Эй, у тебя пиво пустое. Я принесу нам еще. - Он выскочил из-за стола. Я хотел продолжить, но чувствовал себя немного подавленным, и мои чувства были обострены. Я был здесь гостем, независимо от того, что происходило. Устроить сцену, возможно, было худшим, что можно было сделать в тот момент. Я был бы терпелив.

У них был оркестр из четырех человек, игравший на местных инструментах, но танцев было очень мало, хотя все, казалось, прекрасно проводили время. Несколько раз, когда я искал Мел, она сидела, прижавшись друг к другу, со своей мамой и сестрой, вероятно, наверстывая упущенное. Иногда с ними сидели другие женщины, возможно, из их общего детства.

Ближе к концу вечера я заглянул в импровизированный бар и обнаружил одиннадцать ящиков пустых бутылок из-под Coors Light, разбросанных повсюду.

После того, как вечеринка закончилась, Мел занялась со мной любовью на пляже в лучах лунного света. Я был немного смущен, но Мел быстро успокоила меня. Она отдавалась мне неистово и постоянно использовала свое тело, чтобы осушить меня снова и снова. Ее "следующая передача" также вызвала у меня беспокойство, хотя я должен был признать, что это могло быть просто волшебное окружение - ее дом.

После четвертого раза, рекордного для меня, я скатился с нее на все еще теплый песок, хватая ртом воздух. - Черт возьми, Мэл, - сказал я между глубокими вдохами, - ты что, пытаешься меня убить?

Она прижалась ко мне всем телом, играя с волосами на моей груди. - О, черт возьми, нет! - ответила она. - Я просто хочу показать тебе, как много ты для меня значишь. - Она задумчиво улыбнулась и о чем-то задумалась. - Я просто чувствую себя здесь такой живой, - сказала она. - Мы с тобой должны были бы заниматься этим каждый день дома, но, похоже, нам всегда мешают.

Мне пришлось согласиться. Я помог ей подняться, и мы прошли пятьдесят метров до нашего маленького домика, чтобы лечь спать.

Остаток недели прошел в напряженной поездке. Мел отвезла меня на рынок, и мы купили свежих фруктов и овощей. Фермерский рынок, если хотите, по понедельникам доставляли на лодке, и большинство жителей деревни пришли на него. Там был киоск со свежей рыбой и моллюсками, и, поскольку мы оба любили морепродукты, мы купили достаточно, чтобы Моана и Алеки могли присоединиться к нам на ужин. Ближе к концу дня мы стояли у цветочного киоска, надувной палатки, и, пока ждали, пока молодая леди подрежет и завернет цветы, Мел ткнула меня локтем в бок и кивнула на место за одним из киосков, рядом с тем, у которого мы стояли.

— Я и забыла об этом, - хихикнула она, как школьница.

Менее чем в двадцати шагах от меня парочка симпатичных молодых людей занималась сексом, защищенная от толпы с трех сторон, но явно не пытавшаяся скрыть, что они делают.

Девушка, одетая в тапу, или юбку из листьев, закинула одну ногу на бедро своего кавалера, когда он входил в нее со страстью, от которой у меня встал. Крошечные груди девушки подпрыгивали в ее слишком маленьком бикини, когда мужчина выкладывался по полной. Ее крошечные ручки эротично обвились вокруг его широких плеч. То, как она оставалась стоять на одной ноге, было безумием.

Мы чудесно поужинали с семьей Мел. Алеки прекрасно говорила по-английски и, казалось, гордилась этим. Моана задавала мне соответствующие вопросы о моей профессии, и после ужина, когда мы пили кокосовую стружку с местными крепкими напитками, Моана рассказала нам всем островную легенду, которая была традиционной и доставила ей большое удовольствие.

Мел продолжала страстно заниматься любовью в тот вечер и в течение следующих трех ночей. Я был очень доволен и очень устал. Я видел Джона, или Пуко, как я его тогда называл, только один раз, когда мы с Мел прогуливались у причалов для рыбацких лодок, и один раз в местном магазинчике, который был не совсем в центре города, а скорее в маленьком квадратном торговом квартале. Каждый раз, когда я видел его, он жадно смотрел на Мел и быстро отводил взгляд, когда замечал, что я наблюдаю за ним. Мои страхи и трепет становились только сильнее!

Ужин в четверг принял новый оборот. За ужином Моана заговорила о празднике выходных - Ке Ала Полохива а Каналоа.

— Что это значит? - Спросил я, поворачиваясь к жене. Алеки быстро сориентировалась. Казалось, ей не терпелось рассказать мне что-то, чего я не знал.

— Мы празднуем зимнее солнцестояние, - начала она, - как и все полинезийцы. Это четырехмесячный праздник в честь бога Лоно и мужественности всех островных мужчин - макахики.

— К-Е-Л-А-Н-У-И П-О-Л-О-Х-И-В-А-Кейн, буквально по-английски "дорога Кейна, сияющая черным", следует по пути солнца к Тропику Рака в соответствующий день. - Она произнесла это по буквам, медленно произнося каждое слово.

Я хотел проявить уважение, поэтому кивнул и подтвердил: - Итак, какой день отмечать в первый день весны или равноденствия?

— Да, ну, вроде того, - сказала она, немного странно посмотрев на сестру. - Очевидно, что это происходит только один день в году, хотя мы и празднуем... немного дольше.

Внезапно на лицах сидящих за столом появилось выражение, которое варьировалось от напряженного до того, что они впервые попробовали маринованный огурец с укропом. Я посмотрел на них, и между нами повисло неловкое молчание. Чувствуя, что должен что-то сделать, чтобы разрядить неловкость, я продолжил.

— В чем смысл и цель празднования? - Я не сводил глаз с Алеки, но украдкой наблюдал за остальными.

— Это связано с Маной, - вмешалась Мел, прервав сестру на полуслове.

— О, точно, - решил я пошутить. - Сила. - Это прозвучало так, как и должно было прозвучать. Мэл посмотрела на меня и продолжила.

— Роб, - начала она, - я хотела подождать еще день или около того, потому что не хотела обременять тебя больше, чем необходимо, но до фестиваля осталось всего несколько дней, поэтому я лучше объясню, в чем дело.

Она ждала, что я что-нибудь скажу. Я нахмурился, понимая, что сейчас произойдет что-то, что мне не понравится. Наши гости поспешно удалились, и Мел повела меня к дивану.

— Каждый год в день равноденствия, супружеская пара из детства, а теперь ставшая взрослой, воссоединяют своих ману и Аре... как я могу это сказать - отдаваясь друг другу?

Я взорвался. - Отдаваться? – закричал я. - В смысле, трахать друг друга?

— Говори потише, Роб, - пожурила она. - Стены тонкие, и здесь нет шума. Нет, не "трахаться". Мы... черт, это трудно объяснить. За неимением лучшего термина, мы помолвлены. Не в смысле супружеской пары, но наша мана соединена навсегда. В духовном смысле двое становятся одним целым. Вот в чем суть фестиваля.

Она ждала. Я просто смотрел на нее. - Хорошо, - сказал я как можно спокойнее. - Что ты мне недоговариваешь? Если бы вы просто устраивали вечеринку, чтобы объединить две родственные души. Вы оба не стали бы так лукавить по этому поводу. Я спрашиваю тебя, а ты советуешь мне спросить Джона. Я спрашиваю его, а он советует мне поговорить с тобой. Я пытаюсь понять, как в каком-нибудь сверхъестественном фэнтези двое становятся одним целым, не делая гадостей. Что еще происходит? О чем ты не хочешь, чтобы я знал? - Мел опустила глаза, и я решил, что выведу ее из равновесия еще больше.

— И ты запланировала нашу поездку так, чтобы она совпала с днем равноденствия, - это было скорее утверждение, чем вопрос. Она этого не ожидала.

— Мел, - я состроил недовольную мину, - тебе лучше рассказать мне все прямо сейчас. Ты кормишь меня крупицами информации. Я недоволен - ни капельки. Это чушь собачья. Он здесь, твое детство - неважно. Ты соединяешь души и бог знает что еще на каком-то островном ритуале, и ты ждешь, что я соглашусь? Тебе лучше исправиться, если ты не хочешь, чтобы я сорвался и посадил нас на паром, направляющийся домой.

Моя жена, это было очевидно, подыскивала слова.

— Хорошо, извини, - сказала она тише. - Я думала, что полностью отрепетировала эту речь, но, думаю, я просто скажу ее, а ты сможешь задавать мне вопросы после того, как я закончу.

— Прежде чем ты начнешь, - отчитал я ее, - тот факт, что тебе пришлось репетировать, и все остальное дерьмо для меня проблема посерьезнее, чем какой-то астрономический праздник.

— Почему, Роб? - я подумал, что она, должно быть, сошла с ума. - Это не какой-то заговор. Позволь мне объяснить, пожалуйста.

— Вот тут ты ошибаешься, Мел, - предостерег я. - Потому что очевидно, что ты уже вступила в сговор со своей мамой или сестрой. Может быть, даже с Джоном, или со всеми тремя. - Ей нужно было узнать, в чем дело, прежде чем она вырыла себе яму поглубже.

— Хорошо, - сказала она. - Я понимаю, что ты чувствуешь, но это не входило в мои намерения. Я не хотела обманывать тебя или что-то скрывать от тебя. Я знала, что это будет... непросто. Я выросла в двух местах. Я понимаю, какие последствия будет иметь проведение фестиваля. Старейшины выступят с речами. Нас будут окружать доброжелатели со всего острова, и ожидается, что в эти часы мы будем вместе со всеми, кто хочет укрепить нашу ману своими словами и молитвами. Будут песнопения. Будут танцы.

— Танцы покажутся тебе... - она сделала паузу. - Неуместными. Все пары будут танцевать одинаково, но если бы я когда-нибудь танцевала подобным образом, скажем, на рождественской вечеринке твоей компании, я бы ожидала драки на кулаках. Это потому, что социальные нормы и последствия требуют, чтобы ты защищал себя и мою честь. Здесь любые "грязные" танцы, если можно так выразиться, являются нормой. Для американца это как вальс. Никто не будет ожидать, что ты будешь защищать чью-то добродетель или что-то в этом роде, потому что для этих людей все, что происходит, ожидаемо, и из тебя не делают дурака.

Я воспринял все это, как ни удивительно это было. - Итак, вот оно. Весь остров будет праздновать солнцестояние так, как будто меня, твоего законного супруга, здесь нет. Поскольку он здесь, от него ожидают, что он будет наблюдать, как его законная жена развлекается со своим "нареченным".

Пытаясь взять себя в руки, в то время как ярость кипела во мне. Не говоря ни слова, я встал, вышел на кухню и взял нам обоим по бокалу клубничного вина.

— Мел, - начал я, глядя ей в глаза. - Даже с учетом "грязных" танцев, ты слишком много от меня скрываешь. Ты уверена, что больше ничего не хочешь мне сказать?

Моя жена покачала головой, но снова отвела взгляд. Я понял, что что-то не так.

— Я люблю тебя, Роб, - поправилась она. - Я твоя жена, а не враг. Я боюсь, что ты будешь думать обо мне хуже... после этого. Я не хочу этого. Я не стала ничего говорить ради тебя... твоего счастья, но теперь я понимаю, что была неправа с моей стороны. Я рада, что это стало известно всем. Я хочу это сделать. Даже будучи детьми, мы с Пуко знали, что этот день настанет. Я выбросила это из головы, когда переехала в Штаты, а потом он тоже уехал. Такова наша судьба, но я не хочу причинять тебе боль. Это убило бы меня.

— Но это убивает меня! "Наша судьба"? Не моя, значит. Она должна быть вашей с Джоном. Если все так, как ты говоришь, то у нас проблема. Ты права, мне не понравится смотреть, как мой друг детства лапает мою жену всю ночь напролет, как будто она принадлежит ему, и я, конечно, не буду зацикливаться на твоих танцах. Я даже не могу представить, что ты описываешь, но я уверен, что мне это не понравится. Возможно, ты захочешь почаще навещать меня. Я очень беспокоюсь за нас, потому что, несмотря на все твои слова, ты ни на йоту не успокоила меня.

Я произнес последнюю фразу писклявым голосом, как маленькая девочка. Мел должна была почувствовать мои опасения. Мне нужно было многое обдумать, и мне нужно было подышать свежим воздухом. Я велел Мел идти спать и оставить меня в покое. Она пыталась спорить и затащить меня в постель, но я оставил ее там.

Прогулка по пляжу успокоила мои нервы. Из-за жаркой погоды я вспотел, хотя было уже не жарко. Мне пришлось взять себя в руки. Моя жена все рассказала мне, но тогда почему я чувствовал, что это еще не все? Я попытался рассуждать логически. Этот фестиваль - объединение друзей на всю жизнь - конечно, походил на свадьбу, но что я знал?

Я мог бы поспрашивать у окружающих. Я мог бы встретиться с Моаной или Алеки и потребовать объяснений. Может быть, у них дома была библиотека или какие-то книги, по которым я мог бы проверить. Я не хотел показаться идиотом.

Проверить. Когда я услышал это слово, мне стало грустно. Я должен был проверить то, что сказала мне моя жена, и эта отрезвляющая мысль наполнила меня ужасом.

Я довольно долго гулял при лунном свете. Завтра, в день весеннего равноденствия, должно было быть полнолуние. Такое, должно быть, случалось нечасто. Я вернулся домой, а Мэл уже спала. Утром я начал с Моаны. Она показалась мне честным человеком. Если бы я не получил там ответов, я бы попросил Алеки прогуляться со мной. Я мог бы сделать так, как просила Мел, если бы мог убедиться, что она говорит честно.

Утром, когда я объявил, что проведу некоторое время с ее матерью, Мел не стала задавать мне вопросов. Она не стала возражать или раздражаться. На ее лице отразилось облегчение. У нас также не было мобильных телефонов, поэтому она не могла позвонить своей маме, пока я ехал к ней. До нее было всего две минуты ходьбы.

Моана была прямолинейна. Она не стала лукавить и рассказала о фестивале так, как я и ожидал от человека ее уровня и давнего жителя острова. Если меня что-то и обеспокоило, так это то, что ее ответы были короткими и по существу. Они казались искренними. Она рассказала, как зародилась эта традиция и как она менялась с годами под влиянием французского, португальского и английского языков. Моана сослалась на книги одного из первых исследователей островов, Форнандера, а затем Пукуи, опубликованные в 1950-х годах. Мы обсудили, какие "нормальные" чувства испытывали жители деревни во время празднования. Охарактеризовать это как принятие было бы преуменьшением.

Три часа спустя я покинул ее дом с гораздо лучшим самочувствием. На самом деле, настолько хороша, что я решил не раскачивать лодку, встретившись с Алеки. Отчасти из-за этого я все еще думал о ней как о той милой девятилетней девочке, хотя теперь она была красивой и умной молодой женщиной.

Было утро четверга, и мероприятие началось с ужина для всей деревни рано вечером в субботу. Я не собирался ссориться с Мел. Если бы она о чем-то умолчала, я бы разобрался с этим в воскресенье утром. Я достаточно много думал об этом, чтобы понять, какие границы дозволенного я упущу из виду и что может сделать наше пребывание на острове очень неприятным. Маленький цветочный киоск находился прямо между нашей арендованной квартирой и домом Моаны, поэтому я остановился и купил Мэл потрясающий букет. Так или иначе, наши следующие два дня прошли почти идеально.

В пятницу вечером Мэл была необузданной женщиной в постели. Не буду врать и говорить, что это было невесело и утомительно, но я также скажу, что это вызвало у меня тревогу, и я очень нервничаю из-за субботнего рассвета.

День был таким напряженным, что у меня не было времени ни думать, ни даже поразмыслить. Моана и Алеки приехали около десяти утра, чтобы начать готовить Мел к ее важному вечеру. Трое мужчин, которые были приравнены к поварам на острове, постучали в дверь и умоляли меня помочь им с некоторыми аспектами застолья.

Сначала мне показали, как разделывают свинину, чтобы подать ее на стол всей деревне. Чертова туша была массивной. Двенадцать человек поместили ее в иду - подземную печь с идеально уложенными камнями и кирпичами, чтобы сохранить тепло от огня, который горел всю предыдущую ночь. Я заказал поросенка калуа в благотворительном ресторане в Бостоне, но мне не терпелось поучаствовать в беседе с этими экспертами.

Остаток утра и начало второй половины дня, казалось, я провел на подготовительных занятиях. Сначала я помог нескольким девочкам и мальчикам-подросткам почистить сладкий картофель, затем, после перерыва и небольшого бокала "особого" пунша, мне было поручено приготовить пюре из кало для Пои. Я выпил этот пунш довольно быстро, и меня предупредили, чтобы я не пил его под палящим полуденным солнцем. Они сказали, что вода - мой друг.

Наконец, около двух часов дня, меня вместе с другой группой отправили чистить лиму (морские водоросли), но у меня это плохо получалось. Один из поваров прислал кого-то сказать, чтобы я шел домой и готовился. Я понял, что злоупотребил гостеприимством.

Мэл была настолько потрясающей, что я едва узнал ее, когда вошел. Другие женщины, включая тетю Джона, наносили последние штрихи.

На моей жене был потрясающий сарафан без рукавов с цветочным узором. Я обратил внимание на отсутствие бюстгальтера, который был обычным для всех женщин на острове, а в Штатах такое платье выглядело бы на грани провокации. Но Мел, как и все женщины ее клана, не была наделена большим бюстом, поэтому платье сидело на ней идеально, как на манекене.

Большая часть ее прекрасных черных волос со вкусом ниспадала на плечи, но на макушке они были собраны в пучок с веточкой плюмерии. Ее традиционный головной убор, символизирующий, что она почетная гостья сегодняшнего вечера, был украшен яркими белыми цветами Тиаре. Завершали ее наряд орхидеи особого цвета. Мел была босиком, как это принято у островитян, но кто-то потратил уйму времени, разрисовывая ей пальцы ног и накладывая маленькие микроцветки.

— Ух ты! - Я был в восторге. - Ты выглядишь потрясающе, детка!

— О, спасибо, милый! - Мел покраснела и закружилась в пируэте. Моана посмотрела на часы и быстро заговорила с Мел на родном языке. Мел посмотрела на меня.

— Мама говорит, тебе нужно одеться, - она погнала меня в спальню. - Мы опоздаем.

Моя одежда, возможно, по дизайну, была неброской. На мне было традиционное само, или мужское платье-накидка (я не мог заставить себя назвать это юбкой). Цветочный узор был разных оттенков серого на черном фоне. Пришла Мел и помогла мне подобрать его, чтобы у меня не было сбоев в гардеробе.

— Я так взволнована, - сказала она, крепко целуя меня с множеством языка. - Я люблю тебя. От всего сердца, и никогда не забывай об этом.

Впервые за весь день мое беспокойство снова вышло на первый план. Я сказал ей, что тоже люблю ее, и мы отправились в путь.

На пляже было, наверное, человек двести, и собирались все новые и новые посетители. За время моего недолгого отсутствия кто-то или несколько человек расставили стулья и столы. Наружное освещение было установлено раньше. Я заметил небольшую сцену справа от столовой, и на площади около двадцати квадратных метров был расчищен песок, как я предположил, для танцев. Мел повела меня знакомиться со всеми, кто не пришел на пристань поприветствовать нас. Это было, мягко говоря, ошеломляюще.

Заиграла тихая музыка, и все собрались и пообщались. Несколько молодых женщин раздали морскую рыбу и таро. Джон тоже появился в роскошном наряде.

Он подошел ко мне, после того, как, как мне казалось, я намеренно избегал его последние три дня, и заключил меня в крепкие медвежьи объятия. - Привет, чувак, - почти прошептал он мне на ухо. Затем он отступил, улыбаясь и положив руки мне на плечи.

— Капу Али'И Мана, - сказал он так, как обычно говорят "С днем рождения" или "С Рождеством". У меня было такое чувство, будто Иуда только что поцеловал меня.

Так же быстро он ушел, чтобы смешаться с толпой и стать храбрым павлином, звездой шоу. Вскоре рядом с ним оказалась Мел, и начался мой остракизм на весь вечер. В баре подавали воду и пунш. Просто великолепно.

Мы все расселись около семи, когда солнце и жара начали спадать. Я сидел с семьей Мел за одним из передних столиков. Старейшины произнесли свои речи, восхваляя семьи Джона и Мел и их вклад в развитие островного сообщества.

Главным событием для меня стала еда. Тот, кто никогда не пробовал настоящего Луау, ничего не понимает. Я трижды сходил в буфет.

Около девяти я обнаружил, что сижу в кресле "Адирондак", недалеко от танцпола, с полным желудком и пустым бокалом пунша. Мел поразила меня, когда плюхнулась мне на колени.

— А вот и мой замечательный муж"- сказала она, сияя от счастья. - Тебе здесь скучно? Я заметила, что ты налег на свинину. - Она хихикнула сама над собой, протягивая мне полный стакан пунша.

— Пытаешься меня напоить, чтобы развеять мою скуку? – спросил я.

Ее улыбка почти исчезла: - Нет. На самом деле, танцы вот-вот начнутся. Я подумала, что тебе это может понадобиться.

— Не хочешь, чтобы я устроил сцену? - Быстро спросил я.

— Нет, - вздохнула она. - Я пытаюсь быть вдумчивой. Ты выглядишь таким усталым, что, наверное, самое время немного вздремнуть. - Этот комментарий вывел меня из себя.

— Конечно, Мел, - тогда я был на грани сарказма. - Я был бы похож на жалкого ублюдка, который храпит во время всех этих грязных танцев, верно? Кроме того, я планирую потанцевать с твоей сестрой.

Я был немного пьян и не в себе, поэтому по ее взгляду я понял, что перешел все границы. Жаль!

Ее улыбка вернулась. - Что ж, приятель, тебе лучше держаться подальше от моей младшей сестренки. В любом случае, она участвует во всех танцах. Согласно церемонии, все разбиты на пары.

— Все разбиты на пары, кроме меня, - подумал я, снова борясь с собой.

Танцы начинались как групповые. Они не были похожи на линейные - там было гораздо больше кружения. Все женщины выглядели сексуально в своих платьях.

Я зевнул, когда обстановка начала накаляться, и люди начали собираться парами. Мел и Джон были в центре группы пар, поэтому я почти не мог их видеть. Женщины запрыгивали на своих мужчин, обхватывая ногами за талию своих партнеров. Мужчины поворачивались круг за кругом, оставаясь на месте.

Я заметил женщину с рыночной площади, танцующую прямо передо мной. С ней не было партнера, с которым она трахалась. Слева от нее Алеки танцевала с мужчиной примерно ее возраста. Она, безусловно, была потрясающей копией своей старшей сестры. Я начал засыпать, но заставил себя не закрывать глаз, наблюдая за Алеки. Мужчины начали вращать бедрами, по мере того как нарастала чувственность танца. Алеки улыбалась и явно наслаждалась происходящим. Мои глаза снова закрылись. Черт, я был выбит из колеи!

Я снова открыл глаза, и мужчины закружили своих партнерш на плечах. Перекидывая их через правое плечо и через левое, как тряпичных кукол. Я увидел, как Мел швыряет из стороны в сторону, а Джон выкладывается по полной. Когда они закружились, сарафан Мел раскрылся, как зонтик. На ней не было трусиков. Это повергло меня в шок, но ненадолго. Действие напитка сказалось на мне. Я закрыл глаза в последний раз, и все.

Я проснулся от того, что в окно лился солнечный свет нового дня. Я почти закрыл голову подушкой и снова заснул. Я чувствовал себя неважно. Потянувшись влево в поисках своей жены, я обнаружил, что ее нет со мной в постели. Как только я открыл глаза, моя голова начала раскалываться. - Что, черт возьми, было в этом пунше? – думал я.

Продолжение следует....

P.S. Дорогой читатель! Понравилось? Если да - пожалуйста, перечислите 10 рублей на карту № 2202200858517376. Вас это сильно по карману не ударит, а для меня это единственный источник дохода. Заранее благодарен. Ваш ЛюбительКлубнички.