Я выходил из кустов тогда и увидел её. Надежда Владимировна, наш врач из деревни была абсолютно голая.

Тридцатилетняя, слегка кудрявая шатенка мылась в реке, словно специально демонстрируя мне свои женские изящества. Красивая, высокая дама с аккуратной грудью и здоровыми бедрами зачаровывала меня своим очередным ритуалом. Каждый день Надежда Владимировна будучи голой стояла возле реки и просто отдавалась природе, ветру и воде. Ей было как будто все равно..

Это было когда немцы убегали из под Беларуси, сбегая к себе в Берлин.Мне тогда было лет N, ещё зелёный сопляк, который остался один на деревне.

Один паренёк на целую охапку женщин.

Я искренне хотел на фронт дабы принести свою пользу родине, но моя помощь была не нужна. Слишком уж хилый произнесли с военного комисориата и закрыли мою папку с пожелтевшими листами.

Так, я прозебал в своем колхозе, ожидая перемен.

Мама с утра работала и практически меня не видела.

Единственным занятием было подсматривания за Надеждой Владимировной.

Каждый день она приходила на берег и мылась там, абсолютно голой и каждый день я восхищался её красотой.

Тётек голых я не видел, только маму один раз, а тут целое представление из красоты и страсти.

Я часто любовался ей, засиживаясь в кустах, то в жар, то в ливень, а она как самая ответственная женщина всегда приходила сюда, как будто зная, что я здесь и, я хочу её.

И вот, снова видя её я сел на пенёк и стал проводить взглядом по её телу. Я представлял как легко бы стал целовать её, смыкаясь губами в её сахарную шею, как вампир, наслаждающийся женской красотой

Как нежно бы потрогал её за грудь и присосался к ней как милое дитё.

Я сидел там в кустах и просто смотрел на женский силуэт её поджарые дамские бедра, по которым текла вода. Внимательно вглядывался на её письку, которую если честно, тоже хотел бы потрогать.

Гормоны моего юношеского пыла устраивали мне настоящую пытку, а воспоминания Надежды всплывали все больше и больше.

Я не мог ничего с собой поделать, видя как сладкоголосая женщина будучи голой, начинала петь. Её бархатный голос исходящий из томимой от страсти груди изливался бурными потоками патоки, медом на мои уши.

Голубоглазая и такая красивая, она казалась мне богиней сошедшей с небес, сюда в обычный деревенский колхоз.

Помимо пения, женщина часто общалась с убитым мужем, целуя его письма и прикладывая их к груди, рыдая и дрожа, крича как самая страшная летняя гроза на ясном небе.

Все это она делала абсолютно голой, такой естественной и не пошлой, такой настоящей и чистой, как чистота самой родины, рыдающей по своим погибшим детям.

Я не мог смотреть на рыдающую голую женщину. Сердце тянуло какой-то невыносимой болью, накручивая рельсы по струнам из чувств.

Я боялся подходить к Надежде. Однако и терпеть её крики, её боль, терпеть своё желание "помочь" я попросту не мог.

Я спрятался в зелёной листве и проронил "Надежда".

Женщина осунулась и перестала плакать. Она с некоторой боязнью стала осматриваться.

— Кто здесь ? — проговорила Надежда, трясясь.

Я побоялся что-то ответить и просто высматривал женщину, искренне пытавшуюся, отыскать своего мужа.

Так прошел ещё один день.

На следующее утро Я шел к маме в колхоз, чтобы помочь ей с урожаем.

Было тёплая погода, но солнце спряталось под серыми тучами. Была лучшая погода. Колосья из пшеницы, кукуруза, рожь, овес, ячмень все росло на плодородных, кровяных пашнях на целине.

Аромат свежескошенной травы дурманом проникал в ноздри, опьянил своей чистотой и свободой.

— Ой, Максимка пришел, знакомься, Надь, мой сыночек — произнесла моя маленькая, чуть полноватая мама в выцветшем платке.

Тёк бурный Июль. Люди тогда работали как пчёлы, чувствуя что это принесёт "Победу". Шли обычные рабочие дни в нашей деревне, под куполом из мирного неба, которое словно отражало нас, работающих без удали людей, рвущих жилы и отдающих всё ради мира.

Жители часто говорили, что там в небесах, Бог хоть и обиделся на нас из-за предательства, но после увиденного горя, которое мы пережили как один народ, жертвуя абсолютно всем в этой беспрецедентной бойне, Бог, наконец, узрел, кто мы и за что стоим.

— Здравствуйте, Надежда Владимировна — произнес я чуть боясь.

Женщина врач была, как и всегда одета в белый халат, сапоги и зелёную юбку карандаш, которая словно специально ограняла её божественную фигуру.

Мама, которая из-за тяжкого физического труда сильно постарела, лишь улыбаясь сквозь морщины из труда и слез из-за войны оглядывала нас.

— Ну здравствуй, Максим, я Надежда Владимировна.Вижу парень ты здоровый и хороший, раз, маме решил помочь ! Очень хорошо, что у нас такие есть мужчины, а то все старички, да бабы изученные.— Говорила Надежда Владимировна, наглаживая мои волосы своей изящной рукой.

Маменька моя тут же за меня стала говорить

— Надь, слушай, родная, не могла бы ты моего Максимку посмотреть, он вот последние годки хрипит как-то не так, да и кушает плохо, боюсь хворь зелёная напала, не могла бы помочь ? А я тебе банку солений вкусных.

Надежда с каким то "призрением" смотрела на мою мать. Наверное, не этого она ожидала, когда врачом становилась. Однако что-то тогда в её взгляде промелькнулоч что-то странное, но выразительное.

Женщина мило улыбнулась и произнесла

— Конечно, Авдотья Васильевна, уж одного паренька я точно вылечу, будет здоровее всей красной армии.

— Хах, очень на это надеюсь — Говорила моя мама, щурясь от улыбки

— Дунька ! Айда сюда, Помощь Твоя Нужна ! — кричали ей из колхоза такие же бойцы трудового фронта.

— Ну ладно, Максимка, вы пока с Надеждой Владимировной поговорите, как освободишься помоги мне.

— Хорошо, мам — произнес я и увидел как бегом побежала моя уставшая, потная мама, с сердечным рвением бежавшая спасать родину.

Я остался с Надеждой Владимировной

— Ну что, родной ? Пошли ко мне буду слушать тебя.

Мы пошли в небольшое здание рядом с пашнями. Это было полуразрушенный, кирпичный дом.

Внутри было тесновато, но виднелась женская рука. Один большой кабинет, покрытый деревянным скрипучим полом, беленные стены, деревянный грубо вырезанный стол с кипой бумаг и огромный шкаф с различными лекарствами.

На стенах были развешаны социалистические плакаты с призывом к "здоровью"а из шкафа пахло спиртом и хлоркой.

Я тут же сел на кушетку и стал любоваться Надеждой Владимировной, одетой в белый чистый халат, серую майку и зелёную, военную юбку. Она ловко что-то писала и перечёркивала, быстро открывала шкафчики и что-то искала там, затем тут же возвращалась обратно к бумагам.

Раздевайся — проронила Строго Надежда Владимировна, подняв свои глаза на меня.

— Что ? — произнес я не услышав женщину из-за своих мыслей о ней.

— Ты уже видел меня голой, вот тоже хочу посмотреть на тебя — проговорила с хитрецой в глазах, голубоглазая шатенка со сложенными волосами в пучок.

— Что ? — проговорил я, чувствуя как жар поджигает сердце и как живот поджимает напряжением.

Женщина встала из-за стола и быстро завешила окна шторами.

Было темновато, но это атмосфера и пугала и наоборот подогревала мой интерес к женщине.

— Говорю, видела твой абсолютно здоровый интерес ко мне.

Я был шокирован и просто хотел провалится сквозь землю.

— Это. ..это не я, я никогда бы не стал.

Надежда Владимировна взяла фонендоскоп и подошла ко мне.

— Снимай свое тряпьё. — говорила женщина прикладывая аппарат к моей груди и слушая меня — Дыши !

Я вздохнул глубокий поток воздуха, жадно впитывая аромат женщины

—Не дышать! — проговорила резко Надежда Владимировна. — Всё! Дыши нормально — быстро проговорила женщина и отправилась писать отчёт. — Вроде не туберкулёз но есть подозрения на хронический кашель. Воду холодную же не халкаешь ? — спрашивала по матерински тепло женщина.

— Нет, просто...просто я простыл и...

— Понятно, простыл когда за мной подглядывал ? Да ? Только честно, обещаю кусать не буду, если не попросишь.

— Да. Я заболел во время этого. Но...я один раз всего смотрел да и не на вас со всем, просто просто— боясь заикался я

— Просто захотел трахнуть меня, да ? — с улыбкой как ни в чём не бывало спросила абсолютно спокойно Надежда Владимировна, сев на стол попой и смотря безпрерывно на меня.

— Нет, что вы ! Я. ..просто хочу вас...

— Я это уже поняла, Максим

— Нарисовать

— Что ? — с интересом произнесла женщина подняв эротично бровь. — Нарисовать меня ? Слушай, я взрослая женщина и прекрасно видела твой чистый, полный юношеского разврата взгляд. У меня один вопрос.

— Какой — с полной виной и дрожью произнес я

— Почему ты сразу ко мне не подошёл и не сказал что хочешь меня? Я ведь не железная, да и подойти к тебе лично тоже не могла, вдруг ты побежишь со всех ног к мамочке своей и что ? Под Растрел подведут или "извращенкой" назовут. Неужели ты как мужчина, как единственный парень в этой сраной деревне не мог подойти ко мне ?

Я опешил от такого количества вопросов и от того, что Надежда Владимировна абсолютно безукоризненно спрашивала меня о таком.

Я поглядывал на неё, на её грудь, которая так эротично смотрела на меня из под серой майки.

— Просто...я... Я же. ..ну...опыта нет у меня

Женщина усмехнулась и проронила:

— Отмазался ? Мне так одиноко было все это время, мужа четыре года не было, ждала его, молила, чтобы остался жив, а он погиб, а я ведь женщина, как и все хочу любви и нежности мужской, потом ещё ты два месяца меня мучил. "Девственником"— покатым саркастичным тоном проронила Надежда Владимировна. — Я врач, нелюбленная долгое время женщина и вообще даже не колхозница, чего меня бояться ? Это этих с поля надо остерегаться, гонорея, триппер, ты думаешь я такая ? Думаешь я ебусь со всеми?

— Просто...просто это же плохо и нам нельзя этим заниматься — проговорил я неуверенно.

— А забирать моего мужа на фронт и кидать его на фарш, можно ? Лучше Любовью заниматься, чем убивать друг друга, неужели я не права ? — спросила меня глубокомысленно Надежда, положив руку на плечо. — Ну так что, мой "девственник" ты и дальше меня мучить будешь или быть может поможешь мне ? Насчёт опыта не переживай, если ты так боишься могу тебе лекцию провести о сексе, с деталями и плакатами, однако боюсь лучше практики ничего нет, а здесь я буду нежной как фея.

Я боялся что-то говорить и просто был шокирован. Заниматься сексом со взрослой, пускай и красивой женщиной меня просто страшило. Я очень боялся всего, что связано с сексом и одновременно хотел, но путы неуверенности связывали меня. В мечтах все просто и понятно, а в жизни все гораздо трудней.

— Ну...— начал я — Можно попробовать, Просто... просто когда ?

Надежда Владимировна улыбнулась и тут же поцеловала меня в губы.

Её язык был таким сладким и энергичным, что я просто улетел куда-то, куда-то далеко, в глубины космоса поближе к божественному.

Надежда Владимировна обняла меня, а я положил руки ей на спину, и дрожал как осиновый лист. То самоё чувство нежности и любви, когда тебе настолько хорошо, что ты дрожишь и падаешь в обморок.

— Этим, мы займёмся завтра.

— А если меня мама не отпустит ? — спросил я боязливо — Я ведь ей все лето должен помогать

— Придумаем что-нибудь, уж я как врач точно смогу тебя вызволить из пут "глупого труда"

Конец первой части