Andy, Marilyn and Me от Charles_Bovary

************************************************

– Да, миссис Уортингтон, я понимаю. Да, не могу не согласиться. Конечно, миссис Уортингтон, обязательно так и сделаю.

Заткнется ли когда-нибудь эта старая болтунья с синими волосами? – в отчаянии спрашивала себя Сьюзен Морган, слушая болтовню жены председателя совета директоров особняка и музея «Березовая роща». Но как директор по развитию «Березовой рощи» Сьюзен знала, что у нее нет другого выбора, кроме как слушать и соглашаться с проповедью пожилой женщины.

Молодая женщина не была склонна с радостью терпеть дураков, и особенно ее раздражало, когда кто-то считает себя умнее нее только из-за богатства своей семьи. Я уже насмотрелась на богатых сучек, считающих, что их деньги позволяют им быть авторитетами в чужих делах, – рычала про себя Сьюзен.

Взгляд на часы лишь усугубил ее отчаяние: она опаздывает на важную встречу. Но как раз в тот момент, когда Сьюзен собиралась прервать разговор, пожилая женщина резко прервала монолог.

– Боже, посмотрите на время. Если я сейчас же не повешу трубку, то опоздаю на прием к парикмахеру.

– Понимаю, миссис Уортингтон. Простите, что задержала вас, – ответила Сьюзен без тени сарказма.

После того как ее собеседница, наконец, положила трубку, Сьюзен быстро отправила мужу СМС:

Ужин с перспективным партнером. Не жди.

Когда сообщение было отправлено, она поспешно навела порядок на столе, проверила макияж в ручном зеркале и вышла за дверь своего небольшого кабинета. Изначально это помещение было кладовой дворецкого в особняке «Березовая роща», но, по крайней мере, на двери написано мое имя, – подумала она.

Когда она направилась по коридору, Эвита, ее латиноамериканская секретарша, окликнула ее:

– Вы уходите, сеньора Морган?

Не замедляя шага, Сьюзен раздраженно оглянулась через плечо.

– Иду навестить потенциального спонсора. Сегодня не вернусь.

Эвита наблюдала за ритмичным движением юбки дорогого костюма своей начальницы и слышала цокот ее высоких каблуков по мраморному полу особняка. Едва женщина скрылась за дверью, как Эвита бросилась по коридору к кабинету исполнительного директора и остановилась у стола его секретарши.

– Ушел? – спросила она Кристину.

– Си, – ответила Кристина, – около десяти минут назад. Сказал, что у него важная встреча.

Эвита ухмыльнулась:

– Как по расписанию: на этой неделе, на прошлой, на позапрошлой… У обоих встречи в одно и то же время? Они думают, что мы не знаем, что творится на самом деле? – Она посмотрела в сторону выхода и прошипела. – Пута (шлюха – исп.)!

Обе молодые женщины захихикали и вернулись к работе.

* * *

Профессор Дэниел Морган окинул взглядом множество лиц на своем занятии по введению в экономику. Хотя и знал, что лишь немногие из них проявят длительный интерес к экономике, он надеялся, что сможет хоть немного разжечь интеллектуальное любопытство к этому предмету. Для того чтобы пробудить этот интерес, потребуется нетрадиционный подход.

Он щелкнул по значку на своем планшетном компьютере, и на стене появилось изображение графика.

– Сегодня, – провозгласил он, – мы поговорим о концепциях спроса, предложения и цены.

Какой-то комик в аудитории издал негромкий стон, вызвав всеобщий смех.

Дэниел был невозмутим.

– Знаю-знаю, скучно. Но эти абстрактные понятия оказывают влияние на реальный мир. Позвольте привести пример, – он протянул руку и поднял картину, удерживая ее так, чтобы все могли видеть. – Кто-нибудь узнает это? – спросил он.

– Мэрилин Монро, автор Энди Уорхол, – отозвался женский голос.

– Простите, мисс, боюсь, вы ошиблись аудиторией – занятия по искусству проходят в другом здании, – проворчал Дэниел.

Когда смех утих, Дэниел улыбнулся.

– Серьезно, наша любительница искусства совершенно права. Так, почему же я показываю вам Энди Уорхола на уроке экономики? Ответ заключается в том, что именно эта работа, или, как минимум та, что выглядит почти так же как она, была продана в 2022 году за чуть более 195 миллионов долларов. Это делает ее рекордсменом по продаже работ американских художников.

Несколько студентов присвистнули.

– Полагаю, – продолжил Дэниел, – что покупателем не был ни один из этой аудитории.

Это вызвало несколько смешков.

– Здесь нет миллиардеров? Ну, а я-то надеялся. Как бы то ни было, дело в том, что по такой цене на «Мэрилин» Энди был лишь один покупатель. А ведь любой из нас может прямо сейчас пойти в книжный магазин университета и купить репродукцию Мэрилин за двадцать долларов. Почему же в книжном магазине так много покупателей, а на аукционе так мало? Все дело в цене. При цене в сто девяносто пять миллионов долларов нашелся всего один покупатель, но при цене в двадцать долларов спрос резко возрастает.

– Прежде чем вы станете возражать, я знаю, что существует множество факторов, влияющих на рыночный спрос на любой товар, продукт или услугу. На следующих занятиях мы их рассмотрим. Но факт остается фактом: цена является одним из… если не самым важным… фактором, определяющим спрос.

Когда занятие закончилось, Дэниел был рад, что несколько студентов подошли, чтобы задать вопросы или аргументировать иную точку зрения. По крайней мере, я заставил их задуматься над темой, – с удовлетворением подумал он.

Вернувшись в свой кабинет, он убрал распечатку Монро в картотеку, а затем достал из кармана мобильный телефон. Он чувствовал, что тот вибрирует во время лекции, но взял за правило никогда не прерывать занятия, чтобы проверить. Теперь же увидел, что этим вечером Сьюзен снова не будет дома.

Его беспокоило, что это происходит так часто, но, по крайней мере, это дает ему возможность зайти и проведать отца. Когда несколько лет назад у Эзры диагностировали болезнь Паркинсона, пожилой мужчина утверждал, что прекрасно справляется со своими обязанностями в собственном доме. Но Дэниел видел, что симптомы отца все ухудшаются, и беспокойство побудило навещать его чаще.

Когда он дозвонился до отца, тот пустился в бессвязные рассуждения о симптомах, реальных и мнимых, о врачах, которые не знают, что делают, и о проблемах мира в целом. Когда Дэниелу, наконец, удалось спросить, удобно ли ему будет, если он заедет, отец настоял, чтобы он приехал и остался на ужин. Дэниел пытался протестовать, но отец его прервал:

– Вот, – сказал он, – поговори с Паломой, – и протянул телефон.

Палома была медсестрой и сиделкой Эзры Моргана. Когда состояние отца заметно ухудшилось, Дэниел настоял на том, чтобы за ним постоянно ухаживали, если он хочет остаться дома. Старик угрюмо согласился и тут же принялся изгонять всех сиделок, которых присылало агентство, своими жалобами, оскорблениями и враждебным поведением. Как раз в тот момент, когда Дэниел решил, что у него не останется иного выбора, кроме как поместить отца в дом престарелых, пришла Палома.

У этой молодой женщины есть два существенных преимущества по сравнению с ее предшественницами. Во-первых, она – неожиданно красива, что Эзра определенно ценил. Во-вторых, Палому совершенно не смущала грубость Эзры. Когда тот ощеривался на нее, она отвечала тем же. Когда он отказывался выполнять предписания врача, она донимала его до тех пор, пока он не сдавался и не выполнял их. А когда он был ворчливым и грубым, она его игнорировала, пока он не прекращал попытки вывести ее из себя.

Однажды, когда Дэниел зашел узнать, как дела с новой сиделкой, отец его удивил, заявив, что одобряет Палому.

– Она не держит на меня зла, – заявил он, и Дэниел посмел надеяться, что они наконец нашли решение.

Примерно через десять месяцев эти надежды получили серьезный удар, когда Дэниелу позвонила Палома и сообщила, что хочет уволиться.

– Это из-за моего сына, Марко, – сказала она ему. – О нем заботилась моя мама, но теперь моя бабушка заболела, и маме придется жить с ней. К тому же, Марко пора идти в школу, и я никак не могу заботиться одновременно о нем и сеньоре Моргане.

Если Дэниел был расстроен этой новостью, то Эзра просто отказался ее принять. К удивлению Дэниела, старик нашел решение.

– Переезжайте жить ко мне в дом, – сказал он ей. – Здесь достаточно просторно. Кроме того, ты сэкономишь на аренде и проезде. Я даже буду оплачивать продукты.

– Но как же Марко? Ты же не хочешь, чтобы по твоему дому бегал шестилетний ребенок.

– Ты же знаешь, у меня уже был шестилетний мальчик. Кроме того, с Марко мне будет с кем поговорить, когда я устану от твоих придирок.

Она отправилась в офис Дэниела, чтобы поговорить с ним об этом предложении. Едва справившись со своим удивлением, он сразу увидел все преимущества. Помимо постоянного ухода со стороны той, кто нравится его отцу, Дэниел считал, что жизнь в окружении семьи может быть полезной для его отца.

– Решать тебе, Палома, – сказал Дэниел. – Лично я думаю, что это может быть хорошим решением для папы, и знаю, что мне будет легче, если за ним будет ухаживать та, кто ему нравится. Но ты должна сама решить, будет ли это хорошо для тебя и Марко.

– Думаю, что это может сработать, сеньор Даниель, но будет лучше, если вы постараетесь приезжать почаще, ну, понимаете, ради вашего отца. И Марко тоже будет рад.

И тут, к его удивлению, она покраснела, а затем повернулась и выскочила за дверь. Ее реакция его смутила, но он был очень рад, узнав, что она приняла предложение отца.

Теперь, после восемнадцати месяцев новой договоренности, Дэниел ничуть не удивился, услышав, что отец уступил желаниям Паломы, и не расстроился, когда та тоже попросила его остаться на ужин. Учитывая, что альтернативой этому было одинокое питание на вынос в своем университетском городке, Дэниел не стал особо сопротивляться. В дополнение к своим навыкам медсестры Палома оказалась отличным кулинаром. Будет здорово ради разнообразия поесть домашней еды, – подумал он, и его настроение улучшилось.

* * *

Сьюзен терпеть не могла долгую дорогу по сельской местности, но понимала, что это необходимо. Ни она, ни Грант не могли позволить себе быть узнанными, когда они вместе «разрабатывают перспективы».

Ее беспокоила не только длительность поездки, но и то, что по пути попадались маленькие, обветшалые домики. Когда-то я жила в точно такой же дыре, – подумала она, и на нее снова нахлынули воспоминания.

Ее отец бросил семью, когда они с сестрой учились в гимназии. Ее мать с двумя дочерями была вынуждена переехать в съемную лачугу, которую едва могла себе позволить на зарплату горничной. Одноклассники девочек в школе жили немногим лучше, но это не мешало им безжалостно издеваться над сестрами.

Но Сьюзен была умной. Она хорошо училась на протяжении всей средней школы, достаточно хорошо, чтобы получить полную стипендию в Пенсильванском университете. Образование, – учили ее, – это путь из нищеты, способ достичь того же образа жизни, что и у других студенток в Университете. И хотя эти девушки не были недоброжелательны, социально-экономические различия нельзя было не замечать. В то время как ее однокурсницы по выходным танцевали на вечеринках братств и сестринств, Сьюзен сидела в общежитии и готовилась к тестам, которые должны были состояться в понедельник. Пока они проводили лето в Европе, она подрабатывала в кампусе.

Однако на первом курсе Сьюзен удалось добиться успеха, когда она привлекла внимание симпатичного аспиранта, преподавателя по экономике. Дэниел Морган был уже на пути к докторской степени, но не был занудой. У него – хорошее чувство юмора, и он любит общаться. Когда он познакомился с ней, то нашел сочетание ума и красоты Сьюзен неотразимым. Существовали правила, запрещающие отношения между преподавателями и студентами, но, поскольку он учился на экономическом факультете, а она – на факультете изящных искусств, эти правила легко игнорировались.

Сьюзен уже встречалась с несколькими студентами и имела несколько сексуальных контактов. Но она была полна решимости к улучшению и знала, что репутация шлюхи в студенческом городке – это не путь к успеху. Теперь, столкнувшись с перспективой отношений с мужчиной, у которого есть будущее, она сделала все возможное, чтобы им воспользоваться. У него не было ни единого шанса.

Мужчина с будущим»… Ха! – сердито подумала она. Она ожидала, что Дэниел станет сотрудником одного из крупных инвестиционных банков или консалтинговых фирм, регулярно набиравших сотрудников в университетском городке. Когда он сказал, что его мечты лежат в академической сфере, она была слегка разочарована. Но, возможно, он возглавит крупное учебное заведение, – утешала она себя. Быстрые поиски в Интернете убедили ее в том, что несколько президентов университетов имеют экономическое образование.

Но теперь, спустя семь лет после их свадьбы, она обнаружила, что живет в университетском городке в глухом месте с мужем, которого устраивает преподавание в университете в глухом месте. Это не то будущее, о котором я мечтала, – выругалась она.

В этой «неблагополучной» обстановке она устроилась на работу по сбору средств для местного музея в переоборудованном особняке, ранее принадлежавшем одному из нефтяных баронов Пенсильвании. И снова оказалась в зависимости кучки богатых матрон и их самодовольных отпрысков, слушая их сплетни и подчиняясь их властным требованиям.

Но так будет недолго, – поклялась она себе, направляя машину к маленькому сельскому мотелю, где познакомились они с Грантом. – Я нашла себе новую тропу, по которой можно подняться.

* * *

Не успел Дэниел выйти из машины у дома отца, как входная дверь распахнулась, и к нему подбежал маленький клубок мальчишеской энергии.

– Сеньор Даниель, сеньор Даниель, поиграешь со мной в футбол? – крикнул Марко.

– Марко, – крикнула Палома, выходя на крыльцо, – оставь сеньора Даниеля в покое! Он весь день учил, и устал.

Не успело лицо мальчика вытянуться, как Даниель отмахнулся от матери.

– Все в порядке, Палома. Давай, Марко, покажи мне свои навыки. – И они вдвоем стали играть, ведя, пасуя и отбивая испачканный травой футбольный мяч. Когда они носились по двору, Даниель заметил, что Палома ушла в дом, и вывела отца посмотреть на них. Старик был в восторге от происходящего и с радостью подбадривал их, хотя никогда в жизни не был на футбольном матче.

Наконец, они остановились, когда Палома позвала их ужинать. Марко запротестовал, но Дэниел с такой же радостью согласился. Я не в той форме, чтобы угнаться за этим мальчишкой, особенно в футболе.

Ожидая традиционную латиноамериканскую еду, Дэниел был приятно удивлен, когда Палома подала блюдо в средиземноморском стиле: кебаб из цыпленка с рисом басмати, греческим салатом и лавашом на гарнир. Эзра ворчал, что хочет гамбургер, но Дэниел заметил, что он полностью умял свою тарелку.

Они ели как семья, разговаривая о прошедшем дне, планах на неделю и прочих мелочах, что еще больше подняло настроение Дэниела. Он понял, что не вспоминал о Сьюзен, с тех пор как приехал.

Когда они убирали тарелки, Палома наклонилась к нему и прошептала:

– Если тебе интересно, я стараюсь придерживаться средиземноморской диеты вместе с сеньором Морганом, когда он мне это позволяет. Хочу максимально сберечь его сердце.

– Спасибо, Палома. Что бы ты ни делала, это, похоже, работает – я давно не видел папу таким энергичным.

После того как посуда оказалась в посудомоечной машине, все перешли в гостиную. Поговорив еще немного, Дэниел заметил, что Марко становится все тише. Наверное, даже семилетние дети могут устать после такой напряженной игры, – с весельем подумал он.

Палома тоже это заметила и повела Марко в его комнату. К тому времени как она проследила за тем, как сын готовится ко сну, он уже наполовину уснул. Но стоило ему лечь, как его глаза снова вспыхнули.

– Мама, можно сеньор Даниель придет пожелать мне спокойной ночи?

– Мы не хотим ему навязываться, – строго сказала она, но потом смирилась, – но я спрошу.

Просьба мальчика обрадовала Даниела, и он с готовностью последовал за Паломой к кровати Марко. К его удивлению, мальчик потянулся и обнял его, затем лег, отвернулся и закрыл глаза.

– Спокойной ночи, Марко, – ласково сказал Дэниел, подоткнув одеяло под плечо мальчика. – Буэнас ночес.

Когда они вернулись в гостиную, Даниель увидел, что его отец тоже задремал. Он помог Паломе отнести его в спальню и уложить в кровать, с ужасом осознав, как мало весит его отец.

Когда они вдвоем вернулись в гостиную, Дэниел поблагодарил Палому за еду и сказал, что отправляется домой.

– Может, останешься еще ненадолго? – спросила она, потянувшись к его руке, но остановилась. – Я… ты бы не мог немного рассказать мне о картине в гостиной?

– Конечно, – сказал он и последовал за ней в другую комнату. Там на стене в специальной раме висела картина Энди Уорхола «Мэрилин Монро в голубом». Небьющееся стекло защищало раму, прочно прикрученную к стене. Под четырьмя углами рамы находились специальные подкладки, чувствительные к любым изменениям давления между стеной и произведением искусства. На противоположной стене два небольших устройства испускали инфракрасные лучи, сторожа все, что приближается к произведению.

– Уверен, мой папа предупреждал тебя обо всех мерах безопасности, – сказал Дэниел, и Палома кивнула.

– Вот почему я не пускаю сюда Марко, – объяснила она. – Однажды он ударил футбольным мячом о стену, и в тот же миг сюда прибыл отряд охранной компании, чтобы разобраться.

Она покачала головой.

– Больше мы не допустим такой ошибки.

– Но не знаю, как у твоего отца появилась настолько особенная картина.

– Это – хорошая история. Мой дед был печатником в Германии до Второй мировой войны. Сбежал как раз перед тем, как все стало плохо, и приехал в Америку, имея только свою фамилию. На самом деле, он потерял и часть ее: какой-то иммиграционный клерк на острове Эллис изменил «Моргенштерн» на «Морган».

– Так или иначе, мой дед нашел работу печатника в Нью-Йорке и привел в бизнес своего сына – моего отца, чтобы тот научился этому ремеслу. Мой отец заинтересовался шелкографией, как раз ставшей популярной в начале 1960-х годов. Короче говоря, он стал работать подмастерьем в компании, печатавшей многие из шелкографий, созданных Энди Уорхолом. Очевидно, однажды Уорхол заметил моего отца, работающего допоздна, и тот ему приглянулся. Поддавшись импульсу, он подарил ему этот пробный экземпляр, что висел на стене, и даже подписал на обороте посвящение.

– Неплохой подарок тому, которого Уорхол почти не знал.

– Согласен, но нужно помнить, что в то время Уорхол продавал свои шелкографии всего за несколько сотен долларов. Вероятно, он считал, что пробный оттиск с гравюры художника не так уж ценен. Как бы то ни было, работы Уорхола начали стремительно расти в цене только позже.

– Но не опасно ли хранить их здесь?

– Не так много людей знают, что у моего отца имеется «Уорхол», и его никогда не оценивали. Но когда этот аукцион получил такую широкую огласку, мы не смогли игнорировать риск. Именно тогда мой отец принял все меры безопасности. Не скажу, что они надежны, но, как вы с Марко узнали, даже прикосновение к стене вызывает быструю реакцию охранной компании.

Она опять посмотрела на картину.

– Понимаю, почему твой отец хочет оставить ее здесь. Он, должно быть, очень ею гордится.

– Так и есть, – кивнул Дэниел, – и я очень горжусь ею.

Палома улыбнулась и кивнула.

Чуть позже Дэниел сел в машину, чтобы вернуться в старый дом в викторианском стиле, который университет предоставил ему на территории кампуса. Отъезжая, он оглянулся на свет, проникающий в окна отцовского дома.

– Хотел бы я, чтобы у меня дома было так же светло, – вздохнул он.

В эти дни Сьюзен часто отсутствовала, и даже когда она была дома, атмосфера оставалась прохладной. Он покачал головой и уехал.

* * *

Выходя из мотеля, Сьюзен все еще ощущала между бедер восхитительное посткоитальное блаженство. Ничто так не помогает девушке расслабиться, как хороший трах, – удовлетворенно подумала она. А Грант Николсон – хороший ёбарь, в немалой степени потому, что по-настоящему влюблен в нее. Его пылкость практически сочится из его пор, а когда они оказываются в постели, он с отчаянным нетерпением доводит ее до одного оргазма за другим.

Но когда она покидала их ветхое любовное гнездышко, ее мысли устремлялись к мужу. Не сказать, чтобы Дэниел – плохой муж, и уж точно он не плохой любовник. Но у него просто нет того драйва и амбиций, что нужны мне. Гранту нравится общаться со всеми этими миллионерами в совете директоров, и у него это хорошо получается. Дэниел же довольствуется тем, что ходит на университетские вечеринки и общается с другими преподавателями. Каждый раз, когда мне приходится присутствовать на таких мероприятиях, мне хочется кричать!

Она крепче сжала руль. Но как только его старик отвалит, и Дэниел получит свое наследство, я тут же разведусь с ним. А получив свою половину доходов от «Уорхола» и дома, у меня будет столько же денег, сколько у этих богатых сучек, не говоря уже о высокопоставленном муже.

Когда она въехала на их подъездную дорожку, ее лицо исказила усмешка. Университетское жилье. Ну, потерплю еще немного эту дыру – и моего мужа тоже.

* * *

Когда Дэниел увидел Палому в следующий раз, она уже не улыбалась. Он как раз закончил оценивать экзаменационные работы, когда услышал стук в дверь своего кабинета. Подняв глаза, он с удивлением увидел стоящую там девушку, и выражение ее лица наполнило его тревогой.

– Что случилось, Палома? Что-то с моим папой? С Марко все в порядке?

Она поспешно вошла, закрыв за собой дверь, и села в одно из кресел.

– С твоим папой все в порядке, Дэниел. Пока я здесь с ним и Марко побудет моя мама. Но…

Он с нетерпением покачал головой.

– Так, что же случилось? Что происходит?

– Ты ведь знаешь, что у меня в этом районе большая семья, да?

– Не знал, но продолжай.

Одна из моих сестер, Кристина, работает в «Березовой роще». Она – секретарь сеньора Николсона, исполнительного директора.

– Ладно…

– В общем, Кристина каждый день встречается в особняке с миссис Морган.

– Да, но…

– Дэниел, мне очень жаль, но у твоей жены и сеньора Николсона роман.

Ее слова сильно задели его. Первым побуждением было отрицать такую возможность, потому что он не хотел в это верить. Но, учитывая нынешнее состояние их отношений с женой, он сразу понял, что роман мог бы объяснить происходящее. Взяв себя в руки, он наклонился вперед в своем кресле.

– Откуда твоя сестра об этом знает? – напряженно спросил он.

Палома выглядела несчастной.

– У нас есть двоюродная сестра, работающая горничной в мотеле «Поконо Вью». Это – к северу отсюда, примерно в двадцати милях по шоссе…

Он нетерпеливо махнул рукой, и она поспешила дальше.

– Твоя жена и сеньор Николсон встречаются там почти каждую неделю. Последний раз это было два дня назад, когда ты ужинал с сеньором Морганом, Марко и мной.

Он заскрипел зубами, вспомнив тот вечер и как поздно легла спать Сьюзен. Но он говорил тихо и сдержанно.

– Палома, это очень серьезно. Я не могу просто поверить на слово той, кого никогда не видел, даже если она – твоя кузина.

– Знаю-знаю, но ты не обязан верить ей на слово. Может быть… ты сможешь поехать туда со мной сейчас?

Полчаса спустя в мотеле Палома знакомила Даниеля со своей кузиной Лурдес, чье знание английского было весьма скромным. Но, пока Палома помогала с переводом, горничная провела их в кладовку для обслуживающего персонала, расположенную в главном коридоре мотеля. Она открыла дверь в вентиляционную систему и достала спрятанный там диктофон.

Дэниел посмотрел на Лурдес, затем на Палому.

– Как это попало сюда? – прорычал он.

– Наша семья собралась, и Кристина рассказала нам о своих подозрениях относительно сеньора Николсона и его частых «встреч» с сеньорой Морган. Когда она показала нам фотографию, Лурдес узнала в них пару, регулярно посещающую мотель. – Она умоляюще посмотрела на Дэниела. – Простите, Дэниел, но я поняла, что должна узнать правду. Я отдала Лурдес диктофон. Надеюсь, ты не возненавидишь меня за это.

Дэниел проигнорировал ее вопрос; вместо этого указал на устройство.

– Ты прослушала запись? – потребовал он.

Она повесила голову.

– Да, частично. Лурдес проиграла мне ее, позвонив. Тогда я поняла, что должна тебе все рассказать.

– Хорошо, – мрачно сказал Дэниел, – скажи ей, чтобы она включила воспроизведение.

Когда Лурдес нажала на кнопку со стрелкой, громкость звука испугала их троих.

– О, Боже, Грант… да, так… так… так!.. Да… да… Не останавливайся, не останавливайся… ааааа! – вырвалось из маленького динамика. Лурдес быстро остановила воспроизведение, а затем обратилась к Паломе.

– Хочешь вернуться к началу? – спросила Палома Дэниела.

Бледный Дэниел покачал головой.

– Я не… нет, я узнал голос Сьюзен. – Он потер виски. – На самом деле я не хочу слушать всю эту чертовщину… Давайте просто продолжим с этого момента.

Кузина повозилась с регулятором громкости, а затем нажала воспроизведение. Сначала они услышали лишь шорох простыней и стон пружин кровати. Через минуту разговор любовников возобновился.

– Боже, Сьюзен, ты потрясающая! Я просто не могу тобой насытиться, – восхищенно произнес Грант Николсон. Затем его тон стал почти настоятельным. – Честное слово, детка, я не хочу больше ждать. Только скажи, и я завтра же разведусь с женой. Все, чего я хочу, – это быть с тобой.

– Нет! – резко прозвучал голос Сьюзен. – Неужели ты не понимаешь, Грант, мы ничего не можем сделать, пока не скончается старик Дэниел! Как только он уйдет, и Дэниел унаследует «Уорхола», я смогу с ним развестись. Он должен будет продать ее с аукциона в рамках мирового соглашения, и я получу свою половину от выручки. После этого ты сможешь попрощаться с Гретой, и мы наконец-то будем вместе.

– Уверена, что сможешь получить половину «Уорхола»? Я думала, что наследство защищено.

В голосе Сьюзен слышалась ухмылка.

– Об этом не беспокойся. У меня есть мошенник, знающий, как это обойти. А поскольку он получает оплату в зависимости от размера сделки, я могу гарантировать, что он очень мотивирован.

– Да, но сколько нам еще ждать? – захныкал Николсон.

– Наберись терпения, малыш, – успокоила его Сьюзен. – Старик быстро катится под откос. Скоро мы получим то, что хотим.

Дэниел протянул руку и сердито ткнул пальцем в кнопку выключения.

– Коварная сука! Она все продумала! – хлопнул он кулаком по столу, напугав двух женщин. Затем повернулся и вышел из мотеля.

Палома быстро обняла Лурдес, затем схватила диктофон и поспешила на парковку. Она обнаружила Дэниела, стоящего возле своей машины и смотрящего куда-то вдаль. Он повернулся к ней, когда она подошла, и в его глазах отразились гнев и отчаяние человека, которого предали.

– Я так старался, Палома. Знал, что она не была счастлива в нашем браке, но продолжал пытаться сделать все лучше. – Выражение его лица потемнело. – Сейчас я знаю, почему ничего не помогало.

Теперь его голос был полон решимости.

– Садись в машину – нам нужно вернуться в город.

Она села на пассажирское сиденье и, когда они выехали на дорогу, робко сказала:

– Надеюсь, ты на меня не сердишься, Дэниел. Я чувствовала, что ты захочешь узнать, что она делает.

Он покрутил головой из стороны в сторону.

– На тебя не сержусь, Палома, но очень зол на Сьюзен.

– Что ты будешь делать? Ты же не причинишь ей вред?

Он посмотрел на нее.

– Да, я причиню вред ей, а также Николсону.

Увидев выражение ее лица, он добавил:

– Но не так, как ты это себе представляешь. Я не жесток, но гарантирую, что то, что случится, им не понравится.

Она потянулась, чтобы взять его за руку.

– Не хочу, чтобы у тебя были неприятности, Дэниел. Я просто не могла…

Он слегка улыбнулся ей.

– Не волнуйся, Палома, все будет хорошо. – Затем его улыбка исчезла. – Пока ты разбираешься с матерью и Марко, мне нужно поговорить с папой. – Он печально покачал головой. – Он был так воодушевлен, когда я женился на Сьюзен. Был очень впечатлен ею, не мог дождаться, когда у нас появятся дети. Когда он узнает то, что узнал я, он будет расстроен не меньше меня.

Он искоса взглянул на Палому.

– В этом есть ирония судьбы, знаешь ли. Я так расстраивался каждый раз, когда Сьюзен говорила, что не готова к появлению детей. Но теперь очень рад, что мы их не завели.

Остаток пути они проехали в молчании, каждый погрузившись в свои мысли.

* * *

Разговор с отцом был долгим и мучительным, но в итоге оба мужчины выработали план действий. Первым шагом Дэниела было подать на развод, чтобы сорвать план Сьюзен. Отец пообещал, что попросит своего адвоката порекомендовать ему адвоката по разводам. Он также предупредил сына, чтобы тот не говорил и не делал ничего такого, что могло бы подсказать Сьюзен, что он что-то узнал.

– Это я сделать могу, папа, – согласился Дэниел, – просто стану как можно дольше избегать ее, пока не буду готов к тому, чтобы ее обслужили. Учитывая, как мало времени мы проводим друг с другом, это не должно быть слишком сложно.

Чтобы скрыть свои чувства, большую часть выходных Дэниел провел в кампусе, проверяя работы, обновляя планы уроков и вообще стараясь, чтобы его учебная жизнь не слишком нарушилась из-за предстоящего развода. Когда в понедельник ему позвонил отец с рекомендацией, Дэниел сразу же связался с офисом адвоката, чтобы назначить встречу. Но был разочарован, узнав, что не сможет встретиться с этой женщиной до четверга. Он подумал о том, чтобы поискать другого адвоката в Интернете, но потом решил этого не делать.

– Если Сьюзен попытается провернуть какую-нибудь юридическую махинацию, мне нужен кто-то с моей стороны по-настоящему хороший. Продержаться еще немного я смогу.

Когда, наконец, наступил четверг, Дэниел был рад, что проявил терпение. Его новый адвокат выглядела компетентной и уверенной в себе.

– Полагаю, я поняла, что планирует ваша жена, но не думаю, что вам стоит беспокоиться о картине вашего отца, – успокоила его женщина. – Если мы быстро подадим иск, то «Уорхол» ни в коем случае не станет частью соглашения о разделе имущества.

Она пообещала, что иск будет готов к подаче на следующей неделе, а судебный приказ можно будет вручить в тот же день. Почти готово, – подумал Дэниел, возвращаясь в свой офис в кампусе. – И если повезет, мы позаботимся и о мистере Гранте Николсоне. Впервые с тех пор, как он узнал об измене Сьюзен, он почувствовал, что немного расслабился.

* * *

Его благодушие разрушил звонок, раздавшийся в воскресенье. Когда он ответил, то сначала не услышал ничего, кроме женских рыданий.

– Мне так жаль, Дэниел. Я так старалась ему помочь – правда, старалась.

Ледяной ужас охватил его сердце.

– Помочь кому, Палома? Что случилось?

– Сеньору Моргану, – закричала она, затем остановилась. – Мне пора идти – приехали медики. – Линия оборвалась.

Вскочив на ноги, Дэниел побежал к своей машине и помчался к дому отца. Улица была перекрыта пожарной машиной, каретой скорой помощи и еще одной машиной из пожарного департамента. Припарковавшись на улице, он побежал к дому и успел как раз вовремя, чтобы увидеть, как медики выкатывают на крыльцо каталку.

– С ним все в порядке? – судорожно спросил он.

Техник посмотрел на него.

– Вы – сын?

– Да-да. Он жив?

Мужчина медленно покачал головой.

– Мне очень жаль, но мы ничего не смогли сделать. Когда приехали, его уже не было. Его сердце перестало биться – похоже, у него был обширный инсульт или аневризма.

– А как же дефибрилляция – она ведь могла помочь?

Мужчина с сочувствием посмотрел на него.

– Мне очень жаль, сэр, но даже если бы мы смогли запустить его сердце, больше ничего бы не смогло работать, понимаете? Вы ведь не хотели бы этого, да и он тоже.

Пока каталку грузили в машину скорой помощи и медленно увозили, Дэниел мог лишь стоять в шоке. Наконец, он заставил себя войти в дом. Увидев его, Палома бросилась к нему и зарыдала в его объятиях.

– Прости, Дэниел. Я так старалась его вернуть. Делала компрессию грудной клетки, пока не приехали медики, но этого оказалось недостаточно. Мне так жаль.

Сквозь слезы он прижал ее к себе, чтобы заглянуть ей в лицо.

– Это – не твоя вина, Палома. Ты сделала все что могла. Я разговаривал с медиком там, снаружи. Он сказал, что у отца, наверное, был инсульт или аневризма аорты. Вероятно, он умер еще до того, как ты до него добралась.

Она уронила голову на грудь Дэниела и продолжила рыдать.

– Он сидел за столом и болтал со мной. Внезапно схватился за голову и сказал, что она болит. Потом просто опрокинулся и упал на пол. О, Дэниел, это было ужасно!

Он осторожно подвел расстроенную женщину к стулу, чтобы та села, а затем пошел за водой для них обоих. Вернувшись, спросил:

– Где Марко?

– Марко? Мадре де Диос, я чуть не забыла: он – в школе. Я должна его забрать.

Она снова начала плакать.

– Марко будет так расстроен. Он очень любил твоего отца.

Она поспешила прочь, оставив Дэниэла одного во внезапно опустевшем доме.

Он долго сидел там, и горе туманило его попытки осознать, как внезапно изменилась его жизнь. Он знал, что его отец умирает, но не был готов к тому, что потеряет его так скоро. У него опять потекли слезы, и некому было его утешить.

Наконец, он взял себя в руки и начал составлять список тех, кого необходимо оповестить, и заданий, которые необходимо выполнить. Записав все, о чем только можно было подумать, он приступил к горестному занятию – телефонным звонкам.

Дозвонившись или оставив сообщения для наиболее срочной группы, Дэниел запер отцовский дом и поехал в «Березовую рощу», чтобы выполнить задание, которое оставил себе напоследок. Как бы ему ни была ненавистна эта мысль, он решил сообщить Сьюзен новости лично. Хочу посмотреть, как она отреагирует, – с горечью подумал он.

Она была поражена, когда он вошел в ее маленький кабинет, и, услышав новость, сказала все, что нужно, и проявила соответствующую скорбь. Но наблюдая за ней, ему пришлось прикусить язык, чтобы не сорваться на гнев. Это – крокодиловы слезы, – проворчал он про себя. – Она, должно быть, в полном восторге, ведь теперь сможет продолжить осуществление своего плана. Но ему удавалось сдерживать себя до самого отъезда.

Едва он вышел, как Сьюзен выскочила из своего кабинета и, чуть не подпрыгивая, побежала по коридору, чтобы сообщить новости Гранту Николсону.

Грант был поражен внезапным появлением Сьюзен и застигнут врасплох новостями, которые она сообщила. Он тут же начал выражать соболезнования, но она его перебила:

– Разве ты не видишь, что новости хорошие. Это – то, чего мы ждали. Старика больше нет, его имущество переходит к Дэниелу. Я могу подать на развод, решить вопрос с имуществом, и, когда все будет окончательно решено, мы с тобой сможем быть вместе.

Грант почувствовал, что его волнение не уступает ее.

– Не могу поверить, что ожидание закончилось. Так, когда ты планируешь подать на развод?

Она на мгновение задумалась.

– Не хочу показаться бессердечной. Подожду, пока его отца похоронят и отслужат панихиду, прежде чем подать документы.

– Это имеет смысл, – признал Грант, – но не жди слишком долго. Помни: мне нужно время, чтобы уладить отношения с Гретой.

* * *

Следующие несколько дней для Дэниела были наполнены всеми скорбными обязанностями, которые влечет за собой смерть. Первой и самой неотложной были похороны отца. Несмотря на то что отец не был набожным человеком, он оставил распоряжение, что хочет быть похороненным по еврейским традициям. Это означало организацию погребения на следующий день.

Когда все приготовления к погребению отца были сделаны, Дэниел начал организовывать поминальную службу для друзей и соседей, которые не смогли присутствовать на похоронах. У него нет других живых родственников, но за свою карьеру Эзра приобрел много друзей, и теперь они пришли отдать последние почести. Друзья и коллеги Дэниела тоже пришли выразить свои соболезнования и поддержку. Видя такое количество людей, он утешился.

И погребение, и панихида были для Дэниела тяжелыми не только из-за горя, которое он испытывал, но и потому, что он был вынужден присутствовать на них вместе со Сьюзен. Как и прежде, она прекрасно играла роль убитой горем жены. Но Дэниел знал, что она думает на самом деле, и его гнев перерос в жгучую ненависть.

В это время позвонила новый адвокат Дэниела и попросила дать ей инструкции по подаче документов на развод. Учитывая множество обязанностей, с которыми он столкнулся, Дэниел попросил ее отложить развод.

– Мне нужно будет с вами связаться позже, – сказал он ей, – сейчас моя жизнь довольно сумасшедшая.

После завершения поминальной службы возникло новое, неожиданное осложнение. Вернувшись в дом отца, Палома спросила его, когда он хочет, чтобы они с Марко съехали. Дэниел возмутился.

– Ты не можешь уехать, Палома. Во-первых, вам некуда идти, и я не намерен выгонять тебя на улицу. К тому же, если дом будет пустовать, он станет мишенью для воров или вандалов. Кроме того, если ты уедешь куда-то еще, это, скорее всего, будет означать перевод Марко в новую школу, а в старой у него все хорошо, я не хочу рисковать. Ты должна остаться, хотя бы на время.

Она с благодарностью согласилась, прекрасно понимая, что более весомым фактором стали доброта и забота Дэниела, чем причины, которые он озвучил.

После того как отец был похоронен и отпевание завершено, Дэниел связался с отцовским адвокатом, чтобы узнать, что нужно сделать в связи с оформлением наследства отца. Список шагов, которые ему придется предпринять в связи с процессом оформления завещания, был очень длинным. Когда он закончил знакомиться с ними вместе с Дэниелом, адвокат добавил неожиданную обязанность. Эзра, сообщил адвокат Дэниелу, попросил, чтобы оглашение завещания состоялось как можно скорее, еще до того, как оно будет передано в суд. Более того, его отец оставил список людей, которых необходимо пригласить. Услышав список, Дэниел все понял.

– У меня есть одна просьба, – сказал он семейному адвокату, – чтобы сделать оглашение завещания как можно более официальным, не могли бы мы провести его в вашей адвокатской конторе? Если оно будет проходить там, и ваша контора разошлет приглашения, я думаю, будет больше шансов, что придут все, кто должен там быть.

Старик с готовностью согласился.

* * *

В назначенный день Дэниел и Сьюзен пришли в офис адвоката по отдельности. Заняв свои места за небольшим столом для совещаний в юридической библиотеке, они с натянутым радушием поприветствовали друг друга. За исключением служб по его отцу, они почти не проводили времени вместе. Сейчас Дэниел видел, что, несмотря на внешнее спокойствие, его жена практически кипит от волнения. Он же, напротив, был спокоен и собран.

Несколько минут спустя вошла Палома и представилась адвокату. Сьюзен уставилась на нее, затем наклонилась к Дэниелу и гневно спросила:

– Что она делает здесь?!

Он уставился на нее без эмоций.

– Она приглашена.

Не успела Сьюзен ответить, как в комнату вошел Грант Николсон.

– Вас тоже пригласили? – спросила она.

Он кивнул.

– Не знаю почему, но приглашение было совершенно недвусмысленным.

Как раз в этот момент адвокат встал и демонстративно откашлялся.

– Прошу вашего внимания. Похоже, что присутствуют все, кто был приглашен. Покойный мистер Морган настоятельно пожелал, чтобы при оглашении его последней воли и завещания присутствовал каждый из вас, – звучным голосом произнес он. – Не стану испытывать ваше терпение, зачитывая все юридические подробности его завещания, вместо этого мистер Морган пожелал, чтобы я, как он выразился, «перешел к делу».

Он прочистил горло.

– Во-первых, покойный мистер Морган назначил исполнителем завещания Дэниела Моргана, своего единственного ребенка. В обязанности Дэниела будет входить обеспечение уплаты всех причитающихся налогов и погашение всех оставшихся долгов и других обязательств. После того как эти вопросы будут должным образом урегулированы, он проследит за распоряжением имуществом в соответствии с условиями и пожеланиями отца. Дэниел согласился исполнять эти обязанности и, как мне сообщили, уже начал процесс урегулирования долгов, налогов и других обязательств.

Сьюзен бросила быстрый взгляд на Гранта, одарив его короткой улыбкой предвкушения.

– Это подводит нас к вопросу о распределении имущества, – продолжил адвокат. – Первое завещание касается дома мистера Моргана, в котором он прожил последние двадцать семь лет своей жизни, а также участка, на котором тот расположен. Его завещание гласит: Настоящим я оставляю свой дом и участок Паломе Контрерас в благодарность за долгую службу, которую она оказывала мне во время болезни и нужды. Я также оставляю ей остаток всех средств на моем расчетном счете, чтобы помочь оплатить счета.

– Что? – удивленно воскликнула Сьюзен. – Как он мог отдать свой дом этой… этой служанке? Он должен перейти к Дэниелу.

– Да, вы правы, – вклинилась Палома, оправившись от удивления, – он должен достаться Дэниелу, а не мне.

Она посмотрела на Дэниела в поисках поддержки, но тот не ответил на ее взгляд.

– Как бы то ни было, – продолжил адвокат, – покойный мистер Морган недвусмысленно выразил свои пожелания. Теперь, если можно, я перейду ко второму завещанию?

Когда все затихли, адвокат продолжил:

– Второе завещание касается картины Энди Уорхола, висящей в моей гостиной. Настоящим я завещаю «Уорхола» особняку и музею «Березовая роща», чтобы он стал частью его постоянной коллекции.

– О, Боже! – ахнул Николсон.

– Нет, это все неправда! – закричала Сьюзен. – Он не мог этого сделать – он должен был оставить «Уорхола» Дэниелу!

– Простите, миссис Морган, но мистер Морган завещал «Уорхола» «Березовой роще», – сказал адвокат. – Он бы хотел, чтобы картина висела в музее на видном месте.

– Но это значит, что Дэниел ничего не получит! – вскричала Сьюзен. – Его отец вычеркнул его из завещания? Как он мог так поступить? Это неправильно.

– Леди и джентльмены, – громко произнес адвокат, – прошу вашего внимания, я еще не закончил читать условия завещания. Пожалуйста, имейте в виду, что второе завещание, которое сделал мистер Морган, является условным. Далее в завещании говорится: Мой дар «Березовой роще» зависит от выполнения двух требований. Во-первых, «Березовая роща» должна немедленно и навсегда разорвать все профессиональные отношения с миссис Сьюзен Морган. Во-вторых, мистер Грант Николсон, исполнительный директор «Березовой рощи», должен немедленно и навсегда прекратить связь, которую он поддерживал с миссис Сьюзен Морган. Если хотя бы одно из этих двух требований не будет выполнено в полном объеме, право собственности на «Уорхол» переходит к Музею Уорхола в Питтсбурге.

Он обратился к Гранту Николсону:

– Если вам интересно, сэр, уведомление об этом условном завещании я отправил в Питтсбург как раз перед данной встречей. Насколько понимаю, музей Уорхола будет самым тщательным образом следить за соблюдением вами этих требований.

– Это просто невероятно! – вскричала Сьюзен. – Этот вредный старик не имеет права вмешиваться в нашу личную жизнь.

Она повернулась к Дэниелу.

– Это все твои происки, не так ли? Ты пытаешься обманом лишить меня того, что принадлежит мне по закону.

– Я бы никогда этого не сделал, Сьюзен. На самом деле то, что принадлежит тебе по закону, находится у меня. – С этими словами он протянул ей конверт, который принес с собой на встречу.

Она вскрыла его и уставилась на содержимое так, словно оно было на греческом языке.

– Что это?

– Это – юридическое уведомление о том, что я подал на развод, – сказал он. Затем, достав свой IPhone и сделав снимок, чтобы задокументировать свои действия, мрачно добавил. – Сьюзен Морган, вас обслужили.

– Ты, ублюдок, ты не можешь со мной развестись – это я развожусь с тобой! – закричала она. Дэниел лишь усмехнулся.

Крича, Сьюзен не заметила, что Грант тихонько выскользнул из помещения. Когда она, наконец, поняла, что его нет, то поспешила следом за ним. Тем временем Палома пыталась спорить с Дэниелом.

– Это неправильно, Дэниел. Сеньор Морган должен был оставить свой дом тебе, а не мне. Ты – его сын, и неправильно, что у тебя ничего нет.

Теперь улыбнулся Дэниел.

– Палома, все в порядке. Мы с отцом все обсудили. Он любил вас с Марко и хотел, чтобы о вас позаботились, когда его не станет. Он знал, что я все понимаю и что тоже хочу этого.

Он взял ее за плечи и внимательно посмотрел в глаза.

– Разве ты не видишь? Он был грубоватым, старомодным человеком, которому трудно выразить свои чувства. Он не знал, как высказать, насколько он ценит твою заботу, твое общение и то, что ты не сваливаешь на него все дерьмо. Это – его способ выразить свою любовь.

Она вытерла выступившие слезы.

– Марко и я… мы тоже любили его, Дэниел.

* * *

Сьюзен буквально бежала по коридору «Березовой рощи» к офису Гранта. Не обращая внимания на его секретаршу, она ворвалась в кабинет своего босса.

– Грант, Грант, – тяжело дышала она, – это – замечательная новость. С пополнением коллекции «Уорхолом» в «Березовую рощу» потянется множество новых посетителей. Ты станешь главой самого престижного художественного музея в округе.

– Спасибо, Сьюзен, – осторожно ответил он, – думаю, ты права.

– А когда все уляжется, – продолжила она, – наши отношения больше не придется скрывать, как ты всегда и хотел.

Его лицо заострилось.

– Разве ты не слышала, что в завещании старика к завещанному имуществу добавлено уточнение? – резко спросил он.

– Оно не может быть юридически обязывающим, – ответила она. – Да, оно станет поводом для сплетен среди членов загородного клуба, но быстро сойдет на нет.

– За исключением музея Уорхола, – возразил он, – те с удовольствием пополнят свою коллекцию таким важным экспонатом, поэтому очень внимательно будут за нами следить.

В ее голосе послышался страх.

– Но, как я уже сказала, это не может быть законным. Ни один суд не исполнит такое требование.

Теперь Грант разозлился.

– Ты что, на самом деле ожидаешь, что «Березовая роща» подаст в суд на музей Уорхола? Да ты знаешь, какими ресурсами они располагают? За ними стоят деньги Фонда Карнеги. Если мы пойдем с ними в суд, судебные издержки могут нас разорить.

Он встал и протянул своей бывшей любовнице пакет документов.

– Прости, Сьюзен, но я уже переговорил об этом с мистером Уортингтоном. С сегодняшнего дня ты больше не являешься сотрудницей «Березовой рощи».

– Грант, ты не можешь так поступить, только не после всего, что мы значили друг для друга. – Затем ее тон стал более резким. – Кроме того, ты же не хочешь, чтобы я рассказала о нас твоей жене?

– Я уже ей признался, – холодно ответил он Сьюзен, – и как только закончу здесь, отправлюсь домой, чтобы продолжить унижаться. Надеюсь, получение престижа жены исполнительного директора «Березовой рощи» успокоит ее оскорбленные чувства… А теперь тебе пора покинуть особняк. Я договорюсь, чтобы выходное пособие тебе выслали по почте.

Она стояла и сердито смотрела на него, сжимая кулаки. Инстинктивно он сделал полшага назад, опасаясь, что она может на него кинуться. Вместо этого она повернулась на каблуках и пошла прочь, направляясь по коридору в свой бывший кабинет. Там быстро собрала несколько личных вещей и вышла. Когда она проходила мимо стола своей секретарши, Эвита спросила:

– Уже уходите, миссис Морган?

– Да, – ответила Сьюзен, даже не взглянув на нее.

Пока ее каблуки цокали по мрамору, Эвита сказала ей вслед:

– Adios, puta (Прощай, сука – исп.), – затем поспешила к столу Кристины, чтобы рассказать ей о том, что только что было.

* * *

Дэниел рылся в холодильнике в поисках ужина, когда услышал звук ключей во входной двери. Выйдя в гостиную, он увидел, что в комнату вошла Сьюзен с угрюмым выражением лица.

Когда она увидела своего будущего бывшего мужа, выражение ее лица стало гневным.

– Это все твоя заслуга, не так ли? Как давно ты знаешь о нас с Грантом?

– Достаточно давно, чтобы взорвать твою маленькую схему, – ответил он.

– Значит, это ты заставил Эзру изменить завещание, – с горечью сказала она. – Он планировал оставить все тебе, а ты уговорил его изменить завещание. Зачем ты это сделал?

– Потому что хотел быть абсолютно уверен, что ты никогда не получишь все в свои руки, что бы ни случилось. Когда услышал, что ты и твой адвокат задумали объявить «Уорхола» общей собственностью, то, подарив его «Березовой роще», стал уверен, что этого не случится. Кроме того, это дало мне возможность разрушить твой маленький роман с Грантом. Я полагал, что его любовь очень быстро испарится, если встанет выбор между тобой и «Уорхолом».

– Значит, ты и впрямь настолько сильно меня ненавидишь?

Он недоверчиво посмотрел на нее.

– После того, что ты пыталась сделать? Ты чертовски права! – выкрикнул он.

Она уставилась на него, потрясенная тем, что он так разгневан.

Через мгновение он вновь взял себя в руки.

– Я хочу знать лишь одно: любила ли ты меня когда-нибудь?

Она вздохнула и плюхнулась в кресло.

– Думаю, раньше любила, когда мы только поженились. Ты был таким энергичным, полным потенциала. Я думала, что ты поднимешься по карьерной лестнице, взяв меня с собой.

Она покачала головой, ее губы скривило горькое выражение.

– Представь мое разочарование, когда я увидела, какой путь вместо этого выбрал ты. Вскоре после этого я начала искать более подходящие возможности.

– Значит, для тебя все всегда сводилось к деньгам и престижу? Любви и хорошей жизни было недостаточно?

– Как это похоже на Нормана Рокуэлла! – ухмыльнулась она. – Разве ты не знаешь, что именно это выбирают неудачники, когда у них нет того, что нужно для победы.

– Семья, друзья, общество – вот как ты представляешь себе проигрыш?

– Чего я хочу, так это уважения, такого, которое дают деньги и положение в обществе. Это – самое главное, остальное – лишь показуха.

Он стал, было, спорить, но потом решил, что оно того не стоит.

– Так, что же будет дальше?

Ее бравада испарилась.

– Я ухожу. Благодаря тебе моя репутация в этом городе превратилась в мусор. Как только соберу все необходимое, я уеду. И не волнуйся: если мы разделим имущество по справедливости, я не стану бороться с разводом. Все что мне нужно – это половина наших сбережений и половина выручки от дома.

– Прости, Сьюзен, ты забываешь, что дом не наш – он принадлежит университету.

Она заскрипела зубами.

– Ты всегда был таким умным. Почему же не смог быть более амбициозным?

Не дожидаясь ответа, она ушла в спальню. Через некоторое время вышла оттуда с чемоданом, сумкой для одежды и косметичкой.

– Я уезжаю, – сказала она. – Попрошу своего адвоката связаться с твоим, и мы оформим развод как можно быстрее.

Она бросила на него злобный взгляд.

– По крайней мере, мы согласны в одном: оба хотим покончить с этим браком.

Он с любопытством посмотрел на нее.

– Так, куда же ты?

– Как можно дальше отсюда – туда, где я смогу начать все сначала, надеюсь, с кем-то более амбициозным.

Дэниел смотрел, как она уходит. Скатертью дорога, – с удовлетворением подумал он.

* * *

В этот раз Сьюзен оказалась верна своему слову, и их развод прошел гладко. Дэниела терзала необходимость платить алименты, но с учетом того, что его будущая бывшая жена теперь безработная, он вряд ли мог их оспорить.

– Это – не большая цена за то, чтобы избавиться от нее, и еще меньшая, если учесть, что она пыталась сделать с вами, – посоветовала ему адвокат.

В то же время Дэниел был занят тем, что исполнял обязанности душеприказчика по управлению имуществом своего отца. Казалось, каждый день появляются новые требования: раздача копий свидетельства о смерти, прекращение выплаты социального страхования его отцом, уведомление налоговой службы и подача окончательного заявления 1040, рассылка юридических уведомлений кредиторам и многое другое. После занятий Дэниел регулярно оказывался в доме отца, перебирая вещи, скопленные за долгие годы, оплачивая счета и разбираясь с финансовыми делами отца. К своему ужасу, он обнаружил, что отец все оплачивал бумажными чеками. Пока не удалось перевести счета на электронные платежи, Дэниел обнаружил, что за несколько недель выписывает больше чеков, чем за несколько лет.

Хотя эта работа отнимала много времени, она давала Дэниелу возможность работать в компании Паломы и Марко. Его дом в кампусе казался темным и мрачным, а в доме отца царили свет и жизнь. Нередко он работал до вечера и ужинал с ними обоими. Он чувствовал себя виновным за то, что навязывается, но Палома умоляла его остаться. Даже когда он почти закончил улаживать дела отца, она умоляла его продолжать с ними ужинать.

– Тяжело готовить только для нас двоих, – утверждала она, и он с радостью уступил ее просьбе. Принадлежность к семье, по его мнению – хорошее лекарство, исцеляющее горе от потери отца и горечь от разрыва брака.

* * *

Через несколько недель Дэниелу позвонил адвокат отца.

– Суд по завещанию подписал окончательный отчет о состоянии имущества твоего отца. Теперь ты можешь распоряжаться его имуществом по своему усмотрению.

– Правда? Я думал, что обычно на оформление завещания уходят месяцы.

Старик усмехнулся.

– Обычно ты был бы прав, но завещание твоего отца, похоже, оказалось во главе списка. Конечно, это может быть связано с тем, что в совете директоров «Березовой рощи» работают люди с большой буквы. Похоже, им не терпится заполучить свой новый приз. Как бы то ни было, теперь ты можешь двигаться вперед.

Через час после разговора с адвокатом Дэниелу позвонил Грант Николсон и поинтересовался, когда «Березовая роща» сможет получить «Уорхола» в свою собственность.

– Как вы, думаю, знаете, мы с музеем полностью выполнили условия завещания вашего отца. И теперь, когда оно прошло процедуру оформления, с нетерпением ждем возможности приступить к передаче.

Хотя с юридическими препятствиями было покончено, возникло новое осложнение. Хранительница музея настояла на том, чтобы ее люди сами упаковали и перевезли шелкографию в «Березовую рощу». Но передачу необходимо было согласовать с охранной компанией, которая должна была аккуратно отключить все защитные устройства и системы. Безопасный демонтаж и вывод из эксплуатации различных систем является сложной задачей. Чтобы осуществить передачу, двум группам потребовался бы почти целый день.

Ожидая отчетов о проделанной работе в своем кабинете, Николсон чувствовал себя как ребенок в канун Рождества. К завтрашнему утру самое ценное произведение искусства, которым когда-либо владела «Березовая роща», окажется в их распоряжении. В честь этого события следующим вечером музей собирался устроить частный показ для совета директоров и особых гостей. Неловкость его романа со Сьюзен осталась позади, а впереди маячило будущее музея и его исполнительного директора.

* * *

Договорившись с охранной компанией о защите отцовского дома на время передачи «Уорхола», Дэниел взял Палому и Марко в однодневную поездку в Поконо. Втроем они отправились в поход по живописной тропе, пообедали в отеле «Флагстафф лодж» и прокатились по пейзажной железной дороге парка «Лихай Горж».

К тому времени как они вернулись домой, все, кроме охранника из охранной компании, уже ушли. Гостиная была убрана, а мебель расставлена по своим местам. Тем не менее, улыбающееся лицо Мэрилин Монро, изображенное на шелкографии, отсутствовало, и все трое ощущали его отсутствие.

Пытаясь развеять мрачное настроение, Дэниел устроил мозговой штурм.

– Уже слишком поздно готовить ужин. Может, закажем пиццу?

Предложение было воспринято с радостью, и вскоре они втроем уже ели несколько больших пицц. К тому времени, как закончили, обильный прием пищи и дневные хлопоты вымотали их всех. Марко уже спал, и Дэниел отнес его в постель. Когда он направился к входной двери, его остановила Палома.

– Пожалуйста, Дэниел, останься на ночь. С исчезновением всех этих систем безопасности я буду чувствовать себя в большей безопасности. Можешь спать в комнате отца.

Он попытался возразить, но она настаивала, а после долгого дня спорить ему не хотелось. Поэтому, когда Палома ушла спать в свою комнату (после смерти сеньора Моргана она так и не сменила место), Дэниел разделся до футболки и трусов-боксеров и лег в отцовскую кровать.

Поначалу воспоминания и непривычность кровати не давали ему уснуть. Но, должно быть, ему было удобнее, чем он думал, потому что он быстро заснул. Однако через некоторое время его разбудил звук из коридора. Когда он сел в постели, размышляя, не привиделось ли ему это, звук повторился. Внезапно он увидел, как темная фигура Паломы открыла дверь, на цыпочках подошла к его кровати и скользнула под одеяло.

Он начал, было, что-то говорить, но она закрыла ему рот мягкой ладонью.

– Пожалуйста, Дэниел, я так давно тебя не видела, и мне было так одиноко.

После чего убрала руку и прильнула к его губам. В одно мгновение все его возражения были забыты, и он ответил на ее поцелуй со страстью, переполнявшей их обоих.

Его левая рука скользнула вокруг нее, крепко прижав ее к себе, а правая потянулась к бретелькам ночной рубашки, чтобы высвободить грудь. Ее руки были заняты тем же: она пробралась под резинку его трусов и пыталась их стянуть. Он быстро сел и стянул с себя трусы, а затем помог ей стянуть через голову ночную рубашку.

На мгновение он остановился, с удовлетворением глядя на стройную атлетическую фигуру, открывшуюся в лунном свете. Но когда начал ее ласкать, она его остановила.

– Нет, ты нужен мне сейчас же, Дэниел. Пожалуйста, не заставляй меня больше ждать.

Услышав это, он уложил ее обратно на простыни и проскользнул между ее раздвинутых в ожидании ног. Услышал ее тяжелое дыхание и понял, что оба они находятся на пике возбуждения. Увлажнив свой член о ее скользкую киску, он осторожно просунулся внутрь.

– О, да, о, да… – застонала она ему в ухо и начала покачивать бедрами, призывая его не сдерживаться.

Для него все тоже было слишком давно. Теперь же его тело взяло верх, вгоняя его глубоко в ее тепло, испытывая восхитительные ощущения при обратном движении, а затем повторяя процесс во все ускоряющемся ритме, продиктованном давно подавляемым желанием.

Как раз в тот момент, когда он почувствовал, что близок к кульминации, он услышал, как она прерывисто выдохнула:

– Я чувствую, Дэниел… чувствую… вот… вот… пожалуйста… давай!.. – и тут они оба взорвались в сексуальном крещендо… после чего в изнеможении прильнули друг к другу…

* * *

На следующий вечер в «Березовой роще» праздновали открытие инсталляции «Уорхола». Грант Николсон приехал пораньше, оставив жену ехать отдельно, «чтобы ты смогла появиться во всем блеске», – сказал он ей.

Когда он просматривал список необходимых мероприятий, в дверь его кабинета постучали. Подняв глаза, он увидел встревоженное лицо хранительницы музея.

– В чем дело? – нетерпеливо спросил он.

– Сэр, с «Уорхолом» что-то не то, – обеспокоенно сказала женщина.

– Что! Картина ведь не повреждена?

– Нет, сэр, ничего такого. Просто она выглядит не совсем так, как надо.

– «Выглядит не совсем так, как надо» – о чем вы?

– Просто некоторые цвета выглядят не так, как должны.

– Это – пробный оттиск художника, – взорвался Николсон, – он и не должен выглядеть идеально.

Хранительница поморщилась, но осталась при своем мнении.

– И подпись Уорхола, сэр, она не выцветшая, как это должно быть. Ведь он подписывал ее в шестидесятые годы – чернила должны были выцвести.

– И вас беспокоит это? Откуда вы знаете, какими чернилами пользовался Уорхол? Вернитесь и убедитесь, что все готово – с минуты на минуту прибудут гости.

Маленькая женщина не сдвинулась с места.

– Но главное не это, сэр. Проблема в том, что она не того размера!

– Что?

– Да, сэр. Мэрилин Монро Уорхола имеет размер девяносто один с половиной сантиметр на девяносто один с половиной – я посмотрела, чтобы быть уверенной. Пробный оттиск должен быть такого же размера. Но этот – квадрат со стороной всего восемьдесят девять сантиметров.

Рот Уортингтона непроизвольно раскрылся.

– Так, что же вы хотите сказать?

Хранительница выглядела так, словно вот-вот расплачется.

– Сэр, эта гравюра – подделка, фальшивка. Она никак не может быть подлинной.

– О, Боже! – воскликнул директор музея, откинувшись в кресле и пытаясь осознать весь ужас ее откровения.

– Вы уверены? – в отчаянии спросил он.

– Да, сэр. Мне очень жаль.

Он молча смотрел вдаль, ошеломленный происходящим.

– Сэр, сэр, – взволнованно вмешалась хранительница, – что же нам делать? Может, все же повесить ее?

– Вы с ума сошли?! – воскликнул Николсон, заставив женщину вздрогнуть. – Если люди узнают, что мы сознательно повесили поддельное произведение искусства, это будет означать конец «Березовой рощи».

Он вздрогнул, а затем указал пальцем на хранительницу.

– Снимите работу и спрячьте. Прикажите своим людям выключить свет и повесить табличку с надписью: «Мероприятие отменено».

Когда женщина, было, заколебалась, Николсон закричал:

– Сделайте это… сделайте немедленно, пока не поздно!

Хранительница убежала, а Николсон откинулся на спинку стула, размышляя о постигшем его несчастье. Ему пришла в голову мысль, и он бросился к столу своей секретарши.

– Позвоните охраннику у главного входа и скажите, чтобы он запер главные ворота на цепь. Быстро-быстро!

Она испуганно остановилась.

– Что сказать ему, чтобы он передал гостям?

– Просто скажите, что мероприятие отменено в связи с чрезвычайными обстоятельствами – ничего больше. А теперь поторопитесь! И больше никаких телефонных звонков, понятно?

Испуганная девушка кивнула, но не успела она поднять трубку, как раздался звонок.

– Сэр, – сказала она, – это опять хранительница. Хотите с ней поговорить?

– Что ей нужно? – риторически спросил он, в то время как секретарша сидела в нервном ожидании. – Хорошо, я приму ее в своем кабинете. А вы звоните по другой линии и проследите, чтобы никто больше не вошел, – приказал он.

Вернувшись за свой стол, Николсон поднял трубку, и хранительница начала что-то бормотать:

– Здесь поставщик, сэр, хочет знать, что делать с той едой, что вы заказали.

– Скажите, чтобы он забирал ее обратно, – взорвался Николсон, – нам она точно не понадобится.

– Я уже пыталась это сделать, сэр, но он говорит, что не может. Все уже разложено на столах. Он говорит, что это незаконно, и теперь он не может ее забрать.

– Черт возьми, тогда скажите ему, чтобы он отнес это в приют для бездомных.

– Как? Шампанское и икру, сэр?!

– Просто сделайте это, – рявкнул он и бросил трубку.

Откинувшись в кресле, Николсон положил голову на руки, пытаясь придумать, как выпутаться из катастрофы.

– Этого не может быть, – повторял он про себя.

– Не могли бы вы мне объяснить, что, ради всего святого, творится? – раздался знакомый голос. – Чтобы попасть сюда, мне пришлось пройти пешком весь путь от главных ворот.

Измученный директор посмотрел в покрасневшее лицо председателя совета директоров. Адреналин хлынул в кровь Гранта, когда тот отчаянно пытался придумать, как успокоить разгневанного мужчину.

– На самом деле, мистер Уортингтон, нам удалось избежать катастрофы. Когда мы обнаружили проблемы с картиной Уорхола, я понял, что вы не захотите, чтобы празднование продолжилось.

– Что вы имеете в виду под «проблемой с картиной Уорхола»? – требовательно спросил исполнительный директор, угрожающе наклоняясь к Николсону.

– Сэр, похоже, гравюра – фальшивка, подделка, сэр.

– Подделка?! – закричал Уортингтон. – Как, черт возьми, вы могли принять подделку? Вы же должны быть экспертом в области искусства. Неужели вам не пришло в голову осмотреть ее, прежде чем включать пиар-машину и похвастаться перед всем миром своим успехом?

– Я знаю, как она выглядит, сэр, но тут возник вопрос с завещанием, а потом нам пришлось работать с охранной компанией, чтобы доставить ее сюда. Сэр, вы бы видели, какая охрана была у этого старика…

– Хватит! – прогремел Уортингтон. – В том виде, как дело обстоит сейчас, «Березовая роща» на долгие годы станет посмешищем в мире искусства. И думаю, что говорю от имени совета директоров, заявив, что именно вы ответственны за этот провал. Считайте, что с сегодняшнего вечера вы уволены. Как только сможете пробраться через эту ужасную пробку, что вы там устроили, вам нужно покинуть это помещение и никогда больше сюда не возвращаться.

Прежде чем Николсон успел возразить, Вэн Уортингтон повернулся и зашагал прочь, даже не взглянув на съежившуюся за столом девушку.

– О, Боже, мне конец, – простонал бывший исполнительный директор. – Когда об этом станет известно, ни один музей в стране не возьмет меня на работу.

Пока он сидел, предаваясь жалости к себе, внезапно появилась его секретарша.

– Сэр, вам звонят, – дрожащим голосом произнесла она.

– Я же сказал, – прорычал Николсон, – больше никаких звонков!

– Простите, мистер Николсон, но это – ваша жена. И она просит вам передать, что если вы с ней не поговорите, то вам не стоит возвращаться домой сегодня вечером.

Николсон сломался.

– Хорошо, соедините, – согласился он.

Когда связь была установлена, у него не осталось никаких сомнений в том, насколько сердита Грета.

– Тебе лучше иметь этому чертовски хорошее объяснение, Грант. Я торчу здесь в пробке уже бог знает сколько времени. Люди ходят туда-сюда вдоль рядов машин, а когда видят меня, хотят знать, что происходит. А я, жена исполнительного директора, столь же невежественна, как и они. Если ты хотел меня унизить, то лучшего способа для этого нет.

Она сделала паузу, чтобы перевести дыхание.

– Так, что же ты можешь сказать в свое оправдание?

– Все очень просто, дорогая, – спокойно сказал Николсон, – когда мы вывешивали «Уорхола» в выставочном зале, то обнаружили, что это… ну, в общем, что это – подделка.

– Подделка?! – воскликнула она.

– Конечно же, мы не могли выставить подделку, поэтому у нас не осталось другого выбора, кроме как отменить выставку. Очень жаль, что мы не обнаружили эту проблему вплоть до последней минуты.

Он сделал паузу, сглотнул, а затем решил смириться со своей участью.

– К сожалению, в таких ситуациях кто-то должен стать козлом отпущения, независимо от того, виноват он или нет. Несмотря на все, что я сделал для «Березовой рощи», Вэн Уортингтон только что освободил меня от обязанностей, причем с этой минуты.

Она ахнула.

– Уортингтон уволил твою задницу? Омойбог, это и впрямь не может не радовать.

Она глубоко вздохнула.

– Послушай, Грант, за эти годы я многое вытерпела от тебя, и не последнюю роль в этом сыграла твоя грязная интрижка с той маленькой шлюшкой, что ты нанял на должность директора по развитию. Я слишком много раз смотрела на это сквозь пальцы, но сейчас это зашло уже слишком далеко. Не возвращайся домой ни сегодня, ни, когда-либо еще, разве чтобы забрать свои личные вещи. Утром мой адвокат первым же делом подаст на развод. Ты понял?

Он кивнул со вздохом побежденного.

– Ты понял?! – повторила она.

– Да, дорогая.

Услышав, что звонок прервался, он опустил голову на свой стол, совершенно разбитый.

* * *

Палома узнала о катастрофическом открытии выставки в «Березовой роще» и увольнении Гранта Николсона от Кристины. Когда же она поспешила рассказать об этом Дэниелу, тот встретил новость с удовлетворением, но не с удивлением.

– Я же говорил, что отомщу ему за то, что он сделал с моим браком, – сказал он.

Она недоуменно посмотрела на него.

– Но как ты мог знать, что так случится?

– Я и не знал… ну, не совсем. Но подстроил все так, что он, скорее всего, сам себя уничтожит.

Он усмехнулся.

– Я не мог знать, что он сделает это так публично и унизительно, но в результате был уверен, независимо от этого. И после того, что пытались сделать они со Сьюзен, я думаю, он получил по заслугам.

Теперь Палома внимательно посмотрела на него.

– Так, что же именно вы сделали, сеньор Даниель? Я все еще не понимаю.

Он улыбнулся.

– Пойдем со мной в мой офис в университете. Там я смогу тебе все показать.

Когда они оказались в его захламленном кабинете, он пододвинул ей стул, а затем сел сам.

– Сначала поговорим о Сьюзен, – сказал он. – Как ты знаешь, ее план состоял в том, чтобы сохранять роман с Николсоном в тайне, пока болезнь Паркинсона не убьет моего отца. Состояние отца быстро ухудшалось, поэтому она была уверена, что ей не придется ждать слишком долго.

– До смерти отца она не могла подать заявление на расторжение брака, потому что ей требовалось, чтобы я унаследовал его имущество. Так она получила бы половину всего. Его дом уже был ценностью, но настоящим призом, конечно, был его «Уорхол». Не знаю, какой юридический маневр она планировала провернуть, но ее адвокат был уверен, что сможет оформить «Уорхола» как совместную собственность. После урегулирования спора она бы ушла с половиной аукционной стоимости – большие деньги.

– Но вы с двоюродной сестрой узнали о ее романе, и узнав, что замышляют они с Грантом, я пошел поговорить с отцом. Знал, что он хотел оставить «Уорхола» мне. Но узнав о планах Сьюзен, я настоятельно попросил его оставить работу «Березовой роще». Она не только станет недоступна для нее, но и мы сможем использовать завещанное имущество как рычаг давления на нее. – Он улыбнулся. – И это сработало: когда Грант узнал, что единственным способом получить «Уорхола» для «Березовой рощи» станет разрыв всех связей с моей женой, он бросил Сьюзен как горячую картошку.

Дэниел погрузился в раздумья.

– Не знаю, был ли Грант по-настоящему влюблен в Сьюзен, но уверен, что уж она-то просто использовала его как еще одну ступеньку на социальной лестнице. Как бы то ни было, она быстро поняла, насколько глубока его к ней привязанность. Когда завещание моего отца было оглашено, она потеряла работу, любовника и, конечно, брак со мной. Все сложилось так, как я и надеялся.

– Кстати, на днях один друг сказал мне, что Сьюзен переехала в Аллентаун. Он слышал, что единственная работа, которую она смогла найти, – это работа в телемаркетинговом центре по продаже страховок. Вместо того чтобы продвигаться по карьерной лестнице, моя бывшая жена значительно опустилась вниз. Пожалуй, это – самое болезненное наказание, которое я бы мог ей пожелать.

– Я понимаю, как ты отомстил Сьюзен, – кивнула Палома, – и, на мой взгляд, она получила именно то, что заслужила. Измена мужу – уже достаточно плохо, но заговор с целью нажиться на тебе и твоем отце – это ужасно, – сказала она, воспользовавшись испанским произношением. – Но как же Николсон? Что ты сделал с ним?

Он усмехнулся.

– Ты ведь знаешь, что случилось в «Березовой роще» прошлым вечером?

– Ну, кое-что знаю. В основном, я просто была потрясена, узнав, что оттиск твоего отца не настоящий. – В ее глазах появилось грустное выражение. – В каком-то смысле я рада, что сеньору Моргану не пришлось услышать эту жестокую новость.

Дэниел оценивающе посмотрел на нее.

– Это говорит о многом, что твоя первая реакция – подумать о моем отце.

Он поднялся со своего места.

– Но не стоит о нем слишком печалиться.

Потянувшись за шкафом с документами, он достал учебное пособие по Мэрилин Монро, которое использовал на вводном курсе, и положил его на стол.

Она с недоумением посмотрела на него.

– Один великий писатель однажды сказал, что лучший способ сохранить что-либо в безопасности – спрятать его на виду. Позволь кое-что показать тебе.

Он перевернул оттиск, чтобы она увидела обратную сторону, покрытую коричневой бумагой. Осторожно отклеив бумагу, он обнажил надпись:

Эзре Моргану за всю его тяжелую работу. Энди Уорхол.

– Это – настоящий оттиск? – ахнула Палома. – Но он же тот, что ты используешь на своих занятиях. Ты же сами мне об этом говорил… И он просто так находится у тебя в кабинете?!

Дэниел улыбнулся и кивнул.

– Но когда же ты успел его подменить? Другая гравюра должна была висеть в гостиной твоего отца задолго до того, как переехали мы с Марко. Если уж на то пошло, это было задолго до того, как ты узнал о планах Сьюзен. И при всей той охране, что была у сеньора Моргана, – как ты мог его подменить?

Дэниел усмехнулся.

– Поначалу папа и не думал, что его оттиск стоит так дорого. В конце концов, Уорхол изначально продавал свои гравюры всего по несколько сотен долларов за штуку. Но по мере того как популярность его работ росла, папа начал беспокоиться о том, что у него в доме висит подлинный оттиск художника. Мы с ним обсудили этот вопрос, и я предложил поменять настоящую вещь на дешевый оттиск. Я смогу держать настоящего «Уорхола» здесь и пользоваться им на своих лекциях, чтобы никто не заподозрил, что он имеет хоть какую-то ценность. А репродукция останется висеть у него на стене в гостиной.

– Позже, когда стоимость «Уорхола» все время росла, отец придумал поставить охрану для ее защиты. Решил, что никто не усомнится в подлинности работы, защищенной всеми этими мерами безопасности. Это превратилось для него в некую игру: постоянно искать для защиты новые высокотехнологичные устройства.

Дэниел улыбнулся Паломе.

– К счастью, попыток взлома не было, но уверен, что все эти меры безопасности помогли убедить Николсона в том, что он получил настоящую вещь.

– Значит, вы поменяли оттиск до того, как я перешла на работу к твоему отцу?

– Верно. Я намеревался поменять их местами, когда отец в конце концов скончается. Но после того как узнал о Гранте и Сьюзен, увидел способ отомстить обоим. После того как я поговорил с отцом тем вечером, он попросил своего адвоката переписать завещание так, чтобы Николсон обязательно бросил Сьюзен. Затем позволил Гранту принять фальшивого «Уорхола», решив, что он как можно скорее захочет похвастаться своим призом и как можно более публично. Конечно, он клюнул на приманку. И, так же как Сьюзен, потерял работу, брак и репутацию.

– И что теперь?

– Мой план состоит в том, чтобы дать утихнуть всей этой суматохе в «Березовой роще». Как только это случится, я тихо сообщу совету директоров, что нашел настоящего «Уорхола» в контейнере отца для хранения, о котором не знал, что он у него есть. После того как там смогут убедиться в его подлинности, я попрошу повесить на него табличку в память о связи моего отца с Уорхолом.

– Тебе не хотелось заполучить «Уорхола» себе? В конце концов, он очень ценен.

Он улыбнулся.

– Честно говоря, совсем не хотелось. Я никогда не хотел брать на себя ответственность за обладание важным произведением искусства. А что касается денег, то это Сьюзен жаждет богатства и статуса, а не я. После того как я увидел, что сделала эта жажда с ней, я так же счастлив, что он ушел из моих рук.

Затем его улыбка стала еще шире.

– Кроме того, я надеюсь, что все это поможет мне достичь более важной цели.

Она неуверенно посмотрела на него.

– Какой?

– Стать частью новой семьи.

– Что ты только что сказал? Какой новой семьи?

Дэниел обошел стол и взял ее руки в свои.

– Новой семьи, в которой есть ты, Марко и я.

* * *

Когда аспирантка, пришедшая к профессору Моргану, увидела эту пару в объятиях друг друга, она улыбнулась и на цыпочках вышла. Оказавшись далеко в коридоре, она окликнула сокурсника.

– Помнишь, мы так переживали за профессора Моргана, когда он потерял и отца, и жену? Думаю, с нашим любимым профессором все будет хорошо.