Ожидать-то мы с Лизой, может, и ожидали, но гости особенно не спешили. Лиза успела ублажить меня страпоном в двух позах, а затем, видимо, захотела расслабиться, сняла меня с агрегата, агрегат раздела, а меня вернула обратно на пол. За моментом того, как я снова вылизывал теперь уже изрядно нагревшийся в моей попе страпон, который тёплым ощущался во рту ещё приятнее, чем, когда я его впервые попробовал на вкус, нас и застала сладкая парочка, когда вышла из спальни. Я обернулся посмотреть, когда услышал звук открывающейся двери и увидел этих двоих: Ноа в одной футболке, которая была достаточно длинной, но которой недоставало, чтобы полностью прикрыть его направленное вниз полустоячее хозяйство, и Настя, растрёпанная и удовлетворённая. Ни платья ни чулок, в которых она пришла, на ней не было. Она, как это часто делают девушки после хорошего секса, тоже накинула одну из футболок своего партнёра, чтобы прикрыться. Ребята, держащиеся за руки, смотрелись друг с другом очень гармонично. Насте явно подходил её любовник, я был искренне рад за неё. Её как будто слегка пьяные глаза говорили о том, что ей явно понравилось то, что происходило за закрытой дверью. У Ноа тоже был тот самый довольный собой гордый взгляд мужчины, которые выполнил свою работу на 5+.

Ребята прошли к дивану и сели рядом с Лизой. Получилось, что Ноа сидит между двух девушек: с одной стороны Настя, обхватившая его сильную руку обеими своими и прижавшаяся к нему, а с другой Лиза, которая страстно поцеловала своего молодого человека в губы и тоже придвинулась бочком к нему. Я понимал, что мою гетеросексуальность уже очень скоро ждёт тяжёлое испытание.

Я не могу похвастаться тем, что я «супернатурал», то есть тот, кого привлекают исключительно и только женщины. Более того: заднюю девственность я ещё в студенческие годы потерял до передней (история этого описана в рассказах «Ради шутки» и «Шутка затянулась»), но дальше разового эксперимента тогда это не зашло. Тот эксперимент с переодеваниями и однополым сексом так и остался экспериментом, который я, конечно, вспоминал с теплотой, но по прошествии лет уже воспринимал его скорее как давний сон, который, может, и неправда вовсе. А уж кого-кого, а чёрного мужчины у меня никогда не было. Тем не менее, выступал я сейчас в роли девушки, а не мужчины. Поэтому ничего противоестественного и противоречащего моим гетеронормативным предрассудком в том, что сейчас обещало начаться, не было.

Начало не заставило себя долго ждать. Ноа, сидя в компании двух горячих девушек, буквально минутку посмотрел на то, как я обрабатываю фаллоимитатор, и поманил меня к себе. Я понял, что сейчас в моём рту окажется не игрушка, а настоящий мужской половой орган. Я, конечно, понимал, что всё к этому идёт и уже не раз прокручивал в голове то, как это будет, но всё равно очень волновался. Всё-таки, пусть в этот момент я благодаря одежде, парику, остаткам мейкапа на лице и закрытому члену, и ощущал себя женщиной, но всё-таки я был гетеросексуальным мужчиной и для того, чтобы пойти на такой шаг, как однополый секс, да ещё и в присутствии жены, для меня было серьёзным шагом в саморазвитии.

Я глянул на Настю, чтобы убедиться в том, что всё происходящее правильно и необходимо. На её лице был игривый интерес и теплота. Этот взгляд без слов говорил: «Пора!» Я, понял, что обратной дороги уже нет, отодвинулся от Лизы и оказался непосредственно перед чернокожим мужчиной, сидящим между двумя прекрасными девушками, которые к нему нежно прижимались. Мужчина приподнял рукой свой измотанный недавним сексом с моей женой агрегат, что явно означало то, что тот заскучал по рту. Я собрался с мыслями, откинул все сомнения и обхватил губами головку.

Конечно, вкус мужского полового члена сильно отличался от вкуса страпона, но котором были разве что моя слюна и остатки чуть мыльной по текстуре смазки с презерватива. Естественная мужская смазка, чуть солоноватая, оттенок недавно выходившей из члена спермы, немного терпкий, в сочетании с запахом разгорячённого мужского тела... Всё это погрузило меня в особые давно забытые воспоминания. Лобок и мошонка Ноа были гладко выбриты, облизывать их и прижиматься к ним лицом было приятно. Член довольно быстро окреп, он уже не полумягко болтался, а гордо и достойно направлялся кверху. По форме и размерам он сильно напоминал страпон, который сегодня уже побывал во мне, но по тактильным ощущениям был, конечно, совсем другим. Податливая чёрная кожа, покрывавшая этот налитой кровью хрящ, очень приятно ощущалась на губах, когда я обрабатывал поцелуями посасываниями ствол, шершавая головка интересно щекотала нёбо, когда оказывалась у меня внутри рта. Я широко раздвигал челюсть, чтобы не касаться пениса зубами, но плотно сжимал губы, чтобы сделать этот минет настолько приятным для Ноа, насколько мог. Судя по расплывающемуся в удовольствии лицу этого мужчины, у меня получалось. Он то целовался поочерёдно с девушками, сидящими по обе стороны от него, то посматривал на меня, то отдавал своё хозяйство полностью в моё распоряжение, то брал на себя часть инициативы: пустукивал меня стволом по губам и щекам, помогал мне пропихивать член в горло во время глубоких проникновений. Было классно. Стоя на коленях и делая минет чернокожему мужчине, я понял, что смог перебороть свои гомофобные и расистские предрассудки в полной мере. Так мне казалось.

«Неплохо смотришься, но с девушками у меня сегодня уже было», - сказал Ноа и с этими словами сдёрнул с моей головы парик. Стыд охватил меня. Я понял на своей шкуре, что такое опростоволоситься. Изначально это слово применяли к женщинам, которых посторонние люди увидели с непокрытой головой, что в обществе русских крестьян, считалось очень постыдным. Сейчас на таком месте был я: казалось бы, ещё секунду назад всё было максимально традиционно: статный парень сидит в обнимку с двумя симпатичными девушками, а ещё одна делает ему классный минет. Но в одночасье всё изменилось и на полу на коленях оказалась уже не девушка с шелковистыми светлыми волосами, а короткостриженный крашеный парень в платье. Мне хотелось провалиться под землю от неловкости этого момента. Но на этом моё унижение не закончилось. Ноа сказал мне снять платье и лифчик, и вот я оказался перед всей компанией почти голый: из одежды на мне были только чулки (я был благодарен за то, что хотя бы их оставили) и пояс верности, который теперь был у всех троих на виду. В этот момент я понял, что настоящее испытание для моих гетеронормативных убеждений началось только сейчас. С одной стороны, мне хотелось вскочить и убежать, с другой я понимал, насколько важно мне именно сейчас продемонстрировать то, что я смог вырасти как личность и избавиться от гомофобных предрассудков. К тому же, если бы я убежал, это могло бы быть расценено ещё и как расизм, ведь Ноа был не просто парнем, а чернокожим парнем – представителем угнетённой группы, а я – наоборот отношусь к наиболее привилегированному слою населения – белым гетеро-мужчинам.

Последним аккордом в том, что всё происходящее было правильно, был взгляд моей жены: она увидела, что я колеблюсь, и в её прекрасных глазах проскочили нотка беспокойства. Я понял, что, если сейчас дам заднюю, она будет очень сильно во мне разочарована. Я закрыл глаза и продолжил. Да, я решил, что готов дать заднюю, но немного не в том смысле. Влажный тёплый член во рту ощущался абсолютно также, как минуту назад, но психологически взаимодействие было уже совсем другим. Я уже не просто, отрабатывая роль девчонки и делал то, что девчонке и полагается делать, а по-настоящему начал выполнять свой гражданский долг: помогать представителю угнетённого меньшинства проработать травмы, которые неизбежно лежали грузом на его душе из-за того, что он был вынужден взрослеть и жить в расистском обществе. Если не это – то, что прогрессивный профеминист должен делать при любой возможности, то что тогда?

Стыд постепенно начал меня отпускать, этому очень хорошо содействовали все три пары одобрительных взглядов, которые я наблюдал, когда поднимал глаза вверх между моментами полного сосредоточения на обработке пениса. К моменту, когда Ноа поманил меня на диван, я уже чувствовал себя куда более расковано.

Для настоящей распечатки меня сзади, пусть и хорошенько подготовленного к этому домашними тренировками и страпоном Лизы, мой любовник расположил меня в коленно-локтевую позу поперёк дивана. Настя отлипла от его плеча, села передо мной, и мы сомкнулись губами. Я был неописуемо рад тому, что супруга поддерживает меня в такой важный для нас обоих и сложный для меня момент. Когда член Ноа проникал в мою попу, мы с женой целовались. Я в этот момент даже был рад, что обошлось без надевания на него презерватива моим ртом, так как я уже видел, что Настя потянулась ко мне и хотел как можно скорее почувствовать её тепло. Мой любовник надел кондом и нанёс анальную смазку сам. Мне оставалось только выгнуть спину и наслаждаться моментом. Да, наверное, если бы я продолжал в этот момент быть в девичьем обличии, мне было бы комфортнее психологически, но то, что меня опростоволисили и раздели, позволило мне ощутить, что я уже не просто отыгрываю здесь роль какого-то другого человека, а в полной мере отказываюсь от своих белых привилегий, предоставляя именно своё настоящее не замаскированное тело белого мужчины для сексуальной эксплуатации чернокожему любовнику.

Ноа держал меня руками за бёдра и ритмично трахал пока мы с Настей, держась за руки, нежно целовались и с теплотой смотрели друг на друга. Я был очень рад, что не разочаровал свою женщину и подумал о том, что поменяться с ней местами сейчас тоже было бы очень классно. Но это уже было в планах для следующих встреч, возможно, даже не с Ноа и Лизой.

Закончились развлечения этого дня тем, что я, снова будучи на полу перед обнимающимся с двумя девушками Ноа, получил в рот, на лицо, шею и грудь порцию мутной солёной спермы. Стыда уже не было. Только удовлетворение. Пусть не сексуальное, так как пояс оставался на мне, и я решил, что будет невежливо и неуместно тратить время на то, чтобы стимулировать себя сквозь него, но психологическое – совершенно точно.